Текст книги "Внеклассное чтение. 2021"

Ольга Севостьянова

У Маруси длинные каштановые волосы, которые мама заплетает в косички, большие, широко расставленные карие глаза и подвижные губы. Она умеет строить такие уморительные рожицы, что все вокруг со смеху покатываются. Маруся живёт на Севере. В небольшом городишке за полярным кругом. Здесь всегда зима. Девочка слышала, что лето здесь тоже бывает, но никогда его не видела. В мае, когда её отправляют «на материк», здесь ещё зима. А в сентябре, когда привозят назад, здесь уже зима.

Недавно у Маруси был день рождения. Ей исполнилось семь лет. Мама сказала, что это знаменательная дата, потому что скоро дочка пойдёт в школу.

– Когда? – спросила она.

– Осенью, – ответила мама.

– А-а-а… – махнула рукой девочка. – Осе-е-нью…

Для Маруси «осенью» – это очень нескоро. Потому что впереди ещё всё лето. Целая жизнь на юге у бабушки. Вчера вечером они с мамой к ней приехали. Бабушка обожает внучку и дождаться не может, когда наступит лето и к ней пожалуют «северяне». Бабушка, как всегда, сразу начала кормить девочку, причитая: «Ешь! Ешь! Ишь, уже одни рёбра торчат…» Маруся ела, ела – и не заметила, как уснула.

Проснулась она от яркого света. Открыла глаза – и тут же прикрыла их рукой. Жаркое южное солнце светило ей прямо в лицо. Девочка вскочила с постели и выбежала во двор.

– Маруся, иди скорее завтракать! – позвала её бабушка. – А то сном да голодом, сном да голодом. – Снова запричитала она.

Бабушка раным-рано уже успела сходить на рынок. На столе, который летом всегда накрывался во дворе под раскидистой грушей, дымилась тарелка со стопкой горячих пышек, какие пекла только бабушка. Рядом с румяными пышками стояли миска со свежей клубникой и бидончик с парным молоком. Позавтракав, Маруся вышла за калитку, весело напевая свою любимую песенку:

 
В траве сидел кузнечик,
Совсем как огуречик…
 

Под вишнёвым деревом, у самого забора, сидел соседский Вовка и сосредоточенно строгал перочинным ножиком какую-то палку, похожую на саблю. Вовка тоже ждал приезда «северян». Он был старше Маруси на целый год – и ему нравилось быть главным.

– Будешь играть со мной в войну, – категорично заявил мальчишка.

– Я не умею в войну… – растерялась Маруся.

– Да что тут уметь… – Вовка снисходительно смерил девочку взглядом. – Я буду воевать… – Он взмахнул саблей – и кинулся на невидимого противника, разрезая воздух палкой… – А ты будешь лечить. Айда к нам во двор… Сейчас устроим госпиталь. Неси аптечку.

Маруся побежала в дом, принесла бинт, вату и зелёнку и ждала дальнейших распоряжений. А Вовка притащил откуда-то целый ворох пустых спичечных коробков и расставил их в тенёчке под старой сливой. Несколько из них зачем-то отложил в сторону.

– Это койки для раненых, – кивнул он на расставленные коробки и снова куда-то умчался.

Девочка сидела под сливой, прислонившись к тёплому стволу дерева, и продолжала тихонько напевать:

 
Представьте себе,
Представьте себе,
Зелёненький он был…
 

Марусе было радостно. От жаркого солнца, просвечивающего сквозь зелёную листву над головой. От синего неба, которое виднелось через пышную крону дерева. От предвкушения интересной игры.

Но тут прибежал Вовка – и высыпал из кармана на сухую землю горсть зелёных кузнечиков.

– Лечи! – велел он.

Сердце у Маруси упало. Она уложила кузнечиков, которые почему-то не могли прыгать, на ватку в спичечные коробкй, помазала их зелёнкой и укрыла кусочком бинтика, как простынкой. Она хорошо их лечила. Но через какое-то время кузнечики перестали шевелиться.

– Сдохли! – деловито сказал мальчишка. – Надо хоронить. Пойдём кладбище устраивать… И они перешли под яблоню.

Вовка сложил затихших кузнечиков в отложенные заранее спичечные коробки́, закопал их под яблоней и положил сверху на «могилы» камешки.

