Текст книги "Они окружали Сталина"

Не буду перечислять все дела, которые вел этот палач-теоретик, еще до войны получивший звание полковника НКВД. Но справедливости ради замечу, что в годы войны Андрей Свердлов принимал активное участие в формировании групп разведчиков и чекистов. Он помогал созданию знаменитого отряда Д. Н. Медведева, подвиги которого были описаны, как известно, в книгах «Это было под Ровно», «Сильные духом». В конце войны Андрей Свердлов руководил частью подразделения НКВД, охранявшего предприятия, где изготавливались первые советские атомные бомбы. Он был знаком с Курчатовым и Ландау. Но конечно, никто из этих ученых не знал о зловещей роли А. Свердлова в деятельности НКВД в конце 30-х годов.

После войны Андрей Свердлов продолжал заниматься следовательской работой по отдельным делам. Несомненно, она его тяготила, и он с согласия руководства НКВД окончил в 1945–1948 гг. Академию общественных наук и даже защитил диссертацию на тему «Англо-американские противоречия в Южной Америке». Он хорошо знал английский и испанский языки. Работа в НКВД создавала немало стрессовых ситуаций, и после трех инфарктов Андрей Свердлов был вынужден просить об отставке. Он был формально уволен в запас в 1953 году в звании полковника и поступил на работу в Институт марксизма-ленинизма.

Если верить жене Андрея Свердлова H. Н. Подвойской-Свердловой, то ее муж с воодушевлением встретил XX съезд партии и даже говорил, что со «сталинщиной» нужно бороться еще более решительно, чем это делает Хрущев. Но в это верится с трудом. Гораздо больше оснований доверять некоторым из сотрудников Института марксизма-ленинизма, которые свидетельствуют, что после XX съезда КПСС А. Свердлова охватил панический страх, и он почти на год опять оказался в специальном корпусе Кремлевской больницы с новым инфарктом и признаками психического расстройства. У него начала подергиваться щека, и вылечить его от страха было нелегко. Впрочем, вскоре стало ясно, что Хрущев не намерен слишком активно разыскивать и наказывать бывших палачей из числа следователей НКВД.

Выйдя из больницы, Андрей Свердлов снова занялся научной работой. Он написал несколько статей и одну брошюру по истории партии. Обладая некоторыми литературными способностями, он помогал своей матери писать и готовить к печати книгу о Якове Михайловиче Свердлове. Андрей Свердлов участвовал в литературном и общем редактировании биографии Серго Орджоникидзе и помогал бывшему коменданту Кремля П. Д. Малькову в создании его известной книги «Записки коменданта Кремля». Разумеется, такая работа только поощрялась дирекцией Института марксизма-ленинизма. Однако почти никто в институте не знал о том, что в 60-е годы Андрей Свердлов занялся изготовлением и публикацией различного рода детективных повестей для детей и юношества. Эти книги: «Тонкая нить», «Двуликий Янус» и другие – издавались под псевдонимом А. Я. Яковлев. Основная тема таких «боевиков», при написании которых А. Свердлов широко использовал свой опыт работника НКВД, – борьба славных советских чекистов против шпионажа империалистических разведок.

Но не только литературой занимался Андрей Свердлов в 60-е годы. Он уже не мог отказаться от добровольного доносительства и сыска. Бывший следователь внимательно читал множество газет и журналов, выискивая в них «троцкистские» или «бухаринские» ошибки. Обнаружив сомнительный материал, он немедленно сигнализировал о нем в ЦК КПСС и часто писал прямо в редакции газет и журналов грубые письма, нередко используя для устрашения официальные бланки Института марксизма-ленинизма. Именно Андрей Свердлов был первым, кто поднял шум вокруг состоявшегося в ИМЛ обсуждения книги А. Некрича «1941. 22 июня», так как многие из выступавших подвергли резкой критике дипломатическую и военную деятельность Сталина в 1939–1942 гг. Не решившись вступить в дискуссию открыто, Свердлов в тот же день написал большой донос на организаторов и участников обсуждения не только в партийный комитет института, но и в Комиссию партийного контроля при ЦК КПСС, клеветнически утверждая, что при обсуждении книги А. Некрича «имели место антисоветские выступления».

