Текст книги "Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964"

Во всяком случае, когда я вернулся после нашей встречи из Москвы в Дамаск, я вкратце изложил положение вещей министрам Объединённой Арабской Республики во время совещания с ними.

«Мы должны действовать ради лучшего, но должны быть готовы и к худшему».

Мы всегда верили в мир, хотя бы даже потому, что мы не владеем оружием войны. Однако наша вера в мир при ограниченном количестве оружия, которое мы имеем, не мешала нам быть готовыми принять оборонительные меры против того, кто поджидал случая, чтобы посягнуть на целостность нашей страны.

В то же самое время иракская революция была началом кризиса, постигшего наши отношения, хотя многие положения Вашего послания открыли нам глаза на то, что причины плохого взаимопонимания между нами – без нашего ведома, без причины и неосновательно – имелись ещё задолго до этой революции. Как я уже объяснил Вашему Превосходительству, оспаривая Вашу интерпретацию наших первой и второй встреч в Москве, эта интерпретация находится в явном противоречии с истиной, которая подтверждается самой логикой событий, а не ссылками на Вашу или мою память.

Я думал, что Вы – первый человек, который оценил нашу бескорыстную позицию в поддержке иракской революции. Вы сами увидели нашу готовность к самопожертвованию, а также именно Вы первый обратили наше внимание на опасности, которым мы подвергались в этот период времени. Сейчас я восстанавливаю в своей памяти усилия, которые Вы приложили для обеспечения моего благополучного возвращения на родину, и то, как Вы поручили организацию мероприятий по обеспечению моей безопасности в тех условиях вашим разведывательным органам и вашему министру безопасности генералу Серову. Я также вспоминаю, что оказанный мне приём был до такой степени радушен и торжественен, что Вы предложили в то время тост за меня как за вождя всех арабов. Я хотел бы последовать здесь за Вами в искренности и честности. Я считал этот тост не более и не менее как благородной вежливостью по отношению ко мне.

Руководство всеми арабами не является целью, к которой я стремлюсь, и это руководство не может быть пожаловано кому-либо из арабов из-за пределов арабской отчизны кем-либо, кроме арабских народов. Я помню этот факт, потому, что он отличается от того места в Вашем послании, где говорится, что пытался после революции в Ираке навязать его народу определённое руководство и что это является причиной кризиса между Объединённой Арабской Республикой и Иракской Республикой. И, следовательно, это было, в свою очередь, одной из причин мрака, начавшего господствовать в наших отношениях.

Я сказал Вашему Превосходительству, что я представлял себе, что Вы были первым, кто оценил нашу бескорыстную позицию в деле помощи иракской революции. Я представлял себе это не только потому, что Вы были близки к событиям, связанным с неожиданными последствиями иракской революции, но и потому, как я представлял себе, что никто, кроме Вас, не сможет понять природу событий в этом районе, понять великие исторические течения, глубокие моральные и общественные процессы, которые двигают события.

Первым практическим доказательством, подтвердившим это наше представление, была Ваша позиция, проявившаяся по отношению к нам во время кризисов, искусственно созданных империализмом, который обвинял нас в них по отношению к определённым арабским государствам, так же как и теперь в Ираке коммунистическая партия обвиняет нас в том же самом по отношению к Ираку.

В этих прошлых испытаниях, господин Премьер-Министр, и при столкновениях с подобными кампаниями, которым мы подвергаемся сейчас, Ваша позиция отражала правильное понимание причин, которые заставляли империализм проводить кампании дискредитации.

С другой стороны, я представлял себе, господин Премьер-Министр, что наши с Вами разговоры об арабском национализме смогли создать у Вас ясное представление о том, насколько мы верим в арабский национализм.

Странно, что в настоящее время мы слышим, как различные круги подвергают нападкам арабский национализм в самой его основе.

Если Вы позволите мне воспользоваться Вашим посланием как поводом для научной дискуссии, то каковы же элементы национализма с научной точки зрения?

На мой взгляд, они вкратце заключаются в следующем: общее мышление и общая совесть.

Что касается мышления нации, то оно выражается в языке. Что касается ее совести, то она находит своё выражение в истории.

