Текст книги "147 свиданий. Как я искала себе пару и что из этого вышло"

116. Прилетает человек из телефона, и всё меняется

Ты сейчас за меня испугаешься, но это ничего. Мы помним с тобой лучший совет, который я получала в жизни: страх – не повод не делать.

Но по порядку. На неделе я подстриглась, прилетела из Петербурга в Москву, провела несколько дней в бело-зеленых декорациях столицы, обнимала друзей, прилетела в Казань, получила новую каппу, обнимала друзей, гладила котов, слушала оперу в парке «Черное озеро». Потом наступила ночь (город засыпает, просыпаются любовники) на 14 августа, и здесь, в моей настоящей обыкновенной (необыкновенной) жизни, приземлился один человек из телефона (на самолете, конечно, не сам – хотя кто его знает).

Но по порядку.

Парикмахер Леша (четыре месяца ожидания в записи) спросил:

– Ну что, коротко?

– Да.

– В смысле – «да»?! Я шесть лет у тебя это спрашиваю каждый раз, когда ты в это кресло садишься, и впервые «ДА»? А раньше я что – не был достаточно крут для этого?

Я не стала ему говорить, что не он, а я – я не была достаточно крута для этого. Теперь в зеркало на себя смотрю – я всегда такая была. Я всегда такая была!

Но по порядку.

Скоро год, как (жду, пока Фейсбук выдаст точную дату напоминанием «В этот день вы…») встретила видео в Сети. На видео – человек (ну как будто бы). Я думаю: ого! Наконец-то инопланетяне здесь, привет, вы почему так долго, эй, я знаете сколько тут одна, совсем одна за всех? Как долго я жду, ищу, смотрю по сторонам, вглядываюсь в каждые встречные глаза, отвечаю на все входящие, принимаю любой вызов с неопределенного номера – нет и нет, и вот – на видео, значит.

Тут по правилам жанра время подгоняет меня к описанию, и вот оно. Я смотрю на видео и думаю: ого. Внешне инопланетянин выглядит очень хорошо, как настоящий человек, – и рубашка мятая, и рваные джинсы, и такая небрежность мастера (небрежность мастера) жить на Земле, когда пребывание здесь – просто скил (типа я тут, ребята, ненадолго, но сколько буду – поживу, вот, прокачал необходимый для этой планеты навык – жить).

Я заметалась, конечно: свои, свои – как добраться, куда бежать, на каком языке говорить? Ищу судорожно хоть что-нибудь: общих друзей, интересы, места, точки пересечений, любой способ установить контакт. Не то чтобы по нулям – в некоторых местах даже в минус. Всем (помнишь, может быть, и тебе) показала видео – нет. Думаю: что же мне делать, как выйти на связь?

В любой непонятной ситуации смотри инструкцию по себе (дизайн человека, что там еще у кого, соционика, родословная, медицинская карта, генофонд, гороскоп). Написано: по приглашению. Главное, мне шеф так ведь сразу и сказал: «Я не хочу тебя расстраивать, Радмила, но если у тебя нет приглашения – (мотает головой) не выгорит из этого ни-че-го. Можешь пробовать всякую инициативу (мотает головой) – твой путь (показывает путь) в никуда. Жди! Тебя должны пригласить. Подумай, ведь всё лучшее с тобой так и случилось – ты получила приглашение». (Это да.)

Конвульсивно (как курица бежит с отрубленной головой) я отправила сигнал, еще сигнал. Ответа, разумеется, никакого не поступило. Через полгода я подумала: «Ладно. Я подожду здесь».

Тем временем: инопланетянин заметил меня в толпе.

Позже: инопланетянину друзья (привет, друзья) показали меня – смотри.

Позже: инопланетянин стал меня изучать.

Позже: я получила приглашение в телефон – так инопланетянин стал человеком из телефона, и вот (извини, долго рассказываю, но это такой у меня способ запоминать).

Но по порядку.

Человек из телефона приземлился и обнимает меня (как настоящий человек), и измерение образует новый вакуум (невесомость, глубина – просто падаешь, как в пропасть, и летишь). Изнутри (как во сне, когда не можешь бежать) очень сложно говорить.

