Текст книги "Эксклюзивное интервью"

Глава 37

Задолго до рассвета Клет спустился вниз, на Кухню, чтобы налить себе кофе. Каждый вечер перед сном он не забывал завести таймер кофеварки. Эта первая дымящаяся чашечка кофе всегда возвращала его в далекое детство, когда он еще и знать не знал, как правильно пишется слово «политика». Он даже не знал, что это слово значит, не знал людей, ставящих амбиции и жадность превыше чести, еще не был одним из них.

Его отец был высоким, сильным, спокойным человеком, для которого немыслимо совершить одно преступление ради того, чтобы покрыть другое. Он не имел университетского образования, но он знал все созвездия и мог сосчитать количество точек на любой кости домино в мгновение ока. Его очень трудно было вывести из себя, но в любой драке он мгновенно становился на сторону слабого.

Он служил в Германии под началом генерала Паттона. Там его и убили и похоронили там же. До войны он жил и работал на скотоводческом ранчо в Южном Техасе. Иногда по весне он сажал юного Клета на коня рядом с собой, и они вместе с другими бравыми ковбоями участвовали в загоне скота.

Наиболее опасными в окрестностях был и вовсе не люди, а гремучие змеи, одичавшие лошади и взбесившиеся быки. День, проведенный в седле, казался длинным, тяжелым и пыльным. Ночи стояли звездные, а каждое утро перед началом рабочего дня все ковбои собирались у костра и выпивали по чашечке горячего крепкого кофе.

После войны овдовевшая мать Клета переехала вместе с ним в штат Миссисипи к своим родителям. Остаток своей жизни Клет проводил вдалеке от скотоводческих ранчо, по большей части в Вашингтоне. Но даже спустя шестьдесят лет он все еще помнил тот дурманящий аромат, в котором смешались запахи жареной свинины, навоза, кожаной одежды, отцовских сигарет, которые он, присев на корточки, скручивал сам за завтраком под открытым небом. Нигде в мире не было столь отвратного по вкусу кофе, чем тот, в полевом лагере. И никакой другой с тех пор не был таким же вкусным.

Клет запомнил эти завтраки у костра. Он очень любил отца и помнил, каким счастливым чувствовал себя, сидя рядом с ним и как другие люди, жуткие грубияны, относились к Армбрюстеру-старшему с истинным уважением. Как же гордился мальчик Клет, что именно он является сыном своего отца!

В это утро, как всегда, Клет отбросил мысль о том, а мог бы гордиться его отец Клетом-мужчиной?

Он включил на кухне свет.

За столом сидел Грэй Бондюрант. Без всякого на то разрешения он позаботился о себе сам и теперь дул на кофе в чашке, пытаясь его остудить.

– Доброе утро, Клет.

Он приветствовал сенатора спокойным голосом, а расслабленная поза говорила о том, что никакой конфронтации между ними не наблюдается. Но Клет хорошо знал, что предательства Грэй Бондюрант не прощает, а человек он очень опасный.

Клет подумал, а не были ли его воспоминания об отце, полевом костре и загонах для скота предвестниками надвигающейся смерти от руки человека, которого он жестоко обманул? Он устыдился своих страхов, темных, неясных, скрытых в глубине души.

Конечно, он не подал вида, налил себе кофе и пригласил незваного гостя к столу. Спрашивать Бондюранта о том, как он сюда проник, – значит просто сотрясать воздух. Сложнейшая охранная система, конечно, включена, но разве она поможет, если имеешь дело с человеком, который сумел проникнуть сквозь стену Среднезападной тюрьмы.

Не спуская с Бондюранта холодного, пристального взгляда, Клет сделал глоток бодрящего кофе.

– Думаю, моих извинений будет явно недостаточно.

– Все нормально, Клет. Только отзови обратно этих цепных псов.

– Не могу. Дело зашло слишком далеко. Это выше моих сил.

– Дерьмо! Ты столкнул с горы снежный ком. Ты можешь его остановить или вся болтовня о той власти, которой ты обладаешь, не стоит ни цента?

Бондюрант был достойным противником. Одними словами с ним не справиться. Клет решил прекратить перепалку.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу найти Ванессу и вернуть ее тебе. Но я не могу этим заниматься, когда в затылок мне дышит ФБР.

