Текст книги "Они окружали Сталина"

Позднее Л. Д. Троцкий утверждал, что Ленин предлагал этот пост ему, но он, мол, сам отклонил это предложение. У нас нет, однако, никаких документальных подтверждений этого. Но мы знаем из документов, что Ленин предложил назначить своим первым заместителем Л. Б. Каменева, и это предложение было принято и ЦК РКП(б), и самим Каменевым. Как мы уже писали выше, Каменев стал председательствовать на заседаниях Политбюро, при этом оставаясь председателем Моссовета. Ленин был очень доволен работой Каменева и на одном из самых последних собраний, в которых он лично участвовал, назвал его «лошадкой, которая успешно везет три воза» – СНК, СТО и Моссовет. «Надо сказать, – шутливо заметил Ленин, – что лошадка оказалась исключительно способной и ретивой»[578]578
  Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 300.


[Закрыть].

Каменев хорошо показал себя не только как хозяйственный руководитель. Он был мастером четких и ясных формулировок, в которых наиболее удачно обобщал сущность и итог обсуждавшихся вопросов. Давая характеристики своим заместителям по Совнаркому, Ленин писал, что если административные функции больше подходят Цюрупе и Рыкову, то «функцию председательствования и контроля за правильностью юридических формулировок» прекрасно выполняет Каменев[579]579
  Там же. С. 331.


[Закрыть].

Несомненно, именно благодаря этим способностям Каменев вскоре стал и председателем специальной комиссии, созданной по решению ЦК РКП (б) и Совнаркома для выработки законов, конкретизирующих новую экономическую политику по отношению к отдельным отраслям хозяйства.

Хотя Каменев в конце 1922-го и в 1923 году оказался фактически во главе самых авторитетных органов РКП (б) и Советской власти, Ленин все же не рассматривал его как своего возможного преемника. В своем «Завещании», давая личные и политические характеристики наиболее выдающимся деятелям партийного руководства, Ленин отметил, что «октябрьский эпизод» для Каменева и Зиновьева, конечно, не был случайностью. Эти слова Ленин написал в Горках всего через десять дней после того, как он 12 декабря 1922 года провел в кремлевском кабинете свой последний рабочий день в обществе Каменева, Рыкова и Цюрупы.

В 1923 году отношения между Каменевым и Лениным стали иными, чем прежде. Дело в том, что, как я уже писал выше, Каменев был тогда, пожалуй, единственным человеком в Политбюро, который сочетал довольно доверительные отношения с Лениным со столь же близкими отношениями со Сталиным. У Сталина происходили в 1917–1922 гг. конфликты с Троцким, реже с Зиновьевым, со Свердловым (до его смерти в 1919 году), но не с Каменевым. Случалось, что Сталин и Каменев даже выступали совместно против Ленина, как это было осенью 1922 года при обсуждении проблем, связанных с образованием СССР. Нужна была, конечно, большая степень доверительности отношений, чтобы на заседании Политбюро 27 сентября при обсуждении так называемого грузинского дела обменяться такими записками:

Каменев: «Ильич собрался на войну в защиту независимости. Предлагает мне повидаться с грузинами. Отказывается даже от вчерашних поправок. Звонила М. И.».

Сталин: «Нужна, по-моему, твердость против Ильича. Если пара грузинских меньшевиков воздействует на грузинских коммунистов, а последние на Ильича, то, спрашивается, при чем тут независимость?»[580]580
  Коммунист. 1989. № 3. С. 82. Речь идет о большей степени независимости при объединении советских республик в СССР и Закавказскую Федерацию, т. е. ЗСФСР. М. И. – Мария Ильинична Ульянова.


[Закрыть]

Надо сказать, что эта переписка имела весьма любопытное продолжение. Приведем два характерных документа того времени, написанных через полгода.

Л. Б. Каменев – Г. Е. Зиновьеву[581]581
  Написано на бланке председателя Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов.


[Закрыть]

7 марта 1923 г.

Совершенно) секр(етно)

7.111(1)923 г. 4 часа

Дорогой Григорий.

Уезжаю через 2 часа. Аля ориентировки сообщаю тебе след(ующие) факты. Узнав, что Груз(инский) съезд назначен на 12 (марта), Старик[582]582
  Старик – партийный псевдоним В. И. Ленина.