Теперь тебе страшно за меня?

Будто кит 52 Гц, которого никто не слышит (никто из китов), впервые встречает в оглушительной бесконечной тишине новый звук – и замирает в океане.

Мир вокруг тот же, но ты как будто – хоп (руку) – и оказался в другом его новом слое. Неизвестно – дышат ли тут, как раньше, и если вдруг забыл, то скорее хватаешь воздух горячим ртом (вдох, вдох).

Человек (пусть будет Человек, ведь и правда очень получилось похоже: и майка растянутая, и джинсы рваные, и курит, как настоящий, и отжимается по утрам – такие вены красивые на руках, и цитирует Серебряный век, и сердце так колотится, что не можешь успокоить его, будто свихнулось с ума, как вдруг понимаешь – это не твое сердце).

Но по порядку.

Мы идем сначала по ночной, а потом по утренней улице (такой порядок), мы едим, мы читаем, слушаем и поем, мы молчим, мы говорим, мы засыпаем, мы просыпаемся, мы идем, и другие люди тоже идут – по тротуару и своему жизненному пути, с которого человек сходит вдруг, подходит ко мне близко, садится и обнимает меня за колени.

В мире всё по-прежнему. Изменился только слой, из которого я теперь с тобой говорю. Это слой, из которого я теперь хочу помолчать – потому что он называется «личная жизнь». Ну, а если страшно тебе за меня, то тут такое дело: хоть бойся, хоть нет,

СТРАХ – НЕ ПОВОД НЕ ДЕЛАТЬ.

117. Из интервью «Афиша Daily»

Из интервью «Афиша Daily»:

В Израиль я поехала с одним рюкзаком и жутко гордилась, что туда помещается всё, что мне нужно. Но на деле уже после четвертого города стало ясно, что быть налегке довольно тяжело. Это псевдокомфорт: вся косметика в пробниках, четыре одинаковых платья. Попробуйте сами: возьмите рюкзак, сложите самое необходимое – и живите так полгода. А год? В каждом городе я сначала ищу временное жилье, потом жилье подлиннее. Потом нужно найти кофейню, прачечную, хороший Интернет, место, где тебе приятно бывать. А дальше постепенно налаживается быт. День на третий я иду на свидание.

Со мной всегда путешествует белая пластмассовая голова от манекена, которую я несколько лет назад купила на блошином рынке в Берлине за 18 евро и поцелуй. Когда я везла ее домой, все обращали на меня внимание. Людям хотелось со мной разговаривать, как будто голова помогала им быть более открытыми. Даже таможенник спросил меня: «Леди с вами?» Я подумала, что хотела бы, чтобы люди вокруг меня всегда чувствовали себя так же непринужденно в общении со мной. И я стала возить ее с собой. И еще эта голова для меня символ: где я ее поставлю у окна, там и дом. Сейчас, когда моя квартира готова, голова стоит у окна, она приехала.●●●

118. Из интервью PSIHOLOGIES

Из интервью PSIHOLOGIES:

Трудно поверить, что к каждому новому мужчине вы шли с распахнутой душой и готовностью влюбиться.

– Так и было вначале. Если ты не будешь открытой, никакой встречи не случится, думала я. Но если ты открываешься кому-то, это вас соединяет, сближает. Поэтому после свиданий люди пишут, звонят. Им нужно или продолжение, или объяснение. В какой-то момент я поняла, что просто слетаю с катушек. Так у меня появились психотерапевт и знание, что не обязательно соединяться с человеком на первой же встрече и не надо стараться быть хорошей, пытаясь понравиться каждому.

Мне нужно было оставаться собой – говорить, что мне не нравится, не скрывать то, что меня раздражает, не стесняться задавать уточняющие вопросы, если что-то непонятно. Как только я перестала быть удобной, уязвимость исчезла.

То есть сначала вы ходили на свидания с желанием доказать, что подходите на роль партнера в длительных отношениях. А потом встали на другую позицию: подходит ли он вам?

