Текст книги "Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга II, том 3"

Здесь также нельзя было долго оставаться, потому что неприятель, скрывавшийся на деревьях, вредил нам меткими выстрелами с левой стороны оврага, и мы теряли много людей. Белявский счел нужным двинуться еще вперед. Оставив в этом пункте, в прикрытие тяжело раненым, одну роту, он, с остальными тремя, бросился на шестой завал, взял его, без потери с нашей стороны, и ожидал здесь прихода 2-го баталиона егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка.

В тоже самое время прибыл к Белявскому, с двумя сотнями пешей горийской милиции, исправлявший должность начальника отрядного штаба, полковник Мильковский, которого наш генерал просил поспешить присылкою хотя нескольких рот 2-го баталиона князя Чернышева полка, и вслед за тем прикрыл милициею фланги трех литовских рот. Белявский двинулся вперед, и взяв штурмом седьмой, самый сильнейший завал, где неприятель упорно защищался, следовал далее.

Литовцы, без выстрела, бегом, с криком «ура!», опрокидывали все следующие завалы, не давая опомниться неприятелю и, наконец, по взятии 23-го сильного завала, пройдя уже три версты, совершенно овладели дефилеею и выбежали, вместе с милициею, на поляну, представлявшую возможность собраться авангарду, построиться в колонну и занять опушку леса. Тут громким неумолкаемым «ура!» бросая шапки вверх, егеря выражали свой восторг, что так славно каждый из них исполнил долг присяги и обязанность русскаго солдата, имея между тем в виду заслужить, так давно утерянное, по несчастию, их товарищами, знамя[78]78
  Рапорт Белявского Лидерсу, от 7-го июля 1845 г, № 41, в лагере при сел. Дарго.


[Закрыть], тогда как, с своей стороны, неприятель, теряя ключ позиции, с которою решалась участь Дарго, сильным ружейным огнем поражал торжествовавших егерей, взбиравшихся на поляну. Этим же криком «ура!» егеря поздравляли Белявского с безвредным и счастливым выходом из адского ущелья, заметив на нем простреленные сюртук 8-ю пулями и шашку[79]79
  Сообщено генералом Белявским.


[Закрыть].

Деланные неприятелем из-за завалов залпы, хотя и уменьшили значительно числительность авангарда, но быстрая атака завалов штыками, без выстрела, заставила горцев очистить укрепленную ими заблаговременно, столь неприступную позицию. Однако ж, не смотря на это, выбыло в славный день из авангарда убитыми и ранеными около 90 человек. Из числа находившихся впереди при генерале Белявском, с охотниками, один штаб-офицер убит, а многие штаб– и обер-офицеры были переранены. Первым был отрядный обер-квартирмей-стер генерального штаба, храбрый подполковник Левисон, павший при взятии второго завала, на который ему поручено было вести головной баталион колонны. При взятии третьего завала ранены состоявший при главнокомандовавшем по особым поручениям поручик князь Дондуков-Корсаков, ныне генерал-майор; при взятии четвертого – ранен гвардии поручик Гербель; на пятом из больших завалов тяжело ранены командовавший пехотою авангарда полковник Семенов 4-й, командовавший 1-м литовским баталионом майор Степанов и того же полка капитан Жмайкович.

У флигель-адъютанта князя Паскевича пуля пробила сюртук возле самаго плеча. Многих других от явной и неизбежной смерти спасла только быстрота наступательного движения.

Белявский видел, что на этом пункте должно окончиться сражение. Хотя часть леса и была между им и Дарго, но не приятель бежал и поставленная, по приказанию генерала, полковником Мильковским, за неимением артиллерии, батарее крепостных ружей, действием своим увеличивала, панический страх горцев.

Поэтому Белявский остановил баталионы литовский и князя Чернышева, и дружину, и приведя их в порядок, занял позицию. Выдвинув в то же время одну роту по одной и часть милиционеров по другой дороге, ведущей в Дарго, он ожидал дальнейших приказаний.

Пока Белявский приводил еще в исполнение эти распоряжения, прибыл на место сражения начальник штаба войск, на Кавказе находившихся, генерал-лейтенант Гурко. Поблагодарив людей и одобрив занятую Белявским позицию и расположение на ней войск, он приказал оставаться на этом пункте до особого повеления.

Между тем правая и левая колонны, занимая по дороге лес и крутизны, где-то дозволяла местность, обеспечивали, таким образом, движение главных сил. Не смотря на деетельность и распорядительность начальников и храбрость войск, неприятель, частию отброшенный Белявским в овраги, а частию прибывший на место сражения из ближайших аулов и от вновь стянувшихся партий, скрывался в густоте леса и на вершинах деревьев и производил оттуда сильный прицельный огонь по войскам и саперам, которые, находясь в голове колонны, занялись разработкою дороги, разрубая деревья, толщиною в обхват 3-х человек, и очищая от них дефиле.

Но наши храбрые войска постепенно уничтожали сопротивление горцев: артиллерия действовала неутомимо, не смотря на большую потерю в людях, а пехота, казаки и милиционеры, по временам, встречали штыками дерзкого неприятеля, бросавшегося с гиком в шашки.

