Текст книги "Эксклюзивное интервью"

Глава 22

Барри внимательно следила за дверью ресторанчика, ожидая прибытия сенатора Армбрюстера.

Это заведение не вписывалось в общую архитектуру района, где преобладал григорианский стиль построек. Яркие, веселые мотивы пятидесятых годов достигались за счет хромированных деталей интерьера, бирюзового цвета обоев и черно-белой «шахматной» плитки на полу. В этот поздний час деятельность официантов ограничивалась обслуживанием нескольких работников больницы и парочки подростков.

Заказав кофе, Барри с Грэем заняли кабинку, из которой просматривался приемный покой больницы. После приступа рвоты доктор Аллан собрался с силами и последовал за зловещим кортежем. Больше он не показывался, не было заметно и других признаков активности.

Грэй почти не говорил. Он не отрывал взгляда от дверей, сквозь которые провезли тело Ванессы. Время от времени машинально сжимал кулаки и выглядел сейчас настороженным и агрессивным.

Барри откашлялась и сказала:

– Возможно, они попытаются представить ее смерть как самоубийство.

– У них ничего не выйдет. Я этого не допущу. Ванесса не убивала ни ребенка, ни себя.

Барри, повинуясь импульсу, подалась вперед и положила свою руку на руку Грэя. Вздрогнув от этого неожиданного прикосновения, он не сразу поднял глаза.

– Мне очень жаль, Грэй, – заговорила она. – Я знаю, что вы любили Ванессу. Этот ребенок… – она запнулась, – был вашим, не так ли?

– Какая разница! – отмахнулся он. – Они оба мертвы.

Барри едва не заплакала от обиды. Даже отец в тех редких случаях, когда появлялся дома, не позволял себе резкого обращения с ней.

– Идите вы к черту, Бондюрант!

Она встала и вышла из кабинки. Ей хотелось оставить Грэя страдать в одиночестве. Барри прошла в туалет, взглянула на свое отражение в зеркале. Возможно, причиной ее раздражения был не Грэй, а она сама. Он открыто страдал, ибо искренне любил. У нее же на душе было неспокойно. Профессиональный интерес или совесть – что пересилит?

Барри была свидетельницей сенсационного события. Сама мысль о том, что перед ней откроются невероятные перспективы, пугала ее. Она представила, что будет первой и единственной журналисткой, сообщившей обо всем с места события, и у нее закружилась голова.

Однако кошмарная смерть несчастной женщины вряд ли могла стать причиной триумфа, особенно для человека посвященного, каковым и была в данном случае Барри. Если бы она прекратила расследовать загадочную смерть ребенка, то, может быть. Ванессу бы не убили. Не слишком ли далеко она зашла в погоне за «жареным»? Неужели она в ответе за ту череду событий, которые привели к этой трагедии, или же смерть Ванессы была предопределена задолго до их первой встречи?

Ей уже никогда не узнать этого. Так и будет до конца своих дней мучиться в неведении.

Барри тщательно вымыла руки, ополоснула лицо, вытерлась полотенцем и вышла из туалета. Она сразу же заметила у дверей ресторана Клета Армбрюстера и встретила его у входа.

– Сенатор Армбрюстер!.. – Внезапно она поняла, что не подготовилась к встрече. И теперь боялась сообщить ему, что его дочь мертва. – Спасибо, что приехали, – продолжила она неуверенно.

– Знаете что, молодая леди! Лучше бы потрудились объяснить, что заставило вас вытащить меня среди ночи из постели, – заявил он, следуя за ней в кабинку. – Я приехал сюда только потому… – увидев Бондюранта, сенатор замолчал. Грэй же встал и поздоровался.

Клет Армбрюстер отнюдь не пылал желанием с ним встречаться. Он порицал Грэя, и нетрудно понять почему. Любой отец на его месте поступил бы так же по отношению к человеку, запятнавшему честь его дочери, особенно если это касается первой леди Соединенных Штатов.

– Бондюрант? – Сенатор постарался не заметить протянутую руку. – Что вы здесь делаете? – Он повернулся к Барри. – Это и есть ваш сюрприз?

– Пожалуйста, сядьте, сенатор. Дайте нам возможность все объяснить. Хотите кофе?

