Текст книги "Обитель зла"

49

Было жарко и сухо. Уже несколько недель подряд горели леса. Все, кто мог позволить себе не выходить на улицу, оставались в прохладе комнат. Вентиляторы во всех универмагах были распроданы, а в бассейнах возле домов уже давно нельзя было освежиться.

Эльза лежала в своей комнате и читала. Через четыре недели она станет студенткой в Сиене, и Сара знала, что уже не сможет контролировать, когда, как часто, как долго и с кем встречается ее дочь.

Романо спал. Через полтора часа он проснется и начнет приготовления к ужину в траттории.

В доме и в саду было тихо, лишь раздавался стрекот цикад. Эди сидел в своем логове и гладил кролика. Сара ходила по затененной террасе, срывала увядшие цветы герани и думала о дочери, с которой уже несколько недель не могла нормально поговорить. С тех пор как она познакомилась с этим мужчиной.

Собственно говоря, ситуация была удобной. Сара глубоко вздохнула, надела сандалии и пошла в кухню, дверь которой была постоянно открыта – занавеска из бусинок не давала мухам залетать туда и садиться на продукты. Сара взяла свою сумочку, которая всегда стояла на холодильнике рядом с корзинкой для хлеба, проверила содержимое кошелька и вышла из дома.

Когда она ехала по извилистой дороге вниз, по направлению к Сиене, то знала: то, что она хотела сделать, было правильным.

Сиена была словно парализована. На улицах почти никого не было, жители ее при такой жаре выходили из домов только в случае крайней необходимости. Раскаленные квадраты брусчатки, казалось, дополняли неутомимо палящее солнце. Сара шла переулками, где не осталось, похоже, ни одного живого деревца, и ей казалось, что она вдыхает раскаленную пыль.

На Виа ди Читта она быстро отыскала нужный магазин канцелярских принадлежностей.

Она вошла внутрь, в живительную прохладу, и была приятно удивлена со вкусом подобранной обстановкой небольшого магазина. Делая вид, что рассматривает авторучки, она наблюдала за молодым элегантным мужчиной за прилавком, моментально определив, что это и есть человек, которого полюбила ее дочь.

Она долго рассматривала его, потом подошла к прилавку. Он любезно улыбнулся.

– Вы что-нибудь выбрали?

– Нет, – ответила она. – Да я, честно говоря, и не искала. Меня зовут Сара. Сара Симонетти. Я мать Эльзы.

На какую-то долю секунды он, казалось, растерялся, но потом изобразил на лице свою самую очаровательную улыбку:

– Мать Элизабетты… Прекрасно, что мы наконец познакомились, – сказал он. – Разрешите предложить вам кофе?

Сара сразу же обратила внимание на имя «Элизабетта» и нашла это маленькое изменение крайне симпатичным.

В этот момент в магазин зашли две покупательницы и начали громко обсуждать предметы, выставленные на полках.

– Не здесь, – ответила она. – Когда у вас найдется пара свободных минут?

Антонио взглянул на часы.

– Через час в баре «Агостино» на Виа Санта Катерина?

– Va bene. Жду вас.

И она вышла из магазина, надеясь, что последняя фраза не прозвучала слишком строго. Ей не хотелось, чтобы у Антонио сложилось впечатление, что ему придется в чем-то оправдываться.

Целый час… Она как потерянная стояла на улице, не в состоянии решить, куда идти – направо или налево: на улицу Виа Санта Катерина можно было попасть как с одной, так и с другой стороны. Через несколько домов справа какой-то человек сидел на корточках перед витриной магазина «Беннетон» и звенел монетами в пустой банке из-под равиоли. И она пошла налево, чтобы избежать укоризненного взгляда нищего, если ничего не бросить ему в банку.

В магазине тканей Сара купила шелковый шарф цвета лосося, который очень подходил к ее бледному лицу и светлым волосам. Она заметила, что думает о том, понравится ли Антонио этот шарф, и ее нервозность усилилась. Приблизительно так она чувствовала себя, когда пригласила в дом в лесу Марчелло – представителя страховой компании.

