Текст книги "Они окружали Сталина"

Нет нужды останавливаться здесь на оценке Троцкого, которую дал Ленин в своем «Завещании»; эти оценки сейчас уже хорошо известны. Я не буду также подробно говорить о сложных перипетиях той внутрипартийной борьбы, которая развернулась в 1923–1927 годах и в которой Троцкий выступал в качестве лидера «левой» оппозиции. Это была не только борьба за власть в стране и в партии, но и борьба различных течений и тенденций в политике ВКП(б), а также всего Коминтерна.

Хотя и Троцкий, и Зиновьев, и Каменев высказывали в ходе нее немало верных суждений, их общая линия не была верна и могла бы повести к быстрому свертыванию политики нэпа и нарушению союза рабочего класса и крестьянства. Хорошо известно также, что основную часть этой троцкистской политики вскоре взял на вооружение сам Сталин и осуществил ее с такой невероятной жестокостью, на которую, по-видимому, был бы не способен и сам Троцкий.

После поражения Троцкого во внутрипартийной борьбе он был исключен из партии и сослан в Казахстан. Когда стало известно о предстоящей высылке Троцкого из Москвы, его все еще многочисленные сторонники решили устроить ему торжественные проводы. Отъезд был намечен на 18 января 1928 года. Однако еще 17 января на квартиру Троцкого пришли работники ГПУ и аппарата ЦК и потребовали его немедленного отъезда. Троцкий отказался, но его силой вынесли на руках и затолкали в стоявшую у подъезда машину. Затем его отвезли на Ярославский вокзал и посадили в поезд, отправляющийся в Казахстан. Сын Троцкого – Лев Седов – стал кричать, обращаясь к железнодорожникам: «Смотрите, они увозят Троцкого!» Но никто не вмешался, и поезд отошел от перрона.

В течение года Троцкий вместе с семьей жил в Алма-Ате, продолжая поддерживать легальную и нелегальную связь со своими сторонниками и ведя обширную переписку. Он был настроен еще весьма оптимистически. В письме, которое было направлено им в Политбюро и которое распространялось в списках среди ссыльных троцкистов, говорилось:

«Неизлечимая слабость аппаратной реакции при ее внешнем могуществе состоит в том, что она не ведает, что творит. Она выполняет заказ враждебных классов. Не может быть большего исторического проклятия для фракции, вышедшей из революции и подрывающей ее.

Величайшая историческая сила оппозиции, при ее внешней слабости в настоящий момент, состоит в том, что она держит руку на пульсе мирового исторического процесса, ясно видит динамику классовых сил, предвидит завтрашний день и сознательно подготовляет его»[638]638
  Троцкий Л. Моя жизнь. Берлин, 1930. Ч. 2. С. 310, 311.


[Закрыть].

Однако письма Троцкого своим сторонникам не подтверждали того, что он «ясно видит динамику классовых сил». Когда в партии обнаружился «правый» уклон, Троцкий выступил вначале за союз с «центром» (то есть со Сталиным) против «правых», которых он считал более опасными, чем группу Сталина. Однако очень скоро Троцкий стал налаживать нелегальные контакты с группой Бухарина против Сталина. Некоторое время Троцкий опасался установления под давлением крестьянства военной диктатуры во главе с Ворошиловым и Буденным против Сталина. В этом случае он предлагал своим сторонникам поддерживать Сталина против Буденного и Ворошилова. Троцкий еще надеялся, а временами даже твердо верил в победу своей фракции.

Борьба в оппозиции, поведение и положение Троцкого после смерти В. И. Ленина, его борьба в Коминтерне и формирование «левых» фракций в коммунистических партиях Запада и Востока, а также жизнь в ссылке в Алма-Ате составляют основное содержание второй книги И. Дойчера – «Разоруженный пророк». В своей третьей, и последней, книге И. Дойчер пишет уже о жизни и деятельности Троцкого в изгнании.

