Текст книги "Масть пиковая"

Не скрывал он в этом документе и род своих занятий, и даже упомянул о своем легальном миллионе. Учитывая, что командно-административная система не способна ни при каком обновлении оживить экономику, как не сумели ее поднять и новые формы хозяйствования: ни кооперативные, ни арендные, ни акционерные, которые только способствовали заметному имущественному расслоению и при всех своих плюсах и «минусах» являются промежуточными методами, и все равно через время встанет вопрос – о собственности, о хозяине.

Артур Александрович на примерах из прессы показывал, что существование одновременно командно-административной системы и промежуточной собственности, выражающейся в новых формах хозяйствования, на деле есть самый гибельный и скорый путь для распада экономики и финансовой системы. В реальности от такого симбиоза процветает экономический бандитизм, на поверхность выплывают люди, не умеющие и не желающие хозяйствовать, а стремящиеся только урвать в экономическом хаосе, отсюда и баснословные цены, и перекачка государственных средств в кооперативы, превращение безналичных денег в наличные, что в прошлом удавалось только гениальным аферистам, крайне редко и в незначительных, не бросающихся в глаза суммах. Ныне это процветает на каждом шагу, из банков за один заход выносят миллионы наличных денег. От того денежный вал растет не по дням, а по часам. И командно-административная система, допуская новые формы хозяйствования, не только не в состоянии контролировать ситуацию, но и не желает этого знать. Чувствуя последние дни своего существования, участвует в экономическом бандитизме и грабеже государства, ибо при следующем этапе хозяйствования для нее не невозможно ни то, ни другое. С экономическим бандитизмом может справиться только приватизация собственности. Только подлинный хозяин встанет на защиту надежной финансовой системы и здоровой экономики – без таких гарантий государство существовать не может.

Обращая внимание на свой миллион и на желание открыть коммерческий банк, Шубарин указывал, что в республике, где теневая экономика имеет многолетние традиции, следует считать ее сложившейся структурой с тысячами миллионеров, и в условиях суверенности республики лучше легализировать этот айсберг, который все равно не уничтожить. Но в условиях частной собственности экономический бандитизм и сознательный развал хозяйства ликвидируется быстро, и заработают здоровые финансовые отношения. Он не скрывал, что, разреши ему открыть коммерческий банк и легализируй средства теневой экономики, он без государственных кредитов, ссуд мог бы найти в течение месяца еще 100 миллионов. И эти легализированные деньги не влияли бы на потребительский рынок, не взвинчивали цены ежечасно, а пошли бы в дело. На финансирование рентабельных производств, жилищного строительства хозяева банка не всякому их дадут и найдут возможность контролировать.

Легализация теневой экономики вернула бы в оборот не только миллионы-миллиарды, а официально объединила бы, вынесла на поверхность сразу тысячи инициативных и предприимчивых людей. Ведь если теневая экономика с ее сотнями миллиардов – реальность, то есть и ее создатели и производители.

Шубарин указывал на специфику республики, где уже много десятков лет существует биржа труда. И в городе, и в деревне существует наемный труд, на который все закрывают глаза. Он объяснял, что в Узбекистане никакие перемены, перестройка невозможны, кроме внедрения частной собственности. Так сложилось, и не его задача объяснять, почему самыми богатыми являются люди из партаппарата и командно-административной системы, и они не хотят никаких перемен и будут продолжать, как и сейчас, с успехом, всячески ей мешать. Другое дело – частная собственность, с легализацией тайно нажитых денег за такую перестройку они проголосуют двумя руками и не будут стоять горой на пути деловых людей и преобразования экономики.

Он объяснял, что не все обладатели миллионов кинутся скупать предприятия, чтобы стать хозяевами, большинство из них наймут предприимчивых, деловых людей. Вот они-то, менеджеры, люди, разбирающиеся в том или ином, будут вершить дела, и на хороших условиях на них же будут работать люди, со всеми профсоюзными или иными гарантиями, как и повсюду в мире. И менеджеры, и рабочие могут стать совладельцами своего предприятия, но в любом случае это уже – частная собственность, тут все заинтересованы в процветании. Два важных письма по стабилизации экономики в стране и республике вернули Артуру Александровичу былую энергию.

