Текст книги "Охотник за смертью: Честь"

– А вас не пугает это… ну, все, что он натворил? – осторожно осведомился Оуэн.

– Боже! – вздохнул Сигурд. – Еще бы нет. На то и герои, чтобы вселять страх. Во всех, кто прошел Лабиринт, есть что-то жуткое. Они могли натворить пропасть бед, и никто бы не сумел остановить их. Они могли бы убить всех нас, опустошить целые планеты, не оставить камня на камне от Империи… Но штука в том, что они этого не сделали. Дезсталкер прибыл сюда, чтобы защищать нас. Он знал, насколько это опасно, и все-таки не оставил нас в беде, потому что всегда поступает по справедливости. Только это и имеет значение.

– Избранный Богом, – усмехнулся Глум. – Тот, кому дарован высокий удел. Легендарный герой. Эти звания ко многому обязывают. Да, тяжело приходится бедняге.

– Он мог бы стать императором, – повторил Гарри. – Кто бы отказался? Я, например, нет. А он предпочел явиться сюда, к нам. В наш ад.

– Еще неизвестно, где безопаснее, – заметил Оуэн. – Знаете, я слыхал, в Парламенте черт знает что творится. Может, ему пришлось бы там тяжелее, чем здесь. Здесь по крайней мере известно, кто твой враг. – С этими словами Оуэн поднялся на ноги. – Мне пора идти. Спасибо за компанию, друзья.

Оставив прокаженных у костра, он вновь пересек площадь, сам не зная, куда идет. Отовсюду до него доносились обрывки разговоров об Оуэне Дезсталкере, герое из легенды, избраннике Господа и бедолаге, который взвалил себе на плечи слишком тяжелую ношу. Но, как он ни пытался взглянуть на себя со стороны, ничего не получалось. Историк, Оуэн понимал, что жизнь его, как и жизнь всякого прославленного деятеля, неизбежно будет украшаться домыслами. И все же тяжело было сознавать, что собственное его лицо полностью исчезло за маской мифического героя. Не хватало только еще услышать, что он родился в яслях, и три волхва пришли ему поклониться.

Ноги сами принесли его к лазарету. Хэйзел прошла рядом с ним долгий путь, была свидетельницей всех произошедших с ним перемен. Возможно, она одна знает, каков он на самом деле. Подойдя к лазарету, Оуэн увидел, что Хэйзел сидит на ступеньках, утомленно склонив голову. Он опустился рядом, и она, не поднимая головы, издала подобие приветственного мычания.

– Тебе надо поспать, – мягко произнес Оуэн. – День выдался тяжелый.

– Если кому и надо сейчас спать, так это тебе, – возразила Хэйзел. – Сегодня ты чуть было не отдал концы. Оуэн пожал плечами.

– Мне не привыкать. Что, святая Би все еще трудится?

– Да. Хотя дело близится к концу. Те двое, что дышали на ладан, уже умерли, а остальные вне опасности. Сейчас она там все намывает, приводит в полную боевую готовность. Готовится к завтрашнему дню. Как ты думаешь, Оуэн, скольких мы потеряем завтра? – Многих. Очень многих. Я преклоняюсь перед отвагой здешних колонистов, но больным людям трудно приходится на поле боя. Особенно если сражаться надо с таким противником, как хэйдены. Не знаю, что может спасти Миссию в данных обстоятельствах. Возможно, мы окажемся бессильны. Завтра, а то и сегодня ночью сюда нагрянет огромная армия хэйденов. И тогда крепость рухнет, словно карточный домик, и начнется настоящая бойня. Какого черта здесь нужно хэйденам? Мун все время твердит, что в джунглях скрывается нечто. Он, мол, это чувствует, но не может описать. Нечто под названием Красный Мозг. Возможно, именно это нужно хэйденам.

– А нам всем нужно чудо, – вздохнула Хэйзел. – Может, стоит хорошенько попросить святую Би, и тогда…

– Не думаю, что Бог прислушается к нашей просьбе, – устало возразил Оуэн. – Ему нет до нас дела.

– Какое прискорбное заблуждение, – раздался голос матери Беатрисы, появившейся в дверях лазарета. На ее крахмальном монашеском одеянии не было ни единого пятнышка крови. – Господь всегда с нами. Вот только сражаться за нас он не может.

