Текст книги "Каприз мечты (Обещанный рассвет)"

ГЛАВА 26

Пройдя еще семьдесят семь миль, переселенцы достигли места, называемого Саут-Пасс, расположенного на высоте семи тысяч футов над уровнем моря. Именно здесь они отыскали глыбы льда, занесенные мусором, и откалывали огромные куски, набивая ими фляги для воды.

Лед был особенно необходим для метавшихся в жару больных. Фионе и Рейчел стало легче, и Луизе Эдамс тоже. Но несчастье все же произошло: Бет Энн умерла. Дороти Эдамс была настолько потрясена, что Морин боялась за ее рассудок. Зато старая миссис Конноли, удивляя всех, продолжала цепляться за жизнь. Никто из других семей не заболел, и взрослые облегченно вздыхали при мысли о том, что эпидемия миновала.

На такой высоте ночи были холодны, как суровой зимой. Мэгги потуже завернулась в одеяло и помешала варево в горшке. Последние ночи ее часто знобило, да так сильно, что зубы стучали. Дым костра казался сегодня особенно едким. Глаза все время слезились. И еще она устала. Ужасно устала. Если бы хоть одну ночь спокойного сна!

– Добрый вечер, Мэгги.

Девушка обернулась и увидела Гарри Джессапа.

– Здравствуйте, Гарри.

– Так здесь?

– По-моему, да: распрягает мулов вместе с мистером Эдамсом.

– А как девочки? – осведомился Гарри.

– Сегодня гораздо лучше. Гарри сделал шаг вперед:

– Вы выглядите усталой, Мэгги. Почему бы вам не посидеть спокойно и не позволить мне позаботиться об ужине?

– Да нет, спасибо, все в порядке, – покачала головой Мэгги.

Гарри взял ее за руку и, отобрав ложку, подтолкнул Мэгги к табуретке.

– Делайте, как я сказал. – И, посмотрев в сторону фургона Эдамсов, добавил:

– Как там миссис Брениген?

– Просто поражает меня, – призналась Мэгги. – Целыми днями ухаживает за миссис Эдамс, а ночью сидит с девочками.

Она на несколько секунд закрыла глаза, прислонилась к стенке фургона.

– Вам не следует здесь находиться, Гарри, это опасно.

– Я болел корью в детстве. Мы с Такером подхватили ее от Грейди и Шеннон. Корью можно заболеть всего однажды, Мэгги, вы ведь знаете.

– Нет, понятия не имею. Я вообще не разбираюсь в болезнях, это Морин все знает.

Гарри резко вскинул голову и, прищурившись, уставился на Мэгги:

– Так вы не болели корью?

Девушка покачала головой и вновь опустила ресницы.

– Нет. Мы с Рейчел почти не болели. Она заставила себя взглянуть на Гарри.

– Вам что-нибудь нужно? Надеюсь, ничего не случилось?

– Нет, – поспешно заверил он. – Просто хотел повидать Такера. Кстати, мы узнали, откуда заразилась Фиона. Младшая дочь Уизерспуна заболела корью еще в форте и не успела поправиться, когда он присоединился к каравану. Уолт скрыл это от нас.

– Мистер Уизерспун? Но…

– Да-да, именно тот, который хотел, чтобы вы переместились в хвост каравана. Мне кажется, Дэвид был готов убить его, когда все обнаружилось, и теперь велел ему убираться. Тот отправился в одиночку в форт Бриджер. И еще хорошо, что успел улизнуть, прежде чем узнал Такер. Скатертью дорожка!

– Вряд ли теперь имеет значение, каким образом заразились дети, – вздохнула Мэгги. – Главное, чтобы все поправились.

Гарри хотел было запротестовать, но лишь пожал плечами:

– Наверное, вы правы. Кстати, я кое-что принес для всех вас.

Мэгги вопросительно подняла брови.

– Подстрелил сегодня антилопу. Мэгги измученно улыбнулась:

– Свежее мясо. Может, у девочек появится хоть какой-то аппетит. Мы…

Озноб схватил ее с новой силой, вынудив остановиться на полуслове.

