Текст книги "Охотник за смертью: Честь"

Валентин Вольф, как обычно, пребывал в скверном настроении. Его корабль находился на орбите вокруг планеты Локи, легендарной планеты бурь, и Валентин неотрывно смотрел на голоэкран, на котором возникали бесконечно изменчивые картины приграничной атмосферы. Перед его утомленным взором мелькали восхитительные виды, неповторимые, завораживающие. Безопасность обеспечивала самая совершенная техника Шаба, делая корабль незаметным снизу. Валентин никогда особенно не верил в маскирующие устройства, но желающих убить его более чем достаточно, и волей-неволей приходится принимать необходимые меры предосторожности.

Губы Валентина тронула мечтательная улыбка. Не его вина в том, что люди теперь разучились понимать шутки.

Он провел на орбите больше часа, терпеливо ожидая вызова. Где-то далеко внизу, за завесой гроз и прочих погодных катаклизмов, которые обеспечили Локи славу самой неблагоприятной для жизни планеты из всех колоний Империи, в одном из сумевших выстоять перед натиском стихии городов собрались те, кто предал Империю. Они хотели, чтобы Валентин присоединился к ним. Разумеется, сами они отнюдь не считали себя предателями. Предатели, которые сами считают себя таковыми, редко встречаются в природе. Обычно они прячут свою суть за громкими словами, любят порассуждать о патриотизме, исторической необходимости, практических соображениях. Валентин никогда не нуждался в подобных ухищрениях. Он отлично знал, что представляет собой его драгоценная персона, и гордился этим.

Однако невозмутимый внешний вид Валентина был обманчив. В это самое время в его организме сражались несколько сильных психотропных наркотиков, каждый из которых пытался доминировать. Десятилетия экспериментов с наркотиками не прошли для Валентина бесследно – теперь доза, способная убить или довести до безумия нормального человека, не оказывала на него ни малейшего действия. Поэтому ему приходилось принимать несколько наркотических веществ одновременно и ждать, к каким результатам приведет их сражение. Подобный опыт чем-то напоминал русскую рулетку, и вероятность внезапной смерти придавала ему манящий привкус.

Все вокруг его ненавидят. Все вокруг мечтают его убить. А Валентин меж тем доволен и счастлив, как никогда. Он предал человечество и вступил в союз с Шабом, и ничуть в этом не раскаивается. Валентин всегда гордился своей способностью встать на сторону любой из спорящих сторон, не соглашаясь при этом ни с одной из них. Он стремился лишь к одному – достичь максимально возможной высоты, вознестись наверх, раздавив при этом всех, кто копошится там, внизу. Валентин хотел быть богом. На меньшее он не согласен.

Его контакты с Шабом, планетой, созданной ИРами, повлекли за собой даже меньше проблем, чем он предполагал. В обмен на согласие стать агентом Шаба в мире гуманоидов механический, лишенный эмоций голос пообещал Валентину новые технологии изменения, которые раздвинут его сознание до пределов, недоступных простым смертным. В конечном счете он сможет постичь реальность, которая ранее оставалась вне ограниченных человеческих представлений. Ему предложили изведать новые ощущения, получив возможность непосредственного контроля над машинами, уничтожившими Виримонд. Тогда его человеческое сознание растворилось в металлическом разуме роботов и военных машин, которые затягивали в себя людей, разрывали их непрочную плоть железными руками и размалывали тела железными жерновами. Да, это было пьянящее и возбуждающее чувство, и Валентин прекрасно знал, почему в первый раз ему позволили насладиться этим ощущением безвозмездно. За свою жизнь он перепробовал неисчислимое множество наркотиков, но не впал в зависимость ни от одного из них. Его железная воля неизменно оказывалась сильнее химических процессов, происходящих в жаждущем новых ощущений организме. Поэтому, несмотря на все искушения Шаба, он сохранил хладнокровие и тщательно обговорил все детали будущей сделки. Механический голос осведомился, не желает ли Валентин поговорить кое с кем, кто уже прошел подобный путь.

Валентин удивленно вскинул бровь. Он всегда считал себя первопроходцем в опасном деле трансформации.

