Текст книги "Они окружали Сталина"

Еще в 30-е годы Герман Свердлов часто выступал в разных аудиториях в качестве лектора, главным образом на темы о международном положении. Эти лекции пользовались немалым успехом. Не будучи военнообязанным, Герман не служил в армии, но часто выезжал на фронт в качестве лектора Политуправления Красной Армии. Однажды он попал под бомбежку и получил тяжелое ранение.

В 1944 году в Москве был организован Институт мировой политики и мировой экономики. Герман Михайлович был приглашен туда младшим научным сотрудником, потом стал старшим научным сотрудником, заведующим сектором, защитил диссертацию «Английский империализм и политика перевооружения ФРГ». По тем временам это была серьезная работа, основанная главным образом на зарубежных источниках. И все же в Москве, а позднее и в Союзе Германа Михайловича знали прежде всего как, вероятно, лучшего в послевоенные годы лектора-международника. Он был активным членом общества «Знание», и еще в 1965 году в конференц-зале Политехнического музея прошло торжественное заседание, посвященное 60-летию Г. М. Свердлова. В пригласительном билете с фотографией юбиляра можно было прочесть: «Уважаемый товарищ! Правление Московской организации общества “Знание” и партийный комитет Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР приглашают Вас принять участие в заседании, посвященном 60-летию со дня рождения и 35-летию общественной и лекторской деятельности кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Свердлова Германа Михайловича.

Порядок заседания: выступления представителей организаций и товарищей по работе».

Именно на этом заседании Юрий Гагарин не только горячо поздравил юбиляра от имени космонавтов, но и вручил ему в подарок скрипку. Игре на этом инструменте Герман научился еще в Нижнем Новгороде.

Сам я слушал лекцию Германа Свердлова только однажды – в Московском доме политпросвещения. Могу подтвердить, что он был очень опытным оратором и умел мастерски выстроить материал, аудитория слушала его часа два с большим вниманием, хотя в лекции было не так уж много неизвестного, а тем более сенсационного материала.

В 70-е годы Герман Михайлович выступал уже редко, сказывались возраст и болезни. К своему 70-летнему юбилею он был награжден орденом Октябрьской революции. В 1980 году 75-летний Герман Михайлович получил много приветственных телеграмм. Его знали во многих странах, так как он часто выезжал с лекциями и за границу. По подсчету родственников, Герман Михайлович побывал за всю свою жизнь в 39 странах. Он умер 6 июля 1984 года.

Самый младший из братьев Свердловых, Александр Михайлович, родился в 1910 году в Нижнем Новгороде, но в 1921 году переехал с матерью в Симбирск, где и окончил среднюю школу. В 1929 году Александр пытался сдать экзамены в Ленинградский педагогический институт, но неудачно. Здесь его разыскал Вениамин Свердлов и помог устроиться на работу в Москве в Особое техническое бюро. Перед войной Александр начал учиться в Московском энергетическом институте, но окончил его уже после войны. И в годы войны, и после нее работал техником, потом инженером – главным образом по испытанию новой аппаратуры. В различного рода закрытых институтах прошла и вся его деятельность в 50–70-е годы.

В партию он вступил еще в 1931 году, на пенсию вышел в 1977 году. В качестве персонального пенсионера союзного значения живет и сейчас в Москве. Он почти ничего не помнит о Якове Михайловиче Свердлове и вообще практически не поддерживал отношений с детьми Михаила Израилевича от первого брака. Был, однако, очень дружен с Саррой Михайловной и ее семьей. Видимо, его напугали аресты Вениамина, а также Иды – жены Генриха Ягоды. Во всяком случае, в партийном деле А. М. Свердлова был в 30-е годы записан выговор «за несвоевременное сообщение об аресте своих родственников». В беседе с моим знакомым Александр Михайлович был не особенно откровенен. Он сказал, что лишь понаслышке знает о судьбе своего старшего брата Зиновия, которого за границей когда-то сумел разыскать Вениамин. Но Зиновий отказался общаться с Вениамином, заявив ему, что не желает знаться ни с кем из Свердловых. По мнению Александра, причиной этого была какая-то давняя ссора, из-за которой Зиновий еще в Нижнем Новгороде ушел из семьи отца. Но о судьбе Зиновия нужно говорить уже более подробно.

