Текст книги "Соблазн в сапфирах"

Глава 15

Уинстон Ярдли не выдержал и ударил по рукам бедного портного, который пытался заколоть рукав его сюртука. Его злость требовала выхода, и бедняга портной дрожал от страха.

– Следите за швами! Я не хочу, чтобы они разошлись и сюртук выглядел так, словно его шил сапожник. И все это за мои деньги!

Портной послушно кивал, считая, что лучше не вступать в спор, так как уже был сыт по горло обещаниями и кредит Уинстона исчерпал все лимиты. Но подобные долги были обычным делом среди джентльменов, и Ярдли не делал секрета из того, что вскоре ожидает сумму, которая превысит все его мечты.

Уинстон повернулся посмотреть, будет ли немного видна яркая атласная подкладка его выходного сюртука, и улыбнулся, увидев свое отражение в зеркале. Его встреча с американкой оставила неприятное ощущение, но он был мужчиной не того сорта, чтобы обращать внимание на детали.

Удовлетворившись своим отражением в зеркале, Ярдли поднял голову. Желание поскорее опозорить своего соперника было слишком сильным, чтобы диктовать деликатный подход. Весьма сообразительная американка, без сомнения, уважала откровенный разговор, и Уинстон восхищался своими аргументами.

«Черт! Я не сделал ничего ужасного, предложив ей часть вознаграждения! Он было бы щедрым, но сейчас я вижу свою ошибку. Пуританка или нет, эта американская сука не только решила закрыть глаза на отвратительные безрассудства Эша, но и взялась защищать его».

Эта простушка, как Уинстон слышал из разных источников, успела приобрести немного лоска, и когда он увидел ее у Уортли, то готов был усомниться в успешности своих планов. И теперь Ярдли признавал, что если она, следуя своим угрозам, напишет старшему Блэкуэллу, то тогда он окажется в потенциально опасной позиции. Но трудно было поверить, что она сделает такое – особенно если учесть, что она как третье лицо не заинтересовано в пари. Если она активно заняла сторону Эша, не увидит ли его двоюродный дед в этом свидетельство того, что она упала со своего пьедестала?

«Она ни слова не напишет «дедушке Уокеру»! И я должен сделать все, чтобы та, следующая новость, которую он получит, перечеркнула любые заверения этой американки!»

С детства Эш Блэкуэлл вел счастливую жизнь, и, как назло, каждый поворот жизненного пути Уинстона Ярдли отражался как в зеркале счастливым поворотом у кузена. И Ярдли стал ненавидеть золотоволосого мальчика, который всегда шалил, но никогда не был пойман, тогда как каждый его проступок заслуживал сурового наказания и цементировал разрыв между ними. Уинстон был тенью Эша многие годы. И когда Блэкуэлл уехал в Индию, Уинстон молился, чтобы он сгинул там от лихорадки или достался какому-нибудь хищнику джунглей на обед. Восстание сипаев казалось чудом, и последующее исчезновение Эша стало причиной для радости, но праздник оказался слишком коротким. Минуло всего два года, и Эш восстал из могилы без объяснений или извинений.

«Благородный человек сложил бы голову в битве против местных жителей, а мой кузен имел нахальство исчезнуть и затем воскреснуть только для того, чтобы фланировать по улицам Лондона и, положившись на свою счастливую судьбу, заключить пари!»

Судьба – хороший учитель, и в конце концов шанс разрушить жизнь Эша и обеспечить свою собственную попал в руки Уинстона Ярдли.

По мнению Уинстона, игра – удел слабых, и у него не было ни малейшего намерения позволить случаю сыграть хоть какую-то роль в его жизни. Он уничтожит всех своих недоброжелателей любым возможным способом и без всяких извинений.

