Текст книги "Новая венгерская драматургия"

Групповой снимок без льва

(при естественном освещении)

Адам Фекете

Fekete Ádám. Csoportkép oroszlán nélkül (természetes fényben)

© Л. Гюльтер, Е. Косилова, Л. Кулагова, И. Самошкин, В. Халимонова, перевод под ред. О.Якименко

© Fekete Ádám, 2017

В 2015 году пьеса «Групповой снимок без льва (при естественном освещении)» открыла для венгерского театра новое имя – Адам Фекете (Fekete Ádám, р. 1991). На тот момент он как раз оканчивал будапештский Университет театра и кино. После успеха своей первой пьесы (которую сам же и поставил) Фекете успел сняться в целом ряде фильмов, в том числе в картине «Чистое сердце, или Киллеры на колесах»[11]11
  В оригинале название фильма Аттилы Тилла «Tiszta szívvel» – буквально «С чистым сердцем» – отсылает к первой строчке стихотворения одного из крупнейших венгерских поэтов ХХ века Аттилы Йожефа.


[Закрыть], получившей призы сразу на нескольких международных фестивалях, написать с десяток сценариев и театральных текстов и сыграть в нескольких спектаклях.

В центре «Группового снимка» современный человек, вынужденный «ужинать в одиночестве». Часто цитируемый в пьесе Ричард Бротиган сравнивает это состояние со смертью. Герои пьесы еще живы, но существуют в некотором оцепенении: они ходят на работу, едят, пьют, слушают и играют музыку, ходят, сидят, но практически не общаются (даже беседуя, часто друг на друга не смотрят). Один из персонажей, Саболч, в традициях театра абсурда, во сне, а потом и наяву обнаруживает, что люди его попросту не видят.

Пьеса составлена из отдельных сцен – живых картин, изображающих фрагменты жизни обитателей многоквартирного дома. Все они к чему-то стремятся, кого-то или чего-то желают, испытывают недостаток общения, внимания, любви. И эти стремления, и ощущение пустоты сопровождают их постоянно, в каждом, даже самом будничном действии. Увы, большинству желаний так и не суждено исполниться.

Картины о телефонах, кассетных магнитофонах, электрических лампочках и одиноких людях, в том числе и по следам произведений Ричарда Бротигана «Ребенок стоит неподвижно.

В руках он держит бутылку.

И смотрит на нее немигающим взглядом.

Не может понять, куда может поплыть кораблик, если он заключен в бутылку, как в тюрьму.

Пройдет пятьдесят лет, и ты поймешь, капитан Мартин, что море (огромное, как оно есть) – всего лишь очередная бутылка»

(Р. Б.)

Действующие лица

АНА

БАРБАРА

БАРНАБАШ

БОТОНД

ДАВИД

ЭМЕШЕ

ЭМЁКE

ЮДИТ

КОРНЕЛ

РОЗИ

САБОЛЧ

Важный реквизит: кассетный магнитофон – на сцене или за сценой; из него периодически доносится латинская музыка. Не менее важный реквизит: кораблик в бутылке, который постоянно находится в руках персонажей. Они часто рассматривают его, словно вблизи разглядывают собственное одиночество и отчаяние. За сценой часто слышен телефонный звонок – кому-то звонят, но этот кто-то не берет трубку. У каждой комнаты и пространства, а также у каждого из героев свое музыкально-шумовое сопровождение, собственный покой или беспокойство. Сквозь него часто слышны шумы других комнат, пространств и героев, как будто в квартире, где слишком тонкие стены. Все герои знают игру. Суть этой игры: если ты подумал об игре, то проиграл. Когда проиграл, надо сообщить: «Я проиграл». Из-за этого те, кто находится рядом с проигравшим, тоже вспомнят об игре.

1. Саболч и Эмёке

Квартира Саболча и Эмёке. Саболч и Эмёке лежат в кровати. Эмёке беременная. Оба спят. Саболч внезапно просыпается.

