Текст книги "Чудесам нет конца"

Незадолго до Лондона к Эдуарду прибывает гонец. Маргарита со своим войском высадилась в Уэймуте. Солдатам Эдуарда разрешен отдых в Лондоне всего на несколько дней, перед тем как они отправятся на запад. Поскольку Энтони не суждено снова участвовать в сражении, он назначается на должность констебля лондонского Тауэра на время всей военной кампании. На этот раз Эдуард не будет брать Генриха Ланкастера с собой в поход, и главная задача Энтони заключается в том, чтобы пресечь любую попытку ланкастерцев освободить Генриха. С этой целью Энтони получает дополнительное подкрепление в сто вооруженных человек. Прочие же рыцари и солдаты должны отправиться с Эдуардом в поход на запад, чтобы не дать Маргарите и Эдварду Ланкастеру объединиться с армией Джаспера Тюдора.

Хотя обязанности Энтони на первый взгляд совсем не обременительны, он относится к ним серьезно.

Первым делом он приказывает схватить подозреваемых в симпатиях Ланкастеру и доставить их для заключения в Тауэр. Среди арестованных и сэр Томас Мэлори. Его под охраной приводят к Энтони. Мэлори ковыляет, опираясь на две палки, и едва может поднять голову.

– Вы же видите, я дряхлый старик, – произносит он. – Какую опасность я могу нести вам или вашим сторонникам? Если я расскажу вам, чем закончилась история о даме и белой суке, вы меня отпустите?

Энтони не отвечает. Возможно, Мэлори прав. К тому же очень хочется услышать окончание легенды. Тогда Мэлори говорит:

– Прошлой ночью мне приснилось, что все так и произойдет. Надо было бежать, пока была возможность.

– Вы верите, что сны могут предсказывать будущее? Мэлори отвечает:

– Сны – это тонкое состояние духа, и, по-моему, иногда они могут влиять на будущее. Я вспоминаю, что случилось всего несколько лет назад. Уличному торговцу по имени Джон Чепмен из Сваффема в Норфолке приснилось, что на Лондонском мосту он встретит человека, который научит его, как разбогатеть. Поэтому он поехал в Лондон и часами стоял на мосту, но ничего не происходило, и никто не заговаривал с ним, и он чувствовал себя дураком. В конце концов Чепмен зашел в одну из лавок на мосту купить кусок пирога и, кажется, рассказал лавочнику о своем глупом сне. Лавочник согласился, что сны и впрямь глупая штука. И, в свою очередь, рассказал, что прошлой ночью ему приснилось, будто он видел сокровища, зарытые в саду некоего Джона Чепмена в Норфолке. Не ехать же теперь в Норфолк по такому дурацкому поводу! И он сказал Чепмену: «Отправляйся домой и займись делом». Вот Чепмен и отправился домой, и принялся перекапывать землю в саду, и, конечно же, нашел два горшка золота, зарытых под корнями дерева. Я был в Сваффеме и видел, какой дом он построил на эти деньги. Также он оплатил возведение северного придела и колокольни сваффемской церкви.

– Любопытный случай. – Некоторое время Энтони сидит с задумчивым видом, прежде чем заговорить снова: – Почему сон хотел сделать Чепмена богатым? И почему он работает так криво? К чему тут лавочник, торгующий пирогами? Почему он сделался рабом судьбы? У меня голова кругом идет, когда я думаю о таких вещах. Будто стоишь на краю пропасти. Почему сны всегда говорят загадками?

– По-моему, дело не в том, что сон хотел сделать Чепмена богатым, а в том, чтобы сам сон получил известность, – отвечает Мэлори. – Во всяком случае, это не более странный сон, чем тот, что я видел неделю назад. В том сне я встретил человека, который сказал мне: если я окажусь в помещении, полном черепов, меня ждет богатство. Но где же найдешь катакомбы в Англии? Я ни одного такого места не знаю. Может, мне отправиться, к примеру, в Рим по приказу какого-то сна?

– Следуйте за мной, – говорит Энтони. – Сейчас мы с вами проверим силу снов.