– Нет, – ответил Армбрюстер, усаживаясь. Барри с Грэем заняли места напротив. Взглянув на Грэя, Клет заметил:

– Отсюда довольно далеко до Монтаны.

– Вайоминга. Я вовсе не жаждал очутиться здесь.

– Вот уж никогда бы не подумал, что вы способны сделать что-то против вашей воли.

– Он здесь потому, что опасается за жизнь некоего человека, – пояснила Барри. – И я так думаю. Армбрюстер театрально повел бровями.

– Неужели? И за чью же? Судьи Грина? Его замечание задело Барри за живое, но она сдержалась.

– Вы вольны не доверять мне, но все, что я вам скажу, – чистая правда. Сами потом сделаете вывод.

– Все это меня интересует постольку, поскольку это касается моей дочери.

Барри собралась с духом и выпалила:

– Сенатор, я думаю, что смерть вашего внука была не случайной. Скорее всего его убили, видимо, задушили, чтобы затем представить как СВДС.

Армбрюстер недоверчиво поднял глаза.

– Что вы имеете в виду, юная леди? Если вы утверждаете, что Ванесса…

– Его убил Дэвид, – прервал сенатора Грэй. На лице Клета Армбрюстера не дрогнул ни один мускул, он лишь переводил взгляд с одного собеседника на другого. Наконец, подавшись вперед, прошипел:

– С вами все в порядке?

– Да, – спокойно ответил Грэй. – Дэвид убил ребенка Ванессы потому, что он не был его отцом.

– Это все ложь! – запротестовал Армбрюстер, не повышая, однако, голоса. – Не тебе предъявлять обвинения моей дочери в нарушении морали. Ты, сукин сын, хочешь оклеветать ее. Как бы мне хотелось прямо здесь пристрелить тебя!

Барри изумленно ойкнула, услышав эти слова сенатора. Грэй, правда, не обратил на это внимания.

– Никто не знал об этом, Клет. Даже Ванесса. Особенно Ванесса. В течение многих лет она делала все, чтобы забеременеть, а это чудовище с интересом за ней наблюдало, прекрасно понимая, что этого никогда не произойдет. Ему доставляло удовольствие наблюдать за ее ежемесячными разочарованиями.

Барри во все глаза глядела на Грэя. Какая многогранная личность! Стоило ей только решить, что она уже его раскусила, как он раскрывался как-то по-новому.

– Дэвид Меррит никогда не подвергался вазектомии, в противном случае я бы узнал об этом, – откликнулся сенатор. – Ты лжешь.

– Мне безразлично, верите вы мне или нет, Клет. Я говорю о том, как все происходило. Дэвид не мог быть отцом ребенка, а Ванесса не знала об этом до тех пор, пока не забеременела и не выложила все ему.

Клет по-прежнему недоверчиво смотрел на Грэя, но Барри почувствовала, что враждебности в нем поубавилось.

– Откуда ты знаешь? – спросил Армбрюстер.

– Ванесса звонила и рассказала об этом. Барри сидела как громом пораженная. Она была уверена, что с тех пор, как Грэй уехал в Вайоминг, между ним и первой леди больше не было контактов.

По-видимому, услышанное произвело впечатление и на сенатора. Он выглядел не менее удивленным.

– Она позвонила мне вся в слезах и спросила, что ей делать, – продолжал Грэй.

– Так, значит, это был твой ребенок! – зарычал Армбрюстер.

– Не в этом дело.

– В этом, черт побери!

Мужчины буквально буравили друг друга глазами. Армбрюстер словно бы обвинял Бондюранта, а тот, казалось, чихать хотел.

Наконец Грэй спросил:

– Вы хотите узнать конец истории? Армбрюстер раздраженно кивнул головой.

– Дэвид пришел в ярость от беременности Ванессы, поскольку это подтверждало слухи о ее связи со мной. Знаете ведь, какой Дэвид обидчивый, и можете себе представить, какую сцену он закатил Ванессе. Господи, – вздохнул Грэй, покачав головой. – Все девять месяцев он изо дня в день устраивал ей настоящие пытки. У Дэвида не было выбора: ему приходилось на людях изображать из себя счастливого мужа и тайно ждать своего часа.

Сенатор заметно сник. Очевидно, он начинал верить Грэю.

