Текст книги "Как проиграть в любви"

Глава тридцатая
Даллас

У тебя когда-нибудь было такое: хочешь обняться со своей девушкой и вдруг понимаешь, что у тебя ее нет?

Дрю Колтер

Почему Райан смотрит на меня так, как будто я только что окатил ее водой из лужи? Трех раз прошлой ночью было недостаточно? Мне нужно приласкать ее еще раз, пока я не свалил? Сидя на диване, она терпеливо ждала меня, чтобы вернуть мою одежду – футболку и спортивные штаны, в которых я вчера сюда приехал. Они отлично просушились за ночь. Чистыми не стали, но по крайней мере были сухими. По пути к ее спальне я задержался, чтобы поискать свои носки, которые бесследно пропали во время ночного действа.

– Да что такое?

Она скрестила руки на груди.

– Я что-то сделал?

Или не сделал? Лучше сразу поставить вопрос ребром, поскольку было очевидно, что что-то пошло не так, коли я заслужил этот гневный взгляд. Но все-таки я не настолько тупой, чтобы спросить у нее нечто столь же прямолинейное, но менее деликатное, типа: «Почему у тебя такой вид, словно кто-то помочился в твою тарелку с хлопьями?»

– Ты видел новости?

Нет, не видел, хотя мой телефон жужжал все утро, большинство сообщений были от моих товарищей по команде и братьев, которые интересовались, где я и почему не вернулся прошлой ночью домой.

– Нет.

И это не было ложью. Я действительно еще не видел никаких репортажей и обложек спортивных изданий, но чертовски хорошо понимал, что она имеет в виду: наша фотография разлетелась по всем новостям.

– Я думала, что мое лицо просто выведут на большой экран на стадионе и на этом все. Ты мне так говорил.

Я пожал плечами:

– Что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал?

Ее глаза чуть не вылезли из орбит:

– Что-нибудь! – Она взмахнула руками. – Знаешь, в каком шоке сейчас мои родители?

Я фыркнул:

– Ой, умоляю. Им-то какое дело? Тебе двадцать один год. Ты что, до сих пор просишь у них разрешения сходить на горшок?

Райан открыла рот. И тут же захлопнула. Из ее носа практически пошел пар.

– Конечно, я не спрашиваю у них разрешения… сходить на горшок, как ты выразился, но было бы неплохо, если бы я предупредила их заранее. Вообще-то, было бы неплохо, если бы и ты предупредил заранее меня. Знать об этом заранее – вот что было бы неплохо!

– Это все устроил мой агент. – Я постарался произнести это как можно более будничным тоном. Но даже для меня эти слова звучали странно и незнакомо. «Это все устроил мой агент».

– Мне пришлось отключить телефон, – заявила Райан с таким возмущением, как будто это стало нарушением ее конституционных прав.

– Ну и ладно. Хочешь, чтобы я и свой отключил?

Серьезно, чего она хочет от меня прямо сейчас? Я не контролирую ситуацию.

Она сощурилась:

– Нет, я не хочу, чтобы ты тоже отключил свой телефон! Я вообще не то имела в виду. Я имела в виду… – Она подняла и бессильно уронила руки. – Я не знаю, что я имела в виду. Я просто… разозлилась.

Она еще больше разозлится, когда прочитает новости в интернете, но лучше решать проблемы по мере их поступления. Скоро все ее и мои друзья увидят новостные заголовки, и меня не касается, почему для людей это так важно. Да кому какое дело, с кем я встречаюсь, или не встречаюсь, или сплю? Почему всех так колышет, с кем я целуюсь на парковке после игры или приглашаю домой, чтобы познакомить с братьями? Почему. Всем. Не. Насрать? Я пересек комнату и сел позади нее на диван, надеясь, что она тоже сядет и мы сможем обсудить все спокойно. Мне не больше, чем ей, хотелось принимать участие во всей этой шумихе. Как бы то ни было, она привлечет ко мне больше внимания, в то время как все, чего я хочу, – просто играть в футбол.