САБОЛЧ. Эмёке! Эмёке!

ЭМЁКЕ. Чего тебе?

САБОЛЧ. Ты видишь меня?

ЭМЁКЕ. Чего?

САБОЛЧ. Видишь меня? Я здесь?

ЭМЁКЕ. Конечно, здесь. Что случилось?

Саболч вылезает из постели, подходит к столу, наливает себе стакан воды и выпивает. Чувствует, как вода льется по пищеводу прямо в желудок. Начинает ощупывать себя, чтобы проверить, все ли на месте.

Что с тобой?

САБОЛЧ. Не знаю. (Продолжает ощупывать себя, затем возвращается к кровати, присаживается.)

2. Эмеше

Квартира Эмеше и Барнабаша. Эмеше сидит за столом. Из другой комнаты слышится колумбийская музыка, одна песня, которая то и дело начинает играть снова. Эмеше варит кофе в кофеварке на столе. Кофеварка булькает. Эмеше берет со стола табличку, светящаяся надпись на которой пока не включена. Включает. Появляется светящаяся надпись ОТКРЫТО. Выключает. Включает. Выключает. Включает. Кофе тем временем уже сварился, Эмеше наливает его в чашку. Подносит чашку к губам, но передумывает, ставит обратно на стол. Выходит. Какое-то время сцена пуста, мы слышим только повторяющуюся снова и снова музыку. Через полминуты Эмеше возвращается с пылесосом. Ставит его у стола. Включает, пылесос шумит. Эмеше садится обратно и рядом с шумящим пылесосом, который кое-как заглушает музыку, начинает медленно попивать кофе.

3. Ботонд и Рози

Квартира Ботонда и Рози. Ботонд сидит в центре комнаты. Вот-вот должен отправиться на работу, сидит полностью одетый, одет он тепло. Он занят своими мыслями, проявляется это в том, что он сидит неподвижно. Рози находится в другой комнате, ее не видно.

РОЗИ. (Голос за сценой.) Ботонд! (Пауза.) Ботонд!

БОТОНД. Да-да?

РОЗИ. Ты еще здесь? (Долгая пауза.) До скольких ты сегодня?

БОТОНД. Допоздна.

РОЗИ. Что, прости?

БОТОНД. Я говорю, допоздна. После десяти буду. Или позже.

РОЗИ. Ой. (Пауза.) Ты не подойдешь?

БОТОНД. Сейчас не могу, я тороплюсь… вчера опоздал на пять минут, и хозяйка офигела от этого.

РОЗИ. Тогда беги, конечно, уже без пятнадцати.

БОТОНД. У, точно. Я побежал. (Встает и медленно идет к двери.)

РОЗИ. Береги себя.

Ботонд выходит.

4. Барнабаш

Квартира Эмеше и Барнабаша. Барнабаш сидит за столом. На столе кассетный магнитофон и коробка. Из магнитофона слышится постоянно повторяющаяся колумбийская музыка. Барнабаш слушает. Долго слушает, затем в такт колумбийской музыке начинает стучать по столу. Бьет с такой силой, что его ладони краснеют, пальцы распухают. Внезапно перестает. Слегка запыхался, устал.

5. Юдит и Рози

Квартира Ботонда и Рози. Рози лежит на полу на матрасе возле кровати. Юдит стоит около нее на коленях.

ЮДИТ. Правая рука: сжимаем… и разжимаем… и сжимаем… и разжимаем… и сжимаем… и разжимаем…

Рука Рози не двигается. Юдит помогает поднять Рози руку, рука падает.

Теперь левая рука: сжимаем… и разжимаем… и сжимаем… и разжимаем… и сжимаем… и разжимаем…

Рука Рози не двигается. Юдит помогает поднять Рози руку, рука безвольно падает.

