Текст книги "Соблазн в сапфирах"

Глава 17

Обед у леди Фицджералд оказался довольно-таки забавным сборищем. Когда мужчины удалились в маленькую гостиную, чтобы выкурить сигару и насладиться портвейном, дамы воспользовались шансом посплетничать и обсудить некоторые деликатные темы в более узком кругу.

Кэролайн сделала все, что могла, чтобы выйти из игры. Но леди Фицджералд усадила ее на обитый парчой диван, и она оказалась в центре разговоров. Беседа крутилась вокруг нее, оживляясь и угасая, и Кэролайн игнорировала большинство разговоров, пока скрипучий голос миссис Дрейпер не привлек ее внимание.

– Я знаю из проверенного источника, что лорд Уинтерс шутки ради основал «Джейд» в Индии, и сейчас это общество насчитывает более сотни секретных членов! – утверждала миссис Дрейпер. – Это связано с древними религиями.

Кэролайн насторожилась и выпрямила спину. Эш характеризовал членов клуба как «группу скучающих молодых людей».

– «Джейд»? – спросила она. – Вряд ли это связано с религией.

– Вряд ли? Почему же, это так таинственно! Мужчины обожают маленькие клубы и тайные собрания, разве нет? – возразила миссис Дрейпер.

– Скорее обожают всякие безнравственные игры! – Мисс Вудберри встряла в разговор, ее губы сложились в тонкую линию. – Мой младший брат уверен: они изучали в Индии какие-то таинственные и магические вещи, и это сделало всех членов кружка баснословно богатыми, и именно поэтому им удалось уцелеть. Они практиковали оккультные науки.

– И участвовали в оргиях, – прошептала одна из пожилых леди только для того, чтобы вызвать испуганные возгласы вокруг нее.

– Разве мистер Блэкуэлл не близкий друг лорда Уинтерса? Он тоже был в Индии во время восстания? – спросила одна из дам с хитрой улыбкой.

– Я утверждаю, что Блэкуэлл – лидер «Джейда», так как если мужчина мог быть осужден за безнравственность, то это был бы он! – Миссис Дрейпер кивнула со знанием дела, привнося оживление в комнату, и каждая из дам повернулась к Кэролайн, ожидая ее ответа.

Выдержав паузу, Кэролайн бесстрастно произнесла:

– Они друзья. А если каждый англичанин, который ездил в Индию, рассматривается как член клуба, то это составило бы большую толпу, разве нет?

Кто-то из женщин ахнул в ответ на ее дерзость, но тут на помощь пришла леди Фицджералд.

– Блэкуэлл слишком богат, чтобы заниматься подобными вещами, и даже если он и является членом «Джейда», то никогда не признается в этом. Это хорошая салонная игра пытаться что-то разузнать об обществе «Джейд». Мой дорогой квакер не интересуется такими глупостями! А если бы и интересовалась, попомните мое слово, мисс Кэролайн Таунзенд разобралась бы с ними в одно мгновение! Американские девушки обладают железной хваткой.

– А мы, значит, старые клячи? – Миссис Дрейпер изогнула подведенные брови, демонстрируя, что на нее американская гостья не производит ни малейшего впечатления.

Прежде чем леди Фицджералд смогла снова ответить, Кэрол возмущенно вскочила с места:

– Разве можно скучать в Лондоне, если даже такой пустой разговор…

Крепкая хватка леди Фицджералд прервала ее. Вдова поднялась и встала рядом с ней.

– Не обращайте внимания на Арабелл, мой милый квакер. Ее коготки острее, чем ее ум, и я не хочу портить вечер, превращая его в шоу ревности.

– Я? Ревную? – воскликнула Арабелл Дрейпер, ее лицо покраснело. – К вашему квакеру?

– Конечно. Пока вы можете только гадать по поводу связей красавца мистера Блэкуэлла и прибегать к глупым сплетням. Наша дорогая мисс Таунзенд определенно обладает превосходством и никому не даст спуску! – Леди Фицджералд со стуком закрыла веер и указала Кэролайн на дверь: – А теперь, если вы извините нас, я хочу показать «квакеру» мои новые окна в столовой.