– Мэгги!

Гарри в мгновение ока очутился рядом и опустился на одно колено. Встревоженные голубые глаза уставились в широко раскрытые серые.

– Что с вами?

– Просто замерзла. Днем ужасно жарко, а по ночам холодно, как зимой.

– Возьмите.

Гарри сбросил куртку.

– Накиньте на плечи.

– Одеяла вполне достаточно, – возразила Мэгги. – Вам куртка самому нужна.

Девушка снова вздрогнула.

Гарри нерешительно коснулся ее лба:

– Господи, Мэгги! Вы вся горите!

Услышав шаги, оба обернулись. У костра появился Такер и посмотрел сначала на друга, потом на девушку. Гарри быстро вскочил:

– Так, Мэгги больна.

Такер двумя прыжками подскочил к Мэгги, положил на лоб прохладную руку.

– Немного простудилась, – слабым голосом возразила Мэгги.

Она не должна болеть. Слишком много людей зависят от нее. Нужно готовить ужин, не только для себя, но и для Эдамсов. У Морин и без того много дел, а мужчины целыми днями не выпускают поводьев из рук. Нет, болеть – просто преступление.

– Говорю же, со мной все в порядке.

Но Такер, казалось, не слышал. Он молча подхватил ее на руки, совсем как неделю назад Фиону, и понес к фургону.

Такер положил мокрую тряпку на лоб Мэгги, как раз в тот момент, когда фургон снова тряхнуло на очередной колдобине. Мэгги, не открывая глаз, застонала.

– Осторожно, Гарри, – ворчливо окликнул он, хорошо понимая, что тот ничего не может поделать с камнями и выбоинами, устилавшими дорогу.

Маленькая ручка потянула его за рукав. Такер оглянулся на Рейчел. Встревоженные голубые глаза девочки казались слишком большими на исхудавшем личике, но зловещая сыпь поблекла, и ребенок выглядел почти здоровым. Через день другой, возможно, никто не поверит, что она тяжело болела.

Такер осторожно коснулся щеки Рейчел.

– Она обязательно поправится, – заверил он. Обязательно поправится.

Как он хотел, чтобы мать оказалась рядом… но она по-прежнему не могла оставить Эдамсов. Хотя Луиза быстро поправлялась, заболело еще трое детей, а здоровье Дороти с каждым днем ухудшалось. И вовсе не корь убивала ее. Морин сказала сыну, что скорбь по погибшему ребенку, воспоминания об оставленной на обочине маленькой могилке лишают Дороти желания бороться за жизнь. Морин пыталась объяснить, что остальные семь дочерей нуждаются в матери, но Дороти, казалось, ничего не слышала и не хотела понимать.

Мэгги мучительно закашлялась, перевернулась на бок, пытаясь отдышаться, и вновь повернулась на спину. Корь затронула легкие, так сказала Морин, добавив, что это – самая опасная форма болезни. И теперь каждый раз, когда Мэгги кашляла, Такер все больше тревожился. Под глазами девушки темнели круги. Лилово-красная сыпь, появившаяся два дня назад, сначала залила лицо, потом распространилась на руки и ноги. Ее то бросало в жар, то знобило. Такер накрыл ее всеми имевшимися в фургоне одеялами, но она то и дело сбрасывала их. И все время бормотала что-то в бреду.

– Можно нам немного посидеть рядом с мистером Джессапом? – спросила Фиона.

Такер кивнул, не сводя глаз с Мэгги:

– Только не слишком утомляйтесь.

– Не станем.

Такер поднял одеяло, натянул на плечи Мэгги и позволил себе погладить ее по щеке.

– Поправляйся, Мэгги, – шепнул он. – Поправляйся, пожалуйста.

Каким чертовски беспомощным ощущал он себя! И как ненавидел это чувство! Даже в детстве он обычно не любил никому уступать первенство, поскольку с рождения был природным лидером. Остальные мальчики часто спрашивали у него совета и готовы были идти за ним в огонь и воду, соглашаясь на любые проделки, не боясь самого тяжелого наказания. Такер был младше большинства одноклассников, но учеба давалась ему легко, и даже в университете к его мнению прислушивались.