Правая нога: напрягаем… и расслабляем… и напрягаем… и расслабляем… и напрягаем… и расслабляем…

Нога Рози не двигается. Юдит помогает Рози поднять ногу, нога безвольно падает.

И теперь левая нога: напрягаем… и расслабляем… и напрягаем… и расслабляем… и напрягаем… и расслабляем…

Нога Рози не двигается. Юдит помогает Рози поднять ногу, нога безвольно падает. Пауза.

Пожалуйста. А вот и все. Ляжем обратно?

Рози кивает. Юдит обхватывает Рози, приподнимает и укладывает на кровать.

6. Корнел и Барбара

Квартира Корнела. У Корнела гитара, у Барбары мини-синтезатор и/или аккордеон. Они сидят рядом. Сначала слушают, затем принимаются за песню Кинкс «I’m on an island».

КОРНЕЛ. I’m on an island / And I’ve got no where to swim / Oh what a mood I am in / I’m on an island // I’m on an island / Since my girl left me behind / She said that I’m not her kind / I’m on an island

КОРНЕЛ/БАРБАРА. But there is no where else on Earth I’d rather be / Then if my long, lost little girl was here with me

БАРБАРА. I’m on an island / And I’ve got no where to run / Because I’m the only one / Who’s on the island // (I’m on an island / And I’ve got no where to go / Oh why I feel so low / On the island?)

Барбара солирует.

КОРНЕЛ/БАРБАРА. But there is no where else on Earth I’d rather be / Then if my long, lost little girl was here with me

КОРНЕЛ. I’m on an island / And I’ve got no where to run / Because I’m the only one / Who’s on this island

КОРНЕЛ/БАРБАРА. I’m on an island / I’m on an island

Конец песни. Долгая пауза. Барбара смотрит на Корнела. Корнел смотрит вперед, а не на девушку.

БАРБАРА. Корнел. (Пауза.)

КОРНЕЛ. А? (Пауза.)

БАРБАРА. Может, придешь ко мне на ужин? (Пауза.) Я б приготовила. (Пауза.) Поболтаем. (Пауза.) Просто так.

Долгая пауза.

КОРНЕЛ. А и приду.

Пауза. Барбара радуется.

7. Ана

Квартира Аны. Ана сидит за столом, на столе телефон. Берет трубку, набирает номер. Долгие гудки, затем раздается сигнал автоответчика.

АНА. Dear N,[12]12
  Фрагмент романа Ричарда Бротигана «Несчастливая женщина» в слегка измененном переводе А. Грызуновой. В оригинале – английский текст.
  Дорогая Н!
  Когда позвонил твой друг, я, конечно, была потрясена – точнее сказать, огорошена. Я посидела у телефона, поглядела на него, а потом звякнула соседке М и спросила, не хочет ли та арбуза. Пару дней назад я купила арбуз для одного сборища, а съесть его мы так и не собрались. Вот я и осталась одна с целой арбузной горой.
  Соседка ответила, что от арбуза не откажется. Предложила мне занести его через полчасика, заодно поужинать с ними – с ней и ее приятелем Т, он как раз в гостях.
  А я сказала, наверное, из-за звонка твоего друга:
  – Я лучше сейчас принесу. – Наверное, мне просто хотелось немедленно кого-нибудь увидеть.
  – Ладно, – сказала соседка.
  – Я сейчас приду, – сказала я.
  Я открыла ледник, достала арбуз и пошла к соседке – это на той же улице, совсем недалеко. Я постучала в летнюю дверь на кухне. Соседка шла минуту или около того. Спускалась из спальни.
  – Вот арбуз, – сказала я и положила его на кухонный стол.
  – Да, – ответила она. Голос раздавался будто издалека, и вообще казалось, будто она не здесь находилась.
  Что-то я хотела ей насчет арбуза показать, поэтому соседке пришлось достать нож и разрезать арбуз. Неважно, что именно я хотела показать, – она сначала еще колебалась, будто была где-то в другом месте, а не со мною на кухне.
  Я хотела немного поговорить о звонке твоего друга, но она колебалась и, казалось, чувствовала себя не в своей тарелке, от этого всего мне стало не по себе.
  Прошло минуты две, наконец она сказала, глядя в пол:
  – Я оставила Т наверху, он там в постели валяется.
  Т – мужчина.
  Они занимались любовью, а мы с арбузом им помешали. Мне тут же подумалось: зачем она тогда подошла к телефону, если занималась любовью, и почему не выдумала предлог, чтобы не принимать меня сейчас? Ведь что угодно можно было сказать, я бы зашла попозже, но она сказала, чтоб я пришла.
  В общем, я извинилась и вернулась домой.
  Потом я подумала, что история вышла ужасно смешная, захотелось позвонить тебе и рассказать, что со мной приключилось, – у тебя ведь отличное чувство юмора, ты бы поняла. Как раз такие истории тебе и нравятся, ты бы в ответ звонко, музыкально рассмеялась и сказала бы сквозь смех что-нибудь типа «О боже!»
  Я сидела и смотрела на телефон, очень хотелось тебе позвонить, но просто не было сил, потому что твой друг сообщил, что ты умерла в четверг.
  Я хотела поговорить об этом с приятельницей, но отвлекла ее от занятий любовью. Арбуз был просто забавным предлогом поговорить о моем горе, как-то осознать, что я никогда больше не смогу позвонить тебе и рассказать, что со мной произошло, ведь такое можешь оценить только ты со своим чувством юмора.
  С любовью