– Да, так и есть. Сначала я воспроизводила паттерн: «Посмотри, какая я буду хорошая, удобная жена». Но потом шла на свидание с другой целью – понять, подходит ли мне человек. А устраиваю ли я его, это не моя забота, сам скажет.

Как быстро вы понимали, подходит ли вам человек?

– Через день-два после свидания, если мужчина предлагал встретиться, я либо продолжала общение, либо объясняла, почему нет. К счастью, в цивилизованном мире есть формулировки, которые позволяют отказать человеку, не задевая его самолюбие. Месяца через два могла уже по фотографии в Тиндере предположить, что этот тип скорее агрессивен, а этот – зациклен на себе. После каждого свидания появлялись новые вопросы, которые мне было важно задать. В какой-то момент поняла, что мне важны политические взгляды, отношение к усыновлению детей, к геям. Так я формулировала для себя портрет: какие качества мне хотелось бы видеть в партнере и какие принципы для меня незыблемы.

Можете их назвать?

– Это всё довольно очевидное: поступки важнее слов, порядочность, уважение к старшим, сила, доброта, отношение к слабому, отношение к деньгам, к делу. Мне важно, чтобы человек не ходил по головам ради денег, чтобы люди были для него важнее идей. Сколько он зарабатывает, совсем не так важно, как получает ли он удовольствие от своей работы, насколько хорошо ее делает. Он может быть официантом, но это блестящий официант, который ловит кураж.

У меня в книге есть глава, где я описываю человека, которого ищу. Если обобщать: добрый, умный и сильный человек. Больше половины комментариев было о том, что я скорее встречу женщину, соответствующую этим критериям, чем мужчину. Потому что сильный мужчина, вероятнее всего, будет немного злой.

Тем самым вы подняли планку требований невероятно высоко.

– И тем не менее нашла ровно такого человека, какого придумала. ●●●

119. Из интервью ZIMA magazine

Из интервью ZIMA magazine:

Как ты встретила своего партнера?

– Мне очень понравился человек, я стала искать про него информацию в Интернете, но не нашла никаких точек соприкосновения, никаких общих знакомых, вообще ничего. И тогда, вопреки правилам проекта, я решила отправить сообщение с приглашением на обед. Я написала, но не получила ответа. Потом оказалось, что подвела техника: сообщение в ответ «Давай пообедаем, только не сегодня» просто не отправилось, а потом уже время ушло, я уехала из страны, и было неудобно писать.

Мой будущий партнер стал меня изучать, когда ему друг переслал мою книгу. Через полгода чтения и изучения друг друга на расстоянии я начала получать анонимные подарки. Я не знала этого, но книга стала нашим способом связи: она помогла мне раскрыться, рассказать о себе.

Получается, что на момент встречи вы уже очень много друг о друге знали?

– Да. На первой встрече человек спросил меня: «Как думаешь, сколько в нас придуманного друг другом?» Мы знакомились, волновались, разговаривали. После третьего свидания мы поняли, что расставаться больше не можем. Я была готова остановить книгу в любой момент, как только найду свою пару. Это случилось на 117-м свидании. Сейчас мы уже живем вместе.

Кстати, а как ты относишься к романам по переписке?

– Вижу, как отношения по телефону (в мессенджерах, чатах) подменяют настоящие. Это же тоже коммуникация, просто другая. Ну а что? У меня есть глава «Фантик шуршит» – о воображаемых отношениях, которые существуют только в твоей голове. Романы в мессенджерах – это, конечно, не то же самое, но часто – разновидность. Просто живешь с человеком из телефона, и всё. Если при этом физически человек живет с кем-то другим – это называется эмоциональная измена.

Мне с самого начала не хотелось уходить в переписку, хотя в письменном тексте у тебя всегда больше времени и места. Мне нужно было увидеться, чтобы понять человека, почувствовать. В какой-то момент, уже после встречи, я поняла, что мы не живем вместе (мы провели месяц раздельно, в разных странах), но я живу с человеком из телефона. Мы просыпались и засыпали с сообщениями друг другу, были всегда на связи, хотели знать, что происходит у другого. Даже сейчас я даю тебе интервью и одновременно мы переписываемся.

