Текст книги "Ассистенты"

ДЖЕБ

Рядом с резиденцией Рэндалла Блума – вечер

Камера снимает сверху, а потом опускается на уровень улицы

Это престижный район: особняки стоимостью в миллион долларов, ухоженные газоны, дорогие автомобили на круговых подъездных дорожках и низкорослые люди из дальних стран, ухаживающие за обитателями этих домов и их потомством.

Паркуюсь немного ниже по улице и глушу мотор. Беру пачку «Кэмел» с приборной панели, достаю сигарету и сую ее в рот. Закуриваю и смотрю на трехэтажный особняк в средиземноморском стиле. Он чертовски большой: три спальни и восемь туалетов. Блум может справлять нужду в восьми разных местах! Двенадцать тысяч квадратных футов абсолютной роскоши на троих! Неплохо! Хотя, видимо, следует принять закон против этого!

Крупный план

Часы в машине показывают восемь пятнадцать. Чертов лжец будет здесь с минуты на минуту, как раз к ужину. Его жена – ее зовут Эшли – любит готовить, у нее кулинарный талант. Она стряпает всякую причудливую ерунду: каре ягненка, говядину «Веллингтон», фаршированных корнуоллских кур. Главное, как она это подает.

Каждый раз, когда я выполнял личные просьбы этого придурка и Эшли открывала мне дверь, меня поражала ее потрясающая внешность. «Как здесь вкусно пахнет!» – говорил я. И не кривил душой. Кто знал, что еда может быть таким мощным афродизиаком? «Вы, должно быть, непревзойденный кулинар».

Она краснела – ив этот момент выглядела еще привлекательнее – и говорила, что я должен как-нибудь прийти к ним на ужин. Но меня никогда не приглашали. Конечно, ее вины здесь нет, думаю, этот придурок посмеялся в ответ на ее предложение.

И тогда я делал то, зачем приехал: забирал одежду, чтобы отвезти в химчистку, забытый сценарий или карманный компьютер – и уезжал. Я всегда торопился: Эшли заставляла меня нервничать. Она была, понимаете, как Мечта. Девушка, которую я всегда хотел, но у меня никогда такой не было. Отлично. Вот и Блум за рулем черного кабриолета «порше». Он выходит из машины, в этот момент в доме открывается дверь, и на пороге появляется Эшли. Она машет ему, она ждала его. О Боже, за что это мне? Первой реакцией было пригнуться, но потом я понял, что она не может меня заметить – моя машина слишком далеко. А кроме того, все ее внимание приковано к Блуму. Господи, какая она красивая! Не сомневаюсь, под футболкой от Дж. Кру и шортами цвета хаки скрывается крепкое упругое тело. У Эшли серо-голубые глаза и потрясающие ресницы. Этой женщине не нужно пользоваться тушью. Ее волосы цвета мускатного ореха блестят и переливаются, кожа бархатная и эластичная. Но странно: она машет рукой и улыбается этому придурку, а тот выглядит расстроенным. Интересно, в чем дело?

Из дома выбегает ребенок. Это пятилетний мальчик, отличный малыш! Каждый раз, когда я был у них в доме, он разговаривал со мной и совсем не смущался. Большинство детей меня боятся. А этот был настолько дружелюбен, что даже странно. Вот какое здесь воспитание: минимум искренности, ублажай всех. Но Эшли однажды сказала мне, что малыш симпатизирует мне не просто так. Он очень разборчив в общении, поэтому я, очевидно, хороший человек. Не знаю, как я не умер, услышав это.

Блум потрепал сына по голове, словно собачонку, и радостно улыбнулся. Это его жизнь, и он имеет все: чертова американская мечта. Все, что нам нужно, – это камины, яблочный пирог и звездно-полосатый флаг, развевающийся на заднем дворе. Песни Пэта Буна. Терпеть не могу этого урода. Но больше всех я ненавижу Рэндалла Блума.

Какого черта я здесь сижу? Почему бы мне не поехать в книжный магазин, в отделе книг по самообороне я всегда знакомлюсь с классными дамочками. Они, конечно, немного не в себе, но кто из нас нормален?

Уезжаю с мыслями об Эшли.