Некоторые жертвы бывшего следователя А. Свердлова, вернувшиеся из заключения после реабилитации, писали в ЦК и КПК о его делах и методах следствия, но их письма оставались без ответа. И все же большая часть его жертв осталась лежать в безымянных могилах едва ли не близ всех «трудовых» лагерей сталинско-бериевской системы «архипелага ГУЛАГ«, тогда как сам Андрей Свердлов жил весьма вольготно в так называемом Доме на набережной близ Кремля. Впрочем, страх мучил его и в эти годы. Он умер в возрасте 65 лет после восьмого инфаркта. При вскрытии врачи были поражены, сколь дряхлым был его организм, и особенно вся сердечно-сосудистая система.

Незадолго до своей смерти тяжелобольной Яков Михайлович сказал своему маленькому сыну: «Когда я умру, я оставлю тебе огромное, замечательное наследство, лучше которого нет ничего на свете. Я оставлю тебе ничем не запятнанную честь и имя революционера». Однако Андрей Свердлов, став взрослым, сделал все, чтобы растранжирить это наследство и запятнать своей грязной жизнью имя своего отца. Наследство самого Андрея оказалось не слишком большим. Его жена H. Н. Подвойская-Свердлова в своем отзыве на первый вариант этой статьи, опубликованный югославской газетой «Борьба», писала: «Андрей всегда подписывался на займы на очень большую часть своей зарплаты. После его смерти у него на сберкнижке ничего не оказалось»[624]624
  Из архива автора.


[Закрыть].

Можно посочувствовать H. Н. Подвойской-Свердловой. На старые облигации государственных займов сейчас выдают деньги в их погашение редко и мало. А в 30-е годы эти займы имели немалый авторитет, и потому при обысках у «врагов народа» бригады сотрудников, проводивших досмотры и аресты, нередко прихватывали с собой и облигации, и некоторые другие ценности, не поступавшие потом в государственную казну. Тут же H. Н. Подвойская-Свердлова добавляет: «У Андрея было много недоброжелателей и даже врагов среди детей “ответработников”»[625]625
  Из архива автора.


[Закрыть]. Что ж, это была специализация следователя – «работать» и вести следствие среди арестованных детей ответственных работников. Благодаря молодости многие из них выжили в нечеловеческих условиях сталинских лагерей. И тут уж жене Андрея Свердлова трудно сочувствовать. Его будут презирать многие поколения честных людей.

Несколько слов о других родственниках Свердлова

О других родственниках Я. М. Свердлова мне остается сказать не особенно много. Они не составляют единой семьи и редко поддерживают между собой родственные отношения.

От первой жены Якова Михайловича Екатерины Федоровны Шмидт родилась в 1904 году дочь Евгения Яковлевна Свердлова. В своих письмах отец несколько раз упоминает ее имя – Женя.

Она стала юристом и в последние годы жила в Москве – уже, конечно, на пенсии. Ее дочь Майя Леонидовна также юрист, продолжает работать в Москве. Другая дочь, Татьяна Леонидовна, работает на Центральном телевидении в итальянской и югославской редакциях. Это умелая и опытная журналистка и переводчица.

От второй жены Якова Михайловича в 1913 году родилась дочь Вера. В 20-е годы она недолго работала пионервожатой, потом редактором заводской многотиражки. Заочно окончив редакторское отделение Госкомвуза, работала в московском радиокомитете. Сейчас она на пенсии и в своих воспоминаниях старается частично оправдать и Андрея Свердлова, и даже Сталина: он-де и «великий вождь и палач» одновременно[626]626
  Московская правда. 1989. 5 февр.


[Закрыть].

Есть дети у В. Свердловой-Масленниковой, у Андрея Свердлова, у других братьев и сестер Якова Михайловича. Во Франции живет Алексей Пешков – журналист – еще один внук Свердлова. Но рассказ обо всех родственниках и потомках Якова Михайловича уже выходит за рамки настоящего очерка.