А как на отношения влияет такая степень публичности в Интернете – вы ведь знали друг о друге очень многое еще до того, как начали общаться?

– Мы изучали друг друга. Человек узнавал меня через книгу (когда я еще не догадывалась об этом). Я же, например, перерыла весь Интернет в поисках хоть какой-нибудь информации, но мне удалось узнать не так много.

С одной стороны, если бы не Фейсбук, я могла бы не узнать о том, что этот человек вообще есть (я встретила видео, снятое другими). Но что мы можем узнать друг о друге через соцсети? Образ? Сферу интересов? При первой встрече я задавала вопросы человеку, как на интервью. Ответы поступали нехотя, через сопротивление.

«Я просто хочу узнать тебя», – уточнила я.

«Я хочу узнавать тебя, наблюдая», – ответил человек.

Наши аккаунты в соцсетях выглядят так, как мы хотим, чтобы о нас думали. Это не энергетика, не запах, не физическое ощущение от человека. Я просто сейчас счастлива от того, что мы вместе, и мне больше ничего не нужно. Этого не добьешься никаким виртуальным способом.

У МЕНЯ В ГОЛОВЕ ТЕПЛЕЕТ,

ПОНИМАЕШЬ, КОГДА ЧЕЛОВЕК

В КОМНАТЕ.

С ЭТОГО МОМЕНТА НИКОГДА ЖИЗНЬ ТВОЯ

БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ ПРЕЖНЕЙ

120. Ходит где-то по свету твой человек

Есть тут кто-то, кто верил, что я найду?

Японцы не хотят заниматься сексом – я их понимаю. Японцы не хотят длинных отношений – и коротких тоже. Не хотят семью. Не хотят детей. Осознают обреченность любых отношений и выбирают в них не вступать: 13 последних лет рождаемость падает, население их страны стремительно сокращается – и скоро сократится на треть. Ну, не очень скоро, но через 50 лет (мне будет 83).

Родители отчаялись рано: мне стукнуло 30, и мама сказала: «Ходит где-то по свету твой человек, ищет тебя и не может никак отыскать». С тех пор мысль об этом сводит меня с ума: вряд ли, конечно, но что, если да? Что, если он действительно есть?

Я люблю и умею жить одна – путешествовать, учиться, работать, ходить в музеи, качественно дружить – но есть нюанс: я всё равно хочу (хочу) быть вдвоем.

Москвичи почти как японцы: тоже отношений не хотят, но секса хотят всё время, и ведь знают, где взять. Не знают только, как избежать длинных последствий, и не всегда понимают (местами в Москве – лес), как избежать последующих неудобств и детей, ответственности за детей, семьи, алиментов, ответственности за семью, контроля, мудянки, депрессии, дополнительных расходов.

Ну, допустим, он есть. Если он не может меня найти (думаю я), я сама пойду и его отыщу. Вот план: три свидания в неделю, каждый месяц меняю город.

– Не боишься напугать его? – спрашивают.

– А зачем мне пугливый такой? – отвечаю. Мне нужно стать заметной, чтобы мой человек меня узнал и выбрал – поэтому я буду писать всё как есть. 18 мобильных приложений, сервисы офлайн-знакомств, спид-дейтинг, рекомендации друзей.

Есть тут кто-то, кто верил, что я найду?

Берлинцы знают больше. Они договорились: ты любой и сам отвечаешь за собственное счастье. Пожалуйста: хочешь – будь среди других, а не хочешь – ищи своих. Вот тут отдельные клубы для всех: нужен секс – налево, хочешь детей – направо, в зеленую дверь – гомосексуалы, в фиолетовую – асексуалы (колонна на прайде из семи человек в мантиях), остальные пусть подождут здесь.

Больше, чем берлинцы, знают тибетские монахи, но эти никому не говорят.

Я понимаю всех, кроме тех, кто считает: традиционная семья – то, что обязано с тобой (и со мной) в жизни произойти. То есть этих тоже понимаю – но согласиться не могу.