Князь Воронцов, в сопровождении Его Высочества Принца Александра Гессенского, Августейшаго брата Государыни Императрицы, прибыв, за 2-м баталионом егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка, на поляну, занятую авангардом, и поблагодарив при всех Белявского за успех дела, приказал ему, с двумя находившимися у него баталионами, 4-мя горными орудиями № 4-го батареи и двумя дружинами грузинской пешей милиции, двинуться в долину Аксая и овладеть Дарго. Хотя от этой площадки оставалось до аула еще версты две с половиною, и лесистый спуск, по которому направлялся отряд, идет на протяжении версты по наклонности 45 градусов, что затрудняло немного движение, но раз сойдя с крутизны на плоскость и построившись в боевой порядок, авангард, с песнями и барабанным боем, быстро преследовал бежавших горцев и занял пылающую столицу Шамиля.

Лунная ночь, ружейный огонь засевших в кустарниках горцев, пожар Дарго и присутствие самого имама на высотах левого берега реки Аксая, с огромным скопищем татар – представляли великолепную картину.

В 10 часов вечера авангард, приняв все меры предосторожности и заняв Дарго, расположился ближе к неприятелю и на том же самом месте, где в полдень Шамиль, делая намаз, по званию имама, возносил молитвы к Аллаху, Белявский, в виду самого вождя горцев, приказал барабанщикам ударить вечернюю зорю и прочесть в войсках авангарда «Отче наш», молитву, которую, смело можно сказать, каждый солдат произнес с душевною благодарностию Всевышнему за победу, столь славно одержанную нашими войсками, не смотря на все препятствия и страшную местность, избранную неприятелем для своей защиты.

Шамиль и его полчище, находясь в одной версте расстояния, видя здесь вблизи торжество нашего оружия и малочисленность авангарда, не смели, однако же, спуститься с занимаемых ими возвышений, потому что вместе с тем видели и готовность и решимость авангарда принять бой и отстоять занятую им позицию до прибытия главных сил отряда.

В 11 часов прибыл к авангарду главнокомандовавший, с одною кавалериею, и расположился биваком вместе с войсками Белявского. Остальные части отряда спускались по тому же пути в продолжение всей ночи. Во время движения главной колонны по долине Аксая, неприятель снова открыл огонь с левого берега; но две роты Навагинского пехотного полка штыками выбили горцев из завала. Арьергард прибыл только в 7 часов утра на следующий день.

Таким образом, в этот славный для Русского оружия день, выступив из лагеря при Гогатле, в 4 часа утра, пройдя около 20 верст по самой трудной, гористой, обрывистой и покрытой мрачным лесом местности, выдержав сряду около 8 часов упорный бой и преодолев почти невероятные препятствия, отряд опрокинул врагов на всех пунктах и взял Дарго, – местопребывание имама. Храбрые наши войска, всех чинов, званий, – по выражению главнокомандовавшего[80]80
  Приказ по Отдельному Кавказскому и 5-му пехотному корпусам, 7-го июля 1845 года, в лагере при Дарго.


[Закрыть],– оказали новый опыт примерной неустрашимости и усердия; все затруднения, представляемые местностию и неприятелем, сделались ничтожными пред их порывом и неустрашимым терпением, а храбрый Белявский, – по тому же отзыву князя Воронцова, – во все время лично подавал своим подчиненным пример неустрашимости.

Действительно, с занятием дефилее прекратились все выстрелы со стороны неприятеля, и смело можно сказать, что в день 6-го июля сражение авангарда заставило горцев бежать со всех пунктов, заблаговременно ими занятых, и доставило возможность всему Чеченскому отряду беспрепятственно и почти без выстрела прибыть в селение Дарго.

Счастливый успех авангардного боя на местности, где артиллерии не было возможности действовать, где ружейные выстрелы, по густоте леса, были бы потеряны понапрасну, и где оставалось действовать одними лишь штыками, должно приписать единственно быстроте, решительности и хладнокровию наших солдат, для коих примером служили находившиеся впереди штаб– и обер-офицеры, под предводительством авангардного начальника, Белявского.

В этот день мы потеряли в авангарде Белявского убитыми: штаб– и обер-офцеров 3 и нижних чинов 22; ранеными: штаб-и обер-офицеров 7 и нижних чинов 52.

Вся дорога, начиная со второго завала до самой площадки, была покрыта ранеными и убитыми из авангарда; и главнокомандовавший, следуя в голове главной колонны, позади авангарда, имел возможность, на каждом шагу, лично убедиться, какие предстояли трудности и препятствия, на протяжении трех верст, овладеть укрепленными заблаговременно завалами на неприступной местности.

Наградою Белявскому были: отличие храбрых – дорогой для воинов орден Св. Победоносца Георгия 3-го класса, Всемилостивейше пожалованный, 9-го августа того же года, «в воздаяние, – как сказано в Высочайшем указе, – блистательного мужества и отличной распорядительности», оказанных в этот день.

