Текст книги "Недалеко от Земли"

5

– «Уокер», вы в координатной сетке, – сказал Слава и, щелкнув по клавише, увеличил изображение на большом экране. – Причаливайте ко второму стыковочному узлу. Как слышите?

– База, слышу вас хорошо, – ответил хрипловатый голос. – Давайте поводок.

– Даю, – Ли перевел стыковку в сервисный режим, предоставляющий возможность автопилоту прибывающего челнока сближаться по лазерному лучу, потом переключился на внутреннюю связь. – Инженерная служба, где там Калмыков?

– На месте, где же еще, – Боря насмешливо глянул с бокового дисплея. – Пора бы к этому привыкнуть.

– Сейчас уже не будешь, – пообещал Слава. – «Уокер» причаливает. Так что иди-ка ты, братец, на вторую палубу, составь компанию Штейнбергу. Он там один мается, нехорошо, а вдвоем – это уже комитет по встрече.

– Вот и сходил бы сам.

– А я тоже буду, только попозже. Так что давай, не тяни время, – Ли подмигнул Калмыкову и отключился.

– Отследите стыковку до полного финиша, – бросил он, повернувшись к операторам. – В дальнейшем – обычный режим.

Еще раз оглядев рассеянным взглядом центр управления, Ли направился к выходу. Оказавшись в коридоре, он убедился, что никого там нет, просмотрел пустые помещения вблизи второй палубы и через долю секунды уже вышагивал по мягкому покрытию лифтовой площадки в направлении шлюзовой камеры. Не успел он пройти и десяти метров, как за его спиной мягко вздохнул лифт, выпустив наружу Борю Калмыкова.

– Ничего себе «буду позже», – удивился Боря, резво догоняя Ли. – Ну и скорости у тебя, диспетчер! Твоя каморка вроде дальше моей отсюда.

– Не о том думаешь, инженер, – лениво ответил Слава, замедляя шаг.

– А о чем надо? – с готовностью спросил Калмыков.

– О том, что на борт прибыла инспекционная группа, и нас всех сейчас будут потрошить, как кроликов перед жарким.

– О, как! – Калмыков нисколько не расстроился. – Положим, меня-то трясти без толку. У меня всё работает как швейцарские часы.

– Да, – сказал Слава, – не придерешься. Тебе волноваться не о чем. Но советую сохранять свои мысли и соображения при себе. Во избежание, – добавил он. – Это единственный совет, потому что мы уже пришли.

Они завернули за угол и увидели расположившегося на пристенном диванчике Штейнберга. Директор Базы сидел, сложив руки на груди, лицо его было мрачным, веки полузакрытыми. Появления своих подчиненных он даже не заметил.

– Здравствуйте, шеф, – вежливо произнес Калмыков.

– А-а, – встрепенулся Штейнберг, – господа специалисты… Вовремя. Они уже открыли люк, – он кивнул в сторону настенного монитора, показывающего внутренний объем шлюзовой камеры. На экране люди в летных костюмах выбирались из переходника, неуклюже переступая через комингс. – Пара минут – и будут здесь.

– Гости съезжались на дачу, – пробормотал Боря, обводя придирчивым взглядом пространство палубы, хотя смотреть особо было не на что. Голые стены, матовый пол, четыре плафона на потолке, плотно закрытые створки входа с большой цифрой 2, да панель строенного датчика, показывающая температуру, давление и состав воздуха. Исключение составлял откидывающийся диван, который сейчас занимал Штейнберг. Больше на пятидесяти квадратных метрах помещения для прибывающих ничего не предусматривалось.

– Незваные гости, – в тон Калмыкову добавил Слава.

Директор пришел в небольшое замешательство, глянул сначала на одного, потом на другого и строго сказал:

– Я просил бы вас, господа, сдерживать эмоции в присутствии инспекционной группы. У них чрезвычайно широкие полномочия, а мы здесь люди подневольные и обязаны подчиняться любым распоряжениям. Раз Центр так решил, – он нервно дернул плечом.

Боря сделал простодушное лицо и открыл было рот, но тут створки входа поехали в стороны, и на палубу гуськом стал выходить экипаж «Уокера». Первым появился пожилой жилистый человек среднего роста с цепким взглядом глубоко посаженных глаз. Седой ежик, украшавший его голову, резко контрастировал с черными кустистыми бровями. Едва увидев Штейнберга он заулыбался и приветственно помахал рукой.