Кэролайн не требовалось объяснять, что следует уйти: злость и смущение бушевали внутри. В сопровождении леди Фицджералд она оставила женщин с их сплетнями и историями, надеясь успокоить дрожь в руках.

Это обвинение казалось таким нелепым, но Кэролайн не была уверена, существовало ли для него какое-то логическое опровержение. Эш никогда не стал бы участвовать в оргиях и тому подобных мероприятиях. Эта мысль потерялась в путанице воспоминаний – все странные утверждения Эша, будто он не тот мужчина, который соответствует цивилизованной компании, его старания избегать «приличных» женщин, куртизанка в музее и его таинственные исчезновения. Его друзья, казалось, собирались в странные часы, и снова и снова проскальзывало смутное упоминание об их дружбе в Индии. Но пожалуй, самым сокровенным и компрометирующим фактом, заставившим ее задуматься, было то хитрое волшебство, которое Эш направил на нее. Где джентльмен мог постичь это искусство? Так быстро разгадать женщину и подчинить ее своей воле?

Возможно ли, что Эш вовлечен в нечто немыслимое и непонятное? И это как-то связано с обществом «Джейд»?

Леди Фицджералд хлопнула в ладоши, провожая ее в тихую уединенную комнату. Это была теплая комната в золотисто-кремовых тонах.

– Я говорила вам, что каждая женщина в Англии ополчится против вас? Арабелл всегда нравился Блэкуэлл, но она слишком тупа, чтобы понять это.

– Если она беспокоится о нем, то, право же, это странный способ! Зачем же наговаривать на него?

Стоило Кэролайн произнести эти слова, и она мгновенно поняла свою ошибку и тут же прочла подтверждение в понимающих глазах леди Фицджералд.

– Ах! Девушка, с которой я недавно познакомилась в моем доме, пожала бы плечами и сказала что-то вроде «Почему бы не позволить злой старухе получить свой дикий приз – и скатертью дорога?». Но защищать его? Это что-то новое.

– Он… он очень добр. Я готова защищать любого в подобной ситуации.

Леди Фицджералд задумчиво покачала головой и, пройдя через комнату, остановилась около большого окна.

– Я не слышала от вас даже писка о бедном лорде Уинтерсе… – И прежде чем Кэролайн успела обдумать ответ, леди Фицджералд продолжила: – Но как моя американка чувствует себя в Лондоне? Я вижу, вы готовы оставить вашу строгую религию и ощутить все радости жизни? И слава Богу! Вы уже получили много предложений?

– Нет, – тихо ответила Кэрол.

– Нет? Ни одного? – Леди Фицджералд уселась у камина. – Какое разочарование!

– Я не разочарована, ваша светлость. Как я вам говорила, я не ждала, что мне придется состязаться за предложения.

– Вы не ожидали, что вам придется состязаться за чувство Блэкуэлла, насколько я помню ваше высказывание в нашем первом разговоре. – Леди Фицджералд отвергла все возражения. – Да! Да! Тогда вам ничего не нравилось в нем! Ха! Но не думайте, будто эти язвительные сплетни не включают тот факт, что вы не приняли ни одного предложения, поскольку втайне хотите получить его от вашего очаровательного возмутителя спокойствия и опекуна!

– У меня… нет надежды на это, ваша светлость.

– Но почему? – спросила леди Фицджералд на этот раз без всякого юмора. – Можно сказать, ему наконец-то повезло.

– Эш никогда не предложит это никому. Он очень честен в этом отношении, а я должна помнить, что говорила.

Леди Фицджералд сухо кивнула:

– Вы умная девушка. – Она встала, как маршал, инспектирующий свои войска. – Я рада, что все выяснилось без всяких душераздирающих истерик. Пойдемте, я покажу вам мои новые итальянские шторы, а потом мы посидим и обсудим ваше будущее!