Решение о высылке Троцкого за границу было принято на Политбюро в 1929 году. Позднее Сталин не раз выражал сожаление по этому поводу и особенно негодовал, что ему разрешили вывезти за границу весь свой огромный архив. Так или иначе, но в феврале 1929 года Троцкий с семьей был тайно привезен в Одессу и отсюда на пароходе «Ильич» покинул пределы СССР. По договоренности с Турцией, у которой были в те годы хорошие отношения с СССР, ему было предложено поселиться на острове Принкипо (Принцевы острова) в Мраморном море. Здесь он провел более четырех лет, занимаясь главным образом литературной деятельностью. Кроме нескольких книг и множества статей, которые издавались на Западе, Троцкий писал большую часть материалов созданного им «Бюллетеня оппозиции». Он был все еще полон надежд на успех своего движения и утверждал, что «левая оппозиция, вопреки лживым сообщениям официозной печати, идейно крепнет и численно растет во всем мире. Она сделала крупнейшие успехи за последний год»[639]639
  Бюллетень оппозиции. 1929. № 10. С. 4.


[Закрыть].

Это были иллюзии, которые очень быстро стали рассеиваться.

Высылка Троцкого из СССР, политика суровых репрессий против оппозиционеров, начавшаяся борьба с «правым» уклоном, проведение все более жесткой антикулацкой и антинэпмановской политики, ускорение индустриализации и начало сплошной коллективизации, означавшие явный поворот Сталина «влево», – все это вызывало быстрый распад троцкистской оппозиции. У большинства видных ее участников воля к борьбе со Сталиным была сломлена, под разными предлогами они стали переходить на его сторону.

«Сталинисты, – писал Радек в одном из писем, – оказались достойнее, чем думала оппозиция». Радек и Преображенский решительно отмежевались от теории «перманентной революции», которую они ранее поддерживали. Они должны были отмежеваться и от Троцкого. В своем обращении «Ко всем товарищам по оппозиции» Е. Преображенский писал, что оппозицию привело к поражению именно торжество ее идей.

Фактически из всех лидеров «объединенной» оппозиции попытался продолжить борьбу со Сталиным из-за границы только один Троцкий. Он вел громадную переписку со своими сторонниками в других странах, стараясь создать троцкистские фракции или группы. Он пытался наладить доставку троцкистской литературы и «Бюллетеня оппозиции» в СССР. Однако даже тайных сторонников в СССР у него почти не осталось. Субъективно Троцкий и теперь оставался революционером, а не «фашиствующим контрреволюционером», как об этом заявлял Сталин. Однако из-за присущего Троцкому догматизма, недостатка информации и тенденциозности он не смог понять и в должной мере оценить те сложные процессы, которые происходили в 30-е годы в СССР и в мировом коммунистическом движении. В результате он не сумел сформулировать никакой альтернативной марксистской программы. Он даже не смог правильно разобраться в причинах своего поражения.

Капитуляция перед Сталиным большинства прежних сторонников Троцкого была для последнего большим разочарованием. Но он реагировал на нее весьма своеобразно. Размышляя об утрате одного за другим своих последователей, Троцкий писал:

«Чередование политических поколений есть очень большой и очень сложный вопрос, встающий по-своему, по-особому перед каждым классом, перед каждой партией, но встающий перед всеми. Ленин не раз издевался над так называемыми старыми большевиками и даже говаривал, что революционеров в 50 лет следовало бы отправлять к праотцам. В этой невеселой шутке была серьезная политическая мысль. Каждое революционное поколение становится на известном рубеже препятствием к дальнейшему развитию той идеи, которую оно вынесло на своих плечах. Политика вообще быстро изнашивает людей, а революция тем более. Исключения редки, но они есть: без них не было бы идейной преемственности. Теоретическое воспитание молодого поколения есть сейчас задача задач. Только этот смысл и имеет борьба с эпигонами, которые, несмотря на видимое могущество, идейно уже вышли в тираж»[640]640
  Троцкий Л. Сталинская школа фальсификации. Берлин, 1932. С. 110–111.


[Закрыть].

Троцкий не был «старым большевиком», и он, вероятнее всего, искажает здесь смысл и форму возможных ленинских высказываний. Впрочем, для Троцкого, находящегося в изгнании, все это были только слова. Он уже не имел возможности отправлять людей к праотцам. Но Сталин, который и в эти годы читал статьи и книги Троцкого, прислушивался иногда к его словам.