Когда началась война, его почти сразу произвели в офицеры, и Такер командовал людьми, иногда годившимися ему в отцы.

Он вел их в бой, видел, как они погибают; был рядом с мужчинами и женщинами, ставшими его друзьями, и наблюдал, как их жизни уносятся с потоками крови, ненавидя себя за то, что не в силах остановить эти багровые реки.

Беспомощность. Как он ее ненавидел!

Такер намочил тряпку в миске с водой, снова приложил к горевшему лбу Мэгги и, печально улыбнувшись, взглянул на нее. Он всегда будет беспомощен во всем, что касается Мэгги, это ясно. Как он не мог понять этого раньше. Но это не имеет значения. Он все равно ее любит. Да, любит. Нет смысла бороться с этим.

Он пытался сказать себе, что сумеет так же легко забыть ее, как забыл Чармиан, но чувства, которые он питал к Мэгги, оказались гораздо глубже, чем все испытанное им ранее. Борьба с этими чувствами не имела смысла.

Мэгги не была светской, элегантной, хорошо воспитанной девушкой, у нее не было модных платьев, она не сооружала часами прическу. Зато она никогда не жаловалась на трудности дороги, часами правила мулами, шила, готовила или помогала матери. Она зачастую бывала застенчивой или упрямой, как те самые мулы, которых подгоняла день за днем. Такер сомневался, что Мэгги умеет играть на пианино или на арфе, и уж, конечно, она в жизни не сидела в дамском седле.

Нет, Мэгги совсем не была похожа на девушек, с которыми Такер привык флиртовать на балах и вечеринках. Она была совсем не такая, какой он раньше представлял будущую жену, а упорная, мужественная и настойчивая. И он любил ее.

Мэгги внезапно подняла ресницы, но Такер сомневался, что она видит его. Прекрасные серые глаза были мутными и воспаленными.

– Почему у тебя борода? – хрипло пробормотала она.

– Что?

Вопрос был настолько неожиданным, что Такер невольно рассмеялся.

– Трудно ответить. Не знаю, Мэгги, почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно, как ты выглядишь без нее. Веки девушки снова опустились.

– Думаю, мне понравилось бы твое лицо. Готова поклясться, подбородок у тебя квадратный.

Она снова зашлась в кашле, на этот раз перевернувшись на бок, и долго так лежала. Такер поправил сброшенное одеяло и положил руку на плечо девушки.

Она не поверит, даже если он скажет, что любит ее. Мэгги ему не доверяет. Он даже сомневался, что она верит Морин, несмотря на то, что они очень сблизились за последние несколько месяцев. Нет, нужно подождать. Нужно дать ей время привыкнуть к нему. Но одно Такер знал наверняка. Она не поедет в Орегон. Останется в Бойсе… Как его невеста.

Такер поднял руку и, вновь улыбнувшись, задумчиво потер подбородок. Как он будет выглядеть без бороды? Что за странный вопрос?

– Поправляйся, Мэгги, – прошептал он, наклонившись к девушке, – и ты увидишь, как я выгляжу без бороды. И если захочешь, я никогда больше не буду ее отпускать.

Он коснулся губами ее виска:

– Я люблю тебя, Мэгги.

ДНЕВНИК МОРИН

16 июля

Бет Энн Эдамс умерла. Миссис Эдамс теряет последние силы. Теперь заболела Мэгги. Когда все это кончится?

ГЛАВА 27

– Она не может ехать дальше, – вздохнул Такер, глядя на мать и Дэвида, сидевших напротив. – Мэгги нуждается в покое и отдыхе. Она переносит болезнь гораздо тяжелее, чем остальные.

Дэвид покачал головой:

– Я не могу остановить караван, Так.

– Знаю. Поэтому и собираюсь остаться здесь с ней. Когда Мэгги почувствует себя лучше, мы вас догоним.

