Текст книги "Кукла на троне. Том I"

Мира криво усмехнулась:

– Начинаете верить в меня?

– Верю своим глазам. При нашей прошлой встрече вы учились заговорам. Судя по всему, вы овладели наукой. Не думаю, что финансы сложнее.

Фрейлина подняла конверт.

– Если вернуться к письму, ваше величество, то я думаю следующее. Вам стоит о чем-нибудь попросить.

– Лорда-канцлера?..

– Да. Он хочет, чтобы вы его о чем-то попросили.

– Это докажет мою от него зависимость?

– Да, но не только. Просьба и сама по себе доставит ему удовольствие. Он – мужчина и дворянин. Такие, как он, млеют, когда благородная девушка о чем-нибудь просит. Тогда их самомнение раздувается, как бурдюк с вином.

– В бурдюк его самолюбия и без того поместится иное озеро…

– Ваше величество, поверьте: я разбираюсь в мужчинах. Тем паче, это – не такая сложная наука.

– Хорошо, допустим, он ждет от меня просьбы. Почему я должна выполнить его желание?

– Да потому, что он вам поможет! Не сомневаюсь, что у вас имеется план. Выберите тот пункт, который способен выполнить Ориджин, и попросите! Вы сделаете шаг к цели, а лорд-канцлер потешит самолюбие и порадуется вашей кротости. Меж вами установится перемирие, и это на пользу, пока вы слабее.

Меньше всего Мире хотелось унижаться и просить. Однако совет леди Лейлы был не просто разумен, а – целесообразен. «Словно красную нить, правитель должен видеть дорожку к своей цели», – так писала Янмэй. Мира покусала губу, прокручивая в уме пункты плана.

…

4. Найти источники знаний: учителей, документы, книги.

5. Разобраться в политике, государственном устройстве, финансах и законодательстве Империи. Всего-то.

…

7. С лихвой наполнить казну.

* Понять бы, как.

…

Одна идея начала оформляться в голове еще по дороге в Бледный Луг, и тогда уперлась в кромешную неосуществимость. Не находилось ресурса, чтобы выполнить задумку. Тогда Мира не думала, что сам Ориджин может послужить ресурсом.

– Придумали что-то, ваше величество?

– Кажется, да.

Лейла извлекла блокнот и карандаш из дорожной сумки:

– Желаете записать?

Положив блокнот на колено, Мира набросала строки:

«Милорд,

Ваши извинения приняты.

Я займусь созывом Палаты и не стану скрывать своей радости от участия в столь важном действии. Не обещаю успеха с западными графствами, но приложу все усилия. Для отправки посланий задействую секретариат и почтовое ведомство.

Также прошу Вас об одном одолжении. Министр Лиам Шелье проявил себя как дурно воспитанный пьяница и сквернослов, не имеющий должного уважения к Короне. Но в одном он прав: рельсовые дороги требуют ремонта. Я осознаю, что наше финансовое положение плачевно, и пытаюсь понять причину этого. Насколько известно, ряд видных чиновников в декабре бежали из столицы. Среди них министр финансов, казначей, министры торговли и ремесел, первый заместитель министра налогов. Я убеждена, что их бегство сопровождалось крупными хищениями. Прошу: дайте мне возможность разыскать этих людей и вернуть украденные деньги. Обещайте, что в случае успеха направите половину возвращенных средств на ремонт дорог.

Также прошу у Вас, милорд, помощи живой силой. Для охраны заключенных и проведения дознаний я использую воинов генерала Алексиса, что сидят без дела и зря проедают казенные средства. Но для поиска преступников понадобятся обученные агенты. Будьте добры, передайте под мой контроль отряд тайной стражи, каковой сможет отыскать и вернуть в Фаунтерру беглых чиновников.

Заранее признательна Вам,

М. Дж. А.»

– Очень хорошо, ваше величество, – сказала леди Лейла, – особенно краткость в начале.

– На что похоже? – спросила Мира.

– На капитуляцию очень гордого человека. На попытку сделать что-нибудь полезное, чтобы сохранить остатки самоуважения.

– Благодарю. Я очень старалась.

Карета остановилась, распахнулась дверца.

– Прибыли, ваше величество! Расположение корпуса Серебряного Лиса.