Что касается арабского национализма, то Вам известно, что народы этого района, не говоря уже о соображениях материального и духовного порядка, едины в своём неодолимом стремлении к созданию единой нации, единого мышления, единой совести.

Я также уверен, что Вы не забыли того, о чём я неоднократно говорил во многих своих заявлениях, которые я делал по самым различным поводам, а именно – что арабский национализм, по моему мнению, означает солидарность и ни в коем случае не представляет собой какую-то конституционную форму. Может быть, по воле народа он и примет такую конституционную форму, но в основе его по-прежнему будет лежать солидарность.

Я прекрасно понимаю, что наша готовность сотрудничать с иракской революцией является именно тем, чем мы вправе гордиться. Это сотрудничество зародилось с давних пор. По моему убеждению, господин Премьер-Министр, Вам известно о том, что ряд руководителей иракской революции, в том числе глава иракского правительства бригадный генерал Абдель Керим Касем, ещё до революции установили с нами контакт и обратились к нам с просьбой помочь им разработать план революции. Они также спрашивали нас о гарантиях, которые мы можем дать им в случае провала последней. Совет, который мы им дали, не был похож на совет того, кто хочет вмешиваться в чужие дела или навязывать свою опеку. Мы советовали им, чтобы они сохраняли всё в тайне даже от нас и искали поддержки лишь у своего народа. Мы советовали им также, чтобы разработкой плана революции занимались лишь те люди, которые будут её совершать. Мы заявили им, что революция в Ираке должна быть чисто иракской как по своему замыслу, так и по исполнению.

Наше мнение не изменилось и после победы иракской революции и после тех усилий, которые мы приложили с целью обеспечения её успеха. Наш совет иракцам оставался искренним братским советом. Г-н Кямиль Чадарчи был последним из иракских политических деятелей, который внял этому совету, состоявшему в том, чтобы они не тратили сейчас времени на размышления относительно конституционных форм единства или федерации. Мы говорили им, что для них самих и для всей арабской нации будет лучше, если они добьются полного успеха революции внутри Ирака, подчинив свои подлинные цели интересам масс, ибо самое большее, чего мы требуем, это арабская солидарность в форме экономических, культурных и военных соглашений, которые координировали бы деятельность наших двух народов с тем, чтобы общую пользу от этого получили как оба наших народа, так и арабская нация в целом.

К сожалению, г-н Премьер-Министр, коммунистическая партия в Ираке, члены которой вышли из подполья, в которое они ушли при режиме Нури Саида, решила воспользоваться этим случаем, чтобы поставить иракскую революцию под своё развитие в нужном им направлении. В частности, эта партия воспользовалась личной ссорой, возникшей между бригадным генералом Абдель Керимом Касемом и его заместителем полковником Абдель Салямом Арефом, для того, чтобы создать беспокойную обстановку, способствующую осуществлению ее целей, – той ссорой, которую, по нашему мнению (а наши практические действия являются доказательством этого) должен был урегулировать сам вождь иракской революции бригадный генерал Абдель Керим Касем таким образом, как он найдёт наиболее подходящим и соответствующим целям революции. Однако коммунистическая партия в Ираке начала разжигать вражду не только между Абдель Керимом и Абдель Салямом Арефом, но стала предпринимать меры к ухудшению отношений между Иракской Республикой и Объединённой Арабской Республикой, вызвав искусственную полемику по вопросу о том, что следует предпочесть – единство или федерацию. Эта полемика не замедлила превратиться в открытые нападки на идею единства, вскрыв тот факт, что цель всего этого заключалась в стремлении оказать воздействие на положение в Сирии. Со всей отчётливостью это проявилось в тесном сотрудничестве между иракской и сирийской коммунистическими партиями. Затем это сотрудничество вылилось в форму открытой деятельности как в Сирийском районе ОАР, так и в Иракской Республике.