– Слушай, – начал я. – Я тоже удивился, когда увидел вчера на парковке того крысеныша. Честно, я думал, что тебя просто покажут на стадионном экране с подписью «Подруга такого-то», как они делали с девушками нескольких других игроков, потому что толпа обожает такие штуки. Правда.

– Но ты тоже видел парня на парковке.

– Да, я видел его. Вот почему я хотел поскорее увезти тебя оттуда, но к тому моменту было уже слишком поздно.

– Слишком поздно, – отозвалась она.

– Да. Как говорится, ущерб уже был нанесен.

– И что теперь?

– Будь что будет.

– Мы все еще будем делать что-то вместе? Ну… появляться на публике и все такое?

Я неуверенно поскреб подбородок:

– Давай я спрошу у Эли, что теперь от меня требуется.

– Кто это – Эли?

– Мой агент.

Ее губы вытянулись в ниточку:

– О, ясно.

– Он неплохой парень. И желает мне только лучшего.

Райан вздохнула:

– То, что хорошо для тебя, необязательно хорошо для меня.

Я… Не думал об этом. А ведь она права. То, что сыграет мне на руку, может создать ей дополнительные проблемы. Теперь появятся люди, которые будут дышать ей в затылок. А ей нужно ходить на занятия и работать.

– Я просто хочу понимать, как объяснить все моим родителям. Если я расскажу им о том, что притворяюсь твоей девушкой, они сочтут меня придурочной. Я уже сказала маме, что мы не встречаемся, и она была в ужасе, как будто до сих пор живет в пятидесятых, когда девушка не могла поцеловаться с мужчиной, не будучи обручена с ним.

А ее мама милая.

– Моя привыкла к такой фигне.

Райан подняла брови:

– Как это?

– Когда мой старший брат Дюк играл за Нью-Йорк, то всякий раз, стоило ему просто постоять рядом с какой-нибудь девушкой, СМИ тут же объявляли, что у них роман. Это мог быть кто угодно – журналистка, двоюродная сестра, какая-то знакомая, парикмахерша. Так что мама привыкла не обращать на это внимание. Даже не думаю, что она написала мне сегодня.

По крайней мере, пока. У меня никогда раньше не было романтических отношений, так что есть шанс, что ее проймет.

– Ты не против, если я уже поеду?

Мне нужно было в спортзал на послеобеденную тренировку с братьями, и к тому же после матча мы с нашими помощниками тренеров обычно разбираем по видеозаписям то, что происходило на поле.

Райан пожала плечами:

– Без проблем. У меня все будет в порядке.

Ненавижу это выражение, но вынужден был его принять, потому что пора было ехать. В животе у меня разверзлась маленькая черная дыра, которую я идентифицировал как гложущее чувство вины. Но в тот момент я ничего не мог поделать ни с ситуацией, ни с тем, что нужно было уходить. Я не мог позволить себе опоздать только потому, что какой-то говнюк-репортер упомянул на телевидении мое имя.

Глава тридцать первая
Райан

Я выйду замуж за того мужчину, который сделает меня счастливее, чем чипсы, гуакамоле и коктейль «Маргарита». Но игроки в футбол вне очереди.