РЕЙЧЕЛ

Итак, в доме Виктории и Лорна в «пустую» неделю (так называется время, когда они не заняты на съемках) состоится очень большое и серьезное совещание. Гриффин сказал мне, что основная его цель (это его слова, а не мои) – придумать, как избежать закрытия сериала «Мидлайф». Мне впервые приходится заниматься деловыми вопросами в доме Виктории. Обычно это входит в обязанности Микаэлы. А я только заказываю товары из телемагазинов. Например, сегодня утром Виктория пожелала мио-стимулятор «Эбтроник», овощерезку «Куик чоп» и чемоданы «Перфект фолд». На совещании должны быть несколько исполнительных продюсеров, поэтому целое утро я пополняю запасы в холодильнике.

Достаю симпатичные бокалы. Очень сложно выбрать лучшие, потому что в доме Виктории вся посуда высокого качества. Пришлось спросить. А если продюсеры захотят перекусить? У нас ничего нет: ни картофельных чипсов, ни соленых сухих крендельков. Вспоминаю, что Виктория мало ест. Честно говоря, я никогда не видела, чтобы она ела.

– Что это, черт возьми, такое? – раздается вдруг крик.

Я пугаюсь до смерти. Поворачиваюсь, вижу Лорна у вазы с фруктами и интересуюсь:

– Все нормально?

Лорн берет банан, и вена на его шее начинает пульсировать.

– Разве он выглядит нормально? – вопрошает Лорн. Я знаю, что это провокационный вопрос. Очевидно, что-то не так. – Бананы должны быть желтыми. Ни зелеными, ни коричневыми, ни какими другими. – Киваю, но буря еще не миновала. – Если я говорю желтый, значит, полностью желтый. Не наполовину, как этот! – Он тычет бананом мне в лицо. – Ты понимаешь, о чем я? – Снова киваю. Он закрывает глаза, глубоко вздыхает и кладет банан на стол. – Надеюсь, этого больше не повторится.

– Да, сэр.

Раздается звонок от входных ворот, я смотрю в монитор и вижу троих. Это Дастин Лукас – исполнительный продюсер и главный сценарист, Амбер Лили – соисполнительный продюсер и Тайлер Уонтон – младший продюсер. (Их фотографии есть в Книге правил.) Открываю ворота в резиденцию – мне нравится это слово, я чувствую себя одной из Кеннеди, когда произношу его, – и несусь из офиса вверх по лестнице, чтобы встретить прибывших. У входа я дружелюбно приветствую их:

– Здравствуйте!

Продюсеры проходят внутрь, бормоча под нос «привет». Пока не увидела их лично, я и не подозревала, насколько они молоды, всего на пару лет старше меня. Похоже, им холодно и неуютно. Мне хочется дать каждому свитер. Провожу их в танцевальный зал, и они садятся за стол, вмещающий двадцать человек. С потолка свисает великолепная хрустальная люстра, блестящие подвески отбрасывают отблески по всему залу. Жизнерадостным тоном, который я освоила в «Старбакс», интересуюсь, что им принести.

– Теплое белье? – шутит Дастин Лукас. Амбер и Тайлер нерешительно смеются, но с таким видом, как будто не отказались бы глотнуть спиртного. Дастин откашливается. – Воды будет достаточно.

– Нам то же самое, – говорит Амбер, показывая на себя и Тайлера.

Несколько секунд на размышление, и я решаю подать каждому «Бэланс», «Фокус» и витаминную воду «Эсеншиал». Потом зову Викторию и Лорна, возвращаюсь на кухню и останавливаюсь у мраморной стойки бара на случай, если вдруг им понадоблюсь. Лорн и Виктория входят в зал. Лорн подходит к каждому из троих и здоровается так, словно еще никогда не испытывал подобного счастья. Виктория садится на другом конце стола, никого не поприветствовав. Ее лицо немного красное после химического пилинга, но корка уже сошла. Лорн занимает место рядом с женой и самоуверенно берет слово:

– Виктория недовольна.

– Мы долго и тщательно размышляли над сложившейся ситуацией, – начинает Дастин. У него осветленные волосы с черными концами, и, нервничая, он начинает косить. Видно, что и сейчас он волнуется.

– И?..

Мы хотим добавить любовную линию и таким образом стимулировать интерес к сериалу. Зрителям нравятся хорошие романтические истории, и они обожают Викторию, поэтому любовь в сериале, несомненно, принесет ей еще большую популярность, – объясняет Дастин, глядя прямо в лицо Лорну. Очевидно, что все предложения обращены к нему, а не к его жене, хотя это всегда был ее сериал.

