Текст книги "Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников"

Возраст старости – житие нескверное.

Прем. 4, 9

Велико дерзновение перед Богом – стать чьим-то наставником, тем более наставником монахов. Безусловно, надо иметь на это моральное право. Батюшка стяжал его многими скорбями, непрестанной молитвой и сосредоточенной работой над совершенствованием своей души.

Николай Байбородин поступил в духовную семинарию Троице-Сергиевой Лавры в 1957 году, а 14 октября того же года на Покров Пресвятой Богородицы его приняли в число лаврской братии. Под покровом Божией Матери Батюшка трудился ровно 60 лет и в канун Покрова – 13 октября 2017 года – отошел ко Господу.

С первых дней послушник Николай начал очень строго подвизаться, а потому довольно скоро, через год, был пострижен наместником Лавры архимандритом Пименом (Хмелевским) с именем Наум в честь преподобного Наума Радонежского, ученика преподобного Сергия.

В течение семи лет после пострига монах Наум ни разу не вышел за ворота Лавры. Никогда не пропускал он братских молебнов, начинавшихся в 5:30 утра, успевая до этого прочитать в своей келии несколько глав Евангелия. Точно так же неопустительно посещал ежевечерние богослужения и, даже будучи больным, не позволял себе послаблений.

Выполняя разные, в том числе и очень трудные, послушания, Батюшка в первую очередь стремился утвердиться во внутреннем человеке (Еф. 3, 16). Духом своим всегда старался предстоять перед очами Божиими, подражая преподобному Сергию, про которого в акафисте читаем: «Радуйся, пред лицем Божиим, яко раб пред Господем, ходивый; радуйся, пред Оным, яко сын пред Отцем, яко ученик пред Учителем, шествовавый… яко воин пред Воеводою готов сый вся повеленная Им творити». Хождению перед Богом наш духовный отец учил и своих духовных детей.

Игумен Наум

Его диссертация «Сокровенная жизнь и богопознание по “Добротолюбию”» была не только теоретическим трактатом, но и его личной духовной практикой на протяжении шестидесяти лет монашества, он был делателем непрестанной Иисусовой молитвы.

Лаврский архимандрит Захария (Шкурихин) сказал о его молитвенном подвиге:

– В монастыре тесное общение между братией. Всегда видно, молится человек или просто ворон считает. Отец Наум молился.

Был случай, когда Батюшка дежурил у мощей преподобного Сергия – молился, поминая имена в синодиках. А в это время бес, пребывавший в одержимой женщине, стал говорить:

– Молится-то, молится-то как! Тысячи, тысячи из ада выводит!

Батюшка подозвал эту несчастную женщину и что-то ей сказал. Бес умолк. Так когда-то и апостолы запретили одержимой бесом женщине, когда, идя вслед за ними, она взывала:

Сии человеки – рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения (Деян. 16, 17).

Почему он ей запретил? Да потому, что от бесов даже правду не следует слушать.

Строгим Старец был только к себе, а в отношении других всегда говорил, что «лучше склоняться к милосердию». Он не накладывал епитимий, кроме каких-то исключительных, вопиющих случаев, не требовал от других сугубых подвигов, но каждому давал наиболее полезные и спасительные в его ситуации советы. В качестве же епитимии мог, например, после исповеди не благословить причащаться в Лавре, а отправить на литургию в Ильинскую церковь. Другие храмы в Сергиевом Посаде (Загорске) были тогда закрыты.

Господь рано благословил Своего раба даром прозорливости. Многие люди отмечали: все, что говорит этот монах, лучше исполнить – себе же во благо. На исповедь к молодому иеромонаху потянулось множество людей. Он открывал им волю Божию – благую и спасительную.

Свою прозорливость Старец скрывал. Однажды мы шли в Лавру с Ниной Комаровой и она говорила: «Конечно, он прозорливый».

А Батюшка, встретив нас, как бы между прочим возразил ей:

– Говорят – прозорливый. Прожорливый – вот как надо говорить!

Вообще Батюшка не искал и не желал духовничества, этот крест он нес за послушание своему духовному отцу.

Хочется сказать и о духовном отце Батюшки – архиепископе Иоасафе (Овсянникове; 1904–1982). Отец Наум благоговейно почитал его и для решения духовных вопросов приезжал туда, где служил владыка: и в Пермь, и в Ростов-на-Дону.