В один прекрасный день, обедая с Коста, он предложил вдруг:

– А не слетать ли нам с тобой на недельку в Дагомыс, развеяться?

Коста в ответ улыбнулся и понял, что кризис у шефа прошел.

Через несколько дней, оставив дела на Гольдберга, они улетели в Дагомыс, в комфортный пансионат, в основном рассчитанный на иностранцев.

Артем Парсегян, по кличке Беспалый, тот самый, что в любом застолье поднимал тост за здоровье отцов новой кооперации, а захмелев, орал на весь стол: «Наше время пришло, наше…» – действительно имел все основания радоваться перестройке, именно в последние годы у него пошли удачи, и он уже не работал слесарем по монтажу в системе «Пиво – воды» и даже не числился нигде в штате, ибо наконец-то стал хозяином, имел собственное дело. Человек, способный в технике и знавший в ней толк, он быстро раскусил, какое это выгодное дело – игровые автоматы!

Он бы никогда не догадался, что на детских играх можно зарабатывать колоссальные деньги, если бы его однажды как специалиста не пригласили посмотреть какой-то очень дорогой забарахливший автомат. Провозился он часа три, но автомат отладил, и, когда хозяин автомата дал ему за работу двести рублей, он сразу без чьей-либо подсказки понял, вот оно настоящее дело, и в глаза не бросается, и деньги текут рекой. Но одного желания стать хозяином игорного бизнеса мало, нужно иметь деньги, нужно достать игровые автоматы, и не венгерские, и не чешские, а итальянские, западногерманские, а лучше всего американские, которые привлекают и взрослых и более надежны в работе.

Он имел свой небольшой бизнес, автоматы с газводой, но дело это хотя я прибыльное, но из-за сезонности не шло ни в какое сравнение с игровыми автоматами. Когда он начал потихоньку наводить справки об их стоимости, то понял, что своими деньгами, даже если и продаст автоматы с газводой, не обойтись. И тогда он обратился к Сухробу Ахмедовичу с просьбой занять ему тысяч сто, года на два, и даже проценты обещал платить, но Акрамходжаев вначале ему отказал. Но однажды, через полгода, он позвонил ему сам и, спросив, нужны ли ему по-прежнему деньги, просил приехать домой – и без всяких разговоров вручил в коробке из-под женских сапог сто тысяч. Судя по тому, как он легко отдал и даже спросил, не нужно ли еще, Беспалый понял, что Сенатор где-то разжился миллионами.

Отдавая деньги, Сенатор отказался от процентов и спросил, на что ему понадобилась такая сумма, и Беспалый рассказал о своей мечте. Сухроб Ахмедович поначалу долго смеялся, не понимая затеи стареющего уголовника, но потом вполне серьезно сказал, что поможет ему с помещениями и с любыми организационными сложностями. И он действительно помог Парсегяну во многом, видимо, считал, что Беспалый может еще не раз пригодиться.

Ни во что в жизни Беспалый не вложил столько энергии и силы, как в организацию собственного игорного дела. Получив от человека из ЦК существенную финансовую помощь, он уже через полгода открыл первый зал, а спустя два месяца еще один, на автовокзале, и дела сразу пошли на лад. Правда, какие-то несмышленыши, корейцы с Куйлюка, попытались во втором зале обложить его налогом, но Беспалый тут же связался с Кареном, у которого под рукой находилась чуть ли не рота, показал свою мощь, и рэкетиры обходили владения Парсегяна за версту.

Через год, в Москве, Артур Александрович вывел Парсегяна на одного из организаторов международных технических выставок, и ему удалось заполучить одновременно двадцать игральных автоматов, которых еще не видали в Ташкенте. Чтобы выкупить такое количество автоматов сразу, пришлось продать прежнюю технику в Самарканд, сделка с бухарскими евреями оказалась столь выгодной, что ему не пришлось в Москве доплачивать ни копейки.