Я была на свидании с адвокатом (он принес на вторую встречу контракт наших будущих отношений, 18 страниц; глава «Измены не существует»), с темнокожим парнем из Нигерии, с инвестиционным банкиром, с геем, с девушкой, с парой, с женатым мужчиной, с таксистом, с поваром, с бывшим мужем, с 70-летним евреем и 18-летним грузином, я принимала подарки от чиновника и цветы от поэта, жила месяц в сознательно временных отношениях, другой месяц была (пробовала быть) в открытых – я никогда не останавливалась. Что бы со мной ни происходило – каждый вторник приходила новая глава об этом, и вот.

Начав в Тель-Авиве, проехав четырежды через Берлин в Киев, Стамбул, Тбилиси, Барселону, Мюнхен, Париж, на Камчатку и в Сингапур, на острова и в Бангкок, вернувшись через Петербург, Москву, Иннополис обратно в Казань – я нашла.

Кто-нибудь верил, что это случится?

Я нашла.

Что я теперь скажу японцам, как объясню им это:

– Несмотря на обреченность любой мечты, на страх ответственности и потери, на свободу не выбирать – я выбираю быть вдвоем.

Я нашла.

– Неужели книге теперь конец?

Человек, которого я искала, прилетит через две недели. Я сижу на потолке – я жду.

Изо всех сил (как во сне трудно бежать, потому что ватным ногам всё равно) я отслаиваю свои ожидания от настоящих планов, воображаемый мир от реального.

– Как думаешь, – спрашивает меня Человек, – сколько в нас придуманного друг другом?

Знаешь, как это? Будто прыгнул в воду, летишь, еще не коснулся воды, но ты уже в воздухе, и сейчас будет (splash) удар – и эта вода примет тебя всю и зальет полностью – и весь остальной мир станет глухим, неважным, движения – новыми, и никаких других звуков, кроме биения собственного (или не только) сердца (тахикардия).

И вот ты видишь эту водную гладь, она прекрасна: в ней отражается ночь и звезды, но что там, в этой воде – камни, скалы, рыбы, змеи, глубина – ты не знаешь, ты летишь – ты еще не коснулся воды.

Так я смотрю в календарь – в день, когда поеду в аэропорт.

Я трогаю себя за лицо как будто не своими руками: ого, это я. Интересно. Это та же самая я, только теперь, когда я знаю, что на Земле есть этот – один-единственный нужный мне Человек, прямо сейчас кое-что меняется навсегда (слово, которое невозможно проверить).

Смотри: с этого момента никогда жизнь твоя больше не будет прежней. ●●●

ПО-НАСТОЯЩЕМУ В МЕНЯ

НЕ ВЕРИЛ НИКТО. ДАВАЙ Я ПРИЗНАЮСЬ:

ИНОГДА Я И САМА СОМНЕВАЛАСЬ

121. Последнее письмо

По-настоящему в меня не верил никто.

Серьезно: никто не верил, что можно сходить на 147 свиданий (три в неделю, каждый месяц меняю город) и найти любовь. И чем докажешь, что нашла? И откуда знаешь, что этот человек – твой (и вообще – покажи)? Никто не верил – и я никого не сужу. Но я верила. Мне хватило своей собственной веры.

И еще твоей иногда, да ведь?

Спасибо.

Я писала тебе, лежа в ванной в своих слезах (ахаха), в лепестках роз, подаренных человеком-ноябрь промозглой осенью. Я писала тебе с корабля на Босфоре, за Стеной Плача в Иерусалиме, с пирса Тихого океана, с вулкана Камчатки, с крыши аэропорта в Сингапуре, из леса в Никола-Ленивце, из ночного клуба в Берлине, с острова, стоя ночью у воды, записывала тебе прибой, из родительского дома, из чужих квартир, музеев и улиц, ресторанов, я писала тебе со всех своих (или почти со всех) свиданий. Иногда было весело, иногда грустно, иногда я получала ответ, иногда мы совпадали во взглядах, иногда нет, но внутри я всегда чувствовала какую-то силу, свою правду, что ли, свое право на этот путь – и еще иногда (как ответ) поддержку. Спасибо за это.

