Текст книги "Недалеко от Земли"

– И как будем распоряжаться столь великим открытием?

– Если принимать во внимание вашу доктрину, мистер Редфорд, – подчеркнуто вежливо произнес Эш, – то выстраивается следующая модель стратегии. Первый шаг – отправка беспилотного автоматического ПП в режиме прокола за пределы Сферы. Разумеется, запрограммированного на последующее возвращение к Базе, потому что связь во время прыжка отключается. В случае удачного завершения эксперимента мы делаем второй шаг – развертываем за Сферой сеть боевых спутников с системой опознавания «свой-чужой» на направлениях наиболее вероятного появления противника. В этом нам помогут астрофизики, – Эш покосился на Мартина, вероятно, желая получить одобрение, но не получил. – Третий шаг – создание военных станций за орбитой Плутона. Для контроля за внешней сетью и образования второго пояса безопасности. Таким образом, мы сможем максимально защитить себя от возможного вторжения извне. Ну, а дальше, – он пожал плечами, – останется только одна задача: быстро распространить ареал человечества на всю Солнечную систему.

– Вы считаете, этого будет достаточно? – Редфорд все еще пребывал в раздражении.

– А у вас есть другие предложения? – прищурился на него Эш.

– Психи! – убежденно заявил Мартин, чем привел слушавших, раскрыв рот, летчиков в крайнее замешательство. – Что полковник – ксенофоб, ушибленный тарелкой, я понял еще на Земле, а вот от тебя-то, Говард, не ожидал.

– Да как вы смеете! – Редфорд побагровел и даже подпрыгнул на своем месте, но, вспомнив, что перед ним советник и бывший однокашник Президента, сразу умерил пыл и почти мирно добавил: – Если у вас есть, что сказать по существу, – говорите. Мы постараемся принять это к сведению.

– Конечно! – в запальчивости Мартин вскочил и сделал несколько шагов по кабинету. – Я скажу! Вся ваша мнимая угроза – ирреальная истерика, не более того! Где ваш здравый смысл, джентльмены? Мы шарахнули по Сфере двумя ядерными ракетами, и что? Получили адекватный ответ? Ни Боже мой! А будь я творцом Сферы, я бы счел это нападением и врезал бы вам так… Стратеги! Вы хоть представляете себе порядок энергии, необходимой для поддержания подобного экрана? Вряд ли. Куда вам! – астрофизик разошелся не на шутку. – Доктор Бородин показал мне некоторые свои выкладки. Так вот! В нашем трехмерном мире ее просто не существует. Нет ее! Она появляется только в момент попытки преодоления разумным существом границ Солнечной системы. Сфера – просто барьер, подчиняющийся определенной программе. А вот в чем суть этой программы – большой вопрос! Если хотите, главный вопрос! Может, она как хорошо обученная собака – всех впускает и никого не выпускает. Своеобразная ловушка на краю Галактики. А может, кордон, ограничивающий поле деятельности молодой агрессивной цивилизации. Если сами себя не ухлопаем, то всегда остается шанс когда-нибудь выбраться наружу.

– Так вы считаете, что угрозы нет? – почти ласково поинтересовался Редфорд. – Рекомендуете так и доложить Президенту?

– Докладывайте, что хотите! – махнул рукой Мартин. – Заодно поведайте ему, что вы тут собираетесь вытворять за счет налогоплательщиков.

– То есть, – голос полковника стал вкрадчивым, – вы выступаете против оборонной инициативы. Я правильно понял?

Астрофизик, направлявшийся к своему креслу, как будто налетел на невидимую стену.

– Э-э, нет! – он опять повернулся к Редфорду, и глаза его сузились. – Этот номер у вас не пройдет! Воздействия не было. Во всяком случае, я его не ощутил. Да и остальные, думаю, тоже.

– Вот и чудесно! – полковник, казалось, даже обрадовался. – Значит, снимается хотя бы одна проблема. Но я предпочитаю стопроцентную гарантию, поэтому вам всем придется пройти комплексное тестирование у доктора Слоуна. Надеюсь, возражений не будет?

– Не будет, – вежливо сказал Эш, насмешливо глядя на Редфорда поверх очков.