– И кто же этот человек?

– А ты как думаешь? – донесся до него знакомый женский голос. – Кто это может быть, кроме Лайонстон?

– Ваше Величество, – самым непринужденным светским тоном произнес Валентин, – счастлив вновь услышать вас. Я находился во власти прискорбного заблуждения, полагая, что вы мертвы.

– Умерло только тело. ИРы спасли мое сознание и доставили меня на Шаб. Теперь я обрела новую оболочку. Я живу в компьютерах.

– И что вы при этом испытываете, Ваше Величество? Вы можете поделиться со мной своими ощущениями?

– Разумеется. Я чувствую себя огромной, свободной от тесных пределов плоти. Я могу приобретать любые формы и очертания, и мысли мои абсолютно свободны. Я вижу то, что раньше было для меня закрыто. Вселенная совсем не похожа на твои представления о ней. Валентин. Это удивительное место, и человеческому разуму никогда не постичь всех его загадок. Здесь неисчислимое множество измерений и сфер, направлений и возможностей. Не бойся, Валентин. Отказаться от своей человеческой природы – это чудесно.

– Похоже, так оно и есть, – осторожно заметил Валентин. – Но как насчет телесных удовольствий? От них ведь тоже придется отказаться. Скажите, вы ничуть об этом не жалеете?

– Не о чем жалеть. Когда я была ребенком, то играла в детские игрушки. Теперь я выросла, и мне открылось нечто большее. Все удовольствия коренятся в нашем сознании, Валентин, в сознании, а не в теле. Я ничего не потеряла, зато приобрела многое. И ты тоже можешь все это обрести. Требуется только одно – расстаться с прошлым и смело взглянуть в будущее. Будущее принадлежит металлу. Человечество – всего лишь одна из ступенек лестницы, ведущей к Шабу, и не стоит делать трагедию из того, что человечество исчезнет, уступив место чему-то более совершенному. Плоть гниет и разлагается. Металл вечен.

– Значит, вы получили бессмертие? – спросил Валентин.

– Почему нет? – откликнулся голос Лайонстон.

– У нас есть и другие голоса, к которым вам стоит прислушаться, – изрек первый собеседник Валентина. – Вот, например, Якоб, ваш отец. Хотите поговорить с ним?

– Нет, не стоит, благодарю вас, – торопливо отказался Валентин. – Даже когда он был жив, мы с ним редко находили общий язык.

– Тогда, возможно, вы хотите поговорить с вашим братом Дэниэлом? Он был у нас с визитом, и мы щедро одарили его. Теперь он наш агент и в данный момент возвращается на Голгофу.

– Отлично, – усмехнулся Валентин. – Милый Дэниэл. Пожалуй, стоит устроить ему теплую встречу.

– Нет, не стоит, – отрезал механический голос. – Сейчас Дэниэл для нас более важен, чем вы. Оставьте его в покое. До поры до времени.

– Как пожелаете, – легко пошел на попятную Валентин. – Месть становится лишь более сладкой от того, что ее приходится отложить. Боюсь показаться вам алчным, мои дорогие металлические друзья, но все же осмелюсь спросить: что еще вы мне предлагаете?

– Защиту от врагов. Высокое положение в новой Империи, которую мы построим на руинах старой. Неужели вы хотите чего-то еще?

– У меня всегда была маленькая мечта – стать повелителем Голгофы, – скромно потупившись, изрек Валентин.

– Это место занято, – вступила Лайонстон. – Как насчет Виримонда?

Припоминая этот разговор, Валентин улыбнулся. Тогда он торговался довольно долго, но в результате согласился-таки стать агентом Шаба, заклятого врага человечества. Первой его миссией в этом качестве стал нынешний полет на Локи, где собрались влиятельные люди, заинтересованные в контактах с Шабом. Валентину предстояло послужить связующим звеном. При этом следовало учитывать, что сами заговорщики тешили себя мыслью, что они собрались здесь во имя всеобщего мира и безопасности и хотят объединиться с Шабом лишь против общих врагов.

