Текст книги "Они окружали Сталина"

Известно, что ссоры переросли в крупный конфликт еще в 1926 году, когда Надежда Аллилуева, забрав детей, уехала в Ленинград, где жили многие из ее родных. Она не собиралась возвращаться в Кремль. Но ни отец, ни мать Надежды не приняли ее доводов и месяца через два – под дружным напором отца, родственников и, конечно, настойчивых просьб самого Сталина – Надежда вернулась в Москву. Если в середине 20-х годов главной причиной конфликтов в семье Сталина были его грубость, резкость, капризы, то после 1928 года все чаще стали случаться и конфликты на политической почве. Среди друзей Надежды Аллилуевой было немало молодых партийных работников, обвиняемых теперь в правом уклоне, изгоняемых из партии и с работы. Были и молодые партийные работники, которые вошли вскоре в так называемую группу Рютина или в «Союз марксистов-ленинцев». Чуждым казался Надежде Аллилуевой и тот образ жизни «вождей», который складывался постепенно еще с середины 20-х годов: большие купеческие дачи под Москвой, обилие привилегий и обслуги, атмосфера вседозволенности, пренебрежение к нуждам простого народа, почти не скрываемый «в своем кругу» цинизм. Так, например, кроме скромной квартиры в Кремле, семья Сталина, как и другие семьи членов Политбюро, имела большую государственную дачу – недалеко от деревни Усово, близ Москвы и на берегу Москвы-реки. Супруги называли свой дом «Зубалово» – по фамилии крупного нефтепромышленника, владевшего этим домом до революции. Дети Сталина большую часть времени жили в Москве, им надо было учиться. Сам Сталин и его жена все больше и больше времени проводили в Зубалове. В то время Сталин не был еще столь нелюдимым и подозрительным, каким он стал в 30-е годы. В его доме подолгу жили родственники и друзья, они занимали весь первый этаж. На втором этаже жили Сталин с женой, но комнат в доме богатого нефтепромышленника имелось немало, и тут же на этаже подолгу жили братья Надежды – Федор и Павел Аллилуевы с женами и детьми. Частыми гостями в доме Сталина были Анна Аллилуева и ее муж – чекист Станислав Реденс, а также родственники Сталина со стороны первой жены – Александр Сванидзе с женой, Александра и Марико Сванидзе. Надежда Аллилуева была в хороших отношениях со всеми. Однако из женщин ее наиболее близкой подругой в то время была, пожалуй, молодая жена В. М. Молотова – Полина Жемчужина.

В середине 20-х годов Сталин, уезжая в отпуск, брал с собой и семью. Он отдыхал обычно в сентябре – начале октября на абхазском побережье Черного моря. Но в конце 20-х годов он уезжал в отпуск один, Надежда оставалась в Москве. Формальным поводом была ее учеба в Промышленной Академии; но главной причиной было, конечно, желание отдохнуть друг от друга. Сталин и его жена в эти недели разлуки часто писали друг другу, и большая часть писем сегодня опубликована. Эти письма лишены подлинной теплоты, в них не чувствуется прежней любви.

«2 сентября 1929 г. Здравствуй, Иосиф. Твое письмо от 29/VIII получила… Очень рада за тебя, что в Сочи чувствуешь себя лучше. Конечно, там ты поправишься, особенно если будешь следить за собой… Вчера звонил Микоян: интересовался твоим здоровьем и моими делами. Говорил, что будет у тебя. Кстати должна тебе сказать, что в Москве всюду хвосты и за молоком и за мясом. Зрелище неприятное, а главное, все же можно было бы путем правильной организации это все улучшить… Я разболталась, забыв, что ты длинных писем не любишь. Пиши мне что-нибудь, тогда будет не так скучно. А сейчас крепко тебя целую. До свидания. Твоя Надя».

Ответ Сталина краток и не нуждается в. многоточиях при цитировании: «16 сентября 1929 г. Татька! Как твои дела, как приехала? Я выздоравливаю помаленьку. Целую. Твой Иосиф».