Маруся смутно почувствовала, что это плохая игра. Что произошло? Почему кузнечики не могли прыгать? Почему их надо было лечить? И почему они лежат теперь в спичечных коробках, закопанные в землю? И только что переполнявшая её радость вдруг куда-то улетучилась. Она не хотела больше играть в войну и сказала об этом Вовке.

– Значит, ты не хочешь лечить раненых? – зло спросил он. – Значит, тебе их не жалко?..

– Жалко, – чуть не заплакала Маруся, но мальчишка в ответ только скривил рот.

– Сиди и жди, – жёстко сказал он и снова куда-то умчался.

Марусе вдруг вспомнились мамины слова: «Если тебе не захочется о чём-то мне рассказывать, значит, ты что-то делаешь неправильно».

Девочке не хотелось рассказывать маме про эту игру. Она решительно встала, чтобы уйти в дом, но в этот момент прибежал Вовка.

– Ты куда это? – удивлённо спросил он.

– Мне не нравится играть в войну, – ещё раз сказала Маруся и заревела.

– Рёва-корова, – снова разозлился мальчишка. Он медленно вытащил из кармана кузнечика – и на глазах у девочки с хрустом отломил ему ноги.

В глазах у Маруси потемнело – и она бросилась бежать. Теперь она поняла, почему кузнечики не могли прыгать. И ей стало так плохо, как никогда ещё не бывало. И солнце вдруг померкло, и небо стало не таким синим, как раньше, и трава не такой зелёной…

Девочка прибежала в дом и, рыдая, бросилась к матери.

– Что случилось, доченька? – встревоженно спросила мама, но Маруся в ответ только мотала головой. – Ну не плачь, малышка… – продолжала мама успокаивать дочку. – Вот посмотри, какое замечательное стихотворение я нашла. Мы с тобой обязательно его выучим… Его написал мальчик… его звали Лёня… Леонид Киселёв… Он ещё в детстве заболел неизлечимой болезнью и знал, что его скоро не станет. Но какие же светлые у него стихи… Вот послушай…

И мама с выражением прочитала стихотворение, не заметив, как с первых строчек Маруся изменилась в лице, перестав рыдать.

 
Из сада в дом попадают кузнечики
И долго прыгают по паркету.
Потом они засыпают – вечером —
Часть под шкафом, часть под буфетом.
 
 
И девочка утром, часов в одиннадцать,
Несёт их в сад в кармане передника.
Одному удаётся вырваться,
Она его долго ловит в передней.
 
 
В саду взволнованно и бессвязно
Друзьям и родственникам кузнечики
О длинноногой богине рассказывают,
А те улыбаются недоверчиво…
 

Закончив чтение, мама улыбнулась и взглянула на дочку. Маруся словно окаменела. Она стояла бледная, а по щекам катились слёзы.

– Что с тобой, доченька? – изумлённо воскликнула мама.

– Я никогда… больше… так… не буду… делать… мамочка… – снова в голос зарыдала девочка. А потом, немного успокоившись, рассказала маме всё-всё. Про эту плохую игру в войну. Про то, как хорошо она лечила кузнечиков, но они всё равно погибли. Про Вовку, который у неё на глазах отломил кузнечику ножки. Про то, как страшно ей теперь жить. И про то, что она никогда, никогда больше не обидит ни одного кузнечика, ни одной букашки…

Мама гладила Марусю по голове и задумчиво повторяла:

– Главное, что ты поняла это, моя девочка… Поняла, что мир, который вокруг нас, надо любить, беречь и защищать…

В груди у Маруси будто что-то освободилось – и ей стало легко-легко. Почти как раньше…

В конце лета мама сказала, что на Север они больше не вернутся. Будут жить теперь «на материке». А папа из своих дальних плаваний будет приезжать к ним в отпуск. А всё потому, что дочке пора в школу. Маруся побаивалась школы. И не напрасно. Ей показалось утомительно-скучным читать по слогам и зубрить таблицу умножения. Она сидела за партой и смотрела в окно. Там бежали по своим делам люди, в небе летали птицы, ветер срывал с деревьев листья и нёс их по воздуху. Там шла жизнь, и шла без неё.