Уинстон ни на секунду не верил, что Эш станет приставать к такой унылой девице, как Кэролайн Таунзенд, зато уверился, что стоит только дать толчок слухам, и это произведет мгновенный эффект, и тогда американка увидит свою ошибку. А если нет, то оставался смутный шанс, что ей польстит идея сыграть роль роковой женщины и помочь ему подставить Блэкуэлла. Но она может побить его его же оружием, прежде чем он закончит дело.

«Неужели Эш уже соблазнил ее? И поэтому так подозрительно блестят ее глаза и пылают щеки?»

Уинстон тихо хихикнул от этой забавной мысли. Он видел довольно много экзотических птичек, которым его кузен уделял внимание в прошлом, чтобы утвердиться в своей идее. Это был бы слишком безвкусный и банальный выбор для его авантюрного родственника и слишком легкий – особенно если вспомнить, как она среагировала на его предложение скооперироваться и выступить против кузена единым фронтом.

Те слухи, что гуляли по городу по поводу эксцентричной подопечной Блэкуэлла, были полны восхищения талантами американки, которой удалось вернуть своего опекуна в респектабельное общество, и многие приятно удивились, увидев Эша рядом с умной юной женщиной.

Именно этого Уинстон боялся больше всего.

Он хотел бы убить ее, но был ли в этом смысл?

– Синий! Позвольте мне посмотреть синий сюртук! – рявкнул он портному, забыв о всякой сдержанности. Ему нравилось выливать свой гнев на портного. «Когда я стану хозяином Беллевуда и известной персоной, то заставлю всех портных Лондона прыгать вокруг меня, стараясь угодить мне. А я буду хозяином, ибо в отличие от моего дорогого кузена я заслужил это».

И опять уверенность вернулась к Уинстону. Все, что он должен был сделать, – это разрушить молчаливую защиту мисс Таунзенд ничего не стоящего Эша, продемонстрировав ей, каким безнравственным человеком он был и остается. Тогда что бы она ни сказала старому Блэкуэллу, не будет иметь значения. Он устроит ловушку, слишком привлекательную для Эша, которую тот не сможет проигнорировать, и тогда ему не отвертеться. Скандал получится грандиозный и будет стоить ему жизни. И тогда пусть американка фыркает сколько угодно, хоть всю дорогу домой!

Уинстон сбросил сюртук, чтобы примерить другой, из синего шелка, и новая идея начала формироваться в его голове.

«Старый Уокер говорил, будто он нанял ее, как шпиона и шапероне, чтобы следить за Эшем, и чтобы в конце концов его внук познакомился с женщиной, которая не станет его очередной любовницей. Но насколько я знаю своего кузена, ее мнение о нем будет для него куда важнее, чем чье-то еще, ибо он любит вызов.

Когда я унижу его, я уверен, что мисс Таунзенд окажется рядом и увидит это. Я буду той солью, что сыпят на рану, и он не сможет винить никого, кроме себя. Гордость выше падения, но я хочу, чтобы ты, кузен, упал так низко, чтобы забыть, какова была твоя жизнь, пока ты не доверил ее мне».

Подумав об этом, Уинстон Ярдли начал смеяться.

Голова Кэролайн кружилась от возбуждения, вызванного новым поворотом ее жизни. Уже несколько дней она задыхалась от волнения, а именно с тех пор как впервые оказалась в постели Эша. За исключением бурной встречи с Ярдли дни были наполнены одним обжигающим свиданием за другим – становясь все более мучительными от усилий Эша уважать ее чувства и сохранять то, что происходило между ними, в секрете. Хотя Кэрол не замечала, чтобы слуги что-то подозревали, и это успокаивало.

«Пока нет скандала… есть надежда скрыть мой грех…»

Их мироощущение изменилось, добавив тайного трепета между ними. Вечерний поход в театр был полон особенного волнения, когда Кэрол сидела рядом с Эшем в ложе на виду у всех, вдыхая его запах, который еще оставался на ее коже после их свидания в библиотеке. Трудно было изменить тот факт, что она все больше и больше влюблялась в него и все больше сознавала, чем жертвует, чтобы обладать им на это короткое время.