Сэв

«У меня все будет в порядке». Традиционные слова, с которыми люди расстаются навсегда. Он вышел за дверь и поехал на тренировку, и я отпустила его без единого писка. А что можно было еще сказать? Все равно ничего невозможно поделать с тем затруднительным положением, в котором я оказалась, подписавшись на дело, последствий которого не осознавала. Да и откуда мне было знать, чем все обернется? Я обычный человек. Обычная студентка, которая ходит на занятия и занимается своими делами. Я не играю на стадионе в окружении тысяч орущих людей. У меня нет фанатов. Я не снимаюсь на телевидении. Когда я встречалась с Диего, все было иначе. Диего не будет участвовать в драфте, его не отберут в профессиональную команду, он не будет играть в большой футбол. Так что свидания с ним не выходили за рамки обыденного. Встречаться с ним было все равно что встречаться с обычным парнем, за исключением разве что всех его тренировок: он ходил в тренажерку, как я на работу. Но мне никогда бы и в голову не пришло, что «показываться на людях» с таким парнем, как Даллас, означает засветиться на всю страну. Я не слежу за футболом. Откуда я должна была знать, что он такая большая шишка? Он же тоже учится в колледже, черт возьми, он не суперзвезда НФЛ. По крайней мере, пока.

«Я думала, что мое лицо просто выведут на большой экран на стадионе и на этом все». Как же стыдно! Я вляпалась в эту историю из-за собственной наивности, и нечего возлагать всю вину на него. Хуже всего то, что я чувствовала на себе чужие взгляды только потому, что я это я. Куда бы в кампусе я ни направилась: в аудиторию, студенческий союз, во внутренний двор – повсюду на меня пялились люди. Это очень тяжело – знать, что тебя придирчиво оценивают: твой внешний вид, поведение, успехи в учебе. Поклонники Далласа судили и рядили, достойна ли я быть его девушкой, по тому, как выгляжу, кем работаю, на кого учусь.

Сам факт, что мне приходится бороться с искушением как-нибудь по-особенному уложить волосы и выглядеть симпатичнее, чем обычно, чтобы произвести впечатление на случайных встречных, ужасно меня смущал. Вместо этого я стала надевать шляпу и солнечные очки, прежде чем выйти на улицу. Но и это еще не все! Когда я ложилась спать в субботу, у меня было пятьсот подписчиков, а наутро я проснулась с тридцатью двумя тысячами! Я удалила свой аккаунт и создала новый с поддельным именем и жесткими настройками приватности, чтобы предотвратить повторение этого кошмара.

Вдобавок ко всему мне хотелось залезть на стенку от вопросов о Далласе, которыми донимал меня отец и на которые у меня не было заготовленных ответов: как долго мы вместе (мы не вместе), приеду ли я с ним домой, чтобы познакомить с семьей (нет), знакома ли я с его старшим братом Дюком (тоже нет), показывал ли он мне свои схемы игры (эм, это еще что и зачем бы он стал это делать?).

И нельзя не упомянуть тот факт, что тем утром у дома меня караулили фотографы, принявшиеся бешено щелкать затворами, как только я вышла. Что само по себе дико странно. Кому интересно рассматривать фотки со мной, одетой в пальто, варежки и шапку и направляющейся в кампус? Кому вообще интересна такая ерунда? Уж точно не мне.

Мой телефон завибрировал, и я с облегчением увидела сообщение от Уинни – единственного здравомыслящего человека среди всего этого ажиотажа вокруг моей персоны. Может, она и любит веселиться и быть в центре внимания, но она также прекрасно меня понимает и умеет утихомирить мое разгулявшееся воображение, храня меня, как добрый ангел, от помешательства.

Уинни: «Хорошие новости! Я выйду вечером в твою смену, чтобы тебе не пришлось иметь дело с толпой посетителей».

Я: «ДА ЛАДНО! Ты просто богиня. Ты это серьезно?»

Уинни: «Есессно. Я как твоя фея-крестная, да?»

Я: «Да. А почему ты решила так сделать?»

Уинни: «Догадалась, что ты сейчас, мягко говоря, в стрессе».

Я: «Точно… Как ты поняла?»

В смысле так и есть, я в стрессе. А какая девушка, будь она нормальной, не была бы?

Уинни: «Дай подумать. Наверное, мне подсказал это тот факт, что ты перемещаешься перебежками и даже внутри помещения не снимаешь солнечные очки, будто не хочешь, чтобы тебя узнали?»