Вокруг с геометрической точностью чернели кубики казарм. Трепыхались флаги на шпилях, темнели солдатские плащи, торопливые шаги похрустывали снегом. Генерал Алексис подошел к карете.

– Желаю здравия вашему величеству!

– Приветствую вас, генерал. Я здесь потому, что мне нужна помощь ваших воинов.

– Все, что в наших силах.

Леди Лейла спросила очень тихо:

– Это те самые полки, которые разумней будет распустить?

– Не разумней, леди Лейла, а безопасней. Почувствуйте разницу.

* * *

«Управлять своими чувствами – вот начало любого правления. Кто взял себя в руки, сможет взять в руки и государство. Кто подвластен эмоциям, будет подвластен и людям, их вызывающим.

Не заставляй себя испытывать ложные чувства вместо истинных – это путь к самообману. Не пытайся искоренить в себе эмоции – эта борьба разрушит тебя и исчерпает твои силы. Используй те чувства, что возникают: делай из них топливо. Ненависть и гнев, обида и раздражение, печаль и горе, самолюбование или презрение, эйфория или досада – все они способны гореть. Зажги костер. Преврати их в жар. Согревайся огнем, освещай дорогу, уничтожай преграды. Жги то, что может гореть.

Ошибочно мнение: „Я – правитель, и могу себе позволить…“ Правитель может позволить себе куда меньше, чем подданные. Сила, с которой государь держит в узде себя самого, – и есть сила, правящая страною.»

Злость отлично горит. Голодное звериное пламя.

Сорваться с места. Броситься в бой. Топтать, ломать, причинять боль. Орать во весь голос, плеваться ядом, рвать когтями. Дать себе волю!..

Но нет. Ты сожжешь свои чувства, возьмешь энергию огня и сделаешь то, что нужно. А нужно – сидеть и читать книги. Есть тысяча путей выплеснуть гнев. Есть интриги и сговоры, асассины и шпионы, искровые клинки, отравленные вина, верные полки… Но ты будешь сидеть и читать книги, поскольку этот путь – эффективнее прочих.

Ты будешь читать ночью, прогнав сон надцатой чашкой кофе. Читать за едой, выдумав предлог, чтобы обедать в своем кабинете. Читать, пока тебя везут, пока одевают, причесывают. А когда книги нет перед тобою – думать о каждой строчке.

Ты станешь презирать свою глупость. Возненавидишь себя за то, как медленно, вяло, мучительно ты впитываешь знания. Захочешь рвать волосы, грызть пальцы, швырять все, что попадется в руку. Злости – топлива – будет много. Пуды, телеги, вагоны! Ты швырнешь его в костер – и будешь дальше, дальше, дальше читать книги.

– Чем могу служить вашему величеству? – скажет седой библиотекарь, потирая ладони.

– Вы очень помогли мне прошлой весной… – это ты ему скажешь, и он вспомнит сразу же:

– О да, задали мне задачку!.. Книги обо всех наследниках престола, включая вас. Конечно, тогда я не знал, что вы – это вы… Чем могу служить сегодня?

– Перед вами – юная дворянка, которая хочет знать все о деньгах. О том, как их учитывают, экономят, расходуют, и главное – как их зарабатывают. Что можете ей посоветовать?

– Ваше величество интересует теоретическая сторона дела?

– Сугубая практика, сударь. Девушка, стоящая перед вами, за всю жизнь не заработала ни агатки. Теперь ей нужен миллион эфесов. Есть книги, что смогут помочь?

Он прищурится от удовольствия, расплывется в улыбке:

– Вы умеете озадачить!.. Но я знаю, что предложить вашему величеству. Пансион Елены-у-Озера – лучшее учебное заведение для благородных девушек – использовал набор пособий, составленных магистрами Берклифом, Томменом и Ллойдом. Эти учебники содержат множество задач крайне практического свойства. Примеры подобраны так, что, решив их правильно, студент увидит закономерности и поймет суть финансового дела. Правда, теперь пансион отказался от учебников Берклифа-Ллойда: они оказались слишком сложны для большинства девиц. Но, с умом вашего величества…