[Закрыть]

After I got the telephone call from your friend, I was of course deeply shocked, stunned would be a better word. I just sat beside the telephone for a few moments, staring at it, and then I called a close neighbor M and asked her if she wanted some watermelon. I had bought a watermelon a few days ago for some company, and we didn’t get around to eating it, so there I was, stuck with too much watermelon.

My neighbor said she would like some watermelon. Why didn’t I bring it over in half an hour and have dinner with her and a friend T who was visiting.

I said, I think because of your friend’s telephone call, «I’ll just bring it over now.» I think I probably just wanted to see somebody at that exact moment.

«OK,» my neighbor said.

«I’ll be right over,» I said.

I went to the icebox and got the watermelon and walked over to my neighbor’s house, which is just a short distance down the road. I knocked on her kitchen screen door. It took a minute or so for her to answer it. She came downstairs from her bedroom.

«Here’s the watermelon,» I said, putting it on the kitchen counter.

«Yes,» she said, her voice obviously very distant and her physical presence hesitant.

There was something I wanted to show her about the watermelon that required her to get a knife and cut into the melon. It’s not important what I wanted to show her about the watermelon, which after doing so, she continued to be hesitant, as if she were someplace else, not actually there in the kitchen with me.

I wanted to talk to her for a few moments about the telephone call that I had gotten from your friend, but then suddenly her hesitancy and growing uncomfortableness made me feel hesitant and uncomfortable.

Finally, I guess, only a couple of minutes had passed and then she said, looking down at the floor, «I left T upstairs writhing around on the bed.»

T was a man.

My bringing over the watermelon had just interrupted their lovemaking. My first thoughts were: Why had she answered the telephone while she was making love to somebody and then why didn’t she think up some excuse for me not to come over at that time? I mean, she could have said anything and I would have come over later, but instead she had said yes to my coming over.

Anyway, I apologized and went back home.

Then I thought about the humor in the situation and wanted to call you on the telephone and tell you what had just happened because you have the perfect sense of humor to understand it. It’s just the kind of story you would have enjoyed and responded to with your musically screeching laughter and said something like «Oh, no!» while still laughing.

I sat there staring at the telephone, wanting very much to call you, but I was completely unable to do so because the telephone call I had gotten from your friend a little while before told me that you had died Thursday.