Новые игральные автоматы он не стал дробить по частям, а снял трехзальное помещение в людном месте, где и разместил их по степени сложности. В первый же год работы новые аппараты позволили ему рассчитаться с долгами, и он собирался теперь лет десять пожинать плоды от эксплуатации новейшей японской и американской техники. В залах игральных автоматов Парсегяна заправляли его жена и сын, время от времени помогал племянник, а в дни особого наплыва людей вызывали на подмогу и другую родню, сам он бывал в своем владении лишь наездами, стоять у аппаратов или у разменной кассы считал для себя делом оскорбительным. Разбогатев, Беспалый стал вести солидный образ жизни, ежедневно обедал в ресторане «Узбекистан», где днем собирались многие деловые люди Ташкента, вечерами частенько заезжал в «Ереван», чтобы быть в курсе всех событий в столице, праздники, конечно, отмечал в «Лидо», где его появление в зале оркестр встречал любимой армянской песней «Крунк» («Журавль»). Ездил в новой белой «Волге» с форсированным мотором, отдавал предпочтение светлым костюмам в любое время года, и трудно было представить, что этот человек еще недавно ходил в слесарной робе и с вечными ссадинами на руках.

Впрочем, и сам Артем Парсегян думал, что с прошлым покончено навсегда, несколько раз приходили к нему лихие люди, знавшие его прошлое ремесло, и делали заманчивые предложения, но он разводил могучими руками в тяжелых перстнях с бриллиантами и говорил искренне, с обвораживающей улыбкой: «Завязал, ребята, не обессудьте!» И глядя на него, становилось понятным, зачем человеку рисковать, когда он имеет свое дело.

Но однажды удача отвернулась от Парсегяна. Слякотной декабрьской ночью, когда в городе вовсю шли приготовления к встрече Нового года, а кое-где уже шумно провожали год уходящий, какие-то злоумышленники проникли через крышу в заведение Беспалого и вывезли все двадцать игральных аппаратов, которые новизной вызывали зависть у многих коллег, занимавшихся подобным бизнесом. Конечно, к поиску грабителей подключились многие, и даже милиция по просьбе Сенатора рьяно кинулась с собаками искать похитителей, но действовали, вероятно, профессионалы, и ни люди ни собаки след взять не смогли. Через три дня Беспалый устало сказал:

– Бесполезно искать, сейчас мои аппараты приближаются к красноводскому парому и завтра будут уже в Баку, или они уже сегодня монтируются в Алма-Ате или Ашхабаде.

За последний год такие аппараты, как у него, появились и в других городах, и это лишало его надежд на удачу. Беспалый с горя запил, мотался по катранам, по всяким воровским сходкам, обещал тому, кто выведет на след грабителей, крупное денежное вознаграждение, но удача, казалось, навсегда отвернулась от него.

Ранней весной, когда он спозаранку приехал похмелиться на Чигатай, за его столик подсели двое молодых людей и сказали без обиняков:

– Кончай, Беспалый, дурака валять, что с возу упало, то пропало. Есть два дела, и нам нужен компаньон, такой, как ты, и с инструментом, выпадет удача, заведешь себе снова свои игрушки.

Беспалый внимательно посмотрел на молодых людей, так откровенно предлагающих вступить в дело, и спросил:

– Почему вы решили, что именно я гожусь вам в компанию?

Тот, что постарше, с новомодной наколкой на правой руке, судя по всему недавно освободившийся или попавший под амнистию 1987 года, называемую в уголовной среде горбачевской, сказал:

– Ну, во-первых, рекомендовали тебя авторитетные люди, во-вторых, нам нужен человек с машиной, и в-третьих, ты имеешь инструмент и золотые руки, и в нашей операции тебе отводится главная роль…

Беспалый и без объяснения понял, что придется вскрывать сейф.