Если сравнить приведенные выше слова Троцкого с тем, что осуществил в 1936–1939 годах Сталин, отправив к праотцам всю основную часть ленинской партийной гвардии, то есть все то поколение «старых большевиков», которые приближались по возрасту к 50 годам, то можно подумать, что Сталин следовал совету Троцкого. Однако это не так. Сталин был вполне самостоятелен в своем решении, и он уничтожил целое поколение большевиков не потому, что оно «истрепалось нервно» и «израсходовалось духовно». Эти люди мешали не «дальнейшему развитию той идеи, которую они вынесли на своих плечах», а развитию и углублению самодержавной власти Сталина. Это и привело его к мысли отправить всех «старых большевиков», к которым он чувствовал такую же неприязнь, что и Троцкий, к праотцам и опереться на более молодое поколение партийных работников, которые не прошли как следует школу революции, но уже достаточно основательно усвоили сталинскую школу фальсификации.

На маленьком острове Принкипо Троцкому пришлось провести несколько лет. Среди множества книг и статей, которые он написал и которые еще до ссылки составили 17-томное собрание сочинений, наибольшую известность получила автобиографическая книга «Моя жизнь», которая, однако, разочаровала многих западных интеллектуалов, сочувствовавших Троцкому, – из-за крайней ее субъективности. С точки зрения историка, лучшей из книг, написанных в эти годы Троцким, была «История русской революции» – о Февральской и Октябрьской революциях.

После победы Гитлера в Германии, которую Троцкий не без основания считал результатом ошибочной политики III Интернационала, он начал предпринимать шаги к созданию нового, IV Интернационала, в программные установки которого, однако, он пытался заложить еще более крайние или левацкие идеи.

Троцкий жаждал покинуть Принцевы острова, но ни одна из стран Европы не стремилась получить его в число своих граждан даже в качестве эмигранта. Лишь в июле 1933 года ему разрешили жить в южных районах Франции, но с условием сохранения инкогнито и под наблюдением полиции. Визиты в Париж были запрещены. После того как инкогнито Троцкого было случайно раскрыто, французское правительство решило выслать его на страны, однако другие европейские страны не соглашались предоставить ему убежище. Троцкого везде рассматривали еще как крайне опасного революционера. К тому же западные правительства не хотели портить отношения со Сталиным. Летом 1935 года Троцкий смог получить убежище в Норвегии.

Как известно, в это время в СССР происходило все более явное ужесточение режима и снова начались массовые репрессии среди бывших участников «левой» оппозиции. Арестовали тысячи людей, которые давно уже публично отреклись от троцкизма и от Троцкого, но поддерживали его в 20-е годы. Прикрываясь жупелом троцкизма, Сталин стремился уничтожить всю старую партийную гвардию, но особенно настойчиво и целеустремленно – самого Троцкого, где бы тот ни находился.

Уже на первом московском судебном процессе в августе 1936 года Л. Д. Троцкий был заочно приговорен к смертной казни. В это время он еще находился в Норвегии, и ему было формально запрещено заниматься политической деятельностью. Однако, узнав первые подробности московского процесса, Троцкий сразу же нарушил этот запрет. Он делал заявления для печати, посылал телеграммы в Лигу Наций, обращения к различным митингам. Это вызвало немедленную реакцию правительства Норвегии – оно предложило Троцкому покинуть страну. И вновь ни одно западное государство не хотело пускать его к себе. В конце декабря Мексика дала согласие принять у себя Троцкого и предоставить ему политическое убежище. В глубокой тайне, под охраной, не на обычном пассажирском судне, а на танкере, нанятом норвежским правительством, Троцкий с женой отплыл в Мексику.

Троцкий прибыл туда 9 января 1937 года, а уже через две недели в Москве начался еще один «открытый» процесс – «параллельного центра», где среди обвиняемых преобладали бывшие троцкисты.

О жизни Троцкого в Мексике и о его последних годах читатель может узнать из трилогии Исаака Дойчера.

