Текст книги "Соблазн в сапфирах"

Гален ничего не говорил, глядя поверх нарядной толпы, и Эш тоже не нарушал молчания. Он возражал слишком упорно и понял это. Однако Гален обладал достаточным тактом, чтобы на время оставить этот вопрос, и Эш был благодарен ему за это.

«Я могу только надеяться, что леди Уинтерс не ведет похожий разговор с Кэролайн. Последнее, что мне нужно, – это женский альянс, созданный благодаря моим недостаткам или, того хуже, моим неправильным шагам в последние несколько дней».

Но когда Эш бросил взгляд на бледно-зеленые перышки на капоре Кэрол, пока она шла прямо к нему, он забыл все аргументы. Рядом с высокой и яркой брюнеткой, леди Уинтерс, миниатюрность Кэролайн придавала ей особую элегантность, отметил он. Ее походка отличалась естественностью и нравилась ему. Ничего нарочитого не было и в ее движениях, никакой попытки играть роль маленькой фарфоровой куклы. Даже в своем новом платье Кэрол сохранила свой особый стиль.

Женщины присоединились к ним, чтобы продолжить поход по другим залам, и Эш наконец расслабился, и начал получать удовольствие от этого дня. Кэролайн была веселой и оживленной, ее энтузиазм заражал остальных. Эш тайно получал удовольствие, поглядывая на нее. Кэрол была прелестна в выбранном им платье и по понятным причинам привлекала взгляды, пока они передвигались от одной экспозиции к другой. Оказывается, так просто, когда женщина рядом с тобой, но никогда прежде ему не приходило в голову, что…

– Блэкуэлл, вы такой проказник!

Эш сразу узнал этот голос, но не мог взять в толк, почему к нему обращаются в такой фривольной манере в публичном месте.

Марго! Она не посмеет!

– До чего же восхитительный хитрец! Поцеловать и тут же бежать и заставить женщину искать встречи в публичном месте! – тараторила она. Более чем смелое сочетание цветов, лиловый и желтый, в платье, облегавшем ее, как вторая кожа, и при этом невозможное по глубине декольте… Марго всегда удавалось произвести неизгладимое впечатление.

Она посмела.

Это был один из самых неловких моментов в его жизни.

Гален быстро изолировал свою жену, дабы пресечь нежелательное знакомство, но Хейли инстинктивно подошла ближе к своей новой подруге, по-матерински защищая ее от нежелательного вторжения.

– Однако публичные места особенно интересны, так как здесь я могу столкнуться с вами, мой друг! – продолжала Марго, бросая на него бесстыдные взгляды.

– Мисс Стиллман, какой сюрприз! – мягко проговорил Эш. – Прошу извинить меня, но мы собираемся посмотреть мозаики…

– О, не хотела мешать вам, – промяукала Марго, ее глаза прошлись по леди и лорду Уинтерс только для того, чтобы подобраться к Кэролайн. – Это и есть ваша американская подопечная, о которой мы все наслышаны? Вы скромничали в своих оценках, мистер Блэкуэлл, когда описывали ее. Добрый день… – Марго присела в поклоне и затем ленивой походкой направилась к лестнице, ведущей на главный этаж.

Что ж… это было неприятно.

Гален прокашлялся.

– Дорогая, – обратился он к жене, – пойдем посмотрим эти картины…

Хейли, очевидно, собиралась протестовать, но быстрый взгляд на лицо мужа исключил дебаты, и пара оставила Эша наедине с его подопечной.

– Она была очень приветлива, – заметила Кэрол. – Хотя я не ожидала таких слов от женщины вашего выбора.

Будь проклята ее память!

– Я не собираюсь обсуждать эту женщину здесь.

– Вы не хотите обсуждать ее, – эхом вторила Кэролайн, глядя вслед Марго, которая спускалась по лестнице, прежде оглянувшись на Эша, – но вам нравится ее компания, когда это вам нужно. Как печально!

– Марго вряд ли нуждается в вашем сочувствии, – сказал Эш и вздрогнул, поймав себя на том, что неожиданно назвал куртизанку по имени. Это было как неожиданное признание, которое он не собирался делать.

– Я имела в виду, что это печально для вас, мистер Блэкуэлл. Вы цените ее компанию меньше, чем свои разговоры.