1989, 15 октября

Троцкий: штрихи к политическому портрету[627]627
  Медведев Р. А. Троцкий: штрихи к политическому портрету. Вступление к главе «Адски темная ночь» из книги «Пророк в изгнании». Иностранная литература. 1989. № 3.
  Поводом для данного очерка стала большая книга И. Дойчера о Троцком.


[Закрыть]

Трехтомная политическая биография Троцкого, принадлежащая перу Исаака Дойчера, считается до сих пор в западной советологии и исторической науке, а также в обширной литературе о Троцком не только лучшей, но даже классической работой. И. Дойчер – бывший троцкист и автор нескольких получивших известность исторических и политических книг, среди которых можно назвать и опубликованную еще при жизни Сталина одну из его политических биографий. Дойчер первым получил доступ к обширному архиву Л. Троцкого и с согласия вдовы Троцкого стал поэтому главным из его биографов.

Работа над трилогией заняла у Дойчера больше 10 лет. Первый том – «Вооруженный пророк» – был издан в Лондоне еще в 1954 году. Второй том – «Разоруженный пророк» – был опубликован там же в 1959 году. Последняя часть этой трилогии – «Пророк в изгнании» – вышла в свет в 1963 году. С тех пор эта книга была издана на многих языках и почти во всех крупных странах мира. Однако по причинам, которые не требуется подробно разъяснять, никогда не издавалась и не переводилась в СССР.

И после Дойчера многие авторы писали о Троцком. Так, например, несколько книг появилось к 100-летию со дня его рождения, то есть в 1979 году. В 1980 году стал доступен для исследователей еще один архив Троцкого, который он разрешил открыть лишь через 40 лет после смерти. В нем не оказалось каких-либо сенсационных документов, но здесь находилась большая часть обширной переписки Троцкого, которую он вел уже в изгнании с сотнями своих приверженцев из многих стран мира. И все же любой из западных историков, который считает нужным писать о Троцком, почти всегда начинает работу с чтения книги Дойчера.

Журнал «Иностранная литература» публикует только одну из глав книги Дойчера – о самых последних годах жизни Троцкого, которые тот провел в Мексике. В своем предисловии к этой, несомненно, крайне важной для всех нас и очень нужной публикации я не хотел бы разбирать достоинства и недостатки книги И. Дойчера, которая практически еще недоступна советскому читателю. Однако я считаю нужным привести краткую справку о Троцком, о котором даже многие из наших профессиональных историков имеют крайне искаженное и неточное представление.

Лев Давыдович Троцкий (Лейба Бронштейн) родился в 1879 г. – всего на два месяца раньше Сталина – в имении своего отца, одного из очень немногих в России еврейских помещиков. Он окончил начальную еврейскую школу, а затем реальное училище, основанное немецкими колонистами в Одессе. К социал-демократическому движению молодой Троцкий примкнул в 1898 году после своего первого ареста. Будучи сосланным в Сибирь, Троцкий бежал в 1902 году за границу. Он участвовал во II съезде РСДРП, на котором примкнул к меньшевикам. Фракцию меньшевиков он, правда, вскоре покинул, но большевиком не сделался, надолго предпочтя амплуа одного из тех, кто называл себя «независимыми социал-демократами». Это помогло ему стать выдающимся полемистом, но сделаться взыскательным и последовательным политическим организатором он не смог никогда.

Когда началась первая русская революция, Троцкий возвратился в Петербург. Он принял активное участие в работе Петербургского Совета и некоторое время был одним из трех его сопредседателей, а также редактором «Русской газеты», которую совместно со своим тогдашним другом и политическим единомышленником А. Л. Парвусом (Гельфандом) в течение месяца превратил из маленького либерального листка в массовую газету с 500-тысячным тиражом. Немало статей Троцкий публиковал и в ежедневной меньшевистской газете «Начало».