Он принесет тебе три книги. Ты сядешь здесь же, в закутке меж стеллажами и ширмой, за столом с лампой-бабочкой. Пара часов – и ты станешь ненавидеть задачи, учебники, библиотекаря, Берклифа с Ллойдом. А пуще всех – себя, ту, что не умнее пансионных пигалиц. Искусаешь карандаш и губы, швырнешь под стол ворохи истерзанной бумаги… Вдруг соскользнешь в спасительную уютную ностальгию. Здесь же, в этой же библиотеке, девять месяцев назад… Был жив Адриан. Ты мечтала доказать ему свое существование. Искала преступников, раскрывала заговор, верила в себя. Ты была самой умной на свете – ради него…

Топливо. Тоска горит скверно, чадя дымом. Ностальгия потрескивает, сыплет искрами. Тщеславие – полыхает, как сухая бумага. Много жара, много энергии. Тебе трудно? Значит, врагу еще труднее! Двести лет назад умер Ориджин, разбиравшийся в финансах. Нынешний – беспомощен с деньгами, просто младенец. А ты давно уже не умнее всех – переросла… Но ты абсолютно точно умнее его!

Потому – бери книги и решай эти чертовы задачи.

Так проходят дни, и ты чувствуешь, что сходишь с ума. Тебя – две половины.

Одна – читает и думает, думает и читает. Сквозь все.

Другая живет для виду. Наряжается в платья, строит царственный вид. Сверкает на приемах, одаривает улыбками, роняет остроты. Смущается, встретив любого из Ориджинов, – так, чтобы они заметили смущение. Нарочито не вспоминает театр. Скучнеет, если речь заходит о казне.

Тебя спрашивают, манерно пришептывая:

– Ваше величшество, какими книгами вы так уфлечшены? Неужели, финансовыми?

И половина тебя – вторая – кривится в ответ:

– Боги, это ужасное дело министров-казнокрадов!.. Не говорите о нем, мое терпение и так на исходе…

– Но отчшего ваше величшестфо занимаются им лично? Как ше тайная стража?

– Ах, вы не ведаете, о чем говорите! В протекции – одни прохвосты и тупицы. Ими нужно управлять, а лорд-канцлер никак не назначит нового Ворона Короны. Зачшем он меня терзает? Не хочу больше слышать об этих хищениях! Ни-че-го!

– Какой ужас!.. Действительно, были хищения?

– И огромные! Именно из-за них казна теперь пуста!

– Ох-ох…

Но едва ты остаешься наедине с собой, вторая половина гаснет, и оживает первая. Ты читаешь, жжешь топливо, думаешь, пьешь кофе, рассчитываешь, решаешь задачи, ненавидишь себя за глупость, жжешь топливо.

– Я одержима?.. – спрашиваешь далеко за полночь у фрейлины, которая приносит тебе кофе. Она, а не слуги. Им не стоит видеть, на что ты тратишь ночи.

– Знаете, как я пережила первый год после Шутовского заговора? – это она тебя спрашивает.

– Косуха и табак, – предполагаешь ты.

– Стаканы, – говорит фрейлина. – Я их мыла и вытирала. Было горько – терла стаканы. Задыхалась от слез – терла стаканы. Хотела повеситься – терла стаканы. У меня были самые блестящие стаканы во всем Бледном Лугу.

– От этого был толк?

Она теребит стопку листов, исписанных тобой:

– Не знаю, нужны ли Империи стаканы вашего величества… Но вам-то точно станет легче.

– Как только свихнусь, станет, – говоришь в ответ. – Блаженны безумные…

Спрашиваешь:

– Как вам живется при дворе?

– Как собаке в волчьей стае. Кто покрупнее – рычит мне в лицо, кто помельче – за спиной. Никто, кроме слуг и солдат, не считает человеком.

– Простите меня.

– Не знаю, чего ждали вы, но я ждала именно этого. Так что не волнуйтесь, переживу. К тому же, теперь я знаю свою цену: люди Ориджина трижды пытались купить. Пятьдесят, двести, пятьсот эфесов…

– Какие мерзавцы!..

– Обычные шпионы. Ориджинские не хуже прочих. Но есть и люди, что приняли меня всерьез. Двое передавали вам приветствия, беспокоились о здоровье.