Семья Иосифа Сталина

Нет необходимости говорить здесь о роли сталинизма и Сталина в истории советского общества и государства, обо всем этом сказано уже очень много в советской печати и, вероятно, еще больше будет сказано в ближайшие годы, когда историки получат доступ ко всем пока еще закрытым архивам и завершат анализ и обработку всех тех документов и свидетельств, с которых совсем недавно был снят гриф «секретно». В очерках, опубликованных ниже, я хотел бы повести разговор не о крупных исторических событиях нашего столь богатого переменами XX века, а о мелких, казалось бы, событиях семейной жизни Сталина, которые оказали влияние на формирование его личности, а тем самым косвенно повлияли на судьбу десятков миллионов семей нашей страны, на ее общественную жизнь и историю.

Отец и мать И. Сталина

Следует сразу сказать, что сведения о предках Сталина немногочисленны, скудны и поверхностны. Когда еще при жизни Сталина некоторые из историков Грузии попытались разыскать документы и материалы на этот счет, копаясь в церковных архивах деревень и небольших городов или опрашивая долгожителей из Гори, где родился Сталин и где прошло его детство, то грозный диктатор сказал по этому поводу не вполне ясную по содержанию, но крайне гневную по форме фразу, которая прервала подобного рода изыскания.

Не менее решительно отреагировал Сталин на инициативу издательства детской литературы (Детгиз), которое уже подготовило к изданию «Рассказы о детстве Сталина» – по аналогии с известными рассказами о детстве Ленина.

Не думаю, чтобы Сталина смутила явная апологетичность прочитанных рассказов или их несоответствие истине. Он, видимо, просто не хотел, чтобы советские люди увидели его не в привычном образе мудрого и сурового вождя, а в виде неопытного мальчика или даже смелого и романтичного юноши.

Именно Сталин, правда, без особого гнева, запретил к постановке пьесу Михаила Булгакова о революционной юности будущего «вождя народов».

Столь же решительно он запретил в 1949 году издание небольшого сборника стихотворений, сочиненных когда-то молодым Джугашвили-Кобой и опубликованных в начале века в небольших социал-демократических газетах Грузии.

К 70-летию Сталина эти стихи были спешно, но в глубокой тайне переведены на русский язык группой ведущих советских поэтов и переводчиков. Только сам Сталин мог сказать в предисловии к первому тому своих сочинений, что в пору создания включенных в этот том статей он был еще «незрелым марксистом». Никто другой не мог бы повторить тогда или даже процитировать эту фразу.

Лишь совсем недавно некоторые из историков ознакомились с рядом документов из церковных и иных архивов Тифлисской губернии. С удивлением обнаружили они, например, что Сталин родился не 21 декабря 1879 года, как об этом говорилось в его «Краткой биографии» и как это отмечалось на всех торжественных юбилеях по поводу 50-летия, 60-летия, 70-летия Сталина.

В первой части метрической книги Горийской Успенской соборной церкви отмечено, что в 1878 году 6 декабря у жителей Гори православных крестьян Виссариона Ивановича и его законной жены Екатерины Гавриловны Джугашвили родился сын Иосиф. 17 декабря того же года он был крещен в церкви протоиереем Хахановым и причетником Квиникадзе. Та же дата рождения Сталина стоит и во всех документах Горийского духовного училища, которое Иосиф Джугашвили окончил в июне 1894 года[641]641
  Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 132–133; Гласность. 1990. 22 нояб.


[Закрыть].

Не так-то легко проследить родословную простых крестьян.

Известно, например, что прадед Сталина Заза Джугашвили был крепостным и даже принимал участие в одном из крестьянских восстаний, вспыхивавших в Закавказье чаще, чем это случалось в России. Позднее Заза Джугашвили обосновался с семьей в деревне Диди-Лило, недалеко от Тифлиса, где и окончился его жизненный путь. Его сын Вано, дед Иосифа Сталина, унаследовал крестьянское хозяйство отца, выращивал виноград и занимался виноделием.