Марусе было тоскливо. Она скучала по своему снежному городу и по своей подружке Кристине. Здесь у неё друзей пока не было. Разве что Ирка, девочка из их двора, вызвалась опекать её. Она была намного старше Маруси, училась уже в 5 классе. Это была толстая рыжая девчонка с лицом, сплошь покрытым веснушками. Она подкарауливала Марусю после уроков – и они шли гулять. Ирка скрывала от сверстников эту странную дружбу с первоклашкой. Если по дороге им встречался кто-то из знакомых, она становилась злой и начинала громко насмехаться над маленькой подружкой. Но когда они оставались одни, девочка была молчаливой и покладистой.

И слушала, слушала, слушала бесконечные рассказы этой странной Маруси про какую-то другую, неведомую ей жизнь. Про путешествия на папином пароходе по Северному морскому пути. Про далёкий город за полярным кругом, где живёт Снежная Королева. Про летние каникулы на юге у бабушки, где в огороде растут виноград, груши, сливы и персики…

Сама Ирка никогда никуда не ездила. Мать её работала уборщицей на трёх работах. Надо было кормить детей мал мала меньше, а также отца Ирки, безногого пьяницу.

– Сегодня пойдём в магазин, – деловито сказала старшая подруга, подкараулив в очередной раз младшую.

– Зачем? – удивилась Маруся. – У нас же денег нет…

– А зачем нам деньги? – подмигнула Ирка. – Мы и так всё возьмём.

– Как это – возьмём? – изумилась Маруся.

– Увидишь… – многозначительно ответила подруга и потянула за собой недоумевающую девочку.

– Я не пойду, – упиралась Маруся. – Воровать плохо.

– Почему? – глядя на неё в упор, спросила Ирка.

– Потому что… нельзя… – ответила девочка. Она хотела сказать: «Потому что об этом нельзя будет рассказать маме», но, представив, как подружка расхохочется ей в лицо и начнёт кричать, какая она, Маруся, беспросветная дура, ограничилась этим «нельзя».

– Ни-и-ль-зя-я? – с издёвкой переспросила девчонка. – Неужели? Если очень хочется – то можно, – захохотала она.

В магазине Ирка, быстро оглянувшись по сторонам, ловко вскрывала пакеты – и рассовывала по карманам и за пазуху сушки, карамельки, пряники. Один пряник она сунула Марусе, прошипев: «Прячь…» На девочку пахнуло мятой. Это были её любимые мятные пряники. Потом подруга подошла к кассе, вытолкнула вперёд Марусю, нагло взглянула на кассиршу, показав ей пустые руки, – и вышмыгнула из магазина. Немного отойдя в сторону, девчонка достала из кармана полиэтиленовый пакет и стала перекладывать туда украденное.

– Давай твоё! – отрывисто сказала она.

Маруся еле разжала кулак. На ладошке лежало какое-то липкое месиво, тошнотворно пахнущее мятой.

Ирка хотела захохотать, но наткнулась на страдающий Марусин взгляд – и осеклась. В глазах её маленькой подружки было что-то такое, чему она не знала названия. И это «что-то» вдруг неожиданно, как зараза, прицепилось к ней самой. К горлу подкатил комок – и ей показалось, что её сейчас стошнит. Она зло зашвырнула кулёк куда-то в кусты – и быстрым шагом пошла к дому. Малышка едва за ней поспевала. Они шли молча. Только у самого дома Ирка подняла на Марусю глаза и пробормотала:

– Значит, говоришь… нельзя?..

Маруся была рада, что дома никого нет. Она вымыла с мылом липкие руки, но запах мяты всё равно преследовал её до самого вечера. Первый раз в жизни она не рассказала о случившемся маме. И эта тайна жгла её изнутри. Как колючий ёжик, она навеки осела в глубине, где-то в солнечном сплетении. Внешне жизнь малышки ничем не изменилась. Она по-прежнему ходила в школу, по-прежнему делала уроки, по-прежнему улыбалась маме. Но поселившийся в ней «ёжик» то и дело напоминал о себе – то стоящей на столе вазочкой с карамельками, то купленной мамой к завтраку пачкой печенья, а то и невесть откуда пахнувшим на неё запахом мяты. А ещё – Маруся разлюбила пряники. Навсегда.

Постепенно Маруся смирилась с новой жизнью. Она даже и школу готова была полюбить, если бы не Борька. Гроза класса. Все его боялись. Над бедным Павликом, похожим на девочку, он издевался так изощрённо, что одноклассники опускали голову. Никто не хотел с ним связываться. Только Маруся однажды попыталась заступиться за Павлика, но тут же получила кулаком по голове. Борька не щадил никого. Он выворачивал у одноклассников карманы и отбирал у них деньги.