А второй, чуть помоложе, но тоже, видимо, парень бывалый, кореец, добавил:

– Мы за тобой, Артем, неделю ходим, видим, без дела пропадешь. Не рви себе душу, поднимешься еще, не тот ты человек, чтобы согнуться при неудаче, хотя и кинули тебя, говорят, прилично, тысяч на триста.

– Все вложил в дело до копейки, только обновил зал, думал, до старости обеспечил себя и детей куском хлеба. – Парсегяна от волнения аж затрясло, он никак не мог смириться с тем, что произошло.

Кореец ловко достал откуда-то из-за спины бутылку коньяка и сказал:

– Если согласен, распиваем бутылку за удачу и расходимся. Два дня не пить, привести себя в форму, сауна, бассейн… А мы за это время уточним детали и заедем за тобой перед самой операцией. Ну, как?

Беспалый, оглядев еще раз незнакомых молодых людей, согласно кивнул.

Два дня Парсегян готовился к операции, привел в порядок машину, достал инструмент, к которому уже давно не прикасался, трижды посетил сауну на Лабзаке и за все это время не выпил ни капли спиртного, дома наконец-то вздохнули свободно. Он поверил в то, что поднимется, если операция окажется удачной, он попросит Артура Александровича еще раз помочь с автоматами и снова откроет свой салон, но теперь-то он примет все меры безопасности и прежде всего застрахует имущество, как предлагали ему уже не однажды. Так, в хлопотах, волнениях, прошли дни, и вечером в условленное время у калитки раздался звонок.

Точность подельщиков обрадовала Беспалого, он терпеть не мог безалаберных людей. Выведя машину из гаража, он хотел отлучиться за инструментом, хранившимся в домашней мастерской, но старший, назвавшийся при встрече Варламом, сказал:

– Не нужно. Сегодня инструмент не понадобится. – И ввел его в курс дела.

Оказывается, новая подружка Олега, подельщика-корейца, Настя, тоже кореянка, работающая в универсаме, попалась на контрольной покупке какому-то обэхаэснику, и тот заставил ее вступить в любовную связь, и вынужденный роман продолжался уже полгода. Так вот Настенька, у которой сегодня роман и с Олегом, как-то призналась, какой у нее богатый поклонник, какие он делает ей подарки и какие ценности, какие суммы держит в доме. Все это Настенька сказала без умысла, ибо не знала основной род деятельности Олега, представившегося ей рядовым инженером.

Варлам сказал, что они навели подробные справки о состоятельном ухажере и тот действительно оказался весьма богатым человеком, пользуясь покровительством свыше, хапал отовсюду не таясь. Узнали, что тот и машины, и видеомагнитофоны меняет чуть ли не каждые полгода. В общем, объект представлял интерес. На днях он похвалился Настеньке, что скоро будет катать ее на вишневом «вольво», и даже назвал сумму в сто двадцать пять тысяч, за которую ему должны пригнать из Москвы шведскую машину экстракласса. Машину он ждал со дня на день, значит, деньги держал где-то дома.

Для налета представлялся подходящий случай: жена обэхаэсника находилась в туристической поездке по Индии, и сегодня у него дома свидание с Настей. Но Настя должна уйти от него не позже двадцати двух часов, потому что последней электричкой в двадцать три часа уезжала к родителям в Янгиюль, а значит, после ухода любовницы он должен был остаться дома один.

Беспалый понял, что, если человек намерен купить за 125 тысяч машину, значит, там есть чем поживиться, но на всякий случай спросил:

– А как мы войдем в дом? У вас есть план?

Варлам, довольный тем, что вызвал интерес Беспалого, сказал с гордостью:

– Все предусмотрели, Артем, мы за ним две недели догляд ведем, изучили все его привычки. Он уже так придушил торговлю, что ему все на дом возят, и, как мы заметили, не сами директора, завмаги, а кто придется, вплоть до грузчиков. Мы тоже не поскупились, собрали ему коробку деликатесов, с нею и пойду к нему, я видел не раз, как это происходило.