Судьба старшего брата Якова Михайловича Зиновия Михайловича Свердлова сложилась, пожалуй, наиболее необычно. Она остается необычной, даже если мы и не будем иметь в виду, что речь идет о брате ближайшего соратника Ленина.

Зиновий Свердлов родился в 1884 году и был всего на год старше Якова. Как и все Свердловы, он рано включился в революционную деятельность и, естественно, попал под наблюдение полиции. В архивах жандармского управления Нижегородской губернии историки обнаружили следующий документ:

«Постановление от 16 апреля 1901 года…

…принимая во внимание, что, по имеющимся во вверенном мне управлении агентурным сведениям… в Нижнем Новгороде производится тайное печатание посредством гектографа “Журнала” тенденциозного содержания при непосредственном участии Сарры Израилевич, брата ее гимназиста Леопольда Израилевич и мещанина Зиновия Моисеева Свердлова и гимназистки Лидии Ивановой Соколовой, которые состоят в знакомстве с некоторыми из участников кружка.

Постановил: произвести на основании 29 ст. ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного 14 августа 1881 г. положения о государственной охране исследование политической неблагонадежности названных лиц, привлечь их в качестве обвиняемых по изложенным обстоятельствам и произвести у них обыски»[611]611
  Из архива жандармского управления. Цит. по книге: Летопись жизни и творчества А. М. Горького, в 4-х выпусках. М., Изд. АН СССР, 1958–1960. Вып. 1, 1958. С. 313–315. Данные о революционной деятельности Зиновия имеются и в Горьковском областном архиве, например – 1902, ф. 1, on. 1. ед. хр. 179, лист 5 и др.


[Закрыть].

Надо полагать, что «исследование» нижегородской жандармерии не доказало благонадежности Зиновия Свердлова, и его имя весьма часто появлялось в полицейских донесениях и документах охранки. В 1901–1902 гг. Зиновий несколько раз ненадолго попадал в местную тюрьму. Однажды он даже оказался в одной камере с задержанным на несколько дней Максимом Горьким. Впрочем, это была уже не первая их встреча. Алексей Максимович и раньше знал большую семью Михаила Свердлова и бывал в доме скромного гравера. При этом Алексей Максимович проявлял наибольшую симпатию именно к Зиновию. Неудивительно, что и молодой, революционно настроенный юноша не только привязался к талантливому и становившемуся все более известным писателю, но и попал под его влияние. Зиновий участвовал в распространении прокламаций, написанных Горьким, а когда писателя за их составление и размножение, а также помощь в создании подпольной типографии сослали в Арзамас, Зиновий Свердлов добровольно последовал за ним.

В то время в окружении Горького мы могли бы встретить людей, ставших впоследствии известными, – писателя Степана Петрова (Скитальца), артиста и режиссера В. Немировича-Данченко. Последний нашел у Зиновия драматические и музыкальные способности и предложил ему начать специальное музыкальное и артистическое образование. Зиновий принял это предложение. Было решено, что он попытается поступить в Императорское филармоническое училище, или, вернее, на драматические курсы этого училища, находившиеся в Москве. Но как иудей Свердлов не мог не только поступить на такие курсы, но и получить разрешение на жительство в Москве. В те времена вопрос о национальности стоял совсем не так, как сейчас, и главным был вопрос о вероисповедании. И Свердлов, и Горький были, в сущности, атеистами, и смена вероисповедания казалась для них пустой формальностью. Зиновий Свердлов крестился, и Горький, выступавший в качестве его крестного, дал молодому человеку свою фамилию. Так с 1902 года Зиновий Свердлов превратился в Зиновия Алексеевича Пешкова. В дальнейшем это обстоятельство дало многим людям из окружения Горького основание считать Зиновия не столько крестным, сколько его приемным сыном.