Хотя Энтони прихрамывает, Мэлори все-таки трудно поспевать за ним, да и в Музее черепов от него мало помощи, пока Энтони обыскивает полки и простукивает стены в поисках сокровищ, которые здесь, должно быть, спрятал Типтофт. Мэлори просто молча таращится по сторонам. Освещенные снизу светом фонаря, на них устремлены сотни глаз, жаждущих жизни. Словно Энтони и Мэлори прервали торжественный концерт мертвых. Вдруг Мэлори тычет пальцем в одну из голов и говорит:

– Я его знаю. Вернее, знал.

Он указывает на Говорящую Голову.

Энтони резко поворачивается к Мэлори и хватает его за грудки:

– Кто он? Кем он был? Как его звали? Что вы с ним делали? Говорите же, или, Богом клянусь, отправлю на дыбу!

Ответ Мэлори невозмутим:

– Мы вместе сидели в Ладгейтской тюрьме. Парня звали Джек Котерел. Как и я, он часто попадал за решетку. За ним числятся ужасные дела, поскольку время от времени он нанимался убийцей. Однако, хотя ему часто предъявляли обвинение, он всегда избегал виселицы, ибо при дворе у него был влиятельный друг.

– Кто?

– Джек приятельствовал с королевским шутом. Если не ошибаюсь, того звали Скоггин.

Услышав эти слова, Энтони отстегивает свой кошелек и отдает его Мэлори. Затем, не говоря ни слова, он ведет сэра Томаса в привратницкую у входа в Байуордскую башню, где составляет расписку и передает ее Мэлори. Тот должен показать документ управляющему городским домом Вудвиллов, после чего ему выдадут сундучок, полный золота. Энтони сопровождает Мэлори до выхода из Тауэра, а затем возвращается в привратницкую, чтобы написать еще одно письмо. Оно отправится в Вестминстер: Энтони требует арестовать Скоггина и доставить его в кандалах в Тауэр. Чем ему заняться в ожидании, пока приведут шута? Потом он вспоминает, что есть дело, касающееся наследства Типтофта. Почти всю значительную коллекцию книг Типтофта, согласно его завещанию, передадут библиотеке Хамфри Бодли в Оксфорде. Но в приписке к завещанию говорится, что граф Риверс имеет право выбрать для себя десять любых книг. Поэтому Энтони отправляется в городской особняк покойного графа Вустера, и после некоторых переговоров с привратником и управляющим его представляют библиотекарю Типтофта, который проводит гостя к книгам. Энтони никогда не видел помещения, целиком забитого книгами, и он удивленно глазеет по сторонам. Воздух пропитан запахами кожи, веленевой бумаги и пергамента. Кто поверит, что в мире столько книг?

Затем Энтони начинает рассматривать фолианты более пристально. Тут полно диковинок. Есть полка с манускриптами, посвященными людям, которые смастерили себе крылья и пытались летать; а еще целый ряд книг о пожирателях земли с указанием видов почвы и глины, которые считаются съедобными. Есть рукопись о том, как притворяться прокаженным. Энтони изучает толстый том, полный диаграмм, иллюстрирующих способы изготовления механических лошадей и шахматных роботов. А вот этрусская грамматика. И руководство по внутреннему устройству вращающейся двери. Еще одна книга учит, как создать жену из цветов. Другая – как готовить тестикулы. Книга о наказаниях, которые упоминаются в Библии и в житиях святых, соседствует с геральдическим свитком древнеегипетских символов. Энтони потрясен, что Типтофт владел копией «Трех самозванцев». Об этой книге Энтони хотя бы слышал: порочное сочинение, главная цель которого показать, что Моисей, Мухаммед и Иисус были шарлатанами. Энтони не может себя заставить даже прикоснуться к ней. Есть сборник трактатов о пытках и казнях. Книжица «Как купаются мальчики в Финляндии» содержит несколько довольно странных иллюстраций. Как и другая рукопись, безымянная и написанная на неизвестном Энтони языке. На полях есть рисунки растений, которые он тоже впервые видит, и созвездий, не встречающихся в нашем небе. Также есть много изображений обнаженных женщин, резвящихся и купающихся, и они чередуются с непонятными абстрактными картинками. Энтони рассматривает рисунки: то ли здания, то ли растения, не разберешь. Перевод трактата о плешивости, выполненный самим графом, – с золотым тиснением и в черном кожаном переплете – лежит на отдельном столике.

