Текст книги "Монах: время драконов"

Огляделась. Небольшая группа самураев Такаши стояла вокруг нее. Когда она посмотрела на них, они низко ей поклонились. Она отдала кинжал одному из них и взглядом поискала Ацуи.

Он стоял рядом с одним из самураев, вцепившись в его ногу. Когда она повернулась к нему, мальчик отступил на шаг. Она протянула к нему руки, но он не пошевелился. Она сделала движение к нему.

Его глаза наполнились ужасом:

– Ты убила его! Ты вся в крови!

Танико осмотрела себя. Ее ярко-желтый плащ был весь перепачкан. Она не заметила, что старый самурай истекал кровью, Танико чувствовала, что душа Ацуи должна очиститься от страха, иначе он останется там навсегда. Решительно подошла к нему, обняла и прижала к себе хнычущего мальчика.

Скоро подъехал сам Кийоси в одной из превосходных китайских повозок Такаши. Она была окружена сотней самураев в полном вооружении. Кийоси отдал распоряжение, чтобы тело самурая с почестями было перевезено на повозке в Рокухару. Он помог Танико и Ацуи забраться в повозку, влез сам и посадил Ацуи себе на колени. Погладил Танико по руке.

– Вы с мальчиком страдаете, потому что моему отцу нужно все больше и больше власти, – грустно сказал Кийоси. – Мотофуза – наш враг, так как он с большим удовольствием видел бы преемником трона принца Мочихито, а не мужа моей сестры принца Такакуру. Теперь мы вынуждены отомстить Мотофузе за оскорбление нашей семьи. Так все и продолжается…

Танико увидела, что он не зол, а просто печален и устал.

– Что с тобой, Кийоси-сан?

– Я просто понял, что никогда не смогу познать покой. Всю жизнь я сражался в битвах своего отца, и мне предстоит еще сражаться в них, и этому не видно конца, пока я буду жив.

– Дай Мотофузе шанс извиниться. Когда он поймет, что совершили его люди, быть может, будет сожалеть об этом.

В действительности, вспомнив самодовольное лицо в окне повозки, она не могла себе представить, что Мотофуза может сожалеть о чем-либо. Кийоси покачал головой.

– Мой отец не примет извинений от Мотофузы. Дело не только в нем. Юкио, младший сын Муратомо-но Домея, вновь появился. Они собирают армию в Кюсю. Наши осведомители доносят, что он собирается пересечь море и сражаться за императора Китая. Мой отец уверен, что Юкио собирается поднять еще одно восстание Муратомо. Таким образом, я должен отправиться на Кюсю и немедленно уничтожить Юкио.

Все еще потрясенная уличной дракой, пониманием того, что она убила человека, Танико почувствовала, как новый страх сжал ее сердце.

– Тебе обязательно нужно ехать?

– Я главнокомандующий армии. Я посоветовал отцу отпустить Юкио. Все мятежники Священных Островов слетятся под его знамена, и мы сможем избавиться от них навсегда. Нам не обязательно терять людей. Но мой отец не будет удовлетворен, пока не прольется кровь. Любая победа для него не существует, если за нее не погибли люди, – гнев исчез с его лица, его сменила глубокая усталость.

– Танико, я так хорошо помню Юкио, этого ясноглазого мальчика, играющего в садах Рокухары. Каждый раз, глядя на него, я чувствовал муки, понимая, что именно я обезглавил его отца. Я размышлял, знает ли он об этом, что он думает обо мне. Когда я увидел его впервые, он был немногим старше нашего Ацуи. А теперь мой отец приказывает мне привезти в Хэйан Кё его голову…

Танико держала его за руку, другой рукой он гладил голову Ацуи.

– Я так устал, Танико! Устал от всего. Как ужасно, что война никак не может закончиться…

Из подголовной книги Шимы Танико:

«Вчера ночью мой господин Кийоси пришел и сказал мне без особого удовлетворения, что повозка регента Мотофузы была атакована группой самураев, когда тот направлялся на Специальный Праздник в Ивашимизу. Самураи убили восемь человек из свиты Мотофузы, выпрягли и прогнали от повозки волов.