Зиновий Пешков, однако, недолго смог учиться в Москве на драматических курсах. В 1904 году вспыхнула русско-японская война, и молодой, здоровый, а к тому же православный Пешков должен был начать службу в русской армии. Для недавнего революционера это было невозможно – идти воевать за русский царизм. Он предпочел эмигрировать, и в том же 1904 году с немалой тогда волной как русских, так и еврейских эмигрантов он покинул Россию и вскоре оказался в Канаде. Двадцатилетний Зиновий зарабатывал на жизнь тяжелой физической работой и в Канаде, и в США. Отовсюду он посылал письма в Россию, но не своему отцу или братьям, а Максиму Горькому и его сыну. Имеются косвенные свидетельства, что отец Зиновия был крайне недоволен неожиданным крещением старшего сына, сменой не только фамилии, но и отчества и что между сыном и Михаилом Израилевичем произошел разрыв.

Между тем Максим Горький становился все более известным писателем и драматургом. Как раз в 1904 и 1905 годах его мировая слава достигла апогея, его повести, пьесы и рассказы переводились на все европейские языки. Горький не только продолжал поддерживать революционные движения в России, но из всех партий выделял именно РСДРП, хотя и не слишком разбирался в различиях между большевиками и меньшевиками. Тем не менее именно он помог в 1905 году создать первую легальную большевистскую газету «Вперед». В конце 1905 года Горький встретился с В. И. Лениным, и эта связь не прерывалась уже до самой смерти Владимира Ильича, хотя их отношения далеко не всегда были безоблачными.

В 1906 году М. Горький выехал за границу для агитации в пользу русской революции и сбора средств для РСДРП. Особенно теплый прием его встретил в Соединенных Штатах. Узнав о прибытии своего крестного отца в Америку, Зиновий бросил все дела и присоединился к нему в качестве секретаря. В последующие годы пути Горького и Зиновия то сходились, то расходились, но они неизменно поддерживали переписку друг с другом, хотя ненадолго Зиновий оказался даже в Новой Зеландии. Когда Горький еще перед революцией обосновался на острове Капри в Италии, Зиновий Пешков снова присоединился к Алексею Максимовичу и снова стал выполнять обязанности его секретаря. Писателя в то время осаждали посетители со всего мира, и Зиновий Пешков взял на себя часть работы по приему и проведению предварительных бесед с посетителями.

К этому времени относится и первое упоминание имени Зиновия Пешкова В. И. Лениным. Он писал жене Горького М. Ф. Андреевой в апреле 1908 года:

«…Вас попрошу распорядиться отгектографированием этого письма (надеюсь, Зиновий Ал. не откажет помочь тут) и рассылкой во все русские газеты и журналы сколько-нибудь приличного направления… Того же Зиновия Ал. попрошу отправить малой скоростью книги, не взятые Виктором, ежели их не возьмет Нат. Богд.»[612]612
  Ленин В. И. ПСС. Т. 47. С. 157–158.


[Закрыть]

Из этого письма видно, что Ленин не только знал об отношениях Горького и Зиновия Пешкова, но, вероятнее всего, виделся с ним при своих встречах с Алексеем Максимовичем.

Первая мировая война застала Зиновия Пешкова в Италии. В отличие от русско-японской, эту войну он встретил как русский патриот, но, не имея возможности вернуться в Россию, вступил добровольцем во французскую армию, тем более что свободно владел французским языком. Зиновий оказался смелым солдатом и младшим офицером, но в тяжелых боях начала 1915 года он был серьезно ранен, попал в госпиталь, где ему ампутировали правую руку. Однако военная карьера Зиновия на этом не закончилась. Награжденный французскими орденами, он отправился в США, чтобы принять участие в агитации среди общественности за скорейшее вступление Америки в войну на стороне Антанты. Зиновия принимали хорошо – боевой офицер, только что с фронта, тяжело раненный, с орденами на груди[613]613
  Пархомовский М. Зиновий Пешков // Новое время. 1989. № 27. С. 38.


[Закрыть]. В конце концов Соединенные Штаты вступили в войну, но в это же время возникла опасность выхода из войны России. Есть сведения, что Зиновий во времена Керенского недолго в качестве военного атташе французского правительства находился при русской армии или, вероятнее, при том большом экспедиционном корпусе, который Россия направила ранее на франко-немецкий фронт.