– Надо так надо, – проворчал Мартин, устраиваясь рядом с ним. – Даже интересно.

Пилоты лишь синхронно кивнули. Штейнберг промолчал.

* * *

Когда американский полковник со своей командой удалился, и скользнувшая в пазы дверь гарантированно отсекла его от пространства директорского кабинета, шеф Базы даже не шелохнулся. Он маялся перед принятием решения. Впрочем, внешне это никак не выражалось. Штейнберг сидел, утонув в мягком кресле и рассеянно глядя перед собой застывшим и, казалось бы, безучастным взглядом. Лишь пальцы его в полном несоответствии с остальной неподвижностью то нервно вздрагивали, то начинали неслышно выстукивать совсем уж немыслимые ритмы по мягким подлокотникам, то на некоторое время вдруг успокаивались и расслабленно замирали перед тем, как начать все сначала. Внимательный наблюдатель, конечно же, мог уловить это внутреннее напряжение, но никого из посторонних, к счастью для Штейнберга, в непосредственной близости не находилось. Слишком неожиданно все изменилось, думал бывший генерал Бундесвера, и слишком быстро. Еще одиннадцать дней назад ничто не предвещало такого резкого обвала ситуации. Обнаружение неведомого барьера на границах Солнечной системы. Его воздействие на людей. Правда, пока не доказанное. Но возможное. Прибытие инспекционной группы, состоящей из одних американцев, нет, ну есть в ней русский наблюдатель, как и положено по конвенции. Значит, закулисная возня уже началась. Главы сверхдержав всполошились сразу. Сделали первые поспешные шаги. Пока остальные их еще не совершили. У них на руках козыри – испытатели, побывавшие у Сферы. Граждане Соединенных Штатов и России. Их можно отозвать на Землю и взять в оборот. И что-нибудь да накопать для использования в собственных целях. А взамен прислать других. Непонятно только, почему русские ограничились одним человеком? Или происходящее их мало беспокоит, или они знают больше, чем другие. Нужно срочно принимать меры. Собственно, он и поставлен здесь для поддержания равновесия. По компромиссному согласию всех сторон, включая Европейский союз. Как фигура беспристрастная и незаинтересованная в чьем-либо превосходстве. А, стало быть, теперь, когда США и Россия получили преимущество в информации, он должен предпринять какие-то нейтрализующие сложившуюся ситуацию шаги.

Штейнберг осторожно помассировал пальцами затекшую от долгой неподвижности шею и огляделся. Надо бы проверить кабинет на наличие жучков. Редфорд хоть и старый его знакомец, но все же разведчик, и интересы страны для него всегда были выше добрых отношений с партнерами по общей работе. Шеф Базы методично ощупал подлокотники кресла, кряхтя, нагнулся и заглянул под столик, встал, медленно прошелся по кабинету, вспоминая, где еще мог находиться полковник во время последних событий, добрался, наконец, до своего рабочего места и сосредоточенно обследовал все незаметные для глаза поверхности. Вроде бы все было чисто. По крайней мере, в первом приближении. Правда, от хитрого лиса Редфорда можно ожидать любых каверз, но, скорее всего, сейчас ему не до нюансов оперативных премудростей.

Штейнберг плотно уселся за ставший уже привычным директорский стол и, успокаиваясь, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Потом набрал код связи с представителем Германии в бернском Центре. Малый дисплей мигнул, и на нем появилось изображение герра Крупката, худого блондина средних лет в отличном сером костюме, прекрасно дополняемом снежной белизны рубашкой и аккуратно повязанным бордовым галстуком.

– Здравствуй, Рольф, – негромко сказал директор. – Как дела на Земле?

– Вашими стараниями, – ответил визави. – Рад видеть тебя, Генрих. У тебя новый сюрприз?

– Нет, но… – Штейнберг кисло улыбнулся, – хотелось бы обменяться мнениями. Только что к вам ушла запись последнего эксперимента. Очередная попытка прорыва не удалась. ПП вернулся к Базе. Ходили на нем американцы. Правда, есть один нюанс. Боевая ракета прошла Сферу, а люди по-прежнему – нет.