– В этом случае, мисс Таунзенд, – Эш старался говорить тихо, чтобы не привлекать чье-то внимание к их спорам, – я ценю прежде всего мою личную свободу и репутацию.

– Только в этом случае?

– Мистер Блэкуэлл, – раздался узнаваемый голос леди Фицджералд, и Эш подумал, не произнес ли он проклятие. – Что вы сделали с моей американкой?

– Леди Фицджералд, вы не одобряете перемену? – Эш взял себя в руки.

Кэрол тоже повернулась к неожиданно появившейся леди Фицджералд и покраснела, чувствуя ее одобрение.

– Вам поразительно идет это цвет, – заметила миледи как раз в тот момент, когда мисс Юстас Вудберри подошла к своей подруге. – Разве она не великолепно выглядит, Юстас?

– Прелестно, – согласилась Юстас, отчаянно стараясь продышаться.

– Мы пришли, чтобы познакомиться с новым стилем в живописи, модерн, кажется, так его называют, – продолжала леди Фицджералд. – Естественно, я не намерена возвращаться сюда, дабы мой интерес не был истолкован как одобрение, поэтому решила посмотреть все за один раз, чтобы иметь возможность сформировать мнение.

Юстас обреченно кивала, и Эш должен был прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Что ж, тогда нам повезло встретить вас, леди Фицджералд. Пока вы беседуете с мисс Таунзенд, я могу представить вам леди и лорда Уинтерс?

– Я знаю вашего отца, графа Стефорда, лорд Уинтерс, и это истинное удовольствие наконец познакомиться с вами. – Леди Фицджералд вежливо поклонилась, прежде чем дать сигнал Юстас продолжить прогулку. – Леди Уинтерс, я очарована. Если я помню, вы жили в Морленде перед замужеством, да или нет?

– Да, – кивнула Хейли, – жила.

– Такой старинный род, – с одобрением заметила леди Фицджералд, словно вынося окончательный приговор. – Что ж, если вы извините нас, мы хотим посмотреть кое-что еще.

Леди Фицджералд отправилась в плавание с почти спотыкавшейся мисс Вудберри на буксире, создавая довольно комичную картину.

Гален положил руку на плечо Эша и понизил голос, чтобы могли слышать только друзья.

– Ты, конечно, не испытывал за свою жизнь недостатка в интересных женщинах.

– Ты представления не имеешь… – тихо проговорил Эш, и его взгляд остановился на женщине, которая с независимым видом стояла в центре хаоса, в который превратилась его жизнь.

День закончился без дальнейших осложнений. Но Кэрол сомневалась, к лучшему ли это затишье. Она была покорена вниманием леди Уинтерс и ненавязчивым юмором ее мужа и надеялась, что нашла в Хейли подругу. Кэролайн пыталась напомнить себе, что только ей известны странные особенности ее отношений с «опекуном», и поэтому было так трудно скрыть ту бурю эмоций, что бушевала в ней. Мисс Марго Стиллман, безусловно, красавица, нет вопросов, с ее черными волосами и пухлыми розовыми губами. И хотя Кэрол, разумеется, знала, что Эш имел бесконечное количество женщин, а его неблагоразумие доставляло беспокойство его деду, личная встреча с куртизанкой ударила Кэролайн больнее, чем она могла предположить. Марго напоминала яркую райскую птицу, и Кэрол внезапно ощутила себя глупой в этом новом платье. Действительно, «невзрачный воробей».

«Я ревную. Боже, я сержусь, как женщина, которая имеет право на… Но почему? Потому что Эш заигрывает со мной? Почти поцеловал меня? Занимает мои мысли, стоит мне открыть глаза утром?»

Это была ситуация, которой нет оправдания. Ревность переплетается с дюжиной других ощущений, к которым она не готова. К тому же она слишком горда, чтобы показать свои чувства перед леди и лордом Уинтерс.

Когда они подъехали к особняку и попрощались, Кэролайн взяла себя в руки, готовясь к другому разговору. Но когда она сняла свой новый капор, Эш просто направился наверх, не сказав ни единого слова.

– Вам понравился королевский музей, мисс? – спросил Годвин, забирая капор из ее онемевших пальцев.