Октябрьскую революцию Зиновий встретил крайне враждебно. Несомненно, он знал, какую роль в этой революции и в органах Советской власти играл его родной брат Яков. Но Зиновий был теперь уже по иную сторону баррикад. В годы Гражданской войны он не один раз приезжал в Россию, но уже как эмиссар французского правительства, разведки и армии. Так, например, в 1919 году Зиновий прибыл в Тифлис, чтобы помочь укреплению независимой меньшевистской Грузии. Он никак не отозвался на смерть своего брата Якова Михайловича, а на обращенные к нему вопросы неизменно отвечал, что все его связи с семьей и новой Россией прерваны. 35-летний французский офицер хотя и не принимал непосредственного участия в войне с Красной Армией, но находился рядом с генералом Жаненом, командовавшим французскими войсками на юге России. К сожалению, в известных публикациях М. Пархомовского ничего не говорится о борьбе Зиновия Пешкова против молодой Советской России. Возможно, этот пробел будет восполнен в книге о Зиновии Пешкове, которая готовится издательством «Московский рабочий» и появится на наших прилавках в 1990 году.

Между тем на этот счет можно было найти немало свидетельств. Так, например, в 1920 году Зиновий Пешков прибыл в Крым вместе с отрядом французского флота. Он находился в Севастополе до последних часов эвакуации. Один из деятелей кадетской партии, В. Оболенский, который в 1920 году принимал участие в гражданском управлении Крыма, сумел получить пропуск на корабль «Рион», но в порту вместе с семьей и друзьями с ужасом узнал, что он уже отплыл рано утром.

Оболенский вспоминал:

«Совершенно ошеломленный этим известием, я вышел из гостиницы, уже обдумывая план путешествия на южный берег через горы, как вдруг увидел идущего мне навстречу французского офицера. Я несколько раз бывал во французской военной миссии, и у меня создались добрые отношения с несколькими французскими офицерами, но этого безрукого красивого брюнета я там не встречал. Тем не менее, назвав себя, я обратился к нему с вопросом, нельзя ли мне с моими спутниками поместиться на одном из французских военных судов.

К моему удивлению, француз ответил мне на чистейшем русском языке, ибо это был капитан Пешков, сын большевика Свердлова и приемный сын Горького, совершенно не разделявший политических взглядов двух своих отцов. Он обещал немедленно доложить мою просьбу адмиралу броненосца “Вальдек Руссо”… Через час мы уже причалили к борту “Вальдека Руссо”, а еще через час он медленно и плавно стал выходить из севастопольской бухты»[614]614
  Оболенский В. А. Моя жизнь. Мои современники. Париж, Имка-пресс, 1988. С. 748–749. Оболенский, конечно, ошибся. Капитан Пешков был не сыном, а старшим братом большевика Свердлова.


[Закрыть].

Окончание Гражданской войны в России стало и временным окончанием военной службы Зиновия Пешкова, хотя его связи с французской разведкой, вероятнее всего, сохранились. Когда М. Горький в 1921 году вновь приехал в Италию, Зиновий снова оказался в его ближайшем окружении.

Как раз в 1921 году его имя еще раз появляется в переписке Горького и Ленина. В декабре 1921 года Горький написал В. И. Ленину:

«На днях вызвал сюда из Парижа Зиновия Пешкова, так называемого приемного сына моего и родного брата Свердловых, – он выбран секретарем Международной комиссии помощи и довольно влиятелен в этом деле. Сведения, которые он дал мне о ходе сбора денег, очень интересны… Я убеждал Зиновия послать деньги возможно скорее, хотя бы Красину…»[615]615
  Ленин и Горький. 3-е изд. М., Наука, 1969. С. 219–221.