– Вы сегодня необычайно тихая. – Эш помог занять Кэрол место в карете напротив него. – Только не говорите мне, что это дело рук «дракона». Если так, то вам лучше не откровенничать с ней.

– Нет, я все еще имею нахальство… пользоваться ее уважением. И одобрением моего нового гардероба, так что и на вашу долю немножко досталось.

– Она ворчала, что вы еще не нашли мужа? – Эш поцеловал ее в висок, и Кэролайн сжала его руку, когда огонь желания ожил внутри ее. – Вы вините своего опекуна?

– Я виню свои колониальные манеры, – прошептала она.

– Мне нравятся ваши колониальные манеры.

Кэрол тихонько оттолкнула его.

– В это трудно поверить, мистер Блэкуэлл.

– Это правда. Хотя я скучаю по вашим суровым лекциям. Они были такие… – Эш сделал паузу, покусывая кожу за ее ухом. Его язык спустился вниз по ее шее. – Возбуждающие.

– Расскажите мне о «Джейде», Эш.

Он замер при звуке слова «Джейд», но не отказался от своей стратегии, продолжая целовать ее шею.

– Почему вы спрашиваете? Кто-то говорил об этом сегодня?

– Леди выказывали большое любопытство. – Ее ответ закончился мягким вздохом, так как его язык продолжал кружить за ее ухом.

– Странный разговор для гостиной. Я предполагал, что там ведут милые женские беседы о лентах и погоде. – Его зубы тихонько покусывали мочку ее уха, и Кэрол прогнулась, уступая. – И рассчитывают, что мы, мужчины, проводим свое время после обеда, разговаривая о пристрастии Гамильтона к охотничьим ружьям.

– Эш! – простонала она.

Его член дрогнул при звуке ее голоса, хриплого от досады и желания, но Кэрол осторожно оттолкнула его.

– Эш, я хочу поговорить с вами без… – Ее протест растаял.

– Без?

– Без того, чтобы я не могла вспомнить свое собственное имя или место, где лежат мои чулки!

– Как скажете, мисс. – Эш поправил сюртук, приобретая облик джентльмена, находящегося в публичном месте, а не в тесной карете. – Что ж, очень хорошо. Так вы спрашивали о «Джейде»?

– Нет. Думаю, что нет. Скорее, это не самый важный вопрос.

– А какой важный, мисс Таунзенд?

– Что случилось в Индии, Эш? – Кэрол подвинулась, чтобы взять его руку. – Не могли бы вы рассказать? Ваш дед не единственный, кто заметил, как вы изменились после возвращения оттуда, но никто, кажется, больше ничего не хочет сказать по этому вопросу.

– Нет ничего такого, о чем бы стоило рассказывать.

– Неужели ничего? Сколько вы там пробыли?

– Три года.

– И за три года не произошло ничего значительного?

– Это зависит от того, что считать значительным и для кого? – Эш выглядел глупо и сам понимал это. Он готов был говорить о чем угодно, но только не об этом. В полумраке кареты все вспомнилось так явственно, что Эш ощутил знакомую боль. – Ее звали Анджали, и я влюбился в нее в Индии. Я понимал, что наша связь вызовет неодобрение моей семьи, но бесцеремонно игнорировал это. Любовь ослепила меня. Я никогда не думал о ее семье, или ее соседях, или политических и религиозных последствиях моих действий, тогда как мир вокруг нас готовился вспыхнуть пламенем.

– Эш, я…

– Я любил ее, а она умерла… Так все закончилось, и я не хочу говорить об этом снова.

Тишина окутала их, и Эш заметил, как пальцы Кэрол доверчиво обнимают его руку. Она больше не настаивала, не вздыхала разочарованно и, что самое поразительное, не отводила глаз. Вместо этого даже в полутьме кареты Эш видел ее большие красивые глаза, глядевшие на него с поддержкой и вниманием.

Это было слишком, и вина почти поглотила его.

