Текст книги "Новая венгерская драматургия"

6. Кража

Из прихожей слышны голоса. Фаркаш заводит Бруно в детскую.

ФАРКАШ. Привет. Ну как, все путем?

ЭРНЕЛЛА. Привет.

Эстер тоже входит в комнату. Они с Фаркашем о чем-то шепчутся.

ФАРКАШ. Нашла?

ЭСТЕР. Нет.

ФАРКАШ. Сколько раз тебе говорил: положи куда-нибудь в нормальное место.

ЭСТЕР. А ты, случайно, сам не взял заплатить за что-то?

ФАРКАШ. Мне-то они зачем? Может, Бруно взял?

ЭСТЕР. Он все время был со мной. Да он бы и не дотянулся.

ЭРНЕЛЛА. Что-то пропало?

ЭСТЕР. На кухне в шкафу за тарелками был конверт – не видели, случайно?

ЭРНЕЛЛА. Какой конверт?

ЭСТЕР. Простой, белый такой. Не попадался где-нибудь?

ЭРНЕЛЛА. Нет. Мне – нет. В нем что-то важное было?

ЭСТЕР/ФАРКАШ. Деньги…

ЭСТЕР. Понять не могу. Когда мы уходили, я взяла оттуда пять тысяч и положила конверт на место… В комнату не заходила потом, это точно.

АЛЬБЕРТ. Может, завалился куда?

ЭСТЕР. Не мог он никуда завалиться.

ФАРКАШ. А вы тарелки не трогали, случаем? Он за расписной такой тарелкой лежал.

АЛЬБЕРТ. Я отсюда с утра никуда не выходил.

ФАРКАШ. Дверь была закрыта?

ЭСТЕР. Закрыта.

ФАРКАШ. Тогда не понимаю, как он мог исчезнуть, ведь здесь кроме вас никого не было.

ЭРНЕЛЛА. Хочешь сказать, что это мы взяли?

ФАРКАШ. Просто спросил: когда вы разглядывали декоративные тарелки…

АЛЬБЕРТ/ЭРНЕЛЛА. Не разглядывали мы!

ФАРКАШ…вы, случайно, не выложили конверт, когда тарелки смотрели?

АЛЬБЕРТ. Я отсюда вообще не выходил.

ФАРКАШ. Но ведь кроме вас здесь никого не было.

Пауза.

ФАРКАШ. Край не торчал?

ЭСТЕР. У конверта? Не знаю. Может, и торчал.

ФАРКАШ. Странно…

ЭСТЕР. Точно, кто-то забрал, иначе просто не представляю, как…

ЭРНЕЛЛА. Так, стоп-стоп… Ты тоже думаешь, это мы взяли?

ЭСТЕР. Нет, что ты.

ЭРНЕЛЛА. Тогда что тут странного? Как вы оба могли подумать, что мы сюда к вам придем и украдем ваши деньги?

ЭСТЕР. Ничего мы такого не думаем.

ЭРНЕЛЛА. Тогда что тут странного?

АЛЬБЕРТ. Я тут сидел все время.

ФАРКАШ. Я не сказал, что это ты взял.

ЭРНЕЛЛА. Кто тогда? Я?

ФАРКАШ. Я только сказал: вы были здесь.

ЭСТЕР. А Лаура, случайно, не могла…

ЭРНЕЛЛА. Что значит Лаура? Отлично! Это уже слишком… Лаура была здесь, с нами все время, вы вообще что думаете – мы ее так воспитали…

ЭСТЕР. Нет, конечно!

ФАРКАШ. Ничего мы не думаем.

ЭРНЕЛЛА. Знаю, мы в ваших глазах ничтожества полные, и вы нас презираете, потому что мы, не знаю, не такие крутые, как вы, но подозревать из-за этого не обязательно…

ФАРКАШ. Мы вас не презираем.

ЭРНЕЛЛА. И разговариваете всегда свысока…

ФАРКАШ. Кто? Я?

ЭРНЕЛЛА. И ты, и Эстер, только сами не замечаете.

ЭСТЕР. Я с тобой никогда свысока не разговариваю. Наоборот, всегда пытаюсь говорить так…

ФАРКАШ. И я. Никоим образом.

ЭРНЕЛЛА. А я, типа, не понимаю, да?