Никаких романтических заявлений того или иного сорта с его стороны не было, но она и не ждала их – это был Эш. Кроме того, даже если бы она желала услышать их, Кэролайн понимала, что она не в той позиции, чтобы быть с ним на равных. Она не могла думать о будущем без боли, но заставляла себя не омрачать радость настоящего.

– Вам нравится спектакль, мисс Таунзенд? – спросил Эш, вежливый вопрос светился в глубине его глаз.

Кэрол кивнула:

– Он очень… милый.

– Какое пространное рассуждение! – Эш рассмеялся. – Вы, американцы, так скудны на впечатления?

– Я – нет, мистер Блэкуэлл.

– Нет? – спросил он. – Вы уверены?

Она постаралась сменить тему.

– Мы увидим сегодня мистера Торна?

Эш немедленно протрезвел.

– Я получил записку с извинениями, до того как мы ушли из дома. Очевидно, что-то случилось.

– Все хорошо? Он в порядке? – спросила она.

Недовольство Эша трудно было не заметить.

– С ним все прекрасно. Но когда я увижу его в следующий раз, то обязательно расскажу о вашем интересе.

Губы Кэролайн дрогнули.

– Вы ревнуете?

– Ну вот еще.

Но его виноватое выражение ставило под сомнение его слова, и Кэролайн задумалась над странным поворотом.

– Может быть, кто-то и может подумать так, учитывая, что я танцевала один-единственный танец и разговаривала с ним… Но, уж конечно, не вы.

– Только идиот станет ревновать при таких обстоятельствах, мисс Таунзенд, и если вы цените мою гордость, то не станете оспаривать очевидное. – Защищаясь, Эш скрестил руки на груди.

Кэрол постаралась не улыбнуться, вновь возвращаясь к своим мыслям.

– Что задержало его?

– Он не сказал. – Эш не смотрел на нее, когда говорил, и Кэрол почувствовала ложь.

– Это как-то связано с обществом «Джейд»?

– Кто сказал вам, что Дариус – член общества?

– Вы как-то упомянули, что Дариус вырезал бы мое высказывание на дверях «Джейда». Отсюда напрашивается вывод, что человек знает, о каком доме идет речь! – сказала она, стараясь сдержать улыбку.

– Проклятие, женщина! Есть хоть что-то, что ускользает от вашего внимания?

– Что за выражение, сэр! – пошутила она без реальной обиды. Его проклятие было не чем иным, как привычным выражением эмоций. – Мне непонятно, почему вы рычите, как раненый лев.

– Мое раздражение вызывает это сопрано на сцене, и я подумываю, почему бы не отвезти вас домой.

Кэролайн с улыбкой положила бинокль:

– Замечательно! Как раз когда я собиралась пожаловаться на головную боль и просить вас отвезти меня домой. Как удачно!

Эш встал и предложил ей руку.

– Вы сложная женщина, мисс Таунзенд.

– Если вы так считаете, мистер Блэкуэлл. – Кэролайн сдержала улыбку. – Если вы так считаете…

Карета направлялась к дому, и было легко притвориться, будто кругом нет ничего, кроме тумана.

– Есть что-то особенное в тесном пространстве кареты. Это… свобода. – Кэрол позволила себе это дерзкое замечание, любуясь гибкими очертаниями его фигуры, когда он сел напротив нее. В этом черном вечернем костюме Эш был неподражаем, и не одна женщина вздохнула, глядя ему вслед, когда они уходили из театра. Ее глаза путешествовали по его длинным рукам и бедрам, дыхание Кэролайн ускорилось, когда она поняла, что его тело отвечает на ее изучающие взгляды – плавная линия его мужского достоинства, спрятанного под тканью брюк, меняла свою форму. Кэрол ощутила приятный прилив триумфа от сознания своей собственной силы: стоит ей лишь посмотреть на него, и его кровь бежит быстрее.