Петербургский Совет просуществовал всего 50 дней. Троцкий же возглавлял его всего около двух недель. В начале декабря 1905 года Совет был разогнан, а его руководство арестовано. Тем не менее эти две недели сделали Троцкого известным в революционных кругах. Ленин в ту пору относился к Троцкому с иронией, называя его «пустомелей», «пустозвоном», «фразером», «типичным полуобразованным семинаристским болтуном», «стряпчим по темным делишкам».

После разгона Петербургского Совета Троцкий был арестован и вновь сослан в Сибирь. Он, однако, бежал по дороге, сумел уехать из России и в 1907 году участвовал в работе V Лондонского съезда РСДРП. И здесь на съезде Троцкий не примкнул ни к фракции большевиков, ни к фракции меньшевиков, выступая, в сущности, лишь от своего собственного имени. Опираясь на разработанную им и Парвусом теорию «перманентной революции», он пытался поучать как большевиков, так и меньшевиков. На Лондонском съезде впервые встретились Троцкий и Сталин. Троцкий при этом не заметил Сталина и не запомнил этой встречи. Зато Сталин хорошо запомнил Троцкого.

В эмиграции Троцкий познакомился почти со всеми наиболее известными лидерами европейской социал-демократии; с большим трудом ему удалось наладить издание своей небольшой газеты «Правда», которая печаталась еще с 1903 года группой украинских меньшевиков, а с 1908 года стала личным органом Троцкого, выходящим примерно раз в две недели в Вене.

В то время как раскол между большевиками и меньшевиками обозначался все больше и Ленин вел дело к тому, чтобы провозгласить большевиков самостоятельной партией, Троцкий опять выступил с примиренческой позицией, организовав так называемый «августовский блок», который объединял лишь очень малое число его приверженцев. Именно в этот период он особенно резко критиковал Ленина и его политику. Эта критика стала особенно яростной, когда большевики начали издавать в Петербурге свою ежедневную газету под тем же названием – «Правда». Троцкому казалось, что не только крошечная венская газета, но и ее название являются едва ли не его личной собственностью.

Нападки Троцкого не остались без ответа со стороны Ленина. Именно в 1912–1913 годах Ленин высказал в статьях и особенно в частных письмах те крайне резкие и нелестные характеристики Троцкого, которые в более позднее время и на совсем иных этапах внутрипартийной борьбы постоянно цитировались в нашей печати. Ленин обвинял Троцкого в прямом обмане рабочих и в сокрытии от них правды о «ликвидаторах». Он писал о Троцком как о «подлейшем карьеристе», «авантюристе», «интригане» и т. п. В это время он употребил выражение «Иудушка Троцкий», сравнивая таким образом примиренческую деятельность Троцкого и лицемерные попытки примирения своей семьи со стороны Иудушки Головлева – одного из героев Салтыкова-Щедрина.

Как мы знаем, в последующие годы Ленин отзывался о Троцком и куда более похвально.

«Августовский блок» просуществовал недолго, и вскоре после начала Первой мировой войны все свои формальные связи с меньшевиками Троцкий порвал. Позиция его в годы войны становилась все более близкой к позиции большевиков. Когда после Февральской революции Троцкому удалось вернуться из США в Россию – на месяц позже возвращения из эмиграции Ленина, – огромная толпа под красными знаменами вынесла его на руках из поезда.

В Петрограде Троцкий возглавил небольшую группу так называемых «межрайонцев», возникшую еще в 1913 году. В этой группе было не более 50 человек, но в нее входили такие блестящие пропагандисты и ораторы, как В. Володарский, А. А. Иоффе, А. В. Луначарский, Д. 3. Мануильский, М. С. Урицкий и другие. Уже на выборах в районные думы Петрограда в мае-июне 1917 года большевики выступали в блоке с «межрайонцами». На конференции в начале июля «межрайонцы» приняли решение о вступлении в партию большевиков. VI съезд большевистской партии поддержал эту инициативу. Троцкий был избран членом ЦК РСДРП (б). После завоевания большевиками большинства мандатов в Петроградском Совете Троцкий снова, как и в 1905 году, был избран его председателем.

