Текст книги "Они окружали Сталина"

Еще с начала 30-х годов здоровье Екатерины Георгиевны пошатнулось, она часто болела и почти не выходила из отведенного ей флигеля во дворце, разве что в церковь. В 1934 году Сталин решил послать свою дочь и сыновей в Тифлис «навестить бабушку».

Вот как описывала эту поездку Светлана Аллилуева:

«Я вспомнила, как в 1934 году Яшу, Василия и меня послали навестить бабушку в Тбилиси – она болела тогда…

Возможно, инициатором поездки был Берия – мы останавливались у него в доме.

Около недели мы провели тогда в Тбилиси и полчаса были у бабушки.

…Она жила в каком-то старом красивом дворце с парком; она занимала темную низкую комнату с маленькими окнами во двор. В углу стояла железная кровать, в комнате было полно старух – все в черном, как полагается в Грузии. На кровати сидела старая женщина.

Нас подвели к ней. Она порывисто нас всех обнимала худыми, узловатыми руками, целовала и говорила что-то по-грузински. Понимал один Яша и отвечал ей, а мы стояли молча…

Все старухи – бабушкины приятельницы – целовали нас по очереди и все говорили, что я очень похожа на бабушку.

Она угощала нас леденцами на тарелочке, протягивая ее рукой, и по лицу ее текли слезы…

Мы скоро ушли и больше не ходили во “дворец”, и я все удивлялась, почему бабушка так плохо живет? Такую страшную черную кровать я видела вообще первый раз в жизни»[649]649
  Аллилуева С. Двадцать писем к другу. С. 188–189 (Столица Грузии сохраняла название Тифлис до 1936 г.)


[Закрыть].

Состояние здоровья Екатерины Георгиевны продолжало ухудшаться, и в конце 1935 г. Сталин решил сам после многолетней разлуки навестить свою мать.

В грузинской газете «Заря Востока» 18 октября 1935 г. на первой странице большими буквами было напечатано сообщение:

«Товарищ Сталин в Тифлисе. Семнадцатого октября утром товарищ Сталин прибыл в Тифлис навестить свою мать. Проведя с матерью весь день, товарищ Сталин отбыл ночью семнадцатого октября в Москву».

Никаких подробностей газета не публиковала. Однако через несколько дней в гости к Екатерине Георгиевне пришли сотрудники ТАСС, чтобы узнать от нее о встрече с сыном.

Их репортаж был выдержан в обычных для того времени стереотипах, полных фальшивой апологетики.

Он был опубликован 22 октября газетой «Заря Востока» под заголовком «Беседа с матерью товарища Сталина».

Вот несколько отрывков из этой «беседы».

«Моя встреча с Сосо… Я не видела его уже порядочно времени. Нездоровится мне, чувствую себя слабой, а при встрече с ним так обрадовалась, будто крылья выросли. Сразу прошли и слабость, и болезнь…

Спросила я и о внучатах. Я люблю их больше всего на свете – моих Светлану, Яшу и Васю…

А Сосо в шутку мне говорит, что он приехал как раз по приказу Светланы, которая просит бабушку прислать ей орехового варенья…

Время летело незаметно… Вспоминали старые годы, друзей, близких. Он много шутил, смеялись. Долго сидели вместе, и я была очень счастлива, со мной ведь был мой Сосо…»

«Внимательно и напряженно, – заключают сотрудники ТАСС свой репортаж, – слушали мы медленную речь этой худенькой старушки, подарившей миру величайшего из людей…»

По свидетельствуя. Спирина, Екатерину Джугашвили предупредили о приезде к ней сына всего за час до появления Сталина, который после проведенного в Гаграх отпуска решил вернуться в Москву через Тифлис.

Сталин приехал с охраной. Екатерина Георгиевна знала, что ее сын теперь очень большой «начальник» в Москве, но плохо представляла его реальную власть и влияние. Она поэтому спросила:

– Иосиф, кто же ты теперь будешь?

– Секретарь Центрального Комитета ВКП(б), – ответил Сталин.

Но мать Сталина, которую окружавшие люди звали Кеке, плохо понимала, что такое Секретарь ЦК. Сталин поэтому пояснил:

– Вы, мама, помните нашего царя?

– А как же, помню.

– Ну, вот, я вроде бы царь[650]650
  См.: Независимая газета. 1992. 13 авг.