Повозка Мотофузы была слишком тяжелой, чтобы ее смогли стронуть с места оставшиеся люди. Он мог подождать других быков или паланкин, но очень испугался за свою жизнь и пошел по улицам пешком, как обычный простолюдин, и опоздал на церемонию. Таким образом, он был публично пристыжен.

Так как Ивашимизу является одной из святынь Хачимана, а Хачиман – патрон Муратомо, Согамори решил, что таким замысловатым путем он нанес вред Муратомо. Оскорбив бога войны? Это кажется мне опасным способом сведения счетов с врагами.

Кийоси принес Ацуи новую флейту – фамильную реликвию, называемую Маленькая Ветвь, которая до настоящего времени была его любимой. «По крайней Мере, – сказал Кийоси, – регент сполна расплатился за смерть нашего знаменосца и за испуг маленького Ацуи. Даже регент, которого прежде все в стране боялись, который ранее контролировал все слова и действия императора, не может уйти от кары Такаши».

Каждую ночь, прежде чем заснуть, даже когда я лежу в объятиях Кийоси, передо мной возникает образ человека, которого я убила. Его мертвые глаза, кажется, и смотрят и не смотрят на меня. И в темноте и тишине своей спальни я чувствую внутри себя ужас. Я совершила ужасный поступок. Убила человека. На моих руках кровь, и они никогда не будут чистыми.

Более того, каждую ночь я вижу выражение, которое было в глазах моего маленького Ацуи, когда я заколола знаменосца. Теперь он знает, что его мать может убить. Девятилетний мальчик не должен жить с такими воспоминаниями. Я вижу мой собственный ужас от того, что совершила, отраженным в его глазах. Все, как говорил мне Дзебу: «Мы все часть одной Сущности».

Если это так, знаменосец был мной, и я убивала себя. Конечно, он просил меня о смерти. Самураи часто убивают себя или просят сделать это других, чтобы избежать плена, увечья или стыда. То, что я сделала, не было ужасным. Это было проявлением милосердия. Тем не менее то, что я убила другое человеческое существо, наполняет меня ужасом, потому что это неисправимо и окончательно. Совершила я это по верным причинам или нет, все равно, я взяла на себя дело ками. К такому действию надо подходить со страхом и трепетом.

Мой Дзебу (мой ли он после всех этих лет?) убивал и убивал снова. Сейчас он уже, наверно, сбился со счета. Я была рядом, когда он убил первого человека. Помню, как он стоял и смотрел на тела убитых еще долгое время после окончания боя. О чем он думал? Как бы мне хотелось поговорить с ним сейчас!

Я спросила Кийоси, что он думает об убийстве, но он не захотел говорить об этом. Сказал, что часть его сознания, думающая об убийстве, закрыта, когда он со мной.

Какой я буду одинокой, когда Кийоси отправиться в поход на Кюсю!»

Третий месяц, двенадцатый день,

Год Лошади.

Глава 26

В один из вечеров Четвертого месяца Года Лошади Юкио, Дзебу и Моко сидели вместе в жилище монахов Храма Цветущего Тика и прощались с членами Ордена, которые давали им приют многие месяцы. Утром их маленький флот отходил в Китай.

Внизу, в городе Хаката, более тысячи мужчин спали с женщинами, писали или бродили, ожидая прихода рассвета. По призыву Юкио они пришли сюда из всех уголков Священных Островов, последние, самые упорные сторонники дела Муратомо в мятеже, в результате которого все остальные склонили головы перед Такаши. Это были дикие люди, наполовину айну, из северного Хонсю; потрепанные в боях воины из восточных провинций; воинствующие монахи из храмов синто и Будды, расположенных вокруг Хэйан Кё; почти каннибалы из южного Кюсю. Все они видели в призывах Юкио последний шанс завоевать вновь богатства, утерянные ими в результате подавления мятежа Такаши.

На прощание с Дзебу и Юкио настоятель Вейчо устроил плотный ужин – наиболее значимое действо, которое могли себе позволить зиндзя. Были поданы сырая рыба, сваренные на пару овощи, рис в избытке и маленькая чашка подогретого саке для каждого из братьев и их гостей. Хотя женщины храма обычно не принимали пищу с монахами, Ниосан присутствовала.