ЭСТЕР. Не об этом речь. У тебя паранойя, Эрнелла…

ЭРНЕЛЛА. Вот именно, ты считаешь, что у меня паранойя…

ЭСТЕР. Эрнелла, ей-богу…

ЭРНЕЛЛА. А еще у меня комплекс неполноценности, и еще, не знаю, что ты про меня думаешь…

ЭСТЕР. Ничего я не думаю…

ЭРНЕЛЛА. Ты не знаешь, что мне приходится выносить постоянно и что я пережила…

АЛЬБЕРТ. Она и виду не подаст… никогда, но я-то знаю… Вижу же, изо дня в день…

ЭРНЕЛЛА. Тебе никогда ни за что не надо было бороться, а я вечно выкручивалась как могла… с трудом пробивалась…

ЭСТЕР. Это-то здесь при чем?

ЭРНЕЛЛА. Я тут прочла недавно, что старшему ребенку в семье всегда тяжелее, и это правда, тебе вон всегда все прощалось, или нет? Вечно я была во всем виновата. Так, конечно, просто быть в себе уверенной!

ЭСТЕР. По-твоему, я прямо такая вся в себе уверенная?

ЭРНЕЛЛА. Когда это мне папа дарил печку или сервиз фарфоровый?

ЭСТЕР. А машина у вас откуда?

ЭРНЕЛЛА. И теперь все время надо выслушивать…

АЛЬБЕРТ. Мы у него ничего не просили, а то до конца жизни придется потом выслушивать…

ЭРНЕЛЛА. Сколько раз еще надо спасибо ему сказать за эту колымагу?

ЭСТЕР. Не за машину спасибо надо говорить, а внимание проявить хоть чуть-чуть. Чтобы он почувствовал: вы его любите.

ЭРНЕЛЛА. Любим.

АЛЬБЕРТ. Любим. Это же естественно… Он знает, что мы его любим.

ЭСТЕР. Ты ему говорила когда-нибудь: папа, я тебя люблю?

ЭРНЕЛЛА. Перестань! Так чтобы прямо, – нет, конечно.

АЛЬБЕРТ. Это и не надо говорить…

ЭСТЕР. Даже на Рождество позвонить не удосужилась! Знаешь, как ему это неприятно?

ЭРНЕЛЛА. Как же…

ЭСТЕР. Он не скажет, но я-то вижу – все праздники мрачный ходил. И как ты можешь после этого рассчитывать на то…

ЭРНЕЛЛА. А я не могу звонить ему только затем, чтобы он мне печку антикварную подарил, не могу ему говорить «папа, я тебя люблю», только чтобы он за квартиру мне заплатил. Я так не могу.

ЭСТЕР. Он и не платит, только добавляет иногда, если не хватает. И что, ты хочешь сказать, я ему только поэтому звоню?

ЭРНЕЛЛА. Добавляет, как же…

ЭСТЕР. Я ему звоню, потому что нормально иногда спросить у собственного отца, что с ним и как.

ЭРНЕЛЛА. А я ему как ни позвоню, он через минуту начинает наезжать, почему мы это да зачем мы то. До конца никогда не дослушает, только гнет свое. Этого мне только не хватало!

АЛЬБЕРТ. Только и знает: на что вы будете жить, зачем собрался за границу, почему домой не еду, и что это за вид, почему бороду не сбрею…

ФАРКАШ. Давай честно. Может, если с его точки зрения посмотреть, он в чем-то и прав…

ЭРНЕЛЛА. Он так и не смог смириться, Альберта вообще ненавидит, что бы я ни делала, все ему не так.

ЭСТЕР. Да, потому что когда человек все делает кое-как, суетится, ничего до конца не продумывает, решения принимает исключительно под настроение, а если что-то не получается, сразу начинает обвинять в этом всех остальных. Когда тебе восемнадцать, это еще терпимо, но не думай, будто тебе это до смерти будут прощать.

ФАРКАШ. Приехали посреди ночи, ей-богу, как в студенческие годы, мы – с радостью, не подумайте…

ЭРНЕЛЛА. Скажите уж сразу: мы вам в тягость?

ФАРКАШ. Я не поэтому сказал, просто…

ЭРНЕЛЛА. А я подумала, о таком-то одолжении можно попросить, раз уж у нас машина развалилась…

ЭСТЕР. Да мы всегда вам рады, ты что…

ЭРНЕЛЛА. Хорошо, тогда мы уйдем.