Сара медленно пошла дальше. В книжном магазине она пролистала несколько иллюстрированных журналов, даже не видя фотографий, которые разглядывала. В конце концов она заставила себя пойти на Виа Санта Катерина и вошла в бар «Агостино». Там она заказала минеральную воду и выбрала столик в самом дальнем углу, откуда хорошо была видна входная дверь.

Еще двадцать пять минут.

Ее так трясло, что пришлось ухватиться левой рукой за правую, чтобы унять дрожь. «Не делай ошибку! – кричал ее разум. – Пока еще не поздно и ничего не потеряно. Нужно просто встать, заплатить за воду и уйти. Ничего не случится. Может быть, ты больше никогда его не увидишь. Допустим, у твоей дочки любовная связь с ним. Но она не будет тянуться вечно – может быть, через пару месяцев у нее появится другой. И вообще, какое тебе дело до мелкого торговца канцелярскими принадлежностями с Виа ди Читта?»

Но с первой секунды, как Сара увидела Антонио, она поняла, что сделает все, чтобы заполучить его. Может быть, ее привлекла прозрачная синева его глаз. Может, холодная, несколько отстраненная манера поведения. Его свободные, но не расслабленные движения, его безукоризненная внешность. Он не был крестьянином, contadino [73]73
  Мужик (итал).


[Закрыть]. Он был настоящим жителем Сиены, человеком со вкусом и изысканными манерами.

Он выглядел ухоженным, элегантным и, естественно, до ужаса умеющим контролировать себя. И тем интереснее ей было узнать, что станет, если пробить эту скользкую, как угорь, оболочку. Это была игра. Конечно, он был намного моложе ее, но это тоже входило в условия игры. Не упрощало дело, а повышало сложность игры.

Еще пятнадцать минут.

Воду она уже выпила и теперь раздумывала, следует ли подождать или заказать себе prosecco [74]74
  Сухое молодое вино (итал.).


[Закрыть].

«Иди домой, – тревожно говорил ей заботливый внутренний голос. – У тебя и так хватает проблем, не создавай себе новых».

А-а, все равно. В этот момент ей было абсолютно все равно. Она была охотницей, а он – жертвой, которая через десять минут примчится в западню.

И только сейчас она вспомнила об Эльзе. Это осложняло дело. «Боже мой, – подумала Сара, – если до этого действительно дойдет, ей совсем не обязательно что-то знать. Пусть будет, что будет».

О чем она, собственно, собиралась поговорить, если он придет? Она не имела ни малейшей идеи на этот счет. Не говорить же ему, что она приходила в магазин из чистого любопытства.

У нее оставалось еще две минуты, чтобы уйти из бара. Но она этого не сделала.

Час прошел. «Может быть, он вообще не придет, – подумала она. – Возможно, он не появится здесь, потому что у него вообще нет желания разговаривать с матерью Эльзы. А может, он думает, что придется выслушивать проповедь на темы морали».

Ее охватила легкая паника. Ей не хотелось отступать. Она уже прыгнула в ледяную воду и не хотела обратно на берег.

На девять минут позже условленного времени он вошел и бар.

Прошел всего лишь один час с тех пор, как Сара видела Антонио в последний раз, но уже, похоже, забыла его. Ага, вот, значит, как он выглядит. Такой высокий, такой изящный, такой красивый… С волнистыми темными волосами, которые приходится укрощать с помощью геля и зачесывать назад. С прекрасными глазами голубовато-стального цвета, который ей удалось рассмотреть даже в сумраке бара.

И еще до того, как он, улыбаясь, подошел к столику, Сара решила, что он будет ее следующей и, возможно, самой большой целью в жизни. И никто не удержит ее от этого. Ни Романо, и уж тем более ни ее дочь Эльза.