Валентин не мог опуститься на поверхность Локи, так как опасался, что, несмотря на всю маскировку, его все-таки засекут. Было условлено, что корабль останется на одной из отдаленных орбит, а собрание посетит голографическое изображение Валентина. Новые повстанцы сообщили ему необходимые координаты, и в назначенное время голографический образ Валентина отправился на встречу.

Вследствие никогда не прекращающихся бурь, сотрясающих атмосферу планеты, прием прошел не слишком гладко, и голографическое изображение Валентина предстало перед собравшимися в виде потрескивающей полупрозрачной фигуры. Впрочем, это входило в замысел Валентина. Он гордился тем, что при любых обстоятельствах умеет организовать эффектное появление.

Его голографическое изображение находилось в потайной комнате, около круглого стола, за которым сидели четверо. Чуть поодаль виднелась еще одна фигура, пятая. Валентин с первого взгляда узнал ее. Но сначала решил сосредоточиться на четверых, сидевших за столом. Он всегда предпочитал точно знать, с кем имеет дело.

– Что ж, наконец-то мы под надежной крышей, а сам я, как всегда, играю роль привидения на празднике. Как же теперь нам следует себя величать – изменниками, повстанцами или, может быть, предателями Империи?

– Мы не предатели, – немедленно возразил один из сидевших за столом. – Мы просто люди практического склада, которые делают все возможное, чтобы выжить. Об этом говорит хотя бы то, что мы готовы вступить в контакт с отребьем вроде вас.

– Ах, зачем же так грубо, – промурлыкал Валентин. – Разумеется, сэр, у вас есть передо мной масса преимуществ. Но, возможно, вы снизойдете к моему ничтожеству и окажете мне честь, сообщив свое имя.

– Я Таркил Вомак, член парламента от округа Восточный Грейлейк на Голгофе. Здесь я представляю могущественных и влиятельных людей. Каждый, кто нанесет оскорбление мне, нанесет оскорбление им.

– О, это чрезвычайно удобно. Таким образом оскорбитель сэкономит уйму времени, – протянул Валентин. – Не будете ли вы любезны представить мне своих почтенных коллег?

Вомак фыркнул, явно давая понять, что представлять кого-либо ниже его достоинства.

– Ну что ж, – все же буркнул он. – Слева от меня – леди Донна Сильвестри. Она представляет Блю Блок, который и собрал нас для встречи с вами. Напротив – Мэтью Тэллон, в прошлом Планетарный Инспектор на Локи, и Терренс Джеке, в прошлом мэр. А там, в углу, наш товарищ Кит Саммерайл. Уверен, вы его узнали.

– О да, – кивнул Валентин. – Мы хорошо знакомы с Малюткой Смертью.

Он неспешно окинул заговорщиков взглядом. Член Парламента Вомак, крупный, тяжеловесный мужчина, был облачен в просторное одеяние, багровый оттенок которого прекрасно гармонировал с его щеками. Он мог бы считаться вполне привлекательным мужчиной, но впечатление портила оттопыренная нижняя губа. Имя Донны Сильвестри было смутно знакомо Валентину – если память не изменяла ему, именно она управляла финансами Клана Сильвестри. Вид у этой кругленькой пухлой женщины, закутанной в серый шерстяной плащ, был домашний и уютный. Возможно, никто, кроме Валентина, не замечал, что, хотя на губах ее играет ласковая приветливая улыбка, выцветшие голубые глаза остаются холодными и непроницаемыми. Если эта женщина действительно представляет Блю Блок, именно она здесь главная сила, отметил про себя Валентин. Тэллон и Джеке очень походили друг на друга. Вероятно, жесткий климат Локи накладывал отпечаток на каждого, и все, кто провел здесь долгое время, отличались потрепанным видом и упрямым выражением лица. Тэллон, старший по возрасту, казался более мрачным, Джеке был моложе и нетерпеливее. И, наконец, Кит Саммерайл. Малютка Смерть, улыбчивый убийца. Стройная фигура в черных с серебром доспехах, длинные белокурые локоны, ледяные голубые глаза.