Барри первой прервала внезапно установившееся тягостное молчание.

– Почему президент не заставил Джорджа Аллана сделать ей аборт?

– Мне тоже это непонятно, – подхватил Армбрюстер.

– Потому что аборт не причинил бы ей такой боли, – ответил Грэй без колебаний. – Думаю, Дэвид хотел наказать ее за неверность. А самой страшной местью, которую он мог придумать, как мне кажется, было позволить Ванессе родить ребенка, заботиться о нем и, дождавшись, когда она полюбит его, убить младенца. А так как Ванесса стала свидетелем убийства…

Барри поняла, что Грэй не сможет сказать сенатору то главное, ради чего его подняли с постели. Она повернулась к этому пожилому человеку и заговорила:

– Миссис Меррит связалась со мной не просто так. Я уверена, что она пыталась сообщить об опасности.

– Опасности?

– Опасности, грозившей ей. Потому что она знала об этом преступлении президента. – Барри сочувственно посмотрела ему в глаза. – Я позвонила вам ночью, сенатор, потому что мы считаем, что президент совершил… он лишил ее возможности рассказать правду о нем.

– Лишил возможности? – переспросил Клет. – Что вы имеете в виду?

Барри кивнула в сторону больницы. Армбрюстер посмотрел туда сквозь стекло.

– Ее привезли на «скорой» около двух часов назад, – пояснила она.

– Из дома Джорджа Аллана? Барри кивнула.

– Мы проследили за ними.

Армбрюстер больше не выглядел могущественным, уверенным в себе, наделенным властью политиком. Теперь он походил на отца, который только что узнал ужасную весть о своем единственном ребенке. Он вмиг осунулся, на лице еще резче проявились морщины. Когда он заговорил, голос его звучал слабо и устало.

– Я был в этом доме всего несколько дней назад.

– И видели Ванессу? – поинтересовался Грэй. Сенатор пожал плечами.

– Джордж сказал мне, что она отдыхает и просила, чтобы ее никто не беспокоил, даже я. Он заверил меня, что отдых для нее полезнее всего.

– Клет, – настойчиво произнес Грэй. – Джордж выполнит любой приказ Дэвида, как, например, в ту ночь, когда Меррит убил ребенка.

– Но ее же охраняет Служба безопасности?!

– Они не смогли защитить вашего внука. Поверьте, Дэвид тщательно все спланировал, причем с помощью Спенса, я уверен. Ванесса принимает много лекарств. Он, естественно, воспользуется этим. Если она умрет…

– Умрет? – повторил Армбрюстер. – Вы хотите сказать… – Он растерянно переводил взгляд с Грэя на Барри. Позднее Барри никак не могла вспомнить, как они вышли из ресторанчика, как подошли к приемному покою. Агентов Службы безопасности нигде не было. Дежурная сестра, сидевшая в регистратуре, вежливо спросила, не может ли она помочь им.

Сенатор даже не посмотрел в ее сторону. Они все вместе прошли через автоматическую дверь. Доктор Аллан склонился у стены в дальнем конце коридора. Он выглядел не лучше, чем тогда, когда привезли в больницу тело Ванессы. Увидев приближающихся Армбрюстера, Барри и Грэя, доктор побледнел.

– Сенатор Армбрюстер, что… что вы здесь делаете?

– Где моя дочь? – сенатор заглянул через плечо Аллана. – Там?

– Нет.

– Врешь, ублюдок! – Клет оттолкнул Джорджа Аллана в сторону, но тот успел схватить его за рукав.

– Сенатор, пожалуйста! Я не могу вас туда пустить, до тех пор пока там не побывал медицинский эксперт.

Армбрюстер издал звук, похожий на рыдание. Грэй схватил доктора за отвороты пиджака и прижал его к стенке.

– Ты, вонючее дерьмо! Они поджарят тебя за это, если я не успею убить тебя первым!

Вызванный по сигналу тревоги персонал больницы собрался в конце коридора, но даже начальник охраны не осмелился вмешаться.

Армбрюстер распахнул дверь, которую с таким упорством защищал Джордж Аллан, затем неожиданно отступил назад и оперся о косяк, чтобы не упасть. У противоположной стены на столе стояли носилки, по-прежнему прикрытые голубой простыней, но стягивающих ремней уже не было.