– Вот как? – брови Крупката приподнялись. – Это уже что-то новенькое. Значит, неживое может преодолеть преграду…

– Быстро ориентируешься, – одобрил директор. – Ну, на то ты и стратег. Меня беспокоит другое. Люди. У русских и американцев теперь есть масса материала для исследований. Они в любой момент могут отозвать своих и разобраться с ними без посторонних. А что будем делать мы?

– Есть веские основания? – насторожился Крупкат.

– Только косвенные наблюдения, – Штейнберг пожевал губами. – Испытатели сильно изменились. Раньше они были веселой шумной компанией, а сейчас ведут себя очень тихо. Стараются как можно реже попадаться на глаза. И явно говорят меньше того, что знают. Один из них за ночь освоил три языка…

– Необычно, но в рамках допустимого, – перебил его бернский наблюдатель. – Возможно, скрытые способности. Нет?

– Не было у него никогда таких способностей. И тяги к изучению тоже не было. Я просматривал досье. Пилот-ас – безусловно. Хороший механик – да. Но чтобы языки… За такой срок это в принципе нереально. Даже с помощью ви-адаптера.

– Зацепка, но и только, – Крупкат пожал плечами. – Что еще?

– Обобщающий рапорт был составлен только после того, как я дал санкцию на внеплановый полет к Сфере. Экипаж состоял из Вячеслава Ли, моего заместителя, физика Бородина, биолога Терехова, все, между прочим, русские, и Вивьен Тараоки, пилотировавшей ПП. Они-то в результате и написали то, что попало в Берн…

– Ты нарушил инструкцию, Генрих? – брови наблюдателя опять поползли вверх. – Зачем?

– Иначе бы вы не получили рапорт так быстро и в таком виде. Учти, что его составляли специалисты, сами побывавшие у Сферы… А за свои проступки, Рольф, я отвечу, если наши с тобой шефы решат, что я был не прав.

– Пустое, Генрих, – Крупкат махнул рукой. – Ты действовал по обстоятельствам, тебе там виднее.

– Спасибо… Так вот. Сразу после полета я вызвал их к себе. Чтобы проверить впечатления. По горячим, так сказать, следам…

– И…

– Я утвердился в своих подозрениях. Тем более, что биолог сам решил затронуть тему процессов, начавшихся в их организмах… А теперь у Сферы побывали американцы, которые все свои выводы, – Штейнберг невесело усмехнулся, – оставят при себе. Держу пари…

– Судя по тому, что ты мне сейчас поведал, – осторожно сказал Крупкат, – оснований для тревоги пока нет.

– Это еще не все. Бородин передал Мартину какие-то формулы. И исходя из сурового послеполетного разбора, устроенного Редфордом только что в этом самом кабинете, физик заранее знал, чем закончится их эксперимент.

– Откуда это следует? – сдержанность земного наблюдателя моментально испарилась. Как будто и не было ее вовсе. Теперь он подался вперед и внимательно смотрел в глаза Штейнбергу, фиксируя малейшие оттенки их выражения. – Откуда это следует, Генрих?

– Из слов самого Мартина, – директор, казалось, даже обрадовался, что Рольфа наконец проняло. – Бородин заранее знал, как поведет себя Сфера.

– Да, это уже серьезно, – Крупкат по-прежнему не отводил глаз. – У тебя ведь есть предложения на этот счет. А, Генрих?

– Разумеется. Иначе я бы не стал тебя беспокоить, – Штейнберг пожевал губами. – У меня на борту найдутся пара немцев, француз и испанец, из которых можно составить экипаж…

– Как отреагирует на это Редфорд?

– Он будет категорически против, потому что видит в соприкоснувшихся со Сферой «пятую колонну». Но он же не навсегда здесь. После отлета челнока…

– Нет, Генрих. Забудь об этом… Давай обойдемся без эксцессов, тем более, что Берн не сразу решится на прерывание карантина.

– Но мы получим уже наших носителей информации. Такая цель оправдывает…

– Еще раз – нет. Представь себе, что Редфорд прав. Пусть уж русские с американцами пока сами разбираются с возникшей проблемой. А мы немного подождем. К тому же твое место на орбите очень важно для Европейского союза, и нам не хотелось бы его терять, что будет вполне возможно, если ты решишься на несанкционированные действия. Никаких самовольных выходок. Действуй крайне осмотрительно, собирай и анализируй информацию. А на Земле и без тебя найдутся люди, которые займутся тайнами наших партнеров. Так-то. Надеюсь, недомолвок не осталось?