В Сирийском районе возникло подозрительное движение, ставящее своей целью подрыв стабильности. В некоторых случаях это принимало маловероятные на первый взгляд формы. Одним из примеров подобной деятельности были нападки со стороны Сирийской коммунистической партии на закон об аграрной реформе, который ставил своей задачей предоставить наибольшему числу крестьян Сирии возможность получить землю, а также уничтожить феодализм. Сюда же следует отнести деятельность партии против единства, ту деятельность, которая, как было ясно, не была направлена против империализма. Господин Премьер-Министр, Вы, вероятно, согласитесь со мной, что образование ОАР явилось венцом борьбы против империализма, создав могучий оплот всего освободительного движения в арабском отечестве. Сирийская коммунистическая партия дошла до того, что её лидер начал выступать с заявлениями, которые публиковались проимпериалистическими газетами и передавались радиостанциями некоторых социалистических государств. Эти заявления представляли собой ожесточённые нападки на единство с целью подрыва его устоев, что, по убеждению всех без исключения арабов, не направлено на борьбу против империализма.

Когда в Каире находился с визитом г-н Нуреддин Мухитдинов, я позволил себе откровенно побеседовать с ним по этому вопросу. Я спросил его, отражает ли деятельность коммунистических партий в Сирии и Ираке точку зрения Советского Союза. Он ответил на это отрицательно.

Вы, конечно, не забыли наших с Вами дискуссий и, вероятно, помните, что деятельность местных коммунистических партий в нашем районе была предметом обсуждения во время нашей первой встречи в Москве в апреле 1958 г.

Господин Премьер-Министр, Вы, может быть, помните, что в одной из бесед с Вами я указывал на деятельность коммунистических партий в ОАР, которая, по нашему мнению, в ряде случаев являлась отходом от национальной линии, служа лишь интересам врагов нашей родины. Я также опасался, что меры, которые мы принимаем против этих партий, будут истолкованы как направленные против Советского Союза. Поэтому из уважения к Вашим чувствам я счёл необходимым поднять этот вопрос в беседах с Вами в Москве. Тогда я сказал Вам: «Я прошу Вас не воспринимать меры, которые мы принимаем против коммунистических партий в нашей стране, как враждебный акт по отношению к Советскому Союзу».

Я сказал Вам, что многие из них[48]48
  Коммунистов (прим, переводчика).


[Закрыть] в действительности являются выходцами из феодальных и буржуазных семей и что недостаточно поднять над своей головой плакат, чтобы стать коммунистом. Я добавил, что у нас, в Египетском районе, имеются, например, три коммунистические партии (так, по крайней мере, они себя называют), каждая из которых в своих печатных изданиях обвиняет другую в уклонизме. Во взаимных обвинениях они дошли даже до того, что начали обвинять друг друга в измене. Мы не можем определить, кто же из них настоящий коммунист, а кто – не коммунист. В конечном счёте, мы верим почти всему тому, что они говорят друг о друге.

Я хорошо помню, как Вы тогда посмотрели на меня и покачали головой. Я счёл целесообразным не продолжать обсуждение этого вопроса с Вами, полагая, что я изложил Вам мою действительную позицию с тем, чтобы для Вас не явилось неожиданностью, когда мы вынуждены будем перед лицом их деятельности, враждебной интересам народа, принять меры против них. При этом в голову может придти всякое объяснение этих мероприятий, не соответствующее действительности, особенно если учесть, что империалистические круги и их пресса попытаются навести тень на наши действия, что может быть истолковано как охлаждение в отношениях между нами.

Я был удивлён, господин Премьер-Министр, тем, что Вы в своём послании от 12 апреля, полемизируя по поводу одного из моих выступлений, в котором я заявил, что коммунисты – агенты, получающие инструкции из-за границы, вернулись к нашим беседам в Москве и, вспомнив высказанную мною тогда мысль о расколе коммунистов в Египетском районе на три партии, прокомментировали её следующим образом: «Если бы они получали инструкции из-за границы, то первое, что им посоветовали бы, это – крепить единство своего фронта».

Удивительно, что едва усилилась коммунистическая деятельность в ОАР, как три партии объединились и забыли свои распри. Именно это обстоятельство вынудило меня 23 декабря – в день вывода иностранных войск из Порт-Саида – указать в своей речи на антинациональную деятельность, которую проводят коммунистические организации (или те, которые выдают себя за коммунистические). При этом мои высказывания относились лишь к этим организациям в ОАР и занимали в выступлении не более десяти строк. Я имел в виду, что они явятся ясным предостережением, что я не разрешу в ОАР деятельности, служащей только целям империализма.