– О Господи! – прошептал сенатор. Наконец он заставил себя подойти к носилкам. Барри с Грэем шли рядом, готовые поддержать его. Страстный протест доктора остался никем не замеченным.

Когда они подошли к носилкам, сенатор остановился и посмотрел на простыню, не в силах ее отбросить.

– Клет? – спросил Грэй.

Сенатор слабо кивнул. Грэй осторожно сдернул простыню.

Все онемели от изумления, увидев лицо трупа, лицо Джейн Гастон.

Глава 23

Джейн Гастон была личной сиделкой Ванессы, нанятой Джорджем Алланом для присмотра за ней в Хайпойнте. – Барри лежала на кровати в доме Дэйли, где раньше любил дремать Кронкрайт, и пересказывала хозяину события последней ночи. – Кстати, спасибо за приют.

– Куда же тебе идти?

– Не знаю. Я изгой. Будь я прокаженной, и то меня не избегали бы так, как это делают сейчас. Может, привязать на шею колокольчик, чтобы предупреждать людей о своем приближении.

– Это не смешно, – грустно заметил Дэйли.

– Да уж куда там. – Голос ее дрожал от невыплаканных слез. – Как бы то ни было, вернемся к нашему разговору. По-видимому, вчера днем Джейн Гастон перенесла сердечный приступ в доме доктора Аллана в Хайпойнте. Он попытался привести ее в чувство, но безуспешно.

Некоторое время в комнате слышалось лишь тяжелое дыхание Дэйли. В этой маленькой, заваленной вещами каморке Барри теперь держала свою одежду, купленную уже после взрыва и лежащую в коробках.

Дэйли сел на край кровати и без особого энтузиазма стал массировать через теплые носки ноги Барри.

– Если сиделка умерла днем, почему они ждали темноты? – спросил он.

– Доктор Аллан договорился о перевозке Ванессы назад в Вашингтон, не желая лишний раз причинять ей травму. За Ванессой выслали вертолет, но к тому времени она уже узнала о смерти миссис Гастон, и это потрясло ее до глубины души. Как говорит доктор, они необычайно привязались друг к другу. К тому же сын миссис Гастон жил в этом же городке, однако его не сразу нашли. А доктор не хотел отвозить труп в больницу, не оповестив его.

– Но это происходит сплошь и рядом.

– Но не тогда, когда покойная является личной сиделкой первой леди. Доктор Аллан боялся, что история получит огласку до того, как найдут сына. Ион по-своему прав.

– Пожалуй, – пробормотал Дэйли. – Но, на мой взгляд, все это выглядит как-то натянуто.

– Как бы то ни было, доктор Аллан подождал с вызовом «скорой помощи», пока не почувствовал, что дальше тянуть нельзя. Мыс Грэем случайно увидели их на дороге и поехали следом. Когда мы увидели это мертвое тело… – Она вздохнула.

– Ты сделала выводы, исходя из предположений, вместо того чтобы основываться на фактах.

– Не сыпь мне соль на рану.

– Я не могу поверить, что ты действительно вызвала Армбрюстера.

– Да уж. И Армбрюстера, и оператора с нашего телевидения, который обладает невероятной способностью быстро появляться на месте событий. Вот он и появился через несколько секунд после того, как стало ясно, что я жестоко ошиблась. Для потомства теперь останутся записи моего изумления и близкого к коллапсу состояния Грэя и Армбрюстера, а также прибытие Ральфа Гастона – сына покойной, который, казалось, был больше поражен тем, что происходит, чем известием о смерти своей матери.

– Какие все же садисты работают в этой больнице, – продолжила Барри. – Кто-то из персонала известил местную прессу, а та уж расстаралась вовсю… Ну ладно, развязку ты знаешь. Мы попали на первые полосы газет. Слава Богу, что все закончилось до того, как появились телевизионщики. Я скрылась с единственной видеозаписью происходящего.

Она молча вытерла слезы и высморкалась. После того, как ей досталось от сенатора Армбрюстера, Барри уже рыдала в голос. Не обращая внимания на окружающих, тот отругал ее за то, что она выставила его на посмешище. Сказал, что ее следовало бы отхлестать за пережитый им кошмар, и предупредил, что она дорого заплатит за свое глупое, непростительное, непрофессиональное поведение. Барри близко к сердцу приняла его предупреждение.