Энтони глазеет на все эти тома, и ему становится не по себе. Что-то здесь не так, хотя он не может четко указать причину своего беспокойства. Затем он принимается изучать, как расставлены книги. А они явно стоят в определенном порядке, хотя связь между соседними книгами на полке вряд ли из тех, что придет в голову любому нормальному человеку; и тут Энтони понимает, что Типтофт расположил книги в соответствии собственному ходу мыслей – очень странных мыслей. Он точно был сумасшедший, и сейчас Энтони убеждается, что в какой-то мере безумный граф все еще жив в упорядоченном хаосе своей библиотеки.

Он вздрагивает и поспешно выбирает самые обычные книги из всех возможных: «Книга льва» Чосера, «Песнь Юдифи» Беды Достопочтенного, «Башня всех башен» Ричарда Ролла, «О древностях Гластонберийской церкви» и «Сага о графе Годвине» Уильяма Мальмсберийского, «Осада Фив», «История двух Гвиневр» и «Книга о Трое» Лидгейта и симпатичную книжицу на испанском под названием «Карденио», которая приглянулась Энтони своими миниатюрными иллюстрациями. Затем, договорившись со слугой, чтобы тот доставил нужные книги, он поспешно выходит из библиотеки.

Идя пешком обратно в Тауэр, Энтони решает, что пора оседлать Черного Саладина и отправиться верхом на поиски того места, которое он считает зачарованным садом. Но сбыться его намерениям не суждено, поскольку по возвращении в Тауэр его ждут три гонца.

Первый посыльный утверждает, что у него очень важная новость. Сломав печати на письме, Энтони обнаруживает небольшой трактат аббата из Кроуленда о том, почему в Англии нет вулканов, и отбрасывает письмо в сторону. Затем он с нетерпением обращается к посланию, написанному рукой королевы. После ласковых приветствий Элизабет сообщает, что по его запросу она выяснила следующее: похоже, Скоггин оставил королевскую службу более года назад, и никто не знает, что с ним стало. В третьем письме плохие новости. Оно от епископа Рочестера. Епископ сообщает, что родственник покойного графа Уорика Томас Невилл, более известный как Бастард Фоконберг, высадился в Кенте. Он привез с собой сотни людей из Кале, и к нему присоединились тысячи кентских повстанцев. Сейчас они продвигаются к Лондону и намерены, взяв город, снова возвести на престол Генриха. Они также предполагают объединить силы с войском графа Уорика, который, как заявляет Фоконберг, жив.

Теперь у Энтони хлопот полон рот. Эдуард и йоркистская армия в Ковентри. Надежды на помощь с этой стороны никакой. Под командованием Энтони регулярный гарнизон Тауэра числом чуть более двухсот человек и дополнительная сотня, которую оставил ему Эдуард. Еще будет несколько йоркских рыцарей, прибывших в Лондон после отъезда Эдуарда. Есть и другие йоркисты – те, кто бежал из Кента при наступлении повстанцев. В Байнардском замке есть гарнизон из сорока человек. Этого и близко не хватит для защиты города. Может, Энтони лучше отправиться в Ковентри, прихватив пленного Генриха?

Он вызывает мэра Стоктона и членов городского управления на совещание. Хотя они в ужасе от приближения кентской армии, в конечном итоге Энтони приходит к выводу, что это даже хорошо, ибо мэр и его сподвижники наконец осознали, что люди Кента восстали не потому, что чтят память графа Уорика или мечтают снова увидеть на престоле безумного Генриха. Нет: кентцы присоединились к Фоконбергу, потому что им очень хочется поживиться в Лондоне. Именно так все и было, когда город разграбили и сожгли во время Крестьянского восстания, а затем еще раз, уже силами Джека Кэда чуть более двадцати лет назад. Поэтому жители Лондона будут защищать его до последнего. Уже после начала совещания появляется Томас Буршье, граф Эссекс. Он дает согласие служить заместителем Энтони. Затем из Вестминстера прибывает королева, а с ней горстка придворных рыцарей и отряд королевских лучников. Лондон будет защищаться.