– Генрих, – хорошо поставленным голосом пророкотал он, – рад снова встретиться с тобой, старина.

– Кевин? – удивился Директор. – Вот уж не думал, что это будешь ты. Хотя… Сколько лет не виделись…

Пока Штейнберг и Редфорд обменивались любезностями, остальные прибывшие непроизвольно вытянулись шеренгой вдоль стены. Ближе всех к встречающим оказались худой молодой человек в очках и высокий плотный шатен, из-за плеча которого с интересом выглядывал узколицый мулат в курчавой шапке волос. Рядом с мулатом индифферентно посматривал по сторонам невыразительный субъект средних лет, лицо его ничего не выражало и по мимике, пожалуй, могло соперничать с каменной глыбой. Замыкали всю эту компанию двое чем-то похожих друг на друга, улыбчивых парней, будто сошедших с рекламного щита жевательной резинки «Орбит». Нет, не замыкали. В створе выхода из шлюза показался еще один участник действия в мешковатом, не по росту, летном костюме.

Ба! – тихо умилился Калмыков. – Да это же Паша Докучаев!

«Ну и как вам?» — веки Ли начали движение вниз.

«Узконаправленная команда охотников за инопланетянами-агрессорами», – ответила Вивьен.

Бородин: «Не все. По крайней мере, трое настроены иначе».

Терехов: «Те, кто их послал, озабочены сохранением status quo».

Бородин: «Мне импонирует Мартин и его позиция».

Тараоки: «Редфорд и Штейнберг не договорятся. У каждого из них свои интересы».

Ли: «Вы заметили присутствие?»

Терехов: «Да. Это Тернер смотрит».

Тараоки: «Надо бы встретиться с Монахом. Он представляет интерес».

Бородин: «Поживем – увидим».

Разговор закончился. Ли мигнул.

– Генрих, – сказал Редфорд, видимо, спиной почувствовав, что вся команда уже подтянулась, – позволь тебе представить мою группу. Это, – он вытянул руку в сторону обладателя стильных очков, – Говард Эш, личный аналитик нашего Президента. Следующий за ним – Уильям Мартин, астрофизик, – высокий шатен с достоинством кивнул, а полковник положил руку на плечо мулата. – Психолог нашего Комитета Джерри Слоун, – мулат улыбнулся. – Антонио Хоскинс, специалист Комитета по нештатным ситуациям, – субъект средних лет выказал признаки мимики. – Боб Тейлор и Макс Леман, пилоты, отобранные лично мной, – белозубые парни коротко вздернули головы, Редфорд же кольнул взглядом Ли. – И, наконец, наш русский коллега – Павел Докучаев, наблюдатель от России, – полковник значительно посмотрел на свою команду. – А это, джентльмены, шеф Базы ПП и мой старинный приятель Генрих Штейнберг, собственной персоной, а с ним его незаменимые специалисты – Вячеслав Ли, руководитель полетов, – Редфорд снова остро глянул на Славу, – я не ошибся? – Слава, мысленно усмехнувшись, утвердительно кивнул. – И э-э-э…

– Борис Калмыков, гранд-инженер, – подсказал Директор.

– Да, Борис Калмыков, – подтвердил Редфорд. – Полагаю, знакомство будет взаимополезным, так что пообщайтесь друг с другом, пока мы с Генрихом, – он взял Штейнберга под руку, – проводим маленькое совещание, разместитесь, а потом приступим к реализации наших планов. Кто из твоих, Генрих, исполнит обязанности квартирьера?

– Добро пожаловать на Базу, джентльмены! – директор скупо улыбнулся и повернул голову к Ли. – Вячеслав, окажите любезность, сопроводите гостей в жилой сектор. Там передадите их фрау Леконт, она лучше сообразит, как поудобнее их устроить. Потом возвращайтесь к своим прямым обязанностям. Вы, Борис, тоже возвращайтесь к себе, – он вновь сосредоточил внимание на Редфорде. – Кевин, буду рад показать тебе мой кабинет.