Эта угроза висела над ней, словно сверкающее лезвие гильотины. Теперь она обречена, это лишь вопрос времени. С другой стороны, ей бояться репрессий со стороны сенатора не стоило, ведь само ожидание этого полностью деморализует ее. – Господи, Дэйли, – тяжело вздохнула она, вытирая слезы, – как я могла так ошибиться? Все говорило за то, что президент Соединенных Штатов совершил одно, а возможно, и два убийства. Надо переосмыслить обстоятельства еще раз.

– Откровенно говоря, сомневаюсь, что только с помощью логики можно разобраться в этом деле, – сказал он с сочувствием. – Обратимся к истории – назови мне хотя бы одного великого, который бы не плюнул в лицо логике.

– Перестань утешать меня! Лучше уж до дна выпью эту чашу страданий. И поделом.

– Ну ладно, ты здорово облажалась. Эта история куда хуже, чем даже инцидент с судьей Грином.

– Никак не могу поверить, – проговорила она почти шепотом. – Когда Грэй откинул простыню, я ожидала увидеть роскошные каштановые волосы Ванессы и ее кремовое лицо, а вместо этого увидела совершенно незнакомого человека. Я стояла как громом пораженная; Армбрюстер же метал громы и молнии. Потом Клет взорвался, словно вулкан. А Грэй… Барри задумалась.

– А что Грэй? – переспросил Дэйли.

– Он исчез, как какой-то Дэвид Копперфильд.

Она, конечно, совершила безрассудный поступок и заплатит за это, но исчезновение Грэя объяснить вообще невозможно. Она примирилась с мыслью, что стала мишенью Армбрюстера. Сенатор заставит ее страдать за те несколько минут, когда он поверил, что дочь его мертва. Теперь Барри Трэвис долго еще будет посмешищем для столичных журналистов. После той злополучной истории с судьей Грином она по крохам восстанавливала доверие и, как оказалось, напрасно. Пройдут годы, прежде чем она снова сможет восстановить свою репутацию в журналистских кругах.

Даже если бы она не известила свою телестудию, эта новость все равно стала бы достоянием общественности. Пенсильвания-авеню – все равно что Мэйн-стрит, которая есть в любом маленьком городке Америки. Сплетни и неприятности распространялись здесь со скоростью света. А фиаско такого масштаба и с такими действующими лицами тем более не осталось бы незамеченным.

Теперь над ней все будут смеяться, но при мысли, что Грэй дезертировал, ей становилось еще больнее.

Барри начала припоминать подробности. Она перевела взгляд с бескровного лица Джейн Гастонна Грэя, и его реакция ей показалась весьма странной. В это время сенатор разразился громкой бранью. Его тирада рассеяла ее внимание, и к тому времени, когда он замолчал, оказалось, что Грэй исчез.

– Я обследовала всю больницу, затем автостоянку, – продолжала она. – Никто его не видел. Мой автомобиль стоял на том же месте, где мы его припарковали, так что я ничего не понимаю. Он просто исчез. – Барри посмотрела на Дэйли. – Наверное, Бондюрант сгорел от стыда. Еще бы – он, человек с таким опытом, и поддался каким-то бредовым фантазиям идиотки!

– Пожалуйста, – тяжело вздохнул Дэйли, – меня тошнит от твоего самобичевания.

– Яне…

– Не бери на себя слишком много. Не обольщайся. Ты просто-напросто подтвердила его подозрения, помнишь?

– Ладно, тогда объясни, почему именно после разговора со мной он убил Спенса Мартина?

– Он защищался.

– А ты уверен?

– А ты сомневаешься?

– Почему Меррит, если ему было нечего скрывать, послал Спенса Мартина в Вайоминг избавиться от Бондюранта? Может, дело в том, что Грэй, наслушавшись моих безумных версий, превратно понял цель визита Спенса Мартина. На самом деле это, видимо, было простое совпадение. Дэвид Меррит вряд ли отпустил бы своего главного советника, не зная, куда он направится. Так что теперь Грэю могут предъявить обвинение в убийстве.