– Такер! – воскликнула Морин. Он поднял руку:

– Ничего не хочу слушать, мама. Я все решил. Гарри поможет тебе править фургоном, а Нил трудится, как настоящий мужчина. Фиона и Рейчел почти здоровы, а Эдамсы скоро смогут присоединиться к каравану. По крайней мере, старшие дети достаточно оправились, чтобы помочь младшим, да и Дороти сможет о них позаботиться.

– Но это не совсем прилично, сынок… ты и Мэгги одни, в этой глуши…

Зеленые глаза с сомнением смотрели на Такера. Он вполне понимал мать, но сейчас ничто не имело значения, кроме безопасности Мэгги. Пусть люди говорят, что вздумается; сплетни волновали Такера меньше всего. Он не желает ни на один день оставлять ее в тряском фургоне.

– Другого выхода нет, – произнес он вслух. – Детям необходима ты. Кроме того, мы не можем дальше плестись с такой скоростью, иначе никогда не догоним караван. Как только Мэгги станет лучше, лошади смогут покрыть это же расстояние в два-три раза быстрее.

Морин, смирившись, кивнула.

– Ну что ж, если так надо…

– Все будет хорошо, мама. Обещаю. Морин невесело улыбнулась.

– Знаю, сынок, – прошептала она, и Такер встретился с ее взглядом, полным материнской любви.

Дэвид задумчиво вздохнул:

– Завтра мы доберемся до Саблетт-Катофф. По пути к форту Бриджер воды больше и дорога лучше. Много корма для животных. Но так мы потеряем лишнюю неделю. Первые пятьдесят миль этой обходной тропы дадутся нелегко. Ни воды, ни травы, ни деревца. Придется напрячь все силы, чтобы добраться до Грин-Ривер и напоить скотину. Если ничего не случится, через два дня будем там. Следы хорошо видны. Ты нас не потеряешь.

Такер кивнул, прекрасно понимая, что теперь только от него зависит, сумеют ли они благополучно догнать караван.

– Еще через несколько дней обходная тропа соединяется с основной дорогой в форт Бриджер, – донеслись до Такера слова Дэвида. – Примерно неделя уйдет на то, чтобы добраться до Сода-Спрингз. К тому времени ты должен успеть догнать нас.

– Не волнуйтесь, – твердо пообещал Такер. – Мы там будем.

Мэгги открыла глаза. Прошло несколько мгновений, прежде чем она поняла, что лежит на земле под открытым небом. Было утро, она чувствовала это по запаху травы. Порыв теплого ветерка швырнул ей в лицо горсть пыли. Отвернувшись, она закашлялась и села.

И тут же почувствовала, как кровь отливает с лица. Фургонов не было! Люди ушли и бросили ее здесь!

Паника охватила ее, прежде чем верх взял здравый смысл. Не может быть, чтобы она осталась совсем одна. Кто-то сделал постель из сухой травы и накрыл Мэгги одеялами. Неподалеку догорает костер, рядом с которым стоят кофейник и жаровня. В тени низкорослой сосны лежат два седла.

Мэгги потерла лоб кончиками пальцев, пытаясь понять, что происходит. Кажется, она была больна. Жар и озноб. Корь. Как у девочек и детей Эдамсов. Ее положили на постель в фургоне. А потом…

Девушка покачала головой. После этого все расплывалось в тумане.

Нет, не все. Здесь был Такер. Мэгги вспомнила, как он наклонялся над ней, поил водой, клал на лоб мокрую тряпку. Такер. Всегда Такер.

Девушка подняла руку, коснулась густой спутанной копны волос на затылке. Несколько часов уйдет на то, чтобы все это расчесать! Кстати, где ее расческа?

Но в этот момент послышались шаги. Такер выглядел усталым и измученным. И почему-то еще более красивым, чем обычно.

– Мэгги.

Он произнес ее имя мягко, тихо, но звуки его голоса растеклись по сердцу теплым медом. Нежная улыбка Такера прогнала тревогу. Кровь сильнее застучала в висках Мэгги.