– Ванесса уже вне опасности.

– И ты в это веришь?

– Она находится в Табор-Хаусе.

– Я знаю, где она.

Интересно, каким образом Бондюрант раздобыл информацию? Впрочем, Клет понимал, что спрашивать бесполезно.

– Прошлой ночью я беседовал с Дэксом Леопольдом. Он там сейчас главная шишка. Я поставил его в известность, что ему же будет лучше, если он вернет мне дочь живой и здоровой.

Бондюрант презрительно ухмыльнулся и наклонился над столом.

– Значит, не веришь в то, что мыс Барри рассказали тебе о беременности Ванессы и так называемом СВДС?

Клет, будучи политиком опытным, решил в этой ситуации промолчать.

– Если ты не все наши слова подвергаешь сомнению, то неужели надеешься, что Дэвид все так и оставит? Ты знаешь его лучше, чем кто бы то ни было, Клет. Если он действительно задушил ребенка Ванессы, то, как по-твоему, существует пусть призрачный шанс, что он позволит ей и на этот раз остаться в живых? Чтобы она рассказала об этом всем и вся?

Клет уже задумывался над этим, впрочем, ответ был ужасающе прост.

– Чего ты хочешь? – бесцеремонно повторил сенатор.

– Свободы действий, без страха быть арестованным. Мне неинтересно знать, как ты это сделаешь, но ты должен снять меня с крючка ФБР.

– Ты что предлагаешь…

– Ой, вот только не надо мне канифолить мозги! Сядь, посиди, подумай, и ты обязательно что-нибудь придумаешь. Скажи им, что произошло жуткое недоразумение, тебя не правильно поняли, неверно интерпретировали твои слова, ты получил непроверенную информацию. Предприми хоть что-нибудь, но постарайся, чтобы это выглядело убедительно. Сними их с моего хвоста. Взамен ты получишь Ванессу.

– Я получу ее в любом случае.

– Речь идет о том, удастся ли тебе получить ее живой.

– Дэвид не позволит себе зайти так далеко. Я с ним, кстати, уже говорил на эту тему.

– Надо действовать как можно быстрее.

– Я прекрасно знаю свою роль, и не надо меня учить!

– О'кей, поступай как знаешь. Впрочем, есть еще одно маленькое «но», которое тебе было бы небезынтересно узнать. Спенс таинственно не исчез, он жив и здоров и находится в Вашингтоне.

– Но этого не может быть! Я думал, ты его убил.

– Увы, я его не убил. И живу уже достаточно долго, чтобы успеть пожалеть об этом. Он вернулся: я видел результат его деятельности. Как думаешь, позволят они с Дэвидом, чтобы ФБР допросило меня? Да ни за что на свете! Они постараются убить меня прежде.

– Похоже, ты больше заботишься о собственной шкуре, чем о Ванессе.

В глазах Грэя вспыхнули гневные искры, но он сумел сдержаться.

– Спенс не будет оставаться невидимкой слишком долго, он обязательно материализуется. И когда это произойдет, наверняка начнется шумиха в прессе. Над тобой будут смеяться. Ты будешь выглядеть, как старый перечник, поднявший ложную тревогу. Йенси вкупе с ФБР обвинит тебя во вмешательстве в свои дела и в том, что ты втянул его в этот фарс. А после кто тебе поверит, когда – что бы ни случилось с Ванессой – ты обвинишь в этом Дэвида? Тебя спишут со счетов как старого маразматика, страдающего галлюцинациями. Дэвид одержит победу на всех фронтах.

– Ты лжешь! – Бондюрант не отреагировал и на это обвинение, он просто стоял и смотрел на Клета своими холодными голубыми глазами. – Вчера ночью я рассказал Дэвиду, зачем я позвонил Йенси и запустил это расследование. Если бы Спенс был жив, Дэвид открылся бы мне.

– Ой ли? Он что, перед тобой отчитывается? – Бондюрант снова подался вперед. – Кончай вилять хвостом, Клет. Я уверен, у тебя давно готов прекрасный план по уничтожению Дэвида, которого ты ненавидишь за убийство твоего внука, но твой план требует слишком много времени. А время – это та самая роскошь, которой мы не можем сейчас себе позволить.