[Закрыть]

Речь идет о помощи голодающим в России. Одновременно Зиновий разрабатывал планы содействия Советской России в налаживании помощи беднейшим школам – тетрадями и школьными пособиями. Он говорит Горькому, что теперь нужно работать для России, «самой живой страны». Но вряд ли в этом Зиновий был искренен. Его уже не столько заботила Россия, сколько увлекали разного рода военные авантюры и дипломатические поручения. Мундир французского офицера и несомненные контакты с французской разведкой, многие почетные французские ордена, широкие международные связи отнюдь не в просоветских кругах – все это теперь отталкивало его и от Москвы, и от Горького.

Пешков принял формально и французское гражданство. Хотя его настойчиво приглашали в военное министерство, он выбрал службу в действующей армии, а таковой тогда был в первую очередь Иностранный легион – особый корпус наемников, призванный с помощью оружия защищать интересы Франции в ее обширной колониальной империи. Сначала в качестве майора, а позднее и полковника французской армии Зиновий Пешков возглавил все более крупные подразделения Иностранного легиона. Солдаты любили своего командира, но все вместе они делали весьма грязное дело. Ибо как раз в середине 20-х годов в Марокко восстали против испанских и французских колонизаторов рифские племена. Рифский вождь Абд аль-Керим после ряда побед образовал недолговечную Рифскую республику, провозгласив себя ее президентом (эмиром). Однако французский Иностранный легион в конечном счете одержал победу в этой войне. Эмир Абд аль-Керим сдался и был сослан на остров Реюньон. Отличившийся в этой войне Зиновий Пешков снова был отмечен высшими орденами и позднее получил чин генерала французской армии.

При этом он продолжал становившуюся все более редкой переписку с М. Горьким и даже проводил в его доме на Капри свои отпуска. Но отношения между ними уже были лишены прежней сердечности. В одном из писем 1927 года Горький нашел нужным пояснить: «…Зиновий Свердлов не “усыновлен” мною, а крещен, что требовалось для его поступления в филармоническое училище»[616]616
  Горький М. Собрание сочинений в 30 тт. М., 1956. Т. 30. С. 22.


[Закрыть].

В 1927–1928 гг. Горький принял решение о возвращении в СССР. Но в Италии у него образовался громадный архив, скопилось множество писем, которые он не считал возможным везти с собой в Москву, опасаясь навредить своим корреспондентам. Для Горького не было секретом, что его архив мог бы стать весьма полезным и для ГПУ, а эта организация все еще не пользовалась у Горького полным доверием. Начались поиски места хранения зарубежного архива Горького. По свидетельству Н. Берберовой, одним из кандидатов в хранители этого уникального архива был и Зиновий Пешков. Но два важных обстоятельства были против него: то, что он был теперь, в сущности, французом, и то, что не имел постоянного адреса. Конечно, у него уже была хорошая квартира в Париже, но по долгу службы он ездил не только в Африку, но и по всему свету. Склонные к шуткам французы поговаривали, что у Зиновия Пешкова в каждой из европейских столиц была обожающая его подруга, герцогиня или принцесса, которая мечтала выйти за него замуж. И Горький, и его сын Максим посмеивались, над этими слухами, но все же друзья писателя были категорически против того, чтобы столь серьезные бумаги хранились у такого человека, который сегодня не знает, где он будет завтра[617]617
  Берберова Н. Железная женщина. Нью-Йорк, 1981. С. 261.


[Закрыть].

После возвращения в СССР Горький постепенно прекратил всякую связь с Зиновием Пешковым. Во всяком случае, посетившему СССР в середине 30-х годов Ромену Роллану секретарь писателя Крючков, коснувшись подробностей отношений между Горьким и Зиновием, сказал, что тот прекратил все сношения со своим крестником[618]618
  Вопросы литературы. 1989. № 5. С. 160.


[Закрыть].

В 1927–1937 гг. Зиновий Пешков выполнял множество поручений правительства и военного министерства Франции в самых разных странах мира – на Ближнем и Дальнем Востоке, в Азии и Африке. С Максимом Горьким он действительно не поддерживал никаких отношений, и неизвестно, откликнулся ли он каким-либо образом на смерть человека, который дал ему свою фамилию и отчество. В 1937 году Зиновий вновь оказался в Иностранном легионе в Северной Африке, но уже в качестве командующего.