АЛЬБЕРТ. Уйдем.

Оба встают, направляются к двери, но Эстер их останавливает.

ЭСТЕР. Перестаньте! Что за ерунда!

ЭРНЕЛЛА. Нет, пойдем лучше. Альберт!

ФАРКАШ. Это мы разнервничались, вот и наговорили ерунды, прекратите эти глупости…

ЭРНЕЛЛА. Раз мы вам так в тягость…

АЛЬБЕРТ. Мы никому мешать не станем.

ЭСТЕР. Ну, вот опять. Разобиделись, вместо того чтобы как следует все обдумать. Никто за тебя решать ничего в жизни не будет, Эрнелла. Ты как будто все время от других ждешь, что все разрешится. Ты сама должна все привести в порядок. А ты свои негативные, мрачные ощущения проецируешь на остальных.

ЭРНЕЛЛА. Да потому что жизнь у меня опять так сложилась, что я не нахожу радости в том, чем занимаюсь, потому что я полная неудачница…

ЭСТЕР. Перестань…

ЭРНЕЛЛА. Я вообще никто, ноль без палочки, но и не воровка. Никто не может обвинить нас в непорядочности.

ФАРКАШ. Никто и не обвинял.

АЛЬБЕРТ. Порядочность – единственное, что мне досталось в наследство от отца. Денег он мне не оставил, но у нас в семье порядочность была главнее всего. Потому-то мы и бедные, честным-то путем денег не заработаешь.

ЭРНЕЛЛА. Обыщите нас. Вот. Пожалуйста. У меня ничего нет. И в вещах можете спокойно поискать, если считаете, будто мы воры.

АЛЬБЕРТ. Да меня заставь, я украсть не смогу. В жизни ничего не крал. Даже на улице когда найду что-нибудь – сразу несу в полицию.

ФАРКАШ. Ладно, ладно, верю. Мы верим, но давайте тогда вместе попробуем выяснить, что произошло. Мы ушли, тогда конверт еще был здесь. Вы сидели дома, а когда мы вернулись, конверта уже не было.

АЛЬБЕРТ. Я здесь все время сидел, твою мать, непонятно, что ли!

ЭСТЕР. Давайте лучше поищем. Я могу у вас в комнате посмотреть?…Без обид, просто мало ли, случайно взяли и забыли. У меня тоже бывают провалы памяти.

ЭРНЕЛЛА. У меня провалов памяти не бывает, но смотри, пожалуйста.

АЛЬБЕРТ. Я в жизни ничего не украл.

Эстер заходит в спальню.

ФАРКАШ. Альберт, а тебе сколько лет?

АЛЬБЕРТ. Тридцать девять стукнуло.

ФАРКАШ. Время не стоит на месте…

АЛЬБЕРТ. Ага… скоро сорок.

ФАРКАШ. Да… тридцать девять плюс один будет сорок…

АЛЬБЕРТ. Всего год остался…

ФАРКАШ. Да… Никогда не думал, что это так на всем сказывается, сам чувствую: после сорока все иначе. Но не надо забывать… В двадцать, когда у тебя есть пара джинсов, койка в съемной квартире, да покурить, – ты всем нравишься…

АЛЬБЕРТ. Так оно и есть…

ФАРКАШ. Но потом постепенно должен сформироваться характер, а в большинстве случаев этого не происходит.

АЛЬБЕРТ. И правда…

ФАРКАШ. В двадцать лет у любого есть какая-то грандиозная идея, а потом, со временем, годам к тридцати-сорока он потихоньку от нее отказывается и растворяется в повседневных заботах. Превращается в зомби. Умирает. Это я вспомнил – у тебя же тоже были крутые идеи, и сейчас, наверное, есть, только в этом возрасте уже куда труднее начинать, по опыту тебе говорю…

Из спальни выходят Эстер с Лаурой. У Эстер в руке конверт.

ЭРНЕЛЛА. И где он был?

ЭСТЕР. Ничего страшного. Мы все обсудили.

ЭРНЕЛЛА. Что вы обсудили?

ЭСТЕР. Лаура повела себя очень достойно: призналась и очень сожалеет.

АЛЬБЕРТ. То есть как сожалеет? Ты действительно взяла деньги?

ЛАУРА. Да.

АЛЬБЕРТ. Но почему?