– Но у нас нет опыта ведения боя, – возражает Стоктон.

Тем не менее Энтони отдает приказ открыть арсенал Тауэра и распределить его между группами горожан. Оружие быстро заканчивается. Тогда Энтони вспоминает о ристалище и ведет туда членов городской управы и других защитников Лондона. Сначала Рейкер ворчливо радуется визиту Энтони, потом приходит в ярость, когда его запасы старинного оружия и доспехов реквизируют для обороны Лондона, но в конце концов счастлив узнать, что ему заплатят за оружие и за руководство группой ополчения. Он давным-давно не участвовал в настоящих боевых действиях, а Кент на полпути во Францию, так что кентцы – злобные твари. Грубое лицо сержанта разрезает редкая для него ухмылка – словно треснула ледяная глыба, ну или примерно так себе представляет Энтони, поскольку он ни разу не видел глыбы льда. Рейкер немедленно начинает муштровать лавочников, носильщиков и подмастерьев, обучая их владению алебардами и копьями.

Прибывает Фоконберг со своей армией и встает лагерем как раз напротив Саутуорка, откуда посылает мэру, совету городской управы и общине требование открыть ему город. Он обещает, что мародерства не будет и всю изъятую провизию оплатят. В ответ мэр заявляет, что, во-первых, за безопасность города он отвечает перед королем Эдуардом; во-вторых, не верит обещаниям Фоконберга, и, в-третьих, вопреки вракам Фоконберга, граф Уорик однозначно мертв, ибо его труп выставлен в церкви Святого Павла.

Между тем вдоль северного берега Темзы, от Байнардского замка до Тауэра, размещаются бочки с песком и устанавливаются пушки.

В лондонском Тауэре шум и суматоха. Энтони поднимается на зубчатую стену Белой башни, где царит спокойствие. Он смотрит за реку на лагерь Фоконберга, на поле Святого Георгия, где тоже царит полная неразбериха. Окраины Саутуорка горят. Дальше за лагерем виднеются поля и изгороди, а также деревья, которые в этом году не торопятся надеть листву. Сейчас май, и Энтони замечает, что некоторые фермеры, наплевав на близость боевых действий, занимаются прополкой полей, где вроде бы высажена кукуруза. Тут на него падает тень. Он поднимает взгляд и видит, как пустельга, все больше расширяя диапазон, кружит в поисках добычи. Корабль Англии плывет в будущее, а он впередсмотрящий. Энтони спускается вниз.

Энтони вспоминает свою службу с Фоконбергом в Алнике. Он считал Томаса Невилла осторожным и скучным командиром – даже бойцы, которыми он командовал, были смелее. Фоконберг ждет воскресенья, прежде чем начать атаку на Лондонский мост. Хотя ему удается уничтожить ворота и несколько домов на южном конце моста, перевес оружия не в его пользу. Потерпев поражение, он направляет своих людей к Кингстону, где, похоже, собирается пересечь Темзу. Потом он передумывает и возвращается на поле Святого Георгия, откуда занимается организацией переправы через реку на небольших лодках. К настоящему времени положение у него отчаянное, ибо в Лондон пришли вести, что король Эдуард одержал большую победу в Тьюксбери. Эдвард Ланкастер мертв, а Маргариту король везет в клетке в Лондон. Поэтому Фоконберг предпринимает последний бросок, и сброд, то есть его армия, пытается одновременно напасть на Лондонский мост и ворота Олдгейт и Бишопсгейт. Буршье совершает вылазку через ворота Бишопсгейт, а Энтони верхом на Черном Саладине выводит отряд из четырехсот человек через задние ворота Тауэра, чтобы ударить повстанцев с фланга напротив ворот Олдгейт. Многие из бойцов Энтони – всего лишь торговцы и подмастерья, но среди их противников полно крестьян, и они громят этих крестьян. Энтони приказывает выкатить бочки с вином, чтобы наградить своих бойцов. Рана, которую он получил при Барнете, вновь открылась, но в целом он не пострадал. Он обсуждает с Рейкером события дня. У сержанта ни царапины, хоть он и ворчит, что у него все болит после целого дня сражений.