[Закрыть] весьма взволновался, нервничал и 1) послал Троцкому письменную просьбу «взять на себя защиту груз(инского) дела в партии: тогда я буду спокоен». Троцкий решительного ответа не дал. Вызывал вчера ночью меня для совещания, 2) написал и дал мне для передачи «Мдивани, Мах(арадзе) и др.» (копия Троцкому и Каменеву) письмо в 2 строки фактической солидаризации с Мдивани и К° и дезавуирования Серго, Ст(алина) и Дз(ержинского), 3) послал Сталину (копия мне и тебе) персональное письмо, которое ты, наверное, уже имеешь. Сталин ответил весьма сдержанным и кислым извинением, которое вряд ли удовлетворит Старика[583]583
  Письмо В. И. Ленина и ответ И. В. Сталина см.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 192–193.


[Закрыть].

Я приложу все силы для достижения на Кавказе мира на почве решений, которые объединили бы обе группы.

Полагаю, этого можно будет добиться. Боюсь, что это уже не удовлетворит Старика, который, видимо, хочет не только мира на Кавказе, но и определенных организационных выводов наверху.

Я думаю, тебе необходимо быть в Москве это время и держать связь с (о) мной в Тифлисе. Съезд отложен до 15 (апреля)[584]584
  Речь идет о XII съезде РКП(б), состоявшемся 17–25 апреля 1923 г.


[Закрыть], и это дает возможность еще раз обсудить все возникающие из совокупности перечисленных фактов выводы. Жалею, что не могу до отъезда поговорить с тобой.

Жму руку.

Л. Каменев

Автограф

И. В. Сталин – Г. К. Орджоникидзе

7 марта 1923 г.

Строго секретно г. Москва.

Дорогой Серго!

Я узнал от т. Каменева, что Ильич посылает тт. Махарадзе и другим письменно, где он солидаризируется с уклонистами и ругает тебя, т. Дзержинского и меня. Видимо, имеется цель надавить на волю съезда Компартии Грузии в пользу уклонистов. Нечего и говорить, что уклонисты, получив это письмецо, используют его вовсю против Заккрайкома, особенно против тебя и т. Мясникова…[585]585
  Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 151.


[Закрыть]

Понятно, что такие, мягко говоря, некорректные действия Льва Борисовича по отношению к Ленину усиливали позиции Сталина, облегчали ему борьбу за власть.

Заметим, однако, что Каменев был не одинок в своих усилиях. И речь, как ни странно, идет не о его союзнике Г. Зиновьеве, а о противнике «тройки» Троцком. Как пишет Пьер Бруэ, «копию письма Ленина, адресованного Мдивани и его грузинским товарищам, Троцкий получил 6 марта 1923 г. Он сразу же вызвал Каменева и передал ему папку, полученную от Ленина. В “Моей жизни” Троцкий достаточно подробно рассказывает о встрече с Каменевым, узнавшим от Крупской о письме Ленина к Сталину, в котором Ленин грозился прекратить их личные отношения: “Каменев, как политический деятель, обладал достаточным опытом, чтобы сразу понять, что в глазах Ленина вопрос был не только о роли Сталина в партии”.

Каменев, продолжает он, был “сильно взволнован и побледнел”, потому что он “почувствовал, как почва уходит из-под ног”. Будучи уже втянутым вместе с Зиновьевым в блок со Сталиным против Троцкого, он обнаружил внезапно всю гибельность ситуации. Троцкий успокоил его:

“Примите к сведению и скажите другим, что у меня нет ни малейшего намерения начать на съезде борьбу за организационные изменения. Я придерживаюсь мнения о желательности сохранения статус-кво. Я не согласен, что надо покончить со Сталиным, исключить Орджоникидзе и отдалить Дзержинского…”

…Троцкий отказывался от выполнения требуемых Лениным санкций и предлагал придерживаться статус-кво, не пересматривать состав руководящих органов и сохранить Сталина на должности Генерального секретаря, что позволило тройке, вопреки Ленину, навязать свою линию…»[586]586
  Бруэ П. Троцкий // ЭКО. 1989. № 10. С 110.