– Кто?

– Лазурный капитан Шаттэрхенд и первый секретарь Дориан Эмбер. Капитан думает, что вы зря себя изводите. Дело владычицы – балы, а в крайнем случае – война. И с первым, и со вторым славный капитан готов вам помочь.

– А секретарь?

– Эмбер полагает, что вы затаили на него зло и потому отдалили. Он просит возможности объясниться. Утверждает, что непричастен к театральному казусу (его слова).

– Подумаю над этим.

Пока ты размышляешь, фрейлина продолжает:

– Один трусливый парень хотел, чтобы вы его простили. Терся возле меня, мямлил, ничего не сказал толком. Повадками напоминал побитого щенка.

– Как его имя?

– Виконт Лиам Шелье. Он, вроде бы, министр…

Ты удивляешься.

Ты обнаруживаешь: удивление – тоже топливо. Недавно встретила в учебнике задачу, куда более удивительную, чем министр-щенок.

«Купец возит фарфор из города Фарвея (Надежда) в Лабелин (Южный Путь). Прежде он пользовался морским путем, теперь стал возить по рельсам. Перевозка поездом стоит агатку за десять фунтов, кораблем – агатку за тридцать фунтов. Сколько выгадал купец, начав возить товар поездом?»

Очень странная задача. Товар тот же самый, покупатели – те же. Цена за провоз возрастет втрое, если с корабля пересесть на поезд. Значит, прибыль уменьшится. Взяв цены на фарфор, приведенные ниже, можно рассчитать: купец потеряет половину прибыли от каждой сделки. Так почему спрашивается: сколько выгадал купец?

– Вижу, вы заняты, – говорит фрейлина. – Я пойду.

– Спите спокойно, – отвечаешь ты.

– И не подумаю, пока вы не спите. Зовите, как только буду нужна.

Иногда ты отвлекаешься на то, чтобы подумать о враге. Он притих в последнюю неделю. Событие в театре расставило точки над i – всякому теперь ясно, что полная власть сосредоточена в руках лорда-канцлера. Ему следовало бы торжествовать, праздновать еще громче и упиваться славой еще больше, чем прежде. Полновластный правитель Империи, получивший в свои руки огромный доход от налогов, и не чувствующий никакого долга перед государством – что еще ему делать, как не ублажать себя?! Но дворцовые развлечения отчего-то стали реже и тише. Лорд-канцлер держится скромнее (по его меркам, конечно). С тобою говорит вежливо и без тени насмешки. По твоей просьбе сразу же выделил тридцать смышленых агентов протекции – искать бывших министров…

В чем причина перемены? Ориджин сохранил некие крохи благородства и не хочет глумиться над разбитой противницей? Вряд ли. Права ли леди Лейла: смиренная просьба так польстила ему, что он проникся к тебе симпатией? Быть может. Но Северная Принцесса, всегда чуткая к настроениям брата, стала необычно молчаливой. Они озабочены грядущим созывом Палаты, тщательно готовятся к переговорам с Домами? Или что-то неладно у самих Ориджинов?

Ты получаешь записку в пользу второй версии.

«Ваше Величество,

увлекшись казнокрадами, Вы совсем позабыли о дневниках Янмэй. Мне пришлось передать письмо новым путем: с Вашею конфиденткой.

Простите меня, простите за то, что не предупредил Вас перед театром. Я понятия не имел, что готовит Ориджин. А назначения казначея и министра налогов случились еще прежде нашего знакомства, и я был уверен, что Вы поставлены в известность. Однако в любом случае, смиренно прошу Вас о прощении.

Надеюсь, Вас заинтересуют новости – из тех, о которых не говорят. Ориджин, Аланис Альмера и Галлард Альмера взаимно повздорили меж собою. Ориджин отдал альтессе место бургомистра Фаунтерры, чем она совершенно не удовлетворилась. Аланис, конечно, желает герцогство Альмера, не один город. Помимо любовных утех, она привела Ориджину и другие аргументы. Главный таков: нынешний герцог Галлард нелоялен к северянам, а она, Аланис, буквально соткана из лояльности. Для проверки данного тезиса, Ориджин послал „волну“ Галларду Альмера: тот должен прибыть в столицу и принести клятву верности новой Короне. А заодно будет неплохо, если Церковь Галларда одолжит имперской казне символическую сумму в сто тысяч эфесов. Галлард ответил: ноги его не будет в столице, пока на троне – лгунья и чертовка (простите, Ваше Величество, за точность цитаты). А сто тысяч он охотно одолжит, но только если ему вернут ненаглядную племянницу, по которой Галлард горячо скучает.