– Я больше не верю в Бога, – отрезала Хэйзел. – После всего, что я видела здесь. Столько несправедливости, столько страданий, столько смертей.

– Люди сами несут ответственность за несправедливость и зло, которые совершают, – спокойно возразила мать Беатриса. – Господь здесь ни при чем. И вы наверняка имели возможность убедиться, что зло не бывает бесконечно. Разве это не вселяет в вас надежду?

Монахиня опустилась на ступеньки рядом с Оуэном и принялась вытирать руки влажной тряпкой. Под ногтями у нее все еще темнели ободки запекшейся крови.

– А почему вы решили отправиться сюда? – спросила Хэйзел. – Мало видели смертей на Техносе III?

– Я приехала сюда, потому что я здесь нужна, – пояснила мать Беатриса. – А почему вы с Оуэном постоянно ищете новых опасностей?

– Думаю, по той же причине, – вступил в разговор Дезсталкер. – Люди нуждаются в нашей помощи. Мы способны на то, что не по силам никому другому. Как ни смешно, я до сих пор верю в долг и честь, хотя сегодня в моде совсем другие понятия. Например, взаимная выгода и разумный компромисс.

Мать Беатриса улыбнулась.

– Значит, вы тоже способны услышать глас Божий. И, как и я, не можете оставаться глухи к его велениям.

– Что до меня, я сражаюсь вовсе не по велению Бога. Просто я хорошо умею делать это, – упрямо возразила Хэйзел. – Насколько я себя помню, я всегда убивала, и меня, в свою очередь, тоже хотели убить. Неужели все это совершалось по соизволению Бога?

– Значение имеет не только то, что вы совершили, но и причины, подвигнувшие вас на тот или иной поступок, – терпеливым ровным голосом растолковывала мать Беатриса. – Важно, во имя чего вы сражались и убивали. Господь наградил вас даром воина, Хэйзел, и предоставил возможность распорядиться им по своему усмотрению.

– А я вот никак не могу считать себя прирожденным воином, – сообщил Дезсталкер. – Я стал им наперекор собственному желанию. Под давлением обстоятельств.

– Это понятно, – кивнула головой мать Беатриса. – Я думаю, вряд ли человек, находящийся в здравом уме, мечтает стать героем. Ведь истории о подвигах героев редко имеют хороший конец. Вы избрали удел воина, потому что не могли стоять в стороне и наблюдать, как зло одерживает все новые победы. По моему убеждению, Оуэн, самые лучшие воины получаются именно из людей, которые не любят и не хотят воевать, однако вступают в бой, потому что не могут иначе. Я тоже не хотела быть святой. До сих пор, когда слышу это слово, меня коробит. Господи, сейчас я могу признаться, что предалась Церкви лишь для того, чтобы не выходить замуж за Валентина Вольфа. Но потом я обрела истинную веру, и помогать страждущим для меня столь же необходимо, как и дышать. В конце концов, всех нас объединяет честь.

Оуэн слушал слова святой Би, затаив дыхание. Он отчаянно хотел верить им, но не мог преодолеть раздирающих душу сомнений.

. Внезапно в джунглях, окружающих Миссию, раздался адский шум, заставивший всех троих оставить разговор и настороженно вскинуть головы. Оуэн и Хэйзел выхватили оружие и, позабыв об усталости, бросились к крепостной стене. За ними вслед устремились жители колонии. На бегу они потирали покрасневшие от недостатка сна глаза и выкрикивали вопросы, на которые никто не знал ответа.

Оуэн и Хэйзел в несколько прыжков взлетели по деревянным ступеням, ведущим на смотровую площадку. Отсюда открывался вид на поляну и окружающие ее джунгли. Все тонуло в темноте, которую не разгонял слабый свет, исходивший из зданий Миссии. Хэйзел крикнула, чтобы принесли факелы. Оуэн тем временем напряженно прислушивался к доносившемуся из джунглей грозному рокоту и терялся в догадках. Может, это хэйдены сражаются друг с другом?.. Вскоре на смотровой площадке столпилось множество людей, и в свете факелов и фонарей, которые они принесли, стало видно, что в джунглях происходит какое-то движение. Там раскачивались огромные черные тени. А потом из джунглей долетел резкий звук – то было гудение сервомеханизмов хэйденов, так хорошо знакомое всем обитателям Миссии. Вслед за этим послышался гул, сопровождающий выстрелы из энергетического оружия.