Владыка Иоасаф отличался добросердечным и милостивым отношением к людям, за что и стяжал ответную любовь паствы. Особенно он любил молодежь. Мы чувствовали это и откликались на его доброе отношение к нам.

Пермскую епархию архиепископ Иоасаф возглавлял с 1966 по 1973 год.

Игумения София (Комарова), вспоминая то время, говорила:

Архиепископ Иоасаф (Овсянников)

– Владыка не был красноречив. Проповеди говорил очень короткие. А народу было в те годы в кафедральном соборе – яблоку негде упасть. И хочется подойти поближе послушать, но невозможно. Скажет, бывало: «Дорогие братья и сестры!» Половина собора плачет. Еще скажет: «Любите друг друга» – плачет уже почти весь собор, такая благодать исходила от него.

Родился владыка Иоасаф в Белгородской губернии. Он рано остался сиротой и позже вспоминал, как стоял он, шестилетний мальчик, на крыльце их убогого домишки, когда его позвали:

– Вася, мама умирает!

Он вошел и увидел, как изо рта его матери вышел огонь, – так душа рабы Божией Ксении отлетела ко Господу.

Детство его было трудным, голодным. Мальчик нередко приходил на могилу матери и плакал у ее креста: «Мама, я есть хочу». По молитвам матери Господь не оставил отрока Василия. Его взяла на попечение благочестивая женщина, продолжавшая воспитывать ребенка в любви к Богу. С особым благоговением и с горячей молитвой она научила его обращаться к Матери Божией.

Позже на своей хиротонии владыка скажет:

– Я всю жизнь, особенно в трудные моменты, а их у меня было немало, чувствовал на себе ласковую и твердую руку Богоматери.

Василий часто гостил в Белгородском монастыре у своей тетки, монахини Неофиты. А в Харькове, где он учился в железнодорожном техникуме, Господь сподобил его познакомиться с епископом Онуфрием[10]10
  Архиепископ Онуфрий (Гагалюк) мученически закончил свой жизненный путь в 1938 г. В августе 2000 г. на Юбилейном Архиерейском Соборе канонизирован в сонме новомучеников и исповедников Российских.


[Закрыть], который жил там как ссыльный с 1923 по 1926 год. Власти разрешили ему совершать богослужения. Владыка Иоасаф вспоминал, что в годы студенчества он жил крайне бедно, испытывая нужду во всем. Однажды в день своего Ангела он, двадцатилетний юноша, как обычно подошел после службы ко кресту и получил от ссыльного архиерея конфету. «Только скушай сам!» – многозначительно сказал владыка. Когда Василий развернул фантик, то вместо лакомства обнаружил бумажную купюру. На эти деньги он купил себе новые брюки и рубашку. С той «конфеты» и началось их знакомство. Позже он стал алтарником у владыки Онуфрия.

Василий с детства любил Церковь, поэтому решил выбрать, как владыка, монашеский путь. Между тем он имел благообразную внешность, и девушки, подруги его сестры Зинаиды, искали его внимания. В какой-то момент молодой человек усомнился в правильности выбранного пути, но в один из дней увидел на стене своей комнаты слова из Апокалипсиса о том, что сугубо славить Бога будут не осквернившие себя с женами (Откр. 14, 3–4). Этого было достаточно, чтобы пресечь его колебания.

В 1937 году Василий тайно принял монашеский постриг в честь глубоко почитаемого им святителя Иоасафа Белгородского. Спустя пять лет его рукоположили в священный сан. В 1944 году он вступил в число братии Почаевской Лавры, а в 1950 году назначен настоятелем Кременецкого мужского монастыря на Украине. В это же время он поступил в Ленинградскую духовную семинарию на заочное отделение, причем сразу в третий класс. По окончании семинарии продолжил учебу в духовной академии, которую окончил в звании кандидата богословия. После закрытия в 1953 году обители в Кременце служил некоторое время в Полтаве, затем во Фрунзе и Ташкенте.

Будучи настоятелем Кременецкого мужского монастыря, отец Иоасаф имел обыкновение уединяться на заброшенном и заросшем бурьяном пустыре, где предавался молитве. Когда его обуревали скорби, а их было немало, он налагал на себя строгий пост: принимал не более одного стакана воды в день. Так постился до тех пор, пока скорби не начинали отступать[11]11
  Из воспоминаний Могилевского архиепископа Максима (Кроха).


[Закрыть]. Так же потом поступал и его духовный сын, монах Наум.