ФОРМАЛЬНО НУЖНО ПОДВЕСТИ ИТОГ.

Я сосчитала свидания – 117 свиданий, 11 месяцев, 10 стран. Самым пустым стало это лето – потому что думать я могла уже только об одном Человеке. Самой плотной – весна. Однажды в Тбилиси случилось три свидания в день. Дважды я собиралась книгу бросить: с Лео летом и с Женей осенью (никогда не называла его раньше по имени) – ветка хлопка выросла из ключицы, лопнул бутон. Самым холодным месяцем стал тот октябрь, когда я пробовала открытые отношения – не вышло. Самым щедрым – ноябрь, когда ко мне прилетели двое, пара, после своего расставания – по отдельности (сначала он, а потом она, и оба стали мне по-разному дороги). Теплее всего была прошлая осень. Мужчина, который всех сразил, – Йосси. Самым похожим на то, чего от меня ждали, стал Лео и тот август, который мы прожили в осознанно временных отношениях.

Самым читаемым текстом в книге стала инструкция, как отвечать на вопрос «Замуж не вышла?».

По-настоящему в меня не верил никто. Давай я признаюсь: иногда я и сама сомневалась. Разумеется, у меня был план Б. В Тель-Авиве, в районе Флорентин, кстати, есть заведение с таким же названием – они сводят татуировки (по-моему, гениально). Конечно – план Б у меня был (я же не дурочка, чтобы под занавес выйти на площадь и там расплакаться). Куда круче выйти замуж за лучшего друга (до сих пор нравится, кстати, этот план).

Вовка, думаю, согласился бы. Не подвел бы меня. Десять лет все-таки дружим.

По-настоящему в меня не верил никто, кроме самых близких.

Я тут вышла наружу, послушала, что там люди в Фейсбуке обо мне говорят. Не читающие, а другие, посторонние. Некоторые такое пишут – у меня позвонки местами меняются, натягивая нерв. Одни о других – так, будто те неживые, а, например, бетон.

Она же бетон. Давай скажем о ней при ней, что она некрасивая, что у неё был со всеми (whaaat?) секс и вообще на свидания ходит, чтобы бесплатно есть. Это не все мои любимые комментарии, но топ, а еще есть: «Но ведь ты же выдумываешь эти истории, да?» Да? Really? Иди, сядь и выдумай, давай. Попробуй выдумать себе мою жизнь. Попробуй выдумать себе такую жизнь и пожить ее, а я посмотрю. Издательство держит руку на пульсе, а я сняла – вот тут, смотри: самые ужасные комментарии к книге «147 свиданий».

Ты сидишь?

Я сижу, я думаю, как мне всё уместить в это последнее письмо. Как мне успеть тебе всё сказать? Если бы мне можно было написать только два слова, я бы выбрала эти: «всё есть». В тебе всё есть. Самое лучшее, что можно сделать со своей жизнью, – жить ее (свою, а не чужую).

Я жила свою, когда мы встретились, – ни в каком другом случае это не было бы возможно. И сейчас живу и больше не вижу никаких причин жить ничью чужую. Но я, честно, пробовала разные.

В книге человек появляется несколько раз – осенью, потом зимой (я нашла открытое событие, где участвует, и съездила просто смотреть – но встречи не было, я только посмотрела). Написала сообщение – мне не пришел ответ. Я подумала: очень жаль. Или я не понравилась. Или страшно. Или не сейчас. Или нужно время. Потом я узнала: ответ был – но подвел Интернет (а может быть, нам действительно нужно было это время). Я продолжала ходить на свидания, не переставая следить, но не знала, что теперь это уже взаимно. Через полгода (этим летом) я стала получать подарки – раз в неделю – и потом – приглашение. Я шла по летнему городу и думала: ладно, человек. У меня нет для тебя никакой другой меня, кроме меня. При встрече шутила, что тоже думала сначала полгода с ответом потянуть. Я рассказываю о наших встречах в книге (человек из телефона – этот самый человек). Люди, любящие меня, волнуются о поспешности выводов: в общей сложности я смотрю на человека 11 месяцев, человек на меня – 8. Я задавала заготовленные вопросы (у меня было 117 свиданий, разумеется, у меня есть заготовленные вопросы). Человек спросил: «Зачем?» «Я хочу узнавать тебя». Человек ответил: «Я хочу узнавать тебя, наблюдая». Мы виделись шесть раз, на третьем свидании стало понятно, что расставаться больше нельзя.