– Да, он такой… необычайно освещен. – Кэрол смотрела вслед Эшу, не понимая, что говорит. – Извините меня, Годвин, мне нужно спросить мистера Блэкуэлла кое о чем.

Кэрол поднималась по лестнице следом за ним, понимая, что ей нужно больше, чем просто извинения, а именно ликвидировать трещину между ними. Когда Кэрол подошла к открытым дверям его комнаты, то поняла, что он готовится уйти куда-то.

– Пожалуйста, не уходите, Эш.

– У вас достаточно впечатлений для десятка писем моему деду, Кэролайн. Поэтому не стоит беспокоиться по поводу моих побуждений в столь поздний час.

– Мы провели такой прекрасный день. Я надеялась, что мы могли бы поговорить…

– Прекрасный день? Позвольте суммировать: мы были публично атакованы шлюхой из моего прошлого, но и этого вам оказалось мало, и вы решили превратить эту случайную встречу в дебаты о ее характере прямо в присутствии леди Фицджералд, дабы завершить этот «прекрасный день».

– Она на самом деле такая? Шлюха из вашего прошлого?

– Говорите, что хотите сказать, мисс Таунзенд.

– Она, кажется, очень… близко знакома с вами?

– Когда-то была… очень близка со мной, мисс Таунзенд. – Кэрол понимала, что Эш нарочно провоцирует ее, но это ее не остановило.

– Но не сейчас?

Шторм, бушевавший в его глазах, не обещал ничего хорошего.

– Вы переходите все границы, но тогда и я воспользуюсь вашим примером.

– Дайте мне слово, что больше не увидите ее и никого, похожего на нее. – «Боже, помоги мне. Я говорю скорее как ревнивая женщина, чем кто-то другой».

– И чего будет стоить мое слово? Вы поверите тому, что я скажу?

Пару секунд Кэрол колебалась и мгновенно пожалела об этом. Когда Эш прошел мимо нее, его взгляд был уничтожающим. Он направился в холл, спустился по лестнице и вышел из дома.

Глава 10

На следующий день после ленча Кэролайн сидела в своей комнате и тупо смотрела на чистый лист бумаги, лежавший перед ней на столе, стараясь собраться с мыслями и наконец приступить к написанию письма. Она хотела послать его старому мистеру Блэкуэллу с заверениями, что все идет хорошо, но не знала, как правильнее выразить это.

«Я наслаждаюсь своим пребыванием в Лондоне и гостеприимством вашего внука».

Кэрол вздохнула. Нет, это не ложь, но письмо будет слишком коротким, если не добавить какие-то детали. Трудно было представить, как его дед воспримет описание ее неудач, с которыми она столкнулась при выполнении своих обязанностей. Она приведет достаточно доводов, квалифицирующих ее как ведьму. Подвергнет критике свой гардероб и признается, что она подвержена обаянию Эша, как любая другая женщина, несмотря на все ее установки и заявления в обратном.

«И куда-то исчез второй подсвечник из моей спальни, каким-то образом я ухитрилась разбить кувшин и проснуться абсолютно голой. Слава Богу, миссис Кларк хватает юмора, когда дело касается домашних мелочей. Но даже при этом я не могу не беспокоиться. И если Блэкуэлл узнает о моей бедности, мелкое воровство станет достаточным поводом, чтобы решить мою судьбу и лишить меня шанса на независимое будущее».

Пока все предполагают, будто Кэролайн унаследовала что-то от богатства ее дорогого деда, хотя это и не имело подтверждения. Для нее было несвойственно предавать огласке семейные неурядицы, а именно рассказывать всему миру о тех невзгодах, которые обрушились на нее. И трудно было представить реакцию Эша, если бы он узнал, что у нее есть профессия. Девушкам из хороших семей позволялось заниматься благотворительностью, правда, лишь до тех пор, пока это не занимало существенную часть их жизни и не превращалось в желание квалифицировать это как «дело», но профессия была вне вопросов. Кэрол всегда помнила об этом правиле, хотя и не принимала его. Она ничего не сообщала о своей работе в области педагогики в переписке с мистером Гордоном Блэкуэллом.