[Закрыть].

В центральных газетах между тем не было опубликовано никаких подробностей о встрече Сталина с матерью.

Однако в передовых статьях газет «Правда» и «Известия» в необычном ранее ракурсе зазвучала тема детей и родителей.

В них говорилось, что многие из большевиков, коммунистов и комсомольцев за годы Гражданской войны, разрухи, коллективизации и индустриализации потеряли связь со своими родственниками и часто не знают, как и где живут их родители.

Долг таких большевиков – проявить внимание и заботу о своих родителях и престарелых родственниках.

Надо отметить и то, что Екатерину Джугашвили стали теперь посещать не только местные руководители, но и высокие гости из Москвы.

Так, например, в конце осени 1935 года ее навестили в Тифлисе сестра и мать председателя Коминтерна Георгия Димитрова.

Большая фотография трех женщин – двух старых и одной более молодой – была опубликована на страницах грузинских газет.

Здоровье Екатерины Георгиевны не улучшалось. В конце мая 1937 года она заболела воспалением легких. Старый организм не сумел справиться с болезнью, и, несмотря на все меры, доступные в те годы врачам, 4 июня поздно вечером мать Сталина умерла. Об этом ему немедленно сообщили в Москву.

Однако начало июня в Москве в 1937 году было временем жесточайших репрессий. Шли массовые аресты среди крупнейших военачальников, членов ЦК ВКП(б), руководителей областей и республик. Готовился июньский Пленум ЦК, на котором НКВД был наделен чрезвычайными полномочиями и превратился на многие годы в высший орган власти в стране. Ему подчинялись все государственные и партийные органы, а он – только Сталину.

В стране вводился фактически режим чрезвычайного положения и ничем не ограниченной тоталитарной личной власти. В этих условиях Сталину было не до матери.

Однако во избежание разного рода кривотолков он распорядился вообще не помещать в центральных и областных газетах каких-либо сообщений о смерти своей матери. Поэтому нигде не публиковалось и никаких соболезнований в адрес Сталина.

Он не только сам не поехал в Тбилиси на похороны матери, но не послал туда своих детей проститься с бабушкой.

Однако Грузия и ее власти не могли не заметить смерти матери Сталина хотя бы потому, что ритуал похорон занимает особое место в грузинских традициях.

В субботу 5 июня все газеты Грузии поместили фотографию Екатерины Джугашвили и следующее сообщение:

«От Центрального Комитета КП(б)Г. ЦИКа и Совнаркома Грузинской ССР.

Центральный Комитет Коммунистической Партии (большевиков) Грузии, Центральный исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров Грузинской ССР извещают трудящихся Грузии, что 4 июня в 23 часа 05 минут у себя на квартире после тяжелой болезни (воспаление легких) при явлениях паралича сердца скончалась мать товарища Сталина Екатерина Георгиевна Джугашвили».

Аналогичные извещения публиковались от горкомов партии, от комсомола Грузии, от профессиональных союзов и других организаций республики.

Комиссию по похоронам матери Сталина возглавил председатель Совнаркома Грузии Г. Мгалоблишвили. В нее вошли старые большевики А. Кекелия, Г. Стуруа, М. Ниорадзе, Г. Гочашвили. Хотя мать Сталина была всю жизнь глубоко религиозной женщиной, никто из священнослужителей не присутствовал на похоронах, ее было решено хоронить по советскому ритуалу, установленному для выдающихся партийных и государственных деятелей.

На следующий день газеты Грузии сообщили о переносе тела Е. Г. Джугашвили из ее квартиры во Дворце правительства на улице Руставели в Дом Красной Армии и Флота. Для желающих проститься с покойной было отведено три дня – 6, 7 и 8 июня, в первые два дня до 10 часов вечера, 8 июня до 4 часов дня.

Среди многих десятков венков у гроба на переднем плане выделялись два венка большого размера с надписями на грузинском языке: «Дорогой и любимой матери от сына Иосифа Джугашвили (от Сталина)» и «Дорогой и незабвенной Екатерине Георгиевне Джугашвили от Нины и Лаврентия Берия».