На этом посту Троцкий проделал в решающие недели перед Октябрем очень большую работу.

«Вообще в 1917 году, – писал в своих воспоминаниях старый большевик А. П. Спундэ, – Троцкий проявил свои лучшие качества. Он был кумиром петроградских митингов, его политическая линия вызывала тогда большую симпатию к нему. В этот период его действия напоминали Дантона в варианте 1917 года. Решительность и смелость проявлялись у него во всем. А то, что ему не хватало ни ленинской глубины перспективы, ни ленинского беспредельного подчинения всех своих человеческих чувств делу победы социализма, в тот период практически не чувствовалось… Троцкий был одним из лучших ораторов революции. Говорил он всегда с изумительным блеском, с высоким мастерством популярной передачи даже трудной мысли, хотя принципиальный фундамент часто был несоразмерен с ораторским талантом»[628]628
  А. П. Спундэ был заместителем наркома финансов в первом Советском правительстве, позднее членом ЦИК СССР и зам. председателя правления Госбанка СССР. Его не арестовали в 1937 году, но он был исключен из партии и работал кассиром-счетоводом в Мосторге. Свои воспоминания, которые теперь хранятся в архиве его семьи, Спундэ писал в 1947–1949 годах. Умер он в 1962 году.


[Закрыть].

Незадолго перед Октябрьским вооруженным восстанием большие заслуги Троцкого отметил и В. И. Ленин, когда он говорил о выдвижении кандидатов в Учредительное собрание от большевиков.

«…никто не оспорил бы, – сказал Ленин, – такой, например, кандидатуры, как Троцкого, ибо, во-первых, Троцкий сразу по приезде занял позицию интернационалиста; во-вторых, боролся среди межрайонцев за слияние; в-третьих, в тяжелые июльские дни оказался на высоте задачи и преданным сторонником партии революционного пролетариата»[629]629
  Ленин В. И. ПСС. Т. 34. С. 345.


[Закрыть].

Много самых разных легенд существует относительно роли Троцкого в непосредственной практической организации Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. С одной стороны, можно встретить тенденцию к непомерному преувеличению его значения в те дни.

«В этот период, – писал, например, в 1965 году профессор И. Дашковский, – имена Ленина и Троцкого неизменно шли рядом и олицетворяли собой Октябрьскую революцию не только на знаменах, плакатах и лозунгах Октября, но и в прочном сознании партии, народа, страны…»

Подобные утверждения ошибочны, и они противоречат общеизвестным фактам. Имя Троцкого в дни Октября действительно стояло рядом с именем Ленина, но слова «рядом» и «наравне» имеют разный смысл. Даже широкая публика отдавала себе отчет в различии политического веса Ленина и Троцкого. Не было это секретом и для врагов большевистской партии. Что касается «прочного сознания партии», то имена Ленина и Троцкого не стояли здесь ни «рядом», ни «наравне». У партии большевиков был только один вождь – Ленин, и только он один был вдохновителем и руководителем Октябрьской революции. Кстати, в том самом примечании Ленина к тезису «О списке кандидатов в Учредительное собрание», которое мы цитировали выше, говорится: «Само собою понятно, что из числа межрайонцев, совсем мало испытанных на пролетарской работе в направлении нашей партии, никто не оспорил бы такой, например, кандидатуры, как Троцкого…» и т. д.

Еще с августа 1917 года вся работа по практической подготовке вооруженного восстания проводилась не только под руководством, но под сильным давлением Ленина, который почти ежедневно писал статьи, брошюры, посылал в ЦК и ПК записки и письма. В начале октября он был уже в Петрограде, и именно он руководил заседаниями ЦК большевистской партии, на которых было принято окончательное решение о восстании. Тот факт, что Ленин все еще скрывался на конспиративной квартире, а Троцкий выступал легально как председатель Петроградского Совета, никак не может служить основанием к преувеличению роли Троцкого в революции.

Однако было бы неправильным и принижать значение Троцкого в дни Октября. В многотомной «Истории КПСС» в разделе о вооруженном восстании в Петрограде мы можем прочесть лишь о «дезориентирующем влиянии на ВРК выступлений Троцкого»[630]630
  История КПСС. Т. 3. Кн. I. М., 1967. С. 321.