I had gone over to my friend’s house to talk about it when I interrupted her lovemaking. The watermelon was just some kind of funny excuse to talk about my grief and try to get some perspective on the fact that I can never call you again on the telephone and tell you something like I’ve just done that basically only your sense of humor could appreciate.

Love

Кладет трубку.

8. Эмеше и Ботонд

Ресторан Эмеше. Эмеше курит за столом и смотрит в окно. Ботонд стоит позади. На столе табличка «ОТКРЫТО».

ЭМЕШЕ. Как думаешь, почему рестораны не процветают? Мой, например. Может, ты знаешь, почему мой ресторан не процветает?

БОТОНД. Нет.

ЭМЕШЕ. Я тоже. (Пауза.) У нас хорошая кухня и недорого. Место с хорошей проходимостью – я же вижу в окно, сколько людей тут проходит каждый день. Много, разве нет? Иногда мне вообще кажется, что весь мир проходит мимо этого окна. (Пауза.) Но никто не заходит. В этот ресторан никто никогда не заходит. (Пауза.)

Даже если кто-то и заходит, то выглядит это так, будто человек вообще не сюда шел и ошибся дверью и совершенно не понимает, как тут оказался. Как будто растерялся и чисто случайно, по ошибке или от безнадежности сюда забрел. (Пауза.) Но и это редкий случай.

Пауза.

ЭМЕШЕ. Вчера я видела человека.

БОТОНД. Я тоже.

ЭМЕШЕ. Вчера я видела человека. Он остановился перед рестораном. Я видела, как он остановился и заглянул в окно. По нему было видно, что он заинтересован. Потом он подошел к табличке у двери, на которой написано меню на день. Я каждый день пишу меню на день на этой табличке у двери. У меня нет котов в мешке. (Пауза.) Каждый день меню написано. (Пауза.) Этот человек подошел, прочитал, потом снова заглянул в окно. Он был доволен. Я видела по нему, что он доволен. Он с интересом смотрел внутрь. Осмотрел накрытые столы, скатерти, посуду, столовые приборы, стулья, кафельный пол в клетку, который как вчера да и как всегда сиял чистотой. А потом ушел. С интересом все осмотрел, был доволен увиденным и ушел. Так же довольно продолжил свой путь, который вел его бог знает куда, но уж точно не в этот ресторан. Почему он ушел?

БОТОНД. Почему ты хочешь продать ресторан?

Пауза.

ЭМЕШЕ. Думаю, ему не понравилось то, что в ресторане никого нет. Наверно, в мыслях у него было что-то вроде «Да, выбор тут хорош, да и цены невысокие, но почему за столиками никто не сидит? Почему ресторан такой безлюдный, безнадежный и пустой? Как это вообще возможно во время обеда, когда везде все занято? Наверно, здесь не случайно нет посетителей». И задумался о том, что ресторан без гостей – не ресторан, не так ли? (Смеется, затем пауза.) Да. (Пауза.) Вполне возможно, что именно так все и было.

Пауза.

Поэтому для надежности я купила эту табличку. В конце концов, люди могут думать, что мы закрыты. Закрытый ресторан с ежедневным обновлением меню. (Смеется.) Глупость, конечно, но все может быть, правда? (Пауза.) Боже мой, такая неразбериха из-за отсутствия таблички «ОТКРЫТО».

Пауза. Эмеше берет табличку и вешает ее на дверь.

9. Корнел, Саболч и давид

Рабочее место Корнела, Саболча и Давида. Корнел и Саболч работают за компьютерами.

КОРНЕЛ. Будучи пригвожденными к самим себе, мы не в силах сойти с пути, вписанного в наше врожденное отчаяние[13]13
  Здесь и далее фрагменты из эссе Чорана «Искушение существованием» в переводе В. Никитина.


[Закрыть].

САБОЛЧ. (Не поднимая головы.) Хм?

КОРНЕЛ. Вот и приходится упорно вдыхать воздух, ощущать, как он жжет нам губы, накапливать в сердце сожаления по поводу нежеланной реальности и отказываться от попыток понять, что такое зло и почему оно ведет нас к погибели.