Честь дня наиболее принадлежала 1-му баталиону Литовского егерского полка. Незабвенный Государь Император наградил храбрых егерей Всемилостивейшим дарованием баталиону знамени с надписью: «за поход в Анди и взятие Дарго»[81]81
  Не можем отказать себе привести здесь благодарственное письмо к генералу Белявскому от командира Литовского полка, полковника Артамонова, по случаю получения Высочайшей награды, и ответ доблестного путеводителя егерей к заслуженной славе:
  «Ваше Превосходительство
  Константин Яковлевич!
  Первый баталион вверенного мне полка, находившийся под командою Вашего Превосходительства в Ичкерии противу горцев, за храбрость и мужество, оказанные им при взятии Дарго, ныне получил Высочайше дарованное знамя, с надписью «за поход в Анди и взятие Дарго», о чем долгом считаю уведомить Ваше Превосходительство, как виновника чести и славы, за победные венки, вплетенные Вами сему баталиону, и Высочайшей награды оному Государя Императора, которую и предоставили вписать блестящими строками в неувядаемый листок полковой истории. По окончании священного обряда освящения знамени всей оному почести, участвующими при церемонии провозглашен был третий тост за здравие Вашего Превосходительства с троекратным ура и. которое повторилось в рядах введенного Вами в бой баталиона, в память незабвенного начальника, прославившего оружие оного.
  Излагая о памятном сем и радостном для каждого из чинов, служащих в то время, под лестным начальством Вашего Превосходительства, событии – имею честь сообщить, что полки 5-го пехотного корпуса, в 3-х баталионном составе назначены в сбор под гор. Елисаветград на Высочайший смотр, куда должны собраться в половине июля месяца сего года.
  Примите и проч».
  9 марта 1847
  Г. Севастополь.
  Милостивый Государь
  Павел Петрович!
  Письмо Ваше, от 9-го числа марта месяца, я имел честь получить в ст. Александровской, лишь только сего 15-го апреля, и потому до сих пор не успел Вас возблагодарить за память обо мне при освящении знамени с надписью «за взятие Дарго», столь славно заслуженного 1-м баталионом Литовского егерского полка. Как очевидец доблестных дел и храбрости всех чинов, составляющих 1-й баталион Литовского егерского полка, я душевно радуюсь, что Высочайше дарованное знамя, с надписью «за взятие Дарго», напоминать будут всегда во вверенном Вам полку тех, которые с примерным самоотвержением, встречая на каждом шагу явную н неизбежную смерть, исполнили свято долг присяги, как следует Русским воинам. Примеров таких, дабы штыками, без выстрела, взять штурмом с боя укрепленную позицию, усеенную на пространстве трех верст двадцатью тремя сильными завалами и упорно защищаемую неприятелем Военная История нам не представляет, но егеря первого баталиона вверенного Вам полка исполнили это 6-го июля, и доказав, что для славы Русского оружия нет ничего невозможного, составили себе в Военный Истории память незабвенную! Горжусь, что имел честь быть в деле с такими молодцами, и покорнейше прошу Вас, Павел Петрович, поздравить от имени моего первый баталион Литовского егерского полка с Высочайше дарованным им знаменем, которое так славно они за служили.
  С истинным и проч.
  16-го апреля 1847 года, ст. Александровская.


[Закрыть].

По отзыву Белявского[82]82
  В рапорте Лидерсу от 7-го июля 1845 г., № 41, в лагере при Дарго.


[Закрыть] – немало содействовали ему личною своею храбростию и самоотвержением: прикомандированные к нему флигель-адъютанты: князь Варшавский, граф Паскевич-Эриванский, – достойный сын великого полководца, и граф Строганов – ныне полковник, и адъютанты князя Воронцова: гвардии штабс-капитан Маслов и поручик Дондуков-Корсаков, генерал также свидетельствует, что особенно отличился командир 2-го баталиона князя Чернышева полка, полковник Ранжевский.

Горийская же пешая милиция, под начальством капитана князя Эристова, и тифлисская дружина, под начальством князя Меликова, содействовали ему также[83]83
  В рукописи было: при взятии завалов и занятии Дарго; но покойный генерал вычеркнул первую половину фразы.


[Закрыть] при занятии Дарго. Дворянской сотни подпоручик князь Николай Эристов, – впоследствии флигель-адъютант, – заслужил равномерно, за свое самоотвержение, признательный отзыв Белявского.

С 6-го по 13-е июля войска провели в лагере при Дарго.

Относительно самого генерала Белявского, в течение этой недели, сказать ничего особенного не можем; но из его бригады: 1-й баталион Люблинского и 2-й Замосцского егерских полков храбро участвовали в прекрасном деле 7-го июля, близ Цонтери, под начальством генерал-майора Лабынцова, а 3-й баталион первого и две роты последнего полков также хорошо дрались в деле 10-го и 11-го июля, под начальством генерал-лейтенанта Клюки-фон-Клугенау, посланного навстречу нашим транспортам.