Владыка рассказывал, что однажды, когда он жил в монастыре, была сильная засуха. Он и еще трое монахов договорились молиться всю ночь. Господь, волю боящихся Его творящий (Пс. 144, 19), исполнил их прошение, и по молитвам иноков пролился обильный дождь. Утром пришедшие на литургию люди сообщили, что в близлежащем городе даже слабых осадков не было.

Дар молитвы он имел уже в юности и за это терпел бесовские нападки. Однажды он молился за девицу, находившуюся в тюрьме, и услышал, как кто-то лезет в окно. «Девица» назвалась той, за кого он молился. Отец Иоасаф перекрестил «гостью», и она тотчас исчезла.

В другой раз, стоя в келии на молитве, он увидел входящего в дверь «цыгана». Из курчавых волос торчали рожки. «Цыган» тоже исчез, попаленный силой креста.

В середине 60-х, когда патриарх Алексий (Симанский) искал кандидатуру на Пермскую кафедру, владыка Никодим (Ротов) вспомнил о своем однокурснике по Ленинградской духовной академии – смиренном монахе Иоасафе.

30 октября 1966 года в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Иоасаф был хиротонисан во епископа Пермского и Соликамского. Хиротонию совершали: Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский); митрополиты – Крутицкий Пимен (Извеков)[12]12
  Будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен.


[Закрыть] и Ленинградский Никодим (Ротов); архиепископы – Таллинский Алексий (Ридигер)[13]13
  Будущий Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.


[Закрыть], Ташкентский Гавриил (Огородников); епископы – Аргентинский Никодим (Руснак), Волоколамский Питирим (Нечаев), Зарайский Ювеналий (Поярков). По сути, три патриарха посвящали его в высокий сан, а после хиротонии Святейший Алексий (Симанский), будучи в духе, сказал:

– Какой это будет дивный архиерей!

Пермь оказалась необычайно сложным городом. В отношении верующих аппарат местной власти проявлял повышенную бдительность. Уполномоченный по делам религий при облисполкоме П.С. Горбунов властно и жестко вмешивался в дела Церкви и по любому ничтожному поводу лишал священников регистрации. Епископа Иоасафа часто вызывали к уполномоченному. Накануне таких встреч он ночь напролет молился. Каждый раз Господь помогал ему проявлять мудрость в общении с врагами Церкви. Возможно, благодаря молитвам владыки Господь проявил Свое неизреченное милосердие: через много лет бывший уполномоченный Горбунов, находясь на пороге смерти, вызвал священника, исповедался и причастился.

Тогда же было не так. В очередной раз Горбунов гневно выговаривал архиерею за то, что на какого-то священнослужителя поступила жалоба, и владыка Иоасаф начинал вместе с ним громко возмущаться:

– Как! Он себе такое позволил?! Нет уж, Петр Спиридонович, я с ним разберусь, вы его мне оставьте. Уж он это надолго запомнит…

И уполномоченный оставлял священника на обещанный быть строгим суд архиерея. Но когда «обвиняемый» представал перед владыкой, то слышал лишь мягкое увещевание:

– Ну что же ты, брате? Дал повод к осуждению…

Владыка искренно переживал за провинившегося, нередко плакал. Плакал вместе с ним и тот, кто подлежал наказанию.

Однажды в Перми у владыки случился тяжелый сердечный приступ. Вызвали скорую. Лежа в постели, он попросил подать ему икону Божией Матери, поставил ее на грудь и обратился к Богородице, как к непосредственно здесь Присутствующей, с глубокой верой:

– Матерь Божия, Ты знаешь, как я хочу еще послужить Православной Церкви…

В итоге помощь прибывших к нему врачей не понадобилась.

Под личным руководством владыки Иоасафа в Перми был построен новый архиерейский дом, в котором он устроил крестовый храм[14]14
  Домовая церковь при архиерейском доме или епархиальном здании.


[Закрыть]. Владыка часто ходил на стройку, чтобы приободрить строителей.

В крестовой церкви постоянно совершались литургии. Обычно там собирались те, кто находился под духовным омофором владыки, что создавало атмосферу единой духовной семьи. Вот как вспоминала об этом мать Серафима[15]15
  Монахиня Серафима (Ежкова; 1937–2017), впоследствии настоятельница Свято-Лазаревского монастыря Пермской епархии.