Три дня мимо гроба матери Сталина шли сотни тысяч людей со всей Грузии, а также немало делегаций из соседних республик. Как писали газеты: «Растянувшись на несколько кварталов, до позднего вечера движется бесконечная лента людей, пришедших отдать последний долг Е. Г. Джугашвили»…

«Не прерываясь ни на минуту в глубоком скорбном молчании движется вереница трудящихся Тбилиси, прощающихся с Екатериной Георгиевной»[651]651
  Заря Востока. 1937. 8 и 9 июня.


[Закрыть].

В печати появился также некролог, подписанный руководителями Грузии и содержащий краткое изложение фактов из биографии Екатерины Георгиевны.

Кроме того, что мы уже знаем из данного очерка, в некрологе можно было прочесть, что у родителей Екатерины Джугашвили была не только дочь, но и несколько сыновей, которым они сумели дать образование. Речь шла в данном случае о близких, по грузинским понятиям, родственниках Сталина.

Однако никого из них не было на похоронах, и о судьбе этих его родственников, а также его двоюродных братьев и сестер мы до сих пор ничего не знаем.

8 июня в 4 часа дня состоялась краткая гражданская панихида по умершей, и опять без каких-либо религиозных обрядов. В 5 часов 15 минут Л. Берия, Г. Мгалоблишвили, Ф. Махарадзе, В. Бакрадзе, Г. Мусабеков и С. Гоглидзе подняли гроб и вынесли его из Дома Красной Армии. Газета «Заря Востока» писала: «Траурная процессия медленно движется по улицам и направляется к Давидовой горе. Многочисленная толпа трудящихся Тбилиси следует за гробом. По высоким нагорным улицам города под звуки траурного марша процессия приближается к зданию Мтацминдского музея писателей, недалеко от которого вырыта свежая могила. Минуты последнего молчания»[652]652
  Там же. (Музей писателей был создан в здании ныне восстановленного храма.)


[Закрыть].

С короткими речами выступили представители грузинского правительства, а также руководства Азербайджана и Армении, народный артист СССР Акакий Хорава, представители трудовых коллективов города.

В 6 часов 50 минут вечера гроб с телом Екатерины Джугашвили опустили в могилу.

Так недалеко от могил И. Чавчавадзе и А. Грибоедова нашла свой вечный покой мать Сталина, простая крестьянка, швея и прачка, которая мечтала, чтобы ее сын стал священником, и не желала видеть в нем нового Бога или царя, дарованного нам судьбой и революцией. Она продолжала верить в Бога на небесах, но ее гроб опустили в могилу под звуки «Интернационала»…

Октябрь 1992 г.

Первый брак Сталина

Первой женой Сталина стала Екатерина Сванидзе, с которой Иосифа познакомил его близкий приятель по семинарии и брат Екатерины Александр Сванидзе. Точной даты этого знакомства у нас нет. Сочетание законным, то есть по тем временам церковным, браком произошло или в 1902-м, или в 1903 году, после чего молодые супруги на некоторое время переехали на родину предков Джугашвили – в деревню Диди-Мило. Однако Сталин не так часто находился рядом с женой: он уже вел жизнь профессионального революционера, и ему приходилось нелегально переезжать с места на место от Батуми до Баку.

Екатерина Сванидзе была, как и мать Сталина, очень набожна, она не занималась политикой, и непонятная ей жизнь мужа, уже пережившего ссылку и тюрьму, вызывала у нее лишь страх. Но, верная сложившимся веками традициям грузинской семьи, она не задавала мужу лишних вопросов и могла лишь молиться за него. В марте 1907 года в небольшом селе Баджи близ Кутаиси у Екатерины родился сын Яков. Сталин в это время находился в заключении в Бакинской тюрьме, и его молодой жене приходилось немало трудиться, выполняя любую работу, чтобы не только поддержать жизнь младенца, но и отпправлять время от времени посылки в тюрьму.

Когда Якову Джугашвили не исполнилось еще и года, Екатерина Сванидзе (Джугашвили) тяжело заболела и умерла: по одним данным – от тифа, по другим – от воспаления легких. Тюремные власти разрешили заключенному Иосифу присутствовать на похоронах жены. В архиве одной из дочерей Прокофия Джапаридзе (погибшего среди 26 бакинских комиссаров в 1918 году под кличкой Алеша) еще в 60-е годы хранилась фотография, подаренная ей матерью Екатерины Сванидзе. На снимке можно было видеть обросшего черной короткой бородой Сталина и родственников его умершей жены, стоящих в изголовье у гроба.