Лаура не отвечает.

ЭРНЕЛЛА. Лаура, зачем ты взяла деньги?

АЛЬБЕРТ. Зачем взяла?

Альберт дает дочери пощечину. Лаура плачет.

ЛАУРА. Я для вас хотела!

ЭРНЕЛЛА. Не сердитесь только, пожалуйста.

АЛЬБЕРТ. Прощения просим.

ЭРНЕЛЛА. Я даже не знаю…

ФАРКАШ. Ничего страшного. В таком возрасте это нормально. В психологии это называется «детская клептомания»… дефицит любви. Со мной тоже такое было.

ЭРНЕЛЛА. Какой дефицит любви? Никто тебя больше, чем мы, не любит.

ЛАУРА. Хочу, чтобы у меня был папа, как Фаркаш.

АЛЬБЕРТ. Что?

ФАРКАШ. Понятно, что она этого хочет, это совершенно нормально.

Лаура выбегает из комнаты. Альберт выходит за ней следом.

ЭРНЕЛЛА. Альберт! Лаура!

Уходит за ними. Пауза. Эстер начинает пересчитывать деньги.

ФАРКАШ. Мрак какой. До такого уровня дойти… уже притупленное какое-то сознание… Когда они тут начали делать вид, будто сейчас уйдут… бог ты мой, какое детство!.. Почему мы вынуждены с этим всем разбираться…

ЭСТЕР. Потому что она – моя сестра. Если ты принимаешь меня, прими и это.

ФАРКАШ. Но я-то не сестру твою выбрал…

ЭСТЕР. Но она – моя, какая бы ни была.

ФАРКАШ. Эти эмоции дешевые напоказ…

ЭСТЕР. Жалеют себя и сами же друг в друге эту жалость поддерживают. А Альберт…

ФАРКАШ. Вообще дроид. Я ему попытался объяснить, что к сорока пора уже прийти в себя…

ЭСТЕР. А он не понял.

ФАРКАШ. Ни слова. Думал, я про кого-то другого ему рассказываю. Рефлексии ноль. Они надолго собираются здесь засесть?

ЭСТЕР. Без понятия.

ФАРКАШ. Не знаю, как я это все выдержу.

ЭСТЕР. Ты и одного дня уже выдерживаешь.

ФАРКАШ. Мы с тобой ссоримся вообще без перерыва. Посчитай, какой раз сегодня сцепились?

Эстер подходит к окну, смотрит, что происходит на улице.

ЭСТЕР. Этого еще не хватало! Альберт реально больной!

ФАРКАШ. Что там?

Встает, выглядывает в окно.

ФАРКАШ. Натуральная деревня! Чистые цыгане. Я это имел в виду, когда сказал, почему Лаура деньги украла. Не повезло ребенку.

ЭСТЕР. Пойду разберусь.

ФАРКАШ. Зачем?

ЭСТЕР. Попробую как-то…

Эстер не слишком решительно собирается на улицу. Из детской раздается музыка из какого-то фильма. Музыка начинает раздражать.

ЭСТЕР. Скажи уже ему, чтоб не смотрел.

7. Бруно исчезает

Фаркаш подходит к детской, открывает дверь. Возвращается к окну, выглядывает. Снова заходит к Бруно, выключает фильм.

БРУНО. Почему ты выключил?

ФАРКАШ. Мама будет сильно ругаться, если узнает, что ты это смотришь.

БРУНО. Тогда почитай!

ФАРКАШ. Бруно, у меня сейчас не то настроение, чтобы тебе читать, смотри тогда лучше свой фильм.

БРУНО. Читай!

ФАРКАШ. Что будем читать?

БРУНО. Про улиточку и божью коровку.

ФАРКАШ. Про них – точно не будем. Давай лучше вот эту. Тело человека.

БРУНО. А я хочу про улиточку.

ФАРКАШ. Но эта куда интереснее.

БРУНО. Почему?

Бруно подсаживается к Фаркашу, заглядывает в книгу.

ФАРКАШ. Потому что в ней рассказывается, как работает человеческое тело. Ты только посмотри! Вот зубы, вот язык. Спереди резцы, а сзади – коренные.

БРУНО. Почему?

ФАРКАШ. Потому что когда ты что-то берешь в рот, яблоко например, то сначала резцами откусываешь кусочек, потом языком проталкиваешь его назад и перетираешь коренными зубами.