Половина ужина уже прошла, когда один из монахов подвел к Юкио самурая. Это был один из часовых, которых Юкио расставил в нескольких милях от города.

– Быть может, это касается только ваших ушей, господин Юкио, – самурай тяжело дышал и был явно утомленным.

– Если это плохие новости, скажи их всем нам. Чем больше мы узнаем, тем лучше сможем подготовиться!

Спокойное поведение вождя подбодрило самурая, который кивнул и произнес:

– Похоже, Такаши узнали о ваших планах и намереваются помешать вашему уходу. Армия из десяти тысяч человек переправилась два дня назад через пролив из Хонсю. Они всего в дне пешего марша отсюда. Завтра они, несомненно, будут здесь.

– Они прибудут слишком поздно, – сказал Дзебу. – Все, что они увидят, это выходящие из бухты корабли.

– Они могут покарать жителей города и монахов за помощь нам, – сказал Юкио.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал Вейчо. – Мы защитим себя сами. Если будет нужно, докажем, что Орден все еще требует к себе уважения, даже после потери некоторых его членов.

Юкио поднялся:

– Необходимо кое-что сделать. Я знал: может случиться нечто подобное, И раздумывал, что необходимо предпринять, чтобы подготовиться к этому. Прошу простить меня, но вынужден покинуть эту трапезу, ваше святейшество: необходимо сделать некоторые приготовления в городе.

С улыбкой и поклоном Юкио повернулся и пошел к выходу, чтобы повесить на пояс меч и кинжал, потом вышел.

Перед восходом на следующее утро набережная Хакаты оживилась шумом от переносимых узлов и ящиков, звоном оружия и криками молодых мужчин, когда люди Юкио начали собираться. Через несколько часов, по свидетельству высланных Юкио разведчиков, армия Такаши должна была ворваться в Хакату.

Рабочие складов взмокли от пота, несмотря на утреннюю прохладу, пока бегом загружали каждый корабль провизией на десятидневное плавание. Десять кораблей были океанскими галерами, предназначенными для перевозки и пассажиров, и груза. Каждая из них была оснащена парусом, укрепленным бамбуковыми шестами, способным поймать любой ветер, помогающий гребцам. От носа до кормы, включая мачту, корабли были украшены белыми знаменами Муратомо, флагами и вымпелами с гербами других семей самураев, принимающих участие в экспедиции.

Когда небо над холмами, окружающими Хакату, стало бледно-голубым, самураи начали посадку на корабли. Некоторые прощались с унылыми членами семей, проводившими их до этого места. Других, пьяных, почти несли на себе женщины, у которых они провели последнюю ночь на берегу.

Задолго до восхода Ниосан и Дзебу совершили долгий спуск с холма от Храма Цветущего Тика. Сейчас, одетая в серое платье до щиколоток и черный плащ старшей в Ордене женщины, Ниосан смотрела на Дзебу сияющими глазами. Дзебу был вынужден согнуться почти вдвое, чтобы обнять и поцеловать ее.

– Как такой великолепный, огромный человек смог выйти из такого крошечного существа, как я? – засмеялась она.

– Я буду скучать по тебе, мама! Она пригрозила ему пальцем:

– Мы прощались слишком много раз, слишком по-разному, чтобы сейчас чувствовать грусть. Быть может, тебе удастся побывать на земле твоего отца. Надеюсь, если ты это сделаешь, сердце твое успокоится.

Дзебу посмотрел за остров Шинга, песчаное пятнышко на северной оконечности бухты, как будто пытаясь разглядеть сказочную страну, лежащую на востоке. На его глазах мимо острова скользнула длинная темная тень. За ней – другая.

Тишина нависла над причалом. Послышался ропот, Когда один корабль за другим стали появляться у входа в бухту. Он становился все громче, когда, ритмично взмахивая веслами, суда подошли ближе. Стали видны яркие знамена, украшающие корабли. Они были кроваво-красными.

– Мы в ловушке! – сказал стоящий рядом с Дзебу человек.

– Могли бы догадаться, что Такаши не позволят нам уйти, – сказал другой.

Толпа расступилась, и к кромке воды прошагал Юкио. Ради торжественного случая он был одет в лучший боевой наряд с серебряным орнаментом и белыми шнурами. Серебряный дракон вызывающе скалился с его шлема. Люди внимательно наблюдали за ним.