Говорили они мало. Выпили два бокала просекко, а затем пошли на Виа делле Ломбарде, чтобы поужинать в маленьком ресторане, специализировавшемся на приготовлении блюд по средневековым рецептам. Они ели minestrone [75]75
  Густой овощной суп (итал.).


[Закрыть] из тарелок, выпеченных из хлеба, и просто смотрели друг на друга. Не отрываясь. И никто из них не чувствовал себя неловко.

– Что ты знаешь обо мне? – спросил Антонио, когда они приступили к pasta [76]76
  Макароны (итал.).


[Закрыть].

Сара с начала ужина обращалась к нему на «ты», и Антонио с удовольствием отвечал ей тем же.

– Что у тебя магазин канцелярских принадлежностей и там можно купить самые дорогие и красивые авторучки во всей Сиене. Больше ничего. С тех пор как Элизабетта познакомилась с тобой, она вообще перестала разговаривать. Она говорит только самое необходимое. «Buongiorno» и «не ждите меня», «мне опять нужно ехать», «нет, я не хочу есть», «пожалуйста, не буди меня, я хочу спать». И тому подобное.

Сара сама удивилась тому, насколько легко имя «Элизабетта» сорвалось с ее языка.

Антонио улыбнулся.

– Я не очень хорошо ее знаю, но могу такое себе представить. Пожалуйста, ответь мне только на один вопрос: зачем ты пришла?

– Я хотела посмотреть, как выглядит мужчина, в которого влюблена моя дочь и которого она от меня скрывает.

Антонио кивнул.

– И все? Это была единственная причина?

– Да.

Антонио промолчал и посмотрел ей в глаза. Она почувствовала, как его колено прикоснулось к ее ноге, но не отодвинулась, а взглядом дала понять, что очень хорошо чувствует, что он делает.

– Ты любишь мою дочь? – спросила она.

– Нет, – ответил он честно.

Он незаметно придвинулся ближе, и его правое колено протиснулось между ее ног.

– Зато она любит меня.

– Я знаю.

Она нежно сжала его колено ногами.

– Зачем же ты спишь с ней?

Он отодвинулся немного назад. Его нога выскользнула из туфли и нашла дорогу к ее лону. Ее ноги слегка раздвинулись.

– Не знаю. Наверное, мне льстило, что она так влюблена в меня.

Она закрыла глаза, чтобы он не увидел, как они начали закатываться от наслаждения. Ей казалось, что все вокруг кружится.

– Значит, из жалости? Или из тщеславия?

– Похоже, и по первой причине, и по второй. Не спрашивай меня. Я никогда не задумывался над этим.

К столу подошел официант. Наверное, увидел, что они уже не едят. Он спросил:

– Posso? [77]77
  Убирать? (итал.)


[Закрыть]

Антонио кивнул, и официант удалился, унося наполовину полные тарелки.

– Отмени заказ на второе блюдо, и давай уйдем отсюда, – сказала Сара, и ее голос звучал так, словно она задыхалась.

Антонио кивнул официанту, который тут же подошел к ним. Сара подумала, не заметил ли он того, что происходило под столом, но тут же отбросила эту мысль: ей было все равно. Она сосредоточилась на ноге, которая ласкала ее, и представила, что еще может быть сегодня вечером.

– Il conto, per favore, – сказал Антонио официанту. – Tutta era buonissimo, ma basta [78]78
  Счет, пожалуйста. Все было превосходно, но нам достаточно (итал.).


[Закрыть].

Официант кивнул и снова удалился. Он не задавал вопросов – видимо, сообразил, что для этих двоих сейчас важнее нечто иное.

– Прекрати, – сказала она, тяжело дыша.

Антонио вздрогнул:

– Что прекратить?

– Прекрати спать с ней, – сказала Сара.

– Хорошо. – Антонио взял ее руки в свои.

Сара была настолько возбуждена, что с трудом заставила себя открыть глаза.

– Давай уйдем, – сказала она, – и чем быстрее, тем лучше. Я больше не выдержу.

Антонио положил пару купюр на стол, взял ее за руку, и они вместе вышли из ресторана.