БРУНО. Зачем?

ФАРКАШ. Чтобы проглотить.

БРУНО. Зачем?

ФАРКАШ. Чтобы не быть голодным.

БРУНО. Зачем?

ФАРКАШ. Затем, что человеку нужно есть, иначе он умрет.

БРУНО. Почему?

ФАРКАШ. Потому что из еды человек получает энергию, а если не ест, то слабеет и умирает.

БРУНО. Почему?

ФАРКАШ. Потому что человек так устроен. И все живые существа в этом мире так устроены. Им нужно питание, иначе они умрут.

БРУНО. Почему?

ФАРКАШ. Потому. Так задумано.

БРУНО. Почему?

ФАРКАШ. Не знаю, Бруно.

БРУНО. Почему?

ФАРКАШ. Потому что не знаю. Никто не знает.

БРУНО. Почему?

ФАРКАШ. Иди лучше фильм посмотри у себя, а?

Бруно продолжает рассматривать книгу. Фаркаш открывает свой ноутбук.

ФАРКАШ. Папа сейчас немножко поработает.

БРУНО. А мама когда придет?

ФАРКАШ. Скоро.

Пауза.

БРУНО. Папа! У меня не такие чувства, как у тебя.

ФАРКАШ. Это как?

БРУНО. У тебя есть дерево боли?

ФАРКАШ. Что? Нету.

БРУНО. А у меня – есть. А корневая система боли?

ФАРКАШ. Нет.

БРУНО. А у меня – есть. А манговое сердце у тебя есть?

Фаркаш не отвечает.

БРУНО. Манговое сердце есть?

ФАРКАШ. Бруно, пожалуйста…

Бруно выходит.

Фаркаш сидит перед компьютером.

ФАРКАШ. Бруно!

Фаркаш встает, уходит в детскую. Зрителю виден экран ноутбука – на нем открыт пасьянс.

ФАРКАШ. Бруно! Ты где?

Выходит из детской, зовя Бруно. Заходит в спальню.

ФАРКАШ. Бруно!

Выходит из спальни. Снова ищет в гостиной. Заглядывает под стол, за печку, выходит в прихожую, продолжая звать Бруно.

ФАРКАШ. Бруно! Отлично спрятался, молодец! Но выходи уже!

Разъяренный, возвращается в гостиную.

ФАРКАШ. Бруно! Поиграли и хватит!

Снова заходит в детскую, заглядывает под стол, за печку, смотрит в спальне. Двигается с нарастающим беспокойством. Выходит из спальни еще более растерянный. Открывает окно, зовет Бруно. Выходит в прихожую, на лестницу, там зовет. спускается вниз, на улицу, оттуда слышно, как он продолжает звать Бруно. Возвращается совершенно измотанный. Достает мобильник, ищет нужный номер.

ФАРКАШ. Привет, это я. Бруно куда-то исчез… Не знаю… Я уже везде посмотрел… И там тоже… да… не знаю… Зашел в туалет… сказал ему, посмотри пока весеннюю книгу, а когда вышел – его уже нигде нет… Один он, конечно, никуда не уйдет… Не знаю… Не помню, слишком разнервничался… Кажется, была закрыта, но я не уверен. Может, и открыта… Что мне делать? Вы где сейчас? Посмотрите там, вдруг он за вами пошел… Ладно… ладно… пока.

Вешает трубку. Растерянно смотрит перед собой. Подходит к окну, высовывается насколько может, смотрит направо, налево.

ФАРКАШ. Бруно!!!

Закрывает ноутбук. Снова достает телефон.

ФАРКАШ. Может, в полицию позвоним? Я уже подумал: вдруг кто-то зашел и увел его… Нет… Точно, нет в квартире. Я всюду посмотрел… Не знаю… или дверь была открыта, или он сам ее как-то открыл… Что?… В замке был… Пойду еще раз сбегаю на площадку, вдруг он туда пошел. Хорошо. Хорошо. У меня очень нехорошее чувство… ладно… пока.

Выходит в прихожую. Возвращается совершенно подавленный. Делает глоток вина – бутылка стоит рядом с ним на столе. В гостиную со стороны чулана заходит Бруно. Фаркаш давится вином.

ФАРКАШ. Где ты был?

БРУНО. Под кроватью.