13-го июля, в 4 часа утра, войска выступили из Дарго в обратный поход, чрез Шуани и Аллерой к укреплению Герзель-Аулу, левым берегом реки Аксая. Честь командовать авангардом опять была поручена генералу Белявскому. Войска, ему вверенные, состояли:

Из 3-го баталиона Апшеронского пехотного полка;

1-го» Люблинского егерского»

2-х рот 5-го саперного баталиона;

3-х рот Кавказского стрелкового баталиона;

4-х орудий горной № 4-го батареи;

Осетинской, Кабардинской, Дигорской и Грузинской конных милиций.

Остальные баталионы его бригады входили в состав главных сил, коими начальствовал генерал-лейтенант Клюки-фон-Клугенау[84]84
  Главные силы, кроме этих баталионов, составляли: 1-й баталион Литовского егерского полка и 5 орудий легкой № 7-го и горной № № 1 и 3 батарей. При этой колонне находились все тяжести и раненые. Остальныя за тем войска образовали; арьергард, под начальством генерал-майора Лабынцова, из 1 и 2 го баталиона егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка, двух орудий горной № 3-й батареи и всех конных казаков; правую цепь – под начальством полковника Бибикова – из 3 и 4-го баталионов Навагинского пехотного полка, гурийской милиции и тифлисской дружины; и левую цепь – под командою полковника Меллера-Закомельского, – из сводного баталиона егерского генерал-адъютанта князя Чернышева полка и Горийской дружины.


[Закрыть].

Движение началось к позиции, занимаемой Шамилем у Цонтери.

Крутой, глубокий и лесистый овраг Аксая, чрез который пролегала дорога, был первым и весьма затруднительным препятствием, встреченным войсками Белявского; но, противу всякаго ожидания, овраг пройден почти без потери: сосредоточение батарей и занятие правого берега Аксая стрелковым баталионом прикрыли движение авангарда. Белявский быстро и смело занял противоположную сторону. 3-й баталион Апшеронского пехотного полка, находившийся в голове, овладел кладбищем; 1-й баталион Люблинского егерского полка устремился вправо, выбил неприятеля из сел. Белгатой и занял впереди его лежащие высоты. После этого весь авангард расположился на сильной и выгодной позиции впереди сел. Белгатой, поджидая другие войска.

Пока колонны наши поднимались на противоположный берег Аксая, неприятель, выдвинув на высоты три легкие орудия, действовал из них по войскам, прибывавшим к переправе. Частию движение авангарда, частию же огонь двух легких наших орудий, заставили неприятельскую батарею сняться с позиции и удалиться.

Между тем сильные партии горцев, оставаясь в наблюдательном положении, видны были со стороны Беноя и Дарго, против нашего арриергарда, не беспокоя впрочем его. Когда войска отряда, по мере прохождения чрез Аксай, сосредоточивались у Белгатоя, толпы горцев также собрались на левом нашем фланге, за покинутым ими лагерем.

По приближении арриергарда к Белгатою, Белявский двинулся снова вперед, по направлению к Цонтери, перешел новый крутой и лесистый овраг, не будучи с фронта беспокоим неприятелем. Но, тогда горцы, убеждаясь в направлении нашего движения, решились действовать с некоторою смелостию и, выдвинув два орудия, направили выстрелы их по другим колоннам и вьюкам отряда, поднимавшимся на высоты; поставленная с нашей стороны батарее вскоре заставила их замолкнуть.

Наконец, с обычною своею рассудительностию, генерал-майор Лабынцов вывел арриергард, не смотря на сильное сопротивление горцев.

Таким образом, после утомительного, – особенно чувствительного для авангарда, – перехода чрез Аксай и следующие затем овраги, отряд ночевал близ селения Цонтери на урочище Кетечь-Корти (курган совещаний).

На другой день, 14-го июля, в 4 часа утра, отряд продолжал следовать в направлении к сел. Шуани. В авангарде Белявского 1-й баталион Литовского полка заменил 1-й баталион Люблинского, поступивший в главные силы. Литовцы были в голове колонны; за ними следовал 3-й баталион апшеронцев, две роты саперов и 4 горных орудия батареи № 4-го.

Селение Цонтери было занято войсками правой цепи. Между тем при входе во впереди лежащий лес, командовавший апшеронцами авангарда подполковник граф Стенбок[85]85
  В официальных известиях о графе Стенбоке говорится, что он при этом «с двумя ротами своего баталиона выбил неприятеля из опушки леса». Генерал Белявский эту фразу вычеркнул в нашей рукописи; – почему – мы не знаем.


[Закрыть], получил тяжелую рану пулею в ногу. Дорога шла отсюда влево по довольно ровному и открытому лесу; отряд, имев только небольшое арьергардное дело, прибыл на поляну пред аулом Урдали. Авангард прошел селение без боя.

Неприятель, все еще остаясь в недоумении относительно того, какое русские возьмут направление, к Маюртупу, или к Герзель-Аулу, тянулся с кавалериею и артиллериею на левом нашем фланге, сообразуясь с движением отряда; а сильными пехотными толпами занял лесистый хребет гор, отделяющий Урдали от Шуани. Когда же движение наше к этому последнему пункту ясно обнаружилось, то все конные горцы быстро поспешили также занять этот хребет. Дорога, по которой отряд должен был следовать, – перейдя селение Урдали и находящийся за ним широкий овраг, – поднималась вверх по котловине, под выстрелами образующих эту последнюю лесистых высот, занятых многочисленным неприятелем и усиленных завалами.