В одном из следующих писем Надежда пишет о работнике «Правды» Ковалеве, поместившем в газете острый материал и несправедливо за это наказанном. Она также просит выслать ей 50 рублей – в Промакадемии деньги выдадут только через 20 дней, а «я сижу без копейки». Сталин высылает 120 рублей. Он замечает при этом: «мало знаком с делом (Ковалева), но думаю, что ты права… Все, что можно сделать, сделаю, если уже не поздно. У нас погода все время вихляет. Целую мою Татьку крепко, очень крепко. Твой Иосиф».

Ровно через год эта переписка возобновляется, так как, пробыв недолго с мужем на юге, Надежда возвращается в Москву. Она прямо пишет Сталину, что «не чувствовала, что тебе будет приятно продление моего отъезда, а наоборот… Оставаться же с таким настроением, конечно, не имело смысла, так как это уже меняет смысл и пользу моего пребывания».

Последние из опубликованных недавно писем относятся к сентябрю 1931 года. Письма короткие, во многом деловые.

«26 сентября 1931 г. Здравствуй, Иосиф. В Москве льет без конца дождь. Сыро и неуютно. Очень много заболеваний гриппом. На днях Яковлев прислал снимки, сделанные у нас в Сочи, посылаю тебе, смешные только. Особенно смешной вышел Молотов. Только привези их обратно, обязательно. Поручений у тебя никаких за эти дни, так что ничего не посылаю. Со следующей почтой, если не вернешься к тому времени, пошлю книгу Дмитриевского “О Сталине и Ленине” (это невозвращенца), сейчас не могу послать, так как Двинский не достал еще ее, а я вычитала в белой прессе о ней, где пишут, что это интереснейший материал о тебе. Любопытно? Поэтому я попросила Двинского достать ее. Нового ничего пока. На днях звонил Серго, жаловался, подхватил плеврит и провалялся несколько дней. Отдыхай хорошенько. Целую тебя. Надя».

«19 сентября 1931 г. Здравствуй, Татька! Получил письмо, книги. Здесь погода пока хорошая… Был раз (только раз!) на море. Купался. Очень хорошо! Думаю ходить и впредь. С Кировым провели время хорошо. Пока все. Целую крепко. Твой Иосиф»[657]657
  Мурина Ю. Любовь тирана // Куранты. 1992. 11 сент.


[Закрыть].

Холод растущего отчуждения чувствуется и в этих письмах.

«На днях была у Молотова, по его предложению, проинформироваться. Это очень хорошо, т. к. иначе я знаю только то, что в печати. В общем приятного мало… Ответь, если не очень недоволен будешь моим письмом, а впрочем как хочешь.

Всего хорошего. Целую. Надя».

Так, конечно, не пишут горячо любимому человеку. Неудивительно, что ссоры Сталина и Надежды Аллилуевой продолжались и после внешнего примирения. Дочь Сталина Светлана вспоминает конфликт отца и матери из-за присутствия в ее доме «мерзавца Берия». Этот эпизод мог произойти в конце 1931-го или в 1932 г., так как Сталин и Берия близко познакомились только в 1931 году во время очередного отпуска Сталина. Начальник ГПУ Грузии Л. П. Берия решил лично возглавить охрану дачи Сталина близ озера Рица. Сталин оценил тогда не только угодливость Берии, но и его способность угадывать тайные замыслы «вождя» и не стесняться в средствах для их исполнения. Но Надежда Аллилуева с первых же дней знакомства испытывала острую неприязнь к Берии. В 1931 г. Надежда Аллилуева высказала желание переехать в Харьков, до 1934 года этот город был столицей Украины. Там работал начальником ГПУ Станислав Реденс и жила старшая сестра Надежды – Анна. К тому же в Харькове строили предприятия по производству химических волокон. Однако отец, мать и другие родственники дружно отговорили Надежду от такого шага – во всех конфликтах они обычно поддерживали Сталина, от благосклонности которого зависело и их благополучие.