Значит, Уинни видела новости. Значит, знает, что случилось с моими страницами в соцсетях и что в СМИ гуляет информация обо мне.

Уинни: «Просто хочу сказать, что ты можешь взять выходной. И, может быть, попробовать поговорить с Далласом, как-нибудь разобраться со всем этим».

Я: «Была бы рада, но мне кажется, что нам нужен какой-то план, хотя, честно говоря, ничего нельзя сделать, чтобы загнать лошадей обратно в стойло».

Уинни: «Прости, а-ха-ха, что? Лошадей? Это как понимать?»

Я: «Это Даллас так выразился, ЛОЛ. Это типа как выпустить кота из мешка – хрен потом поймаешь и засунешь обратно».

Уинни: «Ага, ясненько. Но звучит все еще бессмысленно».

Я: «В общем, КОРОЧЕ… Спасибо, что взяла мою смену. Я тебе должна».

Уинни: «Пфф. Конечно, должна».

Как будто груз с плеч свалился. Слава богу, мне не нужно сегодня появляться на работе. Все, что мне нужно, – один свободный вечер, чтобы залечь на дно, то бишь остаться дома, расслабиться и подумать о жизни.

В моей голове роилось несколько навязчивых мыслей, с которыми мне предстояло разобраться. У меня есть чувства к Далласу, а он об этом и не догадывается. Плюс. У меня есть чувства к нему, а он не хочет заводить роман. Плюс. Я бывшая его товарища по команде. Плюс. Мы попали в центр внимания СМИ, и теперь это целая проблема. Плюс, плюс, плюс, ПЛЮС. Да сколько можно?! Как объяснить ему, что я чувствую? Да и стоит ли? Кажется, это плохая идея.

Уинни считает, что мне нужно плюнуть на это все, забить и не прокручивать постоянно в мыслях, но сама я думаю, что должна похоронить свои чувства, закопать их как можно глубже на самых дальних задворках сознания, чтобы не страдать. Я так не хочу страдать. Снова.

На то есть несколько причин, и они просты:

1. Меня бросил парень, который палец о палец не ударил, чтобы узнать меня получше.

2. Кто хочет быть отвергнут тем, кто ему нравится?

3. Кто хочет быть отвергнут тем, с кем занимался сексом?

Мы переспали неосознанно. Нет, намерение-то было очевидным – мы оба хотели этого. Мы не искали любви, тепла и привязанности. Мы искали удовольствия. И как уж тут забудешь, что всякий раз, когда ситуация принимала интимный оборот, инициатором была я. Это была моя идея поиграть в «Правду или действие». Это именно мне взбрело в голову написать «ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ» над своим лобком, чтоб позабавить или подразнить его. Это было мое желание – встать на колени перед ним. Это я посреди ночи вздумала как бы случайно потереться об него после того, как услышала, как он идет в туалет, и наверняка зная, что он захочет еще секса после возвращения. Но заигрывание и даже секс не означают, что он отвечает взаимностью на мои чувства. Я, правда, замечала, как он смотрит на меня, когда думает, что я не вижу. От меня не укрылось и то, что он вдыхал запах моих волос… и шеи…

Но главное, что Даллас Колтер никоим образом не обозначил, что изменил свое мнение и решил, что может вступить в отношения настоящие, то есть не считая той фейковой чуши, в которую мы оба влипли. Какой хаос! Абсолютный хаос. Как мы в него угодили? И как будем из него выбираться?

Глава тридцать вторая
Даллас

Если тебе позволяют что-нибудь сделать, на всякий случай сделай это дважды. И не забудь снять на камеру.

Эли Коэн

Папарацци разбили лагерь перед моим домом. К счастью для меня – и к большой неудаче для этих придурков снаружи, – у меня есть черный ход, и я не стесняюсь им пользоваться. Одетый во все черное, с бейсболкой на голове, я выскользнул на задний двор, пересек лужайку и быстро оказался возле отдельно стоящего гаража, где меня уже ждала заказанная машина такси.