– Я всего лишь исполнитель.

– Тогда позволь пожелать тебе успеха. В случае любой критической ситуации сразу обращайся ко мне, я всегда на связи.

Дисплей погас, а Штейнберг еще долго смотрел на его темную матовую поверхность.

7

Едва Слоун переступил порог «Харчевни», как тут же оказался среди веселого гомона и аппетитных запахов. Он повел носом и осмотрелся. Почти половина столиков была занята сотрудниками Базы, но оставалось еще и много свободных. «Весело им тут, – с завистью подумал психолог. – Вон как щебечут. Впрочем, где им еще расслабляться, как не за обеденным столом. Они же все очень занятые люди. У них сумасшедшая программа исследований. Сроки. Земля ждет результата». Взгляд его остановился на компании в дальнем углу. Джерри сразу узнал их. Память его никогда не подводила, иначе он не стал бы профессионалом столь высокого уровня. «Кобыш, Тернер, Седых и Хромов», – мгновенно отметил он. В отличие от большинства испытатели не зубоскалили, а, неторопливо и со вкусом поедая некие экзотические блюда, о чем-то негромко переговаривались. Столик рядом с ними пустовал. Для Слоуна это было весьма кстати. Он изобразил на лице вежливую улыбку и не спеша направился к стойке. Там он, непрестанно кося глазом в сторону незанятого места, аккуратно поставил на поднос несколько тарелок, не особо обращая внимание на их содержимое, и высокий стакан с апельсиновым соком. Потом повернулся и прошествовал к облюбованному стратегическому пункту.

Джерри уже приступил к трапезе, когда периферийным зрением уловил брошенный искоса взгляд Кобыша и тут же услышал над собственным ухом чей-то бархатный голос. Подняв голову, он узрел еще два объекта своего профессионального интереса – Дорина и Клеменса, державших в руках по две тарелки и чашке кофе. Подносами пилоты пренебрегли. Раф, очевидно, задавший вопрос по-русски и заметивший недоумение на лице психолога, уже осознал свою ошибку и обратился к Слоуну на английском:

– Простите, мы можем составить вам компанию?

Губы Джерри растянулись в лучезарной улыбке.

– Буду рад знакомству, – сказал он.

– Вот и чудненько, – заметил Дорин, ногой отодвигая кресло и водружая на стол то, что держал в руках. – Присаживайся, Джек.

Клеменса не надо было приглашать дважды. Он, собственно, уже уселся, деловито выуживая из свернутой салфетки нож и вилку.

– Рафаил, – представился израильтянин, – можно просто Раф. А это, – он кивнул в сторону Клеменса, – Джек.

– Меня зовут Джерри, – сказал Слоун, подумав, что все складывается как нельзя более удачно.

Дорин принюхался и скользнул взглядом по тарелке психолога.

– О! – воскликнул он. – Соляночка! Блеск! А я и не углядел. Надо пойти восполнить, – и снова встал.

И пока Джерри с интересом присматривался к багровому вареву с непривычным названием «сол-йанотчка», пилот повернулся и, скупо бросив Кобышу «Ни бельмеса!», быстрым шагом пошел к стойке. Психолог отметил, что при этом слове русский едва заметно кивнул, а Тернер уставился на него изучающим взглядом. Одновременно Слоун с удивлением ощутил, что первое блюдо, которое он поглощал совершенно автоматически, действительно вкуса необыкновенного.

Между тем прерванный разговор за соседним столиком возобновился, и Джерри в очередной раз после прибытия на Базу пожалел, что почти ничего не понимает по-русски, кроме общеупотребительных «Здравствуйте» и «Спасибо». Он чересчур поздно осознал свою промашку и вспомнил про ви-адаптер. Слишком уж поспешно проходили их сборы в этот рейс. «Исправить, как можно скорее», – внес Слоун в список неотложных дел.

Вернулся Дорин, держа перед собой обеими руками, как хрустальную вазу необычайной ценности, глубокую тарелку с солянкой, сел, шумно вздохнул и закатил глаза.