Оуэн напрягал глаза, стараясь рассмотреть что-нибудь за завесой темноты и дождя. Он различил, что поляна пуста. Что бы ни происходило в джунглях, врага отделяло от Миссии значительное расстояние. Слуха Оуэна достигали пронзительные визги и злобные выкрики, грохот шагов хэйденов, продирающихся сквозь густые заросли. Он видел, как огромные темные фигуры яростно набрасываются друг на друга. Возможно, это были измененные люди. Но, помимо них, Оуэн разглядел и другие тени, неясные и расплывчатые, которые двигались так быстро, что невозможно было понять, кому они принадлежат. И там, куда устремлялись эти тени, немедленно раздавались оглушительные вопли.

К Оуэну подошла мать Беатриса.

– Что это, сэр Дезсталкер? Что там происходит?

– Черт меня побери, если я хоть что-то понимаю. Насколько можно судить, кто-то решил хорошенько проучить хэйденов. И весьма преуспел в своем намерении.

– Может быть, нам прислали подкрепление? Космических пехотинцев?

– Вряд ли, – послышался голос Хэйзел. – Те, кто сейчас избивает хэйденов, обходятся без энергетического оружия. И двигаются они совсем не так, как люди. Скажите, мать Беатриса, на планете есть какие-нибудь живые существа, о которых мы не знаем?

– Нет, – покачала головой мать Беатриса. – Здесь только растения. И мы.

– Никогда прежде мне не доводилось слышать, чтобы хэйдены так визжали, – заметил Оуэн. – Представить себе не могу, что вселяет в них такой ужас.

– Если любопытно, сходи и посмотри, – насмешливо предложила Хэйзел. – Только предупреждаю: прогулку тебе придется совершать в одиночестве. Лично я носа не высуну за стену до тех пор, пока не рассветет.

– Хэйдены пустили в ход энергетическое оружие, – сказала мать Беатриса. – Но судя по тому, что мы слышим, от него нет никакого толку, так ведь?

Шум в джунглях внезапно стих, визги и вопли оборвались, словно захлебнувшись. Темные тени прекратили метаться, и всякие признаки движения исчезли. Теперь ничто не нарушало безмолвия ночи. Сколько ни напрягали слух обитатели Миссии, до них доносилось лишь потрескивание факелов, неумолкаемое шуршание дождя по деревянной крыше да их собственное учащенное дыхание. Джунгли, темные и невозмутимые, хранили свои тайны.

– Дело темное, – изрек наконец Оуэн. – Одно могу сказать: что бы там ни творилось, сейчас все закончилось. Тем не менее ночью стоит выставить на стенах двойную охрану. Пусть часовые сменяют друг друга каждые три часа. А всем прочим лучше всего немедленно отправляться спать. Силы нам еще понадобятся. Сегодня хэйденам пришлось несладко. Однако завтра сюда вновь может явиться целая армия этих ублюдков.

– А может, послать кого-нибудь в джунгли посмотреть, остались ли там тела убитых? – предложил голос, владелец которого был неразличим в темноте.

– Вот тебя и пошлем, – заявила Хэйзел и, не дождавшись ответа, пренебрежительно фыркнула.

– Мертвые тела вполне могут подождать до утра, – заявила мать Беатриса. – Сэр Дезсталкер совершенно прав. На стену надо поставить дополнительную охрану-, а всем прочим – немедленно ложиться спать.

Так как никто не решился возражать святой Би, люди неспешно разбрелись по домам с твердым намерением хоть немного отдохнуть до утра. Оуэн и Хэйзел, спускаясь по лестнице, столкнулись с Бонни Бедлам и Миднайт Блю.

– Отличное было представление, – выпалила Бонни. – Мне хотелось рукоплескать.

– Не обращайте на нее внимания, – перебила Миднайт. – Как всегда, в своем репертуаре. Кто же так здорово разделался с хэйденами?