Заботу о воспитании маленького Якова взяла на себя семья Сванидзе. Сталин на многие годы покинул Грузию, он бывал в разных городах России и в Кракове, а с 1913 года – в далекой Туруханской ссылке. С 1918 по 1921 год Грузия существовала как независимое государство под управлением меньшевистского правительства. Только в начале 20-х годов Сталин мог снова приехать в Грузию и увидеть своего сына. Но это была короткая встреча – у Сталина были теперь новые заботы и новая жена.

Июнь 1990 г.

Яков Джугашвили

Как мы уже писали выше, заботу о маленьком Якове после смерти его матери взяла на себя семья Сванидзе, особенно Александра Сванидзе, сестра Екатерины. В Грузии Яков закончил начальную школу и поступил в тифлисскую гимназию. Только в 1921 году Яков приехал в Москву в гости к отцу. Но у Сталина была уже другая семья и другие заботы, и он не уделил особого внимания своему сыну.

Яков был невысоким, худым подростком, очень похожим на свою умершую мать. Он был мягок в обращении со своими сверстниками, детьми других лидеров партии, живших в Кремле. Нередко рассказывал им, что отец его очень сильно наказывает и даже бьет – главным образом за курение. Однажды Сталин даже выгнал сына из квартиры, и тот провел ночь в коридоре с часовым. От Якова пахло табаком. Но он с упорством говорил: «Побоями он меня от табака не отучит».

Яков хотел стать инженером и решил учиться в Ленинграде, где после окончания рабфака поступил на факультет механики одного из ленинградских институтов. Он сохранил свою фамилию – Джугашвили, и большая часть его новых знакомых и друзей не знала, что Яков – сын Сталина. В Ленинграде Яков женился и лишь постфактум поставил в известность об этом своего отца. Этот брак вызвал явное неудовольствие и раздражение Сталина, и он стал относиться к сыну еще более холодно, а порой и неприязненно. Между ними нередко вспыхивали ссоры.

Яков с конца 20-х годов жил в Москве и учился в Московском институте инженеров железнодорожного транспорта. Жена Сталина Надежда, которая была всего на шесть лет старше Якова, относилась к нему с вниманием и теплотой. Как известно, в 1988 году в журнале «Простор» был опубликован роман В. Успенского «Тайный советник вождя», где среди множества нелепостей можно найти такую нелепую и даже кощунственную выдумку об интимной связи между мачехой и пасынком, которая будто бы стала причиной попытки Якова покончить жизнь самоубийством. При жизни ближайших родственников Надежды Аллилуевой подобного рода «художественные вольности» автора могли бы стать поводом для судебного разбирательства – за клевету. Попытка самоубийства Якова была связана и с неурядицами в его собственной семье, и ссорами между ним и отцом. «Яков, к счастью, только ранил себя, – писала С. Аллилуева. – Но отец и в этом нашел повод для насмешек. “Ха, не попал”, —любил он поиздеваться».

По настоянию отца Яков Джугашвили поступил учиться в Артиллерийскую академию имени Ф. Э. Дзержинского и окончил ее в 1941 году в звании старшего лейтенанта. Он оказался на войне с первых ее дней и храбро сражался.

Долгое время считалось, что Яков попал в плен к фашистам в октябре 1941 года во время боев на дальних подступах к Москве, когда под Вязьмой была окружена крупная группировка Красной Армии. Она вела бой в окружении до тех пор, пока не закончились боеприпасы, и существенно облегчила положение Красной Армии, обороняющей столицу на других участках. Однако это не так: давно были обнаружены немецкие документы, связанные с судьбой Якова Джугашвили (протоколы допросов, докладные и т. п.). Из этих документов видно, что батарея, которой он командовал, была взята в плен в середине июля в Белоруссии.

Якова хотели сразу расстрелять, приняв за еврея, но, узнав от других пленных, что в их руки попал сын Сталина, фашисты пытались сделать все, чтобы склонить его к предательству. Якова переводили из одного места заключения в другое, «интенсивные» допросы сменялись аудиенцией у Геббельса. Над расположением советских войск разбрасывали листовки с фотографией и текстом, под которым стояла фальсифицированная подпись сына Сталина, будто бы добровольно перешедшего на сторону гитлеровцев. Но Яков выдержал все испытания и остался верен присяге. Известен эпизод, когда Гитлер хотел обменять его на плененного в Сталинграде фельдмаршала Паулюса. Согласно легенде, Сталин ответил тогда, что он «лейтенантов на фельдмаршалов не меняет».