Я бросил рюкзак на заднее сиденье, сел сам, кивнул чуваку за рулем и пристегнулся:

– Че как?

Он поправил зеркало заднего вида и посмотрел на меня:

– Даллас?

– Ага.

Он помедлил пару секунд, прежде чем тронуться с места, и я уже готов был закатить глаза.

– Сорян, что пришлось заехать за мной сюда. Перед домом какая-то жесть творится.

Водила кивнул, сворачивая на большую дорогу:

– Никаких проблем. Просто там было темновато, но так сейчас везде.

Что правда, то правда. Это спальный район, и здесь мало уличных фонарей – кто же захочет, чтобы в морду тебе через окно фигачил свет, когда пытаешься уснуть. С другой стороны, это полный отстой, если хочешь спокойно ходить по улицам в темное время суток. Об этой проблеме я не особо задумывался, поскольку я не женщина. Но, говорят, на парней тоже бывали нападения.

На заднем сиденье «Ниссана» мне некуда было девать ноги. Когда парень наконец высадил меня на тротуаре вблизи дома Райан, я хорошенько потянулся, сделал наклоны в разные стороны и не сразу заметил небольшую группу людей, стоящих во дворе.

– Вот черт!

Снова фотографы. Какого хрена они вообще здесь делают? Пытаются заснять твою девушку, вот что. Я натянул капюшон толстовки поверх бейсболки, закинул рюкзак на плечо и, опустив голову, зашагал вперед. Я бодро прошел мимо, они и не заметили меня, а когда дверь за мной захлопнулась, было уже поздно, их голоса заглушил топот моих кроссовок, с которых я отряхнул уличную грязь. Райан не знала, что я собираюсь приехать, и я надеялся, что застану ее дома. Было бы хреново, если бы ее там не оказалось, потому что тогда я был бы вынужден вернуться на улицу и ловить машину, отбиваясь от роя кровососов. Я два раза постучал в ее дверь. Тишина. Постучал снова.

– Райан? Это я.

Есть шанс, что она дома, но не отвечает, потому что не хочет открывать дверь репортеру…

– Это Даллас.

Несколько дверей в коридоре приоткрылись, я запрокинул голову и вздохнул.

– Как же я задолбался, – пробормотал я, когда дверь Райан наконец тоже открылась.

– Привет! – Давая мне пройти, она сделала шаг с сторону.

Когда я вошел, мы молча постояли, глядя друг на друга так, словно не виделись несколько дней, потому что так на самом деле и было.

– Ты сегодня не пришла на занятия, – сказал я, положив рюкзак на кухонный стул и уперев руки в боки.

– Я думала, что ты тоже не пойдешь.

– Ну, я был там.

Я живу с этим дерьмом все время и уже привык. Мне и в голову не приходило, что она может забросить занятия, и я чувствовал себя отвратительно, зная, что это моя вина.

– Все пялились на меня. Ну, все всегда пялятся, но все же.

Это сломало лед, и Райан протянула ко мне ладонь и мягко погладила.

Я взял ее за руку и притянул к себе:

– Позволь мне обнять тебя на секунду.

Как мило – и ни хрена на меня не похоже. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было почувствовать ее тепло, почувствовать связь между нами. Это были несколько дерьмовых суток, когда я постоянно возвращался к мыслям о Райан, спрашивая себя, как она там, и не имея ни секунды свободного времени, чтобы проверить, все ли у нее в порядке. У меня были встречи с личным тренером и тренерами специальных команд. Мне звонил агент, который метафорически похлопал меня по спине за то, что я послушался его советов и улучшил свою репутацию. На следующей неделе он приедет в город, чтобы повидаться со мной и познакомиться с Райан. Сказал, что недавно встречался с Дюком, и тот попросил его съездить ко мне.

Райан все еще была в моих руках.