[Закрыть]: «В памяти особенно остались неповторимые службы и причастие в крестовом храме при архиерейском доме. А когда владыка читал разрешительную молитву после исповеди, такая ощущалась благодать, какая бывает в дни Святой Пасхи, невозможно передать это состояние словами. Возвращаться домой после всенощной приходилось поздно, мы спрашивали владыку: “Но как же правило?” А владыка отвечал: “Дорогой читайте Иисусову молитву, а дома – поклон через всю кровать”. На домашних литургиях владыки чувствовалось, что Сам Господь стоял посреди нас, только что телесными глазами Его не видели».

Архиепископ Иоасаф был истовым, но прикровенным молитвенником. В беседах, на трапезе и в минуты отдыха за внешней простотой и добродушием немногие угадывали ежеминутное молитвенно-сосредоточенное расположение его души. Оттого и за богослужениями люди отмечали столь ощутимую благодать. В назидание своим духовным чадам он говорил:

– Вот я с вами беседую, а ум мой обращен к Богу, непрестанно идет молитва, как на счетчике вращается диск, когда горит свет.

В 1968 году к владыке Иоасафу в Пермь приезжал иеромонах Наум, но мы с Ниной Комаровой тогда не были достаточно воцерковленными людьми и об этом событии не знали, да и с Батюшкой еще не были знакомы.

Накануне приезда в Пермь отец Наум побывал на Кавказе, где встретился с делателем Иисусовой молитвы отцом Стефаном (Игнатенко), монахом с большим опытом пустынножительства. Во все времена этот подвиг считался одним из самых трудных, но, несмотря на это, в те годы на Кавказе тайно подвизались сотни монашествующих.

Владыка Иоасаф во время богослужения. Пермь. Кафедральный собор

Батюшка приехал к владыке за благословением на подвиг отшельничества. Это было тяжелое для Церкви время правления Хрущёва, и сорокалетний иеромонах искал возможности безраздельно молиться за Церковь, Отечество и народ Божий.

Но владыка лишь коротко спросил:

– А к кому они все пойдут? – подразумевая тысячи духовных сирот, которые останутся без пастыря.

Неся не менее трудное послушание духовничества, Батюшка сумел утвердиться и в молитвенном подвиге, он стал величайшим предстателем перед Богом за весь мир, Отечество и каждого из тех, кто обращался к нему со своими просьбами, скорбями и сомнениями.

Секретарем-машинисткой у владыки работала молодая девушка Вероника – Виктория Михайловна Докучаева. О ней упоминает в своих воспоминаниях[16]16
  Анатолия (Баршай), игум. Он от нас не ушел. М.: Сибирская Благозвонница, 2018.


[Закрыть] игумения Анатолия (Баршай). И Вероника, и ее подруга Александра Ежкова уже тогда были духовными чадами отца Наума.

Вероника (монахиня Сергия)

Когда в 1968 году иеромонах Наум приехал в Пермь, Вероника уже заканчивала университет. Батюшка увидел, как нелегко приходится здесь его духовному отцу, и понял, что владыке нужна надежная помощница. Поэтому он благословил Веронику оставить университет и пойти работать в епархию. Работа была за гроши, и ей все в один голос говорили, разве что пальцем у виска не крутили:

– Зачем тебе это надо? Сначала университет окончи, получи диплом, а потом иди куда хочешь, хоть в епархию свою…

Конечно, это было более чем странно – бросить университет уже в конце курса обучения. Но она пошла на это ради Церкви и за послушание духовному отцу. Надо иметь настоящую веру, чтобы выполнить послушание и ради Бога поступиться всем, даже, казалось бы, очень-очень ценным.

В 1969 году владыка Иоасаф постри г Веронику и Александру в крестовой домовой церкви. Веронику он нарек Сергией, а Александру Серафимой.

Секретарем епархии при владыке Иоасафе был молодой тогда еще протоиерей Иоанн Сексяев[17]17
  Ныне архимандрит Стефан, настоятель Пермского Богоявленского монастыря.


[Закрыть]. Его отличали исключительно ответственное отношение к служению Матери-Церкви, личная скромность и бескорыстие. Казалось, у него не было выходных. В епархиальном управлении и соборе он был ежедневно, много служил, а своим отзывчивым отношением к нуждам людским стяжал любовь прихожан.