– Эх! – чувственно произнес он. – После карантина не существует лучшего блюда!

– Вы только что из карантина? – осведомился психолог.

– Не только что, – ответствовал израильтянин. – Три дня уже как. Но между тем соляночка за это время впервые.

– И как там, у Сферы? – вновь подал голос Джерри.

– У Сферы? – удивился Дорин. – Да я о ней услышал только от физиков. Вы, наверное, знаете о таком явлении, как «мерцающий выход».

– Я не специалист, – пробормотал Слоун.

– А я-то думал, с Земли к нам пожаловали высокие профессионалы.

– Как вы догадались, что я из инспекционной группы?

– Нетрудно было, – фыркнул Раф. – Остальные все примелькались за две недели.

За столом воцарилась краткая пауза, прерываемая только негромким стуком ложек, вилок и ножей. Впрочем, Джерри не дал ей надолго затянуться.

– Вы относитесь к инспекторам с предубеждением? – небрежно поинтересовался он.

– Конечно, – доверительно сообщил молчавший до того Клеменс. – А как еще к вам относиться? Летали бы себе и летали, так нет, кто-то на Земле решил притормозить испытания. А мы, между прочим, только для этого здесь и находимся, и именно за это нам платят. И неплохо платят. А теперь мы в пролете, прошу прощения за невольный каламбур.

– Мы тоже люди подневольные, – заметил Слоун.

– Никто и не спорит, – ответил Джек, – но без вас работа бы шла по графику…

– Ой, девочки! – раздалось справа от них. – Это же психоаналитик, про которого Пэт рассказывала. Прелесть, что за мулатик!

Джерри повернул голову и увидел трех улыбающихся девиц в голубеньких платьицах с эмблемами биологической секции. Девицы насмешливо переговаривались, не сводя глаз с психолога. Заметив, что на них обратили внимание, самая бойкая, стрельнув глазами, томно спросила:

– Доктор, а нас вы тоже будете обследовать? Мы бы не возражали!

И все трое прыснули.

– Ага! – сказал Дорин, приподнимая бровь. – Значит, вы – психоаналитик?

– Да, – спокойно сказал Слоун, внутренне досадуя на неожиданное и преждевременное разоблачение. – Моя задача заключается в уточнении психодинамических карт персонала Базы, а в особенности – карт людей, имевших непосредственный контакт со Сферой. Я надеюсь, вы не будете возражать против небольшого обследования?

– Что ж вы сразу не сказали? – возмутился Клеменс. – Разговор бы совсем иной был. Да вы же просто благодетель! Тошно же без работы. А так – хоть какое-то развлечение. А, ребята? – обратился он к сидевшим за соседним столиком. Кобыш кивнул. – Ну вот! Команда в единодушном порыве! Когда надо приступать?

– Да сразу после обеда, – скучным голосом промолвил Джерри.

– О’кей! – сказал Клеменс. – Мы готовы!

«Ну и кто кого протестировал? – недовольно подумал психолог. – Ловко они меня…»

* * *

Когда уставший до чертиков Слоун вошел в каюту Редфорда, там уже сидел, вольно раскинувшись в кресле, непревзойденный мастер нештатных ситуаций и его невольный сосед по каюте. Полковник повернул голову, окинул подчиненного цепким взглядом и пробормотал:

– Неважно выглядишь.

– Еще бы, сэр, – Джерри провел рукой по лбу, – обследование таких людей, как испытатели, требует предельной концентрации внимания.

– И каков результат?

– Стандартный. В пределах нормы. Аномалий не обнаружено, сэр.

В глазах Редфорда мелькнуло разочарование, но вместе с тем и облегчение. Он задвигался, устраиваясь поудобнее, потом сказал:

– Садись и рассказывай. Теперь уже в деталях.

Слоун со вздохом погрузился во второе кресло, мимолетно посмотрев на Хоскинса. Казалось, предстоящий разговор того нимало не занимал. Он думал о чем-то своем. Зато полковник выглядел чересчур сосредоточенным.