– А если он надумает провожать любвеобильную Настю, а потом закатится еще куда-нибудь? – спросил Парсегян.

– Не должен. Провожать он никого не провожает, я ведь сказал, что уже давно ведем за ним наблюдение, у него таких, как Настенька, много, дальше калитки не провожал ни одну. В махалле его хорошо знают, зачем ему приключения?

– Резонно, – согласился Беспалый, и они поехали в старый город. Время подпирало, через полчаса Настенька должна была покинуть дом донжуана из ОБХСС.

Когда въехали на Кукчу, Беспалый обратил внимание на безлюдие махалли и настороженно спросил:

– Варлам, что может означать такая тишина кругом, куда народ подевался?

Варлам, глянув на часы, сказал:

– Через десять минут кончается программа «Время» и по местному телевидению выступит духовный наставник мусульман средней Азии и Казахстана с какой-то важной проповедью, все сидят у телевизоров.

– Такое безлюдье в нашем квартале я видел только однажды, когда показывали «Спрут» с комиссаром Каттани.

– Слышали мы про этот фильм, да увидеть не удалось. Мы ведь только по «горбачевской» амнистии освободились, – сказал с сожалением Варлам.

И в этот момент Олег прервал его:

– А вот и Настенька с нашим клиентом появилась.

С того места, что указал Варлам для стоянки машины, хорошо просматривались ворота с высоким железобетонным забором; сейчас возле них застыли две фигуры, одна тоненькая изящная, в ней Олег без труда узнал Настеньку, и вторая мужская, которой обрадовался Варлам.

– Итак, повторяю план операции, – сказал Варлам. – Как только хозяин войдет в дом, я вновь позвоню, он вернется обязательно, подумает на первых порах, может, Настенька что-нибудь забыла. Прежде чем открыть калитку, он включит свет у ворот и глянет в глазок, по нашим наблюдениям, он так поступает каждый раз. Увидев меня с привычной коробкой, он даст возможность внести ее в дом, он не любит себя утруждать, это тоже проверено, не брал в руки коробки и меньших размеров, но мы на всякий случай взяли самую большую. Пока мы войдем в дом, ты, Артем, должен вбежать во двор и затаиться за углом веранды. Как только он пойдет провожать меня до ворот, ты спокойно войдешь в дом и встретишь его с наведенным пистолетом, а я через минуту вернусь тебе на подмогу. Олег страхует нас с улицы.

Они молча слушали Варлама, не сводя глаз с калитки, вдруг женская фигурка отделилась от мужской, и в тупике зацокали по асфальту каблучки Настеньки, и тут же скрипнула запираемая на ночь глухая железная калитка.

– Пора, – сказал Варлам, и они втроем вышли из машины.

Через пять минут под дулом пистолета Персегяна хозяин дома нехотя доставал из потаенных углов деньги, драгоценности, а Варлам все это складывал в спортивную сумку, судя по всему, до главных трофеев было еще далеко. Беспалый, внимательно следивший за действиями обэхаэсника, вдруг почувствовал какое-то смутное беспокойство, лицо хозяина дома ему показалось знакомым, но как он ни силился вспомнить, когда, где они виделись, – не мог. Месяц беспробудной пьянки сказывался.

Заметив тревогу на лице Беспалого, Варлам спросил потихоньку:

– Что случилось?

И Беспалый сказал, что он откуда-то знает этого человека, но никак не может припомнить.

Варлам ответил жестко:

– Вспоминай скорее, иначе тебе придется его пристрелить, ты человек в городе известный.

С первых минут ограбления майору Кудратову тоже показалось знакомым лицо бандита с пистолетом, ему почудилось, что он даже видел его когда-то со своим покровителем Сухробом Ахмедовичем Акрамходжаевым, но эту вероятность он отбросил сразу, что могло быть общего между уголовником и ответственным работником ЦК? Заметил Кудратов и неожиданное волнение человека с пистолетом, насторожило его и то, что они стали о чем-то шептаться. И вдруг он почувствовал, что и нападавший откуда-то знает его, и оттого такая минутная растерянность у них. Мысль хозяина дома работала лихорадочно, если он правильно понял ситуацию, живым они его не оставят.