Шеренга у стены распалась на отдельных людей, тут же обступивших Ли и Калмыкова, а начальство неспешно удалилось в сторону лифтов.

* * *

Когда прибывшая инспекционная группа ввалилась в жилой отсек, она уже напоминала сборище любопытствующих туристов.

– Смотрите-ка, отделка как на океанском лайнере… Даже полированное дерево…

– И коридор такой же…

– Бизнес-класс, не хуже…

– Сколько же здесь народу живет?..

– Тони, не отставай, а то заблудишься!

– Не переживай, Джерри, у меня нюх на лабиринты…

– Интересно, где у них тут кормят? Как ты думаешь, Макс?

– Я бы предпочел узнать, как здесь отдыхают…

– Да-а-а… хорошо устроились парни… просторно…

– Ты не заметил, Билл, какой это уровень?

– Кажется, четвертый…

Наконец сопровождаемая Славой шумная компания добралась до вместительного холла, где их уже поджидала, сияя неземной улыбкой, Патрисия Леконт – наблюдающий доктор и главная достопримечательность Базы, если принимать во внимание скудность женского персонала и обворожительность отдельных его представителей. Увидев ее, все, как по команде, замолчали, лишь на что-то отвлекшийся, а потому не успевший вовремя сориентироваться Докучаев хриплым голосом произнес:

– Однако…

И было от чего. Внешность француженки Леконт соответствовала самым высоким стандартам, от гладко зачесанных темно-каштановых волос, перехваченных на затылке замысловатой заколкой, трансформировавшей их в пышную волну, ниспадавшую на спину, до длинных стройных ног, верхнюю половину которых скрывали полы белоснежного халатика, чуть-чуть не доходившие до колен. Сам же халатик плотно облегал точеную фигуру, эффектно подчеркивая высокую грудь и осиную талию, стянутую тонким, с акцентированной небрежностью завязанным пояском. Она пребывала возле полукруглой стойки компьютерного терминала, небрежно опершись о нее правой рукой и постукивая указательным пальчиком с наманикюренным ноготком по краю столешницы.

– Это наши гости, Пэт, – лицо Славы приняло подобающее случаю выражение. – Мне кажется, они сочтут за удовольствие представиться тебе лично. Ну, а ты, в свою очередь, будь хозяйкой – постарайся потрясти их воображение еще больше. Мне, к сожалению, пора возвращаться к своим обязанностям, так что я вас покину. Увы… – Ли развел руками и, кивнув на прощанье всем, находившимся в холле, направился к выходу.

Первым, как ни странно, вблизи мадмуазель Леконт оказался астрофизик Мартин. Отодвинув в сторону стоявшего перед ним Слоуна, он шагнул вперед и, подхватив протянутую для пожатия руку, склонился и легко коснулся ее губами.

– Меня зовут Уильям, – проникновенно сказал он. – Безмерно счастлив познакомиться. Очарован.

Патрисия взглянула на него бездонными, влажными глазами и приветливо кивнула головой. Мартин открыл было рот, чтобы сказать еще что-нибудь, но сзади его уже нетерпеливо подталкивали улыбчивые пилоты, да и со стороны коридора, по которому они только что прошли, послышался низкий рокочущий голос с изрядной примесью иронии:

– Коллега! Не задерживайте очередь! Вас много, а Пэт одна.

Мартин неуклюже обернулся и увидел подпиравшего стенку Бородина со скрещенными на груди руками и стоявшего рядом с ним в расслабленной позе Клеменса. Астрофизик с сожалением отпустил руку Патрисии и, еще раз поклонившись ей, двинулся к появившейся парочке. Его место тотчас занял Леман.

– Андрэ! – подходя к Бородину, вежливо улыбнулся Мартин. – Рад Вас видеть. Если не ошибаюсь, последний раз мы встречались года два назад?

– Да, – сказал Бородин, – в Петергофе, – он взял астрофизика под руку и повлек к угловому дивану с размещавшимся рядом низким прозрачным столиком. – С тех пор возникло много новых идей.

– Я бы удивился, если бы их не было, – Мартин комфортно устроился у подлокотника, и его взгляд вновь скользнул к мадмуазель Леконт.