– С каких это пор ты обнимаешься? – спросила она, прижимаясь к моей груди.

– С этих.

Прямо с этой секунды. Я волновался за нее. Волновался? Почему? Она большая девочка и может о себе позаботиться. Но я тоже должен заботиться о ней. Мы провели вместе много времени, и я понял, что могу доверять ей. Более того. Я очень ей доверяю. Не могу сказать этого обо всех, с кем имею дело, в том числе о ребятах из моей команды. Некоторые из них в любой момент готовы прикрыть мне спину, но другие были бы не прочь пырнуть меня исподтишка. Райан не такая. Она меня не использует. Она мой друг.

– Ты гладишь меня по спине?

– Разве?

Я и сам не заметил, что делаю это.

– Да.

Она отстранилась, отошла в другую сторону комнаты и села на краешек дивана. Я последовал за ней и сел посередине. Райан молчала, прикусив нижнюю губу. Она выглядела взволнованной и расстроенной.

– Итак.

Я кивнул:

– Нам есть что обсудить, так что можем приступать, а?

– Сначала скажи мне, что у тебя в рюкзаке.

Что в моем рюкзаке? Это то, о чем она хочет поговорить первым делом?

– Вещи.

– Какие вещи?

– Чистая одежда и все такое.

Она подняла брови:

– Ты ехал в спортзал или что?

– Нет. Я ехал сюда.

– А где ты был до этого?

– Дома.

Она обдумала это.

– Ты просто заехал сюда с рюкзаком чистой одежды, потому что нам есть что обсудить?

Это сарказм? Не берусь сказать точно.

– Я думал, мы… ну, знаешь, что мы сначала поговорим, а потом потусим?

– Сначала поговорим, а потом потусим, – повторила она безэмоционально.

Я не мог понять ее настроения. Она не рада мне? Я думал, что нам классно в компании друг друга, и я ехал сюда только ради того, чтобы сбежать от шума в своей голове и папарацци, поселившихся возле дверей моего дома.

– Мы можем перестать говорить загадками и перейти к сути?

– Я не говорю загадками.

– Нет, но у тебя сердитый голос, и я понятия не имею почему. Я знаю, ситуация не идеальна, но мы можем извлечь из нее какую-никакую пользу и переждать, пока все не уляжется. А все рано или поздно уляжется. Поверь мне.

У меня на глазах СМИ преследовали моего старшего брата. Ему ни много ни мало пришлось спрятаться в заднице мира, когда он переходил из одной футбольной команды в другую. Тогда он и встретил свою девушку Поузи. Спрятался, как цыпленок, боясь, что папарацци доберутся до него. Ха!

Райан медленно кивнула на мою просьбу поговорить.

– Во-первых, я хочу извиниться за все это. Это совсем не то, что я имел в виду, когда просил тебя…

– Понарошку побыть твоей девушкой?

– Ну да. Если можно сейчас это так назвать.

Я наклонил голову и внимательно на нее посмотрел:

– Ты уверена, что все в порядке?

Райан нервно потерла колени:

– Да все не в порядке: я прячусь в квартире, потому что за дверью караулят шизики с камерами, чтобы сделать несколько моих тупых фоток; я не хожу на занятия, потому что напугана, и по той же причине я не стала сегодня выходить на работу.

Она сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить:

– Слушай, я знаю, что принимаю все чересчур близко к сердцу, и я знаю, что рано или поздно все уляжется. Дело даже не в этом.

– Не в этом?

А в чем же еще? С моей точки зрения, она уже назвала немало весомых причин, было от чего поехать крышей.

– Нет.

Она сжала руки на коленях. Запрокинула голову, посмотрела в потолок.

– Боже, как я это ненавижу.

– Ненавидишь что?

– Ненавижу то, как это сложно.

– Что сложно?

– Ну… говорить тебе о своих чувствах.

– А ты… говоришь мне о своих чувствах?

Я совсем запутался.