– Грэй не дурак, он наверняка замел следы преступления, да так, что тело бывшего советника президента никогда не найдут. А нет трупа – нет и убийства.

– Это формальность.

– Удивительно, но Грэя это обстоятельство как будто не очень озаботило, – откликнулся Дэйли.

– Его больше беспокоила судьба Ванессы.

Решив, что ее уже нет в живых, он сам стал похож на смерть.

Грэй Бондюрант любил Ванессу, любил настолько, что ради нее поступился карьерой. Он любил ее и не хотел, чтобы любовный адюльтер как-то ей повредил. Любил так сильно, что отказался от родительских прав. Для него было настоящей мукой не присутствовать рядом с ней в момент рождения их ребенка и затем в одиночестве переживать смерть сына, находясь в фактической ссылке.

Барри никогда не смогла бы понять такую любовь. Ее бесило, что такой преданный человек погибает втуне из-за мелкой, эгоистичной женщины, какой была Ванесса Армбрюстер Меррит. Она, конечно, была больна; но искупает ли это обстоятельство то, что ею ловко манипулировали? Как получилось, что Ванесса оказалась замешанной во вето эту грязь?

– Этот Бондюрант, наверное, хорош в постели, – заметил Дэйли.

– Хм. Что? Кто? Бондюрант? – Барри вдруг резко села на кровати. – Откуда мне знать?

– Вы с ним не… – Он удивленно выгнул брови.

– Конечно нет.

– Но ты была бы не против.

– Слушай, отстань. У нашего мистера Бондюранта, конечно, есть достоинства, но он далек от моего идеала. В любом случае он меня не интересует; этот разговор совершенно бессмысленный.

– Защищая свою жизнь, он убил друга. Нам остается только поверить ему на слово. Он оставил любимую. Живет, словно отшельник, вдали от людей.

– Бондюрант не делает секрета из того, как он ко мне относится. Меня он считает ходячим бедствием, приносящим одни лишь неприятности. Короче, разговор на эту тему бесполезен. К тому же Грэй исчез. Понятно?

– Так через какое время после встречи вы оказались в постели?

– Примерно через девяносто секунд.

– Господи, Барри!

– Да. Настоящий профессиональный подход, которым пользуются для вербовки агентов. – Она вздохнула. – Поскольку моя журналистская карьера бесславно закончилась, я, возможно, стану заниматься удовлетворением своих потребностей.

– Так ты вербовщица? – захихикал Дэйли. – Хотел бы я посмотреть, как ты это делаешь.

– За отдельную плату. – Она спустила ноги с кровати и встала. – Этот разговор, который я завела в надежде развеяться, наоборот, только разбередил мою душу. Пойду приму душ.

– Душ не поможет тебе избавиться от тревоги.

– Ну и пусть! Я все равно пойду в душ, – откликнулась Барри, перебирая коробки в поисках нижнего белья. – Если бы мне сейчас дали возможность загадать одно-единственное желание, Дэйли, я бы попросила вернуть тот день, когда Ванесса Меррит пригласила меня на кофе. Я бы ей отказала.

– Значит, теперь ты уверена, что ребенок Мерритов умер от СВДС, а все остальное – это продукт твоего разыгравшегося воображения?

Она резко вскинула глаза.

– А ты так не считаешь?

– Ты просто ослепительна! – сенатор Армбрюстер крепко обнял свою дочь. – Не могу передать, как я рад тебя видеть.

– Я тоже рада видеть тебя, папа. – Она ответила на его объятия, но он почувствовал ее нетерпение и отпустил дочь. Ванесса лучилась улыбкой, сияющей как десятидолларовое брильянтовое кольцо и невероятно фальшивой. – Я смотрелась в зеркало сегодня утром. Вряд ли, слово «ослепительна» соответствует моему состоянию.

– Ты несколько недель пролежала в постели. Чего же ты хочешь? Очень скоро румянец снова появится на твоих щеках.

– Мне кажется, ты выглядишь великолепно. – Эта грубая лесть прозвучала из уст Дэвида Меррита.

Они втроем завтракали в комнате Ванессы. По мнению Клета, уж в чем Ванесса нуждалась меньше всего, так это в кофеине, а она глушила уже вторую чашку.