В этом выступлении я коснулся лишь коммунистических организаций в ОАР. В нём я ни словом не обмолвился о коммунистической деятельности в Ираке, которая, к сожалению, не была направлена на борьбу против империализма. Наоборот, иракские коммунисты склонялись к примирению с империализмом с тем, чтобы полностью высвободить свои силы для борьбы против ОАР и прежде всего против идеи арабского национализма.

Если бы Вы ознакомились с тем, что писали в то время иракские газеты, Вам бы показалось, что именно ОАР, а не Англия оккупировала Ирак до революции и насаждала обоих марионеток в правительстве Ирака. Вам также показалось, что именно ОАР надела на шею иракского народа ярмо Багдадского пакта.

Примирение с империализмом было полным, а война против национальных сил в этом районе мира – в разгаре. Это – истина, которую нельзя отрицать. Она не может быть опровергнута голыми утверждениями о том, что коммунисты идут в авангарде борьбы против империализма. Коммунисты, как и другие люди, могут впадать в ошибки и даже скатываться на позиции уклонизма.

Из донесений нашего посла в Москве о его беседе с господином Нуреддином Мухитдиновым я понял, что мои слова о коммунистической деятельности в ОАР, содержавшиеся в выступлении 23 декабря, были не совсем правильно истолкованы. Я дал соответствующие указания послу, а также всем органам пропаганды в ОАР разъяснить нашу точку зрения по данному вопросу во избежание недоразумения.

Таким образом, мы приложили большие усилия для того, чтобы разъяснить, что наши выступления не направлены против коммунизма как идеологии, ибо это – не наше дело. Мы предпочитаем разъяснить нашу собственную идеологию. Мы не думаем, что она много выиграет от попытки подорвать основы других идеологий.

Мы также приложили немало усилий для того, чтобы разъяснить, что наши выступления касаются лишь тех, кто именует себя коммунистами в нашей стране и в деятельности которых мы видим вред, причиняемый единству народа. Наши выступления не выходят за эти рамки и не содержат нападок на других коммунистов. Более того, мы считали, что среди коммунистов есть прекрасные люди, которым наши народы воздают должное. Вы, г-н Премьер-Министр, были в первом ряду этих людей.

Однако, к сожалению, наши усилия, как нам теперь представляется, оказались недостаточными для разъяснения нашей точки зрения, ибо вскоре мы убедились, что Вы подняли этот вопрос в своём докладе на XXI съезде Коммунистической партии.

Не желая углублять конфликт – несмотря на выражения, содержавшиеся в Вашем докладе и несмотря на некоторые преходящие обстоятельства, связанные с Вашим выступлением на съезде, в частности, присутствие на нём некоторых коммунистов, бежавших из нашей страны, и непристойные нападки одного из них на вице-президента ОАР, мы стремились не затрагивать Вашего доклада, чтобы не усугубить недоразумения. Один из журналистов опубликовал статью, в которой в почтительной форме с уважением комментировал Ваши выступления на съезде, подробно остановившись на его объективной стороне, и вот официальная пресса и радио в вашей стране обвиняют его в том, что он – американский агент. Несмотря на это, мы стремились не углублять конфликта, от которого выигрывает лишь империализм.

Это был один из стимулов, побудивших меня направить Вам через г-на Дмитрия Киселёва послание, в котором я разъясняю Вам, что причины дружбы арабских народов с вами кроются не в деятельности коммунистических партий, что эта дружба возникла и существует независимо от этих партий. По моему мнению, не совсем правильно, когда Вы склоняетесь на сторону меньшинства внутри нашей страны, которое абсолютно не представляет народа, рискуя при этом потерять уважение к себе со стороны подавляющего большинства народа.

Именно это побудило меня тотчас же после получения через поверенного в делах Советского Союза в Каире 20 февраля 1959 г. Вашего послания, в котором Вы ответили на мои замечания, переданные Вам вашим послом в Каире, использовать выдержки из этого послания в моем выступлении 21 февраля, чтобы положить конец конфликту между нами, который империалисты пытаются раздуть всеми средствами, а коммунистические партии в нашей стране, к сожалению, помогают им в этом.