Первая наша атака имела целию занять высоты, лежащие с левой стороны дороги. По личным указаниям главнокомандовавшего, шесть рот егерского имени его полка, под начальством полковника Меллера-Закомельского, и Горийская дружина стали взбираться по отвесной крутизне лесистой горы и, с примерною решительностью, атаковали сильные завалы, под непрерывным огнем горцев.

Для поддержания этого наступления, Лидерс приказал Белявскому вести баталионы Апшеронский, Литовский и Люблинский по дороге вправо. Поднявшись на некоторую высоту и направив против завалов огонь артиллерии и крепостных ружей авангарда, генерал двинул три роты апшеронского баталиона и одну литовского, чтобы содействовать куринцам овладеть завалом правого фланга неприятельской позиции. Эти роты, действуя смело и решительно, исполнили данное им поручение с совершенным успехом. Тотчас потом Белявский, с прочими войсками авангарда, двинулся вправо на гору и вышел на поляну, окруженную лесистыми высотами, занятыми неприятелем, засевшим в сильных завалах, на протяжении более двух верст.

Огонь артиллерии авангарда, крепостных ружей и двух рот сапер, рассыпанных на полугоре, снова был направлен на завалы. Вместе с тем Лидерс отдал приказ взять их штурмом. Для этого он двинул люблинский баталион прямо по дороге – для занятия леса, а литовский – в обход завала с левой стороны, поручив в тоже время полковнику Бибикову с правою цепью атаковать его справа. В это время главнокомандовавший, прибыв на место боя и видя упорное сопротивление горцев в завале, приказал милиции Белявского – кабардинцам, дигорцам и осетинам – спешиться и, вместе с двумя ротами сапер авангарда, идти на завал с фронта, подтвердив, чтобы два навагинские баталиона штурмовали его справа.

Одновременное и решительное наступление трех колонн увенчалось успехом. Две роты литовского баталиона, под начальством майора Фрейтага, имея впереди себя полковника Альбранта, устремились вправо на завал и, взяв его, оставались там в ожидании навагинцев. При этом был сильно ранен в руку полковник Альбрант.

Остальная часть авангарда – горсть храбрецов, составленная из одной роты апшеронцев, роты сапер и части литовцев, при которой находился сам Лидерс, – двинулась по левой дороге в лес, по которой должен был следовать отряд. Встретив здесь горцев, войска Белявского, с криком «ура!» и барабанным боем, бросились на них и, увлеченные этим порывом, преодолевая все препятствия, прошли, преследуя неприятеля, около двух верст дремучего леса, имея с обеих сторон непроходимые лесистые овраги.

У выхода на поляну находился новый завал. Храбрецы, бывшие с Белявским, встреченные из-за завала губительным огнем горцев, действовавших с полурасстояния ружейного выстрела, на минуту поколебались. Но, вняв голосу генерала, одиннадцать апшеронцев бросились за ним в штыки и, своим редким самоотвержением, воспламенили благородным соревнованием и остальных товарищей. Горсть храбрецов, изумлявшая неприятеля отважностью своего движения, заставила горцев поспешно удалиться и быстро скрыться в устроенный ими, по дороге следования, другой завал, из-за которого наши встречены были сильным огнем.

Таким образом, выход из Шуанийскаго леса остался в наших руках и войска, как главной колонны, так и авангарда, могли двинуться из него без большой потери.

Одиннадцать апшеронцев, столь благородно содействовавших Белявскому броситься на завал, защищаемый многочисленным неприятелем, были представлены им на другой день главнокомандовавшему, который, умее ценить все возвышенное, каждого из них наградил знаком военного ордена, столь храбро им заслуженного[86]86
  Сообщаем приказ, отданный князем Воронцовым по Отдельному Кавказскому и 5-му пехотному корпусам, от 15-го августа 1845 года, в станице Червленной, о поступке столь доблестном честных и храбрых солдат, вознагражденных по всей справедливости за примерное их самоотвержение:
  «14-го июля сего года, во время следования главного отряда от сел. Дарго к укр. Герзель-Аулу, часть авангарда, под командою генерал-майора Белявского, была встречена при выходе из леса на Шуанийскую долину губительным ружейным огнем горцев, занявших, на полуружейный выстрел от головы колонны, хребет впереди лежащей возвышенности.
  Смертоносные, неожиданно встреченные выстрелы неприятельские, внезапно остановили малочисленный авангард, и когда генерал-майор Белявский, видя необходимость сбить, во что бы то ни стало, неприятеля с занятой им позиции, откуда наносил он страшный вред авангарду, с криком «ура!» кинулся вперед, тогда одиннадцать человек храбрых апшеронцев, а именно: унтер-офицеры: Лаврентий Юзяк, Стефан Владимиров, Иосиф Стрелковский, рядовые: Иван Жернов, Игнат Наштенко, Марцелл Врублевский, Яков Хорошев, Андрей Матрохов, Степан Перцев, Иван Гаврилов и Антон Вильчинский бросились за ним на неприятельский завал и примерным самоотвержением воспламенили остальных товарищей своих, минутно приостановившихся от внезапной встречи смертельно поражавшего их неприятельского огня.
  Наградив всех этих храбрецов знаками отличия военного ордена, я священным долгом поставляю особенно благодарить каждого из них за столь доблестный подвиг, о чем и объявляю по войскам Отдельнаго Кавказского и 5-го пехотнаго корпусов, предписывая приказ сей прочесть во всех ротах, батареех, эскадронах и сотнях при собрании всех воинских чинов».