[Закрыть]

Накануне самого съезда произошел инцидент, показавший ложность той ситуации, в которую Троцкий себя поставил. 16 апреля секретарь Ленина Фотиева пишет ему и Каменеву о том, какое значение придает Ленин письму по национальному вопросу (у Троцкого есть копия этого письма).

Л. А. Фотиева – Л. Б. Каменеву

6 апреля 1923 г.

Тов. Каменеву, копия т. Троцкому.

Лев Борисович.

В дополнение к нашему телефонному разговору сообщаю Вам как Председательствующему в Политбюро следующее:

Как я уже сообщила Вам, 31/XII-22 г. Владимиром Ильичем была продиктована статья по национальному вопросу.

Вопрос этот его чрезвычайно волновал, и он готовился выступить по нему на партсъезде.

Незадолго до своего последнего заболевания он сообщил мне, что статью эту опубликует, но позже. После этого он захворал, не сделав окончательного распоряжения.

Статью эту Владимир Ильич считал руководящей и придавал ей большое значение. По распоряжению Владимира Ильича она была сообщена т. Троцкому, которому Владимир Ильич поручил защищать его точку зрения по данному вопросу на партсъезде ввиду их солидарности в данном вопросе.

Единственный экземпляр статьи, имеющейся у меня, хранится по распоряжению Владимира Ильича в его секретном архиве.

О вышеуказанном довожу до Вашего сведения. Ранее сделать этого не могла, т. к. только сегодня приступила к работе после болезни.

Личный секретарь В. И. Ленина Л. Фотиева[587]587
  Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 155.


[Закрыть].

Фотиева напоминает: Ленин просил Троцкого, чтобы тот отстаивал их общую позицию, что от Ленина не поступало других указаний по поводу этого чрезвычайно важного документа. Она спрашивает, что делать. Каменев информирует Политбюро и высказывается за публикацию письма. Положение Троцкого оказывается сложным: во-первых, он скрыл от Политбюро, что получил сообщение от Ленина. Во-вторых, он бросил Ленина: «не вступил в бой», о чем его просил Владимир Ильич.

Противники Троцкого в Политбюро могли его обвинить в том, что он либо не оправдал доверия Ленина, сохранив в секрете существование письма, в котором Ленин выражает свою позицию по фундаментальному вопросу, либо сохранил копию письма для использования во фракционной борьбе. Сталин набирал очки.

Мы знаем, что именно Каменев особенно настойчиво предлагал кандидатуру Сталина на пост Генерального секретаря ЦК РКП (б). Ленин не возражал, считая, очевидно, что более жесткий Сталин станет хорошим добавлением в коллективном руководстве к занимающему более высокие посты, но слишком мягкому, хотя и более образованному Каменеву. Не прошло и года, как Ленин убедился в ошибочности принятого решения, так как Сталин быстро подчинил себе Каменева психологически и сосредоточил в своих руках необъятную власть, что вовсе не предусматривалось при введении новой должности Генерального секретаря ЦК РКП (б). Каменев принимал активное участие и в такой неблаговидной деятельности, как принятие мер по изоляции больного Ленина от ЦК, от партии и партийной прессы. На Сталина, как мы знаем, был возложен контроль за лечением и соблюдением щадящего режима для Ленина. Но Каменев, как и Зиновьев, всецело поддерживал в этом Сталина. Этого еще не понимала даже Н. К. Крупская. Поэтому она обратилась со своей жалобой, или протестом против грубости Сталина, именно к Каменеву, как наиболее близкому, по ее мнению, к Владимиру Ильичу человеку в руководстве.

Смерть Ленина поставила перед партией сразу множество трудных проблем. Одной из них было назначение нового председателя Совнаркома СССР. В то время именно этот пост и в глазах партии, и в глазах народа считался главным в Советской республике. Таковым он и был при жизни Ленина. Было бы, вероятно, логичным назначить председателем СНК Каменева, который уже больше года фактически работал на этом посту. Конечно, у Каменева не было того авторитета и тех политических качеств, какими обладал Ленин. Поэтому на заседаниях СНК и в текущей работе теперь нередко возникали конфликты, в том числе между Каменевым и Рыковым, который был, несомненно, задет назначением Каменева первым заместителем Ленина. Но Ленин, хотя и ценил деловые качества Рыкова, не считал его достаточно крупным политиком и не упомянул его в своем «Завещании» среди наиболее видных членов ЦК. Однако после смерти Ленина Рыков в разных формах стал выражать свои претензии на руководящую роль в Совнаркоме. Решение по этому поводу должно было вынести Политбюро, а затем и ЦК РКП (б).