Как Вам известно, в своё время говорилось о том, что Вы вместе с нами выступаете против Багдадского пакта. Когда же Багдадский пакт развалился, у Вас не стало больше заинтересованности выступать вместе с нами.

Говорилось также, как Вам известно, о том, что Вы использовали арабский национализм в тактических целях в «холодной войне». Достигнув же своих целей, Вы изменили свою позицию.

Как Вам известно, говорилось также, что Вы согласились с идеей нейтралитета, когда шла борьба между империализмом и арабским национализмом. Когда же после иракской революции империализму был нанесен смертельный удар и начала активизироваться коммунистическая деятельность в этом районе мира, Вы начали отходить от идеи нейтралитета в этом районе.

Мы отказывались верить этому и подобным утверждениям, несмотря на те доказательства; которые можно было найти в иракской прессе и в пропаганде коммунистической партии в Сирийском районе. Материалы, заимствованные из этих источников, неоднократно передавались радиостанциями и публиковались во многих газетах стран социалистического блока.

Поэтому, г-н Премьер-Министр, я использовал в своём выступлении 21 февраля некоторые выдержки из Вашего доклада, в которых проскальзывала искра доброжелательности с Вашей стороны. Как я уже объяснял Вам, я стремился тем самым заполнить брешь, возникшую в отношениях между нами, и лишить империалистов возможности надеяться на то, что они находятся в преддверии победы.

Сразу же после этого выступления я отправился в Сирийский район. Я выступил более чем с двадцатью речами, в которых я только в дружественном тоне отзывался о Советском Союзе и, по мере возможности, старался меньше говорить о коммунистических организациях, чтобы облегчить обеим сторонам возможность осознать необходимость приложить усилия к тому, чтобы заполнить брешь, образовавшуюся в отношениях, и восстановить полное доверие между нами.

В то же самое время мы пытались по мере своих сил ликвидировать разногласия, которые не имели ни причины, ни корней, ни оснований, и которые искусственно создавались между нами и бригадным генералом Абдель Керимом Касемом. В этих своих попытках мы дошли до того, что неоднократно предлагали встретиться с бригадным генералом Абдель Керимом Касемом в любом месте с тем, чтобы ликвидировать причины напряжённости и чтобы получить возможность подтвердить ему, что мы не хотим навязывать ему что-либо нежелательное для него, и на деле доказать, что у нас нет другой цели, кроме арабской солидарности, что мы готовы идти вместе с каждой арабской страной в тех пределах, в каких это желательно для этой арабской страны. Живым примером этого являются наши отношения с Йеменом, вступившим с нами в федерацию.

Однако эта встреча, к сожалению, не состоялась. К тому же иракская пресса, являющаяся рупором коммунистической партии, исказила цели, которые мы преследовали этой встречей, вплоть до утверждений, что мы якобы хотим вернуться к эпохе, когда судьбы народов решались на встречах между правителями, а этого у нас не было даже и в мыслях.

Мы пытались также в публичных речах, которые были доведены до общественного мнения всех арабских стран, призывать бригадного генерала Абдель Керима Касема не внимать голосу смуты и не допускать розни между нами. В подтверждение этого я сошлюсь на многочисленные речи, произнесённые мною в городе Элъ-Минья, в Каире и Дамаске.

Затем произошли мосульские события[49]49
  Антиправительственный мятеж войск Мосульского гарнизона в марте 1959 г., поддержанный местными феодалами и шейхами кочевых племён.


[Закрыть], все детали которых говорят о том, что они являются скорее результатом вспышки искренних чувств, нежели результатом некоего заговора. Эти события явились следствием действий группы взбудораженных молодых офицеров. Для нас было неожиданностью, когда коммунистическая партия в Ираке ещё до того, как представилась возможность произвести расследование мосульских событий и их мотивов, поспешила обвинить Объединённую Арабскую Республику, что привело к дальнейшему ухудшению отношений между нами и Ираком, и сослужило ещё одну службу интересам империалистов.

К несчастью, иракское правительство и его официальные органы, в том числе багдадское радио и багдадский военный трибунал, пошли на поводу у сторонников этого течения и, таким образом, мы оказались перед лицом глубокого и крайне опасного кризиса.