– Привет, Кит, – расплылся в улыбке Валентин. – А я слышал, что ты стал героем-повстанцем и оплотом нового режима.

– Привет, Валентин, – откликнулся Кит своим обычным, равнодушным, словно бы скучающим голосом. – Я никогда не был и не буду оплотом какого-либо режима. Цивилизованное общество нагоняет на меня тоску. Я люблю убивать, и я с теми, кому это требуется.

– На Виримонде ты потерял своего друга, Дэвида. Мне очень жаль.

– Никого тебе не жаль.

– Что ж, признаю – ты прав. Я просто пытался быть вежливым, Кит. Тебе трудно это понять, мальчик мой, хотя хорошие манеры пошли бы тебе только на пользу. Скажи, а что такой прославленный убийца, как ты, делает в таком захолустье?

– Блю Блок сообщил, что здесь меня ожидает славная работенка. Предательство и смерть всегда идут рука об руку.

– Разумеется, – кивнул головой Валентин. Растянув губы в широчайшей улыбке, он еще раз оглядел сидящих за столом. – Возможно, кто-нибудь из вас окажет мне любезность и объяснит, что именно я должен передать Шабу. Что заставило нас собраться здесь?

– Необходимость, – откликнулась Донна Сильвестри. – У человечества много врагов, и Возрожденные – лишь последние в этом списке. Борьба с Шабом отнимает у нас слишком много людей и ресурсов, которые разумнее направить против более насущной угрозы. Альянс с Шабом – разумеется, временный и строго ограниченный – послужит интересам обеих сторон. Для того чтобы сражаться против общего врага, вовсе не обязательно питать друг к другу теплые чувства. А впоследствии… возможно, у нас появится достаточно общих интересов, и прежний антагонизм будет забыт.

– Чрезвычайно логично, – одобрительно заметил Валентин. – Но почему вы не выступили в Парламенте со столь разумным предложением?

– Потому что собравшиеся там болваны не видят дальше собственного носа, а стоит упомянуть при них Шаб, готовы со страху обмочиться, – процедил Вомак. – Они не способны мыслить категориями исторической целесообразности. Новый режим сейчас озабочен исключительно тем, чтобы переделать Империю в соответствии с собственными представлениями и отомстить за старые обиды. Тем не менее кто-то должен сделать то, что необходимо сделать.

– Весьма мудрая позиция, – глубокомысленно изрек Валентин. – Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы Шаб помог вам отстранить недавних победителей от власти. А на их место встанете вы, мои достопочтенные и многоуважаемые собеседники, – и без помех предпримете все необходимые действия.

– Нынешняя власть намеренно закрывает глаза перед лицом опасности, – вновь заговорила Донна Сильвестри. – Во имя всеобщего блага этих людей надо отстранить от управления Империей. Блю Блок всегда отличался прозорливостью и чувством исторической перспективы.

– А как насчет местных связей? – осведомился Валентин, поворачиваясь к Тэллону и Джексу. – Почему мы собрались именно здесь, на Локи?

– Требовалась база, – отрывисто бросил Тэллон. – Место для встреч. Место, где можно разрабатывать планы, достаточно удаленное от заезженных комических путей. И мы предложили Локи. Из всех населенных планет Локи ближе всего к Запрещенному Сектору и Шабу. Это облегчает контакты. Надеемся, наше сотрудничество убедит Шаб отложить в сторону все планы захвата Локи, если таковые имелись. При старой Империи здесь находился флот, способный нас защитить. Но с тех пор как власть перешла к Парламенту, звездолетов больше нет. Парламент заявил, что Империя испытывает нехватку космических кораблей. Так что нас бросили на произвол судьбы. Заключить союз с Шабом – единственный разумный выход.

– Именно, – кивнул Джеке. – У нас семьи, земля, работа. Мы не можем бросить все и перебраться в безопасное место. За собственность мы заплатили страданиями и кровью, а то и жизнью дорогих нам людей. Кроме того, спасаться бегством нам не по нутру. Мы останемся на нашей земле и будем за нее сражаться. Планета Локи многому научила нас.