«Я наслаждаюсь своим пребыванием в Лондоне и гостеприимством вашего внука». Она снова прокрутила в уме это предложение. «Гостеприимством вашего внука». Дом замечательный, а слуги необыкновенно внимательны к ней. Но в большинстве случаев Эш ужинал и обедал в одиночестве, избегая ее компании, что делало те редкие моменты, когда они были вместе, еще более напряженными и неуютными.

«Я наслаждаюсь своим пребыванием в Лондоне и даже в один прекрасный день отправилась по магазинам».

Наконец Кэролайн оставила сомнения и начала писать откровенное и интересное письмо. Каким-то образом ей удалось без предательских и неприятных деталей описать свои впечатления от людей и тех мест, которые удалось посетить, и убедить ее патрона, будто копченая селедка оказалась неожиданно приятным сюрпризом.

– Пишете отчет деду Уокеру?

Кэрол подняла глаза, инстинктивно прикрывая письмо чистым листком бумаги.

– Я думаю… ему интересно узнать, понравился ли мне Лондон.

– Правда… а вам нравится Лондон? – Выражение лица Эша выдавало его скептицизм, а взгляд стал мрачным. – Не забудьте упомянуть отличную погоду, которая сопутствует вашему визиту.

– Вы позволите мне передать что-то от вас?

– Я уверен, вы сами опишете все, так что мне нечего будет добавить.

– Вы дуетесь? – Кэрол отложила перо. – Если вы не возражаете, я бы предпочла воздержаться от рассказов об эпизоде с леди Лауэри.

– Отчего же, не упускайте ничего! Какая же вы исполнительная шапероне и сыщик, если редактируете свои рассказы, убирая из них наиболее занимательные подробности?

– Вы стараетесь вызвать меня на ссору, как какой-то виноватый юнец!

– Проклятие! Опять! Я не ребенок!

– Да, не ребенок! – Кэрол встала, уперлась руками в бока, готовая к ссоре с ним и совершенно бесстрашно, не обращая внимания на то, как он возвышается над ней. – Вы взрослый мужчина, который прославился своей сомнительной репутацией, когда я только-только познакомилась с вами. Так почему же вы рычите на меня, как раненый лев? Это выше моего понимания! Я пишу письмо дорогому для меня пожилому человеку. Он относится ко мне как к родной и попросил меня об одолжении. Я посылаю ему это письмо, как он просил, и если вы хотите нарушить наше соглашение, скажите прямо или сами напишите вашему деду!

– Я скажу прямо! Я устал от этих любопытных взглядов и глупых шарад! И готов продемонстрировать, что сам могу справиться со всеми проблемами. Почему бы вам не написать моему деду, что в вашем присутствии больше нет необходимости? – Эш стоял на месте, отказываясь отступать. – Он был бы счастлив, если бы вы вернулись в Беллевуд. И смогли поздравить себя с перевоспитанием взрослого мужчины!

– Вы не продемонстрировали ничего! Да, вы вели себя прилично, когда это было в ваших интересах, но вы известный любитель флирта! И я знаю, что вам удается это, когда вы уходите из дома один и возвращаетесь бог знает когда.

– Я заявил вам, когда вы приехали, что буду приходить и уходить когда захочу.

– Вы можете делать то, что позволяют вам правила, мистер Блэкуэлл. Это не значит, что я должна закрыть глаза на ваши странные наклонности уходить из дома поздно ночью и возвращаться когда захотите!

– О Господи, чем вы занимаетесь? Стоите у окна всю ночь? – спросил Эш, в его голосе появились ледяные нотки.

– Нет! – Кэролайн ненавидела себя. Ненавидела тот жаркий румянец, который залил ее щеки, понимая, что это выдает ее и она выглядит как виноватый сыщик. – Я порой плохо сплю и…

– Вы действительно порой плохо спите, – повторил Эш, многозначительно глядя ей в глаза.

Кэрол неожиданно забеспокоилась.

– Вы что-то слышали об этом?

– Я расскажу вам, если услышу. – Эш подвинулся ближе, и сердце Кэролайн бешено забилось, но не из-за страха. – Господи, как меня угораздило обречь себя на подобное испытание?!