[Закрыть]. Не упоминается его имя и в статье о Петроградском Совете, его можно найти лишь в общем перечислении имен многих членов Петроградского Военно-революционного комитета. Фальсифицируется роль Троцкого в дни Октября и в трехтомной «Истории Великого Октября» академика И. И. Минца[631]631
  Минц И. И. История Великого Октября. М., 1978. С. 807–809, 827.


[Закрыть].

При всех разногласиях между Лениным и Троцким относительно условий и юридического обоснования переворота, разногласиях, которые ход событий свел к минимуму, роль Троцкого в практической подготовке и проведении переворота была, несомненно, велика. Здесь можно было бы сослаться на множество свидетельств непосредственных участников и очевидцев Октябрьского вооруженного восстания и даже на статью «Октябрьский переворот», которая была опубликована в «Правде» 6–7 ноября 1918 года за подписью Сталина.

Мы не будем останавливаться здесь на поведении и политике Троцкого во время переговоров в Брест-Литовске о заключении мирного договора с Германией. Ошибочность его позиции была доказана уже через несколько месяцев, когда германские войска начали свое февральское наступление. Но каждому объективному историку ясно, что в действиях и выступлениях Троцкого в эти критические дни не было и тени «преднамеренного предательства», «капитулянтства», «измены», «провокации», «сговора с контрреволюцией», «смыкания с агрессивным империализмом» и т. п. Все эти определения, которые можно встретить в исторических работах не только 30–40-х, но и 60–70-х годов, были привнесены в историческую науку во времена культа личности Сталина. Вводя в оборот эти формулировки, Сталин рассчитывал косвенным образом скомпрометировать и Ленина, ибо нужно было быть политическим слепцом, чтобы поручить через несколько месяцев «пособнику империализма» и «помощнику буржуазно-помещичьей контрреволюции» формирование Красной Армии и руководство ей.

Немало легенд существует также о деятельности Троцкого в период Гражданской войны. Сторонники Троцкого предпринимали много попыток представить его едва ли не главным организатором Красной Армии и ее основных побед над белыми армиями. С другой стороны, можно упомянуть о стремлении многих полностью перечеркнуть значение всей военной работы Троцкого, который был с 1918 года народным комиссаром по военным и морским делам, а также председателем Реввоенсовета республики. Такие попытки делались не только историками последующего периода, но и непосредственно по ходу событий.

Неприязнь к Троцкому была распространена и среди многих военных работников партии.

Как писал, например, своему другу А. Сольцу старый большевик и военный работник В. Трифонов:

«Южный фронт – это детище Троцкого и является плотью от плоти этого бездарнейшего организатора. Армию создавал не Троцкий, а мы, рядовые армейские работники. Там, где Троцкий пытался работать, там сейчас же начиналась величайшая путаница. Путанику не место в организме, который должен точно и отчетливо работать, а военное дело именно такой организм и есть»[632]632
  Трифонов Ю. Отблеск костра. М., 1966. С. 151–152.


[Закрыть].

Серго Орджоникидзе писал Ленину с того же Южного фронта:

«Что-то невероятное, что-то граничащее с предательством… Где же порядки, дисциплина и регулярная армия Троцкого?! Как же он допустил дело до такого развала? Это прямо непостижимо…»[633]633
  Орджоникидзе С. Статьи и речи. T. I. М., 1956. С. 101–102.


[Закрыть]

Подобных сигналов Ленин получал немало – и от уполномоченных ЦК РКП (б), и от командующих отдельными армиями и фронтами. Но он получал подобные сигналы и относительно таких районов военных действий, где решающую роль играли не Троцкий, а Сталин или Зиновьев, Ворошилов или даже Тухачевский. Ленин, однако, более трезво смотрел на многие события, высоко оценивал военно-организационную деятельность Троцкого и никогда не ставил вопроса о замене его на посту наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета.