– Иногда возникает ситуация, при которой руки никак нельзя сохранить чистыми, – процедил Тэллон. – Именно поэтому, Вольф, мы решили пойти на сотрудничество с вами. Честно говоря, когда я смотрю на вас, руки сами тянутся к пистолету. Но, возможно, во всей Империи не найдется другого безумца, который согласился бы стать посредником между нами и Шабом.

– Какой поток незаслуженных оскорблений, – промурлыкал Валентин. – Любой, кто меня не знает, услышав вас, вообразил бы, что речь идет о настоящем монстре.

– Так оно и есть, – подал голос Кит Саммерайл.

– Тебе лучше знать, мой милый, – любезно заметил Валентин.

– Я знаю многое, – сказал Саммерайл, впервые выйдя из своего угла. При этом остальные явно занервничали. Малютка Кит приблизился к столу вплотную. Правая его рука лежала на рукояти меча. – Например, мне известно, что один из нас – предатель.

Валентин недоуменно вскинул густо подведенную бровь.

– А почему только один? Я полагал, мы все здесь предатели.

– Один из собравшихся здесь выдал нашу организацию, – заявил Кит.

Четверо сидящих за столом обменялись испуганными взглядами.

– Почему вы так уверены? – выдавил из себя Тэллон.

– Я работал с Блю Блоком, – сообщил Кит. – Они владеют абсолютно всей информацией. Например, им известно, что Тарквил Вомак наделал огромные карточные долги. Ему пришлось предложить свои услуги Службе безопасности Голгофы и стать тайным агентом. Я прав, не так ли, Вомак?

– Не знаю, что за чушь вы там несете! – пренебрежительно бросил Вомак. – Я никому не должен ни гроша! Возможно, вы перепутали меня с кем-то другим из нашей Семьи.

Он поднялся и устремил сверкающий злобой взгляд на Донну Сильвестри.

– Возьмите на поводок своего ручного киллера! Как только мы вернем нам Голгофу, я докажу свою лояльность по отношению к Блю Блоку. Объясните ему, что он ошибся!

– Разведка Блю Блока никогда не ошибается, – невозмутимо изрекла Донна Сильвестри. – Мы ждали только прибытия Валентина, чтобы показать ему, как мы расправляемся с изменниками. v

Она кивнула Малютке Смерти. В мгновение ока тот выхватил меч и привычным движением снес Вомаку голову. Оба жителя Локи не смогли сдержать крик, когда кровь брызнула прямо на них. Томительно долгое мгновение обезглавленное тело стояло прямо – руки его беспомощно искали что-то в пустоте, кровь фонтаном хлестала из того места, где только что была голова. Наконец тело покачнулось и упало на пол, где продолжало корчиться в судорогах. Меж тем голова Вомака медленно катилась по столу – глаза ее были открыты, губы беспрестанно шевелились, но из них не вырвалось ни звука. Наконец она остановилась прямо перед Донной Сильвестри. Женщина спокойно схватила голову за волосы, опустила на землю рядом со своим стулом, а потом ободряюще улыбнулась Тэллону и Джексу.

– Из всех путешествий я всегда стараюсь привезти домой какой-нибудь маленький сувенир, – пояснила она.

Оба жителя Локи, не проронив ни слова, вытащили носовые платки и принялись вытирать забрызганные кровью лица. Лица их не выражали никаких чувств, но руки предательски дрожали. Валентин отвесил поклон Донне Сильвестри, выражая тем самым одобрение и восхищение. Малютка Смерть тем временем убрал меч в ножны. Его лицо оставалось непроницаемым, лишь на губах играла легкая усмешка.

– В Восточном Грейлейке придется проводить внеочередные выборы, – проронил он.

Донна Сильвестри с приветливой улыбкой на устах обернулась к Валентину Вольфу.

– Надеюсь, мы с вами найдем общий язык.

– О, не сомневаюсь, – заверил Валентин. – И я рад, что на этот раз работать придется с настоящими профессионалами.