САБОЛЧ. (Поднимает голову.)

КОРНЕЛ. Какие уловки могли бы помочь нам предаться иллюзиям, чтобы отправиться на поиски другой, новой жизни? Все дело в том, что люди, бросив взгляд на свои прошлые невзгоды и стремясь избежать невзгод грядущих, воображают, что им по силам начать совершенно новую жизнь. Они дают себе торжественные обещания и ждут какого-нибудь чуда, которое вытащит их из невзрачной рутины, куда их поместила судьба. Однако ничего не происходит.

ДАВИД. (Входит.) Не видели ключ от переговорной?

КОРНЕЛ. Мы видим вокруг себя лишь увядшее вдохновение и угасший пыл: каждый человек обещает все, но при этом каждый человек живет, чтобы познать недолговечность искры своей жизни и отсутствие в жизни гениальности.

ДАВИД. Замечательно. А с ключом-то что?

КОРНЕЛ. Подлинность всякого существования подтверждается его крахом. Расцвет нашего становления – это внешне блистательный путь, ведущий к поражению… А расцвет наших талантов – это не более чем прикрытие нашей гангрены… Под солнцем всегда торжествует весна падали. Даже сама Красота – это всего лишь смерть, прикрывающая свою гнусность весенними почками…

САБОЛЧ. (Корнелу) Ты о чем?

ДАВИД. Эй, вы меня вообще видите?

САБОЛЧ. (Давиду) Да, видим, видим. Что такое?

Длинная пауза.

ДАВИД. КЛЮЧ! Ключ от переговорной. Пропал. Вы понимаете? Эй! Я, по-вашему, что, ключи нанимался искать? Да, конечно, задача ведущего руководителя этой фирмы день и ночь гоняться за ключом, и больше мне нечем заняться, как только искать этот гребаный ключ, чтобы провести эти гребаные переговоры в этом гребаном офисе? (Неподвижно стоит и кричит.)

10. Ботонд и Эмеше

Эмеше сидит за тем же столом, затягивается сигаретой и смотрит в окно. Разглядывает табличку «ОТКРЫТО», которая стоит перед ней на столе. Из глубины слышится шорох. Эмеше оглядывается.

ЭМЕШЕ. Ты все еще здесь? Мы закрываемся в четыре.

Выходит Ботонд.

БОТОНД. Я убираю со столов.

ЭМЕШЕ. Зачем? Сегодня не было ни одного посетителя.

БОТОНД. Пыль.

ЭМЕШЕ. (Смеется, пауза.) Иди домой. Тебя там ждут.

БОТОНД. Я не могу пойти домой. Не могу… Иногда мне кажется, что я проживаю не свою жизнь. Это не может быть моей жизнью. Кажется, что там, наверху, что-то напутали. Конечно, я никогда этого не узнаю. По пути сюда я видел крысу, которая перебегала дорогу, и подумал: «Смотри, Ботонд, это ты бежишь, бежишь от своей жены, бродишь один по улицам, только чтобы не идти домой, пока она не уснет». (Пауза.) Ты мог бы бежать. (Пауза.) Зачем я женился. (Пауза.) Теперь я не могу ее бросить. Нет. Это невозможно. Особенно теперь, когда… Отвратительно уже то, что я тут о ней говорю. Я говорю о ней, чтобы мне стало легче, пока она сидит дома…

Длинная пауза.

Когда-нибудь что-то произойдет. Еще никогда такого не было, что ничего не произошло, правда? Что-нибудь произойдет.

Пауза.

(Зрителям) Кто-нибудь, избавьте меня от этого! Умоляю. Избавьте.

11. Юдит и Рози

Квартира Ботонда и Рози. Юдит купает Рози. Рози лежит в корыте на спине. Юдит обтирает ее тело мокрой губкой, вытирает. Диалога между ними мы не слышим: они то ли поют вместе, то ли читают друг другу стихи. Процедура длится довольно долго. В конце Юдит целует Рози.