– По крайней мере, Иисус избежал старости с ее унижениями, – вздыхает Рейкер.

Потом случается нечто странное. К Энтони подходит бородатый мужчина:

– Милорд, вы не узнаете меня?

Энтони внимательно смотрит на него, но нет, не может вспомнить.

– Я Пирс. Какое-то время вы жили в моей обители, и я лечил вам глаза, когда вы ослепли. Пока вы у меня гостили, я заметил, что вы не одобряете образ жизни отшельника, а потом решил, что и сам уже начал уставать от него. Так что теперь я в Лондоне, и у меня здесь свое дело. Но приятно увидеть вас здоровым и с хорошим зрением. – И с этими словами человек, назвавшийся Пирсом, растворяется в толпе.

– С виду бывалый солдат, – замечает Рейкер. Фоконберг задерживается в Блэкхите еще на несколько дней. Но теперь нет сомнений, что армия Эдуарда возвращается в Лондон, и любому ясно, что с делом Ланкастера навсегда покончено. Фоконберг бежит в Кент. В конце концов его голова окажется в Музее черепов.

Неделю спустя Эдуард уже всего в пятнадцати милях к северу от Лондона. На следующий день его триумфальная армия пройдет парадом по городу. Однако накануне ночью, в час «между собакой и волком», в Тауэр прибывают Кларенс и Глостер. Они велят Энтони немедленно отвести их к Генриху Ланкастеру, который находится в башне Уэйкфилд.

– Кузены Кларенс и Глостер и э-э… Добро пожаловать, – произносит Генрих со слабой улыбкой. – Выпьете со мной вина?

Глостер, обменявшись взглядом с Кларенсом, кивает. Все садятся, и Генрих трясущейся рукой наливает из глиняного кувшина вино. Ни Кларенс, ни Глостер, похоже, не склонны говорить, поэтому тишину нарушает Генрих:

– Правда ли, что мой мальчик, Эдвард Ланкастер, мертв?

Глостер кивает, и тогда Генрих говорит:

– Я не виню тебя, Ричард. Я прощаю тебя. Клянусь, во мне нет злобы… как и в тебе, я не сомневаюсь.

Энтони замечает, что по ногам Генриха стекает струйка мочи. Глостер пристально смотрит на Кларенса, который энергично трясет головой, а потом отпивает вина. И дальше Глостер говорит:

– Генрих, может, вам пора помолиться?

– Да-да. Обычно я молюсь как раз в это время.

И бывший король опускается на колени в углу. Гл о стер берет кувшин, еще наполовину полный, и разбивает его о затылок Генриха; брызги крови и вина разлетаются по всей камере.

– Избавляясь от дерьма, совершаешь доброе дело, – произносит Глостер. – Но это была твоя работа, Джордж, поскольку Эдуард поручил это дело тебе. Клянусь, ты провалишь любое испытание, которое тебе дается. – Потом он обращается к Энтони: – Вы наш свидетель. Мы действовали во благо государства.

В прошлом Энтони восхищался благочестием Глостера и его навыками военачальника. Теперь он восхищается его решительностью. Но ему приходит в голову, что от этого человека лучше держаться подальше, поскольку он тоже злодей.

На следующее утро объявлено, что Генрих умер от недовольства и меланхолии, услышав о результате битвы при Тьюксбери и смерти сына. Тел о прежнего монарха выставлено в соборе Святого Павла; голова усопшего покоится на ковре из цветов. Теперь, когда наконец наступил мир, Энтони хочет разыскать Мэлори и разузнать у него побольше о Джеке Котереле, и в итоге попробовать отыскать место, где скрывается Скоггин. Также у него появляется время заняться поиском заколдованного сада. А еще он может отправиться в путешествие на восток, в Скифию, Персеполис, огненные озера и Занаду.