Теперь все трое бесятся. Ориджин хочет веселиться, а не идти воевать в Альмеру. Галлард хочет голову Аланис, Аланис хочет герцогство. Чье-то желание не сбудется, и каждый боится стать тем самым „счастливчиком“. Пока застыло шаткое равновесие: Галлард окапывается и строит новый Эвергард, Аланис направила свою бешеную энергию на управление столицей, Ориджин занят какой-то шпионской интригой. Кажется, его матушка хочет поймать при дворе некого злодея, а Ориджин с нею спорит.

Когда Вы будете составлять приглашения Великим Домам на весеннее заседание Палаты, учтите данную дилемму. Кого Вы считаете законным герцогом Альмеры, кому слать приглашение? Выбрав Аланис, учтите, что под ее контролем нет никаких сил, кроме столичной полиции. Выбрав Галларда, знайте, что он ненавидит Вас куда сильнее, чем Аланис.

Закончу на сей прекрасной ноте.

И снова простите, Ваше Величество.

По-прежнему Ваш,

Баронет Дориан Эмбер»

Прочтя, ты думаешь: «Интересно».

Но это – мысль, а не чувство. Приятно, что Эмбер остался на твоей стороне. Приятно, что недруги решили перегрызться меж собою. Но приятность – не интерес. Интерес в другом: что же выгадает чертов купец, переплатив за проезд?!

Библиотекарь прав: каждая задача в учебнике чему-нибудь учит. Пока не поймешь кое-что – не решишь.

Есть целый раздел задач о том, как деньги размножаются. Засеяв их на том или другом поле, получишь урожай. Ремесла и торговля, война и земледелие, политические игры и религия, титулы и брачные союзы – все это поля, на которых можно выращивать деньги. Урожай будет разным и поспеет с разной скоростью – смотря какое поле выберешь.

Есть раздел задач о рисках. Вложить деньги во что-либо – значит, рискнуть. Обычно закономерность такая: чем больший процент прибыли ожидается, тем выше риск. Из расчетов видно: самые прибыльные и самые рискованные дела – война, политика, грабеж и игры. Занятно, что эта четверка стоит в один ряд. Но есть отдушина: вложения, что дают неплохую прибыль при терпимом риске. Это – банковское дело и торговля. А вот земледелие, при очень низкой прибыли, заметно рискованней банковского дела.

Есть задачи о доверии. Суть их общая: доверие равняется деньгам. Деньги и есть эквивалент доверия. Пользуясь одним, пользуешься и другим. Учебник показывает, как превращать доверие в деньги, и обратно.

Но вот теперь задача про купца и поезд. На той же странице – несколько ей подобных. Откуда берется прибыль, если затраты стали выше, а доход прежний? Поезд комфортен? Комфорт – не прибыль. Поезд безопасен? Да, надежней корабля. Но вряд ли это имеется в виду. Если тонет судно, теряешь не только прибыль, но и саму жизнь…

Кстати, любопытно. По какой цене жизнь меняется на деньги? Будут ли задачи об этом?.. Наверняка будут. Это ведь очень хороший учебник. Главную истину он уже раскрыл: все меняется на монету. Всему своя цена.

Думаешь об этом, и думаешь, и думаешь. Доля грязи и бесчестия содержится в данной мысли. Но и красота – также. Изящество мыслительной конструкции. Совершенство ответа – единого для всех вопросов!

Хочешь послужить своей стране – наполни казну. Хочешь победить противника – используй его единственную слабость: кошелек. Хочешь найти союзников, набрать армию, возобновить реформы – деньги, деньги, деньги! У Ориджина есть слава и власть, мечи и союзники. У тебя – ничего. Но, к счастью, все можно купить: славу, власть, мечи, союзников. Деньги – универсальный эквивалент!