– Это правда так трудно? – тихо спросила она. – Все эти вечеринки и обеды? Дневные приемы и чай? Их так трудно выдержать? Или это моя персона в роли шапероне так уязвляет вашу гордость? Неужели я такая ведьма, что заставляю вас вести себя как грубый осел? Вы избегаете меня всегда, когда только можете!

– Все, с меня достаточно. Я хочу проехаться верхом, шапероне, и не спрашиваю вашего разрешения и не обещаю, что вернусь раньше следующего четверга! – Эш повернулся, горя гневом, и бросил через плечо: – Не отставайте, если можете, мисс Таунзенд! Или, черт бы вас побрал, уйдите с моей дороги!

Кэролайн топнула ногой, проклиная Эша за упрямство и непредсказуемое поведение. То он изображает щедрого опекуна, становится внимательным, то заигрывает или… взрывается, как будто это ее вина, что он попал в такую передрягу!

– Я еду с вами, негодяй! Вам не отвязаться от меня, вы, упрямый бык! – Ее слова эхом отозвались в пустой гостиной. Кэролайн посмотрела на неоконченное письмо. «Господи, если бы у меня было побольше смелости!» Часы тикали, желание последовать за ним неожиданно повисло в воздухе. Кэролайн быстро вышла из комнаты, решив доказать ему, что она не какая-то комнатная собачка, чтобы отделаться от нее когда захочется.

Кэрол подбежала к конюшне и увидела, как он удаляется, сидя на своем жеребце.

– Есть какая-нибудь оседланная лошадь, которую я могу взять, Джеймс? – спросила он грума.

– Я… я только что выводил Джуно на прогулку, но…

– Я возьму ее.

– Вы… уверены? – Он оглядел ее зеленое платье со всеми его многочисленными юбками и кринолином. – Если вы уж так хотите, я подержу ее, пока вы…

– Джеймс, я еду сейчас же. Спасибо. – Кэрол стоически оглядела серую кобылу. Лошадь была куда больше, чем она ожидала. Но она не могла отступить сейчас: проехаться верхом казалось не таким уж сложным делом. «Вы садитесь на лошадь и держите поводья, что здесь трудного? Многие люди делают это каждый день. Даже моя кузина Мэри Луиз, у которой ума, как у кошки, и та ездит верхом!»

– Вы… без перчаток и без сапог, мисс Таунзенд, – печально указал Джеймс. – Даже подходящего сюртука нет!

– Пожалуйста, помоги мне, Джеймс! – Она встала на маленький стул рядом с кобылой. – Я должна догнать мистера Блэкуэлла, пожалуйста. Скорее.

– Мисс Таунзенд. Я… – Джеймс опять попытался удержать ее, но она в панике схватила его за руки:

– Джеймс, пожалуйста!

Плечи молодого человека поникли, когда он сдался на ее необычную просьбу и помог ей вскочить в седло. Ее платье и нижние юбки стали большим затруднением, пока она не взяла поводья. Кэролайн не обращала внимания на подобные пустяки.

«Тебе не удастся сбежать от меня на этот раз, Блэкуэлл!»

Эш никак не ожидал, что Кэролайн последует за ним. Он стремительно покинул гостиную как человек, за которым гнались его собственные демоны. И внезапно ему показалось, что так оно и есть.

Обрывки воспоминаний, надолго изгнанные из памяти, были связаны с пребыванием в тюремном подземелье, куда были заключены члены «Джейда», и с тем странным ощущением баланса, которое Эш обрел, придя к заключению, что его жизнь продолжалась благодаря этому наказанию. Он был слишком сломлен и ненавидел причину, которая привела его к столь печальному концу, – свою собственную слабость и распутную натуру.

«Все несчастья заслуженны, каждое или в этой жизни, или в предыдущей, и человек должен вкушать каждую каплю печали с улыбкой, прежде чем достигнет зрелости…» – говорил старый гуру, когда он впервые посетил Индию. И Эш смеялся, поскольку тогда жизнь дарила ему одни удовольствия – никакой боли! А потом водоворот страданий накрыл его с головой… Он влюбился в первый раз в жизни и не принес ничего, кроме печали и смерти, к дверям возлюбленной. И если и была какая-то радость, то слишком мимолетная, чтобы ощутить комфорт, и Эш потерял способность чувствовать что-либо еще до того, как был схвачен и брошен в тюрьму. Все несчастья заслуженны.