Но известно и другое: еще в середине августа 1941 года в одном из приказов Сталина военнопленные объявлялись предателями. При этом особенно жестокие кары обещали командирам и комиссарам, оказавшимся в плену, и даже их семьям. Разумеется, гитлеровцы довели все это до сведения Якова Джугашвили. Не добившись от него сотрудничества, гестапо бросило его в большой лагерь для военнопленных Заксенхаузен. Здесь весной 1943 года во время не просто безнадежной, но даже демонстративной попытки к бегству Яков Джугашвили был застрелен охраной лагеря.

Июнь 1990 г.

Смерть Надежды Аллилуевой

Трагическая судьба жены И. В. Сталина Надежды Сергеевны Аллилуевой до сих пор привлекает внимание не только историков, но также писателей, публицистов, деятелей искусства – и не только в нашей стране. Совсем недавно в Москве состоялась премьера большого американского фильма «Сталин», съемки которого проходили главным образом в российской столице с участием нескольких наиболее известных в Америке артистов. Этот фильм снят по канонам американских гангстерских фильмов, однако главной линией сюжета в первых частях являются отношения Сталина и его молодой жены Надежды Аллилуевой. Этот интерес неудивителен, ведь семейные и личные драмы таких людей, как Сталин, по своим последствиям выходят далеко за пределы их частной жизни, отражаясь на судьбах сотен и тысяч людей. К тому же многое в этих личных трагедиях в семье деспота остается неясным и даже тайным, что порождает немало версий и легенд, а то и прямых фальсификаций, разбор которых придает даже научно-историческому очерку черты детектива.

С отцом своей второй жены профессиональным революционером-большевиком Сергеем Яковлевичем Аллилуевым Сталин познакомился еще в 1903 году, когда тот приезжал по делам Бакинской подпольной типографии. Сергею Аллилуеву было тогда 37 лет, и 24-летний Сталин смотрел на него еще как на старшего. В 1907 году судьба вновь свела их в Баку, где С. Я. Аллилуев жил с семьей. Сталин часто посещал их дом, где его приветливо встречала будущая теща – Ольга Аллилуева, старшие дети – Павел и Анна, а также младшая – живая и привлекательная Надя. По семейным преданиям, однажды Сталин, гуляя с семьей Аллилуевых по набережной в Баку, спас маленькую Надю, неожиданно упавшую в воду.

Из Баку С. Я. Аллилуев с семьей переехал в Петербург и устроился рабочим на электромеханический завод. Он продолжал поддерживать связь с партией и выполнять ее поручения. В 1910 году Сталин, нелегально покинув ссылку в Вологде, остановился именно в семье Аллилуевых. Связь с этой полюбившейся одинокому и нелюдимому Сталину семьей продолжалась и далее. Когда он находился в Туруханской ссылке, Аллилуевы отправляли ему посылки с теплыми вещами, а также немного денег. Сохранилось письмо Сталина к Ольге Аллилуевой, где он благодарит ее за только что полученную посылку и просит не присылать больше денег, в которых явно нуждалась эта многодетная семья. Письмо датировано 1915 годом.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что после Февральской революции, когда Сталин приехал в Петроград, он разыскал Аллилуевых, живших на окраине города. Ему был устроен самый радушный прием. Вскоре семья перебралась в более просторную квартиру, и их дом стал местом конспиративных встреч большевиков. После июльских событий и приказа Временного правительства об аресте Ленина Владимир Ильич несколько дней скрывался именно в доме Аллилуевых. Что касается Сталина, то он неделями жил у своего старого бакинского товарища и стал почти членом его семьи. Старшая дочь – Анна – работала в штабе большевиков в Смольном. 16-летняя Надежда заканчивала гимназию. Часть летних каникул она провела на даче под Москвой – в семье старого революционера И. И. Радченко. Это был большевик из богатой купеческой семьи. В начале 1917 года его избрали председателем Богородского Совета Московской губернии. С его женой – Алиной Ивановной – Надежда Аллилуева в 1916–1918 гг. поддерживала интересную переписку. Но в конце лета Надежда вернулась в Петроград, чтобы подготовиться к учебе в гимназии. Сталин приходил к Аллилуевым поздно, но сестры ждали его, кормили и поили чаем. Он рассказывал девушкам различные истории из своей жизни, даже читал отрывки из книг Чехова, Горького, Пушкина. При этом уже тогда Сталин начал оказывать Надежде особые знаки внимания, которые та отнюдь не пыталась отвергать. Она выросла в семье профессионального революционера, сочувствовала им и их идеям, и она все больше увлекалась 37-летним Сталиным, который не был в ее обществе ни молчаливым, ни мрачным. Даже в 50 и 60 лет Сталин умел сдерживать присущую ему грубость, быть внимательным, предупредительным и даже нежным к тем людям, которые были ему нужны, а тем более к женщинам, которые ему нравились.