Он улыбнулся, увидев корабли Такаши:

– Они оказали нам честь, удостоив наш отход эскортом.

Некоторые нерешительно рассмеялись. Юкио шагнул к краю причала и поднял вверх руки. Тишина опустилась на собравшихся самураев.

– О, Хачиман-Явата, мой прапрадед был известен как Хачиман Таро, твой первенец. Сейчас, в минуту величайшей нужды для моей семьи, взываю к тебе о помощи! Благослови наше путешествие через великую воду! Позволь нам найти счастливую судьбу, которую мы будем искать в Китае! Позволь нам вернуться когда-нибудь в эту страну Богов победителями!

– Позволь нам покинуть бухту Хаката, для начала, – тихо произнес Дзебу, наблюдая за парусами Такаши.

Торопливо попрощавшись с людьми, пришедшими их провожать, самураи по трапам стали подниматься на корабли. «В сознании каждого, – подумал Дзебу, – звучит вопрос: я действительно отправлюсь в Китай или сегодня умру?» Дзебу на мгновение сжал ладонь Ниосан, глядя в ее глаза, потом резко развернулся и прошел на корабль Юкио. На причале, оба в слезах, прощались Моко и женщина с ребенком на руках. Наконец он вырвался. Бережно неся свой плотницкий ящик, он прошел за Дзебу по трапу.

Юкио стоял на палубе, над крышей кормовой рубки галеры. Рядом с ним стоял кормчий, седой мужчина в черной одежде, который плавал в Китай и обратно много раз. Вокруг него собрались самураи в доспехах: каждый из них будет командовать размещенными на кораблях воинами. Юкио был самым низкорослым из них. Дзебу присоединился к этой группе.

– Я подготовился к атаке с моря! – говорил Юкио. – Посоветовался с местными рыбаками о ветрах и течениях бухты Хаката. Я уверен, что мы сможем ускользнуть и сбежать от Такаши!

Ропот возмущения раздался из уст широкоплечего самурая:

– Ускользнуть от них? – сказал Сензо Сабуро, который давно командовал экспедицией по освобождению Юкио из Рокухары. – Мы не хотим ускользать от них! Мы хотим сражаться с ними! Почему мы не атакуем врага немедленно?

Юкио презрительно рассмеялся. От этого смеха лицо Сабуро покраснело.

– Хорошо, если ты хочешь драться и умереть, зачем утруждать себя посадкой на корабль? Еще десять тысяч воинов Такаши двигаются против нас с суши. Если мы останемся здесь, то сможем умереть в схватке на земле, а не барахтаясь в воде!

Командиры смущенно переступили с ноги на ногу, потирая ладонями рукояти мечей. Наконец Сабуро сказал:

– Почему не попытаться атаковать корабли Такаши и прорваться с боем?

Улыбаясь, Юкио покачал головой:

– Наша цель – переправить эту армию через море и завоевать богатства в Китае. Я не позволю разгромить экспедицию, когда Священные Острова еще не скрылись из виду!

Совещание закончилось, и командиры прошли на свои корабли. Юкио улыбнулся Дзебу и похлопал его по плечу. Все еще улыбаясь, он повернулся к кормчему и отдал приказ отходить.

На мгновение наступила тишина. Затем раздались крики кормчих и были отданы швартовы. На каждом Корабле барабанщик поднял палочку и с грохотом Ударил ею по верхней части большого тайко из кожи обезьяны. Длинные белые весла сверкнули в зеленой воде. Юкио стоял на корме между кормчим и двумя рулевыми. Согнувшись у леера, стоял сигнальщик с набором флажков. Приказы передавались от Юкио кормчему, потом рулевым. Взмахами многоцветных флажков сигнальщик передавал приказы Юкио на остальные корабли.

С моря дул свежий, пахнущий солью ветер, приливные волны шлепали о причал. Преимущество было на стороне кораблей, идущих к берегу. Паруса кораблей Муратомо были свернуты, и только руки гребцов толкали суда вперед.