Перед тобою стоит человек – министр, похожий на побитого щенка. Он говорит:

– Ваше величество, я прошу отставки.

Ты спрашиваешь:

– Лорд-канцлер принудил вас?

Он усмехается болезненно, будто зубы гниют во рту:

– После того театра меня взяли кайры. Раздетого донага подвесили на цепях и стали совещаться, что бы такое со мной сделать. Их было пятеро, командира звали Сорок Два. Всю ночь напролет я висел, а рядовые кайры наперебой швыряли идеи: как содрать кожу, чем обжечь, что отрезать, как сломать. У них имелся огромный житейский опыт… Но Сорок Два отвечал: «Ничего не делать без приказа. Ждем слова милорда». Утром явился лорд-канцлер с чашечкой кофе на блюдце. Похлебывая мелкими глоточками, сказал своим псам: «Что с ним делать? Какой глупый вопрос! Разумеется, отпустить! Бедняга Шелье не причинил нам вреда, у меня к нему претензий нет. Он расстроил ее величество – пускай она и накажет, если захочет». Меня отпустили. Прошло две недели, и теперь ясно, каков был расчет.

– Просветите меня, – говоришь ты.

Он отвечает – все та же кровоточащая усмешка:

– Вам следовало что-то сделать со мной. Послать на каторгу, напоить кислотой, вырвать язык… Я говорил с вами, пьяный, как сапожник. Устроил истерику, орал на вас. Никто не может так поступать с императрицей! Вы должны были наказать… Но не сделали этого, как и рассчитывал лорд-канцлер. Всякий, кто видит меня, понимает, что вы бессильны…

– Поэтому вы просите отставки? Хотите защитить мою репутацию?

– Я – глупец, пьянчуга, ничтожество. Вот почему…

Ты злишься на него, и на себя тоже. Думаешь: отчего врагу служат волки, а мне – овцы да щенки? Что не так во мне? Что не так в этом человеке?! Адриан назначил его министром путей – то есть, ответственным за внедрение научных изобретений! Адриан поручил ему чуть ли не самое дорогое! Неужели Адриан так ошибся в нем?! Или Шелье тогда не был щенком, а стал сейчас? Почему он, тьма сожри, так легко сломался?!

Привычным уже движением души ты превращаешь гнев в топливо. Мысли обретают пронзительность луча света. Ты говоришь:

– Напомните-ка ваше полное имя.

– Лиам Паулина Франческа рода Янмэй, виконт Шелье.

– После имени бабушки стоят два коротких слова. Не повторите ли их?

– Ваше величество, к чему эта театральщина?..

– Назовите имя рода!

– Род Янмэй.

– Что это значит для вас?

– Только то, что мы проиграли…

– Это значит, виконт, что ваше имя не принадлежит вам, как и мне – мое. Сотни человек, куда лучших, чем вы и я, создали наше имя рода. Из семи слов в вашем имени только одно – лично ваше. Так извольте оказать уважение остальным!

– Из уважения, ваше величество, я и подаю…

– Не уважение, а трусость и безволие! Но коли вы так желаете наказания – получите. Приговариваю вас к исполнению обязанностей министра путей.

– Вы шутите?..

– Похоже на шутку?! Двор будет над вами смеяться, Ориджины станут плевать в вас, когда им заблагорассудится. Подчиненные начнут интриговать, чтобы скинуть вас и занять место. У вас будут крохи денег и еще меньше влияния. Но мне нужны исправные рельсовые дороги, «волны», искровые цеха. Значит, мне нужен министр путей. С этого дня вы – на каторге. Как на галере.

– Ваше величество…

Ты перебиваешь его одним взглядом и говоришь очень тихо:

– А если вдруг захотите сбежать… Вспомните мое имя рода. Там, где касается мучений и пыток, Агата – младенец против Янмэй.

Конечно, ты лжешь. Всему, что знаешь о пытках, обучил тебя Мартин рода Вивиан и Айден рода Агаты. Но у каторжника не возникает желания спорить. Странно: он даже слегка расправляет плечи.

– Чем могу служить вашему величеству?

– Вы упоминали разрушенные мосты, сорванные провода. Каков точный объем ущерба? Сколько нужно средств на восстановление?