– Может, ты проведешь несколько недель дома, – предложил он. – Погреешься на солнышке, выспишься, насладишься южной кухней, которую ты наверняка не помнишь. Как думаешь, Дэвид? Выпроводим ее на Миссисипи?

На лице зятя уже сияла самая лучшая улыбка из тех, что он приготовил для предвыборной кампании. Он постоянно практиковался в этом.

– Я только получил ее назад, Клет. Мне ненавистна сама мысль, что она снова уедет. Кроме того, ей определенно лучше. Джордж просто творит чудеса.

Сенатор не разделял мнение своего зятя о докторе.

– Позапрошлой ночью он выглядел так, словно его поймали с поличным.

Ванесса сидела за своим туалетным столиком, примеряя серьги.

– Что посоветуете? – спросила она, поворачиваясь к ним лицом и прижимая к каждому уху разные сережки. – Я думаю, что жемчуг больше подойдет, не правда ли, папа?

– Прекрасный жемчуг.

– Их носила мама.

– Да, я помню.

– В юности, когда я училась в старших классах, ты разрешил мне надеть их на танцы, помнишь, папа? Я потеряла одну, и ты расстроился. Но на следующий день я вернулась в зал и искала сережку до тех пор, пока не нашла. На мне тогда было розовое платье. Тебя еще возмутило, что оно слишком короткое. У меня был кавалер – мальчик по имени Смит, который позднее поступил в Принстон, а потом его исключили за неуспеваемость. Не помню, что с ним стало дальше.

Еще до того как Ванессе поставили диагноз маниакально-депрессивный синдром, Клет был смущен и опечален сильными колебаниями в ее настроении, которые ему приходилось наблюдать. Она бывала или ужасно унылой, или возбужденной, или озабоченной сверх меры. Но он редко видел ее как бы пьяной. Либо так проявлялся ее пресловутый синдром, либо она находилась под сильной дозой антидепрессантов. Симптомы эти, настолько схожи, что трудно было что-либо утверждать. Но ее состояние нельзя было назвать стабильным, хотя именно для этого ее изолировали от окружающих.

Дэвид не мог не заметить изменений в ее поведении, но он усиленно игнорировал это. Он прервал щебетание Ванессы, чтобы прокомментировать высказывание ее отца о докторе.

– Джордж, конечно, был не на высоте в ту ночь, Клет. Но разве можно его винить? Сначала у него на руках умерла сиделка, потом он не мог найти ее ближайшего родственника. В довершение ко всему ему как снег на голову вместе с тобой и Грэем свалилась Барри Трэвис, устроив переполох в больнице. Да к тому же появились газетчики. – Усмехнувшись, он тряхнул головой. – Послушай, неужели она всерьез подумала, что это был труп Ванессы?

– Я высказал ей все, что о ней думаю. Могу тебя в этом заверить, – заявил Клет, грозя указательным пальцем. – И я еще с ней не закончил.

– И слышать больше не хочу об этом. – Ванесса покинула свой туалетный столик. – Посмотрите на мои руки. Они дрожат. Это ужасно: слушать о своей собственной смерти.

– Я никогда не прощу этой женщине то, через что она заставила меня пройти, – сказал Клет. – Я знавал безответственных репортеров, но эта превзошла всех и вся. Какого черта она появилась с этой своей версией? А ты что думаешь об этом, дорогая?

– О какой истории ты меня спрашиваешь? А-а-а, ты имеешь в виду Хайпойнт? Все так туманно! Я действительно не помню отъезда. Очнулась я здесь, в своей постели, и Джордж говорил мне, что скоро я почувствую себя намного лучше.

– Так оно и будет. – Дэвид подошел к ней, взял за руку и поцеловал в щеку. Но Клет заметил, что Ванесса стремительно отстранилась.

– Джордж сказал мне, что у моей сиделки был сердечный приступ, который стал причиной ее смерти. Очень жаль, хотя я фактически ее не видела. – Она защелкнула великолепный браслет на своем тонком запястье. – Эта вещь сводит меня с ума!

– Что ты имеешь в виду, говоря, что не видела миссис Гастон? – заинтересовался Клет.

– Это и имею в виду, папа. Я лишь смутно припоминаю ее голос, но в толпе я бы ее не узнала. Не могу вспомнить, какая она. Может, снять? – Она освободила запястье от браслета и со звоном бросила украшение на столик.