– Потрясающая женщина, не правда ли? – вздохнул Бородин. – Вы – не первая жертва ее обаяния и, уверяю вас, далеко не последняя. Супермодель в превосходной степени. Но должен вас предупредить, что внешность обманчива. Пэт – неприступная цитадель, еще никому не удалось завести с ней роман. Все попытки заканчивались на уровне легкого флирта. Так что, – Андрей с самым невинным видом положил на стол блокнот и авторучку, – можете не тратить времени даром. Ее самая нежная привязанность – медицина, она чудесный врач, а уж в диагностике, по-моему, равных ей нет.

– Никогда не хотел заболеть так, как сейчас, – пробормотал Мартин и тряхнул головой. – Извините, Андрэ, я немного отвлекся. Вы что-то говорили?

– Конечно, – Бородин снова вздохнул. – Я спрашивал, как вам понравилась моя теория о природе Сферы? Как вы считаете, Билл, она достаточно парадоксальна?

– Она противоречит всем существующим знаниям о Вселенной, а потому не парадоксальна, а безумна.

– Вы уверены, что наши знания отражают реальную картину?

– С некоторых пор я ни в чем не уверен.

– И это правильно. Нельзя, оставаясь в одной-единственной системе отсчета, понять все многообразие мира. А тем более его почувствовать.

– Скажите, Андрэ, – Мартин наконец-то полностью переключился с дурманящих мыслей о соблазнительной француженке на тему разговора, – вы пришли к такому заключению, побывав у Сферы?

– И да, и нет, – Бородин подобрал со столика блокнот и ручку. – Просто, как говаривал учитель Циолковский, нельзя вечно оставаться в колыбели. Это чревато затуханием развития. Я вам сейчас кое-что изображу, – физик раскрыл блокнот и начал набрасывать формулы, аккуратно, строчку за строчкой, не делая пауз для раздумий. Казалось, что процесс написания происходит автоматически, без каких-либо усилий со стороны автора.

«Зачем?»– удивленно спросила Вивьен.

«Безвредный эксперимент, – флегматично ответил Бородин, – но последствия могут быть весьма занимательными».

Он закончил, не добрав нескольких строчек до нижнего среза страницы, и передал блокнот Мартину.

Некоторое время американец с недоумением рассматривал продукт творчества Андрея, перебегая глазами с формулы на формулу, морщил лоб, как бы вспоминая что-то и вполголоса бормоча только им двоим понятные слова, потом зрачки его расширились, и он буквально взорвался, рассыпая вокруг себя невидимые искры.

– Андрэ! Да это же… это же… это гениально! Это прорыв! Как же раньше-то… и так просто! Невероятно!.. Но как?!

– Надо лишь выйти из стандартных представлений, – скромно сказал Бородин, – и сменить систему привычных координат. Хочу заметить, что данное решение – не единственное, а это могу подарить…

– Что?! – Мартин поперхнулся. – Как подарить? Это же минимум Нобелевская премия.

Физик молча пожал плечами.

– Вот как?! – американец побледнел, и в глазах его проявилось понимание. – Значит…

– Да, – подтвердил Бородин. – Слетай-ка туда сам.

Увлекшись, они не заметили, что давно уже привлекли к себе внимание, по крайней мере, трех человек. Первым был Клеменс, с самого начала исподтишка наблюдавший за их уединением. Вторым – профи нештатных ситуаций Хоскинс, лишь на полминуты отвлекшийся на знакомство с мадмуазель Леконт. Третьим – Джерри Слоун, с глубочайшим интересом созерцавший поведение ученых.

Впрочем, Клеменс первым же и прекратил изучение, переключившись на прибывших пилотов.

– Эй, Боб, – позвал он, переступив с ноги на ногу. – Я, конечно, не женщина, но тоже могу обидеться, когда меня долго не замечают.

Тейлор, до этого восторженно евший глазами француженку, резко обернулся и, узнав испытателя, тут же радостно завопил:

– Хай, Джек! Привет тебе от наших! Все жутко завидуют! Ты у нас теперь герой и предмет для подражания. Начальство тихо переживает, что навсегда потеряло лучшего пилота. И мне кажется, не без основания, а?