– Вещи, которые меняют нас, редко приятны. Я уверен, что был избран, потому что находил утешение в приятных вещах, которые не обладают подобной силой.

– То есть там была сила… страсти, Эш?

Он покачал головой.

– Дайте мне вашу руку.

Кэрол протянула руку, Эш мягко стянул с нее перчатку и засунул ее в карман.

– Страсть здесь, Кэролайн.

Эш прижал ее ладонь к окну кареты, тепло ее пальцев согрело холодную поверхность стекла. Кэрол вздохнула от приятного ощущения, и он на мгновение накрыл ее руку своей рукой, заключив ладонь в ловушку между холодом и жаром. Она задрожала и отклонилась к нему, и Эш наслаждался мягким изгибом шеи, награждая ее жаркими поцелуями, пока она не застонала.

Эш убрал ее руку с окна, и оттиск раскрытой ладони напоминал прикосновение призрака.

– Вы видите? Ваш отпечаток на стекле согрел его, но, увы, не мог изменить. Так же и страсть, моя дорогая. Мгновенный побег из нашего мира, но это не оставляет никаких шрамов. Она способна отвлечь, не больше.

Кэрол промолчала, глядя на свой отпечаток, а он тут же пожалел о сказанном.

Кэролайн рассматривала свое отражение в зеркале. Расчесывая волосы перед сном, она думала, правдива ли философия Эша. Значит, он боится, как бы она не привязалась к нему, если такое вообще возможно.

«Слишком поздно. Слишком поздно, чтобы я могла что-то приказывать своему сердцу. Эш может говорить о страсти, не меняющей ничего, а для меня она изменила все. Я не помню, чтобы чувствовала нечто подобное до встречи с ним. И сейчас не могу остановиться… В нем нет ничего, чего бы я не желала».

И в этот вечер он лишь подтвердил тот разговор, который она имела с леди Фицджералд, а именно: как бы он ни хотел ее, нет общего будущего у американского «невзрачного воробья» и английского сокола.

Глава 18

Кэролайн ждала, пока дом не погрузится в темноту и тишину, прежде чем выйти из своей спальни и направиться в комнаты Эша. Она надела новую ночную сорочку и набросила на плечи подходящую по цвету шаль. Их ночное свидание подразумевалось само собой без всяких предварительных договоренностей, это было понятно без слов. Кэрол знала, это знак, что он стал неотделимой частью ее существования.

Трудно представить ночь без него.

Перед камином Эш устроил маленький экзотический пикник: хрустальные бокалы, крошечные сандвичи на серебряном блюде. Все это было разложено на восточном ковре, а вокруг разбросаны подушки. Эш, как султан, восседал на ковре, скрестив ноги, вырез расстегнутой рубашки открывал его мускулистый торс.

– Я подумал, на тот случай, если вы проголодаетесь, поздний ужин не помешает…

Кэрол округлила глаза, опускаясь на ковер рядом с ним и бросая шаль на кресло.

– А ваши слуги ничего не знают…

– Я ни на минуту не сомневаюсь во всеведении Годвина, а вы?

Кэрол улыбнулась:

– Да, но я предпочитаю хранить в секрете свои сны.

– Ах, чудесно! Поговорим о снах! – Эш чуть-чуть подтолкнул ее, от чего она рассмеялась. – Я хотел бы убедиться, что на этот раз вы не спите, мисс Таунзенд!

– Как благородно с вашей стороны.

На этот раз рассмеялся Эш.

– Почему вам так легко со мной? Я не знаю никого, кто бы делал жизнь такой занимательной… не прилагая к этому ни малейших усилий. Я сам другой, когда вы рядом, Кэролайн, и это не то чувство, которое разочаровывает.

Пожав плечами, Кэрол сделала глоток портвейна.

– Может быть, это потому, что мы сначала ужасно не нравились друг другу?

– Но при чем тут это?

– Я думаю, ни один из нас не старался превзойти другого. И вот теперь мы пришли к тому, к чему пришли.