Они прошли лишь несколько метров. В каком-то подъезде он удовлетворил ее. Ему очень хотелось взять ее на руки и отнести к себе, но она чуть ли не бежала и несколько раз спросила, как далеко еще идти…

Сара, в отличие от своей дочери, не обратила внимания на портреты на стене, она их даже не заметила. Она не видела украшения на потолке, люстру из муранского стекла, антиквариат, серебряные подсвечники. Она видела только Антонио. Она запоминала его движения, словно хотела, чтобы они всегда были с ней. Она как будто спала с открытыми глазами, когда раздевалась, брала бокал с крепким красным вином и кивала ему.

Потом она сунула ему в руки шарф цвета лосося, который купила незадолго до этого рядом с его магазином.

Он сразу же все понял.

Когда он привязывал ее к стойкам латунной кровати, то был уже полностью во власти этой женщины и совсем забыл про Элизабетту, которая мечтала о нем и так в нем ошибалась.

«Я знал… – подумал он, завязывая Саре глаза. – Я знал, что так будет, сразу же, как только она вошла в магазин».

50

– Mi displace [79]79
  Извини меня (итал.).


[Закрыть], – сказал Антонио, – но кое-что изменилось.

Эльза вздрогнула. Это было то, чего она все время боялась. Целыми днями она надеялась, и молилась, и даже поставила в церкви Кастельфранко три свечи.

Две недели подряд он успокаивал ее, рассказывая о своем друге, которого приходится посещать в больнице, о матери, которая приехала из Милана и сейчас гостит у него, о налоговой инспекции в магазине, из-за которой он постоянно занят… Она и верила, и не верила, однако неприятное предчувствие изо дня в день росло.

Сегодня с утра он позвонил и попросил зайти. Как всегда. По вторникам в пять часов вечера в его квартире. Сердце Эльзы чуть не выпрыгнуло из груди от радости, но страх, тем не менее, все так же грыз ее, словно червь, который неудержимо прокладывает себе путь.

Она искупалась, вымыла голову, тщательно намазалась кремом, надушилась, подкрасилась и выехала намного раньше, чем было необходимо, боясь оказаться в пробке и опоздать.

Возле собора она зашла в маленький бар, съела мороженое, со скучающим видом полистала газету и занялась тем, что считала черные поперечные полосы на башне собора, пока наконец не наступило время идти к Антонио. С точностью до минуты она подошла к его дому. Он стоял перед дверью и ждал ее. Ей не удалось скрыть своего разочарования. Вечер в постели отодвинулся на неопределенное время.

– Я подумал, что мы можем немного прогуляться, – сказал он и легонько поцеловал ее в щеку. – Я сегодня занимался бухгалтерией и много сидел, так что нужно немножко подвигаться.

– Va bene [80]80
  Хорошо, ладно (итал.).


[Закрыть].

Немножко подвигаться. Может, где-нибудь эспрессо, а потом к нему. Может быть, все еще будет хорошо.

Он нежно обнял ее рукой за плечи. Так легко, что она едва чувствовала его объятия. Из-за темных солнечных очков она не могла видеть его глаз.

И уже через двадцать метров он сказал ей это.

«Кое-что изменилось…»

– Что? – спросила она еле слышно, глядя на лица прохожих, которые шли мимо, как будто ничего не случилось, как будто этих слов не существовало.

Антонио засунул руки в карманы светлого льняного пиджака и шел, опустив голову и сосредоточившись на носках своих туфлях.

– Я тут кое с кем познакомился, cara [81]81
  Дорогая (итал.).


[Закрыть]. У меня появилась знакомая.

В первый момент ей совсем не было больно. Может быть, потому что она ждала чего-то подобного или потому что была в шоке. Столяр, отпиливший себе руку, в первые секунды тоже не чувствует боли. Она чуть не рассмеялась. Наверное, на свете бывают вещи и похуже.

– Это мне не помешает, – сказала она улыбаясь. – Если только я смогу видеть тебя время от времени. Пусть даже раз в неделю. Я выдержу.