С закинутым за спину луком Дзебу стоял у леера и смотрел сквозь водную ширь на темные корпуса и желтые паруса кораблей Такаши. Как они далеко! Как широка бухта! Она могла вместить тысячи кораблей. Пройдет еще много времени, прежде чем Муратомо приблизятся к Такаши. Во время войны на суше враг иногда набрасывался на тебя прежде, чем ты успевал его увидеть. На море ты можешь наблюдать за ним часами, прежде чем удастся сблизиться для схватки.

Тайко на десяти кораблях грохотали, Юкио наблюдал за флюгером в виде рыбы на мачте. Флюгер неизменно указывал на Хакату. Огромные пушистые облака плыли по небу на восток, как флотилия тяжело груженных торговых судов Моко скорчился у ног Дзебу, прислонившись к лееру и положив на колени свой ящик догу. Самураи дремали у бортов. Работали только люди на веслах, ряды голых коричневых плеч ритмично поднимались и опускались. Флот Муратомо медленно выходил в центр бухты. Корабли Такаши с развевающимися красными знаменами стали видны значительно лучше, но не оставили позицию у входа в бухту. Дзебу насчитал тридцать кораблей.

Внезапно Юкио выкрикнул приказ. Все на головном корабле повернулись на звук его голоса. Кормчий сказал что-то сигнальщику, рулевому и надзирателю за гребцами. Правый ряд весел замер, левый заработал вдвое быстрее. Зеленый флажок затрепетал над головой сигнальщика. Рулевые уперлись ногами в леер И налегли на румпель. За несколько мгновений флот Муратомо сменил курс и направился к маленькому рыбацкому поселку Хакосаки, самому северному из трех поселений вокруг бухты.

Один за другим корабли Такаши сменили курс и образовали колонну преследования. «Кажется, что все происходит так медленно! – подумал Дзебу. – Мы первыми сменили курс, потом они заметили это, и некоторые из них тоже сменили курс. Но все равно нас разделяют часы. Любое преимущество, завоеванное на таком расстоянии, может означать жизнь или смерть для тысяч людей».

Он может умереть сегодня. Дзебу сел на палубу спиной к лееру, вытащил синтай из-под одежды и вгляделся в пламенное ядро. Он почувствовал, как его вены медленно заполняются силой и спокойствием. Сила синтая работала как всегда. Сидящий рядом Моко наблюдал за ним.

Дзебу поднялся, чтобы посмотреть на корабли Такаши. Пятнадцать из них плотной группой, все еще на большом удалении, устремились за флотом Муратомо. Их паруса были подняты, как и паруса кораблей Муратомо, но слабо наполнены ветром, и двигались корабли вперед по-прежнему усилиями гребцов. Такаши были далеко позади. У Муратомо были свежие гребцы, а те, на кораблях Такаши, гребли уже несколько дней.

Впереди, между Хакосаки и островом Шинга, гремел прибой. То тут, то там из воды, как клыки, вылезали черные камни. Юкио приказал еще раз сменить курс. Муратомо шли вдоль берега, мимо Хакосаки, в сторону города Хаката. Наполненные ветром паруса кораблей Муратомо натянулись. Направленный к берегу ветер подталкивал их. Юкио приказал гребцам отдыхать.

Немного погодя Юкио издал торжественный вопль, указывая рукой в сторону врагов. Один из кораблей Такаши медленно опрокидывался, парус его сложился, красное знамя погрузилось в воду, вскоре его команда и воины стали черными точками в бело-зеленой воде. Еще один из кораблей преследователей резко остановился, словно замерев в волнах, пока остальные корабли обходили его, оставив сидеть на мели.

– Наши кормчие знают эти воды, – рассмеялся Юкио, – а их – нет!

Он выкрикнул еще один приказ своему сигнальщику, который вскочил на ноги и принялся размахивать красными и желтыми флажками. Рулевые навалились на румпель. Город Хаката был еще далеко, когда флот Юкио вновь сменил курс и направился к центру бухты.

Дзебу вновь понаблюдал за запоздалой реакцией врага, когда, один за другим, его корабли сменили курс, продолжая погоню. Крики с другого борта привлекли его внимание.

Через зеленые уступчивые холмы за Хакатой потоки конных и пеших солдат вливались в город. Красные флаги трепетали на древних стенах города. Массы людей столпились на причалах. Высокое полуденное солнце сверкало на шлемах, доспехах и клинках нагинат. Более мелкие отряды самураев Такаши появились на пристанях Хакосаки, на севере бухты и Имазу – на юге.