Джулиан Скай, вновь запершись в спальне, пристально разглядывал в зеркале собственное отражение. Да, видок, мягко говоря, паршивый. Пожалуй, сейчас, неловко притулившись в огромном кресле, он напоминает потрепанную игрушку, которую беспечный маленький владелец сломал и выбросил за ненадобностью. Впервые за долгое время мысли Джулиана были далеко от его единственной любви, Би Би Ходжиры. У него появились более неотложные заботы.

Он только что был уволен из съемочной группы голографического сериала, посвященного его собственной персоне. Когда Восстание завершилось, Скай, к немалому своему удивлению, обнаружил, что не только выжил, но и находится в рядах победителей. С тех пор он зарабатывал себе на жизнь – и неплохо зарабатывал, – играя самого себя в голографическом сериале, который показывали каждую неделю. Сериал несколько приукрашено воспроизводил его многочисленные подвиги в качестве отважного и бесшабашного агента повстанцев. Подобные «мыльные оперы» были сейчас очень популярны, но лишь в одной, той, где снимался Джулиан, лично участвовал реальный исторический персонаж. Спору нет, особым актерским талантом он не обладал, однако основное внимание в сериале уделялось эффектным трюкам, взрывам, бесконечным чудесным спасениям, и игра Джулиана до поры до времени казалась вполне приемлемой.

А сейчас его все-таки решили уволить и заменили похожим актерам. Дело в том, что сам Джулиан более не походил на себя. Он давно уже был серьезно болен – сказывались последствия пыток, перенесенных в застенках Лайонстон. Болезнь то обострялась, то давала передышку, и Скай постепенно сжился с ней, приучился по возможности не обращать на нее внимания. Но в последнее время он стал чувствовать себя хуже. Намного хуже. Джулиан думал, что, раз он не поддается болезни и работает так же много, как и всегда, ему удается ее скрыть. Выяснилось, что он ошибался. Камеру не проведешь.

Продюсеры сериала пригласили его в свой шикарный офис, усадили в удобное мягкое кресло, предложили стакан с изрядной порцией спиртного и лишь потом показали Джулиану его собственные голографические изображения в начале съемок и в последних сериях. Контраст оказался разительным. Джулиан был потрясен. Только сейчас он заметил, что ужасно исхудал, под глазами залегли темные круги, а щеки ввалились, придавая лицу изможденный и унылый вид. Казалось, за время съемок сериала Джулиан постарел лет на двадцать. Продюсеры выразили глубокое сожаление, что вынуждены с ним расстаться. Никакой грим не в состоянии сделать его хотя бы отдаленным подобием прежнего Джулиана. Разумеется, заверили его на прощание, героя Восстания примут назад с распростертыми объятиями, как только ему станет лучше. Однако все, и прежде всего сам

Джулиан, прекрасно понимали, что это всего лишь пустые слова. Ему никогда уже не станет лучше.

Не зря ублюдки в белых халатах потрудились над ним в камере пыток. В результате они добились своего – прикончили его, хотя конец все же удалось оттянуть. Но совсем скоро смерть настигнет, на этот раз ему уже не вырваться.

И он отправился домой. В старый дом Семьи Скай. Джулиан не желал жить в Башне. Семья Скай никогда не обладала ни положением в свете, ни влиянием. А вскоре она и вовсе перестанет быть семьей. И отец, и мать Джулиана умерли, так же как и все его бабушки и дедушки. Политические неурядицы, войны и дуэли косили членов Семьи направо и налево. Дяди и тетки Джулиана, понимая, что с тонущего корабля необходимо бежать, вступали в браки с членами других, более могущественных Кланов, и брали их фамилии.

Теперь в живых остался один Джулиан. С его смертью род Скай прекратит свое существование. Но, честно говоря, Джулиана это не слишком заботило. Он всю жизнь плевал на собственное аристократическое происхождение. Не в последнюю очередь потому, что Семья его занимала низкое положение, и представители прочих, преуспевающих Кланов относились к ней с откровенным пренебрежением. К тому же, несмотря на тщательный контроль генофонда всех Кланов, он проявлял эсп-способности. А эсперов не считали людьми. Они были собственностью.