Дело в том, что Красная Армия создавалась в исключительно трудной обстановке, и Ленин, который был, безусловно, главным ее организатором и главным стратегом Гражданской войны, хорошо понимал всю важность той работы, которую проводил в этом же направлении Троцкий.

Несомненно, деятельность Троцкого сыграла существенную роль в превращении Красной Армии из сложного конгломерата партизанских и полупартизанских формирований в регулярную и достаточно дисциплинированную военную машину. Троцкий сумел организовать работу десятков тысяч царских офицеров – от младших офицеров до генералов включительно, и если Красная Армия не смогла бы выиграть Гражданскую войну без военных комиссаров, то она не смогла бы ее выиграть и без военных специалистов.

Троцкий был одним из главных инициаторов и проводников твердой дисциплины в армии. Его меры помогли превратить ее в более или менее четко действующий военный механизм, хотя при этом они были суровы и далеко не всегда справедливы.

Даже историки и биографы, благожелательно относящиеся к Троцкому, признают, что не только Сталин, но и в еще большей мере Троцкий был тем человеком, который открыл «зеленую улицу» жестокости, без которой редко обходится любая Гражданская война. Слово «безжалостно» надолго стало его любимым словом. Именно по требованию Троцкого был приговорен к смертной казни бывший морской офицер Балтийского флота, капитан I ранга А. М. Щастный. Этот человек не только принял Октябрьскую революцию, но и оказал огромные услуги Балтийскому флоту, моряки которого составили одну из важнейших ударных сил революции. А. М. Щастный фактически организовал знаменитый «Ледовый поход Балтийского флота», в результате которого основные силы флота перебазировались из Таллинна и Гельсингфорса в Кронштадт. Заслуги А. М. Щастного были так велики, что декретом СНК в апреле 1918 года он был назначен командующим Красным Балтийским флотом. Новый командующий оказался, однако, человеком твердым и не всегда сговорчивым. Некоторые приказы народного комиссара по военным и морским делам Л. Троцкого Щастный отказался выполнить. В Царицыне то же самое делал и Сталин, но Сталин все же был одним из лидеров партии, а Щастный – недавним офицером царского флота. Обвиненный в саботаже, он был приговорен революционным трибуналом к расстрелу. При этом Троцкий выступал на заседании суда единственным свидетелем и, не затрудняя себя доказательствами, заявил, что Щастный – «опасный государственный преступник, который должен быть безжалостно наказан».

Широко известна была в годы Гражданской войны и жестокая расправа Троцкого с одним из полков, покинувшим позиции без приказа. Троцкий приказал расстрелять не только командира и комиссара этого полка, но и каждого десятого красноармейца. Мы говорили выше о мобилизации в Красную Армию многих тысяч военных специалистов – царских офицеров. Менее известно, что по приказу Троцкого был составлен список их родственников. Офицеров предупреждали – в случае измены их родные понесут суровое наказание.

Подобной суровостью Троцкий нажил себе немало врагов среди партийных и военных работников. Но он приобрел также и много сторонников в армии и партийном аппарате, хотя и не сумел организовать из них какую-либо свою фракцию, что с немалым успехом начал еще тогда делать Сталин.

В. И. Ленин обычно одобрял суровые меры Троцкого и вводимые им методы руководства армией.

«Я был очень удивлен, – пишет в своих воспоминаниях о Ленине М. Горький, – его высокой оценкой организаторских способностей Л. Д. Троцкого. Владимир Ильич подметил мое удивление. “Да, я знаю, о моих отношениях с ним что-то врут. Но что есть – есть, а чего нет – нет, это я тоже знаю. Он вот сумел организовать военных специалистов”»[634]634
  Горький М. В. И. Ленин. М., 1959. С. 12.


[Закрыть].