[Закрыть].

При взятии этого леса были убиты: командир саперного баталиона полковник Завальевский, адъютант главнокомандовавшего штаб-ротмистр Лонгинов и адъютант начальника штаба 5-го пехотного корпуса ротмистр граф де Бальмен; ранены: состоявший при генерале Белявском Генерального Штаба штабс-капитан барон Дельвиг, Генерального Штаба штабс-капитан граф Гейден[87]87
  Ныне начальник штаба гренадерского корпуса.


[Закрыть], состоявший по армии майор Суходольский, переводчик Штаба Отдельнаго Кавказскаго Корпуса поручик Искендер Бек Аджинский, саперного баталиона капитан Норов, штабс-капитан Рынгин, 2-го резервного саперного баталиона подпоручик Милькунов и Апшеронского пехотного полка поручики Маслявницкий и Темрас, Люблинского егерского поручик Козловский.

Между тем до выхода еще на Шуанийскую поляну, при внезапно последовавшем из засады в лесу залпе, большая часть малочисленного авангарда была, по приказанию генерала Лидерса, свернута в лес влево. Белявский, находившийся с охотниками впереди, не был об этом извещен, и предполагая, что следование за ним войск, находившихся под его начальством, продолжается, выйдя из лесу и увидев перед собой завал, занятый многочисленным числом татар, с горстью храбрых решился занять эту местность. Последовавший за тем залп из ружей выбил из фронта убитыми и ранеными 27 человек; сам Белявский контужен двумя пулями в правую ногу; верховая его лошадь, на которой он ежедневно находился впереди авангарда, ранена под ним тоже двумя пулями; но оставшиеся 35 человек овладели завалом.

Чтобы не подвергаться еще сильнейшей потери людей, необходимо было отложить занятие следующего завала до прибытия подкрепления; а потому генерал Белявский приказал 35-ти человекам, оставшимся в живых из числа находившихся с ним охотников разных полков, залечь в занятом ими завале и ожидать пока не прибудут на подкрепление прочие войска его авангарда.

Столь успешное овладение укрепленною местностию должно приписать собственно решительности произведенной атаки, внушившей неприятелю панический страх. Горцы, видя решительность нападения, полагали увидеть тут же выходящие из лесу для поддержки резервы, и потому так поспешно оставили защищаемую ими местность[88]88
  В официальных известиях говорится об этом несколько иначе и, между прочим, сказано, что войскам приказал залечь в занятый ими завал генерал Лидерс. Но Белявский сам изложил нами приведенное и утверждает, что это приказание отдано было им, ибо Лидерса здесь не было. «Прошу верить вышеизложенному, – написал Белявский при этом на полях рукописи.
  Почему же сказано иначе в донесениях о сем из отряда, мне неизвестно. Биография моя должна излагать истину и я не могу признать того, чего не было – в угодность официальной реляции того времени». Возвращая же рукопись в редакцию, Константин Яковлевич, от 30-го марта 1858 года, снова написал: «События 14-го июля 1845 года, описанные мною при выходе из леса на Шуанийскую поляну, должно быть начертано точно так, как мною изложено. Генерал Лидерс, как доблестный начальник, увенчанный толикими победами, будет очень рад прочитав ныне истину сего события, – тем более, что Обзор экспедиции 1845 года* был писан в Штабе Кавказского Корпуса спустя несколько месяцев по окончании экспедиции, и писавший о сем происшествии не находился при оном и не сделал даже вопроса ни мне, ни генералу Лидерсу, стараясь, как видно, изложить только по форме свое предположение. Я уверен, что истина о случившемся событии в авангарде 14го июля, о котором было столько рассказов, доставит всем читающим и бывшим в этой экспедиции, а в особенности генералу Лидерсу, желающему также узнать правду, большую приятность».
  * Т. е. Обзор военных действий на Кавказе в 1845 году, составленный с Высочайшего разрешения при Генеральном Штабе Отдельного Кавказского Корпуса и напечатанный в Тифлисе, в типография Корпуснаго Штаба, в 1846 году.


[Закрыть].