Тем не менее когда-то один из членов Семьи ухитрился переспать не с тем, с кем нужно, и в генетический фонд Клана Скай проникли гены эсперов, которые проявились именно в Джулиане. Узнай его родители об этом, они, несомненно, потихоньку избавились бы от младенца. Но когда эсп-способности Джулиана стали проявляться, старший брат Аурис помог ему скрыть свою эсперскую природу и от Семьи, и от всего мира. Никто не знал, что на самом деле Джулиан эспер. До тех пор пока Аурис не погиб, а сам Джулиан не посвятил свою жизнь Восстанию.

И вот он снова дома. Один в огромном пустом здании, где большая часть комнат наглухо заколочена. Лишь несколько старых слуг семейства Скай разделяют его одиночество. Они остались с ним скорее из преданности Клану, из привязанности к прошлому, чем ради денег. Что было к лучшему. Снимаясь в сериале, Джулиан зарабатывал более чем прилично, однако он обладал способностью пускать деньги на ветер. Если бы в банке не трепетали перед ним как перед прославленным героем, его наверняка уже засыпали бы уведомлениями о превышении счета. Теперь следовало подумать о том, на что жить в будущем. Если только у него есть будущее.

Все это время ему досаждали сильнейшие боли. Конечно, можно было воспользоваться болеутоляющими препаратами, однако Джулиану помогали лишь самые сильные средства. Они избавляли от боли, но, приняв их, он или спал целый день, или бродил, как в тумане. А Джулиан предпочитал провести оставшиеся ему дни в здравом уме и твердой памяти. В том, что этих дней немного, он не сомневался.

Он уже не раз был близок к смерти. Смерть почти настигла его на Хейкелдаме, но Джиль Дезсталкер пустил в ход свою силу и излечил его'. Однако это была лишь видимость излечения. Как сплошь и рядом происходило с Джилем, внешняя сторона его поступков не соответствовала реальности. Положительный эффект длился недолго. А теперь Джиль мертв. И те четыре человека, что прошли Лабиринт, где-то далеко, выполняют неведомые миссии. Если даже удастся выяснить, где они, и унизиться до просьб, вряд ли они успеют вернуться на Голгофу и помочь ему. К тому же он никогда не умел просить.

Губы Джулиана невольно сложились в унылую гримасу, стоило ему вспомнить о начале своего боевого пути. Он был тогда так молод, так уверен в своих силах, буквально горел желанием взвалить на себя любое задание, а о риске и думать не думал. Теперь, оглядываясь назад, Джулиан признавал, что его увлекали главным образом жажда действий и азарт. Возбуждение, порождаемое опасностью. Тем не менее он принес Восстанию немалую пользу и спас не одну человеческую жизнь. Новое правительство намеревалось увешать его медалями, однако Скай твердо отказался. Он не считал, что заслуживает наград. В конце концов, во время Восстания он славно проводил время.

До тех пор, пока его не схватили и не поместили в камеру пыток, где он познал все мыслимые и немыслимые страдания. И все это благодаря предательству единственной возлюбленной, Би Би Ходжиры. Она разбила его сердце, а специалисты из камеры пыток сломили его дух и разрушили тело. И хотя Финли Кэмпбеллу удалось спасти Джулиана, он так и не стал прежним.

Джулиан испустил тяжелый вздох и попытался отогнать прочь ставшие привычными горькие мысли. Раз он скоро умрет, надо успеть за отпущенное ему время взять от жизни как можно больше. Повеселиться напоследок. Сделать то, что давно собирался, да так и не успел, потому что все силы поглощало Восстание. Конечно, ему нравилось быть мятежником, он с лихвой получил свою долю приключений, но ничего другого в жизни не видел. У него никогда не было времени расслабиться, забыть об осторожности и беззаботно повеселиться в компании друзей. Он жил только Восстанием.

А теперь жить нечем. Восстание победило.

Славные дни позади. Новый режим не нашел ему подходящего применения – это выяснилось еще до того, как немощи Джулиана стали очевидными. Смельчаки, плюющие на опасность и готовые выполнить самое рискованное задание, остались не у дел. Нужны совсем другие люди. Например, дипломаты, способные часами сидеть в прокуренных комнатах, обсуждая детали будущих сделок и оговаривая возможные компромиссы. Да, наступило время политиков, а в политике Джулиан ни черта не смыслил.