Лорн размышляет над сказанным, а в разговор вступает Тайлер. У него длинные – до подбородка – волосы, заправленные за уши.

– Мы считаем, что объектом интереса Виктории должен стать новый ветеринар из клиники.

Лорн заинтригован.

– Гм… в этом действительно что-то есть.

Теперь подошло время Амбер. У этой девушки проколота бровь, и кашляет она, как заядлая курильщица, но так часто, что это может быть признаком загадочного заболевания, программу о котором я видела как-то по телевизору: синдрома Туретта.

– Мы также думали над возможностью появления новой соседки по комнате. – Она опять заходится в кашле.

Лорн поднимает глаза и смотрит на люстру, словно тоже размышляя над этой идеей. Виктория изучает маникюр. Я не должна наблюдать за происходящим, но не могу удержаться. Виктория совсем не накрашена, но все равно выглядит замечательно.

– Или новый чудаковатый сосед? – предлагает Дастин.

Лорн поворачивается к Виктории:

– Дорогая, как ты считаешь?

– Кто будет играть этого великолепного возлюбленного? – вздыхает Виктория.

Похоже, Дастин чувствует облегчение, ведь Виктория в принципе не возражает против идеи. Он глубоко вздыхает и на секунду перестает косить.

– Мы считаем, что нужно пригласить кого-то узнаваемого, с хорошим рейтингом на телевидении.

– Как Том Селлек, игравший парня Моники в «Друзьях», – говорит Амбер.

– Мне нравится Том Селлек, пусть это будет он, – кивает Лорн.

Дастин вскакивает, его глаза снова смотрят в разные стороны.

– Честно говоря, она упомянула Тома Селлека в качестве примера. Мы думали о другом актере.

– Том Селлек занят? – спрашивает Лорн.

На лбу Дастина появляются капли пота.

– Тома Селлека даже сравнивать нельзя с тем, о ком мы думали. Это один из самых обожаемых актеров в мире.

Лорн толкает Викторию локтем:

– Они думают о Пи Ай Магнуме. Ты можешь в это поверить?

Виктория снова начинает разглядывать ногти. Дастин в отчаянии.

– У нас есть еще один вариант – такой же популярный, но более подходящий актер.

Амбер снова душит приступ кашля, а Тайлер странно смотрит на Дастина.

– Может, нам стоит позвонить Тому? Я знаю его агентов, – предлагает Тайлер.

– Абсолютно верно, он подошел бы нам идеально.

Лорн хлопает ладонью по столу:

– Отлично! Думаю, мы закончим на этом. Хорошая работа. Продолжим на следующей неделе. – Он прикасается губами к щеке Виктории. – У меня дела. Увидимся позже.

Лорн уходит, продюсеры тоже не теряют времени и направляются к двери. Они уже на пороге, когда раздается голос Виктории.

– Кого вы хотели предложить? – спрашивает она. Все как один поворачиваются, стараясь не смотреть ей в глаза. – Кто должен был играть моего возлюбленного? – повторяет вопрос Виктория. – Вы сказали, это кто-то известный.

Продюсеры боятся открыть рот, и повисает мертвая тишина. Наконец Дастин говорит, обращаясь к полу:

– Это не важно. Вы хотели Селлека, и вы его получите.

– Я никогда не говорила, что он мне нравится, – повышает голос Виктория. – И больше всего меня раздражает то, как он носит брюки. Где у него талия, в конце концов? Под мышками? А что не так с тем, кого вы хотели предложить?

Все трое краснеют. Амбер начинает кашлять и разглядывать руки.

– Мы думали о Пате Харрингтоне.

Дастин и Тайлер съеживаются, будто Амбер только что выдернула чеку из гранаты. Виктория на секунду задумывается, а потом взрывается:

– Шнайдер? Герой видеоклипа? Он будет новым ветеринаром? Парнем, которого я полюблю? Чья это была идея?

– Это придумала Амбер, – хором заявляют Дастин и Тайлер.

Амбер кашляет так сильно, что начинает задыхаться. Виктория смотрит на нее взглядом Монтесумы, превращающим человека в камень.

– Ты уволена.