ФАРКАШ. Под какой кроватью?

БРУНО. Под маленькой.

Фаркаш дрожащей рукой ставит стакан на стол.

ФАРКАШ. А ты туда помещаешься?

БРУНО. Да.

Фаркаш звонит Эстер.

ФАРКАШ. Нашелся… Не будем больше.

Музыка – Gaslini – ’Round About Midnight. Балет.

8. Тайна

В финале хореографической мизансцены Фаркаш снова оказывается сидящим за столом. Входит Альберт.

ФАРКАШ. Все в порядке?

АЛЬБЕРТ. Ага.

ФАРКАШ. А остальные?

АЛЬБЕРТ. Там дом загорелся – смотрят на пожар.

ФАРКАШ. Где?

АЛЬБЕРТ. У рынка. А вы не хотите сходить посмотреть?

ФАРКАШ. Нет.

АЛЬБЕРТ. Можно я еще пива возьму?

ФАРКАШ. Конечно.

АЛЬБЕРТ. Я у тебя кое-что спросить хотел, когда время будет.

ФАРКАШ. Вот сейчас есть.

АЛЬБЕРТ. Я не в смысле прямо сейчас, просто…

ФАРКАШ. Спрашивай.

Альберт не решается. Смотрит на Бруно.

ФАРКАШ. Фильм хочешь посмотреть?

БРУНО. Да.

ФАРКАШ. Можешь сейчас посмотреть.

БРУНО. Какой?

ФАРКАШ. Какой захочешь.

Бруно уходит в детскую.

ФАРКАШ. Ну?

АЛЬБЕРТ. Ничего особенно, только ты… ну вот что бы ты сказал, то есть как ты думаешь, если кто-то… женщина например, втайне того… с другим мужчиной… ну то есть у этой женщины уже есть, например, муж, а она с другим мужчиной того…

ФАРКАШ. Решила замутить?

АЛЬБЕРТ. Да. А ты, скажем, узнаешь, что Эстер, например, с другим мужчиной…

ФАРКАШ. Убил бы.

АЛЬБЕРТ. Так сразу и убил бы? Кого? Того другого мужчину? Или Эстер?

ФАРКАШ. Мужика бы кастрировал. Эстер привязал бы к стулу, сфотографировал с гигантским бананом в заднице и вывесил в интернет.

АЛЬБЕРТ. Эстер?

ФАРКАШ. Как это, Эстер? А что с Эстер?

АЛЬБЕРТ. Ничего, ничего…

ФАРКАШ. Что значит «ничего»? Ты что имел в виду, когда сказал про Эстер?

АЛЬБЕРТ. Это не важно.

ФАРКАШ. Что значит «не важно»? Что ты тут бормочешь? Начал, так скажи, что случилось с Эстер?

АЛЬБЕРТ. Ничего, я в качестве примера только. Есть одна тема…

ФАРКАШ. Что за тема? Попытайся как-то сформулировать, а то я не въезжаю…

АЛЬБЕРТ. Сам знаешь, у нас особых друзей никаких нет, вы нам самые близкие люди… Ты не сердись, что я о таких вещах… но ты – мой самый близкий друг.

ФАРКАШ. Я? Твой самый близкий друг?

АЛЬБЕРТ. Тебе, может, так не кажется и я для тебя не…

ФАРКАШ. Нет, но это все не так просто… то есть я это, скорее… родственники, как-никак, семья, все дела, что ближе-то…

АЛЬБЕРТ. Да.

ФАРКАШ. Не обижайся, но я уже малость запутался.

АЛЬБЕРТ. Да.

ФАРКАШ. В чем дело-то?

АЛЬБЕРТ. Я просто спросить хотел: вот если бы, к примеру, Эрнелла бы сделала то же самое, что и Эстер, что бы ты подумал?

ФАРКАШ. А что? С Эрнеллой что-то произошло?

АЛЬБЕРТ. Типа того.

ФАРКАШ. Что…

АЛЬБЕРТ. Голову, так сказать, потеряла.

ФАРКАШ. Ага. И это ты наверняка знаешь?

АЛЬБЕРТ. Наверняка. Зашел вечером в конюшню – до этого газон стриг, надо было еще навоз из коровника вынести, а она там у стеночки с мистером Коллом.

ФАРКАШ. Это еще кто?

АЛЬБЕРТ. Владелец фермы.