– Такер… – хриплым прерывистым голосом пробормотала Мэгги.

Такер снова улыбнулся, и только теперь Мэгги поняла, почему он выглядит как-то по-другому.

– Ты сбрил бороду!

Такер уселся рядом с ней, совсем по-мальчишески ухмыляясь.

– У меня было довольно много свободного времени, пока ты спала. Кроме того, жара страшная, так что можно вполне без нее обойтись.

Подбородок оказался квадратным, как и думала Мэгги, а у левого уголка рта пряталась ямочка. Даже сейчас нижняя половина лица была темной от пробивавшейся щетины. Мэгги вспомнила, как удивилась тогда, поняв, что он не оцарапал ее бородой, когда целовал. А сейчас? Что будет, если Такер поцелует ее сейчас?

Глаза девушки широко открылись, и она поспешно отвернулась, боясь, что Такер прочтет ее мысли.

– Где остальные? – спросила она хриплым шепотом.

– Караван ушел два дня назад. Мы догоним их, как только ты сможешь держаться в седле.

– Мы здесь одни?

Мэгги неожиданно сообразила, что одета слишком легко: в одну сорочку и панталоны. И, конечно, Такер накрыл ее тонким одеялом!

Она снова подняла голову:

– И все это время ты ухаживал за мной? Такер кивнул, и что-то в выражении его глаз подсказало девушке, что он видел ее в наряде куда более скромном.

– Я была очень плоха?

– Раза два я даже боялся, что потеряю тебя. Но продолжал твердить себе, что все будет хорошо. Вот ты и поправилась.

– Хорошо? Откуда такая уверенность?

Но сердце вело себя очень странно, и дыхание почему-то все время прерывалось.

– Сейчас приготовлю тебе поесть. Жар спал вчера, и с тех пор ты спала как убитая.

Такер поднялся и направился к костру:

– Как насчет бекона с жареным картофелем? Мать оставила нам все, что могла. Хлеб тоже есть.

Бекон, картофель и хлеб. У Мэгги сразу потекли слюнки. Да, есть ужасно хочется, она просто умирает с голоду!

– Тебе помочь?

– Нет, сиди и отдыхай. Я неплохо готовлю. Он начал ворошить угли. Мэгги снова коснулась спутанных волос и поняла, что ей небезразлично, как она выглядит. Девушка не знала, сколько пролежала в бреду, но, должно быть, прошло немало времени, и нельзя, чтобы Такер и дальше видел ее такой.

– Где здесь можно умыться? – с надеждой спросила она, совершенно позабыв о голоде.

– В лощине протекает ручей.

Мэгги попыталась было подняться, но тут же беспомощно присела – ноги отказывались ее держать. Она попыталась снова, и результат был тот же. На глаза навернулись слезы.

Такер повернулся, и по выражению его глаз Мэгги поняла, что, сумей она даже подняться, колени все равно бы подкосились под его взглядом. Никогда еще на нее не смотрели с такой пристальной настойчивостью, почти пугающей… Однако Такер был совсем не рассержен, скорее… скорее…

– Сейчас…

– Я отнесу тебя к ручью. Только обещай крикнуть, когда захочешь вернуться. Не пытайся ходить сама. Обещаешь?

Мэгги кивнула. В горле стоял комок, мешавший говорить.

Такер собрал кое-какие вещи – мыло, одеяло и сумку Мэгги, потом без малейшего усилия подхватил девушку на руки.

Прозрачный горный ручей весело звенел и переливался по гладким камешкам. Трава под соснами и осинами, росшими вперемешку с кустарником, была зеленой и сочной, в отличие от той, высохшей под палящим солнцем, которая устилала обочину дороги. Кое-где в траве даже выглядывали пурпурные головки дерзких полевых цветов.

Такер осторожно опустил девушку на бережок у самой воды.

– Не забудь позвать, когда будешь готова, – напомнил он, вручая ей сумку.

– Обязательно, – ответила она, не глядя на него.