– Уничтожено шесть рельсовых мостов: три в Южном Пути, два в Короне, один в Альмере. Но главная беда – кража проводов. Они сделаны из меди, и представляют немалую ценность. Раньше провода охраняла сама искра – чернь боится ее, как Темного Идо. Но когда рухнули мосты, искра пропала из нескольких линий. Узнав это, бедняки осмелели и за месяц растащили десятки миль проводов…

– Какова сумма ущерба?

– Порядка восьмидесяти тысяч эфесов.

– Роберт Ориджин выделяет вам пять тысяч в месяц, я права?

– Вы правы. Это жалкие крохи.

– Конечно. Однако в феврале вы получили эти крохи?

– Да, ваше величество.

– Что было сделано на них?

– Простите?.. Нужно восемьдесят тысяч, ваше величество!..

– Но на пять тысяч можно начать работы. Скажем, заложить один из мостов. Это было сделано?

– Ваше величество, я не…

– Вы не делали ничего? Только пили, предавались самоуничижению и ждали моей расправы?

Ты видишь ответ на его лице. Ты думаешь: это и мое любимое дело – пьянство с самоуничижением. Но сейчас не время. Когда угодно, но – не сейчас!

– Значит, две недели после злосчастного театра выброшены впустую? – это ты говоришь ему. – Боги, сколько времени потеряно!..

И вот в этот миг, после этих слов – ты понимаешь ответ.

Поезд из Фарвея в Лабелин идет четверо суток. Прибавим пару дней, чтобы сбыть товар – итого шесть.

Корабль идет три недели. Прибавим погрузку-разгрузку, время от порта до Лабелина, продажу товара – выйдет пять. Не дней, недель! Курсируя туда-сюда поездом, за год купец тридцать раз обернет свои деньги. Кораблем – только пять! Из-за высоких цен на перевозку поездом, он потеряет половину прибыли с каждой сделки. Но самих сделок будет за год в шесть раз больше. Ответ: поезд принесет тройную прибыль – за счет скорости. Эта задача – о том, как время обменивается на деньги!

– Что с вами, ваше величество? – испуганно спрашивает Шелье. Вахтенный гвардеец кидается к тебе на помощь.

– Все хорошо, господа, – отвечаешь ты. И говоришь министру-каторжнику: – Готовьте восстановительные работы. Нанимайте инженеров, делайте чертежи мостов. Если вдруг я найду деньги, вы должны быть к этому готовы. Кроме того, мне нужна «волна» во все крупные города Империи. Рассчитайте, в какую сумму это обойдется.

Когда он уходит, говоришь себе: хорошие новости, Минерва. Ты сумеешь продать то единственное, что имеешь: время. Точней, не имеешь и его… Но, кажется, знаешь, где взять.

* * *

Во дворце Пера и Меча нет темницы. Дворец строился в годы великого триумфа и должен был воплощать радость, свет, торжество. Он – не место для пыточных камер и стонущих узников. К тому же, влажный песчаный грунт Дворцового острова плох для рытья подземелий.

Иное дело – Престольная Цитадель. Мрачная твердыня на скале, повидавшая сотни смертей, впитавшая кровь лордов, королей, императоров, пережившая две династии. Говорят, призраки королей-мириамцев до сих пор витают в ее подземельях. Говорят, любой янмэец, спустившись туда, почувствует холодную влагу на коже. Это – слезы призраков. Мертвые внуки Темноокой плачут обо всем, что отняли у них потомки Милосердной.

Тем февральским утром Мира проверила легенду на себе. По узкой каменной норе она спускалась во чрево Цитадели. Лазурный капитан нес факел, освещая ступени перед Мирой. За нею шли гвардейцы генерала Алексиса, за ними – агенты протекции, подаренные лордом-канцлером. Когда сошли на самое дно и капитан лязгнул засовом, отпирая кованую дверь, призраки заплакали: вся спина Минервы покрылась холодной влагой.

– Преступники здесь, ваше величество. Бывший министр финансов Альберт Виаль, бывший заместитель налогового министра Франк Морлин-Мей.

– Где их взяли?

– Морлин-Мея – на собственной вилле в Оруэлле. Его даже не пришлось искать: приехали и арестовали. А финансиста сняли с корабля в Грейсе – собирался отплыть на Юг.