В конце 1917 года Сталин редко встречался с Аллилуевыми. Теперь он стал членом первого Советского правительства, активным участником почти всех драматических событий октября-декабря, а потом и января-февраля 1918 года. Надя училась в последнем классе гимназии. В декабре 1917 года она писала А. И. Радченко: «Я теперь в гимназии все воюю. У нас как-то собирали на чиновников деньги, и все дают по два-три рубля. Когда подошли ко мне, я говорю: “Я не жертвую”. Ну и была буря! А теперь все меня называют большевичкой, но не злобно, любя… А пока до свидания, мне еще надо несчастный Закон Божий учить»[653]653
  Васильева Л. Кремлевские жены. М., 1992. С. 182.


[Закрыть].

В начале 1918 года Советское правительство, как известно, было вынуждено из слишком близкого к русско-немецкому фронту Петрограда перебраться в Москву. Переехала в Москву и семья Аллилуевых. Сталин начал создавать там небольшой поначалу аппарат Наркомата по делам национальностей. При этом он предложил Надежде Аллилуевой работу секретарши. Можно предположить, что именно в Москве в апреле-мае 1918 года 17-летняя Надежда и соединила свою судьбу с судьбой Сталина, приняв на себя хлопоты о его несложном хозяйстве. При этом она сохранила свою девичью фамилию. Это было принято тогда среди многих большевиков. Не устраивалось никаких свадеб, и даже к гражданской регистрации брака прибегали очень редко. Молодые партийцы просто объявляли себя мужем и женой и начинали жить вместе. Неудивительно, что многие знакомые Сталина в ЦК и Совнаркоме продолжали считать его холостяком или, вернее, вдовцом. В разного рода материалах о Надежде Аллилуевой можно встретить утверждения, что они стали мужем и женой только летом 1918 года, когда оказались в одном поезде или даже в одном вагоне, отправившись в Царицын. Сталин получил от Советского правительства и от ЦК партии чрезвычайные полномочия для наведения порядка в Поволжье и организации снабжения промышленного центра России хлебом из богатых хлебом южных губерний. Эта версия широко тиражируется и в упомянутом нами американском фильме «Сталин». При этом автор сценария Пол Монаш называет Надежду Аллилуеву секретаршей Ленина, которую Ленин посылает едва ли не шпионить за Сталиным и которую Сталин почти насильно делает своей любовницей. Все это плод более поздних болезненных фантазий Анны Аллилуевой, которая вскоре после войны написала свои воспоминания, была арестована и освобождена только после смерти Сталина.

В Царицын Надежда отправилась уже не как работник Наркомата национальностей, а как жена Сталина, и только после возвращения в Москву она начала работать в секретариате В. И. Ленина. В это время она уже вступила в партию большевиков.

До конца 1920 года Сталин не так много времени проводил в Москве, и на скромную молодую секретаршу из аппарата Совнаркома мало кто обращал внимание. Семьи как таковой не было. Для характеристики нравов и отношений того времени показателен эпизод, связанный с чисткой партии в 1921 году. Среди других служащих аппарата Н. Аллилуева была исключена из партии «за недостаточную общественную активность». Узнав об этом, Ленин обратился к руководителям комиссии по чистке партии А. А. Сольцу и П. А. Залуцкому с письмом, «считая долгом» довести до сведения комиссии обстоятельства, оставшиеся неизвестными «ввиду молодости Надежды Сергеевны Аллилуевой». «Лично я, – писал Ленин, – наблюдал ее работу в Управлении СНК, т. е. мне очень близко.