– Кэролайн, – начал он осторожно, – то, что я сказал в карете о страсти…

– Ах, Эш, есть много людей, которые проживают свою жизнь, понятия не имея о страсти. Не то чтобы тихая жизнь пугала, но если ты не имеешь выбора… тогда ничего и не ждешь, правда?

Кэрол поднялась и поставила свой бокал на полку камина и теперь стояла перед ним, полностью открытая его взору. Шелк не скрывал ничего, и она потеплела, видя, как его глаза путешествуют по ее телу и лицу.

– И что бы выбрали вы, Кэролайн?

«Любовь, Эш. Я бы хотела быть любимой». Ответ созревал в ее голове, но на этот раз отвага оставила ее и она признала собственную трусость.

– Не могу сказать.

– Не можете? – Эш потянулся, ухватил подол ее рубашки, от чего та натянулась на ее груди и соски напряглись…

– Мы… квакеры… привыкли хранить свои секреты, мистер Блэкуэлл.

Эш схватил ее за запястье и увлек на ковер, стараясь усадить ее на себя.

– Я забыл, что обещал дать вам уроки верховой езды.

– Неужели? – рассмеялась Кэрол. Она уселась на него так, чтобы ее плоть была как раз над его возбужденной плотью, барьер в виде его брюк не скрывал твердый выступ. Первая дрожь нетерпения зажглась в ее бедрах и побежала вверх, и Кэролайн услышала те молчаливые обещания, которые его тело предлагало ей. Подняв рубашку, она сняла ее через голову, нимфа, бесстыдно открывающая себя для его рук и глаз. – Мне нравится, когда ваши руки лежат на моем теле, Эш, – прошептала она.

– Тогда вы должны закрыть глаза и представить все это в следующий раз, когда снова окажетесь один на один с леди Фицджералд или вам придется выслушивать поэтические изречения мисс Вудберри. – Руки Эша стремительно поднялись вверх от ее талии, обнимая ее спину, и затем легли на ее груди. Его ладони прижались к твердым соскам, заставляя Кэрол стонать от удовольствия и изгибаться от каждого прикосновения.

Кэролайн откинула голову и закрыла глаза. Его пальцы пробуждали желание в каждой клеточке ее тела, заставляя тайные внутренние мускулы болеть от желания. Казалось, Эш изучил каждую невидимую линию внутри ее, и Кэрол стонала, когда он играл на ее натянутых струнах, мечтая о полном освобождении…

– Эш!

Он запустил руку между ее ног, мгновенно найдя то, что искал. Он любил эту мягкую, влажную, шелковистую плоть, которая податливо открывалась навстречу его ласкам, когда он играл с ее лепестком. Один из его пальцев скользнул внутрь ее, за ним последовал второй. Все это время другая рука продолжала ласкать коралловые соски, которые тоже требовали внимания, и Эш продолжал свои ласки, заставляя ее терять контроль.

В отблесках огня камина она, казалось, совершенно отрешилась от мира и напоминала языческую богиню, оседлавшую его для собственного удовольствия. Ее распущенные волосы отливали бронзой, падая на плечи и спускаясь на спину. Игра света и тени делала ее соблазнительную фигуру божественно красивой. И Эш поражался ее абсолютному доверию и непринужденности. Он был уверен, что как мужчина он принесет себя на этот жертвенный алтарь, если это позволит ему наблюдать ее путь к полному наслаждению. Но собственное желание протестовало, его член дрожал, недовольный отказом доступа к ее скользкой плоти, пока она продолжала двигаться над ним.

– Давай, моя дорогая шапероне! Направь меня, прошу тебя.

Кэролайн бесстыдно ласкала член Эша через материю, изучая его размеры и открыто наслаждаясь своей игрой. Ее пальцы быстро справились с пуговицами застежки, наконец освободив его для интимной оценки. Кэрол опустила один палец, чтобы дотронуться до мощного возбужденного жезла, и, подхватив пальцем единственную жемчужину полупрозрачной жидкости, медленно поднесла ее к своим губам. Эш притих, видя это.