– Свобода? – переспросил Эш, и его голос показался таким бархатистым в темном пространстве кареты.

«Это счастье. Знать, что он хочет меня. Меня из всех женщин на земле. И сейчас, в этот момент, я то, чего он желает больше всего».

– Экстремальная свобода, мистер Блэкуэлл. Может быть, это потому, что весь прочий мир отделен от нас всего лишь тонким слоем дерева и ткани и мы здесь… одни.

Во взгляде Эша появилось откровенное желание, и Кэролайн отклонилась на подушки.

«Здесь? Он не посмеет!»

А Эш словно прочел ее мысли. Молча поднялся с сиденья напротив и встал на колени в том узком пространстве, что разделяло их. Затем мягко потянул ее колени вперед, пока Кэрол не оказалась на краю сиденья, и начал поднимать ее юбки…

– Эш!

– Отклонитесь назад, Кэролайн. – Это был тихий приказ, и она могла бы его просто проигнорировать, но шум крови в ушах и абсолютная убежденность, что ей хочется познать этот урок, заставили ее выполнить его просьбу.

Глава 16

Выйдя из ювелирной лавки, Эш поднял воротник пальто, спасаясь от дождя. Необъяснимое желание сделать что-то неординарное для Кэролайн согревало его душу, стоило ему представить, как она отреагирует на подарок. Навсегда покинув Индию, Эш думал, что никогда больше не захочет взглянуть на драгоценные камни, но желание видеть их на его прелестной шапероне изменило его намерения.

Не то чтобы Резерфорд не оценил бы иронию, но жизнь слишком быстротечна, чтобы…

– Удачная покупка, кузен?

Эш едва не зарычал, услышав этот голос, но справился с собой и вежливо приподнял шляпу:

– Уинстон, какая неожиданная встреча!

– Покупаешь что-то экстравагантное для одной из своих шлюх?

– Не угадал! Запонки на день рождения деда, – ответил Эш, затем взглянул на Ярдли, приподняв бровь: – Ты не забыл эту дату, кузен? Особенно с тех пор как ты проявляешь повышенное внимание к старику, я никак не могу представить такой поворот!

– Я… конечно, не забыл! – пробормотал он, и Эш заставил себя сдержать улыбку, видя, как Ярдли пытается оправдаться.

– Ну, еще бы, как ты мог? – Эш направился к карете, заставляя Уинстона следовать за собой или закончить разговор. – На кон поставлено наследство.

– Эш, ты не можешь винить никого, кроме себя самого, за сомнения деда относительно твоего поведения и характера, – с самодовольным видом произнес Уинстон. – А что касается пари, никто не заставлял тебя заключать его.

– Действительно, – ответил Эш, взмахом руки давая понять кучеру, чтобы тот открыл дверь кареты. – Но я не привык отказываться от вызова судьбы…

– Или от искушения, – добавил Уинстон. – Осторожнее, кузен! Я слышал, тебя видели в Риджент-парке на прошлой неделе! Причем очень поздно. Один неверный шаг или какой-то слух о том, как ты забыл застегнуть свои штаны, и твое пари ожидает печальный исход.

Эш ничего не ответил на эту вульгарную ложь. Только идиот рискнет пойти в парк после наступления темноты, а обычные проститутки, которые занимались своим делом на траве, никогда не были в его вкусе, да еще в такую холодную погоду! Но слова Ярдли еще раз напомнили ему, как он ненавидит этого отвратительного человека за грубые попытки спровоцировать его. Эш поднялся по ступенькам кареты и захлопнул дверцу.

– Спасибо за предупреждение, мистер Ярдли. И всего наилучшего!

Он постучал в стену, и кучер взял вожжи. Карета тронулась, увозя Эша от дальнейших замечаний кузена.

К сожалению, это означало, что он не смог увидеть, как Ярдли вошел в ювелирную лавку, дабы навести справки, что заказал там мистер Блэкуэлл.