Продолжая кашлять, Амбер пытается объяснить:

– Я понимаю, что Пат Харрингтон – плохой выбор. Но мне нужно выплачивать закладную. Может, кто-нибудь другой? Я слышала, Эмерил хотел сняться еще в одном комедийном сериале…

Тайлер и Дастин стоят опустив головы, как щенки, нагадившие на ковер. В глазах Амбер появляются слезы.

– Виктория, пожалуйста! – Она смотрит на коллег в поисках поддержки, но те не отрывают глаз от пола. – Прошу вас!

– Не заставляй меня повторять сказанное, – произносит Виктория. – Ты знаешь, как я этого не люблю.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, Амбер топает ногой и громко визжит:

– Я надеюсь, что этот долбаный сериал закроют!

В отдалении хлопает дверь, и в доме воцаряется тишина, как на похоронах. Не хватает только ряда стульев, гроба и приглушенных рыданий.

– Виктория, увидимся в понедельник, – прощается Дастин.

– Нет, этого не будет, – выносит она приговор. Продюсеры оборачиваются и смотрят на своего палача. – Вы двое тоже уволены.

Задерживаю дыхание и наблюдаю, как они уходят. Вот это да! Ребята правы, Виктория увольняет всех подряд. Обещаю себе дома перечитать Книгу правил, хотя уже почти выучила ее наизусть.

– Чертовы идиоты! – ругается Виктория, входя на кухню.

– Мадам, вам что-нибудь нужно? – Я вся внимание.

– Не-а, – отвечает она. Как ни странно, Виктория выглядит вполне довольной. И настроение у нее почти хорошее.

Уголком глаза замечаю, что она достает из холодильника банку диетической кока-колы, открывает крышку и делает глоток. Я замерла, опустив голову, и жду распоряжений. Сердце колотится, а на ладонях снова выступает липкий пот. Потом я вспоминаю Книгу правил: Виктория любит быть одна.

– Если я вам понадоблюсь, буду в офисе, – пищу я.

– Представляешь, они хотели, чтобы я влюбилась в Шнайдера! Бог мой! Почему не в Арнольда Хоршака? Этот халтурщик тоже не работаллет двадцать! – говорит она.

Я не знаю, как реагировать на ее слова. Виктория хлопает рукой по столу.

– Вот почему телевидение в загоне. За все отвечают молокососы, родившиеся после семьдесят пятого! А ты знаешь, что в том году делала Виктория Раш? Она была гостьей-соведущей абсолютно нового шоу под названием «Субботний вечер в прямом эфире». Эта одержимость молодежью выходит из-под контроля, – продолжает она.

Решаю, что правильнее вежливо кивать.

– Когда я начинала, телевидение было гораздо лучше. Никто не боялся рискнуть. Мой первый сериал шел целый год, прежде чем стал популярным. Сейчас у Виктории уже нет такого шанса. Если несколько серий не дают немедленного результата, проект сразу же закрывают, – жалуется она.

Я снова вежливо киваю.

– Именно содержание сделало великими мой сериал и сериалы типа «Дела семейные». И в них не было никакой политкорректной ерунды, как в наши дни. Мы говорили о важных темах, таких как аборты, расизм, сексуальная дискриминация и контроль рождаемости. Мы не только развлекали зрителей, но и образовывали их. Ты видела серию, где у меня был роман с женатым чернокожим профессором? А потом я забеременела и решила сделать аборт. Нас тогда номинировали на «Эмми», – сообщает она. Киваю.

– О, как нас ругали за ту серию! Мы получали письма, угрозы, Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения заявила, что мы не торопились бы с абортом, не будь родителями ребенка люди с разным цветом кожи. Джимми Сваггерт призывал владельцев телестанций по всей стране бойкотировать наш сериал. Христианская коалиция заявила, что мы пропагандируем аборты как способ контроля рождаемости. Все считали, что мы сошли с ума, затронув эту проблему. Но мы и пошли на такой шаг, чтобы заставить людей обсуждать его, – не может успокоиться Виктория.

Я снова киваю. Не могу поверить, что фактически беседую с Викторией Раш. Не важно, что говорит только она. Она же Виктория Раш, ей платят за то, чтобы она говорила.

– А сейчас самое интересное, что можно увидеть на экране, – это сериал типа «Два члена и собака» – с шутками предпубертатного периода двух онанистов-идиотов, у которых играют гормоны.

Никогда не видела этот сериал. Должно быть, он идет по Ю-пи-эм.

Виктория берет банку с колой.