– Я почти ничего не различил, – признался Оуэн. – Но то, что я видел, показалось мне… смутно знакомым.

– Боюсь, не позднее, чем завтра, все выяснится, – сказала Миднайт. – И я далеко не в восторге. По крайне мере мы знали, что представляют собой хэйдены. Понимали, чего от них можно ожидать, строили планы. А тут…

– Ты права, – буркнула Бонни. – Враги наших врагов далеко не всегда становятся нашими друзьями. Особенно если при этом они являются заклятыми врагами человечества.

Хэйзел бросила на нее пристальный взгляд.

– Шаб? Ты полагаешь, сюда нагрянули силы Шаба?

– А кто еще мог так легко разделаться с хэйденами? Хочешь знать, что я думаю? Думаю, в джунглях полным-полно Призрачных Воинов и Фурий.

– Но какого черта здесь нужно Шабу? – раздраженно спросил Оуэн. – Здесь нет ничего, что может его заинтересовать.

– За исключением Красного Мозга, – послышался знакомый механический голос, и из темноты возник Тобиас Мун. – С каждым часом я ощущаю его присутствие все более явственно.

– Красный… – пробормотала Бонни и испуганно осеклась. – Что это? Часть джунглей? Какое-то особенно умное растение?

– Он очень большой, – поделился наблюдениями Мун. – Огромный, сложный и совершенно непостижимый. Насколько я могу судить, мысли его вообще не имеют для нас смысла. Постепенно он начинает сознавать, что мы рядом. Если бы я был способен на человеческие чувства, то решил бы… решил, что мне страшно.

– И все же что это? – настаивала Хэйзел.

– Опасный и могущественный Красный Мозг, – повторил Мун. – Думаю, хэйдены и Шаб пойдут на все, лишь бы заполучить его или уничтожить.

– Тогда зачем они напали на Миссию? – задумчиво спросил Оуэн.

– Мы стоим у них на пути, – пояснил Мун. – А ни хэйдены, ни Шаб не привыкли делиться добычей.

Сказав это, он резко повернулся и скрылся в темноте. Хэйзел долго смотрела ему вслед.

– Не знаю, как вам, а мне этот тип нравился гораздо больше, пока в нем не было ничего человеческого, – заявила она, когда Мун удалился. – Сейчас он меня просто бесит.

– Да уж, и так ничего не понятно, а тут еще Мун напустил мистического тумана, – усмехнулся Оуэн. – Может, стоит послать его к святой Би. Пусть попробует извлечь хоть какой-то смысл из его бреда.

– Красный Мозг… – протянула Бонни. – Похоже на имя чудовища из сериала, которые крутили по головизору во времена моего золотого детства. Не поступить ли нам так, как обычно делали тамошние герои – разом громко крикнуть, призывая на помощь Беспощадного Серого Мстителя?

– О, так у вас тоже показывали эти сериалы? – оживилась Миднайт. – Когда я была девчонкой, я с ума по ним сходила.

– И я! – подхватила Хэйзел. – У меня была пропасть кассет, я все засмотрела до дыр.

Оуэн не стал мешать оживленной болтовне и отправился спать. Он чувствовал, что буквально валится с ног. Регенерация стоила ему немалых сил. А еще он догадывался, что утром им всем предстоит новая встреча. И встреча эта будет не из приятных.

Когда солнце пробилось сквозь тучи, развеяв мрак, все жители колонии, способные передвигаться, уже стояли на стене. А на поляне перед Миссией, под струями неизменного дождя безмолвными и неподвижными рядами выстроились гренделиане. Когда Оуэн увидел это, губы его моментально пересохли. Он ощутил, как уверенность покидает защитников Миссии, уступая место смятению.

Гренделиане. Созданные средствами генной инженерии смертоносные машины, погруженные в сон в течение веков, а может быть, и тысячелетий. Разбуженные на горе неподготовленной Вселенной. Воплощения ожившего ночного кошмара, покрытые утыканной шипами багровой броней. Чудовища со стальными когтями и зубами. Убийцы, не знающие жалости, снисхождения и поражения. Они существовали лишь для того, чтобы нести смерть и разрушение. Неведомый создатель наделил их программами, в которые были заложены все тонкости искусства убивать. Шаб захватил сотни тысяч гренделианских Стражей, и с тех пор никто не видел ни одного из этих ужасающих созданий. Вплоть до сегодняшнего дня.