Его слова звучали разумно, но Клет еще был не готов с ним согласиться.

– А если я не выполню твои требования?

– Тогда мне останется только пожелать тебе удачи. Поступай как знаешь.

– Я очень долго поступал именно так и в результате кое-чего добился в жизни.

– В таком случае почему же Ванесса отнюдь не рядом с тобой, а взаперти в какой-то клинике, в полном одиночестве, под наблюдением Джорджа Аллана, этого ручного щенка Дэвида?!

Это был хороший ход. Клету нечем было парировать, но он все еще не мог признать своего поражения. Такова уж его натура.

– Ты блефуешь! Ты не сможешь вытащить Ванессу оттуда без риска для ее жизни – так же как и я. Независимо от того, вмешаюсь я в ход событий или нет, ты все равно будешь сражаться против ФБР и кого угодно, будешь штурмовать эту крепость и рисковать ее жизнью.

– Возможно, один раз. Не больше.

– Нашел себе другую девчонку, ха? Барри Трэвис?

Клет не рассчитывал, что он клюнет на эту удочку. Они не клюнул.

– Во многих отношениях Ванесса – замечательная женщина. Но она слишком эгоистична.

– Слушай меня внимательно. – Клет погрозил перед носом Бондюранта пальцем. – Я не потерплю, чтобы ты или кто-то другой критиковали мою дочь.

Проигнорировав эту реплику, Бондюрант продолжил:

– Она слишком рано научилась прикрывать только собственную задницу, и в этом деле у нее был чертовски хороший учитель в твоем лице. Ванесса всегда отдавала своей персоне высший приоритет, а особенно в тот момент, когда я отказался от своего поста в Белом доме. Она предоставила мне удовольствие стать главной мишенью для слухов на наш счет, ни разу не сказав ни слова в мою защиту, ни разу не переговорив на эту тему с Дэвидом.

– Так зачем же ты теперь суетишься, чтобы спасти ее?

– Патриотизм. Клет расхохотался.

– Это больше похоже на самолюбование. Герой, спасающий первую леди. Пожалуй, против этого никто не устоит.

– Все обстоит не столь романтично, как ты изображаешь, Клет. Умер ни в чем не повинный ребенок. Разве убийца не должен понести наказание? Я также хочу прекратить разговоры о своей причастности к президентству Дэвида. Этот вопрос следует закрыть раз и навсегда. А это невозможно сделать до тех пор, пока не полетит его администрация и не будет вскрыта вся их подноготная. И если Ванесса как женщина меня больше не интересует, то это вовсе не значит, что она заслуживает смерти.

– Святой Грэй! – фальшиво воскликнул Клет. Бондюрант встал, давая понять, что он сказал все, что хотел. Рядом со столиком он выглядел очень впечатляюще. Клет в очередной раз испытал дискомфорт, сравнивая себя с ним. Здоровье и сила молодых мужчин заставляли его лишний раз чувствовать себя старым и слабым.

– Ну, так чего мне ждать, Клет? Я начинаю операцию по спасению?

– Я подумаю.

– Нет, так не пойдет! Давай звони Биллу Йенси. Сейчас. Или я исчезаю, и жизнь Ванессы с этого момента будет зависеть только от тебя. Ты достаточно ловок и коварен, ты сможешь победить Дэвида и выжить. Она не выживет.

Клет никогда не капитулировал. Никогда. Но еще с тех времен, когда Армбрюстер играл в футбол, он знал, что в иные моменты благоразумнее упасть на спину и отдать мяч другому.

Когда она направлялась от свежей могилы к своей машине, сзади к ней подошли двое, по одному с каждой стороны.

– Мисс Трэвис?

– Да.

Они показали ей удостоверения ФБР – Мы хотели бы задать вам пару вопросов.

– Прямо сейчас? – недоверчиво спросила она. – Может быть, вы не заметили, но мы находимся на "кладбище.

– Заметили, – откликнулся один из них. – Нам очень жаль мистера Фриппа. У нас были проблемы с вашим местонахождением, и мы решили, что вы объявитесь здесь.

– Ваша бесчувственность не заслуживает прощения, – сказала она.