Можно предположить, что именно в это время у Надежды Аллилуевой возникла мысль о самоубийстве. Когда Павел Аллилуев, участник Гражданской войны, военный инженер и комиссар Автобронетанкового управления в Наркомате обороны, уезжая по делам за границу, спросил Надежду, что ей привезти, она попросила его не о косметике или одежде, а о небольшом револьвере. Павел вскоре привез ей дамский «браунинг» с патронами. Надежда скрыла этот подарок от мужа и друзей, хотя владение оружием в то время было делом обычным для большевиков. Почти у всех ответственных работников были револьверы разных марок и моделей. Еще со времен Гражданской войны повелось, что лучшим подарком за военные, а то и гражданские отличия был хороший пистолет. У Ворошилова и Буденного имелись целые арсеналы разного оружия, но каждый член Политбюро держал в своем столе один или два револьвера. Даже такой мирный человек, как Бухарин, хранил дома два пистолета, на одном из которых была пластинка с надписью: «Дорогому Бухарчику от Клима Ворошилова». Не только охотничьи ружья, но и хорошие револьверы были у Сталина – дома в Кремле и в Зубалове. Немало оружия было у рядовых коммунистов, у советского и комсомольского актива. Но для женщин – членов партии наличие пистолета и в те времена было редким, хотя и не столь уж необычным делом. Поэтому Павел вовсе не удивился просьбе своей сестры.

Хотя отношения Сталина и Надежды становились все хуже, что-то оставалось еще от прежних чувств. «Ты меня все еще немножко любишь», – сказала она однажды Иосифу. Н. С. Хрущев рассказывал Аджубею, что 7 ноября 1932 г. он оказался на одной из нижних трибун Мавзолея рядом с Надеждой. Было ветрено и холодно, шел дождь. Аллилуева, поглядывая на верхние трибуны, явно беспокоилась. Сказала Хрущеву: «Мерзнет ведь! Просила одеться потеплее, а он, как всегда, буркнул что-то грубое и ушел»[658]658
  Аджубей А. Те десять лет // Знамя. 1988. № 6. С. 86.


[Закрыть]. А всего через 40 часов – в ночь с 8 на 9 ноября Надежда Аллилуева застрелилась.

* * *

Существует несколько версий самоубийства Н. Аллилуевой, которые различаются лишь несущественными деталями. В книге Светланы Аллилуевой «Двадцать писем к другу» приводятся рассказы няни Светланы, а также Полины Жемчужиной. Обе женщины решились поведать дочери Сталина об обстоятельствах смерти ее матери лишь в 1955 году, когда они избавились от многолетнего страха перед Сталиным. Согласно этим рассказам, экономка семьи К. В. Тиль, которая по утрам обычно будила Надежду Сергеевну, первой увидела ее в крови возле кровати с зажатым в руке маленьким пистолетом. В ужасе она позвала няню из детской. Женщины положили тело на постель и привели его в порядок. Потом они вызвали жившего рядом секретаря ЦИК СССР Авеля Енукидзе, друга семьи Сталина, а также коменданта Кремля К. В. Паукера и Полину Жемчужину. Через несколько минут пришли Ворошилов и Молотов. Лишь после этого разбудили Сталина, спавшего в небольшом кабинете на диване. Сталин был потрясен. На столике лежало письмо Надежды, адресованное мужу. Он взял его, но не стал читать, сунул в карман. В последующие дни Сталин был в тяжелом состоянии, и его боялись оставлять одного. Отчаяние и горе сменялись у него приступами гнева и злобы, причиной которых было, вероятно, письмо жены, о содержании которого Сталин ни с кем не говорил.

Непосредственным поводом к самоубийству стала ссора Сталина и его жены на банкете в Кремле по случаю 15-летия Октябрьской революции. Очень давно я записал рассказ близкого знакомого А. Енукидзе. Согласно ему, Сталин запаздывал на банкет. Когда он пришел, Надежда сделала ему насмешливое замечание. Сталин вспылил и ответил грубостью. Он курил иногда не трубку, а папиросы. В порыве злобы он неожиданно бросил непотухшую папиросу в лицо жене. Окурок попал в вырез платья. Вытолкнув его, Надежда вскочила и покинула банкет. Примерно то же самое писала в воспоминаниях и вдова Бухарина А. М. Ларина: «В ноябре 1932 г., придя домой из института, я застала там Н. И. (Бухарина)…

Я увидела его взволнованного, бледного. Они тепло относились друг к другу – Н. И. и Надежда Сергеевна; тайно она разделяла взгляды Н. И., связанные с коллективизацией, и как-то улучила удобный момент, чтобы сказать ему об этом. Надежда Сергеевна была человеком скромным и добрым, хрупкой душевной организации и привлекательной внешности. Она всегда страдала от деспотического и грубого характера Сталина… 7 ноября Н. И. видел ее на банкете в честь 15-летия Октябрьской революции. Как рассказывал Н. И., полупьяный Сталин бросал в лицо Надежде Сергеевне окурки и апельсиновые корки. Она не выдержала такой грубости, поднялась и ушла до окончания банкета… Утром Надежда Сергеевна была обнаружена мертвой»[659]659
  Знамя. 1988. № 11. С. 135.