Марусю Борька ненавидел лютой ненавистью. И высмеивал её при всяком удобном случае. И за большие глаза. И за высокий рост. И за то, что сидела она на последней парте, как второгодница. На одном ряду сидел он, а на другом – она. Маруся одна не опускала головы, когда он смотрел в её сторону. И в глазах у этой девчонки было столько презрения, что Борька сам опускал глаза. За это он ей жестоко мстил. То забросит куда-нибудь её розовый рюкзачок. То зажмёт где-нибудь в углу – и сунет кулаком в бок. Просто житья от него не стало. Девочка даже школу начала пропускать тайком от мамы. Садилась утром на автобус – и ездила кругами по городу. Пока на родительском собрании учительница не спросила у мамы, почему Маруся так часто стала пропускать уроки.

Вернувшись с собрания, мама стала допытываться у дочери, что происходит. Но Маруся или молчала как партизан, или беспрерывно повторяла, как попугай, фразу, которую научил её говорить старший брат: «Ничего не знаю, ничего никому не скажу». Так мама ничего и не добилась. Только посоветовала дочери поделиться проблемами хотя бы с братом, потому что папа придёт из рейса ещё не скоро.

Взрослые, конечно, всегда в таких случаях советуют рассказать обо всём учительнице. Но сами ребята считают, что нужно разбираться самим. Но кто может с Борькой разобраться?

Маруся размышляла, как ей поступить, но так ничего и не придумала. Разве что попробовала однажды припугнуть Борьку старшим братом. Но тот захохотал ей в лицо и сказал, что его брат гораздо старше и сильнее. Нет, подставлять своего брата Маруся не хотела.

В другой раз она решила попугать Борьку собакой. Но тот оскалился почище пса, а потом поднял с земли камень, схватил визжащего Рэма за шкирку и пообещал размозжить ему голову. Просто замкнутый круг какой-то.

Маруся презирала Борьку и втайне очень его боялась, хотя вида и не показывала. Она даже стала носить в рюкзаке кирпич, чтобы отбиться если что. Из школы она старалась уйти так, чтобы он не заметил. Но однажды он всё-таки её подкараулил. И пошёл следом. Маруся побежала. Борька заулюлюкал – и ускорил шаг. Он играл с ней, как кот с мышью. Девочка побежала ещё быстрее, сердце громко стучало у неё в груди. От ужаса ноги у неё стали ватными и начали подкашиваться. Ещё чуть-чуть – и Борька её догонит. И ударит по голове. И она упадёт в грязь и заревёт. А он будет хохотать, глядя на неё сверху вниз.

Нет! Не бывать этому. Маруся резко остановилась, готовая дать Борьке отпор. От неожиданности тот тоже остановился и стоял как вкопанный. Девочка медленно повернулась к хулигану, поймала его бегающий взгляд и жёстко посмотрела ему прямо в глаза. Теперь, когда они стояли лицом к лицу, страх куда-то исчез. Маруся вдруг поняла, что она сильнее его. Сильнее не физически, а как-то иначе. Наверное, взрослые в таком случае сказали бы что-нибудь про чувство собственного достоинства и про силу духа, но Маруся таких слов не знала. Она просто почувствовала, что внутри у неё есть какая-то сила, какой у Борьки нет совсем, несмотря на его кулачищи. Борька скривился, хотел было захохотать ей в лицо, но не смог. А Маруся, не спуская с него глаз, тихо, но твёрдо сказала:

– Если… ты… ещё когда-нибудь… при мне кого-нибудь обидишь… я буду колотить тебя по голове до тех пор… пока ты не свалишься, – и она со всей силы замахнулась на него рюкзаком.

Борька попятился, лицо его от злости перекосилось, и, прошипев: «Ненормальная какая-то…», – он бросился бежать. Внутри у Маруси будто распрямилась какая-то сжатая пружина. Она больше не боялась Борьку. Она поняла, что он не выносит силы. Он может издеваться только над слабыми. А слабых надо защищать.