Один из весьма осведомленных, хотя и не ведущих участников событий тех далеких лет, М. П. Якубович, вспоминал: «Каменев не был честолюбив и не был властолюбив. И в этом смысле он составлял полную противоположность Сталину. Отсутствие честолюбия переходило у него в некоторую пассивность и излишнюю уступчивость, которые в ряде случаев могли оказаться и оказывались в действительности вредными для интересов партии и государства. Этот его недостаток – недостаток характера – меньше гораздо сказывался и менее был заметен при жизни Ленина… После кончины Ленина Сталин при поддержке Зиновьева убедил ЦК разделить две слитые при Ленине должности – Председателя Совнаркома и Председателя СТО – по сути дела неразделимые, по характеру деятельности этих двух высших государственных учреждений того времени – составляющих единое целое. Убедил разделить, под предлогом неудобства назначения Председателем Совнаркома – в нашей “мужицкой” стране еврея по происхождению. Каменев был по отцу евреем и по царскому паспорту носил фамилию Розенфельд… Вероятно, этот довод не убедил бы большинство членов ЦК, если бы его сразу же не поддержал сам Каменев. А Каменев именно благодаря полному отсутствию у него честолюбия и властолюбия сразу ухватился за него и снял свою кандидатуру на пост Председателя Совнаркома… И тогда приняли пагубное решение об учреждении “двоевластия” – о назначении Председателем Совнаркома Рыкова, а Каменева – Председателем СТО и первым заместителем Председателя Совнаркома (которым он уже и раньше числился). Пагубным оно было потому, что самолюбие толкнуло Рыкова на путь интриг против Каменева – интриг, вносивших сумятицу и дезорганизацию в работу центрального правительственного аппарата, – и сделало Рыкова орудием Сталина в борьбе за полное отстранение Каменева от правительственной деятельности… Здесь проявилось отрицательное значение уступчивости как одного из основных свойств характера Каменева. Он не дал своевременно отпор домогательствам Рыкова, поддержанным Сталиным, “запустил болезнь”, выпустил из рук руль государственного корабля»[588]588
  См.: Якубович М. П. Л. Б. Каменев: Мысли о его личности и исторической роли.


[Закрыть].

Однако надо заметить, что та политика, которую проводил Каменев в качестве председателя СТО, была небесспорна. В частности, видный советский экономист, доктор экономических наук О. Р. Лацис писал: «Важная дискуссия развернулась в 1925 году между ВСНХ, точнее говоря, его “Торгово-промышленной газетой” и “Экономической жизнью”, печатным органом Совета Труда и Обороны, председателем которого был Каменев. Оптовая торговля была тогда в руках ВСНХ, а розничная – Наркомторга. Спор шел о том, кто и как должен планировать завоз товаров в отдельные регионы. Каменев и “Экономическая жизнь” настаивали на том, что Наркомторг будет отпускать жесткие планы на завоз всех товаров по кварталам в каждую губернию, каждую республику. Промышленность же не должна вмешиваться в то, где, когда и как будет реализована ее продукция. Ее дело – производить. Так производитель отсекался от рынка, от потребителя. Такая плановость была не больше чем примитивный бюрократизм»[589]589
  Сельская новь. 1989. № 10. С. 24.


[Закрыть].

Главным для Каменева в 1924 году были, однако, не разногласия с Рыковым, а все возрастающая вражда с Троцким, который был в то время все еще наиболее известным и популярным деятелем в партийном руководстве. На этой основе и возник политический союз между Каменевым, лишенным честолюбия, но не самолюбия, и Зиновьевым, который отличался немалым честолюбием и явно претендовал на роль преемника Ленина, как якобы наиболее близкий Ленину большевик. Близость Зиновьева к Ленину ведет начало еще со времен эмиграции, где в течение почти десяти лет до революции Зиновьев действительно был одним из самых близких Ленину членов зарубежного центра большевиков. К блоку Каменев-Зиновьев был привлечен и Сталин. Образовалась так называемая тройка, которая фактически контролировала партийный аппарат и политику РКП (б). Ее лидером в 1924 году стал Зиновьев.