Надо сказать, что полковник Редфорд сделал не случайный выбор. Роберт Тейлор, кроме того, что он проходил подготовку в одной группе с Клеменсом, был еще и сослуживцем Джека по береговой охране и поэтому очень хорошо его знал, что, конечно же, являлось для полковника немаловажным фактором. К тому же Тейлор отличался завидной энергией, абсолютной лояльностью к вышестоящим командирам, можно даже сказать – преданностью, и постоянной готовностью к выполнению любого задания. Любого, независимо от степени его этичности, о которой он просто не размышлял. Короче говоря, он всегда, сам не подозревая о том, руководствовался принципом рейхсмаршала Геринга, говорившего: «У меня нет совести. Моя совесть – Гитлер». По таким же параметрам отбирался и Макс Леман, глазевший сейчас на встречу старых знакомых и твердо вознамерившийся к ним присоединиться.

А Тейлор уже хлопал Клеменса по плечу, не переставая, как заводная кукла, белозубо улыбаться и сыпать горохом слов:

– Слушай, Джек, как здорово, что мы снова оказались в одной команде. Ты не поверишь, но, когда Редфорд вытащил меня для участия в этой миссии, я был в восторге. Не каждый день удается побывать на орбите. Здесь классно! Ты не в курсе, почему решили увеличить летный состав? Нам Редфорд ничего толком не объяснил. Сказал только, что придется плотно поработать. У вас что, тут уже эскадрилья ПП? А ты уже много налетал? А-а-а! Вот, знакомься – это Макс Леман, он с базы в Гуантанамо. Тоже, говорит, отбарабанил две недели на тренажере ПП. Теперь будем вместе летать. Ты бы нам дал вводную, что здесь и как. А то сам понимаешь…

– Остановись! – палец Клеменса завис в десяти сантиметрах от носа Тейлора. – Тебя нельзя пускать в приличное общество, лейтенант, – он посмотрел на Лемана. – Хай, Макс. Меня зовут Джек, и это всё, что я могу вам сказать, парни. Остальное, думаю, вам растолкует ваш шеф, потому что у вас своя команда, не имеющая почти никакого отношения к нашей. Вас прислали сюда для проверки.

– Для проверки чего? – изумился Тейлор.

– Надо полагать, результатов нашей работы, – отрезал Клеменс.

– У вас проблемы? – осторожно поинтересовался Леман, засовывая руки в карманы и покачиваясь с пяток на носки.

– Я так не думаю, – проворчал Джек, – скорее проблемы у вашего начальства. С головой, – добавил он.

– Э-э-э, парни, – снова встрял Тейлор, – не будем о начальстве. Оно всегда право, и его приказы не обсуждаются. Ты лучше скажи, капитан, как тебе ПП? Легко им управлять?

– Легче некуда. Выбрал координаты и жми кнопку. Самое сложное – стыковка модуля и носителя, да и то, если вручную.

– А в пространстве он как?

– Никак. Он почти не летает в пространстве. Он летает за его пределами. И всегда возвращается в точку старта.

Тейлор радостно заржал:

– Ты шутник, капитан. Это лучшее из того, что я слышал за последние сутки.

Леман тоже улыбнулся и собрался вставить словечко, но их общение было прервано мелодичным голосом Патрисии, закончившей регистрацию прибывших:

– Джентльмены, прошу внимания! Сейчас вы осмотрите свои каюты, они расположены в радиальном коридоре «Би» жилого сектора, с номера 24 по номер 28. Все каюты двухместные, кроме люкса вашего шефа, поэтому соседей выбирайте сами. По предпочтениям. Надеюсь, вам будет удобно. Если возникнут вопросы, связанные со здешними особенностями жизни, можете обращаться ко мне. А в общем, вы – автономная группа, и подчиняетесь только своему непосредственному руководителю. Персонал Базы обязан оказывать вам всяческое содействие. Желаю успехов, – чарующая улыбка мадмуазель Леконт завершила церемонию торжественной встречи незваных гостей.

* * *

– Располагайся, Кевин, – Штейнберг радушно простер руку к креслу, помещавшемуся у низкого гостевого столика, сам, испустив короткий вздох, занял второе, тут же приоткрыл дверцу стенного бара и, выудив оттуда пару пузатых, приземистых бокалов, водрузил их на блестящую темную поверхность столешницы, – чувствуй себя как дома. Виски, коньяк, водка?