В то же время я должен откровенно заявить Вам, что Ваша речь на приёме в честь иракской делегации 16 марта 1959 года не только находится в противоречии с истиной, но она находится в противоречии со всем тем, что говорилось Вами до иракской революции.

Эта речь, не говоря уже о содержащихся в ней напрасных обвинениях, не могла остаться без ответа с нашей стороны, и нет сомнения в том, что она показалась нам важным поворотным пунктом в наших отношениях.

Я должен откровенно сказать Вам, что перспективы, которые открывались перед нами этой речью, показались нам мрачными и унылыми.

Эти перспективы заключали в себе возможность осуществлённого ныне Вами полного изменения Вашей позиции. Если перед иракской революцией, когда коммунистические партии ещё не играли важной роли в балансе сил, Вы солидаризировались с патриотическими силами, то теперь, когда коммунистические партии перешли к открытой деятельности, Вы предпочли солидаризироваться с ними, несмотря на то, что они представляют лишь незначительную часть народа.

Эти перспективы заключали в себе также возможность того, что Вы целиком станете на сторону коммунистических партий. Это ясно поняли наши народы. А между тем наши народы слышали и видели всю подрывную деятельность этих людей, направленную против их отечеств. В течение ряда месяцев после иракской революции мы относились к этому терпеливо, более того, мы почти не разоблачали и не освещали их деятельности в день 12 марта, до тех пор, пока Вы, всего лишь через четыре дня после этого события, не пришли к ним на помощь. При этом Вы не ограничились только этой помощью – Вы дошли до обвинения патриотов в том, что они являются рупором империализма, Вы коснулись самого арабского национализма, Вы вмешались также и во внутренние дела нашей страны.

Это логически означает, что Вы удовлетворены тем, что они на нас нападают, а когда мы после долгого терпения ответили на это, Вы выступили в их защиту.

Эти перспективы заключали в себе и возможность того, что Вы считаете прогрессивные идеи монополией одних лишь коммунистов, забывая, как это ни странно, о том, что прогрессивные идеи могут найти себе широкое поле для процветания в обществе, не признающим коммунистические идеи. Вы, вероятно, будете согласны со мною, если мы отойдём от фанатических позиций в области идеологии.

Правда, очень странно, что коммунисты Сирийского района посвящают немалую часть своей деятельности сопротивлению аграрной реформе, а я не думаю, что это можно считать прогрессивным делом, с какой бы меркой к нему ни подходить.

Равным образом я не могу себе представить, что прогрессивным делом является позиция молчания по отношению к империализму, которую среди бела дня занимает Иракская коммунистическая партия

Если всё поведение коммунистов в нашей стране является удивительным, то ещё более удивительным было то, что в их защиту выступили Вы, в то время как Вы знаете, какое большое место Вы занимаете в наших сердцах. Оправдание Вами их деятельности неизбежно привело к тому, что люди в нашей стране стали усматривать связь между ними и Советским Союзом, а это отнюдь не может служить интересам улучшения взаимоотношений между нашими странами.

В Вашей речи от 16 марта, так же как и в личном послании ко мне от 12 апреля, Вы защищаете и пространно разъясняете коммунистическую теорию.

Я не хотел бы вступать в спор по поводу высказанного Вами, ибо уважение чужих взглядов является одной из отличительных черт нашего общества, однако разрешите мне заверить Вас, что мы пытаемся удовлетворить основные потребности народа, хотя наш путь, возможно, и отличается от вашего.

По-видимому, Вы, так же как и я, понимаете, что это требует от нас такой работы, таких усилий и таких размышлений, которые не позволяют нам заниматься бесполезными спорами, однако Вы, г-н Премьер-Министр, конечно, понимаете, что Октябрьская революция, со времени которой прошло уже более 40 лет, не привела ещё к осуществлению желаемого удовлетворения потребностей масс.

Мы начали свой опыт в нашей стране менее чем 7 лет назад, идя по пути кооперативного демократического социализма. Из этих семи лет, как Вам известно, много времени ушло на борьбу с заговорами и агрессией империалистов. Несмотря на это, то, что нами сделано для крестьян и для рабочих, можно считать началом позитивного строительства, особенно после того, как нам удалось за это время полностью ликвидировать засилие феодалов и господство капиталистов в управлении государством.