– Сейчас они возьмут рыболовные лодки и отправятся за нами, – сказал Юкио. – Это я тоже предвидел!

Прямо на их глазах самураи Такаши заполняли все суда, стоящие вдоль берега. Несомненно, они заставят рыбаков грести. Многие из лодок были переполнены и низко сидели в воде.

Тысячи самураев, оставшихся на берегу, размахивали красными знаменами и в ярости посылали бесполезные стрелы в направлении кораблей Муратомо. Дзебу почувствовал отвращение к такой бесполезной трате стрел. Самураи не умели ценить вещи.

Теперь Муратомо не имел возможности высадиться на берег. Они были отрезаны, вынуждены будут драться, выжить или умереть на воде. Пятнадцать кораблей Такаши все еще блокировали вход в бухту. Тринадцать других преследовали корабли Муратомо. Дюжины мелких судов из Хакаты, Хакосаки и Имазу, оскалившись оружием, как зубами акулы, образовали длинные растянутые линии, идущие наперехват кораблям Муратомо.

Кормчий сказал что-то Юкио и указал наверх. Флюгер на мачте изменил направление. Теперь голова рыбы указывала точно на выход из бухты в открытое море.

Юкио повернулся к кормчему:

– Прилив заканчивается?

Седой моряк улыбнулся и кивнул.

– Хачиман с нами! – воскликнул Юкио. – Пора попрощаться с нашими друзьями Такаши. Мы достаточно показали им красоты бухты Хаката. Уходим в Китай! Поднять все паруса! Гребцам грести от всего сердца! Курс на открытое море!

Флажки сигнальщика расцвели на корме. Через мгновение флот Муратомо снова изменил курс. Теперь они на полном ходу устремились на блокаду Такаши.

Корабли Такаши, бывшие так далеко от них столь долго, вырастали на глазах. Едва слышные крики долетели с их палуб. Несколько выпущенных в запальчивости стрел по дуге взлетели к кораблям Муратомо и упали, не долетев до них, в волны.

Юкио закричал капитану ближайшего корабля Муратомо:

– Целиться только в рулевых и гребцов! Не обращать внимания на самураев! Передай всем! – он схватил Дзебу за руку и потащил к лееру:

– Пойдем! Наши люди считают недостойным для себя стрелять в кого-либо рангом ниже самурая. Нужно показать им пример!

Колонна кораблей Муратомо была нацелена в голову линии Такаши. Корабли противника нарушали строй и пытались окружить их. Корабль Юкио шел мимо носа головной галеры врага. Юкио натянул самурайский лук, размером выше него самого, и стрела в четырнадцать ладоней с наконечником «жужжащая луковица», провизжав в воздухе, воткнулась в горло рулевого первого корабля Такаши. Юкио специально выбрал звучащий наконечник, чтобы привлечь внимание других к выбранной им цели.

Лук Дзебу звякнул, и второй рулевой свалился на румпель. Стыдно убивать безоружного моряка, но это могло помочь избежать большего кровопролития и дальнейшем.

Юкио выпустил еще две стрелы по гребцам. Потеряв управление, корабль сбился с курса и стал отставать. Стрелы, выпущенные самураями Такаши, свистели над головой Дзебу.

Один из вражеских воинов в доспехах, перепрыгивая через гребцов, пробирался на нос судна противника, держа лук над головой. Встав на носу, широко расставив ноги, он прицелился в Юкио. Голова воина была не покрыта. В мгновение, которое понадобилось Дзебу, чтобы достать из колчана пробивающую доспехи стрелу с тупым наконечником, он разглядел смуглое, красивое лицо с маленькими усиками. Стрела вонзилась в центр груди самурая. Он выронил лук, медленно перевалился через леер и упал в море. Когда всплеск стих, его уже не было видно.

– Я же приказал тебе не заниматься самураями! – крикнул Юкио.

Дзебу уже хотел объяснить, что воин собирался выстрелить в Юкио, но раздавшийся рядом плач прервал его. Это был Моко. Вцепившись в леер, он смотрел на то место, где исчез самурай Такаши. Моко посмотрел полными слез глазами на Дзебу.