Елена Старцева

Дениска крепко зажмурился и расплылся в широкой улыбке от удовольствия… Сегодня папа по большому секрету рассказал ему о том, что через неделю они отправятся в увлекательное путешествие. Они поедут к морю! Об этом мальчик даже и мечтать не смел. О море он услышал от своей бабушки, которая холодными зимними вечерами рассказывала ему, как она ещё девчонкой хотела хоть одним глазком взглянуть на это самое море и как её мама осуществила давнюю детскую мечту девочки. Бабушка рассказывала мальчику, как море «дышит», какая в нём чистая синяя вода, а морские камушки похожи на конфетки из её детства. Дениска с огромным удовольствием слушал многочисленные рассказы о море и представлял его себе огромным и добрым великаном. Он даже поверить не мог, что скоро увидит его по-настоящему. Вот и сегодня ему приснилось море – ласковое, тёплое и манящее…

Дениска открыл глаза и от удивления снова зажмурился. Не может быть! Мальчик тихонечко прищурил правый глаз, затем левый, наконец, взглянул обоими глазами и обомлел… Перед ним было оно – МОРЕ! Вблизи оно казалось ещё величественнее, больше и красивее. Белые гребешки волн, играясь, бежали один за другим и бесследно пропадали в золотом мягком песке. Важные чайки ходили по берегу и о чём-то переговаривались между собой. Солнышко улыбалось и припекало всё сильнее. Очень хотелось поскорее окунуться в манящую морскую прохладу и ощутить на своей коже солоноватый привкус морской воды…

Дениска был серьёзно болен… Свой неутешительный диагноз он знал. Врачи прямо сказали, что жизнь мальчика «висит на волоске» и можно лишь продлить её на какое-то время. Родители Дениски упрямо и добросовестно боролись за здоровье мальчика, но успехи были пока невелики. И вот на семейном совете было решено осуществить давнюю мечту ребёнка – свозить его на море. Решение было окончательным, хотя финансовое состояние семьи Дениски и оставляло желать лучшего. Родителей не испугал и тот факт, что врачи настоятельно рекомендовали отказаться от поездки в связи с тяжёлым диагнозом их сына. Дениска ничего об этом не знал, он просто наслаждался тёплым морским ветерком, ласковыми золотыми лучами солнца, шёпотом волн и прекрасными горными вершинами…

«Как же всё-таки прекрасно море!» – думал Дениска, снова и снова погружая ножки в горячий, словно бархатный, песок и любуясь морским простором. Он разговаривал с ним, шутил и смеялся, как с настоящим преданным другом. А море отзывалось на его смех нескончаемыми игривыми волнами и шуршанием прибоя. Так пролетела неделя… Настала пора возвращаться домой. Перед отъездом папа подарил Дениске большую морскую ракушку. Он сказал мальчику, разумеется, по секрету, что в этой ракушке живёт море. И действительно, оно отзывалось мальчику, когда он подносил ракушку к своему уху. Это было так необычно и загадочно, что Дениска от удовольствия закрывал глаза и вновь возвращался к тому моменту жизни, когда они с семьёй отдыхали на побережье. И не было в тот момент никого счастливее этого мальчугана…

Прошло десять лет… Болезнь после долгого и продолжительного лечения сдалась и, к огромной радости всей семьи, отступила. Дениска вырос, окончил школу и поступил в морское училище. Его любовь к морю, кораблям, путешествиям не угасла, а усиливалась с каждым днём. Эта любовь была родом из детства…

В комнате Дениса до сих пор хранится та самая морская ракушка, подаренная папой, которая на протяжении жизни вселяла надежду, дарила радость, завораживала и притягивала к себе. Счастье бывает разным… Денискино счастье было таким – незатейливым, бесхитростным, а главное, в нём было оно – МОРЕ…

Александр Стогней

– Мама! Купи мне папу, – серьёзно и требовательно вопросил четырёхлетний Лёха.

– Денег нет, – ответила с улыбкой мама, – хорошие папы дорого стоят, а плохие нам и даром не нужны.

– А ты займи у кого-нибудь.

– Отстань, – нахмурилась мать. – Займись лучше делом, чем болтать всякую ерунду.

Лёха, кудрявый, светловолосый малыш со вздёрнутым носом, взял тетрадь, краски и хотел уже рисовать, но задумался. Потом отложил всё это в сторону, достал из стола большой кусок пластилина и стал лепить. Сначала он скатал небольшой шарик, прилепив к нему нос, уши и губы. Глаза юный скульптор долго подводил спичкой. На следующем этапе появились руки и ноги с туловищем. Правда, одна нога выглядела короче другой, а рука по толщине превосходила ногу, но Лёха этого не замечал. Открыв рот и высунув язык, мальчик лепил себе папу. Папа вышел очень даже симпатичным. Зеленовато-серого цвета, с оттопыренными руками и ушами он возвышался на столе над всеми остальными предметами и невольно вызывал уважение.