Считаю, однако, необходимым указать, что всю семью Аллилуевых… я знаю с периода до Октябрьской революции. В частности, во время июльских дней, когда мне и Зиновьеву приходилось прятаться и опасность была очень велика, меня прятала именно эта семья… пользуясь полным доверием тогдашних большевиков-партийцев, не только прятали нас обоих, но и оказывали ряд конспиративных услуг, без которых нам не удалось бы уйти от ищеек Керенского»[654]654
  Ленин В. И. ПСС. Т. 54. С. 82.


[Закрыть].

«Недостаточная общественная активность» Н. Аллилуевой была связана, надо полагать, в первую очередь с тем, что именно в 1921 году у нее родился сын, которому Сталин дал имя Василий – по одной из своих партийных кличек. Еще через 5 лет появилась на свет и дочь – Светлана. В первой половине 20-х годов со Сталиным жил и Яков, он оканчивал в Москве школу. Позднее он уехал в Ленинград учиться на инженера, но часто приезжал в Москву.

Надежда Аллилуева мало занималась воспитанием своих детей, да и Сталин уделял им внимание от случая к случаю. В той системе воспитания нового советского социалистического человека, которую большевики пытались воплотить в жизнь, семье отводилась крайне незначительная роль. Что касается высших кадров партии и государства, то к их услугам был немалый штат обслуги, включая воспитателей, гувернанток, нянь и домашних работниц. Так, например, у Василия сразу же появилась няня, а потом и воспитатель – Александр Иванович. У Светланы с малых лет была няня – Александра Андреевна, которая была фактически и первой учительницей Светланы, а потом и ее собственных детей. Кроме няни, была воспитательница – Наталья Константиновна, занимавшаяся рисованием, лепкой, музыкой, изучением немецкого языка с группой детей из кремлевских семей. Жены партийных работников 20-х годов сами занимались партийной, государственной или иной работой, отдавая этому большую часть своего времени.

Я уже писал, что в начале 20-х годов Надежда Аллилуева работала в секретариате Ленина. Ее записи имеются и в книге дежурных секретарей Ленина во время его долгой и неизлечимой болезни. Мы знаем, что и во время болезни он интенсивно работал, он писал статьи, предложения, письма и по основополагающим проблемам теории социализма, партийного и государственного строительства, и по текущим делам партийной и государственной жизни. Некоторые из писем и записок Ленина по его требованию запечатывались как «секретные» – даже для членов Политбюро. Но мы знаем также, что большая часть этих секретных писем была известна Сталину, который по поручению Политбюро наблюдал за соблюдением рекомендованного врачами режима Ленина и поступлением к нему разного рода информации. Некоторые из биографов Ленина и Сталина считали, что именно Надежда Аллилуева обо всем информировала своего мужа. Но это было не так. Надежда Аллилуева никогда не передавала мужу тех документов, которые Ленин помечал как «секретные». Мы знаем сегодня, что содержание многих таких документов Сталин узнавал от личного секретаря Ленина Л. А. Фотиевой. Может быть, именно поэтому Фотиеву не подвергли в 30–40-е годы никаким репрессиям и она спокойно дожила до глубокой старости. Совсем другая судьба ждала впоследствии большую часть членов семей Сванидзе и Аллилуевых.

После смерти Ленина Н. Аллилуева ушла из секретариата Совнаркома и несколько лет работала в журнале «Революция и культура». Она постоянно общалась с семьями Авеля Енукидзе, Вячеслава Молотова, Серго Орджоникидзе, с большой семьей Сванидзе и другими людьми, считавшимися тогда друзьями Сталина. Очень хорошие отношения связывали ее с Николаем Бухариным. Они сохранились и после разрыва Бухарина со Сталиным. В своих поступках Надежда Аллилуева проявляла немалую самостоятельность, не считаясь с недовольством мужа. Она присутствовала, например, на похоронах известного дипломата А. А. Иоффе, покончившего с собой в самый разгар внутрипартийной борьбы в 1927 году. Иоффе был троцкистом, и речи на похоронах произносили Троцкий, Каменев и Зиновьев. При этом они самыми резкими словами характеризовали Сталина и «аппаратный режим» в партии. Это вовсе не означало, что жена Сталина была внутренне на стороне оппозиции, как пытаются представить некоторые историки. Однако ей не нравилась и крайняя резкость Сталина, для которого каждый партийный деятель, не поддержавший его политическую позицию, становился и личным врагом. Надежда Аллилуева не могла так легко и просто рвать прежние дружеские и личные связи.