Однако вскоре неприятель, опомнившись после быстрого нашего натиска, сильно действовал ружейным огнем из завала, и отброшенные нами в овраги горцы снова заняли дорогу, так что сообщение с главным отрядом на время прекратилось. Главнокомандовавший, известясь об этом, лично поспешил на место с ближайшими частями войск, какие можно было собрать от колонн, штурмовавших правый завал. По прибытии подкрепления, горные орудия были поставлены против этого завала, весьма крепкого, а апшеронцы и литовцы направлены прямо на него и принудили неприятеля поспешно удалиться.

Вслед за тем произошло дело в главных силах и в арриергарде, кончившееся также в нашу пользу.

Таким образом ни крепкие, защищенные самою природою и искусством позиции, ни упорные действия горцев не в состоянии были задержать следования авангарда, предводимого Белявским, а за ним и остальных войск: отряд преодолел все препятствия, неприятель сбит со всех пунктов и рассеен; авангард взял приступом еще две новые высоты, – при чем ранен лейб-гвардии драгунского полка поручик Блюм и горной артиллерии № 4-го прапорщик Горчинов, а войска наши, имея перед собою бегущих горцев, почти без выстрела перешли два глубокие и обрывистые овраги, и расположились на высоте, неподалеку от селения Иссаюрт.

В этот день пройдено около 12-ти верст по трудной местности, беспрерывно сражаясь.

Потеря в авангарде была значительна; убито: штаб-офицер 1, обер-офицеров 4, нижних чинов 28; ранено: штаб-офицеров 2, обер-офицеров 9 и нижних чинов 102; контужено: сам генерал два раза в правую ногу[89]89
  О контузии генерала Белявского нет ни слова в Обозрении военных действий на Кавказе в 1845 г.; наше показание заимствовано из Формулярного о службе его списка, где сказано, что генерал об этих контузиях имеят свидетельство главного медика Чеченского отряда, от 27-го июля 1845 г., за № 275-м, утвержденное подписью генерала Лидерса. «Не знаю, – писал нам Константин Яковлевич, – почему это упущено из виду в Обозрении военных действий за 1845 год, но как контузия не помешала Белявскому продолжать и далее жертвовать собою и командовать авангардом, то событие это и не сочтено важным, а потому, вероятно, и не помещено в Обозрении».


[Закрыть] и рядовых 25; без вести пропавших нижних чинов 6.

15-го июля, в 10 часов утра, отряд выступил по дороге к сел. Аллерой.

Впереди находился глубокий овраг, которого противоположный лесистый берег был занят неприятелем. Под покровительством сильного огня поставленных нами батарей, авангард Белявского, имея кавалерию впереди, двинулся к этой позиции, овладел постепенно тремя высотами и без труда заставил горцев отступать. При этом кавалерия, под начальством храброго и решительного полковника Витовского, способствовала Белявскому принудить неприятеля оставить занимаемую им позицию. Горцы предпринимали беспокоить гланные силы, но вскоре были сбиты. Авангард и отряд ночевали у сел. Аллерой.

В авангарде Белявского в этот день было раненых: в кавалерии – обер-офицеров 2, нижних чинов 6; в пехоте – нижних чинов 17.

Густой туман и мелкий дождь, препятствовавшие в нескольких шагах различать предметы, не дозволяли отряду выступить 16-го июля ранее восьми часов утра, когда авангард двинулся по направлению к сел. Шаухал-Берды, имея кавалерию сзади.

У крутого оврага, который следовало пройти, засели горцы, действовавшие оттуда ружейным огнем, но выдвинутые нами батареи заставили их замолкнуть и рассееться, так что Белявский без боя занял высоты. С подъемом туда, открылся на большое пространство молодой, но густой лес; в нем пролегала дорога. Когда главная колонна стянулась, то для занятия обширной поляны, находившейся, по уверению проводников, впереди, двинута была конница; но встреченная неприятельскими выстрелами, она остановилась и пропустила вперед войска авангарда Белявского.

Последние, пройдя несколько перелесков и выбивая из них штыками неприятеля, действовавшего с обеих сторон ружейным огнем, вошли снова в густой лес, где встретили глубокий овраг, упорно защищаемый горцами, и узкую извилистую дорогу, по которой нам надлежало следовать.

Генерал Белявский с головным баталионом и двумя орудиями пробился сквозь эту теснину и нашел новое препятствие – овраг, в вершинах которого устроен был завал, из-за которого горцы поражали проходившие войска меткими фланговыми и навесными выстрелами.

Поэтому Белявский доставил батарею из горных орудий № 3-го батареи и поручил начальнику ее, подполковнику Годлевскому, обстреливать картечью направо и налево всю опушку леса, до тех пор, пока сам, с пехотою авангарда, не спустится вниз по покатости дороги и не овладеет завалом, устроенным на высоте, возле разрушенного неприятелем мостика.

Сделав такое распоряжение, Белявский, с литовским и апшеронским баталионами, поддерживаемый огнем артиллерии, быстро, с барабанным боем, продолжал движение вперед и был встречен у моста на речке Эве сильным ружейным огнем из-за завала, устроенного на недосягаемой высоте слева.

Высланные Белявским охотники от апшеронского и литовского баталионов, вместе с прибывшими впоследствии егерями Люблинского и Куринского полков, выбили неприятеля из этого завала и обеспечили тем движение главной колонны.