Всего лишь несколько человек посетило короткую светскую процедуру погребения Хови Фриппа – таков был печальный итог его жизни. Почти все присутствовавшие сотрудники телеканала использовали похороны в качестве повода для того, чтобы прихватить лишний час к обеденному перерыву.

Выполнив свой моральный долг, они шумными группками поспешили к своим машинам, чтобы провести остаток времени в хорошей компании.

Барри же плакала и скорбела искренне. Ей на самом деле было очень грустно не только оттого, что Хови погиб ужасной смертью, но еще и потому, что эта смерть не отомщена, да и, по правде говоря, никому до этого не было дела.

Один из агентов прервал ее печальные мысли:

– И даже несмотря на то что время и место действительно не самые подходящие, мы все-таки хотели бы с вами поговорить.

– Ну, конечно, теперь, когда я окружена со всех сторон, что мне еще остается делать? Но вы не против, если мы немного отойдем от могилы?

– Да, да, конечно Когда они подошли к ее машине, она в последний раз промокнула глаза и повернулась к ним:

– Я уже рассказала полиции все, что знаю об убийстве мистера Фриппа. Они взяли у меня показания еще на месте преступления.

– Мы здесь по другому поводу, – сказал один из агентов.

– По другому? – воскликнула она, пытаясь изобразить сильное удивление. – Так о чем же мы будем говорить?

– О Грэе Бондюранте.

– Ах, о нем, – произнесла она упавшим голосом. Скрестив руки на груди, Барри постаралась принять скучающую, но тем не менее раздраженную позу. – И что же джентльмены хотели бы знать о нашем бывшем национальном герое?

– Для начала где он находится.

– Не знаю. И знать не хочу. Прячется где-нибудь. Агенты обменялись каким-то странным взглядом. Один из них сказал:

– Мы знаем, мисс Трэвис, что вы с мистером Бондюрантом проводите очень много времени вместе.

– Да, правильно, проводим. Вернее, проводили.

До вчерашнего дня, когда вдруг выяснилось, что он является одним из самых главных преступников во всей Америке. Как будто у меня своих проблем мало! – выдохнула она, закатывая глаза. – Сначала взорвали мой дом, убили собаку. Потом у меня начались соревнования с сенатором Армбрюстером – кто громче крикнет. По-моему, он победил, потому что в результате меня уволили с работы. Затем я доставила себе маленькое удовольствие… ну вы понимаете, – застенчиво сказала она. – У меня были некоторые отношения с этим парнем. Ну а какая женщина устояла бы на моем месте? Он же национальный герой в конце концов! К тому же такой сильный, немногословный. Очень сексуальный. А глаза какие!.. – Она даже задрожала в поддельном восторге. – Что ж, во всяком случае, мы неплохо проводили время, и вдруг вчера я вижу в новостях его физиономию. Напугали меня до смерти. С кем, думаю, связалась? Короче, я вышвырнула его на улицу, и он куда-то испарился. – Девушка тоскливо вздохнула. – Можно было бы и самой догадаться, что он наболтал про себя слишком много хорошего, чтобы все это оказалось правдой.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Я уже говорила, вчера.

– В какое время?

– Хм, секунду. В полдень.

– А можно поточнее?

– Нет. После того что я увидела в новостях, мне было не до точного времени.

– И чем вы занимались?

Она одарила его многозначительным взглядом.

– Так, понятно. У вас было, э-э… Свидание? Она захихикала.

– Да, но оно было очень эксцентричным.

– И где это происходило?

– В каком-то мотеле, названия не помню.

– Местонахождение?

– Это сложно. Мы ехали по какому-то пустынному шоссе, это точно. Но я не обращала особого внимания, куда мы едем.

– Вы даже не можете сказать, в какой части города это происходило?

Наклонив голову, она оттянула нижнюю губу, что должно было означать сильное замешательство.

– Я, э-э… О Боже! Мне так неудобно. Грэй, мистер Бондюрант сидел за рулем, понимаете? А я… О Господи! Могу я просто сказать, что по дороге в этот мотель я сидела не непосредственно на сиденье и голова моя находилась ниже приборной панели?!

Агенты в очередной раз обменялись понимающими взглядами, при этом у одного из них бровь выгибалась так высоко, что терялась в его шевелюре.