[Закрыть]. По свидетельству П. Жемчужиной, она вышла из-за стола сразу же после Надежды, чтобы не оставлять ее одну. Они несколько раз обошли Кремлевский дворец, беседуя, пока Надежда, по мнению ее подруги, не успокоилась. Тогда они разошлись по домам. Но есть свидетельство о том, что свое письмо Сталину Надежда написала заранее, еще за несколько дней до праздников.

Смерть Н. С. Аллилуевой породила множество легенд и слухов, включая и слухи об убийстве Сталиным своей жены. Не подкрепленные никакими серьезными свидетельствами и фактами, они не заслуживают подробного опровержения. Однако, придуманные явными врагами Сталина, они неоднократно приводились как в вульгарной, так и в серьезной советологической литературе. Так, например, известный французский ученый и публицист Борис Суварин, принимавший участие в создании Французской компартии и Коминтерна, но позднее порвавший с коммунистическим движением, написал и издал еще в 1935 году одну из первых и лучших по тем временам биографий Сталина – «Жизнь Сталина». В 1977 году Б. Суварин переиздал эту книгу без изменений, но с обширным новым предисловием и примечаниями, а также обзором большей части новой литературы о Сталине, где он приветствует издание двух книг дочери Сталина, замечая при этом: «Она верит в самоубийство своей матери, Надежды; но она повторяет то, что говорилось в Кремле, где все лгут, между тем как версия о самоубийстве, приемлемая в свое время (и принятая даже в этой книге), неофициально отклонена в кремлевских кругах и опровергается вескими доказательствами»[660]660
  Суварин Б. Сталин. Париж, 1977. С. 605.


[Закрыть]. Суварин, однако, не приводит этих «веских доказательств». Версию об убийстве Сталиным своей жены выдвигает также Лидия Шатуновская в книге «Жизнь в Кремле». Жена одного из крупных хозяйственников, семья которого жила недалеко от Кремля в так называемом Доме на набережной, Л. Шатуновская перемешала в своих воспоминаниях реальные факты и множество слухов и сплетен, а то и прямых выдумок о тайнах Кремля. Ссылаясь на беседу с женой Серго Орджоникидзе Зинаидой Гавриловной, Шатуновская утверждает, что пулевое отверстие находилось на затылке, что исключает версию самоубийства Надежды Аллилуевой. На этом основании Шатуновская «реконструирует» картину последнего разговора Сталина и его жены, результатом которого был «приступ неукротимого гнева… Он потерял контроль над собой, и когда Надежда повернулась, чтобы выйти из кабинета, он выстрелил ей в затылок… Быть может, Надежда была убита не в кабинете Сталина, а в своей спальне. Значения это не имеет, но в том, что она была убита, и притом выстрелом в затылок, у меня сомнений нет, ибо я располагаю свидетельством, полученным от единственного, быть может, человека, который близко видел тело Надежды Аллилуевой»[661]661
  Шатуновская Л. Жизнь в Кремле. Нью-Йорк, 1981. Сокращенный вариант: Европа и Америка. 1991. № 1. С. 131.


[Закрыть].