– Ты не знаешь, куда направился Лорн?

– Он сказал, что за покупками, – отвечаю я, глядя в пол.

– Забавно, мне он ничего не покупает, – говорит Виктория.

Я в замешательстве – не знаю, что ответить.

– А где Мэтт?

Я и не думала, что должна следить за передвижениями ее сына, но, мне кажется, на эту тему есть статья в третьем разделе Книги правил. Прежде чем успеваю признать ужасную ошибку, Мэтт собственной персоной входит в комнату. Вместе с ним появляется запах спиртного.

– Привет, Мэтти, – сюсюкает Виктория. Он открывает холодильник.

– В этом гадком доме постоянно нечего жрать.

– Берти приготовит тебе все, что захочешь, – кладет ему руку на плечо Виктория.

– Меня достала ее еда. Знаешь, почти все матери готовят.

– Может, поедем куда-нибудь пообедаем? Только ты и я?

– Какого черта ты меня разводишь? – рычит Мэтт и уходит.

Мне хочется провалиться сквозь землю. С какой ненавистью он это сказал! Лицо Виктории становится мертвенно-бледным.

– Я буду у себя, – говорит она, едва сдерживаясь.

– Хорошо, Виктория! – восклицаю я с энтузиазмом девушки из группы поддержки. И сразу же понимаю, что веду себя как полная идиотка. Нужно расслабиться! В конце концов, Виктория – обычный человек. И чувствует себя потерянной, как и большинство из нас. А может, даже больше.

– О, и еще, Рошель… – в ее голосе снова появляются неприятные нотки, – принеси мне чай и газеты.

– Хорошо, мадам.

Рано или поздно мне придется сказать Виктории, что меня зовут по-другому. Но не сейчас, ведь имя Рошель звучит вполне похоже. Это не такая уж большая проблема, правда?

* * *

Прошла неделя. Я должна находиться у телефонов в офисе, но сижу на лестнице около винного погреба, потому что увидела мышь. И какой бы забавной она ни была, меня это не волнует: мне не нужна компания Стюарта Литла. Микаэла сейчас на каком-то прослушивании. Обстановка вполне спокойная. Я подала Виктории на ленч макароны в соусе из кедровых орехов – пришлось вытащить все орешки, потому что она любит только их запах, а наличие в еде не переносит. Потом я заказала для нее эпилятор «Нэдс», пылесос «Шарк» без мешка для сбора пыли и гриль. Телефон звонил всего три раза. Сначала это был новый пресс-агент Виктории, которого интересовала оплата. Потом парикмахер-стилист подтвердил встречу. Третьей звонила Кортни, она искала Лорна. А в остальном – никаких проблем. Поднимаюсь наверх– там теплее, а я замерзаю – и чуть не сталкиваюсь с Лорном.

– Мне кто-нибудь звонил? – спрашивает он.

– Кортни. Он кивает.

– Позвони ей и скажи, что я еду.

– Хорошо, сэр.

Он поворачивается, чтобы уйти, и вдруг оглядывается:

– Какой процент свободных бросков у Шака в этом сезоне?

Ничего себе! Я считала, что его интересуют «Лейкерс». Лицо Лорна перекосилось от злости.

– Ты в курсе, что должна знать ответ?

– Да, сэр. Не могу ответить прямо сейчас, но выясню и тут же сообщу вам, – краснею я.

Лорн закатывает глаза и вздыхает.

– Это крайне важная информация. Сообщи мне в машину, когда узнаешь.

– Да, сэр.

Он уходит, а я не успеваю ничего выяснить, потому что звонит телефон.

– Микаэла?

– Привет, Гриффин! – Сразу же узнаю его взволнованный голос. – Это Рейчел. Микаэла будет позже.

– У нас проблема, – говорит он. И я понимаю, что это серьезно.

– Что случилось? – шепчу я.

– «Мидлайф» закрыли.

– О Господи! – едва могу выговорить.

– Где Виктория?

– Гадает на таро.

– Сколько еще это продлится? Смотрю на часы.

– Минут тридцать.

– Ладно, хорошо. Передай, что к ней едет Джонни. Скоро увидимся.