Здесь, в деревне, у него и родился сын Виссарион, прозванный Бесо. В 1861 году в России было отменено крепостное право, и после смерти отца Виссарион решил забросить тяжелый крестьянский труд. Он отправился в Тифлис и устроился учеником на кожевенную фабрику, где потом недолго трудился в качестве рабочего. Именно сапожное ремесло привело Виссариона в маленький грузинский город Гори, где он познакомился с Екатериной Геладзе, ставшей вскоре его женой.

Мать Сталина Екатерина Геладзе также происходила из семьи крепостных крестьян. Ее отец умер еще молодым, и она жила вместе с матерью в селе Гамбарсулы. Только после отмены крепостного права вместе с матерью она переехала в Гори. Здесь в 1874 году 19-летняя Екатерина и вышла замуж за Виссариона Джугашвили.

В документах Горийской церкви говорилось о Екатерине Гавриловне Джугашвили. В других документах мать Сталина называют Екатериной Габриеловной. Позднее ее чаще всего именовали Екатериной Георгиевной. Все эти разночтения связаны, как правило, с различной транскрипцией грузинских и русских православных имен, а также и географических названий. Иван и Вано, Гоги и Георгий, Тифлис и Тбилиси, Батуми и Батум и т. п.[642]642
  Большая часть данных о родителях и родословной Сталина содержится в музее Сталина в г. Гори, ныне закрытом, но сохраняющем все экспозиции. В Грузии есть и несколько частных музеев Сталина.


[Закрыть].

Первый сын супругов Джугашвили – Михаил – умер в возрасте одного года. Вторым сыном был Георгий, но и он умер в младенчестве. Уже много десятилетий спустя, когда все руководство Советской Грузии приходило в дом Екатерины Георгиевны в Тифлисе, чтобы поздравить ее с днем рождения «великого Сталина» или с ее собственным днем рождения, независимая и острая на язык мать Сталина нередко говорила, что именно первый ее сын Михаил был способнее, умнее и красивее двух других.

Сталин, Сосо, был третьим ребенком в семье. Конечно, и он мог умереть от оспы, которая косила тогда миллионы детей и взрослых. Иосиф сумел перебороть эту болезнь, оставившую следы на его лице.

Конечно, рубцы от оспы не были видны ни на отретушированных фотографиях Сталина, ни тем более на его многочисленных портретах, в том числе и на известной картине В. Мдивани «Юный Сталин», которую и сегодня можно увидеть в музее современного искусства в Тбилиси.

Не только художники, но и фотографы убирали все оспины с его лица и увеличивали на один-два сантиметра лоб Сталина.

Поэтому многие люди, впервые встречавшиеся со Сталиным, невольно отмечали большое отличие официальных изображений вождя от его реального облика – небольшой рост, низкий лоб, частые оспины на лице, рыжеватые гипнотизирующие глаза. Иностранцы писали об этом в своих книгах и статьях, но советские люди отмечали этот факт лишь в узком кругу.

Мы почти ничего не знаем об отце Сталина.

Имеются свидетельства, что он был грубым и необразованным человеком и нередко бил маленького Сосо, что вряд ли могло способствовать развитию добрых начал в характере мальчика.

Писатель А. Н. Рыбаков в романе «Дети Арбата», рисуя с немалым талантом внутренний мир Сталина, писал, что Иосиф Виссарионович вспоминал своего отца с нежностью или, во всяком случае, с добрыми чувствами. Историк А. В. Антонов-Овсеенко в большом очерке «Сталин и его время» утверждает, не ссылаясь при этом на источники, что маленький Сосо «питал к отцу отвращение, которое скоро переросло в открытую ненависть», и что Виссарион Джугашвили, «пьяница и дебошир, безжалостно избивал мальчика за малейшую провинность. Случалось, и матери попадало»[643]643
  Вопросы истории. 1989. № 7. С. 95.


[Закрыть].

Нельзя не отметить, однако, что сам Сталин решительно отвергал слухи о своем тяжелом детстве или побоях отца.

В декабре 1931 года в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом в ответ на вопрос, не повлияло ли на становление Сталина как революционера плохое отношение к нему со стороны родителей, тот ответил, что родители вовсе не обращались с ним плохо[644]644
  Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. С. 113.