Американская сирена всколыхнула все эти воспоминания своими сонными поцелуями и неодобрительными взглядами! «Я сам напишу деду и спрошу, нет ли какой возможности отправить эту пуританку домой, до того как…»

– Эш!

Он услышал этот пронзительный крик, когда пустил лошадь в галоп вниз по дороге и в ужасе понял, что Кэролайн поймала его на слове. Натянув поводья, резко повернулся… И застыл при виде мисс Таунзенд, сражавшейся со своей лошадью, которая, ошалев от ее юбок, хлеставших ее по шее, металась из стороны в сторону. Он понимал, что Кэролайн не удастся удержаться на лошади, миновав арки конюшни. Эш развернул своего жеребца и как мог подгонял его, чтобы успеть ей на помощь, но все, что он видел, – это грумы, бежавшие к ней, и то, как она упала.

Мир остановился. На какой-то момент реальность перестала существовать для Эша. Единственное, что он слышал, – это собственный стон безнадежности, звучавший в его ушах. Он спрыгнул с лошади, еще до того, как она остановилась.

– Кэролайн!

Эш мгновенно оказался рядом и обнял ее, оцепенев от страха.

Она оттолкнула его с нетерпеливой и неприятной злостью.

– Со мной все прекрасно!

– Я уволю этого грума за то, что он позволил вам…

– Нет! Бедняга Джеймс едва не плакал, когда я практически украла эту лошадь у него из-под носа, и я несу ответственность! Пожалуйста, не трогайте его! – умоляла она.

– Бедняга Джеймс сохранит работу. Но ему придется выслушать лекцию о том, что не следовало позволять американской женщине красть моих лошадей, – недовольно проворчал он.

Кэрол снова отодвинулась от него и попыталась сесть более прямо.

– Все оказалось совсем не так, как я себе представляла!

Эш прикусил губу, чтобы сдержать улыбку при виде Кэролайн Таунзенд, которая еле сдерживала злость, позорно приземлившись в грязную лужу.

– И как же вы себе представляли это?

– О, обычно! – простонала она, стараясь натянуть свои испорченные юбки на лодыжки. – Ветер в волосах, а я грациозно скачу на лошади, преследуя вас, чтобы побольнее ударить в голень.

– Ах это! Действительно обычно… – Эш на секунду расслабился и ухмыльнулся во весь рот. – Может, вы сможете ударить меня попозже?

– Не думайте, что не смогу! – сказала она и тоже улыбнулась следом за ним. Она рассматривала свои ладони, оцарапанные при падении на жесткий гравий. – Миссис Кларк будет сердиться…

Эшу было вполне достаточно. Он подхватил ее с земли и понес к дому.

– Я прекрасно могу идти сама! – задыхаясь, говорила она, но ей пришлось обхватить его за шею руками, чтобы удержаться. – Мистер Блэкуэлл, отпустите же меня!

– Нет. – Его короткий ответ еще больше раззадорил ее, но Эш не обращал внимания. Облегчение усилило поток чувственности, которому он не мог противиться, да и не хотел.

Кэрол начала брыкаться в его руках. Но из-за этого Эш только сильнее прижал ее к себе.

– Все в порядке, сэр? Мне послать за доктором Уэстом? – предложил Годвин, когда Эш вошел в дом со своим сопротивляющимся призом в руках.

– Все прекрасно, Годвин. Мисс Таунзенд просто захотелось получить удовольствие от своей первой попытки верховой езды. Пожалуйста, попросите миссис Кларк приготовить теплую ванну и бутылку бренди. – Эш повернулся спиной к Годвину, как будто не происходило ничего необычного. Конечно, он вошел в дом, держа американку на руках, но что тут странного? – И также пошлите словечко Фостерам с извинениями, что мы сегодня не сможем прибыть к ним на обед.

Кэрол прекратила брыкаться, но Эш знал, что не он победил в этот день.

– Там не было такой уж большой лужи, мистер Блэкуэлл, так что не уверена, что мне необходима ванна, – спорила Кэрол, румянец на ее щеках тем временем поблек. – К сожалению, это дорогое платье, что вы купили мне, приняло на себя главный удар.