Надо сказать, что в этот период Каменев не особенно церемонился с противниками и внес свою лепту в усиление нетерпимости партии к инакомыслию в ее рядах. Выступая, например, на совещании активных работников Московской организации по вопросу об очередных задачах партстроительства 11 декабря 1923 года, Каменев говорил: «Товарищи, я вас спрашиваю, что нам нужно, нужна ли нам крепко спаянная боевая организация, со всей внутренней демократией, которая есть в партии, или мы идем к тому, чтобы превратить партию в коалицию групп, группочек, оттенков и т. д. Но, товарищи, этой роскоши мы себе позволить не можем. И мы думаем, что партия прогнала бы поганой метлой тот Центральный Комитет, который привел бы партию к такому состоянию к следующему съезду. Такое перерождение партии означало бы полное поражение ее на фронте действительно государственной власти. Это, товарищи, опасность, которая угрожает нам на повороте, и надо стремиться к тому, чтобы этот поворот был единодушным, и мы при этом наименьше потеряли бы». Впоследствии, надо полагать, он не раз вспоминал свои слова.

Ни для Каменева, ни для Сталина, как это выяснилось недавно, не было секретом основное содержание ленинского «Завещания». Еще в 1923 году именно Каменев активно противодействовал публикации даже тех писем и статей Ленина, которые Владимир Ильич не считал секретными и которые хотел видеть опубликованными в партийной прессе. Все же большая часть статей была напечатана, хотя нередко с многочисленными купюрами. Не было, однако, опубликовано важное письмо Ленина об опасности раскола в партии. На заседании Политбюро Каменев, который вел заседание, твердо сказал: «Печатать нельзя: это несказанная речь на Политбюро. Не больше»[590]590
  Коммунистическая оппозиция в СССР: 1923–1927. Из архива Льва Троцкого. Вермонт, 1988. Т. 1. С. 56.


[Закрыть].

Каменев решительно воспротивился даже обнародованию на XII съезде РКП (б) широко известного письма Ленина «К вопросу о национальностях или “автономизации”», в котором содержалась резкая критика Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского за их великодержавный шовинизм. Было решено, однако, зачитать это письмо «в закрытом порядке» по делегациям, но не цитировать его на пленарных заседаниях. Когда грузинский коммунист Б. Мдивани попытался процитировать отрывки из письма Ленина, председательствовавший на съезде Каменев решительно оборвал оратора, сославшись на решение ЦК. Тот же самый маневр Каменев и Зиновьев предприняли и в 1924 году, когда при подготовке XII съезда партии Н. К. Крупская официально передала специальной комиссии ЦК РКП (б) основную и ранее секретную (как велел Ленин, «до моей смерти») часть ленинского «Письма к съезду». В этой части письма, как известно, Ленин не только давал политические и личные характеристики ведущим членам партийного руководства, но и предлагал «переместить» Сталина с поста Генерального секретаря ЦК. Осуществление посмертной воли Ленина было бы сильнейшим ударом по позициям сложившейся «тройки». Сталин демонстративно отстранился от решения этого вопроса, и именно Зиновьев и Каменев провели решение: зачитать ленинский документ раздельно – по делегациям съезда.