[Закрыть].

Так или иначе, но в 1895 году отец Сталина покинул Гори и перебрался в Тифлис, где стал работать на небольшой фабрике, принадлежавшей обувному фабриканту Адельханову.

Это не означало разрыв с семьей, так как Виссарион время от времени приезжал в Гори. Через несколько лет он вернулся тяжелобольным и вскоре умер.

Сталин фактически никогда не упоминал об отце, и даже дата его смерти не приводилась ни в «Краткой биографии Сталина», ни в официальной хронологии жизни и деятельности «великого вождя»[645]645
  Там же. Т. 1. С. 415–425.


[Закрыть].

Именно отсутствие точных данных об отце Сталина породило позднее множество легенд и о самом Виссарионе Бесо, и о реальности его отцовства.

Некоторые из недоброжелателей Сталина распространяли в Грузии слух, что Виссарион Джугашвили был вовсе не грузином, а осетином. На Кавказе исстари сильны проявления различного рода национальной и клановой розни, и между грузинами и осетинами были далеко не лучшие отношения.

Также говорили, что отцом Сталина был знаменитый русский путешественник H. М. Пржевальский, который некоторое время гостил в г. Гори. Пржевальский в зрелом возрасте похож на 50-летнего Сталина, в чем можно убедиться, взглянув на фотографию этого путешественника, помещенную как в Малой Советской Энциклопедии, так и в первом издании Большой Советской Энциклопедии.

Не отказываются, впрочем, от родства со Сталиным и многие его поклонники из осетин.

Еще в 1974 году один из моих знакомых совершил поездку из Северной Осетии в Грузию. При въезде в Дарьяльское ущелье он увидел высеченный на высокой скале барельеф Сталина. В глубине ущелья в музее известного грузинского писателя Александра Казбеги, которого очень любил читать и молодой Сталин, можно было увидеть большую статую Сталина. На вопрос, почему в Осетии чтят память Сталина, один из старых жителей поселка ответил: «Отцом Сталина был осетинский князь Джугаев»…

Я уже упоминал роман А. Н. Рыбакова «Дети Арбата», в котором отец Сталина изображен как мягкий, добрый и веселый человек, в противоположность суровой и раздражительной матери. Воспоминания об отце, по версии Рыбакова, – это наиболее светлые воспоминания о детстве Сталина.

Совершенно иную версию детства Сталина и поведения его родителей, особенно матери, дает в романе «Сандро из Чегема» известный советский писатель Фазиль Искандер. Я не буду, однако, разбирать здесь эти версии, так как каждый писатель имеет право на художественный вымысел в тех случаях, когда ему недостает проверенных и достоверных фактов.

Но из всех прямых и косвенных свидетельств можно сделать вывод, что мать Сталина была не только умной, но и весьма решительной, самостоятельной и строгой женщиной. В книге «Двадцать писем к другу» дочь Сталина Светлана писала:

«Он говорил, что она была умной женщиной. Он имел в виду ее душевные качества, а не образование, она едва умела нацарапать свое имя. Он рассказывал иногда, как она колотила его, когда он был маленьким, как колотила и его отца, любившего выпить. Характер у нее был, очевидно, строгий и решительный, и это восхищало отца. Она рано овдовела, и это сделало ее еще более суровой. У нее было много детей, но все они умерли в раннем детстве, только отец мой выжил»[646]646
  Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М., 1989. С. 145.


[Закрыть].

Так или иначе, но Сталин должен был быть благодарным своей матери, так как именно она взяла на себя всю тяжесть забот не только о содержании семьи, но и о воспитании и образовании сына. Приятель детства Сталина, а позднее один из его первых биографов – Иосиф Иремашвили – описывал Екатерину Джугашвили как очень набожную и хозяйственную женщину и отмечал ее большую любовь к сыну[647]647
  Иремашвили И. Сталин и трагедия Грузии. Берлин, 1932. С. 5–6. (Автор был противником большевиков и эмигрировал из СССР. Его книга не всегда объективна, но другой, более достоверной, работы о детстве Сталина нет.)