Глава 15
Котерелы

Последние три недели Энтони практически жил в Тауэре. Наконец он возвращается в городской дом Вудвиллов. Когда он спешивается с Черного Саладина, в глаза бросается заметная нервозность конюха. Дверь открывает ему не кто иной, как Рипли. Он бурно приветствует Энтони и, разумеется, выражает восхищение ответственностью, с какой Энтони руководил обороной Лондона от кентских повстанцев. Вслед за Рипли спешит управляющий Джон Бромвич и на немой вопрос Энтони только пожимает плечами. Потом к дверям подходит, еле передвигая ноги, его мать. Она с любопытством смотрит на сына, но, похоже, не узнает его. Вместо этого она берет Рипли за руку и тащит его в дом. Рипли, улыбаясь, оглядывается, словно говоря: «Вот такие дела».

Энтони и Бромвич совещаются в комнате, где хранятся расходные книги, счета и прочие документы. Энтони считает, что Рипли надо вежливо выпроводить. Бромвич отвечает, что он пытался его прогнать, но Жакетта не разрешает алхимику уходить. В день, когда Энтони отбыл в Тауэр, Рипли пришел в городской дом Вудвиллов и попросил встречи с Жакеттой. С тех пор она с ним неразлучна и ковыляет за ним по дому, словно тень. Хотя слуги, бывает, с большим трудом понимают ее речи, у Рипли с этим никаких трудностей: они по многу часов разговаривают, и часто алхимик даже записывает ее слова. Нередко по ночам он спит у нее под дверью, растянувшись прямо на полу и подложив под голову плащ вместо подушки. Жакетта часто просыпается ночью, и тогда они еще немного разговаривают. Он кормит ее (как когда-то кормил Говорящую Голову). Но со времени возвращения Эдуарда Рипли часто вызывают по делам короля, и тогда Жакетта бродит по дому как неприкаянная.

На столе разложены разные документы, ожидающие внимания Энтони, а рядом с ними высится огромная стопка рукописных страниц, поверх которой лежит сопроводительное письмо. Из него Энтони узнает, что сэр Томас Мэлори умер и завещал ему один из экземпляров «Смерти Артура». Первая смутная мысль, которая мелькает у Энтони: теперь он никогда не услышит окончания истории о даме и белой суке. Затем у него возникает вопрос, куда делось все то золото, которое он дал Мэлори. Жаль, что тот не успел насладиться богатством. А кроме того, теперь Энтони придется искать другие источники информации о Джеке Котереле. Он спрашивает Бромвича, знает ли тот что-нибудь о Джеке Котереле, и управляющий отвечает, что Котерелов великое множество. Целый обширный клан, который, как известно, обитает в Саутуорке, и они прославились тем, что совершили множество преступлений. Но больше Бромвич ничего о них не знает.

Затем к Энтони приводят Рипли. Прежде чем Энтони успевает сказать хоть слово, Рипли говорит:

– Милорд, боюсь, осталось уже недолго. Умоляю вас о гостеприимстве и снисхождении еще на несколько дней. Скоро ваша мать не сможет вставать с постели. Мне больно это видеть, но я хочу быть рядом до самого конца. Скажу честно: мне ее жалко, но не стану скрывать, что мне от разговоров с ней большая прибыль.

Энтони жестом предлагает ему продолжать. Тогда Рипли объясняет, что феи, зная о скорой смерти Жакетты, вычищают из ее головы все те знания, что она когда-то от них получила.

– Она называет их феями. Не знаю, кем или чем они на самом деле являются, но они обкрадывают ее ум. У нее в голове по-прежнему хранятся тайные знания, и я пытаюсь записывать их, сколь возможно, хотя некоторые сведения запутаны, и в заклинаниях часто отсутствуют целые фрагменты. Колдунья – ничто без своей памяти, а Жакетта де Сен-Поль теряет память.

Энтони жестко возражает, что его мать никакая не колдунья и никогда ею не была, и Рипли поспешно соглашается. Вот только ему кажется, что она обладает некими знаниями о том, чем занимаются колдуньи.