– Я даже не уверена, что у этого мотеля вообще есть название, – продолжала она. – Он сам выбирал, куда ехать. Между нами говоря, местечко довольно паршивое. Ну, вы знаете такие заведения. Комнаты снимаются на часы. Белье не всегда чистое. И в таких условиях сидеть верхом на парне, которого разыскивают копы?! Ой! Простите, ребята. Я не хотела вас обидеть. В общем, этот Бондюрант – такой примитивный! В первый же день потащил меня смотреть какую-то порнуху. Ну вы прикиньте! Если бы он не был столь хорош в постели и не эти голубые глаза, я бы с ним еще тогда завязала.

Один из агентов в этот момент закашлялся.

– Хм. А мистер Бондюрант никогда не говорил с вами о Спенсере Мартине?

– Конечно, говорил. Все время. Они же приятели. Эти двое и президент, у них же это самое, – сказала она, скрестив два пальца.

– Он ничего не говорил вам о поездке мистера Мартина к нему в гости в Вайоминг?

– Да. На самом деле я побывала там за день или за два до приезда туда мистера Мартина. Я собиралась сделать репортаж о Бондюранте, типа рассказа о том, чем сейчас занимается наш бывший герой. Но на месте меня внезапно посетили интересные мысли, надеюсь, вы меня понимаете?.. Потом он последовал за мной в Вашингтон. Но я ничего вам не скажу прежде, чем выйдет этот репортаж. Теперь-то мне ясно, что он куда опаснее, чем я предполагала.

– Вы предполагали, что он опасен?

Она озарила агентов ангельской улыбкой:

– Для моего либидо.

– О-о!

– Он когда-нибудь высказывал враждебность по отношению к мистеру Мартину или президенту?

– Нет. Если честно, то он недавно виделся с президентом. – Она им подмигнула. – Но готова биться об заклад, вы, ребята, уже знаете об этом, не так ли?

– Вы слышали что-нибудь о Бондюранте после вчерашнего полудня?

– Нет. Извините. Может быть, теперь я уже могу ехать? Кладбища не относятся к числу моих любимых мест. – Она потянулась к дверце своей машины. – К тому же мне больше нечего сказать. Связавшись с мистером Бондюрантом даже на короткое время, я в который уже раз за последнее время сделала не правильный выбор. Думаю, вы в курсе моих дел и знаете обо всех этих грубых промахах. Мне хотелось бы забыть об этом. И чем скорее, тем лучше.

– Если вы что-нибудь о нем узнаете…

– Вряд ли. Когда я предложила ему пойти погулять, он так завелся, ну вы знаете, у мужиков это обычное дело. Стал кричать что-то вроде: «Как ты со мной разговариваешь! Я же венец творения господа Бога». И так далее.

– Но все-таки, если он будет с вами контактировать, дайте нам знать.

– Хорошо. – Она взяла визитную карточку, протянутую ей одним из агентов, и убрала ее в сумочку. – Я не желаю из-за него влипать, поэтому, если он появится в поле моего зрения, можете быть уверены, я обязательно позвоню.

Агенты поблагодарили ее за потраченное время и направились к своей машине. Барри наблюдала, как они удаляются, не испытывая по отношению к ним никакой злобы.

Эти агенты – всего лишь двое из тех замечательных парней, которые делают свое дело, как им приказано. Они получили точную информацию и теперь действуют в соответствии.

Чего не скажешь о группе наблюдения, окружившей своим вниманием и заботой дом Дэйл и. Он и еще не штурмовали дом в поисках Грэя, и это подтверждало подозрения Барри и Бондюранта. Эти люди хоть и числились в ФБР, но принадлежали к персональной армии Меррита. А командовал ими Спенсер Мартин, который вовсе не хотел, чтобы Бондюранта схватили и допросили.

Президент или его помощники в любой момент могли отдать команду уничтожить эту надоедливую банду саботаж ни ко в, что обосновалась в доме Дэйли.

Почему же они тянут?

Этот вопрос интересовал всех без исключения. Грэй считал, что они не начинают операцию потому, что готовят что-то зубодробительное. Какую-то грандиозную ловушку, в которую он, Барри у Дэйли попадутся сами.

Теперь Барри боялась, что Грэй прав.