Конечно, у Троцкого как председателя Реввоенсовета было немало ошибок, хотя в итоге деятельность его на этом посту все же может быть оценена положительно. Троцкий не стремился стать полководцем в точном смысле этого слова, он оставался по-прежнему штатским человеком. Он был именно народным комиссаром, а не командующим Красной Армией. Поэтому сам Троцкий настоял на введении в РВС должности главнокомандующего Вооруженными Силами Республики. С 6 сентября 1918 года до июля 1919 года этот пост занимал бывший полковник царской армии И. И. Вацетис, а после него – С. С. Каменев, также бывший полковник царской армии, перешедший на сторону Советской власти.

В сущности, главным средством организации и сплочения Красной Армии для Троцкого оставалось слово. Речи и статьи, воззвания и развернутые приказы играли в его деятельности более заметную роль, чем повседневная практическая работа.

Гражданская война в огромной степени способствовала росту известности и популярности Троцкого не только среди большого числа военных, зарубежных наблюдателей и друзей Октябрьской революции, но и внутри большевистской партии. Мало кто вспоминал теперь, что Троцкий вступил в ряды большевиков лишь за несколько месяцев до революции, а перед этим активно боролся против них. Острая профсоюзная дискуссия 1920–1921 годов, в которой Ленин и Троцкий снова оказались противниками, заметно ослабила влияние и вес Троцкого в партии. После победы в этой дискуссии ленинского большинства на X съезде РКП (б) многие из сторонников Троцкого не были избраны в состав ЦК, а тем более в состав Оргбюро и Секретариата ЦК.

Тем не менее и в 1921–1922 годах Троцкого считали вторым по значению деятелем большевистского руководства. На многих митингах и собраниях провозглашались здравицы в честь «товарищей Ленина и Троцкого», во многих советских и партийных учреждениях можно было видеть портреты их обоих. Имя Троцкого звучало в песнях и военных маршах. Это был, несомненно, пик карьеры Троцкого как революционера и политического руководителя Советского государства. В этот период Ленин относился к Троцкому с подчеркнутым уважением, так же как и Троцкий к Ленину. Поэтому утверждать, подобно Палму Датту, что «у Троцкого всегда была злобная, почти патологическая ненависть к Ленину, к основным принципам его учения вообще и к большевикам в частности», – это значит говорить явную неправду[635]635
  Датт П. Интернационал. М., 1966. С. 188.


[Закрыть].

«Троцкий, – писал в своих воспоминаниях старый большевик В. Громов, – выдающийся революционер. Он, конечно, не ленинец, но с Лениным в нашей партии работал вполне лояльно. Наша партия, созданная Лениным, являлась той силой, которая парализовала необузданное самолюбие и неприкрытый карьеризм Троцкого… Троцкого в нашей партии никто не знал лучше Ленина. Все, что было хорошего и плохого в этом противоречивом человеке, описано с точностью и добросовестностью нашим вождем… Не верьте тому, что писал о Троцком Сталин»[636]636
  Громов В. Е. (псевдоним). Сталин. Мысли и факты. Рукопись. 1966–1967 гг. (Из архива автора.)


[Закрыть].

Положение Троцкого в партии и государстве к началу 1923 года было таково, что по мере развития болезни Ленина, принимавшей все более тяжелый и необратимый характер, не только сторонние наблюдатели, но и значительная часть большевиков искренне считали, что наиболее вероятным преемником Ленина как вождя партии и государства может стать только Л. Д. Троцкий. Но в руководстве большевиков были, однако, очень влиятельные силы, которые решили во что бы то ни стало помешать подобному развитию событий.

Все то, что мы так кратко изложили выше, составляет главное содержание первой книги И. Дойчера о Троцком – «Вооруженный пророк», хотя, конечно, мои оценки и не всегда совпадают с оценками Дойчера. Все же надо отметить, что он выступает в своей книге отнюдь не как апологет Троцкого и мы можем найти у него немало критических замечаний в адрес своего героя. Но ни одно из этих замечаний и многих других, для которых у нас нет места, не позволяют называть Троцкого «демоном революции», как это сделал Д. Волкогонов в своей большой статье в «Правде» и в книге «Триумф и трагедия»[637]637
  Правда. 1988. 9 сент.


[Закрыть]. Если уж кто и заслуживает такой оценки, то как раз Сталин, а не Троцкий.