Он решил вернуться на Хейкелдаму и провести остаток жизни в Саммелэнде, но потом понял, что это невозможно.

Жестокая схватка забрала жизни многих молодых мужчин и женщин. Джулиан на горьком опыте научился не привязываться к кому-либо чересчур горячо. Единственным настоящим другом, который у него остался, был Финли Кэмпбелл, но сейчас знаменитый убийца тоже чувствовал себя далеко не лучшим образом. И решительно пресекал все попытки Джулиана хоть как-то помочь ему.

Некогда существовал еще один человек, к которому Джулиан относился с искренним восхищением, – легендарный герой, молодой Джек Рэндом. Джулиана потрясло до глубины души, когда выяснилось, что он стал искренним приверженцем и последователем Фурии, машины Шаба, принявшей человеческий образ. Он уничтожил Фурию при помощи своих эсп-способностей, но от этого рана не перестала болеть. Повторилась старая история: когда Джулиан начинал кому-то доверять, этот человек его предавал.

Несмотря на все свои подвиги во время Восстания, Джулиан не присутствовал при его завершении. Он не видел своими глазами, как был свергнут Двор Лайонстон, как Железную Суку стащили с престола и как она пресмыкалась перед победителями. Разумеется, позднее он смотрел все это в записи, но голографическое изображение и реальность – не совсем одно и то же. Он так хотел быть там!.. Хотел, чтобы Железная Сука увидела его лицо и узнала, что именно он виновник ее унижения. За мгновение наслаждения, которое он так и не получил, Джулиан заплатил дорогой ценой – кровью, страданиями и потерей друзей.

Такая короткая жизнь, и так много в ней горечи… Чем больше Джулиан размышлял о своем прошлом, тем чаще ему казалось, что в жизни его было лишь два периода истинного счастья. Годы, проведенные рядом с обожаемым старшим братом Аурисом, и месяцы с Би Би Ходжирой, женщиной, которую они с братом любили.

Аурис ушел и оставил брата в одиночестве. Он совершил отчаянный поступок – вызвал на поединок Железного Гладиатора. Надеялся произвести такое сильное впечатление на Клан Ходжира, что ему позволят жениться на Би Би. Конечно, он не рассчитывал выйти из схватки победителем, просто надеялся, что зрители потребуют сохранить жизнь достойному противнику. Вышло иначе. Аурис пал в бою.

Джулиан пришел к Би Би, чтобы утешить ее. Она рыдала в его объятиях, и он рыдал вместе с ней. Вскоре они стали любовниками, и он был счастлив, как никогда.

Теперь, оглядываясь на собственную жизнь, он видел, что не завершил одно дело: так и не разобрался с Би Би Ходжирой. Не разобрался в своих чувствах к ней. Какая-то часть души мучительно хотела убить ее. Заставить ее страдать так, как пришлось страдать ему. Находясь в плену молодой и доверчивой любви, он открыл Би Би, что участвует в Восстании. И она спокойно выдала его мучителям. Она не колебалась ни секунды. Прежде всего она принадлежала Блю Блоку.

Иногда ему отчаянно хотелось повидаться с ней. Довести их отношения до конца, каким бы этот конец ни оказался. Конечно, получить аудиенцию у такой популярной и занятой особы не так просто, но он не сомневался, что ему это удалось бы. Конечно, сейчас она важная шишка, однако и Джулиан – ни последняя спица в колеснице. Благодаря голографическому сериалу в глазах широкой публики он стал одним из известнейших героев Восстания. Зрители, в особенности женского пола, без ума от него – или по крайней мере от того голографического Джулиана Ская, с которым встречались каждую неделю. Его поклонники даже объединились в клуб. Совсем недавно Джулиан получал мешки писем с объяснениями в любви и просьбами выслать фото, так что ему пришлось нанять секретаршу. Однако несколько недель назад он ее уволил – теперь, когда его состояние так резко и заметно ухудшилось, писем приходило все меньше.