– Пытался бежать?

– Если и так, то очень неспешно. По словам прислуги, он собирался добрую неделю.

– Как показали себя агенты протекции?

– Сложно понять, ваше величество… Вроде, знают свое дело, но с этими двумя преступниками все было слишком просто. Они очень скверно прятались.

Открылась дверь, и еще одна. Повеяло плесенью и ржавчиной. Несмотря на огонь в очаге, озноб заставил Миру вздрогнуть.

– По процедуре полагается допрашивать преступников в голом виде. Но, в виду присутствия вашего величества, мы оставили им исподнее.

– Вы поступили правильно, благодарю.

– Желаете присутствовать при ходе допроса?

– Затем и пришла.

– Прикажете, чтобы допрос вели агенты протекции или армейские дознаватели?

– Полагаю, военные умеют развязывать языки?

– Так точно, ваше величество. У нас рыдали и медведи, и кайры.

– Хорошо.

Мира обернулась к группе агентов:

– Благодарю за службу, судари. Приступайте к поиску остальных казнокрадов – министров торговли и ремесел. А этими двумя займутся армейские.

– Служим Перу и Мечу! Слава Янмэй!..

Они ушли, разбрасывая эхо каблуками. Часть гвардейцев заняла позиции снаружи допросной. Когда дверь закрылась, внутри остались Мира, капитан Шаттэрхенд и двое дознавателей. Не считая, конечно, пары преступников.

– Отчего у них кляпы?

– Чтобы преступники не досаждали вашему величеству громкими криками.

– Как же они будут говорить?

– Предполагается, ваше величество, сперва оказать на них некоторое воздействие и сломить сопротивление. А потом уж освободить рты, чтобы преступники могли сознаться.

– Развяжите сейчас.

Кляпы вынули изо ртов, и заключенные облизали пересохшие губы. Они не сводили глаз с Миры. Возможно, таким же взглядом она сама смотрела на Мартина Шейланда…

– Хотите ли что-нибудь сказать, судари?

Бывший налоговик Морлин-Мей выдавил:

– Мы это, как бы, ничего не сделали…

– Мы невиновны, ваше величество, – отчеканил бывший финансист Виаль.

Мира молчала. Морлин-Мей сказал:

– Мы покинули столицу лишь потому, что ее взял Ориджин. Боялись, как бы, расправы с его стороны…

Виаль добавил:

– Люди вашего величества знают: мы не прятались, не убегали, не меняли имен. Нам нечего скрывать, ваше величество! Мы верой и правдой служили вашему дяде!

Мира молчала. Морлин-Мей заговорил с дрожью в голосе:

– Ваше величество унаследовали пустую казну, но в этом нет нашей вины. Министр налогов Дрейфус Борн, мой, как бы, прямой начальник, задержал все сборы налогов за декабрь и не дал им поступить в казну. Предвидя смену власти, заранее обзавелся, как бы, рычагом влияния: новый владыка будет сговорчив из-за пустой казны. Это низкая и грубая махинация, ваше величество. Я отчаянно протестовал, за то и был уволен. Если нужно, ваше величество, я дам это, как бы, письменные показания!

Мира держала паузу. Альберт Виаль повторил хрипло:

– Ваше величество, поверьте, мы невиновны! Ни одного эфеса из казны…

– Я знаю, – сказала Минерва.

Оба чиновника затихли, выпучив глаза.

– Вы невиновны, – повторила императрица. – И вы здесь не затем, чтобы давать показания.

– Ваше величество?..

– Я хочу узнать все о вашей работе. Как устроено министерство финансов и налоговое ведомство. Откуда и сколько поступает средств, по каким статьям они расходуются. Как уменьшать затраты и повышать прибыли. Как избегать краж, вести учет, брать и выплачивать кредиты. Все, что вы рассказали бы сыну, если б он захотел овладеть вашим ремеслом.

Чиновники моргали, разинув рты. Виаль осмелился спросить:

– Ваше величество, как бы, допросов… не будет?

– Развяжите их, – приказала Мира военным, – и позвольте одеться. А затем, судари, вы расскажете мне о том, как наполнить казну Империи.