Затем Рипли рассказывает о соперничестве между магами и о том, что волшебник, вступая в бой с другим волшебником, в первую очередь нападает на память врага. А потом говорит, что все мы по большей части умираем еще до физической смерти, ибо значительная часть нашего опыта, полученного в молодые годы, уходит в небытие. Именно разруха забывчивости и эти многие тысячи маленьких смертей позволяют примириться с окончательной смертью. Дальше он пускается в рассуждения о мнемонике…

Но тут Энтони поднимает руку. С ложным великодушием он разрешает Рипли остаться еще на несколько дней, хотя в глубине души злится, что алхимик узурпировал его место подле матери. Когда Рипли, совершенно успокоенный, собирается откланяться, Энтони спрашивает, что ему известно о Котерелах. Рипли знает побольше Бромвича, но ненамного.

В последующие дни Энтони разговаривает с одним из осведомителей Рипли, смотрителем камер, сторожем и одним из лондонских шерифов, и картина потихоньку проясняется. Семейка Котерелов имеет давно и хорошо отлаженное дело, хотя, пожалуй, «дело» – не совсем подходящее слово для их рода занятий. Они совершают вылазки из Саутуорка на протяжении почти ста пятидесяти лет, так что родословная у них покруче королевских домов Ланкастеров или Йорков. У семьи есть могущественные покровители. Котерелы являются крупным кланом, а другие, более мелкие семейства сотрудничают с ними и подчиняются им. В основном они занимаются похищениями и выкупами, но также воруют свинцовые трубы, собирают дань с проституток, уговаривают глупых богачей финансировать поиск несуществующих сокровищ и натаскивают карманников. В одной из таверн в Саутуорке у них даже есть учебка, где к потолку подвешено множество кошельков с колокольчиками, именно там и обучают начинающих щипачей. Котерелы продают украденное имущество обратно его же владельцам. Они также предоставляют оборудование для взломщиков.

Один из кузенов покойного Джека Котерела, Гуго, известен как Повелитель черепах. Взломщик укрепляет на панцире одной из обученных черепах зажженную свечку, а затем просовывает ее через окно в дом, который собирается ограбить. Если он слышит, как кто-то говорит: «Что у меня дома делает черепаха со свечкой на спине?» – или какие другие слова, то грабитель отказывается от своего намерения. Но если нет ни звука, он забирается в дом, а черепаха еще и посветит ему, пока он возьмет все, что хочет. У клана есть собственный тайный язык – воровской жаргон. Они также разработали систему знаков, которые рисуют мелом на дверях, помечая дома как безопасные или опасные для взлома, а также домовладельцев, которые милостиво относятся к попрошайкам, и тех, кто гоняет нищих. Кое-какие сведения из тех, что Энтони узнал, ему не нравятся, потому что он привык считать, что силовое решение вопросов – сугубо аристократическая прерогатива.

Через две недели после триумфального возвращения Эдуарда в Лондон мэр Стоктон устраивает праздничный пикник на свежем воздухе на лугу недалеко от садов Холборна. Торжество посещают Эдуард и Элизабет, оба брата короля, многие верховные лорды, члены совета городской управы и два шерифа Лондона. Энтони превозносят за оборону города. (Люди Рипли потрудились, преувеличивая боевые подвиги Энтони в сражении у ворот Олдгейт.) Рыба в тесте, мясо лебедей, оленина со сладкой пшеничной кашей, приправленной корицей, запеченные мясные шарики, лепешки и прочие вкусности – вот лишь часть блюд, которые подаются гостям мэра.

Энтони сидит, привалившись спиной к стволу дерева, у него отличное настроение, потому что он, пусть и с запозданием, понял, что окончание истории о даме с белой сукой можно в свободную минутку прочитать на страницах рукописи Мэлори. Внезапно к нему подходят двое молодых людей. Похоже, они братья, судя по одинаковым квадратным челюстям и вьющимся темно-русым волосам. Кроме того, оба носят желто-черные куртки с прорезями по последней итальянской моде. Они уважительно кланяются, прежде чем представиться:

– Я Тоби Котерел.

– А я Барнаби Котерел.

Затем Тоби продолжает:

– Милорд, мы слышали, вы расспрашиваете о нашей семье, и решили сами прийти сюда, дабы ответить на любые вопросы, которые у вас могут возникнуть. Мы полностью к вашим услугам.