Если еще минуту назад он жалел лишь о деньгах, то теперь встал вопрос о жизни, и реальная опасность заставила Кудратова взять себя в руки. Когда через полчаса хозяин дома, отдав изрядную часть богатств, сказал: «Все», то тут же получил от молодого с сумкой в руках такой удар ногой в челюсть, что потерял сознание. Когда он очнулся, тот, что постарше, спрятав пистолет за пазуху, подносил к его лицу тампон с нашатырным спиртом из его домашней аптечки. А молодой, склонившись над ним, сказал:

– Ты, падла, собирался купить «вольво» за 125 тысяч, а от нас хочешь отделаться какой-то жалкой тридцаткой, не выйдет! Сейчас свяжем руки-ноги и поставим утюг на животик, живо вспомнишь об остальных деньгах.

И в эту минуту хозяин дома почувствовал, что тот, что постарше, с нашатарным тампоном в руках, пристально вглядывавшийся в него, кажется, узнал его и оттого необычайной бледностью покрылось смуглое, в оспинках, лицо бандита. Кудратов понял, что в эту секунду он оказался приговоренным к смерти.

А тот, что помоложе, все твердил о деньгах, о ста двадцати пяти тысячах. И тут до майора дошло, что в страхе он действительно забыл о деньгах, отложенных на «вольво», и на радостях готов был расцеловать молодого за напоминание о покупке шведской машины. Дело в том, что там, в спальне, в прикроватной тумбочке, где он держал деньги, находился и пистолет, которым он редко пользовался. Нужно было как-то усыпить бдительность рэкетиров, внушить им, что сломался окончательно, и поэтому он попытался двинуться к окну, но тотчас был свален на пол подножкой старшего. Ему тут же связали руки-ноги, отыскав в доме утюг и задрав рубашку, поставили на живот, и молодой, поводив перед глазами Кудратова штепселем, включил его в розетку. Как только стало припекать, он попытался скинуть утюг с себя, но старший со зловещей ухмылкой прижал его двумя руками к животу, и тогда он закричал:

– Отдам! Все отдам!

Беспалый тут же торопливо отдернул утюг в сторону.

Хозяин дома попросил пить, и ему услужливо подали бутылку минеральной воды из его же холодильника. Попив, Кудратов обреченно пригласил грабителей в спальную комнату.

Спальня у него оказалась небольшой, впритык к стенкам заставленная белым югославским гарнитуром «Людовик», и незваные гости невольно задержались на пороге, когда майор бочком двинулся вдоль роскошной кровати к маленькой изящной тумбочке. Открыв ключиком дверцу, хозяин дома с ошалелым криком: «Берите! Забирайте, гады, все!» – стал швырять в ночных грабителей пачки денег в банковских упаковках.

Налетчики, понимая, что с человеком происходит истерика, столь обычная в подобной ситуации, стали молча в четыре руки складывать деньги в сумку Варлама и не заметили, как вместо очередной пачки двадцатипятирублевок в руках у хозяина дома оказался пистолет, и молодой кулем свалился прямо на просторную белую кровать, а майор уже командовал Беспалому достать из-за пазухи пистолет и бросить его на ковер. Персегяну ничего не оставалось, как выполнить приказ, ибо обезумевший от страха хозяин дома выстрелил бы и в него не задумываясь. Потом майор заставил Беспалого поднять руки и, выведя его в коридор, запер в хозяйственной кладовке. Не выпуская пистолета из рук, он закрыл входную дверь, достал из холодильника бутылку водки и, налив стакан до краев, выпил его залпом. Надо было что-то предпринимать, и как можно скорее, на улице у грабителей могли быть помощники. Он хотел вызвать милицию, но в самый последний момент, уже держа трубку в руках, передумал. Ему вдруг показалось, что этого мужчину, запертого сейчас в кладовке, он видел не раз вместе с милицией, а то и в милицейской форме. А в том, что на его дом могли навести коллеги из милиции, он ни на минуту не сомневался. Может, позвонить Сухробу Ахмедовичу, у того есть товарищ Артур Александрович, а при нем целый взвод телохранителей, вот они, конечно, могли выручить, подумал Кудратов, но этот путь показался ему долгим и неудобным.