– Не получится, Элизабетта. Женщина, которую я встретил… Нет, она ничего не требует, все дело во мне. И это никак не связано с тобой. Просто я не могу думать ни о ком другом, только о ней. И не хочу проводить время ни с кем другим, только с ней.

Эльза смотрела на него и не знала, что ответить. И ей невольно бросилось в глаза, что у него нос совсем не такой прямой и правильный, как она думала.

Небо покрылось облаками. Антонио сдвинул солнечные очки вверх, так что они оказались на волосах, и от этого выглядел моложе. Эльза увидела жалость в его взгляде, а его глаза показались ей бесцветными и колючими.

Повинуясь порыву, она отвернулась от него и бросилась бежать.

Эльза, словно слепая, мчалась по городу. Она не обращала внимания на детские коляски, попадавшиеся на пути, опрокинула мопед «Веспу», наскочила на пожилую даму, которая чуть не упала, оттолкнула маленькую девочку, которая попалась ей под ноги, обозвала «задницей» какого-то пекаря, который именно в тот момент, когда она бежала мимо, открывал дверцу своей машины. Она не обращала внимания на светофоры и, совсем выбившись из сил, добралась наконец до своей машины.

Она запрыгнула в нее, рванула с места и на полной скорости помчалась домой. Так же неосторожно, как когда шла пешком.

Перед домом она затормозила так, что щебенка брызнула во все стороны. Сара уже догадалась, что произошло, и открыла дверь.

– Topolino, мышонок! – воскликнула она. – Что случилось?

Эльза медленно вышла из машины и теперь стояла рядом с матерью, напоминая привидение, которого застал утренний рассвет. Она была невероятно бледна, и у нее даже не осталось сил закрыть дверцу автомобиля.

– Что-то случилось? – спросила Сара. – Ты так рано вернулась… Разве ты не собиралась встретиться с Антонио?

Эльза кивнула, подошла к Саре, бросилась ей на шею и наконец разрыдалась.

51

В следующие дни Эльза вела себя с Эди исключительно мило. Она гладила его по голове, читала ему истории о зверях, которые он любил больше всего, особенно если в них рассказывалось о кроликах. У Эльзы не было никаких проблем с тем, чтобы по ходу изменять эти рассказы. Так рассказ о маленькой собачке превращался в историю о зайчонке, бобер становился папой-кроликом, крокодил превращался в кролика, который больше всего любил сидеть в воде и воображать, что он крокодил.

Сара изо всех сил заботилась о дочери. Она готовила ее любимые кушанья, хотя Эльза почти ничего не ела, уговаривала ее пойти прогуляться и делала все, чтобы дочь видела в ней подругу, а не мать. Она внимательно слушала, когда Эльза что-то рассказывала, и молча обнимала, когда она снова и снова заливалась слезами. Ее бесконечная тоска никак не хотела утихать.

– Забудь этого Антонио, – говорила Сара осторожно, как только могла. – Есть много других мужчин на свете. Лучше него, милее, красивее…

– Ты не знаешь, что говоришь! – стонала Эльза. – Ты не можешь себе представить, какой он. Такого, как он, больше нет.

– Такого нет, это точно, но есть другие. Всегда существуют варианты.

– А папа? Разве он не был для тебя самым лучшим? Сара улыбнулась.

– Самым лучшим, он, конечно, не был, потому что я просто не знала о других возможностях. Но он был тем, кто мне нужен. Это сразу же понимаешь, в первый момент. И ты сама еще это почувствуешь.

– Ты вообще ничего не понимаешь! – разозлилась Эльза. – Я это уже давно почувствовала. Он с первой секунды был тем, кто мне нужен!

Романо сочувствовал Эльзе, но старался держаться подальше от дискуссий по поводу ее любовной тоски. Однако он хотел решить вопрос относительно учебы и квартиры.