Энтони прижат к дереву. У братьев на поясах кинжалы. Он безоружен. Конечно, можно закричать, позвать на помощь. Но перед Котерелами Энтони просто не вынесет такого позора. В конце концов он говорит:

– Я пытаюсь выяснить, что случилось со Скоггином, бывшим королевским шутом. Вот и подумал, что в Саутуорке у него могли остаться друзья, которые знают, где он сейчас.

Лица братьев Котерелов мгновенно проясняются.

– Ох уж этот Скоггин! Да он просто чудо! Бывало, придет в одну из школ, которые мы устроили в Саутуорке, и развлекает учеников шутками и веселыми остротами. До чего же все его любили! Вот скажите, милорд, какое расстояние между небом и дном океана?

Энтони не знает.

– Да ведь всего лишь бросок камня! Ах-ха-ха!

– А когда у гусыни больше всего перьев?

На этот раз у Энтони есть ответ:

– Когда у нее на спине гусак.

А Тоби спрашивает:

– Ведь это ничего, что мы смеемся, правда? И ужасно жаль, что его уже нет с нами. Куда нам без благословенного дара смеха?

– Что?! Скоггин мертв? – Энтони боится, что ангел смерти его обманул и отмщение теперь невозможно.

– Господь с вами, милорд. Я просто хотел сказать, что его нет в Лондоне и что он раскаялся в прежних глупостях и навсегда отрекся от призвания шута. Теперь он считает шутки мерзостью и намерен весь остаток жизни стремиться очиститься от грехов, накопленных в прежней профессии. Нам он заявил, что отныне не желает иметь ничего общего с нашей братией, Котерелами, и что все шутки либо жестоки, либо банальны. Согласно новому Скоггину, Бог завещал нам всем жить в трезвости, а только, по-нашему, это гиблое дело. Мы слыхали, он стал монахом в деревне под названием Пирбрайт.

– Благодарю. – Энтони изумлен и сведениями, и способом, каким они получены.

– Вы стали героем всего Лондона, – замечает Барнаби. – Большая честь потолковать с вами, и мы надеемся, что подсобили.

К ним направляется мэр Стоктон. Братья кланяются Энтони и предусмотрительно покидают луг, где устроен пикник.

Энтони думает: как только он отыщет Скоггина и разберется с ним, сразу отправится в путешествие. Скажет, что поедет крестоносцем в Португалию, чтобы сражаться с сарацинами, а после Португалии рванет в легендарные пустыни и джунгли Востока. Эдуард с виду очень весел. Может, самое подходящее время подойти к нему?

Время не самое подходящее. Эдуард в бешенстве.

– Энтони, ты совсем свихнулся? Я всего несколько недель как вернул престол. По стране бродят толпы повстанцев. Масса дел по восстановлению того, что разрушено в ходе недавних разногласий. Ты нужен мне здесь, в Лондоне, рядом со мной. Под страхом смерти я запрещаю тебе уезжать из страны – хоть в Португалию, хоть еще куда. Я не понимаю, почему Англия должна участвовать в войнах с сарацинами. Только трус бежит, когда есть куча работы, которую необходимо сделать. Умерло столько великих лордов – Типтофт, Пемброк, Сомерсет, Сэй, Уорик, Монтегю, Оксфорд, всех не перечесть. Поэтому те, кто остался, должны работать еще усерднее.

Тут Гастингс, который стоит рядом, добавляет:

– И пить, и по бабам ходить еще усерднее.

И обычное хорошее настроение Эдуарда восстановлено.

Через неделю, вместо Иерусалима или Вавилона, Энтони рано утром прибывает в Пирбрайт. Монастырь совсем небольшой и полуразвалившийся, он стоит несколько в стороне от деревни. Его никоим образом нельзя сравнить с великолепным аббатством Кроуленда. Есть домик привратника, но ворот нет, и Энтони, заглянув внутрь, видит, что половина здания лежит в руинах. Аббат, хорошо сложенный красивый мужчина, подходит к тому месту, где должна быть дверь. Его приветствие бесцеремонно: