Текст книги "Чудесам нет конца"

– Замечательная история – настолько замечательная, что никто в нее не поверит.

– Почему же? – возражает Рипли. – В городе Ившем есть церковь, которая охраняет как святыню отверстие в земле, где когда-то будто бы стоял крест Распятия, а в Карлайле поклоняются мощам святого Франциска в возрасте тринадцатилетнего мальчика. Если люди верят в такое, то почему бы им не поверить и нашему рассказу о возвращении белого кречета?

Видя, что Энтони продолжает сомневаться, Рипли меняет курс:

– Ну хорошо, допустим, большинство не проглотит эту байку целиком, но все поверят, что отдельные ее части могут быть правдой. И помните: это только первая из многих историй, которые мы будем распространять о вас. Здесь главное – вливать информацию капля за каплей.

– Я однозначно буду отрицать все, о чем здесь говорится.

– Тогда вас попросту сочтут очень скромным. Тем лучше.

– Удивительно, что вы придумали такую странную историю, – замечает Энтони.

– Мой дорогой лорд, я не придумал ее целиком, – отвечает Рипли. – Я лишь стащил части историй у других… Теперь меня ждет работа, да и вам наверняка пора вернуться к упражнениям с мечом и копьем. И запомните: хозяйка замка была права. Вы герой своей истории. Я же, напротив, остаюсь в тени. – И он задумчиво продолжает: – Рыцари и лорды могут стать героями, но никто не слыхал о героическом алхимике, и ни одному алхимику не доводилось видеть Грааль. Прошу вас, оставайтесь моим другом, и тогда все будет хорошо, все пойдет отлично и сложится наилучшим образом.

Глава 7
Свадьба

Столетия назад молодой король отправился на охоту в лес. Отстав от товарищей и заблудившись, он вышел к реке, на берегу которой встретил прекрасную женщину с белокурыми волосами. С виду она была совсем как эльф. Женщина предложила показать ему дорогу из леса…

Энтони вспоминает, что в детстве они со старшей сестрой Элизабет часто слушали сказки, которые рассказывала им мать. Если верить матери, сказки – это истории из жизни волшебниц, и именно волшебство в крови Жакетты, полученное ею благодаря происхождению от Мелюзины, позволяло ей рассказывать их. Вращая глазами, она призывала сказочные сюжеты, будто ангелов или демонов. Она и правда считала, что у каждой истории есть свой дух и дух этот ищет рассказчика, который мог бы передать смысл точно и правильно. В основном она рассказывала истории о красивых девах, которые выходили замуж за королей или принцев. По словам Жакетты, и Элизабет, и Энтони родились безобразными, но она уверяла их, что заставила свою кошку Баст[22]22
  Баст – древнеегипетская богиня радости и любви, изображалась в виде кошки.


[Закрыть] слизать с них уродство и теперь, будучи красивыми, оба они, когда подрастут, обязательно попадут в сказку.

По ощущениям Энтони, если его жизнь и превратилась в сказку, то это какая-то странная сказка. Со времени битвы в Вербное воскресенье все стало ненормальным, и он примеривается к мысли: а что, если его и правда убили в том сражении и он вовсе не воскрес в мире живых, а обитает на том свете, который являет собой дьявольское и ущербное подобие реальности? Поиски пути снова и снова выводят его на нехоженые дорожки. Знакомые предметы, если к ним внимательно присмотреться, исчезают, превращаясь в нечто странное и угрожающее. Но ведь так не может продолжаться вечно? Ему бы очень хотелось вернуться к простой определенности детских лет.

Энтони счастлив снова оказаться в Скейлз-холле. Хотя жена страстно обнимает его, ее первые слова полны лукавства: разумеется, до Бет тоже дошли пущенные Рипли слухи об аскетизме Энтони, его сопротивлении чувственному искушению и о явлении ему Грааля, а также все прочие выдумки. Бет запускает руку ему под камзол, якобы желая убедиться, что там нет власяницы, а затем нежно шепчет Энтони на ухо, что готова хорошенько его выпороть, если ему так хочется.

Его ждет ящик присланных Типтофтом книг, и среди них руководство по созданию охранных кругов. Поскольку частые «бдения» в близлежащей церкви могут вызвать у местных жителей подозрения, он предлагает жене провести ночь в магическом круге под защитой его четырех ангелов. Бет ничего не знает о магии. Однако соглашается, поскольку любит риск и приключения – или, по крайней мере, считает, что любит. Кроме того, ей надоели блуждания по отдаленным церквям и совокупление на холодном каменном полу. Стоит посмотреть, что принесет им эта ночь.

Наступает полночь, и Энтони приступает к колдовству. Но сначала слугам велено соорудить из толстого слоя камыша временное ложе с одеялами и подушками. Древесным углем Энтони рисует круг с именами ангелов-хранителей Талви, Касмарана, Ардареля и Фарласа и размещает в этих четырех точках зажженные свечи, хотя и не утруждает себя обозначением ходов, по которым мог бы двигаться мечник. Потом он приводит в круг Бет, и они раздеваются. Не заставив себя долго ждать, в дверном проеме появляется окровавленный граф Уилтшир. Мертвый и весь покрытый глубокими ранами, он по-прежнему необычайно привлекателен.

Бет визжит от страха, а Энтони кричит:

– Убирайся! Во имя Бога, заклинаю тебя уйти!

Уилтшир не отвечает, но оглядывается назад, и в дверях появляются новые фигуры. Вот сэр Эндрю Троллоп и покойный муж сестры Энтони, сэр Джон Грей. Еще нескольких он опознает как павших в битве на Вербное воскресенье. Но большинство тех, кого Энтони видит перед собой, он не может вспомнить – возможно, они погибли в более ранних сражениях. В толпе есть и несколько женщин. Бет спешит одеться, но она так напугана, что путается в платье и нижней рубашке. Теперь комната полным-полна и вдоль внешней окружности нет свободного места, но, похоже, гости продолжают прибывать. Стоящие в первом ряду, сразу за магическим кругом, продолжают двигать ногами, словно все еще идут вперед, хотя они не в силах проникнуть в защищенное пространство.

Первым подает голос Уилтшир:

– Мы не хотим причинить вам вред. Мы приходим по-дружески пообщаться.

– Ты один из нас, – произносит другой, обращаясь к Энтони.

– Ты очень красива, – говорит Бет третий мертвец. – Нам нравится смотреть на тебя.

– У тебя красивая жена, согласен? – спрашивает Уилтшир Энтони.

Поднимается разноголосый гомон.

– Мы просто хотим посмотреть.

– У нее красивые бедра.

– И губы как рубины.

– Повезло тебе, сукиному сыну.

– Нам нравится смотреть. Так приятно наблюдать, как мужчина и женщина занимаются любовью.

Несколько существ в первом ряду совершают похотливые движения.

– Здесь очень холодно. Пусти нас в круг.

Вперед пробиваются три очень красивые женщины, хотя у одной на груди виднеется окровавленный порез. Они взывают к Энтони:

– Позволь нам войти, лорд Скейлз. Мы хотим любить тебя на одеяле вместе с твоей женой. Нам будет весело.

Мужчины, со своей стороны, зовут Энтони выйти из круга и отправиться пировать с ними.

К этому времени напор таков, что призраки голых мертвецов карабкаются на стены и ползают по потолку вниз головой. Деревянный пол под Энтони и Бет скрипит и выгибается, словно кто-то или что-то давит на него снизу. Так продолжается больше часа, затем голоса переходят к гнусностям:

– Дорогуша, ты ведь в курсе, что твой муж – не живой человек. Он один из нас. Именно поэтому мы здесь.

– Его семя не даст всходов – во всяком случае, хороших.

– Проклятье для женщины – отдаться трупу. В конце тебя ждет вечная погибель.

– Он один из нас, и как только он разберется с тобой, то разорвет круг и впустит нас, чтобы мы тоже получили свое, так ведь, милорд? Ты нам обещал. Поделим по-братски.

Видя, как Бет завороженно глядит на толпу трупов, Энтони пытается развернуть ее к себе лицом.

– Оторвись от них, – умоляет он жену, – не смотри. Он старается прикрыть ее глаза ладонями, но она отталкивает его руки. Он вот-вот ее потеряет. Энтони ныряет под одеяло и зовет ее:

– Бет, если ты меня любишь, иди ко мне.

Жена молчит, но за нее отвечает мертвец:

– Она наша.

Твари за пределами круга снова принимаются льстить Бет и восхвалять ее красивую плоть. Одновременно другие угрожают Энтони и ругают его. Поэтому он с головой накрывается одеялом и зажимает уши руками, пытаясь заглушить голоса.

– Тебе ничто не поможет. Мы, мертвые, всегда наблюдаем, наблюдаем и судим, даже когда вы нас не видите. Мы не покинем твои мысли.

– Мы и есть твои мысли. Мы живем у тебя в голове. Внутри или снаружи круга, мы все равно у тебя в голове.

– В аду слишком тесно. Поэтому мы пришли жить к тебе.

Энтони принимается петь и громко бормотать, чтобы заглушить угрозы и намеки. К рассвету число мертвецов несколько уменьшается. Среди последних остаются Уилтшир и пара его товарищей, но едва начинают звонить колокола соседней церкви, призывая сельчан на воскресную службу, эти трое тоже ковыляют прочь, и их завывания, отдаляясь, вскоре тонут в гудении колоколов. Энтони умаялся, как никогда в жизни, и мгновенно засыпает под этот перезвон.

Его будит влага, капающая на лицо. Открыв глаза, он видит, что это течет слюна с губ Бет. Скорчившись над мужем, она пускает слюни и бормочет всякую чепуху, а взгляд немигающих глаз пуст и направлен в никуда.

В последующие дни перепробованы все возможные способы лечения, начиная от кровопускания и банок. За ними следуют прием слабительного и обряд экзорцизма, проведенный приходским священником, горячие ванны, чтобы хорошенько пропотеть, яично-винная диета и чтение житий святых. Бет терпеливо сносит все процедуры, не произнося ни слова и не моргая.

Энтони пишет подробный отчет об этом ужасном испытании и отправляет его Рипли с вопросом, как можно вылечить Бет. Не найдя в ответном послании Рипли никакого совета по устранению недуга Бет, он приходит в бешенство. Зато алхимик предлагает в целях улучшения повествования об упомянутом испытании добавить в сюжет демона с головой козла, которому подчиняются все эти трупы, и чтобы твари вне круга притащили невинное дитя, сына одного из домашних слуг, и угрожали перерезать малышу горло, принеся его в жертву козлоголовому демону, если Энтони не выйдет за пределы круга. Но Энтони, Элизабет и ребенок спасутся благодаря четырем ангелам, чьи имена вписаны в круг. Похоже, у Рипли проблемы с разделением реальности и вымысла.

В конце концов Энтони вынужден отвезти супругу в женский монастырь под Йорком, где ей обеспечат присмотр и тщательный уход. Душа Бет по-прежнему где-то блуждает. С тяжелым сердцем Энтони едет обратно в Скейлз-холл. При малейшем признаке улучшения монахини напишут ему.

Энтони не возвращается в Лондон почти до самой Пятидесятницы. Когда он появляется при дворе, то обнаруживает, что некоторые мужчины несколько странно посматривают на него, а дамы стараются держаться на расстоянии. До него не сразу доходит, что все-таки нашлись те, кто поверил рассказу Рипли о грязной зловонной власянице. Люди готовы верить бог знает чему.

Возвращение белого кречета проходит у входа в Вестминстерский дворец в полдень на Пятидесятницу. Накануне птицу привезли из Уокинга, где она тайно содержалась на соколиной ферме. Энтони торжественно проходит с кречетом, сидящим на перчатке в плотном колпачке на голове, и передает птицу главному сокольничему короля. Эдуард официально благодарит рыцаря за предпринятые трудные поиски, увенчавшиеся успехом. Только Эдуард, Энтони, Гастингс и Рипли знают, что все это лишь игра, хотя подозрения могут возникнуть и у других. Эдуард стоит рядом с сокольничим, и на лице монарха читается плохо скрываемое раздражение тем, что он позволил Рипли уговорить себя на этот обман. Для Эдуарда Энтони по-прежнему остается тем парнем, который сражался за Генриха Ланкастера при Таутоне и погиб, а затем вернулся к с того света. То есть Энтони такая же ошибка природы, как карлик Типтофта, Черномор.

Толпа, которая наблюдает за церемонией, несколько сбита с толку. Рассказывая, как он выследил птицу и заполучил ее обратно, Энтони старается изъясняться как можно туманнее, надеясь, что его уклончивость примут за скромность. В двух словах история Энтони заключается в следующем: долгие поиски привели его к замку в отдаленной части Северной Англии, где ему пришлось пройти ряд испытаний, а затем хозяин замка разрешил забрать птицу. Те м временем люди Рипли распространяют более подробную и причудливую версию: как Энтони неожиданно встретил Увечного Короля, как сражался с мертвецами, стойко переносил искушения госпожи Бичевательницы Рыцарей и удостоился явления Грааля. Однако, как и ожидалось, этой байке мало кто верит, и когда Энтони спрашивают, видел ли он Грааль, он решительно это отрицает. Среди тех, кто насмехается над церемонией, задает тон граф Уорик.

– Мертвые не ходят, – громко заявляет он.

Жакетта, стоящая неподалеку, указывает на него костлявым пальцем.

– Человек, не верящий в призраков, стоит на пути к безбожию, – произносит она. – Поскольку оттуда всего один шаг – и нет веры в Божью силу творить чудеса, а дальше еще совсем малюсенький шажок – и нет веры в самого Господа.

Уорик сбит с толку. Ему (как и Энтони) даже в голову не приходило, что можно на самом деле не верить в Бога. Наблюдая за ним, Энтони понимает: пусть Уорик ненавидит и презирает их с отцом, но Жакетты он боится не на шутку.

Прежде чем все отправятся на службу в аббатство, Эдуард требует от собравшихся лордов и рыцарей клятвы:

– Никогда не совершать грабежей и убийств, бежать измены; не проявлять жестокости, но щадить того, кто просит пощады. А также не подымать оружия в неправедной войне, но чтить закон.

Это возрождение древнего обычая, ибо как раз такую клятву дали Артуру его рыцари. После принесения клятвы и праздничного богослужения придворные отправляются на пир в честь Пятидесятницы. У входа в Вестминстерский дворец стоят пажи с чашами для омовения рук.

Кресло слева от Эдуарда остается незанятым в знак того, что в Англии все еще нет королевы. Генри Бофорт, герцог Сомерсет, сидит по правую руку от Эдуарда: он сейчас у короля в великом фаворе, ибо одержал победу над сторонниками Ланкастера. Произносятся молитвы, и под бой барабанов и трели труб в пиршественный зал вносят подносы с угощением, и приглашенные уже собираются садиться, но медлят, поскольку король продолжает стоять. Теперь он заявляет, что не сядет и не притронется к еде, пока не услышит о каком-либо необычном приключении или о несправедливости, которую необходимо исправить. Не успевает он договорить, как дверь распахивается и в зал вбегает женщина. Она боса и простоволоса, за ней следуют трое детишек, тоже босоногих. Женщина бросается в ноги Эдуарду и молит его о милости и справедливости. Ее зовут Элис Литтон, и она вдова, поскольку муж погиб в битве на Вербное воскресенье, сражаясь за короля Генриха. Как вдова человека, воевавшего на неправильной стороне, она не может защититься от нападков соседей. Они захватили ее дом в усадьбе Хай-Селлинг и оставили их с детьми без жилья и без средств к существованию. Эдуард с улыбкой поднимает страдалицу на ноги и заявляет, что в скором времени справедливость непременно восторжествует. Подозвав Джона Типтофта, председателя рыцарского суда, он поручает ему заняться этим вопросом. Для всех очевидно, что солнце королевского правосудия одинаково светит и тем, кто верен дому Йорка, и бывшим сторонникам Ланкастера вместе с их домочадцам. Энтони догадывается, что этот небольшой спектакль устроен Гастингсом и не без участия Рипли.

Теперь наконец можно сесть. Уорик явно раздражен тем, что рядом с королем оказался Сомерсет, а не он сам. Есть и другая причина. Со своего дальнего конца стола Уорик вполголоса злобно высмеивает псевдоартурианское лицедейство:

– Я мало что знаю об Артуре, но из того, что мне известно, Ланселот наставил ему рога, а половина рыцарей разбежалась, и перед тем как получить смертельную рану от Мордреда, он был королем-неудачником. Все эти игры в паладинов и странствующих рыцарей – развлечение для девиц. Давайте сначала разберемся с Генрихом и этой каргой Маргаритой, а уж потом побеспокоимся о великанах и драконах, якобы осаждающих наши земли. Нет, ну правда, где прячется Генрих? Мы сидим здесь, пьем, ни о чем не думая, болтаем о древнем рыцарстве, а речь должна идти о боеприпасах, иностранных союзах, наемниках и дотациях. Вся эта показуха – чудовищное сумасбродство.

– Разумеется, сумасбродство, – отвечает улыбчивый Гастингс, – но нельзя же сутки напролет радеть о пополнении армии, бомбардах, правах наследования и разделе земель. В жизни должны быть пиры, танцы и зрелища, иначе какой смысл жить? Сегодня вечером нам предстоят фейерверки и бал, а прямо сейчас нас повеселит Скоггин!

Уорик недовольно ворчит. Он несколько напряжен, потому что считает своей задачей отделить французов и шотландцев от Ланкастера, и задача эта не из легких.

Вскоре перед столом Уорика действительно появляется Скоггин. Энтони отмечает, что с прошлого раза, когда он видел шута, тот начал прихрамывать, лишился нескольких зубов и шутит с натугой. Теперь он уже не ходит колесом.

– Сколько нужно телячьих хвостов, чтобы добраться от земли до неба? – задает Скоггин вопрос.

Собравшиеся за столами выражают недоумение.

– Всего один, если он очень длинный! – слышат они. И дальше: – У какого зверя хвост между глаз?

И опять Скоггину приходится самому давать правильный ответ:

– У кошки, когда она вылизывает себе задницу!

Этими и прочими веселыми колкостями по-королевски развлекаются приглашенные за пиршественный стол. Все, кроме Уорика и Риверса: не сходясь во многих других вопросах, на шута они смотрят с одинаково каменными лицами.

– Ненавижу шутки, – говорит граф Риверс, – ибо они кормятся уродством, глупостью и несчастьем. Лучше нежданная встреча с разбойником, чем с клоуном.

Рипли хлопочет во дворе, устанавливая фейерверк. Эдуард наблюдает, как небеса разверзаются малиновым дождем, а по земле бегут изумрудные змейки. Как и Уорик, король недоволен вечером, хотя и по другим причинам.

– Все это мило, – произносит Эдуард, – но мне не хватает настоящего приключения. И чтобы с колдовством. Хочу увидеть нечто чудесное.

– Ваша светлость должна посетить Графтон, – говорит Жакетта. – Клянусь, вы увидите нечто поистине чудесное.

Ее муж, граф Риверс, добавляет, что охота в Нортгемптоншире исключительно хороша. Эдуард рассеянно кивает. Жакетта еще не утратила красоту, и она не сводит с короля пылающего взгляда. В конце концов Эдуард говорит, что не прочь на днях поохотиться в Нортгемптоншире.