Во время следования пехоты авангарда чрез вышеупомянутый лес, ранен в ногу командовавший литовским баталионом майор Фрейтаг, но продолжал начальствовать вверенною ему частию и при дальнейшем следовании. В то же время был ранен и подпоручик Урузский. В этом деле убито: обер-офицеров 3, нижних чинов 8, ранено нижних чинов 59.

Более прочих войск понесла урон горная артиллерия, содействовавшая своим огнем движению авангарда; в ней был убит адъютант начальника корпусной артиллерии, поручик Квитницкий и нижних чинов 2, и ранены: командовавший батареею подполковник Годлевский, подпоручик Ферзель и нижних чинов 13.

Рота сапер, предназначенная для устройства моста, имела также значительную потерю; она лишилась убитыми: 2 обер-офицеров и 7 рядовых, ранено было нижних чинов 17 и контужено штаб-офицеров 1 и нижних чинов 3.

При обстреливании работ сапер был также ранен заведывавший командою крепостных ружей подпоручик Богданович и, пулею в руку, командовавший кавалериею авангарда полковник Виговский.

По выходе па поляну у Шаухал-Берды Белявский остановился, поджидая пока стянутся прочие войска. Но две роты сапер с двумя горными орудиями, пешею грузинскою милициею и кавалериею не могли безостановочно следовать за Белявским, потому что саперы должны были остановиться в опушке леса и на поляне, для починки мостика. Здесь саперы и артиллерия подвержены были жестокому огню засевшего в лесу неприятеля, и понесли большую потерю. Таким образом сообщение одной части войск Белявского с другою снова было прервано. Генерал-лейтенант Гурко, заступивший место, с 14-го числа, заболевшего генерала Лидерса, неоднократно старался восстановить его движением свободных частей войск на высоты, лежавшие с левой стороны и даже расположением на них орудий, с тою целию, чтобы взять завалы в тыл; но как успешнейшему исполнению этого препятствовала местность, то генерал Гурко отправил в подкрепление передовых войск две роты Навагинского полка, прибывшия из правой цепи.

В это время главнокомандовавший, в сопровождении принца Александра Гессенского, собрав части войск, находившияся под рукою, решился лично восстановить прерванное сообщение и, не взирая на жестокий огонь горцев, прибыл к авангарду Белявского. Во время этого следования ранены находившиеся при князе Воронцове адъютанты: гвардии поручики Глебов и князь Васильчиков.

Затем войска наши заняли опушку леса с правой стороны и прекратили убийственный огонь горцев по дороге.

Вскоре спустилась одна рота егерского генерал-адъютанта князя Воронцова полка, а за нею шли и две другие. Между тем генерал Белявский, узнав о встреченном затруднении у мостика от Куринского полка поручика Тиханова, прибывшаго к нему вскоре по выходе головы авангарда на поляну, тотчас командировал, с этим самым офицером, на помощь нашим, сотню охотников из баталионов апшеронского и литовскаго и приказал, внезапно появившись, стремительно атаковать чеченцев сзади. Так и исполнено. Совокупное наступление охотников и куринских рот заставило, наконец, неприятеля бросить и последний завал.

Между тем как это происходило в авангарде Белявского, главные силы и арриергард постепенно подавались вперед, а когда сообщение с авангардом было восстановлено, весь отряд безостановочно продолжал движение к сел. Шаухал-Берды. Однако горцы не упускали всякаго случая вредить нам, но были успешно отражены генерал-майором Лабынцовым.

Когда главные силы отряда поднялись на поляну у Шау-хал-Берды, Белявский атаковал аул и, заняв его, оставил в нем апшеронский баталион с двумя орудиями; остальная часть отряда разместилась вблизи селения.

17-го и 18-го июля отряд провел на этой позиции, подверженной канонаде и ружейному огню горцем, в ожидании прибытия отряда Фрейтага. В этом отряде находились из бригады Белявского: 2-й баталион Люблинского и 1-й Замосцского полков. Подробности о подвигах Фрейтага изложены в его жизнеописании.

С приближением этих войск, утром 19-го, главный отряд тронулся из лагеря.

Белявскому опять был поручен авангард, в состав которого вошли: 1-й баталион Литовского егерского полка, рота 5-го саперного баталиона, рота Кавказского стрелкового баталиона, Грузинская пешая милиция и два горных орудия.

Остальные баталионы его бригады были размещены в главных силах, арриергарде и левой цепи.

Авангарду в этом пути не предстояло особых трудностей со стороны неприятеля, потому что арриергард удерживал горцев; но местность, довольно перерезанная, затрудняла движение, особенно к вечеру, когда дорогу сильно испортило дождем.

Белявский был беспокоим горцами только при проходе чрез овраг Джагал-Берды, при чем ранен Генеральнаго Штаба капитан Прушановский, который, поступив на место штабс-капитана барона Дельвига, столь усердно содействовавшего генералу, исполнял, с примерною деетельностию, обязанность офицера Генерального Штаба во всех делах, бывших в авангарде с 20-го июля.