Он вешает трубку так быстро, что я не успеваю обдумать его слова. Где носит Микаэлу ? Я не собираюсь сообщать Виктории плохие новости. Это ее работа. Звоню ей на сотовый, но она не отвечает. Отправляю сообщение на пейджер. Проходит пять минут, она не перезванивает. Да уж, на ее месте я бы тоже нарвалась на проблемы с большой буквы «П». Теперь я должна сообщить Виктории о приезде Джонни и при этом не ляпнуть лишнего. Не сомневаюсь, она поинтересуется, зачем понадобилась эта экстренная встреча. Медленно поднимаюсь по лестнице и останавливаюсь у дверей гостиной, пока меня никто не заметил. Мадам Бибка – гадалка на таро – как раз объясняет что-то Виктории. Она не похожа ни на одну предсказательницу из тех, что я видела до сих пор: ни шарфа на голове, ни огромных колец в ушах. Мадам Бибка одета в элегантный деловой костюм и модные туфли и выглядит, как русская Элли Макбил, только не такая тощая.

– Звезды и месяц означают приближение перемен, – с забавным акцентом произносит гадалка.

Глаза Виктории расширяются.

– Каких перемен?

– Больших, серьезных, несущих изменения в жизни, – объясняет мадам Бибка.

Неужели эти карты действительно могут предсказать будущее?

– А что-нибудь поконкретнее?

Мадам Бибка открывает следующую карту и произносит:

– А-а-а!

– Что «а-а-а»?

– Я вижу большие перемены в карьере и семейной жизни.

– Сериал закрывают, и я развожусь?

Мои ладони начинают потеть. По первому пункту она абсолютно права.

– Это говорю не я, на это указывают карты! – заявляет гадалка.

Умна! Все сваливает на таро. И так снимает с себя ответственность за ужасные пророчества и плохие советы. Из нее вышел бы отличный адвокат!

Сбитая с толку, Виктория размышляет над услышанным. Может, ее ввели в заблуждение? А мадам Бибка уже собирает карты.

– Наше время вышло, – сообщает она.

– Ладно. Вы приедете на следующей неделе, да?

– Да, – подтверждает мадам Бибка с жуткой улыбкой и уходит.

Вхожу в комнату.

– Гм… Виктория? – пытаюсь привлечь ее внимание.

– Что? – резко оборачивается она.

– Сюда едет Джонни.

– Он не сообщил причину? – Она явно недовольна.

Вспоминаю слова Микаэлы: «Если сомневаешься, твое спасение – ложь, ложь и только ложь!» Чувствую, как кровь приливает к лицу.

– Нет, мадам.

– Мой сериал закрывают! Мадам Бибка оказалась права, черт возьми! Джонни никогда не приезжает сам, если только не происходит чего-то действительно важного! – Она садится. – Мне нужно принять таблетку, немедленно.

Бегу в офис за таблетками. Возвращаюсь и вижу, что Виктория абсолютно неподвижно уставилась в стену, как зомби, и я не могу понять, дышит ли она.

– Виктория?

– Что?!

Подпрыгиваю от испуга. Благодарение Богу, она все еще жива!

– Вот, пожалуйста, – протягиваю таблетку и бутылочку витаминной воды «Стресс би».

Виктория глотает таблетку и отпивает из бутылки.

– Принеси мне диетическую колу.

– Да, мадам. – Подхожу к бару, ставлю пузырек с таблетками и открываю мини-холодильник.

– Из кухни, – приказывает она и поясняет в ответ на мой удивленный взгляд: – Там она лучше охлаждается. Поторапливайся, скоро начнется представление!

Вернувшись из кухни, я вижу, что пузырек с таблетками переместился на кофейный столик рядом с Викторией. Все ясно, она приняла еще несколько таблеток, но я понятия не имею, сколько именно. Что, если три, или четыре, или пять, или шесть? О Господи! Не ЗЕШЮ, что теперь делать! Может, мне повезло и ей попались заменители из сахара?

– Моя карьера закончена, – бормочет Виктория. – Сериал закрыли. Выступление в «Рейнбоу рум» отменено.

– Я могу что-то еще для вас сделать?

– Толстая тетка допелась, – вздыхает она.

– Холодный компресс на голову? – предлагаю я.

– Воткни в меня вилку.

– Мадам?

– Теперь целых три недели будут говорить только об одном: Виктория Раш в роли тетушки Мэйм в театре Берта Рейнольдса в городе Юпитер, Флорида.