– Н-да, – выдавила потрясенная Хэйзел. – Впечатляющее зрелище. Дело принимает серьезный оборот.

– Вы хотите сказать, что они опаснее, чем хэйдены? – дрожащим от волнения голосом спросила мать Беатриса.

– У нас был шанс выстоять против хэйденов, – вздохнул Оуэн. В голосе его звучала нескрываемая горечь. – Я убил множество измененных людей. Но за всю жизнь мне удалось победить лишь одного гренделианина, и при этом он едва не прикончил меня.

– Мечом их не остановишь, – пояснила Хэйзел. – Даже прямое попадание из бластера вызовет у них лишь короткую заминку. Для того чтобы уничтожить такого ублюдка, надо попасть в одно из немногих чувствительных мест. А это чрезвычайно трудно. Да, друзья мои, скажу откровенно, мы в полном дерьме.

Мать Беатриса повернулась к стоявшей рядом сестре Марион.

– Передай людям, чтобы вооружались, все до единого. Даже раненые. Пусть все, кто может стоять, выходят на защиту Миссии. Приведите в боевую готовность ловушки и взрывные устройства.

Сестра Марион, выслушав распоряжение, угрюмо кивнула и поспешила прочь.

– Взрывные устройства? – спросил удивленный Оуэн. – Не знал, что они у вас есть.

– Наш последний ресурс, – ответила мать Беатриса. – Если взорвать их одновременно, площадь у ворот взлетит на воздух. Так что к этому мы прибегнем лишь в самом крайнем случае. Когда уже нечего будет терять.

– Проследите, чтобы пусковая кнопка была в руках человека с крепкими нервами. Не склонного впадать в панику, – посоветовала Хэйзел. – Потому что прежде, чем взлететь на воздух, мы должны постараться научить этих гадов уму-разуму. Правда, Оуэн?

– Чистая правда, – кивнул головой Оуэн. – И все же, мать Беатриса, если милосердный Господь прислушивается к вашим молитвам, скажите ему, что настало самое подходящее время совершить чудо.

Губы матери Беатрисы тронула печальная улыбка.

– Каждая легенда имеет свой конец, сэр Дезсталкер. Непобедимых героев не существует. И если нам суждено умереть, умрем достойно. Именно этого ждет от нас Господь. А сейчас прошу меня извинить, я должна вернуться в лазарет.

Она повернулась, как всегда, прямая, словно натянутая струна. Люди расступались, давая ей путь, и почтительно склоняли головы.

– Из этой монахини вышел бы отличный воин, – бросила ей вслед Хэйзел.

– Несомненно, – кивнул Оуэн. – Она и так всю жизнь была настоящим бойцом. Тот, кто не наделен бойцовским характером, не смог бы выдержать всех испытаний, выпавших на ее долю.

– Гренделиане, – с досадой процедила Хэйзел. – Откуда только они взялись на нашу голову? Поневоле пожалеешь о хэйденах. Там у нас по крайней мере был шанс.

– Да, не зря говорят, все познается в сравнении, – усмехнулся Оуэн. – Конечно, мы вряд ли победим. Но давай постараемся утащить с собой на тот свет как можно больше этих железных тварей.

Крики ужаса заставили Хэйзел и Оуэна резко обернуться. Гренделиане, повинуясь какому-то неразличимому для всех прочих сигналу, устремились в атаку. Они наступали со всех сторон, по-прежнему совершенно безмолвные. За несколько секунд монстры пересекли широкую поляну и, оказавшись у деревянных стен, принялись методично молотить по ним, так что стены гудели, словно гигантский барабан.