12. Барнабаш и Давид

Барнабаш лежит на полу под столом, на голове коробка. На столе кассетный магнитофон, идет музыка. Давид стоит рядом со столом, смотрит на Барнабаша.

ДАВИД. Барнабаш. Прошу тебя. Я понимаю… я все понимаю, но… К чему все это? Твоя мама очень переживает за тебя. Я тоже очень переживаю за тебя. Мы все очень переживаем за тебя. Хватит себя так вести. Все уже сыты по горло.

Пауза.

И как можно постоянно слушать эту ужасную музыку… я никогда этого не понимал, что твой отец в этом находил, нет, я понимаю, для тебя это важно, но ты только представь, каково нам. Всего на минутку представь себя на нашем месте. Ты слушаешь?

Пауза.

И что это еще за коробка? Ты это серьезно? Да как я вообще могу тебя воспринимать всерьез? На тебя посмотришь, и ржать хочется. Так умные люди не поступают. У всех у нас бывали тяжелые периоды в жизни, ты, конечно же, тут не единственный, кто страдает, все переживали минуты кризиса, когда ты в отчаянии, все бессмысленно и нет выхода, когда остаешься совершенно один, когда не на что опереться и когда тебя тошнит от жизни, потому что всегда нужно вешать этот гребаный ключ не куда-то, а на свое место, на гвоздь его вешать нельзя. Что в этом такого непонятного?

Пауза.

Ты понимаешь, что это отравляет мне жизнь? По-твоему, мне так нравится носиться по офису за ключом от переговорной? Это что – цель моей жизни? Я бы так не сказал. Но я же не натягиваю себе из-за этого коробку на голову. Коробку. А сейчас представь, что я ее натянул… Кто такое всерьез воспримет? Скажут: «А у этого коробка на голове, да этот тип несерьезный». Ведь я прав? Выползай уже оттуда и сними с себя это говно!

Пауза.

Хочешь, чтобы мы вечно с тобой тут нянчились, я прав? Хочешь быть в центре внимания. Ты же к этому клонишь, да?

13. Эмёке

Квартира Саболча и Эмёке. Эмёке перекладывает вещи дома, они все время падают у нее из рук, укатываются или разлетаются, падает кипа бумаг, вещи бьются на части, как тарелка. Эмёке приходится наклоняться, залезать под стол, за стол, чтобы достать упавшие вещи, собирать в стопку бумаги и каким-то веником или лопатой заметать разбитые части тарелки. Так как живот ее становится все тяжелее, делать это на самом деле обременительно. Между делом она периодически глубоко вздыхает, садится на кровать и отдыхает. Но в итоге справляется с своей задачей.

14. Сон Саболча

Сон. Место действия – ресторан. За столами сидят люди, их лица не видны. Тихий шелест разговоров, чавканья, стук приборов. Очень издалека звуки музыки. Входит Саболч: он бледный, усталый, в длинном зимнем пальто, в руках портфель. Он подходит к единственному пустому столу на заднем плане, садится.

САБОЛЧ. Официант! (Пауза.) Официант! (Пауза.) Официант! (Пауза.) Официант! (Пауза.) Официант! (Пауза.) Официант! (Краткая пауза.) Официант! (Краткая пауза.) Официант! (Краткая пауза.) Официант! (Пауза.) Официант! Официант! (Пауза.) Официант! Официант! Официант! Официант! (Краткая пауза.) Официант! (Пауза.) Официант!

Затемнение. Долгая пауза.

Официант!

Свет. Саболч в одиночестве сидит на том же месте, обращается к зрителям.