Я не понимаю, о чем она. Забираю пузырек с таблетками и на цыпочках выхожу из комнаты. Снова набираю номер Микаэлы, но та не отвечает. Вешаю трубку и возвращаюсь в гостиную. Виктория по-прежнему разговаривает сама с собой, но в остальном выглядит как обычно. По крайней мере по голливудским меркам. По стандартам города Шугарленд все происходящее ненормально. Оставляю Викторию одну и ухожу на кухню ждать приезда Джонни и Гриффина. Через полчаса раздается сигнал от ворот. Захожу к Виктории, прежде чем выйти к входной двери. Та прикладывается к бутылке джина «Бомбей Сапфир». Кажется, она пока в норме, только немного расстроена. А кто бы устоял на ее месте ? Открываю дверь и не успеваю поздороваться, как Джонни буквально сбивает меня с ног.

– Где Виктория? – рычит он.

– В гостиной. Вам принести что-нибудь выпить? Джонни быстро пересекает холл. Не могу сказать,

что он производит впечатление хорошего человека. Смотрю на Гриффина.

– Не бери в голову. У этого деятеля врожденное расстройство личности, что мешает ему быть любезным, – объясняет он.

Я уже начинаю привыкать к тому, как разговаривает Гриффин. Он такой умный. Наверняка именно ему доверили произносить прощальную речь на выпуске в колледже.

– Как она?

– Не очень.

Мы с Гриффином направляемся к гостиной и замираем у двери, прислушиваясь. Джонни сразу переходит к делу:

– Все утро я вел телефонные переговоры с парнями с телевидения. Виктория, я пытался все уладить. Но похоже, есть проблемы. Эти ублюдки хотят закрыть сериал, – говорит он. Виктория только глубоко вздыхает в ответ. – Я сражался с ними больше трех часов.

– Он разговаривал с этими «парнями» не больше десяти секунд, – шепчет мне Гриффин. – Был в спа-салоне, ему делали скраб горячей солью.

– Говорю тебе, у них мозги в задницах, – продолжает Джонни. Он говорит, как Джимми Кэгни – маленький человек из старых гангстерских фильмов.

Мой отец любил этого актера и собрал все ленты с его участием. Он часто ходил по дому и копировал его, открывая только одну половину рта: «Что это ты сказала ? Весь мой обед – это один паршивый грейпфрут? Ну что ж, ладно! Вот тебе, получи этот чертов грейпфрут!» Может, именно из-за этого моя мать пристрастилась к алкоголю.

– Что эти идиоты знают об искусстве?! – распаляется Джонни. – Говорят, что комедийные сериалы уже никому не нужны, телевидение, освещающее реальные события, ушло в прошлое, а будущее – за поиском новых сегментов.

– А это что еще такое? – спрашивает Виктория.

– Я задал им точно такой же вопрос, – отвечает ей Джонни. – Похоже, они и сами не знают.

– Какой… еще… проект… закрыли? – с трудом выговаривает Виктория. Кажется, язык не умещается у нее во рту.

– Понятия не имею, но, возможно, все. Это кровавая бойня. Головы летят с плеч.

Заглядываю за угол. Виктория, похоже, готова расплакаться.

– Кто об этом знает? – бормочет она.

– Мы и телеканал. Вот и все. Но естественно, в понедельник эта новость появится во всех газетах.

Виктория закрывает глаза, словно молится, и начинает раскачиваться взад-вперед.

– Что с ней? – спрашивает Гриффин.

– Понятия не имею. – Я все увереннее вру. Не Думаю, что ее менеджеру стоит знать о том, что она злоупотребляет лекарствами.

Джонни украдкой смотрит на часы.

– Послушай, но к этому можно отнестись и по-другому. Давай вернемся на Эй-би-си и обсудим с ними тот еженедельный сериал, на который раньше у тебя не было времени.

Виктория резко открывает глаза, будто к ней приложили такие штучки с током, как в сериале «Скорая помощь».

– Что? Ты что, сдурел? Это дерьмо?

– Мы имеем в виду один и тот же фильм? Я говорю о «Не трогай мою новую жену»: о женщине, которая преследует невесту бывшего мужа.

– Я думала, ты говоришь о «Вода, везде вода» – о психопатке, которая постоянно моет руки.

– Нет, тогда мы с тобой пришли к единому мнению. Не думаю, что тебе подходит роль психически больной женщины.

– Какого черта мы вообще говорим о них? Эти долбаные проекты ниже моего уровня. Ты считаешь меня настолько безнадежной?