Глава 38

Дэйли сделал знак хиппи, продававшему розы на бойком перекрестке, и буквально через пять секунд тот уже лежал на полу сзади. Уолш поехал на зеленый свет.

– Отличная работа, Дэйли, – сказал Грэй, снимая с головы ленточку и парик. – Они находятся в трех машинах от тебя и ничего не видели из-за этого автобуса.

– Я, похоже, делаю успехи, – ответил Дэйли с водительского места. – Как идет цветочный бизнес?

– Процветает, как и полагается. Так не хотелось бросать это дело. А это еще кто? – спросил он, указывая на пассажира Дэйли.

– Я зову ее Долли.

Долли, надувная кукла с огромными глазами, была одета в голубой пиджак Барри, а на голову ей нахлобучили темно-рыжий парик, еще более спутанный, чем хипповский хаер Грэя. Она была прикреплена к пассажирскому креслу ремнями безопасности.

– Это как бы я, – сказала Барри, возлежавшая на заднем сиденье.

Не задирая головы, Грэй рассмотрел куклу повнимательнее:

– Надо же, как похожа!

– Я рада, что тебе понравилось, – невозмутимо заявила Барри. – Так и быть, я не стану сдавать тебя в ФБР. – Она рассказала о том разговоре на кладбище, после похорон Хови. – Это случилось еще до того, как Армбрюстер признал свою ошибку и тебя вычеркнули из списка особо опасных преступников. Не знаю, что ты там ему наговорил, но, видимо, подействовало. Сегодня он был гвоздем вечерних новостей. Ругал на чем свет стоит систему правительственной связи, намекнул, что ответственность за ошибку лежит на персонале его офиса. Мол, настала пора пересмотреть профпригодность некоторых членов его команды. Меррит же устами сенатора заверил страну, что Спенсер Мартин улаживает некие «деликатные личные дела».

– Которые могут включать в себя все что угодно. От лечения геморроя до государственной измены.

– Вот именно. И он вернется к исполнению своих обязанностей в Белом доме, когда со всем этим будет покончено. Коллеги слегка покритиковали Клета, и он обещал учесть эту критику в будущем.

– Расскажи ему о том звонке из Министерства юстиции. – Как и было задумано, Дэйли просто бесцельно болтался по городу, пытаясь сбить с толку слежку, но он успевал следить и за их разговором.

– От одного из твоих информаторов? Она кивнула.

– На мой пейджер поступил сигнал, я перезвонила, но вместо того чтобы сообщить мне информацию, что твой розыск прекращен (а я уже об этом знала), он сам начал задавать мне вопросы.

– Интересно, что за вопросы?

– Из серии «Что это за фигня у нас тут происходит?» Конец цитаты. Потому что из-за этой неразберихи с Армбрюстером, Йенси и Отделом преступности ФБР у них там сегодня днем царил полный хаос. Если откровенно, мне это нравится. – Она нахально улыбнулась. – Вот такие пироги, дорогой. А что нового у тебя?

– Я нашел Табор-Хаус.

Барри с Дэйли не исключали, что Грэю удастся обнаружить клинику, и поэтому на всякий случай подготовились.

– Как считаешь, Дэйли, мы ушли от «хвоста»?

– Минут пять назад.

– В машине может быть электронный маячок, – заметил Грэй. – Я не обнаружил передатчика, но это ничего не значит. Надо срочно пересаживаться.

Следуя указаниям Грэя, Дэйли заехал на многоярусную стоянку, где на втором этаже их уже ждала другая машина, заблаговременно оставленная там Бондюрантом. Барри с Грэем вылезли из машины, Дэйли тоже вышел.

– Берегите себя, – пожелал он им на прощание.

– Я больше беспокоюсь за тебя, чем за нас, – откликнулась Барри. – Ты уверен, что у тебя в подушке достаточно кислорода?

– Да.

– Давай поезди еще немного, поужинай и держись как можно натуральней, – напутствовал его Грэй. – Отвлеки их на несколько часов. И никакой самодеятельности, понятно? Никакой!

– Да знаю я, знаю, – раздраженно буркнул Дэйли. – Сто раз уж проходили! Не забыл.

– Думаю, ты справишься, – сказал ему Грэй. – Поехали, Барри.