На следующий день после праздника Пятидесятницы Энтони вместе с родителями ненадолго отправляется в Графтон. Он впервые за последние четыре года увидит свою сестру Элизабет, которая после смерти мужа переехала обратно к родителям в усадьбу Вудвиллов Графтон, построенную на месте старого разрушенного монастыря по дороге из Лондона в Нортгемптон. Они приезжают вечером. Элизабет ожидает их в большой гостиной. Вместе с графом Риверсом и Энтони она усаживается за стол в конце зала. И хотя Элизабет задает брату несколько вопросов о событиях на севере, вскоре становится ясно, что беседа о сражениях и боеприпасах тяготит ее и в действительности она хочет обсудить с отцом вопросы, касающиеся денег и имущества. Жакетта сидит отдельно в кресле с высокой резной спинкой в полумраке одного из дальних углов и, удовлетворенно бормоча себе под нос, играет со своими свинцовыми куколками, изображая, будто они разговаривают друг с другом стихами. Когда она была моложе, она помогала своему первому мужу Джону Бедфорду управлять его огромными поместьями в Англии и Франции, а затем, всего несколько лет назад, служила доверенным лицом и советником Маргариты Анжуйской. Однако в Жакетте всегда оставалось что-то детское, ибо она и сейчас верит в сказочный мир фей, о котором ей рассказывали в далеком детстве. По ее словам, чистокровные феи уже давно покинули эти края, а до мест, где они теперь живут, так просто не доберешься. Тут нужно по-особому прищуриться и сфокусировать взгляд за пределами того, что находится перед глазами. Вскоре после свадьбы Риверс спросил Жакетту, действительно ли она верит в фей, и услышал в ответ, что у фей плохая репутация именно потому, что они говорят правду.

Элизабет надо найти нового мужа, который станет отцом для ее сыновей, Томаса и Ричарда, и защитит владения, по праву принадлежащие ей после смерти мужа. Для Энтони доля приданого и оценка недвижимости – трудные вопросы, поэтому он не очень-то ими и интересуется. Однако, наблюдая за Элизабет, он замечает, как возбуждают ее разговоры о деньгах и имуществе, покрывая румянцем щеки и делая сестру еще краше. Она похожа на малыша, желающего получить побольше сладостей. Жакетта часто упоминает очарование Элизабет, описывая его как своего рода колдовство. Наследство сестры – усадьбы Ньюботтл и Брингтон в Нортгемптоншире и Вудхэм-Феррерс в Эссексе – должно обеспечить ей с сыновьями достаточный доход. Но леди Феррерс недавно вышла замуж за сэра Джона Буршье, и эта парочка, похоже, задумала оставить себе ту часть семейных владений, которая принадлежала Томасу. Отец советует Элизабет искать при дворе защиты у кого-нибудь поважнее его самого – к примеру, написать лорду Гастингсу, предложив половину стоимости приданого в виде поместий в обмен на мировое соглашение и благоприятное урегулирование вопроса. Понятное дело, будут большие издержки, но ничего не попишешь: побежишь, коль черт погонит. Отец продиктует письмо, которое Элизабет должна отправить Гастингсу.

Жакетта, никогда не знавшая нужды, не считает деньги столь важными, и все эти пересуды о приданном и очередности наследования ей, как и Энтони, скучны. Она предпочла бы поговорить о любви и романтических отношениях, а пока, устроившись за небольшим восьмиугольным столиком, перемещает маленькие свинцовые фигурки по клетчатому подносу, чем-то напоминающему шахматную доску. Один за другим металлические человечки двигаются к фигурке чуть покрупнее, увенчанной короной, и склоняются перед ней в поклоне. Наблюдая со стороны, Энтони догадывается, что в воображении Жакетты эти фигурки представляют фей, которые выражают свое почтение Оберону, королю эльфов.

Наконец отец и Элизабет закончили разговор о деньгах и недвижимости. Теперь наступает черед Жакетты рассказать одну из своих волшебных историй. Она действительно произошла с управляющим имением, который служил у ее покойного мужа Джона Бедфорда.

Жена того человека родила мертвого ребеночка. И тогда управляющий решил совершить паломничество в Сантьяго-де-Компостела и помолиться святому Иакову, чтобы в следующий раз супруге повезло больше и им было даровано благословение в виде сына и наследника. В пути его нагнала большая процессия людей верхом на лошадях, волах, овцах и прочих животных. Тут он заметил среди них крохотного ребенка, который в чулке пробирался ползком по земле. Управляющий спросил младенца, что он там делает, и получил ответ:

– Нехорошо вы меня похоронили, ибо вы мой отец, а я ваш мертворожденный сын, зарытый в землю без имени и без крещения.