– Вы будете думать иначе, когда ваши мускулы и кости заболят, не говоря уже о… вашем заде.

Кэрол заскулила в ответ на столь неделикатное упоминание нежной части ее тела, и грудь Эша напряглась от этого интимного звука. Он был далек от обожания несдержанных выражений мисс Таунзенд.

Когда Эш подошел к двери в ее спальню и поставил ее на ноги, то заметил, что она потеряла одну туфельку.

– Ну вот, я отпустил вас.

– Вы высокомерный и невозможный человек, мистер Блэкуэлл.

– Извините, но я думал, что мне следовало подождать до определенного момента.

– Для какой же цели?

– А вот для какой…

Подчиняясь внезапному импульсу, Эш наклонился и поцеловал ее. Это было так неожиданно, что Кэрол замерла на месте, а у него разом пропали все разумные мысли. Вместо первого несмелого поцелуя этот поцелуй был полон истинной страсти, которой он всегда жаждал. Ее губы раскрылись навстречу. Мягкие и сочные, они превратились в средоточие страсти, чувственности и вкуса, которым он упивался с откровенной жадностью. Когда он обнял ее, прижимая к своему горячему телу, были только голод и странный танец ее губ против его губ, когда она отвечала ему, не уклоняясь, а, напротив, доказывая, что его маленькая шапероне – существо теплое, желанное и открытое к страсти.

Это было серьезное открытие. Оказывается, то влечение, которое существовало между ними ночью, когда Кэрол в своем лунатическом сне разгуливала по дому, не было мимолетной мечтой или вводящей в заблуждение игрой. Короткий звук, слетевший с ее губ, – очевидный знак, который добавил силу буре, что бушевала внутри Эша. Член отяжелел, игнорируя все правила цивилизации, и руки Эша сами потянулись к ее спине и обхватили упругие ягодицы, приподнимая Кэрол для лучшей позиции. Даже бесконечное количество нижних юбок не мешало ему ощутить тот жар, который пылал в развилке ее бедер, и Эш понял, что пропал.

Наконец Кэрол попыталась оторваться от его губ и, ахнув, попробовала отодвинуться от него.

– Вы… – прошептала она.

– Я должен извиниться прямо сейчас? – предложил Эш, медленно отпуская ее и ставя на ноги.

Прежде чем Кэролайн собралась с силами, чтобы ответить, Эш услышал на лестнице шаги Годвина и отступил на шаг. Если он вообразил, будто почувствует себя лучше, узнав, что женщина, которая приходила к нему в своем гипнотическом сне, была на самом деле та же мисс Таунзенд, которая постоянно раздражала его, когда бодрствовала, – он ошибался.

Вместо этого Эш чувствовал себя последним мерзавцем.

Он переступил черту и вел себя как самый банальный распутник.

– Извините, мисс Таунзенд. Даю вам слово, если оно для вас еще что-то значит, что подобное больше никогда не повторится. – Эш понизил голос, делая свое признание. – Я, видимо, был в некотором замешательстве, с тех пор как мы впервые встретились в Беллевуде… и не понимал… Очевидно, так долго пребывал в своих темных лесах, как выражается мой дед, что несколько забыл, кто я и что я. Пожалуйста, простите меня… – Эш коротко поклонился и направился к выходу, не желая видеть опустошение и боль в ее глазах.

Кэрол прислонилась к закрытой двери и постаралась успокоиться. Это был ее первый поцелуй, и она была потрясена этим открытием. И пока Эш целовал ее, с ее стороны не было никакого возражения и, что еще хуже, она приветствовала это.

Приветствовала это. Потакала. Наслаждалась. И желала забыться в этом поцелуе.

Нет ничего странного в том, чтобы должным образом оценить привлекательность и неотразимость хозяина, но то, что Кэрол ощущала сейчас, называлось иначе. Это было желание, которое она никогда не испытывала прежде, причем настолько сильное, что она забыла обо всем, когда была с ним, и хотела большего. И еще она поняла, что какая бы причина ни заставила Эша приблизиться к ней, за этим стояла невысказанная боль.

Если бы он просто играл с ней… Кэрол ждала смеха или продолжения саркастических лекций, то есть того, что исходило от него, когда они возвращались с обеда у Бедфордов. Но Эш не выглядел так, как мужчина, который забавлялся игрой или наслаждался своим превосходством над ней… Скорее, этот бессердечный красавец выглядел так, как будто потерял что-то.

«Но и я потеряла свое сердце».

Осторожный стук в дверь прервал ход ее мыслей.

– Мисс Таунзенд? – поинтересовался мистер Годвин из коридора. – Я могу войти?

Кэролайн открыла дверь и увидела дворецкого. Вид он имел обеспокоенный, в руках держал поднос с закусками и бутылкой бренди.

– В панике повариха положила все сладости, что были у нее под рукой, но потом подумала и добавила тарелку бульона, так что вам придется самой разбираться с этим.

– Вы можете просто поставить поднос на стол, мистер Годвин, и сказать ей, что я потрясена ее вниманием. – Кэрол отступила в сторону, давая ему возможность пройти и жалея, что доставляет столько хлопот слугам. – Нет никаких причин для паники. Я просто решила познакомиться с грязной лужей.

– И с Джуно, – добавил Годвин с улыбкой, ставя большой поднос на стол. – Повариха желает вам приятного аппетита, и, между прочим, миссис Кларк уверена, что вода для вашей ванны уже готова.

– Мистер Блэкуэлл ужинает сегодня дома?

Годвин покачал головой:

– У него другие планы.

– О! – Кэрол заморгала, думая о еще одном одиноком ужине в своей комнате и беспокоясь о том, куда собирается ее красавец и когда он вернется. Она чувствовала полную беспомощность и бесполезность своей роли, а события дня только добавили ей растерянности и страха. «Эш друг или заклятый враг? Я не могу сказать, что беспокоит меня больше…»

Мистер Годвин продолжал:

– Ох, и еще миссис Кларк просила, чтобы я заверил вас, что подсвечники обнаружены. Я не уверен, что это означает, но Дейзи убедила меня, что вам будет интересна эта новость.

– И где же она нашла их? – Кэролайн вздохнула с облегчением.

– Миссис Кларк не сказала.

– Я пришла сказать, что ванна готова, мисс! – объявила Дейзи, заглянув в открытую дверь.

Кэрол начала было спорить, утверждая, будто ей не нужна ванна, но перехватила свое отражение в зеркале на стене и замолчала. На щеке грязь и кровь. Кэрол потянулась, чтобы убрать волосы с лица и привести в божеский вид узел волос, сползший на шею… И еще пятна грязи на белой блузке…

– О Боже мой! Да, возможно, ванна…

Мистер Годвин кивнул:

– Я передаю вас в хорошие руки, а если вам понадобится что-то еще, то, пожалуйста, позвоните.

– Да, спасибо, мистер Годвин.

Он закрыл за собой дверь, и Кэрол моментально оказалась в нежных руках Дейзи и, разумеется, была вынуждена выслушивать ее бесконечное щебетанье.

– Что они устроили там внизу! Мой бедный Джеймс! Он получил взбучку от миссис Кларк за то, что не остановил вас, а затем все они задали ему такую головомойку, что я думала, от него останется мокрое место.

– О нет! Ты должна сказать миссис Кларк: вина целиком лежит на мне. Я не подумала…

Дейзи кивнула, ведя Кэролайн к стулу перед туалетным столиком.

– Мужчина, который переложит вину на вас, замарает свое имя! Моя кузина Дженни однажды так разозлилась на своего парня, что начала швырять в него кастрюли и сковородки. И так преуспела в этом, пока учила его уму-разуму, что, само собой, он заработал перелом скулы. Никчемный ущерб для мужчины, зато сейчас Дженни забыла обо всем, так как он стал кроткий, как овечка. Просто улыбается и делает то, что ему говорят. Можно сказать, улучшение налицо. – Дейзи взяла щетку в серебряной оправе и начала распутывать волосы Кэролайн, и в конце концов ее золотистые локоны мягкой волной упали на спину. – Не думайте, чтобы мы подслушивали ваш спор с мистером Блэкуэллом…

Кэрол не была уверена, против чего протестовать. Против того, что Эш вывел ее из себя, или что весь дом слышал их бурную сцену?