[Закрыть]. Мать мечтала о том, чтобы Сосо стал священником. И она добилась того, чтобы 8-летнего мальчика приняли в Горийское духовное училище, что было для бедной и одинокой женщины нелегким делом.

В училище Сталину было трудно, так как в его семье говорили по-грузински и он почти не знал русского языка. Между тем обучение велось в основном на русском, а учителя и воспитатели в прошлом веке имели право пороть учеников не только за плохое поведение, но и за неудачи в учении.

В первые годы в табелях, хранящихся в музее в г. Гори, у Сосо преобладали «тройки», есть там и документы о пересдаче некоторых экзаменов. Однако мальчик был упорен и за шесть лет не только сумел освоить четырехлетний курс училища, но и окончил его с отличием.

В свидетельстве об окончании Горийского духовного училища у Иосифа оценка «5» стоит по всем предметам религиозного обучения, по русскому и древнеславянскому языкам. Только по арифметике и греческому языку в итоговом свидетельстве мы видим оценку «4».

Обучение в Горийском училище не было бесплатным, и чтобы обеспечить содержание и образование сына, Екатерина Джугашвили должна была много работать, нанималась прачкой и швеей в богатые дома Гори. Приходилось ей выполнять и различную черную работу в том же церковном училище, где проходил начальное образование ее Сосо.

Из событий детства, оказавших влияние на характер и поведение Сталина, следует упомянуть, конечно, несчастный случай, когда в возрасте 10 или 11 лет маленький Иосиф попал под колеса проезжавшего фаэтона (кареты). У мальчика была сильно повреждена левая рука. Она росла медленнее правой и начала сохнуть.

Успешное окончание Горийского училища открывало Иосифу путь в духовную семинарию – это была средняя ступень в церковном образовании. В Грузии семинария имелась лишь в Тифлисе, и в 1894 году 15-летний Иосиф Джугашвили покинул родной дом и начал жить и учиться в Тифлисской духовной семинарии.

В годы обучения Сосо в праздники и на каникулы возвращался к матери в г. Гори. Надо полагать, что и Екатерина Джугашвили не раз приезжала в Тифлис, чтобы проведать сына. Однако в их отношениях уже не было никакой нежности, напротив, росло отчуждение.

Мать явно не понимала устремлений своего Иосифа и была, конечно, крайне огорчена, что он так и не закончил Тифлисской семинарии, а был исключен из нее на последнем году обучения «за плохое поведение».

По более поздней версии, Сталина исключили за чтение запрещенной литературы и создание подпольного социал-демократического кружка. Обе версии могут и не противоречить друг другу, так как семинарское начальство вряд ли хотело указывать истинную причину исключения И. Джугашвили.

Включившись в революционную деятельность на Кавказе, Сталин перестал приезжать в Гори, с матерью он не переписывался, и она почти никогда не знала, в какой части Кавказа или в какой тюрьме и ссылке находится ее единственный сын.

После революции о жизни и судьбе сына его мать могла знать по рассказам соседей, читавших грузинские газеты. Сталин мало интересовался жизнью матери и даже, отдыхая в Грузии, не приглашал ее побыть вместе с ним.

Никогда не посещал Сталин и Гори, где еще при его жизни в небольшом деревянном доме семьи Джугашвили, который был покрыт большим отделанным мрамором павильоном, был устроен музей Сталина.

Однако как партийные, так и советские власти Грузии не могли проявлять равнодушие к матери Сталина, власть которого после смерти Ленина непрерывно усиливалась, а его жестокая воля ощущалась во всех уголках необъятного Советского Союза.

Руководители Грузии настояли на том, чтобы Екатерина Джугашвили переехала на постоянное жительство в Тифлис, где в ее распоряжение был предоставлен один из дворцов в центре города. Мать Сталина перебралась в столицу Грузии со своим скарбом и заняла в отведенном ей дворце лишь одну небольшую комнату.

Когда кто-либо из руководителей Грузии выезжал в Москву, Екатерина Георгиевна писала письмо Сталину или, вернее, диктовала его по-грузински, так как русскому языку она не могла научиться в глухой грузинской провинции.