В данном случае речь идет не о невольных ошибках, а о сознательном вымысле. Л. Шатуновская не была ни членом партии, ни подругой Зинаиды Орджоникидзе, и при крайней осторожности Зинаиды Гавриловны она никогда не стала бы откровенничать с малознакомой женщиной о смерти жены Сталина. Можно отметить также, что 3. Г. Орджоникидзе умерла еще в 1966 году, т. е. за 15 лет до выхода книги Шатуновской. Историки знают, чего стоят ссылки на свидетельства давно умерших людей. Шатуновской не было известно, однако, что еще в начале 60-х годов Зинаида Гавриловна давала подробные письменные показания о преступлениях Сталина для специальной комиссии при ЦК КПСС, созданной по инициативе Хрущева. Жена Орджоникидзе очень много знала и рассказывала. Но в этих рассказах нет и намека на убийство Сталиным Надежды Аллилуевой. Кроме того, известно, что внимательный осмотр тела Надежды Аллилуевой производился не ее знакомыми, а главным врачом Кремлевской больницы А. Канелем, а также врачами Л. Левиным и Д. Плетневым. Их убеждали подписать бюллетень о смерти Н. Аллилуевой от аппендицита, но все трое отказались[662]662
  Общественные науки. 1989. № 4. С. 147.


[Закрыть]. В 1932 году это не имело для врачей никаких последствий, так как атмосфера в стране и Кремле еще существенно отличалась от той обстановки, которая сложилась там в 1936–1937 гг. Кремль закрыли для простых людей, но он был местом жизни и работы как самих «вождей», так и части обслуги. На Западе еще не существовало «советологии» и «кремленологии», и о жизни в СССР и в Кремле распространялись, особенно в белоэмигрантских кругах, самые нелепые слухи. Еще в 60-х годах в моих руках оказалась книга «Сталин», изданная на русском языке в 1930 г. в Риге. Автор ее, скрывший свое имя под псевдонимом Эссад-Бей, утверждал, что Сталин, подобно восточному деспоту, держит свою жену взаперти в большой квартире и что никто из других обитателей Кремля ее никогда не видел. Между тем в небольшой кремлевской «общине» все хорошо знали друг друга, и каких-либо семейных тайн было очень мало. Хорошо все знал и пытался всем угодить также комендант Кремля К. В. Паукер. От широкой советской общественности можно было скрыть самоубийство жены Сталина. Но для узкого круга семей, живших в Кремле, такого рода событие не могло быть тайной, как не могло оно быть тайной и для большой семьи Аллилуевых. Характерно, что члены этой семьи не только не осуждали Сталина за смерть Надежды, но их первым побуждением стало желание как-то помочь ему пережить обрушившуюся на него трагедию. Срочно вернувшийся из Берлина Павел Аллилуев на несколько лет поселился снова на даче Сталина. Тот иногда начинал говорить с ним о Надежде. Он чувствовал себя порой виноватым и пытался как-то оправдаться перед братом покойной. «Я все делал, как она хотела. Могла ходить куда угодно, покупать все, что хотела. Чего ей не хватало? Смотри!» Сталин выдвинул незапертый ящик письменного стола. Он был набит червонцами[663]663
  Свидетельство А. П. Аллилуева, сына П. С. Аллилуева. Светлана Аллилуева также писала, что отец складывал конверты с зарплатой в ящик стола, даже не распечатывая их.


[Закрыть].

Английский историк и советолог Р. Конквест утверждал в своей знаменитой книге, что после смерти Надежды ее брат Павел потерял доверие Сталина.

«Брат Надежды, старый большевик Павел Аллилуев, – писал Конквест, – был политическим комиссаром в бронетанковых войсках. Его взяли под особое наблюдение. Позже он рассказывал старому знакомому, что со времени смерти сестры его не допускали к Сталину и кремлевский пропуск был у него отобран. Ему стало ясно, что, по мнению Ягоды и Паукера, он стал опасным для Сталина в том смысле, что мог отомстить за сестру»[664]664
  Конквест Р. Большой террор. Лондон, 1970. С. 138–139.


[Закрыть].

Эти утверждения также основаны на ложных слухах. В Москве живут два сына Павла Аллилуева, и один из них, А. П. Аллилуев, доктор медицинских наук, рассказывал мне о жизни своей семьи, в том числе и о жизни на даче Сталина в 1933–1936 гг., где мальчиком он несколько раз встречался со Сталиным. Лишь в 1935 году Сталин перебрался на специально построенную для него дачу в Кунцеве. После убийства Кирова было принято специальное постановление «Об охране вождей», и вся система охраны Сталина изменилась, а количество специальных подразделений стало непрерывно увеличиваться. В Кунцеве уже не гостили неделями и месяцами ни Сванидзе, ни Аллилуевы. Зубалово не опустело, но жили здесь другие люди. Семья Павла Аллилуева перебралась на огромную дачу Анастаса Микояна – это также было очень красивое и крупное купеческое имение под Москвой. Но и теперь Павел мог свободно проходить в Кремль и навещать Сталина на его московской квартире. «На квартиру к нам в Кремль еще заходили оба Сванидзе, дядя Павлуша и Реденсы, – свидетельствует Светлана Аллилуева. – Но без мамы это было уже не то. Все распалось – и дом, и отношения взаимной заинтересованности и дружбы»[665]665
  Аллилуева С. Двадцать писем к другу. С. 129.