Тогда отец завернул дитя в свою рубашку и крестил его, и дал ему имя. Младенец вернулся в процессию, но теперь он радостно ковылял на двух ножках. А мужчина подобрал чулок и сохранил его. Вернувшись в Англию, он устроил пир в честь возвращения из паломничества. На пиру управляющий достал чулок и потребовал объяснений. Повитухи признались, что положили младенчика в чулок и похоронили его без крещения и без имени.

Разумеется, это назидательная история, как и все истории о призраках. Шерифы, магистраты и церковные сторожа не справляются со своими обязанностями, и призракам приходится разгуливать по улицам и входить в наши дома, чтобы предупреждать об опасности и понуждать к соблюдению закона и морали. Призрак, любой призрак, дружелюбен к добродетельному человеку, и следует спокойно относиться к таким историям, но Энтони находит образ ребенка, ползущего в чулке по дороге, зловещим. Той ночью он плохо спит.

Через несколько дней Энтони пора ехать в Скейлзхолл. Он застает дам в гостиной, где Жакетта заплетает волосы Элизабет в косы. Он ждет, пока они закончат, чтобы попрощаться, и слушает их разговоры о том, какой человек мог бы стать вторым мужем Элизабет. В таких разговорах нет ничего необычного, но неожиданно Жакетта, стоя перед Элизабет, произносит нараспев:

– Как ворон желает труп мертвеца, так пусть и он возжелает тебя.

Слова звучат почти как проклятие, и на этом женская болтовня прекращается.

В последующие месяцы Энтони получает только несколько писем от отца. В основном тот пишет о предпринятых маневрах с наследством Элизабет и о встрече по этому поводу в Лондоне с лордом Гастингсом. Пара лордов, у которых есть поместья в Нортгемптоншире, посетили Графтон под предлогом обсуждения вопросов, связанных с поддержанием мирных отношений в графстве, но Риверс подозревает, что истинным мотивом визита было желание увидеть Элизабет и оценить ее достоинства в качестве возможной жены, хотя больше от визитеров не было никаких вестей. Зима выдалась мягкой, и в этом году ожидается хороший урожай, хотя, конечно, говорить об этом еще слишком рано. Король сейчас в Стоуни-Стратфорде и уже несколько раз навещал поместье Графтон, обычно в конце дня, поохотившись в окрестных лесах, а один раз даже пригласил Риверса присоединиться к его охоте. Похоже, Эдуарду нравится разговаривать с Жакеттой. Северные крепости, которые Уорик, Типтофт, Энтони и другие так долго осаждали, опять в руках сторонников Ланкастера.

Граф Уорик теперь во Франции, где ведет переговоры о брачном союзе с Боной Савойской. Свадьба, если она состоится, свяжет Англию и Францию союзом против Бургундии. Главное преимущество брака в том, что он отрежет французскую поддержку армиям Генриха Ланкастера и Маргариты Анжуйской. (Из одного того, что Уорик за французский альянс, Риверс ратует за союз с Бургундией.) Сомерсет, который еще совсем недавно сидел за столом рядом с Эдуардом, предал его и теперь опять командует ланкастерскими войсками.

Это далекие дела, и Энтони беспокоится только о том, что его могут призвать во главу норфолкского отряда, который будет преследовать Сомерсета или снова пойдет на приступ северных крепостей. В отсутствие Бет он старается заниматься делами. Но 10 мая 1464 года, когда Энтони следит за заменой соломенных крыш на некоторых постройках поместья, ему вручают письмо, которое меняет все. На письме необычно много печатей. Кроме того, доставивший его гонец прибыл в сопровождении охраны из четырех вооруженных верховых. Первая мысль, которая приходит Энтони, – Уорик обвиняет его в измене и у него имеются новые поддельные доказательства. У Энтони дрожат руки, когда он берет письмо, но тут он замечает печати отца. Письмо Риверса очень краткое, без подробностей, но из него Энтони узнает, что 1 мая его сестра и король тайно поженились недалеко от Графтона.