– Сначала я пропустил через полиграф наших, – начал Джерри, – и пилотов, и ученых. Не могу сказать, что итоги меня вдохновили. Разумеется, в рамках предложенных обстоятельств. Никакого постороннего влияния я не обнаружил. По всем тридцати двум параметрам. Отклонения в ответах от истины составляют примерно около двадцати процентов...

– Это допустимо? – прервал его Редфорд.

– Да, сэр. Это в пределах нормы для обычного человека. Если он не находится под давлением.

– То есть?

– Ну, представьте себе, что вы, агент-нелегал, попадаете в руки контрразведки страны пребывания. Вас начинают проверять на детекторе. Подсознательно вы стараетесь давать такие ответы, которые укладываются в легенду, постоянно контролируя себя и помня, что все, произносимое вами, должно быть искренним. Если вы, как любой хороший профессионал, способны к перевоплощению, то сможете, вероятно, обмануть машину. Погрешность будет невелика. Это и называется работа под давлением, сэр.

– А в нашем случае?

– Здесь все проще. Испытуемые знают, что ничего им не грозит, и отвечают на вопросы спокойно, исключая те моменты, в которых им невыгодно говорить правду.

– Например? – заинтересовался полковник.

Джерри сделал паузу и, немного подумав, сказал:

– Среди вопросов, отобранных мной для тестирования, есть такой: «Сможете ли вы отдать жизнь за Родину?» Естественно, все стараются ответить на него утвердительно, чтобы не подвергать сомнению свою лояльность. Но в ответах игроков нашей команды не фиксируется полной откровенности, скорее, прагматизм. Это означает, что подобной ситуации они постараются, по возможности, избежать. Ответы же испытателей были абсолютно натуральны, другой формулировки я не могу подобрать, сэр.

– Как это понимать?

– Они действительно говорили то, что чувствовали. Правда, я бы не рискнул точно определить, что для них означают некоторые понятия. «Родина», например. Или «подчинение приказу».

– Значит, пустышка?

– В первом приближении, да, сэр.

– А во втором?

– Необходимо время и более кропотливые наблюдения, сэр. У меня очень сильное ощущение, что наши подозреваемые просто играют. Весело и находчиво.

И Слоун рассказал о том, как его лихо обставили в «Харчевне», как пилоты спокойно разговаривали за соседним столиком, зная, что он не понимает по-русски, так как сначала была учинена проверка, а потом произнесено кодовое слово «нибелмеса». Закончил он выводом:

– Похоже, они с самого начала знали, с кем имеют дело, сэр.

– Что ж, – Редфорд, очевидно, был готов к подобному раскладу, – значит, будем отслеживать все их действия. Тони, ты все запомнил?

Каменноликий Хоскинс молча кивнул.

– Тогда вот что, – Джерри понял, что полковник, наконец, собрался с мыслями и принял решение. – Наша миссия здесь завершена. Ничего нового сейчас мы больше не узнаем. Поэтому сегодня мы возвращаемся на Землю. Но… – глаза Редфорда хищно блеснули. – Вы двое остаетесь на Базе. Для наблюдения и активных действий в экстремальных случаях. Надеюсь, вы в состоянии определить, когда они окажутся таковыми. Вместо вас на «Уокере» орбиту покинут Клеменс и Тараоки. Я уверен, что в спецклинике Комитета сумеют разобраться, кто они такие. Впрочем, дай Бог, чтобы я ошибался. Вопросы?

– Как долго нам здесь оставаться, сэр? – в голосе Слоуна сквозило недовольство.

– Пока полностью не разберемся в ситуации.

– То есть до полного снятия карантина?

– Возможно, дольше. Линия связи в директорском кабинете. Прямой канал с Комитетом я постараюсь обеспечить. Шифр нашего человека в Берне дам. Штейнберга не обязательно посвящать во все подробности. Все ясно?

– Да, сэр, – в голосе Джерри не слышалось оптимизма.

Хоскинс опять молча кивнул.

* * *

Седых невнятно хмыкнул и свернул картинку. Некоторое время никто не двигался, каждый по-своему переживал увиденное. Первым нарушил молчание Клеменс. Он зябко передернул плечами и спросил:

– Ну и что теперь?

Кобыш крякнул, пригладил ежик на голове и подвел итог:

– Да, братцы. Хоть мы и выиграли первый раунд, похоже, теперь нас пытаются обойти. Не ожидал такого стремительного развития событий.