[Закрыть].

Официальные сообщения о смерти Н. С. Аллилуевой были опубликованы во всех центральных газетах 10 и 11 ноября 1932 года.

«ЦК ВКП(б) с прискорбием доводит до сведения товарищей, что в ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии тов. Надежда Сергеевна Аллилуева». Это сообщение, как и фотография Н. Аллилуевой, было помещено в траурной рамке. Здесь же публиковались и многочисленные некрологи. «…Не стало дорогого, близкого нам товарища, человека прекрасной души. От нас ушла еще молодая, полная сил и бесконечно преданная партии и революции большевичка… Память о Надежде Сергеевне как о преданнейшей большевичке, жене, близком друге и верной помощнице тов. Сталина будет всегда нам дорога». Под этим некрологом стояли подписи Екатерины Ворошиловой, Полины Жемчужиной, Зинаиды Орджоникидзе, Доры Хазан, Марии Каганович, Татьяны Постышевой, Ашхен Микоян, а также всех членов Политбюро и А. Енукидзе. В некрологе от коллектива Промышленной академии говорилось: «…1 декабря Надежда Сергеевна должна была закончить Всесоюзную промышленную академию и Менделеевский институт искусственного волокна. Болезненное состояние не могло приостановить ее большевистского упорства в учебе…»

Комиссию по организации похорон возглавил А. Енукидзе, в нее вошли также К. Паукер и представители Промакадемии. Гроб с телом Н. Аллилуевой был установлен в Большом зале здания ЦИК СССР на Красной площади (ныне здание ГУМа). С утра 10 ноября был открыт доступ для всех, кто хотел проститься с покойной. Похороны были назначены на 11 ноября на Новодевичьем кладбище. Ни в одном некрологе не говорилось о причинах смерти Аллилуевой. Писали лишь о «неожиданной кончине», «преждевременной смерти», «смерть вырвала», «смерть скосила» и т. п. Все это не могло не породить волны противоречивых слухов. Даже Ромен Роллан, посетивший Москву в 1936 году и расспрашивавший М. Горького о смерти Надежды Аллилуевой, записал в своем дневнике, что жена Сталина отравилась[666]666
  Вопросы литературы. 1989. № 5. С. 177.


[Закрыть].

11 ноября газеты сообщали о прощании с Аллилуевой: «Скорбью льются звуки оркестра. Меняется почетный караул. Вот правдисты, в среде которых работала Надежда Сергеевна. Вот слушатели Промакадемии, где она училась. Вот близкие, друзья и товарищи. Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Постышев, Орджоникидзе, Киров, Калинин, Енукидзе. Тянется лента людей…»

Сталин появился в самом начале панихиды. Он подошел к гробу и поцеловал покойную в лоб. Затем сделал неожиданный жест, как бы отталкивая гроб от себя, и отчетливо произнес: «Она ушла как враг». После этого покинул зал и больше не приходил ни на панихиду, ни на похороны. За гробом на следующий день шел Авель Енукидзе, рядом был Алеша Сванидзе, и те, кто видел процессию со стороны, принимали их за Сталина. Но Сталин и потом ни разу не побывал на могиле жены, а замечательный памятник покойной был изваян скульптором И. Д. Шадром по заказу семьи Аллилуевых. Поклонники Сталина позднее утверждали, что тот нередко по ночам приходил на могилу супруги и при свете прожекторов молча сидел здесь по нескольку часов. Эту же версию можно встретить и в очерках такого противника Сталина, как А. Антонов-Овсеенко. Он утверждает, что Сталин посещал могилу жены несколько лет подряд и всегда в один день – второго мая. Для этого в стене близ могилы будто бы прорубили специальные ворота и ввели систему пропусков[667]667
  Вопросы истории. 1989. № 8. С. 108.