Она немного задержалась. Дэйли выглядел очень жалким. Автомобильные маневры из шпионских сериалов не очень-то вязались с кислородной подушкой.

– Что бы ни случилось, мы вернемся еще до восхода солнца. Я к тебе наведаюсь, как только появится такая возможность. Пообещай, что будешь осторожным.

– Я буду осторожным.

– И не будешь ругаться с Долли?

– Это не трудно. Она не ворчит по пустякам.

– И если тебе вдруг станет плохо, немедленно поедешь домой.

– Обещаю.

– Обещать-то ты обещаешь, а сделать не сделаешь, – сказала она с укоризной. – Уверена, что не сделаешь.

– Барри! – позвал ее Грэй, который уже давно сидел за рулем второй машины. – Давай быстрее!

– Иди, а то весь план пойдет насмарку, – махнул ей Дэйли.

Он двинулся было к своей машине, но она положила руки ему на плечи и крепко обняла.

– Ты мой лучший друг, Дэйли, – прошептала она. – На всю жизнь.

– Да, уж конечно, – проворчал он. На этот раз девушка позволила ему оттолкнуть себя, но она знала, что скрывается за этой показной грубостью. Его нежелание устраивать сцену прощания очень тронуло ее, оставив в сердце щемящую тоску.

– Дэйли!..

– Сейчас, сейчас. – Он сел за руль.

Кивнув, она закрыла дверь, пыталась поймать его взгляд, но он не смотрел на нее, делая вид, что занят запуском двигателя. Она немного отступила назад, давая ему дорогу. Машина тронулась, и Барри не выпускала ее из виду, покуда та не исчезла за углом.

– Барри!

– Иду, иду. – Девушка села в машину Грэя. На переднем сиденье рядом с ним стоял саквояж. – Что это?

– Реквизит. А это что? – спросил он, указывая на ее кожаную сумку.

– Видеокамера – упавшим голосом ответила она. – Ты в самом деле считаешь, что с Дэйли все будет в порядке, или говорил только то, что мы с ним хотели услышать?

Грэй остановил машину и обернулся.

– Не езди со мной, – сказал он. – Наверное, лучше тебе остаться с Дэйли, присмотреть за ним, а я и один справлюсь.

Легкость, с которой он отказывался от любой помощи, могла взбесить кого угодно.

– Иди ты к дьяволу, Бондюрант!

– Похоже, мы как раз туда и отправляемся.

Они ехали по каким-то незнакомым пригородам, когда он вдруг остановился у обочины посреди квартала.

– Отвернись, – сказал он, обернувшись к ней. – Надо кое-что поменять.

– Поменять что?

– Одежду.

Он быстро снял свои потертые хипповские джинсы и рубашку без воротника и надел угольно-серый костюм, белую рубашку и темный галстук.

– Ты бы меня предупредил, – заметила она, – а то я-то выгляжу неподобающим образом.

– Разве мама в детстве не учила тебя, что лишняя одежда никогда нелишняя?

– Вполне вероятно, но я невнимательно ее слушала.

– Хорошо, тогда слушай, – сказал он, распахивая дверцу. – Веди себя как можно тише и делай только то, что я скажу.

Стараясь держаться в тени, они подошли к угловому дому. Свет горел почти во всех окнах В ближайшей комнате, отбрасывая пляшущие голубоватые тени на стены, которые еле проглядывались сквозь жалюзи, работал телевизор.

Рядом с домом стоял пикап с прицепленным к нему передвижным домиком. Грэй жестом дал понять Барри, чтобы она ждала его около живой изгороди, разделяющей частные владения. Оставив ей саквояж, он подошел к передвижному домику сзади. Дверь была заперта, но Грэй за пару секунд открыл ее и позвал девушку. Она выскочила из укрытия и ринулась к нему. Когда они оба оказались внутри, он прикрыл дверь и запер ее.

– Присядь, – указал он на длинную скамейку вдоль одной из стен. Сел сам, снял пиджак и положил себе на колени.

Она оперлась на скамейку, широко раскинув руки.

– Что мы здесь делаем?

– Ждем.

– Вынуждена вас разочаровать, капитан Марвел, но это не Табор-Хаус.