Когда Эш вернулся домой, то нашел Кэролайн сидевшей за письменным столом. Она что-то писала, и Эш невольно залюбовался ею. Какая прелестная картина – ее красота и этот строгий кабинет! Никакого намека на нимфу, которая плясала и смеялась для него за закрытой дверью. Перед ним сидела умная, серьезная американка, которую он не мог не уважать и которая сделала жизнь в этом доме такой, какая она есть. Эш улыбнулся, вспомнив, что Кэрол заставила его выучить имена всех слуг и научила проводить больше времени дома, причем не испытывая при этом никаких сожалений, о чем он раньше даже не подозревал.

Эш подошел к ней, намереваясь удивить ее поцелуем в шею, но, бросив взгляд на чертеж, лежавший на столе, заинтересовался. На его взгляд, это был архитектурный проект.

– Что это?

– О! – Кэролайн повернулась, удивленная его внезапным появлением. – Ничего особенного! – сказала она, засовывая чертежи в пачку бумаг, как будто занималась чем-то недозволенным.

– Вряд ли это так. Я хотел бы взглянуть… Вы чертите проект библиотеки, потому что надоела моя?

– Это… пустяки. – Кэролайн старалась взять листок из его рук. На ее щеках выступил густой румянец. – Это просто…

– Расскажите мне. – Эш протянул ей чертеж, предлагая отдать его взамен на признание. – Это что-то из вашего дома? Замучила ностальгия? Или вы хотите стать Кристофером Реном в юбке[4]4
  Английский архитектор-классицист.


[Закрыть]?

– Нет. – Кэрол тщетно пыталась улыбнуться, возвращая отобранный чертеж. – Никаких подобных амбиций, Эш. – Кэролайн перевернула бумаги, не желая выглядеть в его глазах сентиментальной, оплакивая потерю. – Это просто мечты. Я давно мечтаю открыть колледж для женщин, подобно тем, что существуют для мужчин.

– Я так понимаю, вы имеете в виду что-то более серьезное, чем средняя школа?

Кэрол встала из-за стола, чтобы посмотреть ему в глаза, сознавая, что Эш втягивает ее в новый спор, и наслаждаясь этим.

– Там не будет классов по вышиванию или расписыванию кружек.

– Я забыл, что вы реформатор. – Эш с беспокойством посмотрел на нее. – Вы понимаете, что леди Фицджералд упадет в обморок в своем салоне, если услышит, что ее «американский квакер» проповедует нечто невообразимое, а именно образование для юных леди.

– Я уже поделилась с ней этой идеей, и она отнеслась к ней с пониманием. И почему слово «невообразимое» приходит на ум, когда мы обсуждаем, как улучшить женское образование, хотя этого не случается, когда мы говорим о мужчинах?

Эш пожал плечами:

– Не могу сказать. Наверное, потому что образованный мужчина сможет найти применение своим знаниям, тогда как женщина – нет. Это жестокая правда, Кэролайн.

– Все потому, что женщины лишены возможности получить образование, Эш. Знания никогда не бывают пустой тратой времени.

– И где вы думаете построить эту утопию?

Кэрол заморгала на этот невинный вопрос:

– Вы думаете, Бостон слишком далеко?

– Нет, для блюстителей морали и общественных правил. – Он вздохнул, открыто дразня ее. – Но я полагаю, и Марс оказался бы для них не таким уж далеким.

– Только не для них.

Эш испугался, что обидел ее, но что-то внутри его сопротивлялось, он не желал слышать о ее фантазиях, уводивших ее из Англии и от него. Здесь было ее будущее, о котором она мечтала, и оно было куда более убедительно, чем любой одинокий мужчина. Ее колледж был соперником, и он не знал, как с ним обращаться.

– Я думаю, это прекрасная мечта, Кэрол… удивить весь мир.