[Закрыть]. Эпизод с ночным посещением могилы Надежды Аллилуевой Сталиным под свет прожекторов попал и в американский фильм «Сталин». Но все это легенды.

И после похорон Надежды Аллилуевой, на которых первым выступил Л. Каганович, газеты продолжали публиковать соболезнования Сталину. От ЦК ВЛКСМ, от Московского горкома ВКП(б), от ЦК Французской компартии, от Исполкома Коминтерна. Вильгельм Пик, Клара Цеткин и Эрнст Тельман прислали телеграмму от революционных рабочих Германии. Отдельно выразил свое соболезнование Лаврентий Берия. 12 ноября в «Заре Востока» откликнулась на смерть невестки и горе сына мать Сталина Екатерина Георгиевна Джугашвили. Протокол не предусматривал соболезнований от дипломатов и государственных деятелей. Все же телеграмму Сталину прислали Председатель Совета Министров Турецкой республики Исмет-паша и его жена. Только 16 ноября в «Правде» появилось письмо Н. К. Крупской:

«Дорогой Иосиф Виссарионович! В эти дни как-то все думается о вас и хочется пожать вам руку. Тяжело терять близкого человека. И мне вспоминается пара разговоров с вами в кабинете Ильича во время его болезни. Они мне тогда придали мужества. Еще раз жму руку. Н. Крупская».

* * *

Я могу согласиться с комментариями, которые дает этому письму Лариса Васильева[668]668
  Васильева Л. Кремлевские жены. С. 202.


[Закрыть], но не буду повторять их. Еще через день короткую телеграмму прислал из Италии М. Горький. 18 ноября Сталин через печать выразил «сердечную благодарность» всем организациям и отдельным лицам, приславшим ему соболезнования по поводу «кончины моего близкого друга и товарища Надежды Сергеевны Аллилуевой-Сталиной». Впервые в печати появилось сочетание этих двух фамилий.

Вскоре после смерти жены Сталин обменялся квартирами с Бухариным. В прежней квартире он жить уже не хотел или не мог. Удалили из Кремля или даже сослали некоторых работников из обслуги, которые хорошо знали семью Сталина. Но только в 1937–1938 гг. были арестованы и погибли почти все родственники как первой, так и второй жены Сталина. Был расстрелян как Александр Сванидзе, так и Авель Енукидзе. По приказу Сталина расстреляли коменданта Кремля К. Паукера, он знал слишком много. Старшая сестра Надежды Анна Аллилуева, а также Полина Жемчужина были арестованы и сосланы уже после войны. Сталин все реже встречался со своими детьми, а многих внуков не видел никогда. Он остался вдовцом до конца жизни. У него были короткие и не слишком частые связи с отдельными женщинами, но никто из них не мог повлиять на его поведение или образ жизни. В разговорах он никогда не вспоминал о жене, но после войны неожиданно распорядился сделать две увеличенные во много раз фотографии Надежды Аллилуевой. Одна из этих фотографий стояла на столе в его домашнем кабинете в Кремле, другую повесили в спальне на даче в Кунцеве. Сталин сохранил свободу отцу Надежды и своему другу по подполью Сергею Аллилуеву, но никогда с ним не встречался. У него больше не было семьи, и неделями он жил в полном одиночестве. Во время праздников или на Новый год Сталин приглашал к себе многих руководителей партии и правительства, генералов и адмиралов. Все они приезжали к нему на ночные застолья, но без жен, позднее здесь могла появляться ненадолго лишь дочь Сталина Светлана, которая мало что унаследовала от своей матери, но оставила в своих книгах лучшее описание жизни и трагической гибели Надежды Сергеевны Аллилуевой.

Октябрь 1992 г.

Василий Сталин

Во многих отношениях жизненный путь, пройденный Василием Сталиным, прямая противоположность судьбе Якова Джугашвили. Василий не только был с детства обласкан отцом, но вскоре и сам научился пользоваться своим привилегированным положением. Имя и власть отца, страх, подобострастие, которые вызывала у людей фамилия Сталин, превратились для Василия в право не только на исключительность, но и на вседозволенность, он стал воспринимать все это как собственную заслугу.