– Джордж Аллан уверил меня, что вы были очень близки, – произнес Клет.

– Так оно и было, – подтвердил Дэвид. – Ты просто не помнишь, дорогая.

– Я никогда не видела ее, Дэвид, – настаивала на своем Ванесса. – Мне лучше знать, видела я ее или нет, так вот – я не видела. Почему ты всегда поправляешь меня? Ненавижу, когда ты это делаешь. Всякий раз у меня возникает чувство, что я круглая дура.

– Ты не дура.

– Но ты именно так обращаешься со мной.

– Тебе был назначен курс лечения, дорогая, – сказал он вкрадчиво. – Ты очень привязалась к миссис Гастон, но так как для спокойствия тебе давали снотворное, то неудивительно, что ты ничего не помнишь.

– Хорошо, хорошо, все что угодно. – Она помахала руками. – Господи, не могу поверить, что она умерла прямо рядом со мной, в метре от моей кровати. Это не дает мне покоя. – Она вновь надела браслет, повернула на своем запястье, тряхнула им. – Как я люблю этот браслет! Брелочки позванивают, словно бубенчики на Рождество.

– Рождество наступит так скоро, что мы и оглянуться не успеем, – отозвался Дэвид, и на лице его снова появилась дежурная улыбка. – Затем мы позвоним в колокольчик и встретим Новый год. Год выборов. Давай забудем о Барри Трэвис и сиделке и обо всех несчастьях этого года и подумаем о будущем. – Он энергично потер ладони. – У нас множество планов на предстоящую президентскую кампанию.

– И думать об этом не хочу. Услышав эту фразу, Клет произнес:

– Я согласен с ней, Дэвид. Ты, вероятно, несколько опережаешь события. Пусть Ванесса сначала окрепнет. У нас будет достаточно времени для подготовки этой кампании.

– Чем раньше начнем планировать, тем лучше. Ванесса заломила руки.

– Только об этом и думаешь!.. Послушай, Дэвид, я чувствую себя намного лучше. Я давно так себя не чувствовала, но даже представить не могу, что появлюсь утром на пресс-конференции.

Клет немало изумился, когда узнал, что на одиннадцать часов запланирована пресс-конференция в Восточном зале. Ожидалось, что Ванесса будет на ней присутствовать. В Белый дом вызвали стилиста. Она сделала невероятное с волосами Ванессы и макияжем, но все ее усилия не помогли полностью скрыть темные круги под глазами и впалые щеки.

– Почему я должна там присутствовать? – спросила она с волнением.

– Это займет всего несколько минут, – отозвался Дэвид.

– Это не ответ, – вмешался Клет. – Почему это так уж необходимо?

– Потому что Ванесса притащила в нашу жизнь эту Барри Трэвис, вот почему. С этого все началось, а кульминация наступила в больнице. Слухи разносятся быстро и неудержимо. Единственный способ их уничтожить – это самим высказаться по поводу смерти миссис Гастон и ясно объяснить, что же произошло. Кроме того, избиратели хотели бы видеть свою первую леди. На твое имя пришли тысячи писем и открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. Нельзя же оставлять их без ответа, Ванесса.

– Конечно, я отблагодарю их. Я поручу это своим помощникам прямо сейчас. Но не отложить ли пресс-конференцию? Хотя бы на несколько дней?

– Все уже распланировано, – отрезал Дэвид. – Далтон подготовил материал. Кроме того, если мы ее отменим, это породит новые сплетни о том, почему ты была в Хайпойнте и там за тобой присматривала личная сиделка. Я больше не могу себе позволить никакого компромата в прессе. Ты и так слишком дорого мне обошлась.

– Дэвид! – зарычал Клет. – Ради Бога! Он вздохнул.

– Извини. Я говорю ужасные вещи. Я не это имел в виду. – Он притянул к себе жену и положил ей руки на плечи. Клет мог бы присягнуть, что она сейчас почувствовала отвращение. – Все мы очень переживали, но тебе было труднее, чем кому-либо, – нежно произнес он. – Если хочешь, можешь пропустить эту пресс-конференцию. Это не так важно. Мне не стоило настаивать.