ФАРКАШ. И?..

АЛЬБЕРТ. Ну…

ФАРКАШ. Что они делали-то? Не все ведь равно, если только целовались…

АЛЬБЕРТ. Там все покруче…

ФАРКАШ. Покруче…

АЛЬБЕРТ. Ну, когда я их увидел, дело уже шло к концу, но я потом у Эрнеллы выспросил. Все у них было.

ФАРКАШ. Жесть.

АЛЬБЕРТ. По-твоему, жесть?

ФАРКАШ. То есть вполне естественно, секс – значит, секс, ничего не попишешь.

АЛЬБЕРТ. И то верно…

ФАРКАШ. Мы так устроены, биология. Так нас природа создала. Ничего не изменишь.

АЛЬБЕРТ. Да. Жалко, но так оно и есть.

ФАРКАШ. А Эрнелла?

АЛЬБЕРТ. Нормально. Для нее все уже в прошлом. Мы все обсудили. Она сказала, что ни разу его не любит. Сама не понимает, как это все случилось, говорит, ей кажется, как будто кто-то другой у нее внутри сидел и указывал, что делать.

ФАРКАШ. Ага. Главное, не влюбилась.

АЛЬБЕРТ. Вот и я говорю.

ФАРКАШ. Да, это самое главное… Он хоть симпатичный?

АЛЬБЕРТ. Хозяин-то? А я почем знаю? Я же не женщина. Простой такой шотландский парень.

Листает фотографии в мобильнике. Находит одну – показывает Фаркашу.

АЛЬБЕРТ. Вот он.

ФАРКАШ. Я думал – старикан какой-нибудь. А этому сколько лет?

АЛЬБЕРТ. Двадцать один.

ФАРКАШ. Жесть.

АЛЬБЕРТ. Считаешь?

ФАРКАШ. Нет, просто… не знаю… В двадцать один и уже хозяин фермы…

АЛЬБЕРТ. По наследству досталась…

ФАРКАШ. Посмотрим, не профукает ли он ее.

АЛЬБЕРТ. Этот может. Ты прав… И что я теперь, по-твоему, должен делать?

ФАРКАШ. Ничего. Было и прошло. Дело закрыто. У тебя теперь есть абсолютное моральное преимущество перед ними обоими. Прояви великодушие. Больше ничего и не надо.

Альберт согласно кивает.

АЛЬБЕРТ. Я пытаюсь, но не знаю, что делать, постоянно вылезает.

ФАРКАШ. Оставь все в прошлом. Подумай о Лауре.

АЛЬБЕРТ. Да, да. Лаура, Лаура.

ФАРКАШ. С машиной-то вашей что?

АЛЬБЕРТ. Да забрать бы надо.

ФАРКАШ. Поехали, вместе заберем.

Входит Эрнелла.

ФАРКАШ. Привет, Эрнелла!

АЛЬБЕРТ. Лаура?

Входит Лаура – чуть не валит с ног Эрнеллу. Девочка в полном экстазе.

ЛАУРА. Представляете, вся крыша сгорела, пришлось всех эвакуировать, а потом упала большая горящая балка – и прямо на машину, ее отогнать не успели. А пламя было такое, что пожарные даже не могли ближе подъехать, только соседний дом поливали, чтобы и он тоже не загорелся. Дым отовсюду видно. Слава богу, никто не умер. А один дядечка сказал, что загорелось явно из-за того, что рабочие сигарету там не потушили. Даже на щеках чувствовала тепло, а ведь мы далеко стояли, по всей улице воздух дрожал.

ФАРКАШ. Большой, наверное, пожар. Удалось потушить?

ЛАУРА. Нет, нет, до сих пор тушат.

Входит Эстер.

ЭСТЕР. Бруно?

ФАРКАШ. Смотрит там что-то.

ЭСТЕР. Я же говорила, чтобы не смотрел.

ФАРКАШ. Ну что? Поехали за машиной?

АЛЬБЕРТ. Да, только не знаю, где мой кошелек. Эрнелла, ты мой кошелек не видела?

ЭРНЕЛЛА. В пальто нет?

ФАРКАШ. Перестань, у меня есть деньги, потом отдашь.

Фаркаш и Альберт выходят. Эстер выходит из детской.

ЭСТЕР. Лаура! Бруно тебя зовет.

Лаура заходит в детскую.