Поражение Франции в 1940 году и капитуляция правительства неожиданно сделали французские военные части в Северной Африке и поведение генералов и офицеров, находящихся вне метрополии, важным фактором в начинающемся движении Сопротивления. Зиновий Пешков без раздумий встал на сторону де Голля и «Свободной Франции», а затем – «Сражающейся Франции». Теперь он был одним из ближайших соратников и друзей де Голля, который вскоре назначил Зиновия Пешкова французским представителем при американском командующем на Дальнем Востоке генерале Макартуре. Как известно, война на Дальнем Востоке охватила огромные районы, и все колонии в этом регионе, с которыми Франция отнюдь не собиралась расставаться, были оккупированы Японией. Одно это определяло важность миссии Зиновия Пешкова, который представлял здесь не только де Голля, но и колониальные интересы Франции.

Зиновий провел на Дальнем Востоке много лет, и можно предположить, что не без его участия Франция пыталась вернуть себе прежние владения в Юго-Восточной Азии. Но с уходом от власти де Голля решил уйти на покой и Зиновий Пешков. 65-летний генерал вышел в отставку, вернулся во Францию и поселился в Париже. Никто из советских историков не писал тогда, изучая жизнь и деятельность Я. М. Свердлова, о его старшем брате – французском генерале Зиновии Пешкове. В биографии Якова Михайловича, написанной его второй женой К. Т. Свердловой (Новгородцевой), можно прочесть, что у него имелся старший брат Зиновий, который участвовал в революционном движении начала века. Но тут же в примечании находим слова о том, что Зиновий Свердлов «давно умер»[619]619
  Свердлов Я. М. М., 1957. С. 78.


[Закрыть]. Между тем 70-летний Зиновий спокойно жил в это время в своем доме в Париже.

Казалось бы, военная и политическая карьера Зиновия Пешкова кончилась. Однако де Голль хорошо запомнил своего соратника и друга. Вернувшись в конце 50-х годов к власти, президент снова попросил генерала Пешкова помочь французской дипломатии в решении щекотливых вопросов между Францией, с одной стороны, и Японией, КНР и Тайванем – с другой. И только в 1965 году 80-летний Зиновий окончательно отошел от всяких дел и вернулся в Париж.

В СССР все же некоторые знали о том, что Зиновий Пешков не умер, да еще давно, а живет в Париже. Знали они и о том, что престарелый генерал давно уже забыл свою революционную молодость, но продолжал хранить добрую память о своем крестном отце Максиме Горьком. Когда известный советский искусствовед И. С. Зильберштейн, собравший по всему миру уникальную коллекцию материалов по истории русской культуры, приехал в начале 1966 года в Париж и выразил желание встретиться с Зиновием, тот вначале решительно отклонил это предложение. Но Зильберштейн был настойчив и, действуя через своих знакомых в эмиграции, добился все же встречи с отставным французским генералом. Первая часть этой встречи прошла очень холодно, и генерал явно не был расположен к долгой беседе. Но Зильберштейн подарил Пешкову многие материалы о Горьком, в числе которых был и том из серии «Литературное наследство» – «М. Горький и Л. Андреев», где имелась фотография Горького, рядом с которым стоял и 16-летний Зиновий. Старый генерал был растроган до слез, он никогда не видел этой фотографии. Но был еще более удивлен, когда узнал, что в советском литературном архиве бережно хранятся более 70 его давних писем к Горькому. Зиновий уже не отказывался от новых встреч с Зильберштейном и после третьей встречи внес в свое завещание дополнение о том, что после его смерти все письма Горького, которые он хранил в своем доме, должны быть переданы в СССР для научного использования.

Зиновий Пешков умер в конце 1966 года в возрасте 82 лет. Он похоронен на русском эмигрантском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа в месте, отгороженном для русских солдат двух мировых войн, а отнюдь не для французских генералов. Это обстоятельство остается загадкой, так как похороны на русском кладбище могут свидетельствовать и о том, что Зиновий Пешков поддерживал постоянные связи или оказывал материальную помощь одной из многочисленных белоэмигрантских военных организаций[620]620
  Берберова Н. Железная женщина. С. 101.