Только когда Такер снова исчез за гребнем, она развязала тесемку. Внутри оказались оба старых платья, смена белья и пара чулок. На самом дне Мэгги отыскала расческу и пару лент.

Мэгги снова поглядела в сторону лагеря, словно желая убедиться, что Такера нигде поблизости нет.

Вода была ледяной, несмотря на то, что даже утром было нечем дышать. Очень трудно оказалось умыться, поскольку ноги по-прежнему отказывались слушаться, но в конце концов Мэгги сообразила, что делать. Намылив одну ногу, она смыла пену и проделала ту же процедуру со второй.

Потом таким же образом она медленно вымыла все тело. Наконец Мэгги легла на одеяло головой к воде. От холода перехватило дыхание, но она была полна решимости хорошенько промыть голову перед тем, как начать расчесывать волосы.

Встав на колени, она вытерлась насухо маленьким полотенцем Такера, с трудом натянула чистое белье и платье, и из последних сил подняла расческу.

– Мэгги! Мне можно подойти?

– Да, – пробормотала она невнятно.

В мгновение ока Такер очутился у ручья:

– Тебе получше?

– Нет.

Такер опустился на колени перед девушкой:

– Что случилось?

– Как же я смогу ехать? У меня не хватает сил даже причесаться.

Слезы вновь покатились по щекам, и Мэгги громко шмыгнула носом.

Такер тихо рассмеялся, и в награду получил взгляд, немедленно заставивший его замолчать.

– Прости, – извинился он. – Но еще слишком рано беспокоиться. У нас достаточно времени, чтобы ты могла восстановить силы, прежде чем ехать дальше. Что же касается волос…

Он взял у нее расческу.

– Я сам займусь этим.

Такер встал за ее спиной, и Мэгги, откинув голову, закрыла глаза. Неожиданно в памяти возникла картина из прошлого: няня причесывает ее на ночь, перед тем как придут родители пожелать доброго сна. От Элизабет всегда пахло сиренью, от Джереми – табаком. Ей уже давно не расчесывали волосы, и ощущение было таким великолепным! Восхитительным!

Ей было так спокойно, и она чувствовала себя в полной безопасности. Но постепенно движения Такера стали почти ласкающими: расческа медленно проходила сквозь длинные пряди. Она представила себе, что Такер так же нежно ласкает и гладит ее грудь, спину, живот… Она почувствовала близость его тела.

Журчание воды и шелест листьев растворились в бешеном стуке ее сердца.

Что это с ней творится?!

Мэгги повернула голову так, что смогла наконец взглянуть в карие глаза Такера. Его рука замерла в воздухе.

– Такер…

Взгляды их встретились, и он наклонился ближе. Все окружающее приобрело, казалось, особенно резкие очертания.

– Пожалуй, мне лучше отнести тебя к костру, – хрипло прошептал он. – Ты уже и так слишком много сделала для первого дня.

Мэгги, сама не зная почему, почувствовала разочарование и, окончательно обессилев, позволила себе обмякнуть в его руках, пока Такер нес ее назад. Оказавшись в постели, она немедленно погрузилась в беспокойный, полный кошмаров сон.

ДНЕВНИК МОРИН

25 июля

Прошла почти неделя с тех пор, как мы оставили Такера и Мэгги. Я постоянно думаю о них. Поправилась ли Мэгги? И отправились ли они в путь? А вдруг на них напали индейцы или дикие звери? Такер так долго был моей надеждой и опорой, хотя, возможно, и не подозревал об этом. Что я буду делать без него?

Сегодня мы пересекли Беар-Ривер-Маунтинз. Густые облака пыли, наши неизменные спутники, окружали нас, когда мы спускались в долину, так что почти ничего не было видно. Зато, кажется, мы наконец на территории Айдахо. Правда, мужчины тайком смотрят, так ли это. Похоже, границы несколько раз менялись. Раньше эта земля была частью территории Вашингтона, потом Орегона.

Но как бы там ни было, мы почти добрались до места. Я денно и нощно молюсь о благополучном конце путешествия.