И если мы в этот период запрещали деятельность партий в интересах сохранения единства народа и в целях мобилизации народа на борьбу в рамках национального союза, то это могло бы встретить у Вас полное понимание, особенно учитывая то обстоятельство, что Советский Союз прошёл аналогичную стадию. Ведь бесполезно говорить, г-н Премьер-Министр, что отсутствие партий в Советском Союзе может быть оправдано тем, что ваше общество ликвидировало классы. Возможно, Вы помните, что после Октябрьской революции советская революция подвергалась жесточайшим опасностям как извне, так и изнутри. И уже вовсе нельзя говорить, что ликвидация классов была делом одного дня.

Вызывает, например, недоумение тот факт, что коммунистическая партия в Ираке (а ваша поддержка этой партии была одной из причин кризиса в наших отношениях, и эта партия продолжает резко критиковать внутреннее положение в нашей стране в связи с тем, что мы не разрешаем деятельности партий) не нашла, к чему придраться в официальном послании главы иракского правительства, в котором он отвергал самую идею партий, нападал на партии и требовал, так же как это делаем мы, определённого переходного периода, в течение которого вся нация стала бы, по его выражению, «партией Аллаха».

Вы сами, г-н Премьер-Министр, не раз с похвалой отмечали наши усилия в деле развития производства и в культурном подъёме, цель которых – заложить основы освобождённого общества.

Поэтому мы с удивлением обнаружили в Вашем послании высказывание о том, что мы, встречаясь с многочисленными трудностями, воображаем, якобы, что их можно преодолеть путем крестового похода против коммунизма.

Заверяю Вас, господин Премьер-Министр, что мы видим перед собою не многочисленные трудности, а огромную работу.

Настоящая же трудность возникает тогда, когда человек сбивается с пути и идёт наугад, а вовсе не тогда, когда человек нашёл дорогу и увидел, что эта дорога длинная.

Мы, безусловно, понимаем, что наша дорога трудная. Мы понимаем также, что наш путь – это путь труда, путь неуклонного стремления к свету.

Наши выступления против коммунистов не являются средством сократить этот путь (в этом мы с Вами согласны); эти наши выступления были вызваны тем, что коммунисты пытались возвести препятствия на этом пути.

Вы, конечно, почувствовали, господин Премьер-Министр, что Ваше недовольство нашими выступлениями против коммунистов было в большой степени вызвано стремлением защитить ту идеологию, к которой они примыкают, от ущерба, наносимого этой идеологии нашими выступлениями против них.

Я право же не знаю, как мы могли разоблачать их деятельность, не называя их тем именем, которым они называют себя сами.

Заверяю Вас, хотя и не вижу надобности в заверениях, что я с большим уважением отношусь к Вашим чувствам не только как к чувствам друга, но и человека, верящего в коммунистическую идеологию, но я все-таки не знаю, как можно говорить о деятельности коммунистов, не называя их коммунистами?!

Запутыванию дела способствовали как Ваши высказывания, так и заявления вашей прессы и радио. Неожиданно мы оказались перед лицом кампании, организованной против нас на широком фронте – от газеты «Дейли Уоркер», выходящей в Лондоне, до газеты «Красное знамя», издающейся в Китае.

Однако и после всего этого мы всеми силами стремились сузить фронт конфликта; возможно, Вы заметили, что мы совершенно не реагировали на всё то, что адресовалось нам из Народного Китая.

Что же касается того узкого фронта, на котором мы пытались отразить нападки, направленные против нас, то здесь наша позиция была чисто оборонительной перед лицом наступательных действий, которые, не ограничиваясь только пропагандистской агрессией, едва не переросли в настоящую агрессию. Я полагаю, что Вы согласитесь, что действия, направленные на раскол единства Египта и Сирии и подрыв основы, на которой зиждется Объединённая Арабская Республика, есть настоящая агрессия против нашей страны.

Таким образом, господин Премьер-Министр, сложившуюся обстановку можно вкратце охарактеризовать следующим образом:

1. Мы оказались вынужденными защищать нашу страну от деятельности коммунистических организаций в пределах Объединённой Арабской Республики. Это и было целью моего выступления 23 декабря.