– Я проклят, если мне пришлось видеть это! Несколько лет назад этот человек спас мне жизнь. Я никогда не забуду его лицо! Это единственный человек в мире, кроме вас, шике, про которого я могу сказать, что обязан ему жизнью. А теперь вы убили его!

– Он целился в господина Юкио…

– Я не осуждаю вас, шике. Я просто говорю, что война – самое отвратительное дело из всех, что я знаю, и я ненавижу ее!

Они уже прошли линию Такаши. Впереди, сине-серый и безграничный, лежал океан. Позади них еще два корабля Муратомо прорвались сквозь блокаду. Еще больше кораблей Такаши приблизилось к ним. Тучи стрел свистели в обоих направлениях. Корабли Такаши, потеряв управление, вновь качались на волнах, а корабли Муратомо проскочили мимо них.

Моко рассказал Юкио и Дзебу о дне казни Домея, как Кийоси заметил его, спрятавшегося на дереве выше головы императора, но не выдал страже.

– Конечно, – сказал Юкио, – я узнал бы его, если бы смотрел в ту сторону. Я часто видел его, особенно в то время, когда жил в Рокухаре. Какая странная карма! В тот самый день, когда Кийоси спас тебе жизнь, он отрубил голову моему отцу…

– Я видел, как он сделал это, – сказал Моко. – Но еще, господин Юкио, я видел, как он плакал после этого.

– Это меня не удивляет. Он всегда был добр ко мне. Кийоси никогда не говорил, что сожалеет о своей роли палача, – нам не подобало говорить об этом. Но каким-то образом я понимал, что он сделал это, руководствуясь своим долгом, и ничего не имел против него лично. И сейчас его долгом было направить в меня стрелу. Я возлагаю вину за смерть отца на других – на Согамори, Хоригаву.

– Значит, это был Кийоси, – сказал Дзебу, – Много лет назад я стрелял в него, но, видимо, карма не позволяла ему умереть от моей руки!

Взявшись за леер и склонив голову, Дзебу мысленно прочел «Молитву поверженному врагу» с большим чувством, чем когда-либо за последние годы.

В попытке прорваться сквозь блокаду корабль Муратомо ткнулся в борт вражеской галеры. Самураи Такаши прыгнули на палубу. Зазвенели мечи. Палубы заполнились дерущимися людьми. Но еще две галеры Муратомо вырвались в открытый океан.

Юкио отдал приказ сигнальщику. Через несколько мгновений корабли Муратомо, прорвавшие блокаду, пошли курсом, параллельным линии Такаши, уничтожая команды вражеских галер градом стрел. Прорвалось сквозь линию врагов еще несколько галер Муратомо. Тучи стрел падали на корабли Такаши, а самураи на них, выкрикивая вызовы и оскорбления, стояли у бортов, размахивая бесполезными мечами.

Дзебу посмотрел на разваливающую блокаду. Оставшиеся корабли Такаши и захваченные в Хакате рыбацкие лодки, объединившись, шли к выходу из бухты в горячей погоне за Муратомо.

Взгляд Дзебу привлекла яркая вспышка. Пламя охватило рыбацкую лодку. Люди стали прыгать за борт. Языки пламени вырывались из всех рыбацких суденышек, распространялись на корабли Такаши.

– Что это? Еще один твой план?

Юкио кивнул.

– Легко было предвидеть, что Такаши захватят лодки для погони за нами. Поэтому в лодках оказались не местные рыбаки, а переодетые в них самураи Муратомо. Когда лодки смешались с флотом Такаши, мои люди подожгли их и прыгнули за борт.

Нескольким галерам, кажется, удалось уйти, но выход из бухты сейчас был заблокирован огромным огненным шаром, как будто в воду упала часть солнца. Самураи Такаши не долго барахтались в воде, доспехи утянули их на дно. Одна из лодок, управляемая людьми Муратомо, металась по бухте, вытаскивая из воды своих людей, которые были без доспехов. Собрав всех, она устремилась за флотом Муратомо, Корабль Юкио отстал, чтобы встретить се.

Юкио спустился к середине корабля и стал помогать поднять на борт из рыбацкой лодки мокрых людей.