– Папка! – ахнул Лёха. Тот в ответ улыбнулся и подмигнул прищуренными глазами.

– Папочка, миленький! – уже смелее заговорил мальчишка и погладил по голове пластилинового папу. – Мне так плохо без тебя. Мама совсем со мной не играет. Забе-

рёт из садика домой, а сама то варит, то шьёт, то стирает и меня ругает, что я порвал рубашку или разлил чай, – жаловался Лёха, изливая всё, что накопилось в детской душе. – Уложит меня в кровать и тетради всё проверяет. Я раз проснулся ночью, а свет горит, мама сидит за столом, голову на руки положила и спит… А утром злая-презлая. Всё «быстрей-быстрей». Шнурок на ботинке порвался, так она меня как треснет!

«Убила бы тебя, – говорит, – ирода такого проклятого».

Игрушек мне не покупает, денег у неё нет. А я хочу машинку, гонкую такую, как у Васьки. Папочка, я хочу играть с тобою в шашки и в футбол. И чтобы ты сделал мне кораблик и молоток. Я бы забивал гвозди. И в садик бы никогда не ходил. А то меня там дразнят, и нянечка в туалет запирает. Папочка, ты бы зарабатывал много денег и приносил домой конфеты, пирожные, мороженое и мандарины с апельсинами всякие разные.

– Алёша! Пора спать! – крикнула мать из-за кухонной перегородки. Лёха быстро вскочил и спрятал пластилиновую фигурку за шторку на подоконнике.

На следующий день мать забрала сына из детского садика пораньше, Лёха полез за шторку и… – бесформенная, расплывчатая масса свисала с подоконника. Жаркое майское солнце сделало свою работу. Мальчик горько и безутешно заплакал, шмыгая носом и размазывая слёзы по щекам. Потом соскрябал остатки пластилина и стал лепить нового папу. Но папа получался какой-то другой, не похожий на того папу. Малыш поворачивал игрушку и так, и так, менял уши, глаза – но всё не то. Это был не папа, а какой-то чужой дядя. С досады Лёха сминал пластилин и начинал лепить заново, но опять получался не папа. Отчаяние и какой-то непонятный страх охватили душу мальчугана оттого, что уже ничего нельзя было изменить или исправить. Он залез на диван, закрыл глаза и незаметно уснул.

А мать случайно отдёрнула шторку и увидела детское творенье, возле которого лежал листок с надписью: «Папа».

И сейчас, не замечая, сколько уже прошло времени, она с какой-то ожесточённостью и нежностью смотрела на сына, а взгляд проходил сквозь стену холодного общежития, сквозь годы замужества, скандалов и нищеты, сквозь всю огромную страну, где провозглашён принцип: «Всё лучшее – детям!» А действительность – еле сводила концы с концами… Надежды и мечты таяли, как пластилиновый папа, под жаркими лучами майского солнца.

И тогда она швырнула картонку с липкой массой пластилина в открытое окно. Алёшкино изделие, как настоящий планёр, описало круг над пешеходной дорожкой и на излёте, кувыркнувшись, шлёпнулось на плечо проходившего мимо мужчины. От неожиданности тот вздрогнул и, оторвав картонку от пиджака, посмотрел вверх на окна. В одном из них, на верхнем этаже, мелькнуло испуганное женское лицо.

«Ну и шуточки!» – подумал рассерженный пострадавший и решительно направился в подъезд этого дома. Мать Алексея заметалась по комнате.

«Надо что-то делать. Не открывать! А если он вызовет милицию?»

– Лёшка! – закричала мать на спящего сына. – Подымайся быстро, нам надо в магазин!

– Ма, да я не хочу!

– Я тебе машинку куплю, давай быстрей!

Но сын только успел протереть глаза, как в дверь постучали. Мать побледнела и замерла.

– Мама, стучат, ты что, не слышишь? – полусонно промямлил сын. Та приложила палец к губам и на цыпочках подкралась к двери, прислушалась… В дверь застучали опять, но уже громче и решительнее.

– Открывайте, я знаю, что вы дома!