[Закрыть].

Сын Свердлова Андрей Свердлов

Невозможно обойти молчанием судьбу единственного сына Я. М. Свердлова Андрея Яковлевича. По словам родных, Андрей в детстве и подростком был доверчивым, добрым и жизнерадостным. Когда умер его отец, Андрею исполнилось всего около восьми лет (он родился 17 апреля 1911 года). После окончания школы Андрей, как свидетельствует заполненная им собственноручно анкета, был командирован в Аргентину для изучения языков. Эта весьма странная командировка продолжалась целый год – с весны 1928-го до лета 1929 года. Вернувшись в Москву, он поступил в Московский университет, но через два года перешел в Московский автотракторный институт, не закончив его, перешел в Военную академию мотомеханизированных сил РККА, которую и окончил в 1935 году.

Почти сразу после этого Андрея неожиданно арестовали, хотя наркомом внутренних дел в то время еще был его покровитель и родственник Г. Ягода. Уже из изложенного выше я могу с большой долей вероятности сделать вывод, что молодой Андрей весьма рано начал сотрудничество с компетентными органами, в чем вовсе не усматриваю чего-либо плохого. Нельзя судить о прошлом с позиций сегодняшнего дня. Деятельность ВЧК – ГПУ в конце 20-х годов была окружена не только многими тайнами, но и ореолом романтики, и он притягивал к сотрудничеству с ГПУ многих хороших и честных молодых людей. Арест Андрея Свердлова в этой связи можно рассматривать как часть его «профессионального» образования и как необходимый элемент для создания нужной ему «легенды». Но можно предположить и другое: именно во время первого ареста Андрей был сломлен и дал согласие активно сотрудничать с органами НКВД. На этой последней, гораздо менее вероятной версии продолжает и сегодня настаивать его жена H. Н. Подвойская-Свердлова.

Андрей был арестован вместе со своим товарищем Димой – сыном известного революционера В. В. Осинского. Все понимали, что Г. Ягода не смог бы самостоятельно решиться на такой шаг. Друзья и родители обратились к Сталину. По свидетельству А. М. Лариной, то же сделал и Н. И. Бухарин.

«– Пусть, пусть посидят, – ответил Сталин, – вольнодумы они…

На вопрос Николая Ивановича, в чем же выразилось их вольнодумство, Сталин ничего вразумительного не ответил.

– Похоже, – сказал он, – что у них троцкистские взгляды…

Николай Иванович продолжал настаивать.

– Коба, я прошу за Якова Михайловича, в память о нем надо это сделать. Жаль мальчишек, арест их может озлобить и загубить. Оба они способные, подающие надежды юноши.

– Я этими делами не занимаюсь, звони Ягоде, – раздраженно ответил Сталин и повесил трубку.

Звонить Ягоде Н. И. счел бессмысленным»[621]621
  Знамя. 1988. № 10. С. 159, 160.


[Закрыть].

Впрочем, и без ходатайства Бухарина Осинский и Свердлов вскоре были освобождены.

Когда через год начался массовый террор, под удары карательных органов попадали не только видные государственные деятели, но и их дети и жены. Андрей вел разного рода провокационные разговоры среди «кремлевских детей» и потом сам же писал на них доносы. По свидетельству О. М. Рейхеля, визиты Андрея Свердлова к давним друзьям уже тогда казались многим весьма странными – слишком уж смелые разговоры вел он в условиях 1937–1938 годов. Возникли подозрения. Чтобы спасти важного работника, Андрея вновь арестовали. Но и теперь он недолго провел в тюрьме. Как он рассказывал позднее своим друзьям, бухгалтерия НКВД и за месяцы ареста аккуратно начисляла ему заработную плату. Можно не сомневаться, что и в камерах Бутырской тюрьмы Андрей оставался во всех отношениях работником НКВД. Заключенные перестали ему доверять, и было решено сбросить ненужную маскировку.