– А кто ожидал? – поморщился Хромов. – Мы ведь думали, эта бодяга суток на пять, не меньше. Пока разберутся, что к чему.

– Они и разобрались, – сказал Дорин. – Только быстро. И частично. А теперь сделали правильный ход – незачем торчать тут всем, достаточно оставить для наблюдения только пару человек, которые будут тут тихой сапой все высматривать и вынюхивать. А остальные вернутся на Землю и в комфортных условиях выпотрошат Джека и Вивьен. Браво!

Клеменс опять зябко поежился. Заметив это, Тернер тут же вклинился в разговор:

– Ну, мы тоже кое-что можем. Надо только зашевелить мозгами. Так, командир?

– Так, – подтвердил Кобыш и обратился к Седых. – Скажи-ка, Женя, как ты вызываешь картинку?

– В смысле? – удивился капитан.

– Ну, перед тем, как ее увидеть, ты же за что-то цепляешься?

– А-а! – понял Седых. – Конечно. Сначала я четко вспоминаю место, а потом…

– Надо выявить зону охвата. Ты можешь показать нам место на Земле?

– Какое?

– Да любое! На твой выбор.

– Попробую, – капитан усмехнулся и прикрыл глаза.

Все затихли. Сначала ничего не происходило, и пилоты уже начали было недоуменно переглядываться, но тут воздух перед ними сгустился, и показалось даже, что пахнуло холодом. Прямо посреди каюты возник ободранный угол дома с полуоторванным плафоном фонаря. Плафон немилосердно мотало ветром и заметало снегом, поэтому световое пятно на утоптанной грязной обочине у дома дергалось и испуганно прыгало. Улица, уходящая в темноту, почти не освещалась, и непонятно было, что там есть еще, кроме близлежащих зданий.

– Здесь я жил очень много лет назад. В далеком детстве, – мрачно сказал Седых. – По-моему, стало еще хуже.

– Убери, – попросил Кобыш, – а то замерзнем.

Картинка исчезла, а полковник продолжил:

– А теперь, Женя, попробуй зацепиться за какого-нибудь человека. Опять же на выбор.

Седых внимательно посмотрел на командира, но промолчал. Очевидно, он догадался, что затевает старший по званию. Снова закрыв глаза, он сосредоточился.

На этот раз все произошло гораздо быстрее. Перед пилотами возник интерьер комнаты, обставленной со вкусом и излишне не загроможденной. Было-то там всего: тройка мягкой мебели, журнальный столик, изящный стеллаж с замысловатыми статуэтками и видео-стойка со всеми причиндалами, от телевизора с гигантским экраном до DVD-дисков.

На диване, глядя в потолок, лежал худой человек в махровом халате. Рука его свисала, касаясь пола, а лицо выражало крайнюю озабоченность.

– Мой сосед по лестничной площадке – аудитор Фомский, – возвестил Седых.

– Достаточно, – улыбнулся Кобыш. Невооруженным глазом было видно, что он доволен. – Зачет принят.

– Выходит, радиус действия не ограничен, – сказал Дорин. – Во всяком случае, в пределах Земли. Выкатывай свой план, командир. Хотя, по-моему, и так все ясно.

– Да, – подтвердил Кобыш. – Надеюсь, сообразить было нетрудно, – он посмотрел на начавшего оттаивать Клеменса. – Не паникуй раньше времени, Джек. Команда не бросает своих в беде. Сейчас ты обязан будешь подчиниться воле Редфорда. Но потом, когда ситуация станет опасной, мы тебя вытащим. Брюс и Женя отследят все до упора. А мы с Виктором выступим в роли коммандос. Сил и смекалки хватит, не сомневайся.

– Почему сразу нельзя что-нибудь предпринять? – с затаенной надеждой спросил Клеменс.

– Потому что мы еще не успели отработать свои новые навыки, – назидательно ответил Кобыш. – Просто времени не хватило. Теперь же мы будем действовать стремительно, так, чтобы супостат не успел принять контрмер. В первую очередь надо найти убежище на Земле и снова собраться в кучу уже на новом месте. Далее – по обстоятельствам.