Сначала Энтони решает, что отец пошутил, но он сразу вспоминает, что тот не любит шуток. Затем Энтони приходит в ярость, что от него, брата Элизабет, все это держали в секрете, но, перечитав письмо, он понимает, что отец и сам узнал об этом уже после церемонии заключения брака. Венчание необходимо сохранять в тайне еще несколько месяцев, поскольку Эдуард опасается, что Уорик, вернувшись из Франции, постарается найти основания, чтобы оспорить законность брака и отменить его. Сначала надо подготовить почву, прежде чем Эдуард сможет открыть парламенту, что у него есть жена, и только после этого Элизабет можно короновать как королеву. Новости настолько неожиданные и странные, что Энтони в который раз задается вопросом, не попал ли он при возвращении к жизни в другой мир, где привычные понятия вероятности не действуют.

Разумеется, подготовкой почвы занимается Рипли, и именно его версия событий в конечном итоге разойдется по всей Англии. Что в ней правда, а что нет, сказать невозможно. История гласит, что Эдуард заблудился во время охоты в лесу Уичвуда, недалеко от Графтона, и в ходе блужданий ему повстречалась прекрасная молодая женщина с белокурыми волосами. С виду она была совсем как эльф. Она стояла около дуба вместе с двумя маленькими сыновьями. Узнав короля, женщина подбежала к нему и, держа коня под уздцы, принялась торопливо рассказывать, как у нее отняли поместья, которые по праву принадлежат ей. Наклонившись к ней в седле, Эдуард выслушал длинный запутанный рассказ о деньгах и землях, однако мало вникал в подробности, ибо думал только о том, что незнакомка, прекрасная в солнечных бликах, скользящих по платью красновато-коричневого и зеленого цветов, похожа на дух леса. В конце концов он спешился и сел с ней под дубом, заверив, что несправедливость легко можно исправить. И они просто разговаривали, пока устроители королевской охоты не отыскали Эдуарда, и ему пришлось покинуть красавицу. Но они с ней условились встретиться назавтра под тем же деревом, и король попросил ее прийти без детей.

Теперь Эдуарду было совсем не до охоты на диких зверей. На следующий день он в одиночку отправился на свидание у дерева. На этот раз Элизабет надела красный бархатный плащ поверх желтого платья. Некоторое время они разговаривали о поместьях в Эссексе и Нортгемптоншире, которые по праву должны принадлежать Элизабет. Во время беседы она позволила королю держать ее за руку. В конце концов они поцеловались, и она разрешила ему прикоснуться к ее груди. Но больше она ему ничего не позволила. Затем Эдуард почтительно предложил ей стать его любовницей. Будучи фавориткой короля, она получит высокий статус при дворе и щедрое вознаграждение. Элизабет ответила:

– Хотя мой род и не настолько знатный, чтобы я стала вашей королевой, но я слишком скромна для роли наложницы.

Добродетель красавицы только усилила страсть Эдуарда, и после третьей встречи он решил жениться на Элизабет. Она станет его королевой. Он никому не рассказал об их встречах, кроме своей матери, Сесилии Йоркской. Та принялась сердито выговаривать ему, что Элизабет, хоть и хороша собой, вдвойне неподходящая кандидатура: она уже была замужем, что сильно опорочит репутацию короля, и вдобавок она его подданная, причем из довольно скромного рода, а не благородный отпрыск королевского дома.

– Что она вдова и уже имеет детей, только на пользу королевству, – возразил Эдуард и добавил: – Клянусь Господом и Божьей Матерью, я холостяк, но у меня тоже были дети, поэтому у каждого из нас есть доказательство, что мы не страдаем бесплодием. А поскольку ее родственники ранее поддерживали Ланкастера, брак поможет преодолеть разделение нашего народа. Ее английское происхождение служит большим преимуществом, ибо именно верности и любви соотечественников я желаю прежде всего. Если политика того требует, пусть один из моих братьев женится на иностранной принцессе. А я возьму в жены ту, кого люблю.