Наиболее часто читал делегациям съезда письмо Ленина именно Каменев. При этом он тут же комментировал этот документ, отвечая, что со времени его написания положение в партии существенно изменилось, что главной опасностью для партии является не грубость и нелояльность Сталина, а поведение и политика Троцкого и троцкистов и что Сталин обещал учесть все критические замечания Ленина. В результате Сталин не только остался на посту генсека, но сумел быстро укрепить свои позиции в руководстве. Еще в конце 1923 года Сталин далеко не во всем поддерживал Зиновьева и Каменева, которые, например, настаивали на исключении Троцкого из рядов РКП (б), предполагая при этом даже возможность ареста Троцкого. Вопреки желанию Зиновьева и Каменева, потерпевший политическое поражение Троцкий, однако, остался в составе Политбюро. Изолированный и одинокий, он демонстративно молчал на заседаниях, а порой даже читал французские романы. Однако в конце 1924 года Троцкий неожиданно вновь выступил против Каменева и Зиновьева, опубликовав свою работу «Уроки Октября». Формально это было расширенное предисловие к очередному тому Собрания сочинений Троцкого, содержавшему его статьи и речи за 1917 год. Но, изданная отдельной брошюрой, эта новая работа привлекла внимание всей партии, большинство членов которой почти совсем ничего не знало о поведении Каменева и Зиновьева в октябре 1917 года. Бурная дискуссия вокруг этой книги завершилась формальным осуждением Троцкого, но репутации Каменева и Зиновьева был нанесен непоправимый ущерб. Сталин мог быть доволен. Пока Троцкий с одной стороны, а Зиновьев и Каменев – с другой бурно полемизировали друг с другом, Сталин сумел обеспечить себе поддержку таких членов Политбюро, как Рыков, Томский, Бухарин, и ему удалось избавиться от тяготившей его опеки Каменева и Зиновьева.

Я не буду описывать здесь всех драматических перипетий борьбы с «ленинградской» оппозицией, во главе которой оказались Зиновьев и Каменев, а затем и с так называемой объединенной, или левой, оппозицией во главе которой оказались недавние враги Троцкий, Зиновьев и Каменев. По этой теме имеется сегодня обширная литература, и сам я достаточно подробно разобрал события и повороты этой борьбы во втором разделе своих очерков «О Сталине и сталинизме»[591]591
  Знамя. 1989. № 1. С. 176–193.


[Закрыть]. Следует лишь отметить, что, хотя фактическими лидерами левых оппозиций были сначала Зиновьев, а потом Троцкий, однако наиболее часто и смело выступал против Сталина именно Каменев. Он же в наибольшей мере формулировал и теоретическую платформу левой оппозиции. В этой платформе имелось, конечно, немало верных положений, однако в целом она справедливо оценивалась как ошибочная. Поэтому партия не без оснований поддержала иную платформу, которую в основном разрабатывал Бухарин на базе последних работ и писем В. И. Ленина.

На XV съезде ВКП(б) Л. Б. Каменев в последний раз был избран членом ЦК. Он вошел даже в Политбюро, но уже в качестве кандидата. Каменев потерял также ведущие посты в СТО и в Совнаркоме СССР и был назначен народным комиссаром внешней и внутренней торговли. Работавший в это же время в Наркомате торговли М. П. Якубович вспоминал: «Вступая на пост наркома внешней и внутренней торговли, Каменев в речи, обращенной к Коллегии Наркомата, сказал, что постарается проводить политику партии так, как она определена на XIV съезде партии, и требует того же от своих новых сотрудников и товарищей по работе. Потом обвел глазами сидящих за столом и добродушным тоном произнес: “Ну что ж? Буду учиться торговать…” Каменев говорил о своем “известном всей партии миролюбии” и предостерегал от недооценки общественного мнения партии. В работе по руководству Наркоматом он постоянно стремился к практическому контакту с Ф. Дзержинским как Председателем ВСНХ, взгляды которого на задачи ближайшего времени в этот период были гораздо ближе со взглядами Бухарина, нежели Каменева… Одновременно с назначением Каменева в Коллегию Наркомата был введен Ш. М. Дволайцкий – в то время один из крупнейших экономистов партии, человек большого ума, высокой культуры и яркого таланта. Дволайцкий был одним из ближайших друзей Бухарина и в основном разделял его идеи.

В составе Коллегии Наркомата он один мог стать идейным и интеллектуальным противовесом Каменеву. Такова, видимо, и была цель его введения в Коллегию. Конечно, лучше всех понимал это сам Лев Борисович. Но он принял Дволайцкого в высшей степени товарищески и радушно, без тени подозрительности, с полной готовностью работать совместно с ним…»[592]592
  Якубович М. П. Л. Б. Каменев: Мысли о его личности и исторической роли.