Василий жил с отцом в Кремле, и его всюду, даже на занятия в школе, сопровождала охрана. Если Сталин очень грубо и жестоко наказывал Якова за курение, то к Василию он был куда снисходительнее. Кроме того, еще когда мальчику было немногим больше года, Сталин, постоянно куривший трубку, набирал порой полный рот дыму и пускал этот дым ребенку в лицо. «Пусть привыкает», – сказал он, удивленному таким странным поведением Бухарину, с которым в начале 20-х годов у Сталина сложились дружеские отношения. Несмотря на старания репетиторов и лучших учителей, учился младший Сталин посредственно, а с учителями вел себя вызывающе, рано осознав собственную безнаказанность, ибо даже о самых грубых его проделках ни они, ни директор школы не решались доложить отцу, не говоря уже о том, чтобы пригласить его в школу.

Василий избрал карьеру летчика. В 1940 году он окончил Качинскую Краснознаменную высшую школу летчиков. Жизнь курсанта тяжела, а Василий не привык к трудностям, и у него постоянно возникали конфликты с окружающими. Жертвами этих конфликтов стали один из преподавателей и несколько заступившихся за него курсантов – их арестовали и освободили только в начале войны. После окончания Качинской школы Василий был направлен летчиком в 24-ю авиационную дивизию, но прослужил там всего несколько месяцев. В сентябре его как одного из «лучших летчиков» дивизии направили на командный факультет Военно-воздушной академии.

Нет смысла рассматривать здесь «боевой» путь Василия Сталина в годы войны. Грубый, жестокий и конфликтный человек, он рано пристрастился к спиртному, часто отказывался выполнять приказы, устраивал дебоши. Сталину несколько раз докладывали о недостойном поведении его сына, но однажды он вспылил и сказал, что Василий такой же офицер, как и другие, и пусть с ним поступают так, как положено по уставу, и никогда больше не докладывают ему, Сталину. Командиры Василия оказались в трудном положении. Поступить с сыном Сталина как с другими они не решались, но и докладывать «наверх» уже не могли.

В начале войны Василий Сталин был назначен сразу на весьма высокую должность инспектора-летчика Управления ВВС, а к январю 1943 года он стал уже начальником инспекции ВВС Красной Армии. Однако провести всю войну только в военной инспекции для молодого летчика было не слишком достойно, и в январе 1943 года Василий назначается командиром 32-го гвардейского истребительного авиаполка, прикрывавшего Сталинград. Конечно же, командование старалось уберечь и 32-й полк, и самого Василия от трудных и рискованных военных операций. Все же в послужном списке Василия числится один сбитый немецкий самолет и 27 боевых вылетов. Для летчика, который прошел всю войну и не был ранен, это, конечно, очень уж скромный список боевых заслуг. Василий явно не рвался в бой с фашистами. Тем не менее его не обходили боевыми наградами и чинами. Уже в январе 1944 года он был назначен командиром 3-й гвардейской истребительной авиационной дивизии. Начав войну капитаном, он уже в 1942 году получил звание полковника.

При переводах с должности на должность, при представлении к наградам и новым званиям в армии было принято выдавать характеристики. Вот «Боевая характеристика» на полковника Василия Сталина, вернее, ее заключительная часть:

«Лично тов. Сталин В. И. обладает хорошими организаторскими способностями и волевыми качествами. Тактически подготовлен хорошо, грамотно разбирается в оперативной обстановке, быстро и правильно ориентируется в вопросах ведения боевой работы.

В работе энергичен, весьма инициативен, от своих подчиненных всегда требует точного выполнения отданных распоряжений. Боевую работу полка и дивизии организовать может.

Наряду с положительными качествами лично гвардии полковник Сталин В. И. имеет ряд больших недостатков. По характеру горяч и вспыльчив, допускает несдержанность, имели место случаи рукоприкладства к подчиненным. Недостаточно глубокое изучение людей, а также не всегда серьезный подход к подбору кадров, особенно штабных командиров, приводил к частым перемещениям офицерского состава в должностях. Это в достаточной мере не способствовало сколачиванию штабов.