Сталин иногда отвечал матери короткими записками, которые даже трудно назвать письмами. Мать Сталина берегла эти записки – их было всего одиннадцать за тринадцать лет (1922–1934).

Позднее они хранились как «строго секретные» документы в одном из фондов Сталина при Институте Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина (этот институт многократно менял название, и я не буду приводить их все).

По заданию ЦК КПСС историк Шота Чивадзе перевел письма Сталина на русский язык, но сохранил себе черновики переводов. Незадолго до своей смерти он передал эти черновики своему сослуживцу профессору Леониду Спирину.

Недавно Л. Спирин опубликовал их в «Независимой газете», пожалуй, лучшей из всех новых газет, которые появились у нас в стране в последние 4–5 лет. Поражает примитивность всех этих писем. Вот некоторые из них.

16 апреля 1922 года.

Дорогая Мама! Здравствуйте!

Будь молодцом, не допускай к сердцу печаль. Ведь сказано: Пока жив, буду действовать так, радовать буду свою фиалку, умру, порадуются черви в могиле.

Эта женщина – моя жена, постарайся не дать ее в обиду. Твой Сосо.

(Письмо привезла в Тифлис Надежда Аллилуева.)

Два следующих письма отправлены в 1923 году.

Дорогая Мама! Здравствуйте! Живите десять тысяч лет. Целую, твой Сосо. 1 января. 1923 год.

23 февраля 1923 г.

Дорогая Мама!

Ваши письма получил. Будьте здоровы, тверды, в ближайшее время увидимся. Живите тысячу лет! Целую. Привет от Нади. Твой Сосо.

В 1924 году Екатерина Джугашвили получила одно письмо от сына. В 1925-м – два. Все они столь же коротки.

25 июня 1925 г.

Привет дорогой Маме!

Как живете и здравствуете? Тысячу лет Вам жизни бодрой и здоровой. Я чувствую себя пока хорошо. До свидания. Привет знакомым. Твой Сосо.

До 1929 года Сталин не написал матери ни одного письма: шла острая и жестокая внутрипартийная борьба, и Сталин, видимо, просто не вспоминал о матери. Очередное письмо поэтому на несколько строчек длиннее:

Здравствуйте, дорогая Мама!

Как живете, как Ваше самочувствие? Давно от Вас нет писем, видимо, обижены на меня. Но что делать, ей-Богу, очень занят.

Посылаю сто пятьдесят рублей – больше не сумел. Если понадобятся деньги, сообщите мне. Сколько сумею – пришлю. Привет знакомым. Надя шлет привет. Живите много лет.

Твой Сосо. 25 апреля 1929 г.

Нет смысла приводить здесь другие похожие письма, кроме последнего, которое было написано уже после самоубийства Надежды Аллилуевой:

Здравствуйте, дорогая Мама!

Ваше письмо получил. Получил также варенье, чурчхел и, инжир. Дети были очень рады и шлют Вам благодарность. Очень рад, что чувствуете себя хорошо, бодро.

Я здоров, не беспокойтесь обо мне. Я своего добьюсь. Не знаю, нужны Вам деньги или нет. Во всяком случае шлю Вам пятьсот рублей. Высылаю также фотокарточку свою и детей. Будьте здоровы, дорогая Мама, не теряйте бодрости духа.

Целую. Ваш сын Сосо. 24 марта 1934 г.

Дети кланяются Вам. После кончины Нади, конечно, тяжеловата моя личная жизнь. Но ничего. Мужественный человек должен оставаться всегда мужественным.

Сосо[648]648
  Независимая газета. 1992. 13 авг.


[Закрыть].

Конечно, о матери Сталина очень заботились. Она находилась под наблюдением лучших врачей, все ее скромные потребности удовлетворялись за счет государства. У старой женщины, которая большую часть жизни прислуживала другим, как правило, богатым людям, теперь появилась своя прислуга. Однако мать Сталина не злоупотребляла своим новым положением, она сохраняла почти все старые привычки и отказывалась от многих предлагаемых ей привилегий.