[Закрыть]

Находясь на посту наркома торговли, Каменев продолжал придерживаться убеждения, что политика, проводимая правыми, гибельна для дела революции, что она ведет к реставрации капитализма. И в этом убеждении он был не одинок. Призыв «обогащайтесь!», брошенный главным идеологом нэпа крестьянству, дорого обошелся одному из дуумвираторов. Каменев же был убежден, что за индустриализацию кто-то должен платить, и этим «кем-то», с его точки зрения, было крестьянство.

За несколько часов до своей смерти, выступая на последнем для него пленуме ЦК, председатель ВСНХ и политический противник Каменева Феликс Дзержинский говорил: «Что касается оптовой торговли, то ВСНХ при помощи своих синдикатов из оптовой торговли частника так выжил, что он там играет незначительную роль. А где частник силен? В хлебозаготовках, в заготовках кожи, то есть в той области, которая находится в ведении Каменева (это нарком торговли). А он приходит сюда и плачет, что все у него скверно: мужик богатеет, благосостояние у него увеличивается. И Пятаков говорит, что деревня богатеет. Вот несчастье! Наши государственные деятели, представители промышленности и торговли проливают слезы о благосостоянии мужика. И какое благосостояние: 400 миллионов мужики накопили – по 4 рубля на брата»[593]593
  Сельская новь. 1989. № 10. С. 25.


[Закрыть]. И далее Дзержинский формулирует то главное расхождение, которое развело его и Каменева, левых. «Надо страну индустриализировать, а этого не будет, если не будем получать все в большей и большей степени продуктов сельского хозяйства. Почему? Потому что нам нужно из деревни сырье, нам нужен хлеб, нам нужна кожа, нам нужна картошка, шерсть, нам нужно деревенское сырье. Нельзя индустриализироваться, если говорить со страхом о благосостоянии деревни»[594]594
  Сельская новь. 1989. № 10. С. 25


[Закрыть].

Каменев недолго проработал в Наркомате торговли. Левая оппозиция еще раз попыталась в конце 1927 года бросить вызов Сталину и снова потерпела поражение. Каменева исключили из партии, но после покаянного заявления восстановили и направили послом СССР в Италию. В один из приездов в СССР Каменева навестил недавний участник левой оппозиции И. Я. Врачев, единственный из еще оставшихся в живых участников Первого съезда Советов СССР и первого состава ЦИК СССР. Каменев тогда еще жил в Кремле. Он начал свой рассказ с заявления: «Недавно фашистская партия в Италии разработала новый устав и первым пунктом записала, что во главе партии стоит дуче. Какая ясность! И нам это надо записать о Сталине»[595]595
  Записано А. А. Василивецким со слов И. Я. Врачева 5 февраля 1989 года.


[Закрыть].

Но и послом СССР в Италии Каменев пробыл недолго.

В июле 1928 года произошел один из трех драматических эпизодов, которыми так богата наша история 20-х годов.

11 июля 1928 года, находясь в квартире Каменева на четвертом этаже дома по Манежной улице, недавний ожесточенный противник Льва Борисовича, один из дуумвиров Николай Бухарин произнес роковые слова: «Политика Сталина ведет к гражданской войне. Ему придется заливать кровью восстания… Он нас зарежет… Не нужно, чтобы кто-либо знал о нашей встрече, – говорил Каменеву Бухарин взволнованно, чуть понизив голос. – ГПУ преследует меня и следит также за тобой. Я хочу, чтобы ты получал информацию, но не через секретарей и посредников. О содержании нашей беседы знают только Рыков и Томский. Ты тоже ни с кем не говори об этом, но скажи им, чтобы они не бросались на нас». Наконец и Бухарин, как и Каменев, пришел к выводу, что «Сталин не может выполнять роли объединителя большевистского штаба». Но, как и Каменев, он понял это слишком поздно.

И все-таки: почему именно к Каменеву пошел Бухарин? Вот как на этот вопрос отвечает научный сотрудник ИМЛ Г. Соколов.