– Будучи хорошей наездницей, я должна дать отдохнуть моему жеребцу, сэр.

Кэрол решила использовать свой рот, чтобы подвести его к грани блаженства. Пламя камина то разгоралось, то затухало, и его мощный жезл был поистине великолепным зрелищем. Твердый как сталь, он молил о прикосновении ее губ.

Кэрол все еще изумляло, что ее тело способно принять этот размер, но сейчас она желала одного – обладать им и заставить Эша просить еще больше.

Кэролайн пробежала пальцами по его атласной коже, затем, подразнив, обхватила и стала ласкать его так, как Эш учил ее, и наблюдала, как он тяжелеет в ее руке. Волшебное тепло его плоти казалось опьяняющим. И Эш стонал, когда Кэрол обдавала своим дыханием его влажную головку.

Кэрол наклонила голову и поцеловала его, наслаждаясь первыми сладко-солеными каплями, прежде чем открыть рот и втянуть его глубже. Ее язык кружил по пунцовой головке, затем прошелся по чувственной длине, танцуя на поверхности до тех пор, пока его бедра не задрожали под ее руками.

Кэролайн чередовала силу своих касаний с дикими влажными поцелуями и скольжением языка вверх и вниз, пока не утонула в ритме чистого удовольствия.

Его пальцы перебирали ее волосы, и Эш смотрел на свою строгую и чопорную шапероне, похотливо поглощавшую его член, окончательно и бесповоротно лишая его возможности трезво думать.

Как раз когда он понял, что не в состоянии больше сдерживать себя, она снова уселась на него, широко раздвинув ноги, позволяя ему войти в нее, не прилагая ни малейших усилий.

– Проклятие, Кэролайн!

– Ш-ш-ш! Как не стыдно, Эш! Я учусь страсти.

– Ты учишься, как убивать мужчин.

Кэрол наклонилась вниз, ее золотистые локоны превратились в занавес, который заслонял его глаза от пламени камина, и быстро вобрала его в себя. Это был безумный экстаз, когда все его тело соединилось с ее телом.

Эш отдался этому целиком и полностью, и они соединились в галопе, пока комната не огласилась звуками приглушенных криков и ударами друг о друга их плоти, встречавшейся в безумной танце. Если Кэрол постигала науку страсти, то Эш был уверен, что он равный ей ученик. Весь мир перестал существовать. Здесь была только Кэролайн над ним и вокруг него, ее вкус на его губах, ее запах в его ноздрях.

Эш подвинулся, давая ей возможность соскользнуть с него, но так, чтобы он остался в ней. В одно мгновение Кэролайн оказалась на спине, в добровольном плену под ним. Ее пальцы вцепились в его плечи, когда она замкнула лодыжки на его бедрах и последние остатки нежности оставили их. Обоих терзал невыносимый голод, требующий удовлетворения. И Кэролайн приподняла бедра, открываясь каждому безжалостному удару.

Соединенные в одно целое, они превратились в живой, поразительный по своим сложным переплетениям пазл, что делало каждое дыхание и малейшее движение невозможно эротичным и многозначительным.

Глаза Кэролайн широко открылись, когда обжигающе горячая спираль внутри ее взорвалась раскаленным добела потоком ощущений. Она задыхалась от нарастающего наслаждения, чувствуя полную беспомощность в этом потоке, пока волна за волной омывала ее тело, отвечая эхом на каждый удар Эша. Наслаждение росло с такой скоростью, что она не могла сдержать слезы.

Кэрол уткнулась лицом ему в шею и стиснула зубами его плечо, когда новый взрыв потряс ее.

Эш стиснул зубы, стараясь не закричать, когда и на него обрушился каскад света и огня, обжигающий душу, – оргазм Кэрол подстрекал его снова и снова, когда ее внутренние мускулы ласкали его член, пока он полностью не опустошился.

«Нам обоим надо молиться, чтобы пережить это», – решил Эш.