Женщина глубоко вздохнула и щёлкнула ключом. Дверь открылась. На пороге нарисовался молодой мужчина, держащий в руках остатки Лёхиного творения. Мальчик сразу узнал свою картонку и подбежал к незнакомцу.

– Это моя картинка, там мой папа! Отдайте мне её.

– Бери, малыш, – и он передал мальчику картонку с остатками пластилина. – А вот твоя мама пусть скажет, что мы будем делать с моим новым костюмом?

И он выставил вперёд правое плечо белого пиджака, которое впитало зеленовато-бурую массу расплавленного папы.

– Вы не переживайте, – засуетилась хозяйка. Проходите, пожалуйста! Хотите чая? У меня мать работает в химчистке. А можно попробовать утюгом с промокашкой. Я, думаю, мы очистим ваш пиджак, всё дело только во времени.

Мужчина снял пиджак и прошёл в комнату.

– Ты зачем сломал моего папу? – чуть ли не в слезах спросил Лёха.

– Какого папу? – удивился нежданный гость.

– Вот этого, которого я слепил из пластилина, а теперь его нет.

– Лёша, успокойся, – подошла мать и положила руку на голову сына. – Вы понимаете, я живу одна, без мужа. А сыну, как и всем мальчикам, хочется папу. Вот он и слепил его, поставив на окошко, а под солнцем пластилин растаял, но Алёшка спал и не видел этого. А я, чтоб его не огорчать, так неудачно выбросила этого папу в окно. Вы уж извините!

По лицу незнакомца пробежала лёгкая улыбка.

– Ну, тёзка, это дело поправимое. У тебя есть ещё пластилин?

– Да, – обрадовался мальчик и принёс целую коробку пластилина.

Пока мать колдовала над пиджаком, дядя Лёша слепил классного большого папу, одетого в белый костюм и чем-то напоминающего самого творца этого произведения.

– Нравится?

– Да! – восторженно ответил Лёха.

– А маму твою как зовут? – искоса и с интересом посмотрев на женщину, спросил дядя Алексей.

– Маму зовут мама, – радостно сообщил Лёшка.

Мать заулыбалась:

– Галиной меня зовут.

– Знаете что, Галина, – и мужчина встал со стула. – У меня сейчас мало времени, дела. А вы приходите ко мне в мастерскую вместе с сыном дня через два, в воскресенье, в любое время, когда вам будет удобно. Я работаю художником и дам некоторые азы рисования и лепки вашему сыну. А вы посмотрите картины, ну и пиджак к этому времени, наверное, отстираете. Так что, договорились? – Улыбнулся Алексей.

– Да! – закричал Лёшка. – Придём!

В воскресенье Галина забрала костюм из химчистки и вместе с сыном отправилась по указанному адресу. Мастерская находилась в центре города. Но, чтобы попасть в неё, необходимо было зайти со двора. Потом они поднимались по открытой железной лестнице на третий этаж.

Затем прошли длинный тёмный коридор, и мама уже запаниковала и хотела повернуть назад, но Лёха её удержал. Остановились возле обшарпанных дверей.

– Вроде бы здесь, – неуверенно сказала Галина и постучала. Дверь тут же открылась, как будто хозяин их только и ждал.

– Проходите, – улыбался Алексей.

Лёшка вошёл и открыл от удивления рот. Со всех сторон на него смотрели сказочные великаны, вырезанные из дерева. Какие-то страшные маски висели под потолком. Вдоль стен и на стенах картины, картины, картины. Маленькие, большие, в рамках и без рамок. Слегка запылённые, а некоторые со свежей краской. Пахло ацетоном и деревом. Дядя Лёша усадил своих гостей за стол и напоил чаем с пирожным. Потом мальчика заинтересовали маленькие деревянные солдатики, и он стал с ними играть. А художник взял карандаш, листок, и через несколько минут нарисовал портрет Галины, который он и подарил ей со своим автографом.

Вскоре дядя Лёша зачастил к ним в гости к безмерной радости мальчугана.

А к Новому году Галина и Алексей поженились, и у Лёшки появилась сестрёнка Алёнка.

Лёха вырос. Окончил художественное училище и получил диплом настоящего художника. Если вы зайдёте к нему в мастерскую, то увидите в дальнем углу картонку, на которой виднеется пластилиновый человечек в белом костюме. А на картонке печатными буквами написано: «ПАПА».