И он вдруг вспомнил про полковника Джураева из уголовного розыска, этого-то уж никто не мог заподозрить в связях с преступным миром, и этот, судя по тому, что он слышал о нем, не оставит его в беде. Несмотря на позднее время, он набрал номер служебного телефона полковника, и, на его счастье, на другом конце провода тотчас подняли трубку. Выслушав сбивчивый рассказ майора ОБХСС, полковник Джураев сказал:

– Вам повезло, через пять минут мы собирались выезжать на операцию, но сейчас мы будем у вас, это как раз по пути. Пожалуйста, выключите в доме свет и избегайте оконных проемов. Наверняка на улице у них находятся сообщники, и они могут предпринять попытку штурмовать дом, будьте начеку.

Минут через двадцать в махалле раздался вой сирен милицейских машин, и во двор Кудратова вбежали розыскники полковника Джураева.

Сухроб Ахмедович Акрамходжаев начинал рабочий день всегда со знакомства с милицейской сводкой за прошедшие сутки. Происшествий в последнее время было так много, что сводка печаталась на пяти-шести страницах убористым шрифтом. Большинство ЧП, случившихся днем, он уже знал, и его больше интересовало, как прошла ночь в Ташкенте. Среди ночных преступлений ему бросилась в глаза знакомая фамилия – Кудратов. И он стал читать это сообщение внимательнее.

Узнав о налете на дом самоуверенного красавчика из ОБХСС, он вначале улыбнулся, представив того один на один с рэкетирами, но улыбка быстро сбежала с лица, когда он прочитал о происшествии до конца, ибо дальше тоже следовала знакомая фамилия, и она-то заставила Сухроба Ахмедовича потянуться к капсуле с валидолом, к сердечным он стал прибегать недавно, после размолвки с прокурором Камаловым. Читать сводку до конца он уже не мог, фамилия Парсегян отбила охоту.

– Ах, Артем, ах, Беспалый, что же ты наделал, – вырвалось вслух у Сенатора, и он, обеспокоенный, стал вышагивать по просторному кабинету. А беспокоиться было от чего, в сводке значилось, что задержание рэкетиров в доме Кудратова провел полковник Джураев, а начальник уголовного розыска республики в последнее время подозрительно часто общался с прокурором Камаловым, может, они давно сели на хвост Беспалому и знают о старых связях прокурора с Парсегяном?

Вопросы, один неприятнее другого, стали возникать в сознании хозяина кабинета. Но какие бы вопросы он себе ни задавал, ответ напрашивался один, следовало что-то предпринять, пока Беспалый не попал в поле зрения прокурора Камалова.

В какое-то мгновение Сенатор рванулся звонить Шубарину, но в последний момент передумал, ибо пришлось бы объяснять ему, почему его так волнует арест бывшего уголовника Артема Парсегяна. Тут следовало действовать самому, и немедленно, ибо Беспалый был единственный человек, знавший об убийстве охранника во дворе республиканской Прокуратуры. А может, он догадывался и о неожиданной смерти Кощея? Знал ли он об одном убийстве или о двух, сейчас это уже не имело принципиального значения, следовало как-нибудь вытащить Парсегяна из неволи, или нейтрализовать каким-то образом, или…

Часа два он строил планы по спасению Парсегяна, но ни один вариант его не устраивал. Вот если бы задержание провел не полковник Джураев, тогда бы другое дело, он бы вытащил Беспалого без труда. Заставил бы Кудратова забрать свое заявление, сочинили что-нибудь, связанное с грандиозной пьянкой и ссорой на этой почве, в общем, замяли бы дело. О том, что время работает не на него, Акрамходжаев догадывался, поэтому он решил для начала встретиться с Беспалым.