– Чудесно! – кричал он. – Превосходно! Немедленно принесите саке! Эти люди замерзли в воде!..

Посмотрев за корму, Дзебу увидел только клубящийся черный дым и беспорядочную груду горящих кораблей. Вдруг глаза его сузились. За ними шли два корабля. Один, судя по обводам, был транспортом Муратомо, второй казался кораблем Такаши. Дзебу схватил Юкио за руку:

– Смотри!

Юкио расхохотался:

– Сам смотри!

Белые знамена развевались на обоих кораблях. Дзебу вспомнил, как два судна сошлись, и самураи сцепились врукопашную. Было очевидно, что Муратомо взяли верх.

– Теперь у нас одиннадцать кораблей вместо десяти, – сказал Юкио. – Подарок от Такаши! – Он внезапно схватил Дзебу за плечи и затряс с поразительной для такого маленького человека силой.

– Китай! Дзебу, Китай! Целый новый мир для нас! Пусть Такаши исчезнут в девяти адах! Будущее принадлежит нам!

Юкио снова рассмеялся.

– В море! – приказал он кормчему. – В Китай!

Захлопали сигнальные флажки, и корабли Муратомо повернули от входа в бухту и взяли курс на запад. Все паруса были подняты и загремели, подхваченные сильным ветром с востока.

Лихорадочное веселье Юкио постепенно спало.

– Если бы нам не пришлось убивать Кийоси! Это наполовину лишает меня радости от победы, Дзебу-сан. Он был самым мудрым из всех Такаши, лучшим воином, благороднейшим господином. Убив его, мы нанесли Такаши удар, от которого они, возможно, не оправятся. Тем не менее я предпочел бы, чтобы он остался в живых, если бы карма позволила это.

Дзебу пожал плечами.

– Это был день его смерти. Уверен, что Кийоси встретил его с готовностью и желанием, как мог бы ты и я. К тому же он пытался убить тебя.

– Ты спас мне жизнь! Еще раз! Я твой должник навеки! – Юкио крепко сжал руку Дзебу. – Но я в великой печали не только из-за Кийоси. Его смерть причинила боль другим, близким мне людям. Есть на свете женщина, Дзебу. Она была очень добра ко мне, к моей матери. Помнишь, я говорил тебе, как моя мать стала любовницей Согамори, чтобы спасти мне жизнь? Та женщина была посредницей в этом деле только из-за уважения к моей матери. Она пострадала из-за этого. Ее мужем был князь Сасаки-но Хоригава, желавший смерти мне и Хидейори. Он наказал свою жену… почему ты так смотришь на меня?

Дзебу похолодел. «Даже сейчас, – напомнил он себе, – тайна должна быть сохранена». Он заставил себя оставаться спокойным.

– Эта госпожа… Ее звали Шима Танико?

– Да, это она. Ты знал ее?

– Очень давно, – Дзебу равнодушно махнул рукой. – Как-нибудь я расскажу тебе об этом.

– У нее родился ребенок от Кийоси, мальчик, когда я еще был в Рокухаре. Сейчас ему, должно быть, девять. Еще один сын, лишившийся своего отца, Моко прав. Война отвратительна!

Юкио отвернулся и пошел по кораблю, восхваляя своих людей и даже разговаривая с гребцами, похлопывая их по плечам. Потом приказал спустить плот для обхода других кораблей. Плот был спущен на воду, и Юкио спрыгнул в него с легкостью, поразившей Дзебу при их первой встрече на мосту Годзо.

Дзебу прошел по палубе к баку и остановился, подняв голову к пустующему синему небу. Глаза его горели, щеки были мокрыми.

«Почему я плачу? – подумал он. – Если бы я не убил Кийоси, мой друг был бы мертв. Вместо этого еще один сын потерял отца. Как Юкио. Как я. Еще одна женщина потеряла возлюбленного, как моя мать».

Он никогда не хотел знать, как живет Танико. Всего один раз он спросил об этом, когда Моко рассказал ему о случившемся в Дайдодзи. Это был худший момент в его жизни. Он никогда не расспрашивал о ней, так как это причиняло ему сильную боль. Едва ли такие чувства подобали настоящему зиндзя.