– Ты должна хорошенько подумать, – сказал он. – При таких великолепных оценках ты можешь учиться и в Риме, и во Флоренции, и в Болонье, и в Милане – где только захочешь. Я представляю, как ты себя чувствуешь… Может, лучше исключить возможность встречи с ним на улице, на площади, на рынке?

– Нет, – сказала Эльза.

– Значит, тебе все равно, что ты будешь недалеко от него? Я имею в виду, что мы еще пока не сняли квартиру…

– Нет. Для меня это ничего не значит.

– Но, Эльза… – осторожно начала Сара.

– Нет. Меня волнует то, что я буду жить в городе, в котором живет он. И я считаю, что это здорово – заходить в бары, где может быть он. Меня согревает мысль, что я, возможно, когда-нибудь встречу его на Пьяцце или в каком-нибудь другом месте… Может быть, он уже пожалел о своем решении, и мы посмотрим друг на друга и пойдем к нему. И снова все будет так, как раньше. Может быть, может быть, может быть… Может быть, это просто глупое воображение, но я не хочу лишать себя такой возможности.

«Бедное мое сокровище, – подумала Сара, – он никогда не вернется к тебе. Никогда. Но я не могу объяснить почему, иначе ты убьешь меня».

– О'кей, – резюмировал Романо. – Значит, мы будем искать тебе квартиру в Сиене.

Они очень быстро нашли кое-что подходящее на окраине города. Три комнаты, кухня и ванная за четыреста евро без учета платы за отопление. Идеальная квартира для Эльзы и ее подруги Анны, которая изучала биологию.

Сара почти ежедневно помогала Эльзе в ремонте. Они вместе красили стены, окна и двери. Сара подключала лампы, крепила дюбелями полки к стенам и шила гардины. Они вдвоем прочесали мебельные магазины, магазины для новоселов, строительные рынки и закупили все, что было нужно Эльзе для начала самостоятельной жизни.

Сара и Эльза заказывали пиццу на дом, между ведрами с краской и клеем для обоев хлопали пробками просекко, дурачились, иногда даже потешались над мужчинами, которых нужно посылать к черту, чтобы вести беззаботную жизнь.

Все это очень хорошо действовало на Эльзу, помогало легче перенести боль от разлуки. Она восхищалась своей красивой матерью, которая крепко стояла на ногах, умела посмеяться над собой и, похоже, любую ситуацию могла держать под контролем даже без мужчины. Уму непостижимо, как умело она обращалась с дрелью, с электрической пилой и даже со шлифовальными машинами фирмы «Флекс».

А по вечерам Сара еще и помогала в траттории. Эльза не могла понять, откуда у матери столько энергии, тем более что по вторникам и пятницам она ездила в Монтеварки в студию фитнеса.

– Поедем со мной, – говорила она Эльзе. – Я час занимаюсь аэробикой, а потом, перед тем как идти на тренажеры, немного плаваю. Велосипед, беговая дорожка, силовая тренировка – в зависимости от того, к чему у меня есть настроение. А если остается время, я еще захожу в сауну. Все без принуждения и без давления. От этого действительно получаешь удовольствие, это расслабляет. И частенько некоторые из нас поздно вечером встречаются, чтобы пойти куда-нибудь выпить.

Было относительно безопасно делать Эльзе подобные предложения. Сара знала, что ее дочь с глубоким отвращением относится к фитнесу, сауне и всему, что с этим связано. Она просто физически не могла находиться в одном помещении с потеющими людьми, плавать в бассейне, где плавают и другие, те, кто, может быть, еще и тайком выпускает в воду пару капель мочи, или сидеть голой в тесной сауне и вдыхать испарения чужих тел. От одной только мысли об этом Эльзу начинало трясти от отвращения и ужаса. Поэтому, как и следовало ожидать, она с благодарностью и негодованием отказывалась. Естественно, по вторникам и пятницам Сара ездила не в Монтеварки, а в совершенно противоположном направлении – в Сиену. И там она лежала в объятиях мужчины, по которому все еще тосковала ее дочь.