Редфорд, уже успевший оценить комфортность спинки, закинул ногу на ногу и с некоторым удивлением произнес:

– Я, честно говоря, считал, что космос не место для э-э-э…

– Ты безнадежно отстал, дружище. Здесь превосходные системы регенерации и утилизации, так называемый замкнутый цикл жизнеобеспечения. Кроме того, если ты заметил, нормальная сила тяжести. Впрочем, что это я? Ты же по долгу службы обязан всё это знать.

– Я знаю. Ви-генератор и прочее… Но одно дело – изучать информацию, и совсем другое – оказаться внутри, – полковник обвел кабинет взглядом. – Так ты полагаешь, что не повредит?

– Кевин, Кевин! Можешь поверить старому приятелю, опробовано не раз. Тут иногда бывает невыносимо скучно. Если мне не изменяет память, скотч?

– Не изменяет.

– «Белая лошадь» тебя устроит?

– Вполне.

На столике волшебным образом появились две бутылки с соответствующими этикетками, и Штейнберг приступил к процессу разлива, приговаривая:

– А я, знаешь ли, предпочитаю «Мартель», я все-таки европеец и по рождению, и по воспитанию.

– Может быть, у тебя и курить можно? – поинтересовался Редфорд, все еще оглядывая директорские апартаменты.

– Непременно, – сказал Штейнберг и извлек из бара коробку сигар, массивную пепельницу, золоченую гильотинку и зажигалку причудливой формы. – Угощайся.

Полковник посмотрел на коробку, воскликнул «О!» и, прихватив одну из сигар двумя пальцами, освободил ее от упаковки, а потом стал аккуратно срезать кончик.

– Да ты тут сибаритствуешь, Генрих, – он наконец щелкнул зажигалкой, дождался, пока не затлеют листья, и выпустил первый клуб ароматного дыма. – Надо же, совсем как на Земле.

– Со встречей, Кевин! – директор приподнял бокал. – Чин-чин.

– Чин-чин, – кивнул Редфорд и сделал первый глоток. – Приятное начало. Надеюсь, сотрудничество тоже будет плодотворным.

– Да, – Штейнберг, оторвавшись от бокала, исподлобья глянул на гостя, кряхтя освободился из объятий кресла, добрался до компьютерного терминала и произвел несколько пассов над клавиатурой. Послышалось еле слышное гудение, неожиданный шум морского прибоя, со звуками которого воздух в каюте заметно посвежел. – Вытяжка-нейтрализатор, – пояснил он, возвращаясь на место. – Так в чем же заключается цель вашей инспекторской проверки? На Земле усомнились в нашей компетенции?

– Умеешь ты подпортить краткий миг наслаждения, – Редфорд неодобрительно поморщился и отставил стеклянное вместилище недопитой «Белой лошади», – только отпустило… – с его лица разом сползло благостное выражение, и сам он как-то весь подобрался. – Хорошо, перейдем к делу. Аналитики считают, что во время полетов на астронавтов было оказано целенаправленное воздействие, а появление Сферы означает блокирование Солнечной системы. Нам поручена проверка этого предположения, и для начала мне хотелось бы знать твое личное мнение.

– Вот оно что! – шеф Базы задумчиво покачал бокалом. – А ведь я мог бы догадаться. Запрет на полеты – это вполне в вашем духе, особенно когда начинают мерещиться инопланетяне.

– Неправильный ответ, – сказал Редфорд.

– А ты какой хотел услышать? – директор раздраженно засопел. – Что испытатели вынашивают кровожадные планы и терроризируют персонал Базы? Что оставшиеся лояльными сотрудники забаррикадировались в своей половине и ждут помощи с Земли?

– Ну, зачем же так…

– Затем! Когда, наконец, руководители наших доблестных служб безопасности избавятся от чрезмерной подозрительности, переходящей в манию? Нет никакой угрозы, по крайней мере, пока. Мы тут, знаешь ли, вообще считаем, что Сфера – явление естественное. Разумеется, со всеми вытекающими последствиями.

– И как в вашу схему укладываются многолетние наблюдения неопознанных объектов, проводимые ПВО практически всех стран мира? – полковник прямо-таки сочился сарказмом. – Ты не можешь не знать об этом! Откуда они все взялись, если Сфера неприступна? Или она появилась совсем недавно? С чего бы, а?