– Парень, который здесь живет, там работает. Я нашел больницу сегодня рано утром, когда оттуда как раз выходила ночная смена. Я следил за ним до самого дома.

– А ты уверен, что это не случайное пристанище?

– Неуверен.

– А почему ты уверен, что это сработает?

– Неуверен.

– А если не сработает?

– Предпримем что-нибудь еще. А пока помолчи немного, нас могут услышать. Сиди тихо.

Чем дольше они сидели, тем сильнее падал ее боевой настрой. Вскоре обитая войлоком скамейка, такая мягкая в первый момент, уже перестала казаться ей удобной.

Где-то через час она сказала:

– Похоже, профессия спецназовца вовсе не такая захватывающая, как мне казалось раньше. В действительности она крайне скучная.

– Ш-ш-ш. – Он предостерегающе поднял руку. Стало слышно, как где-то хлопнула дверь. Потом она различила два голоса: один мужской, другой женский.

– Езжай аккуратнее, – сказала женщина.

– Постараюсь.

– Ты сегодня в две смены?

– Нет. Я буду дома около восьми.

– Я приготовлю тебе завтрак. Мужчина приближался к пикапу, голос его звучал громче.

– Спокойной ночи. Пока.

Послышались его шаги по бетону, а потом металлический лязг, с которым он открыл дверцу пикапа. Наконец он сел за руль, домик слегка качнулся. Барри хотела что-то сказать, но Грэй приставил к губам палец.

Мотор несколько раз чихнул и наконец завелся. Легкий толчок, и они тронулись. Из встроенных динамиков тотчас послышались звуки музыки кантри.

– Весело поедем, – заметил Грэй. – Прекрасно, теперь можно свободно разговаривать, не опасаясь, что нас услышат.

– Он работает в Табор-Хаусе?

– Судя по его одежде, он, видимо, работает где-то в хозяйственном отделе или уборщиком.

– Как все это выглядит?

– Больница? Перестроенный особняк. Южный стиль. Вокруг все покрыто зеленью и обнесено высоким забором. Очень уединенное место. До ближайшей автострады – минимум десять миль. Найти ее не так-то просто. На входе – железные ворота с вооруженной охраной. Вход один. Он же выход.

– Итак, внутрь мы въедем вместе с ним, – констатировала Барри, начиная понимать план Грэя.

– В этом вся идея.

– А если охрана проверит домик?

– У каждого члена персонала на лобовом стекле прилеплена специальная бумажка.

– Очень остроумно!

"У"

– Оставь свои комментарии до тех пор, когда мы выберемся оттуда своим ходом.

Эта фраза оказала на обоих отрезвляющее действие.

– Слушай, а что с Армбрюстером? – спросила она через некоторое время. – Ты ему доверяешь?

– Не знаю, как дальше, но пока он свои обязательства выполняет. Я приложу все силы, чтобы выполнить свои.

– Сомневаюсь, что они купились на эту дивную байку о некомпетентности его персонала.

– Это большая политика. Клет готов пожать руку любому…

– Даже если…

– А если рукопожатие не действует, он эту руку ломает. Сенатор поговорил с нужными людьми и сделал так, чтобы все его правильно поняли. Вот и все. Чтобы вернуть свою дочь, он не остановится ни перед чем и готов заключить сделку с самим дьяволом, то бишь со мной, если я смогу спасти жизнь Ванессы.

Мотивацией Грэя была любовь. Барри гнала прочь мысли об этом, а также о степени благодарности Ванессы (во что она может вылиться), когда все закончится. Лучшим сценарием представлял ось следующее: Ванесса выживает. Ее брак с Дэвидом Мерритом расторгается. И тогда она свободно и счастливо может жить с героем, который спас ее от мужа-убийцы. Барри при этом тоже в накладе не останется – вот он, исключительный случай, который наконец-то вознесет ее на такие высоты, о которых она раньше и не мечтала. А ведь именно этого она желала больше всего на свете, не так ли?

Раздраженная своими мыслями, она угрюмо произнесла:

– Хоть бы картишки взял с собой, что ли, чтобы время убить.

– Если ты изнываешь от безделья, то можешь переодеться. – Он кивнул на саквояж. – Здесь твое вечернее платье на сегодняшний вечер.