Еще в 1936–1938 гг. Андрей официально занимал посты старшего мастера, а потом начальника цеха автомобильного завода имени Сталина. Но уже в декабре 1938 года он надел форму оперуполномоченного НКВД. Продвижение его по службе было стремительным: заместитель начальника отделения, начальник отделения, заместитель начальника отдела, заместитель начальника специального отдела. В НКВД он выступал и как следователь, и как теоретик. В закрытом порядке он опубликовал книги «Возникновение и разгром правотроцкистской подпольной организации в СССР», «Специальный курс чекистской работы», читал лекции по специальным дисциплинам.

Но не гнушался полковник НКВД А. Свердлов и обычной следственной работы. Писательница Елизавета Драбкина, с которой я был хорошо знаком, нередко рассказывала мне об участии Андрея Свердлова в ее деле. Она была поражена, когда в один недобрый день в ее тюремную камеру вошел Андрей Свердлов и сказал, обращаясь к ней: «Как вам не стыдно! Вы были секретарем у Якова Михайловича, а теперь вы – враг народа!» Драбкина ему ничего не ответила, и он вышел.

Елизавета Драбкина, дочь одного из близких соратников Ленина С. И. Гусева, действительно являлась в 1918–1919 гг. личным секретарем Я. М. Свердлова. За несколько часов до смерти Якова Михайловича она увела к себе в дом двух его детей – сына Андрея и дочь Веру. В 20-е годы Андрей не раз встречался с Е. Драбкиной, неизменно называя ее «тетей Лизой». Он, конечно, хорошо знал о фальсификации инкриминируемых ей преступлений. Но, участвуя в следствии, часто был груб, кричал, угрожал, требуя «признаний» и «раскаяния». Но по крайней мере он не бил Драбкину.

О встрече на следствии с Андреем Свердловым рассказала недавно и А. М. Ларина – жена Н. И. Бухарина. В ее воспоминаниях «Незабываемое» можно прочесть:

«В это время дверь в кабинет Матусова (следователя по делу Лариной. – Р. М.) открылась, и вошел Андрей Свердлов. “С какой целью?” – мгновенно пронеслось у меня в голове. Я сразу же предположила, что он арестован и вызван на очную ставку со мной. Ведь в моем “деле” в связи с информацией, поступившей из Новосибирска, Андрей Свердлов, якобы с моих слов, фигурировал как член контрреволюционной организации молодежи.

И хотя я это опровергала перед Берией, опасаясь, что в случае повторного ареста Андрей подтвердит существование контрреволюционной организации молодежи. Будет клеветать и на самого себя и на меня. Случай для того времени типичный. Однако, приглядевшись к Андрею, я пришла к выводу, что он не похож на заключенного. На нем был элегантный костюм с хорошо отутюженными брюками, а холеное, самодовольное лицо говорило о полном благополучии.

Андрей сел на стул рядом с Матусовым и внимательно, не скажу – без волнения, вглядывался в меня.

– Познакомьтесь, это ваш следователь, – сказал Матусов.

– Как следователь?! Это же Андрей Свердлов! – в полном недоумении воскликнула я.

– Да, Андрей Свердлов, – подтвердил Матусов удовлетворенно. Вот, мол, какие у нас следователи. – Сын Якова Михайловича Свердлова. С ним и будете иметь дело…»[622]622
  Знамя. 1988. № 12. С. 104, 105,106–107.


[Закрыть]

Далее А. М. Ларина еще на трех страницах рассказывает, как проводил А. Свердлов ее допросы и в первый раз, и позже, в феврале 1941 года. Андрей Свердлов кричал на Анну Ларину, но не бил ее. Иначе он вел себя с Петром Петровским, главным редактором «Ленинградской правды», сыном крупнейшего деятеля Советского государства Георгия Петровского, в честь которого один из самых больших городов Украины Екатеринослав был переименован в Днепропетровск. Вместе с группой следователей Андрей Свердлов активно участвовал в многодневных истязаниях Петра Петровского, героя Гражданской войны, руководителя обороны Уральска в 1919 году, ныне посмертно реабилитированного[623]623
  Из архива семьи Г. Петровского и его внука Л. Петровского.


[Закрыть].