Сегодня пятница, я пишу тебе с опозданием в три дня – извини. Ты читаешь, и, может быть, сейчас (потому, что пятница) ко мне уже прилетел тот, кого я искала и нашла. На всякий случай волнуюсь я с понедельника, знаешь (я что, море, чтобы волноваться?). Во вторник лежу на матрасе съемной комнаты модного (и бедного) района Нойкёльн, смотрю на свою руку: по коже идет и ходит воспоминание, ожидание другой руки, касание другой кожи. Знаешь, когда собственное дыхание кажется вдруг не своим, и слушаешь его, и нравится – вдох, выдох. С тех пор как расстались – будто от сердца отнято. Среду и четверг просидела на потолке. Как я это опишу?

Я попробую написать портрет.

Во-первых, ум.

Это такой красивый ум, я никогда не встречала раньше так красиво устроенный, организованный ум.

Во-вторых, сила. Сила быть собой для другого (для меня), открываться. Сила быть уязвимым – моя любимая из сил. Еще что? При всей внешней небрежности по отношению к собственной жизни – какая-то внутренняя зрелость, состоятельность. Взгляд – внимательный, иногда смеющийся, с прищуром, чаще – очень сосредоточенный. Говорит: «Я хочу узнавать тебя, наблюдая», и я вижу, как узнает. Любит списки, пишет в блокнот от руки. По-настоящему интересуется жизнью и мной. Говорит: «Будем мы танцевать или нет – мы все равно будем дураками. Давай танцевать». Физическому комфорту предпочитает психологический. «К дому у меня одно условие – это ты». Лицо такое, что невозможно сначала запомнить (и оттого не насмотреться), потом забыть. Красивое лицо. Руки такие, вены. Голос, в котором ловишь любую интонационную переменную (выдох, вдох). Очень действующий человек, любую информацию мозг принимает как задачу и производит решение. Не очень много говорит, но когда говорит – я люблю слушать.

Какого этот человек возраста (двадцатилетний или старенький), роста и веса (маленький вдруг и жилистый – или огромный, грузный), национальности (интересно, я не думала, что это будет человек этой национальности), вероисповедания, пола, профессии, какого цвета волосы или глаза (рыжий и лысый, зеленоглазый и альбинос) – нет никакой разницы. Вообще, считаю, повезло, что это – человек. Потому, что это мог бы быть с тем же успехом кузнечик или камень. Понимаешь? Нет никакой разницы.

Это мой человек, а у тебя и у каждого (кто хочет, конечно) – свой (или будет свой). Вот – здесь появляется классный вопрос.

– Как ты узнала? – спрашивают меня.

Ответ простой:

– У тебя не будет никаких сомнений.

Сейчас, когда я пишу это, мой человек подъезжает к Берлину. Весь путь мы меняемся геотегами: осталось тысячу километров, 542, 429, 271. Я пишу: «Я жду тебя», имея в виду не сейчас и не всю неделю, не этот месяц, не этот год – я так давно тебя жду. В ответ приходит: «Я иду тебе навстречу всю жизнь». Никто из нас понятия не имеет, как всё сложится. Но я скажу еще кое-что критично важное, постарайся услышать меня и поверить: что бы ни случилось дальше – одно утро вместе стоило всего.

Тут, где кончается книга, начинается моя по-настоящему личная жизнь – этой главой я возвращаю ей неспроста положенную приватность и рассчитываю на уважение к этому решению.

ОСТАЛОСЬ 5 КИЛОМЕТРОВ. МНЕ ПОРА.