Эш потянулся, чтобы поцеловать ее, и прежде чем прикоснулся своими губами к ее рту, Кэрол вдохнула терпкий запах гвоздики и сандалового дерева. Она приоткрыла рот, быстро втянула его язык и почувствовала его нежность, что изгнало прочь все ее страхи. Ей мгновенно захотелось большего, и Эш приподнял ее, обхватил руками ягодицы и посадил к себе на колени.

«Я развратная женщина и бесстыдное существо». Мысль была горько-сладкой, и Кэролайн старалась не замечать эхо боли, когда ее бумаги на столе оказались отодвинуты в сторону, чтобы освободить место для их объятий.

«Скорее, Эш! Сделай это со мной. Пока я не заплачу о своих воздушных замках и детских фантазиях!»

Шаги за дверью заставили их закончить поцелуй. И Эш мгновенно отпустил ее. Кэролайн хватала воздух открытым ртом, стараясь прийти в себя, пока Эш быстро отошел к окну, чтобы быть подальше от нее.

– Да?

Дейзи вошла с подносом в руках, заморгав от неожиданности, когда увидела хозяина.

– Я думала, вы хотите перекусить, мисс.

– Спасибо, Дейзи. Ты очень добра, – проговорила Кэролайн, надеясь, что ее лицо не такое красное, как она думает.

Эш прошел мимо них, бормоча извинения.

Дейзи посмотрела ему вслед, но ничего не сказала. Вместо этого она поставила поднос на стол и приготовила маленькую тарелку и чашку.

– Я не хотела прерывать вас, мисс. Но я рада, что вы с каждым днем выглядите все лучше и лучше.

– Что?

– Не то чтобы я подслушивала, но, кажется, все успокоилось по сравнению с теми днями, когда вы только-только приехали? – Она мило улыбнулась и налила горячую воду в чашку. – Сегодня утром миссис Кларк сказала, что молилась о чуде для вас, так что вы можете наслаждаться своим визитом.

– Да… а… а… мистер Блэкуэлл… очень добр. Я благодарна миссис Кларк за ее внимание. Спасибо, Дейзи. – Руки Кэролайн дрожали, и она вновь посмотрела на свои бумаги, отодвигая пачку рисунков, чтобы освободить место для чая. Но ее руки не удержали груду бумаг, и Дейзи бросилась помочь ей.

– Здесь им не место, – сказала она, стоя на коленях и собирая бумаги. – Я возьму их, о мой Бог, это, кажется, церковь?

– Это школа для женщин. Это моя идея…

– Школа для леди?

– Настоящий колледж для любой девушки или женщины, которая хочет получить образование.

Глаза Дейзи расширились.

– Для… любой девушки? Правда?

И голодный блеск в глазах молоденькой горничной был похож на жар в ее животе. В этом крылась причина путешествия Кэрол, в этом заключалось ее согласие присматривать за взрослым мужчиной. Она сохраняла самообладание и делала необходимым присутствие, направляя Эша на путь праведный… Она заслужила вознаграждение и право, которое переживет ее и даст другим женщинам надежду, которой они были лишены.

Не стало ли образование ее спасением в самых разных случаях, когда она росла? Учение давало ей проблеск надежды на осуществление любого желания. Физическая боль отказа от Эша была невыносимой, но Кэрол не могла заставить себя рассказать ему об обещанном вознаграждении и собственной бедности. Ей казалось, это будет слишком банально, слишком надуманно – как если бы она охотилась за ним или соблазнила его ради его денег. Ее честь не могла позволить ей сделать подобное.

– Это не существует, Дейзи.

– Это будет, я верю. – Вера Дейзи была непоколебима. – И что за чудо это будет!

– Я не… – Кэролайн глубоко вздохнула и помогла Дейзи подняться. – Ты можешь идти, Дейзи.

– Как скажете, мисс. – Дейзи снова присела в реверансе, с трудом маскируя разочарование.

Она быстро вышла, и Кэролайн не могла сдержать слезы.

«Я не воспользовалась возможностью, которая была мне дана в момент слабости, потому что утонула в синеве его глаз».