Охватившая тогда почти всех большевиков идея всеобщей и быстрой индустриализации пришлась по душе и Надежде Аллилуевой. Она решила продолжить свое образование и поступила в только что организованную Промышленную Академию, чтобы изучить новую тогда технологию химических волокон.

И на работу в редакцию журнала «Революция и культура», и в Промышленную Академию Надежда Аллилуева приходила без какой-либо охраны или приезжала на трамвае, всегда переполненном пассажирами. Немалое число ее знакомых, а тем более слушателей Промышленной Академии долгое время не подозревали, что эта молодая женщина – жена Сталина, о котором уже знала вся страна. С 1930 года была усилена охрана «вождей», и личный охранник должен был сопровождать Надежду Аллилуеву. Ей выделили машину. Но и теперь, отправляясь на занятия, она останавливала автомобиль за один-два квартала от Академии и шла до нее пешком. В Промышленной Академии Аллилуева познакомилась и подружилась с молодым партийным работником с Украины Никитой Сергеевичем Хрущевым, который после поражения так называемой правой оппозиции был избран парторгом Академии. В 1932 году многих слушателей или студентов перевели на работу в партийные органы Москвы. Хрущев возглавил один из райкомов столицы, а Надежда Сергеевна перешла в аппарат горкома партии.

Вторая половина 20-х годов оказалась трудной не только для страны, но и для семьи Сталина. Он любил свою молодую жену, детей, любила мужа и Надежда Аллилуева. Но что-то надломилось в их отношениях, и между супругами часто возникали конфликты. В 1927 году Сталин был уже совсем не тем внимательным и даже нежным Кобой, которого сестры Аллилуевы по вечерам поили чаем и который читал им Чехова и Пушкина. Сталин приходил домой чаще всего поздно ночью, иногда с двумя-тремя близкими ему политиками. Они могли петь нецензурные песни, пить много вина. В такой компании Надежде делать было нечего, она уходила к себе спать и рано утром уезжала на работу или учебу. Сталин же вставал обычно не раньше 11–12 часов дня. Да и Надежда Аллилуева уже не была той восторженно романтической девушкой, какой ее встретил в 1917 году Сталин. Она многое повидала, услышала и многое понимала и оценивала иначе, чем раньше. Она была строга к детям и нарушала грузинскую традицию полного послушания мужу. Она не прощала ему невнимания, а тем более вспышек гнева и ругани. Вспоминая мать, Светлана Аллилуева писала: «Мама была строга с нами, детьми, – неумолима, недоступна. Это было не от сухости души, нет, а от внутренней требовательности к нам и к себе. Я запомнила маму очень красивой, – она, наверное, не только мне казалась такой. Я не помню точно лица, но общее впечатление чего-то красивого, изящного, легко двигающегося, хорошо пахнувшего. Это было неосознанное впечатление детства, просто так чувствовалась ее атмосфера, ее натура. Она редки ласкала меня, а отец меня вечно носил на руках, любил громко и сочно целовать, называть ласковыми словами – “воробушек”, “мушка”. Однажды я прорезала новую скатерть ножницами. Боже мой, как больно отшлепала меня мама по рукам! Я так ревела, что пришел отец, взял меня на руки, утешал, целовал, кое-как успокоил»[655]655
  Аллилуева С. Двадцать писем к другу. С. 92.


[Закрыть]. Размышляя над конфликтом отца и матери, Светлана не без оснований приходит к следующему выводу: «Все дело было в том, что у мамы было свое понимание жизни, которое она упорно отстаивала. Компромисс был не в ее характере. Она принадлежала сама к молодому поколению революции – к тем энтузиастам-труженикам первых пятилеток, которые были убежденными строителями новой жизни, сами были новыми людьми и свято верили в свои новые идеалы человека, освобожденного революцией от мещанства и всех прежних пороков. Мама верила в это со всей силой революционного идеализма, и вокруг нее было всегда очень много людей, подтверждавших своим поведением ее веру. И среди всех самым высоким идеалом нового человека казался ей некогда отец. Таким он был в глазах юной гимназистки, – только что вернувшийся из Сибири “несгибаемый революционер”, друг ее родителей. Таким он был для нее долго, но не всегда…»[656]656
  Аллилуева С. Двадцать писем к другу. С. 101.


[Закрыть]