Защитники Миссии открыли огонь из бластеров. Энергетические лучи пробивали отверстия в багровой броне, но гренделиане, казалось, не обращали на это внимания. Ни один из них не упал. Огромные кулаки, утыканные толстыми железными шипами, крошили прочное дерево в щепки. Стены сотрясались под ударами. Некоторые из гренделиан карабкались вверх по стене, ловко цепляясь своими длинными железными когтями. Их стальные зубы при этом издавали зловещий скрежет. Оуэн перегнулся через край стены и выстрелил из бластера прямо в голову ближайшего гренделианина. По телу чудовища пробежала судорога, и оно полетело вниз, по-прежнему цепляясь за пустоту руками и ногами. С размаху грохнувшись о землю, гренделианин остался лежать без движения.

Все защитники миссии, имеющие бластеры, выстроились на стене. Выстрел следовал за выстрелом, и грохот стоял такой, что можно было оглохнуть. Струи дождя под действием множества энергетических лучей превращались в пар, и гренделиане падали один за другим. Но бластеров у колонистов было слишком мало, чтобы дать отпор несметному количеству гренделиан. Когда все заряды были выпущены и пар развеялся, выяснилось, что гренделиане наступают и карабкаются на стены с прежней неотвратимостью. Бластеры, которым требовалась перезарядка в течение двух минут, временно стали совершенно бесполезными. Тогда пришел черед луков и стрел. Лучники выступили вперед, тщательно прицелились и выпустили стрелы. Каждая из стрел достигла назначенной цели – и отскочила, не причинив неприятелю ни малейшего вреда. Теперь у защитников Миссии остались только клинки. Вскинув мечи, топоры и специально заточенные сельскохозяйственные инструменты, они замерли, ожидая приближения врага.

Подобно исполненной сатанинской злобы волне, гренделиане захлестнули стену и набросились на стоявших там людей. Мечи и топоры взлетали и наносили удары, но лишь для того, чтобы отскочить от багровой брони, не оставив на ней даже царапины. Гренделиане с легкостью пробивались сквозь заслон уязвимой человеческой плоти, разя каждого, кто попадался им на пути. Когтистые руки вцеплялись в человеческие животы и вырывали оттуда внутренности. Стальные челюсти впивались в глотки. С воплями ужаса и боли люди срывались со стен и падали на землю, чтобы уже никогда не подняться. Некоторые спрыгивали сами, надеясь избежать страшных зубов и когтей, и разбивались насмерть. Все вокруг было залито кровью, и воздух сотрясался от криков.

Вновь пробив отверстия в залатанных на скорую руку стенах и без труда разбросав баррикады, гренделиане сплошным потоком устремились внутрь крепости. Люди, охваченные паническим страхом, пытались спастись бегством, но гренделиане настигали их в несколько шагов

Оуэн Дезсталкер рубил мечом, не давая себе передышки даже на миг. Иногда ему удавалось повредить багровую броню, иногда – нет Сила его ударов заставляла гренделиан немного отступить, однако он не мог причинить им серьезного вреда. Рядом сражалась Хэйзел Д'Арк. Она носилась туда-сюда, насколько позволяло ограниченное пространство, пытаясь поразить врагов в наиболее уязвимые места. Подобно Оуэну, ей удавалось сдерживать натиск противника, но не более того. Оуэн спихнул нескольких гренделиан со стены – те в отличие от людей оказались нечувствительны к ударам об землю и поднимались как ни в чем не бывало. Шаг за шагом враги теснили Оуэна и Хэйзел. Вокруг умирали защитники Миссии, люди, не наделенные сверхвозможностями, Оуэн и Хэйзел были не в состоянии спасти их. Вскоре вся смотровая площадка сплошь покрылась телами мертвых и умирающих. Потоки дождя смешивались с реками крови, стекающими со стены. А гренделиане все наступали и наступали.

– Спускайтесь сюда! Живо! – во всю глотку заорал полковник Уильям Хэнд, стоявший во внутреннем дворе. – Скорее в убежище! Посмотрим, как этим ублюдкам понравятся наши ловушки!

Уцелевшие защитники Миссии со всех ног бросились к лестницам. Гренделиане налетали на них с тылу, вгрызаясь в беззащитные спины. Оуэн и Хэйзел отступали последними, стараясь прикрыть прокаженных и выгадать немного времени. Один из гренделиан, увернувшись от удара Оуэна, попытался вцепиться ему в глотку. Оуэн нанес удар кулаком по огромной голове в форме сердца и пробил броню. Тело гренделианина сотрясалось в конвульсиях, а Оуэн вырвал из пробитого черепа полную пригоршню мозгов и швырнул их на землю. Чудовище беспомощно замерло на месте.