Начальник следственного изолятора, куда доставили Парсегяна, был знаком ему, и он отправился туда, возможно, сам задержанный подскажет какой-то ход к его спасению.

Свидание с Беспалым он получил без особых хлопот, объяснил, что цель у него одна – попытаться узнать у Парсегяна, кто был наводчиком, ибо это уже третье за неделю ограбление работников ОБХСС.

Артем опешил, когда, войдя в комнату для допросов, увидел, что человек из Прокуратуры республики, как его уведомили, друг – Сенатор. Как только по просьбе человека из ЦК конвойный оставил их наедине, Беспалый сказал с нескрываемым подтекстом:

– Я очень на тебя рассчитываю, Сухроб…

Акрамходжаев сделал вид, что не понял скрытой угрозы, шантажа и ответил:

– Я своих друзей в беде не бросаю, оттого и здесь. – Но тут же добавил с укоризной: – Зачем все это нужно было тебе? Да еще грабить моих друзей… я бы еще сто тысяч занял…

И только тут владелец игровых автоматов вспомнил, что видел обэхаэсника не раз вместе с гостем, но это теперь ничего не меняло. После затянувшейся паузы визитер, в общем-то не знавший, что и посоветовать Беспалому, сказал:

– Вся беда в том, что тебя взял полковник Джураев и отыграть назад почти невозможно, ты же знаешь, что он за человек. Не нужна скандальная история и моему другу Кудратову, вот на этом и постараемся сыграть, но ты в любом случае держи язык за зубами, не очень афишируй связи. Если не поможем сейчас, вытащим из тюрьмы, ты ведь знаешь, что Салим в Верховном суде не последний человек…

Артем тоскливо посмотрел на Сенатора и произнес:

– Правильно говорят – беда не приходит одна, разве я пошел бы на это, если бы меня самого не грабанули… В тюрьму в моем возрасте с моими больными ногами последнее дело… Ты уж постарайся, Сухроб, я ведь тебя никогда не подводил…

Сенатор встал, показывая тем, что разговор окончен. Он не жалел о своем рискованном визите, выяснил, что на Беспалого особенно рассчитывать не следует.

Парсегян, не ожидавший, что аудиенция так быстро закончится, торопливо сказал:

– Ты бы хоть закурить дал…

– Извини, совсем забыл, завтра я завезу тебе блок хороших сигарет, а сейчас у меня какие-то остатки. – И он достал из кармана мятую пачку «Кента» и, не глядя, сколько осталось, протянул ее Артему.

– Всего две, – сказал разочарованно Беспалый.

– Потерпи, я же сказал, что завтра завезу, – ответил Сенатор и поспешил к двери.

Вернувшись в переполненную камеру, Беспалый стал обдумывать неожиданный визит Сенатора и решил, что тот поспешил на встречу, заботясь прежде всего о своей шкуре, боясь, чтобы он не сболтнул лишнего. Вот за это «лишнее», видимо, и следовало держаться, иначе загремишь далеко и надолго, как выражается тут молодняк.

Возвращая в памяти встречу, Беспалый отметил какую-то неискренность, фальшивость в облике человека из ЦК, хотя, если подумать, тому было от чего нервничать и потерять естественность поведения. Но все же Беспалый ощущал от встречи не радость, а тревогу, а он, как и многие, полагался в жизни на интуицию. От тревожных дум ему захотелось закурить, и он вспомнил о сигаретах, что оставил ему Сенатор.

Он уже достал пачку, как что-то остановило, перед мысленным взором возникли бегающие глаза его покровителя: «Завтра я привезу тебе блок…» И сейчас торопливый уход Сенатора казался Парсегяну бегством, хотя, казалось, кто бы посмел торопить такого большого человека…