– Да вы свихнулись, – тихо проговорил Штейнберг. – На каждый из этих вопросов существует множество ответов, кроме тех, за которые ухватились вы. Сферу нельзя преодолеть с этой стороны, а с той? К тому же в Солнечной системе еще восемь планет и десятки спутников…

– Они безжизненны.

– Потому что мы так решили?

– Не будешь же ты спорить против общепризнанных фактов!

– Результаты исследований, полученные на поверхности Земли, теряют здесь, в космосе, свою значимость, ведь мы говорим о мирах, где еще не ступала нога человека. А визуальная информация может быть обманчива, – Штейнберг пожевал губами. – В конце концов, отсюда, – он постучал пальцем по подлокотнику кресла, – я вижу лишь зеленую травку в лесу и рябь на поверхности океана, но под ними могут скрываться шахты пусковых установок и подводные лодки.

– Вот видишь! – полковник торжествующе пыхнул сигарой. – Ты сам, как бывший военный, говоришь в первую очередь о средствах нападения!

– Не передергивай, – директор пригубил бокал, – просто инерционность мышления. Там могут быть и города.

– А что ты скажешь об изменении психоматриц испытателей? – Редфорд коварно прищурился. – Это не результат воздействия?

– Пребывание вне Земли меняет психику людей, – шеф Базы пожал плечами. – Медицинский факт, между прочим.

– Вижу, тебя не переубедить, – полковник опять пыхнул сигарой. – Что ж, для этого есть другие средства.

– Например?

– Мне предоставлены широкие полномочия, и у меня есть своя команда. Пока Слоун будет разбираться тут с твоими испытателями, отдельная группа отправится к Сфере и пробудет там столько, сколько нужно, чтобы произвести все необходимые действия.

– Какие, если не секрет?

– Для начала – направленный ядерный взрыв, потом – замеры и хоть какие-то выводы.

Штейнберг покачал головой:

– Опять штурм унд дранг! Не боитесь нарваться на неприятности? Все-таки мы не знаем, с чем имеем дело. Можно было бы начать с чего-нибудь попроще. С лазера, например. Или прощупывания зондами…

– У нас нет времени, Генрих, – полковник положил погасшую сигару в пепельницу. – Надеюсь, ты отнесешься с пониманием и не будешь пытаться ограничить свободу нашего выбора?

Только сейчас Штейнберг заметил, насколько тот внутренне напряжен. До предела. «А ведь он боится, – подумал директор, – только вот чего? Непредсказуемых последствий своей деятельности или агрессоров-инопланетян?»

– Ну, что ты, дружище, – сказал он, – как я могу? Теперь ты тут высшее должностное лицо, а у меня – карантин. До появления твоего вердикта и ратификации его в Берне.

– Не будь страусом, Генрих, – полковник тяжело поднялся, опираясь на подлокотник, и посмотрел на шефа Базы долгим взглядом. – Я рассчитываю на твою поддержку. Сейчас пойду, раздам своим задания, а потом мы снова встретимся. Часа через три.

* * *

– Ну, как? – спросил с койки Хромов, когда Джек закрыл за собой дверь каюты.

– Ничего нового, – хмуро ответил тот, плюхаясь на стул и начиная расшнуровывать кроссовки, – кроме того, что инспектор Редфорд приволок с собой личных пилотов. Летуны они так себе, молодо-зелено – лейтенанты, но, скорее всего, очень старательные, по крайней мере, один из них. Мы с ним вместе служили. Бобби-балаболка, в голове ветер гуляет, ему все равно, что людей спасать, что в них же стрелять. Незаменим при выполнении скользких поручений, вот тогда из него слова не вытянешь, свой интерес дороже. Надо полагать, второй такой же, хотя на вид посерьезнее.

– Думаешь, пойдут к Сфере?

– Непременно! Ставлю сотню против дохлой мыши. У них для этого и физик есть.

– Откуда знаешь?

– Его Бородин назвал коллегой, они знакомы, встречались два года назад в… – Клеменс пощелкал пальцами. – … В Питерхофе. Где он, не подскажешь?

Хромов присвистнул и принял вертикальное положение.