Надеюсь, Джонни не станет честно отвечать на этот вопрос.

– Виктория, знаешь, давай поговорим, когда ты будешь лучше себя чувствовать, – предлагает он.

– Нет, – с трудом произносит она. – Я хочу говорить сейчас, мистер Ничтожная Задница.

– Я позвоню тебе завтра утром. – Джонни игнорирует ее слова и встает.

– Не утруждай себя, неудачник!

– Виктория, возьми себя в руки. Это еще не конец света.

– Для тебя – да. Ты уволен!

– Гриффин! – кричит Джонни.

Гриффин проноситься мимо меня в комнату.

– Да?

– Мы уезжаем прямо сейчас!

– Убирайся! – кричит Виктория, пытаясь подняться, но падает, споткнувшись о кофейный столик.

– Господи! – выходит из себя Джонни.

Гриффин пытается ей помочь.

– Убери от меня грязные руки! – продолжает орать Виктория и колотит по нему крошечными кулачками.

– Рейчел! – зовет Гриффин. – Мне нужна помощь!

Быстро вхожу в комнату и опускаюсь на колени рядом с хозяйкой.

– Виктория?

Она поворачивается и смотрит на меня:

– А ты кто такая?

– Я ухожу, – спокойно заявляет Джонни.

Гриффин по-прежнему пытается помочь Виктории, но та уползает от него, визжа, как поросенок. Вспоминаю ужасную сцену из старого фильма «Избавление», когда веселого актера с красным лицом заставили сделать нечто похожее. Думаю, ему это совсем не понравилось. Виктории тем временем удалось втиснуться между кофейным столиком и диваном.

– Найди Лорна, – просит меня Гриффин, и я бегу к телефону.

– Мы знакомы? – спрашивает Виктория, уставившись на Гриффина. Она все еще у дивана, но теперь лежит на спине.

– Я ассистент Джонни, – поясняет Гриффин.

– Ты знаешь, сколько денег заработал на мне этот кровопийца? И это лучшее, на что он способен? Какой-то тупой телефильм о бывшей жене – даме средних лет с сильно поврежденными мозгами?

Кортни долго не подходит к телефону и тяжело дышит, когда снимает трубку.

– Алло?

– Кортни, это Рейчел, – шепчу я, поворачиваясь спиной к Виктории, чтобы та не слышала. – Ты не знаешь, где Лорн?

– Почему я должна знать, где Лорн? – возмущается она.

– Сериал Виктории закрыли, она выпила слишком много таблеток. Нам необходимо найти его!

Кортни молчит почти минуту.

– Я передам, – наконец цедит она и вешает трубку.

Подхожу к Гриффину и тихо сообщаю:

– Она сказала, что найдет Лорна.

– Пусть поищет у себя между ног! – кричит Виктория. – Именно там эта маленькая шлюха найдет Лорна! – Потом она смотрит прямо на меня: – Ты, из Техаса, готовься, ты следующая!

– Виктория, этого никогда не произойдет, – говорю я, стараясь не расплакаться. – Я не такая.

– Все кончено, – причитает она, – моя жизнь, карьера. Со мной все кончено.

Звонит телефон Гриффина. Он вынимает его из кармана и отвечает. Слышу яростный голос Джонни:

– Кое-кому нужно немедленно направить долбаную задницу в сторону машины.

– Уже иду, – отвечает Гриффин. Протягиваю Виктории подушку:

– Не хотите подложить?

Она поднимает голову, и я подсовываю под нее подушку. Виктория вздыхает, закрывает глаза и мечтательно произносит:

– Я умерла. Я вижу впереди яркий свет. Господи, я иду к тебе, я устремляюсь к свету.

– Пожалуй, я вас оставлю, – говорит Гриффин Провожаю его до выхода и начинаю плакать.

– Это все моя вина, – всхлипывая, признаюсь я. – Оставила ее одну с полным пузырьком таблеток. Мне так жаль!

– Рейчел, успокойся, – утешает он, мягко прикасаясь к моей руке. – Она ведет себя так уже многие годы.

– Меня уволят, я уверена.

– Никого не уволят, и с ней все будет в порядке. Проснется и ничего не вспомнит, кроме новости о сериале, конечно.

– Но Джонни уволили.

– Она увольняла его уже раз десять. Поверь мне, она и не вспомнит о происшедшем.