– Отличная работа, – процедила сквозь зубы запыхавшаяся Хэйзел.

– Да уж, – буркнул Оуэн. – Чуть руку не сломал об эту дрянь.

– Кстати, ты, может, не заметил, но мы отрезаны от лестниц.

– Невелика беда. Спрыгнем, только и всего.

– Спрыгнем? Да мы разобьемся насмерть!

– Тогда нам крупно повезет. Избавимся от лишних мучений. Прыгай!

Чудом избежав смертоносных челюстей, они прорвались сквозь заслон гренделиан, приблизились к краю стены и без колебаний шагнули в воздух. Падение показалось им бесконечно долгим и в течение нескольких упоительных мгновений напоминало полет. А потом оба так ударились о землю, что потемнело в глазах и перехватило дыхание. Наверху, на стене теснились гренделиане.

Оуэн неимоверным напряжением воли заставил себя встать на ноги, схватил Хэйзел за плечи и помог ей подняться. Вокруг люди и гренделиане смешались в одну кровавую мясорубку. Стальные зубы уже нацеливались на горло Хэйзел. Она, не растерявшись, схватила гренделианина обеими руками, подняла над головой и швырнула в место наибольшего скопления его боевых товарищей. Бросок оказался удачным. Несколько врагов упало замертво. Оуэн и Хэйзел побежали к коммуникационному центру, единственному убежищу, предусмотренному на тот случай, если враги ворвутся в стены Миссии.

Вместе с ними, уворачиваясь на бегу от потайных ловушек и перепрыгивая через замаскированные ямы, мчались прокаженные. Гренделиане неслись вслед. Они падали в ямы, утыканные острыми кольями, но тут же вставали, целые и невредимые, и вновь устремлялись в погоню. Механизмы ловушек пришли в действие, пики и клинки вырывались из потайных мест и отскакивали от непробиваемой багровой брони. Самодельные мины взрывались одна за другой, извергая столбы дыма и пламени. Гренделиане взлетали на воздух, и некоторые из них, упав, уже не вставали. Однако убитых врагов было ничтожно мало.

Ничто не могло остановить армию смерти.

Люди устремились в свое последнее укрытие, заполнив его до отказа. Здание коммуникационного центра было оснащено железными ставнями и тяжелыми запорами. Оуэн и Хэйзел заняли позицию у входа и встретились с первыми преследователями лицом к лицу. Они хотели отвлечь внимание гренделиан от прокаженных и дать тем возможность укрыться.

Рядом сражались Бонни Бедлам и Миднайт Блю. Бонни, как всегда, неудержимо хохотала, упоенная самой опасной из всех битв, в которых ей довелось участвовать Она наносила тщательно рассчитанные удары, под которыми броня гренделиан давала трещины, а сами они валились с ног. Бонни истекала кровью, потому что бесчисленные раны не успевали затянуться прежде, чем ей наносили новые. Но усилием воли она преодолевала слабость. Казалось, боль и регенерация доставляют ей наслаждение.

Миднайт Блю без конца телепортировалась, приходя на помощь то одному, то другому боевому товарищу. Она возникала лишь на мгновение, наносила сокрушительный удар и исчезала вновь. Миднайт распевала боевую песнь своего мистического ордена и ритмично орудовала боевым топором. Однако силы начали оставлять ее. Телепортация требовала большого напряжения, а Миднайт все труднее было сосредоточиться. Она чувствовала, что движения ее становятся медленнее, многие удары уже не причиняли противникам вреда.

Как ни велики возможности людей, прошедших Лабиринт, они имели свои пределы. Жизненная энергия, питающая их, подходила к концу. Тела были созданы из плоти и крови, а это не самый прочный материал.

Полковник Уильям Хэнд и его друг Отто заняли позицию у входа в лабиринт узких улочек, вдоль которых стояли здания Миссии. Многие колонисты предпочли укрыться здесь, в собственных домах. Хэнд прекрасно понимал – шансов спастись у них практически нет. Однако он делал все возможное, чтобы задержать врага и выиграть для прокаженных хоть немного времени. Отваги и боевых навыков полковнику было не занимать, но он страшно устал и слабел с каждой минутой Отто, как всегда, сражался с ним бок о бок.