В Каменеве Бухарин видел «человека, принадлежащего к ленинской большевистской гвардии». Он хорошо знал о дооктябрьской политической деятельности Каменева: нелегальной работе в Закавказье, участии в революции 1905–1907 гг., совместной работе с Лениным, сибирской ссылке. Не могли изгладиться из памяти и председательство Каменева на историческом Втором съезде Советов, многолетняя деятельность в ЦК и Политбюро, его работа на постах председателя Моссовета, заместителя Ленина по Совнаркому и Совету Труда и Обороны и затем председателя СТО.

За последние четыре года он, Бухарин, не раз едко критиковал Каменева с трибун различных партийных форумов, в основном за политическую связь с Троцким. Но четыре года конфликта – это лишь малая часть тех многих лет, которые они бок о бок служили делу революции.

Каменев был человеком недюжинного ума и имел ровный характер. В политике, как правило, придерживался умеренности, часто играл роль миротворца во внутрипартийных спорах. Холодный в расчетах, не любитель заниматься болтовней, он не был заносчивым и амбициозным.

Незадолго до смерти Ленин именно на Каменева оставил весь свой архив, а ЦК партии еще при жизни Ильича дал ему ответственное и почетное поручение – быть редактором всего литературного наследства Ильича. Да и Надежда Константиновна Крупская накануне XIII партсъезда именно в его, Каменева, руки передала неопубликованные ленинские записи, в том числе и те, что содержали характеристики отдельных членов ЦК.

Другой вопрос, что ими тогда не распорядились как подобало, в чем была немалая доля вины и самого Каменева.

Возможная передача Каменевым содержания беседы Зиновьеву, по всей видимости, не пугала Бухарина – ведь тот тоже принадлежал к старой партийной гвардии, с 1903 года был знаком с Лениным, преследовался при царизме. В 1919, по предложению Владимира Ильича, стал председателем Исполкома Коминтерна и оставался им семь с лишним лет.

Итак, Бухарин остановил свой выбор на Каменеве. Кто мог лучше других понять его в этот напряженный момент, как не человек, смело и открыто заявивший еще на XIV съезде: «Наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединять вокруг себя старый большевистский штаб», «Мы против того, чтобы создавать теорию “вождя”, мы против того, чтобы делать вождя».

Опыт трех-четырех последних лет убедил Бухарина: даже участие Каменева в возвышении Сталина, даже активное содействие его выдвижению на пост генсека в 1922 году уже не сможет сцементировать глубокую трещину в отношениях между ними. Каким же было отношение Каменева к июльской инициативе Бухарина? Можно предположить, что он не забыл полные сарказма выступления Бухарина против него на XIV и XV партсъездах, не забыл, как на XV партконференции Бухарин, продолжая вести свою линию, насмехался над его союзом с Троцким под одобрительный гул аудитории. Тот так преуспел в критике Каменева и Зиновьева, что даже «удостоился» похвалы Сталина: «Здорово, Бухарин, здорово! – выкрикнул из президиума генсек. – Не говорит, а режет»[596]596
  Соколов Г. Эпизод на переломе. Неделя. 1989. № 42.


[Закрыть].

Однако летом 1928 года «резал» уже сам Сталин. В дальнейшем события развивались следующим образом: Каменев записал содержание разговора с Бухариным и для ознакомления передал запись Зиновьеву. После этого содержание беседы становится секретом Полишинеля. С ней знакомятся представители троцкистского подполья, не сложившие в отличие от своих недавних союзников оружия и продолжавшие безнадежную борьбу против Сталина и правых. Эту информацию передают Троцкому. Тот оказался перед непростым выбором. С одной стороны, он ненавидел Сталина, с другой – Сталин, выступая против политики правых и против Бухарина, в какой-то степени вставал на платформу левых, платформу Троцкого. Именно Льву Троцкому принадлежит высказывание о том, что он готов идти со Сталиным против Бухарина, но с Бухариным против Сталина – никогда. Троцкий не мог не понимать, что публикация записей Каменева поставит участников беседы в крайне затруднительное положение. Однако судьба Каменева волновала его меньше всего. Во-первых, он не забыл, с каким ожесточением травили его в недавнем прошлом и Каменев, и Зиновьев. Во-вторых, капитуляция Каменева перед Сталиным не могла не вызвать у оставшегося непреклонным Троцкого вполне определенных эмоций.