– В России, – сказал он. – Петергоф находится в России. С недавних пор – он одна из наших Силиконовых долин. Так то! Значит, намечается что-то серьезное, иначе послали бы кого помельче.

– Да, – подтвердил американец. – Бородин с ним потом шептался в углу, даже писал в блокноте. Наверное, тема интересная подвернулась.

– А вот это странно, – на лице Виктора отразилось недоумение, совсем как у ребенка, который завел игрушку, а она не хочет двигаться, – Андрей же теперь вроде как один из нас и не должен раскрываться… Не понимаю… Вот что, Джек, – Хромов нащупал ногами шлепанцы, – давай-ка навестим Кобыша с Тернером.

– С удовольствием, – ответил Клеменс и опять принялся зашнуровывать кроссовки. – Они должны быть у себя.

Он не ошибся. Когда испытатели оказались перед третьей дверью, считая от их собственной, и деликатно постучали в нее, из динамика, после небольшой паузы, раздался знакомый голос командира:

– Входите, ребята, входите. Не заперто.

Переступив порог, они обнаружили обитателей каюты сидящими за столом, на котором лежал листок бумаги со схематичным рисунком модуля ПП. Было видно, что рисунок сделан наспех и только что. Виктор удивленно посмотрел на Кобыша и крякнул:

– Хреновато у вас с конспирацией, господин полковник. А если бы вперся кто посторонний?

Теперь настал черед удивиться Кобышу:

– А Брюс-то на что? Он проверил, что у нас за гости.

– Ну да… – смутился Хромов. – Я как-то…

– Переволновался, – подсказал Дмитрий. – Плюс ранний склероз. Бывает. От этого никто не застрахован.

– Да ладно, командир, – майору стало совсем неловко, – действительно… Не подумал как-то… Виноват.

– Впредь не наезжай на старшего по званию. Развели, понимаешь, демократию в строю. Забыли, р-р-раз-дол-л-баи, что командир всегда прав, а если не прав… – Кобыш свирепо сдвинул брови и заехал кулаком по столу.

– Два наряда вне очереди, – вытягиваясь в струнку, продолжил Хромов, – от забора и до обеда…

– Всё, – закончил Кобыш. – Конец разминки. С чем пожаловали?

– Джек, доложи, – майор подтолкнул Клеменса вперед. – Намечаются интересные события, Дима.

Обстоятельства встречи в холле жилого сектора были пересказаны еще раз, равно как и последовавшие за ними выводы. За все время повествования Кобыш не проронил ни слова, лишь изредка косо посматривал на Тернера. Брюс тоже слушал молча и внимательно, правда, Хромов заметил, что периодически тот отвлекается на что-то свое. В эти моменты взгляд его как бы размывался и терял направление. «Отслеживает», – сразу догадался Виктор. Когда Клеменс закончил, в каюте на некоторое время воцарилась тишина. Каждый прикидывал варианты развития событий.

Наконец Кобыш нарушил молчание.

– Ну что там, Брюс? – осторожно спросил он, когда Тернер в очередной раз вернулся назад.

– Я проверил информацию Джека. Они уже поместились в своих каютах. Судя по описанию, пилоты – в двадцать четвертой, физик с очкариком – в двадцать пятой, мулат с мрачной личностью – в двадцать шестой, светленький крепенький парень – отдельно – в двадцать седьмой, а последний люкс пока пустует, инспектор еще не прикончил разговор с шефом. Коридор «Би», тот, где обитает вспомогательный персонал. Интересно, правда? Подальше от нас и от научников. Не наводит на умышления?

– Наводит, – сказал Хромов. – Во-первых, когда начинается условный день, коридор «Би» пустеет, все на работе, а стало быть, никто у наших проверяющих под ногами путаться не будет. Во-вторых, подобный выбор говорит о заинтересованности шефа в том, чтобы мы лишний раз не попадались на глаза, значит, он кое о чем догадывается.

– Молодец, майор, – Кобыш одобрительно кивнул, – пять баллов по логике. Что еще, Брюс?

– Мрачный как только всмотрелся, сразу же подговорил по селектору с диспетчером, и тот ему переслал двух дюжих механиков. Сейчас они в шлюзовой камере второй палубы, притаскивают из челнока какие-то объемистые тюки и грузят их на платформу. Похоже, Мрачный торопится.