– Вы-то с Хромовым сможете, – согласился Дорин. – А мы как уйдем с орбиты?

– Пока суть да дело – попытаемся все-таки инициировать друг друга. Если не получится, придумаем что-нибудь еще. В конце концов, челнок с космодрома угоним. Мы ли не пилоты?

– А как с Вивьен? – спохватился Клеменс.

– Вивьен – наш страховочный вариант, – усмехнулся Кобыш.

И стало очень тихо.

– Не хочешь ли ты сказать… – потрясенно начал Тернер.

– Да, – перебил его командир, – с недавнего времени у меня появилось очень сильное подозрение, что возможности Ли со товарищи гораздо более серьезные, чем у нас. С того самого момента, кстати, когда ты, Брюс, увидел вокруг них оболочки.

* * *

Новое здание Института психофизики в Петергофе Варчук с Клюевым снаружи рассмотреть не успели, обратив внимание только на блеск тонированных стекол. Черная «Волга» остановилась у самого подъезда, и два здоровенных, коротко стриженных мужика с бычьими шеями быстро сопроводили их в вестибюль. Зато внутри, пока поднимались на четвертый этаж в модерновом бесшумном лифте, плавность хода которого могла соперничать исключительно с ходом представительского «Мерседеса», и шли по длинным просторным коридорам, создававшим теплыми пастельными тонами стен и бликующей поверхностью покрытого ламинатом пола впечатление не научного, а, скорее, бизнес-центра, они смогли удостовериться в том, что попали действительно в недавно и со тщанием построенное здание. Вот только двери подкачали. Были они не ажурными, большей частью состоящими из покрытого морозными узорами стекла, а массивными и глухими. «Как будто за каждой из них скрывается жуткая тайна», – подумал Варчук. Обширный холл, куда их привели, составлял приятное исключение. Одна его стена отсутствовала вообще, замененная по прихоти архитектора сплошным стеклом, открывавшим вид на заброшенный, но чем-то притягивающий взор парк. Двери же в трех остальных стенах резко отличались от увиденных ранее. Высокие, двустворчатые, как будто рассчитанные на великанов, они тоже были изготовлены из сплошного стекла, но только матового. Один из сопровождающих, как заправский дворецкий, подошел к центральным створкам, справа от которых висела черная табличка с выведенной золотыми буквами надписью: «Директор», мягко развел их в стороны и сказал:

– Прошу вас, господа.

Варчук с Клюевым сделали несколько шагов, но очутились еще не в кабинете, а всего лишь в вестибюле-приемной. За столом секретаря сидела отнюдь не девица, как можно было ожидать, там непринужденно умостился широкоплечий детина, правда, со всеми признаками интеллекта на лице. Кивнув вошедшим, он тут же нажал на невидимую кнопку, и дверь в директорские апартаменты бесшумно открылась, теперь уже без посторонней помощи.

«О, как! – мелькнула у Клюева неприязненная мысль. – Почище, чем на нашем оборонном предприятии». Продолжив движение, испытатели вошли в кабинет, и проем за ними сразу же закрылся, оставляя охрану снаружи. Помещение, в которое они попали, являло собой образец рабочего места высокопоставленного руководителя. Длинный стол для совещаний, встроенные шкафы с книгами и папками, стулья вдоль стен, обшитых дубом, широкие окна, наполовину закрытые портьерами, и большой чиновничий набор с компьютером, стопами документов и портретом президента, благожелательно наблюдающего сверху за действиями своих вассалов.

Тут же обнаружился и Трубников, пропавший еще в аэропорту, когда прибывшие были переданы с рук на руки встречающим. Он разместился слева от директора, против ожидания оказавшегося приятным, не старым еще мужчиной, и при появлении Клюева с Варчуком громко произнес: «А вот и наши орлы!» Справа от главы института сидел еще один человек, взглянув на которого, можно было с уверенностью сказать – это, несомненно, ученый. Что-то в нем сквозило типично академическое, близкое образу киношного героя, непредставимого без мигающей огнями аппаратуры или, на худой конец, без изрыгающих сизый дым колб и пробирок. На кончике носа его имели место старомодные очки, а пегая шевелюра стояла дыбом, совсем как у великого Альберта Эйнштейна.