Немолодой, изнуренный тяжкой болезнью полковник не мог стать преградой на пути гренделиан, и вскоре они свалили его на землю и прошли по нему. Уильям Хэнд лежал на спине, истекая кровью, бронированные ноги врагов топтали его тело. Один из гренделиан навис над головой, готовясь сомкнуть стальные челюсти. Полковник невольно испустил отчаянный крик, и в ту же секунду Отто бросился между ним и неприятелем. Стальные зубы вонзились в спину карлика, оторвав горб и половину позвоночника. По телу Отто пробежала дрожь, и он затих навсегда. Гренделианин двинулся дальше.

Мертвый Отто упал прямо на беспомощно распростертого полковника. Тот пытался сдвинуть его, но безуспешно – ослабевшие руки больше не слушались. Хэнд весь превратился в боль, дыхание вырывалось из груди с пронзительным свистом. С трудом шевельнув рукой, он дотронулся до шеи, и дрожащие пальцы окрасила кровь – какой-то гренделиан успел задеть его когтями, а он даже не заметил этого. Полковник всегда думал, что с радостью встретит смерть – достойная смерть воина куда лучше медленного гниения заживо. Но теперь, когда час пробил, мучительно жаль было расставаться с жизнью. Однако Бог уже призывал его к себе.

Неплохо было бы привести в порядок дела, написать несколько писем… На мгновение мысли в гаснущем сознании расплылись, но потом вновь обрели ясность. Он не может умереть, так и не выполнив своего последнего долга Да, настало время исполнить приказ. Холодеющей рукой Хэнд потянулся к приспособлению, которое вручила ему святая Би. Она знала: именно полковник поймет, когда привести его в действие. И старый воин не дрогнет.

Из уголка рта текла струйка крови, но губы искривила мрачная усмешка.

– Прощай, Отто, – сказал полковник не то вслух, не то про себя. И нажал кнопку.

Взрывное устройство, размещенное под дощатым настилом площади у главных ворот, сработало в ту же секунду. Мощный взрыв взметнул вверх доски и землю и разметал в разные стороны гренделиан. Площадь исчезла в клубах дыма, стена с грохотом рухнула, но здания Миссии остались нетронутыми. На земле, изрытой воронками, валялись обломки багровой брони и разрозненные металлические детали гренделиан. От полковника Уильяма Хэнда и его друга Отто не осталось и следа.

Оуэн и Хэйзел продолжали держать оборону у входа в последнее убежище колонистов. Надежда сменилась отчаянием, неизменной оставалась лишь решимость не отступать. Оба получили не менее дюжины серьезных ран, из которых ручьями текла кровь. Удары их становились все менее опасными для врага Оуэн огляделся. Почти все прокаженные успели укрыться в здании. Кто-то прокричал, что Оуэну и его товарищам тоже пора зайти внутрь, и тогда можно будет закрыть запоры и ставни. Дезсталкер не мог сразу сообразить, станет ли это верным шагом. От утомления мысли его замедлились, и, чтобы принять решение, ему требовалось отчаянно напрягать свой разум. Бросив взгляд налево, он увидел Бонни и Миднайт. Они сражались, стоя спина к спине, со всех сторон окруженные гренделианами. Лица их были искажены усталостью и болью. Справа от него Хэйзел, истекая кровью, продолжала орудовать мечом. Нет, в укрытии делать нечего, решил Оуэн, они не умеют спасаться бегством. Он испустил тяжкий вздох. Пришло время выбросить последнюю козырную карту и посмотреть, сумеет ли она переломить ход игры. – Закрывайте двери! – рявкнул он.

А потом, повернувшись лицом к врагам, в очередной раз устремился в глубины собственного подсознания, туда, где все еще таилась скрытая энергия. Откинув голову, он проревел древний боевой клич своего клана «Шандракор! Шандракор!». И тут же вся его ярость, и гнев, и отчаянное желание защитить прокаженных выплеснулись в материальный мир, вздымая воздух, словно крылья гигантской птицы.