Мне все время снится один и тот же сон. В общем-то, кошмар. Ужасный кошмар. Он начинается так: я вхожу в ресторан. Среди огромных колонн ряды столов, людей полно, хорошо одетые, богатые мужчины и женщины, среди них суетятся, носятся официанты с серебряными подносами. На мне зимнее пальто, еще рабочая одежда, офисные шмотки, ничего особенного. Нахожу свободный стол, есть свободные. Присаживаюсь. Мне холодно, я хочу есть, мне уже хотелось бы чего-нибудь поесть. Я вижу, что один официант двигается в мою сторону, поэтому я машу ему и кричу, но он не слышит и отходит в другую сторону. Не беда, говорю я себе, ведь тут их много, вот уже и другой на подходе. Говорю: «Официант», но и он не замечает. Следующему я хочу подать знак немного погромче, но мой голос такой же бесцветный и тусклый, как и до этого. Официант! И он торопится не сюда, проносится прямо передо мной… Официант! Официант! Ни один не замечает. Странно, вроде несколько раз на меня смотрят, правда, безо всякого выражения, но все же на меня смотрят, видят, что я машу и что кричу: «Официант!» Только и надо, чтобы они услышали, это же не бессмысленный звук, думаю я и напрягаюсь, чтобы мой голос стал полнозвучнее и значительнее, он все такой же бесцветный и тусклый, на меня смотрят, но как будто не хотят со мной знаться, я здесь и не здесь. Интересно, кажется, официанты обслуживают кого угодно, только не меня, а я чувствую, что от вопля у меня уже разрывается горло, но мой голос все еще бесцветный и тусклый, всех других замечают, только меня нет, это, конечно, интересно… Я кричу: «Официант!» Мой голос такой же, как и до этого, официант, официант, никакой реакции, вокруг меня все едят, все, а я не ем, официант, официант, это интересно, я чувствую, я такой же бесцветный, такой же тусклый, но затем я думаю, что и я cуществую, но сразу после этого приходит мысль: а что, если на самом деле я никто? Тут все кем-то являются, кроме меня, потому что я никто, я не здесь, меня здесь нет, я здесь никто, я не я, меня нет, интересно, конечно… официант, официант!

Я живу на пятом этаже. В лифте нашего подъезда освещение включается только тогда, если пол лифта реагирует на вес. Вот уже пару недель я езжу вниз в темноте, когда ранним утром отправляюсь на работу, а когда вечерами возвращаюсь домой, так же в темноте еду вверх. Я никому ничего не говорю, только прыгаю в лифте. Ничего. Человек скачет в темном лифте. Иногда мне везет и я заскакиваю вместе с кем-нибудь из рано встающих или поздно возвращающихся жильцов. Так хорошо ехать в светлом лифте. Гораздо лучше, чем в темном.

В туалете у меня на работе инфракрасный датчик уже очень давно не спускает за мной. Напрасно я пытаюсь сделать ощутимей разницу между моим существованием и отсутствием существования. Нужник ее не видит. Кран не чувствует моих рук, если я их подставляю. С какого-то времени я ношу с собой гигиенические салфетки.

Сегодня, когда я ехал на работу, в метро на меня уселась женщина. Напрасно я подавал голос. Она уселась. Она не была довольна своим местом, чувствовала, что что-то давит. Я еще раз попробовал дать о себе знать: «Дама, здесь я сижу», потом, совершая мелкие червеобразные движения, я из-под нее выполз. Когда я приехал, исполнительный директор зашел в наш офис, поговорил со всеми моими коллегами без исключения, а я два раза с ним поздоровался. Добрый день, господин директор, добрый день. Дважды. Потом, во время обеденного перерыва, один японский коллега основательно изучал плакат, прислонившись к которому я смотрел на себя в зеркало. Он встал между зеркалом и мной и исследовал мой живот. Я помахал ему. Ку-ку.

После этого я присел в ближайшем ресторане. Я был один. Я крикнул «Официант!» только раз. Не больше. Не осмелился. Только раз. Ну, может, кто-нибудь ко мне подойдет?