Епископ Иоасаф (Овсянников) и секретарь епархии протоиерей Иоанн Сексяев

Храмов в епархии было мало. Духовный голод приводил в кафедральный собор многих, нуждавшихся в пастырском окормлении. Стоявшие за свечным ящиком знали: отец Иоанн не откажет никому. Этот добрый пастырь мог отправиться (тайно, бескорыстно, рискуя потерять регистрацию, а значит, возможность служить в Церкви) в любой уголок Пермской епархии, чтобы, например, напутствовать умирающего, хотя ни своей, ни служебной машины у него не было. Например, в д. Ветляны, до которой надо было добираться сначала на электричке до какого-то полустанка, а потом пешком идти восемь километров, отец Иоанн пособоровал, причастил и тут же обвенчал пожилых супругов по просьбе их детей. Таких примеров известно множество.

Или другой случай из пастырской практики батюшки. Вскоре после открытия отделения нейрохирургии в областной больнице в клинику поступила 28-летняя женщина с опухолью мозга. Была велика опасность летального исхода. Родственники больной переживали, что она не была крещена, а совершить крещение не решались, потому что ее отец занимал крупный партийный пост. С этой проблемой обратились они к отцу Иоанну, но пригласить священника в больницу в то время было немыслимо. Отец Иоанн поступил так: вошел в клинику в светском костюме, а в грузовом лифте, куда предварительно на каталке завезли больную, надел священническое облачение. Лифтерша (годы спустя она приняла постриг в нашем монастыре) «гоняла» этот лифт с этажа на этаж до тех пор, пока отец Иоанн не окрестил женщину. Операция по удалению опухоли прошла благополучно.

Сведения о таком его бескорыстном служении доходили до уполномоченного по делам религий. С должности секретаря епархии протоиерея Иоанна сняли.

Отец Иоанн вместе с монахиней Сергией были надежными сподвижниками правящего архиерея. С их помощью владыка тайно помогал тем приходам, которые по скудости средств не могли уплатить необходимые взносы в государственные фонды и по этой причине подлежали закрытию.

Как это происходило, рассказывал замечательный священник Пермской епархии отец Валентин Другов – человек, прошедший войну и проживший нелегкую жизнь. Он служил в селе Васильевском. Этот священник был не в состоянии из церковных средств не только взносы в фонды вносить, он даже прокормить детей на свою мизерную зарплату не мог. Чтобы содержать свою большую семью, он подрабатывал в колхозе столяром, были у него «золотые руки». Когда отец Валентин приезжал в епархию, Вероника незаметно передавала ему деньги от владыки Иоасафа, с тем чтобы он эти взносы гасил. Так был сохранен приход в селе Васильевском.

Точно так же владыка Иоасаф помогал и многим другим храмам Пермской епархии, которые были в таком же бедственном положении. Один Господь знает, сколько все они, скромные мужественные люди, смогли сделать для нашего края.

В 1973 году владыку Иоасафа перевели в Ростов-на-Дону.

Помню, как на Пасхальной седмице он служил во Всехсвятской церкви одну из своих последних служб. Настоятель храма, протоиерей Михаил Лукканéн, человек далеко не сентиментальный, говорил сквозь слезы:

– Епископство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем!

Поезд, на котором владыка уезжал из Перми на место нового служения, отправлялся ночью, но уже с вечера на привокзальной площади собралось множество людей, так что владыка с трудом смог выйти из машины. Провожая его, люди плакали в голос.

С отъездом владыки Иоасафа Пермь словно осиротела, да и он всегда с любовью вспоминал свою первую кафедру и пермскую паству. Так и говорил: «Святая Пермь».

В Ростове-на-Дону уполномоченный по делам религий был не менее жестким, чем в Перми, из-за чего архиереев приходилось часто менять. Вот и решили в Синоде перевести туда владыку Иоасафа, который славился своей дипломатичностью. И он не только сумел найти подход к уполномоченному, но даже в 1970-е годы (!) открыл несколько православных храмов в Ростовской области. Не зря говорят, что совершенные по своему духовному устроению люди способны уживаться с любым человеком.

Однако ничего не проходит бесследно. Мало кто знал, каких трудов и переживаний стоил ему мир с уполномоченным. Владыка перенес за время служения на Ростовской кафедре три инфаркта и инсульт.

Летом 1978 года он жил на даче – на станции Научной под Харьковом. Поправлялся после инсульта. Мы с Ниной Комаровой находились при нем как врачи. Интеллект у него сохранился полностью, но некоторое время была затрудненной речь. Господь помогал нам его понимать, и мы подолгу разговаривали в маленькой открытой беседке. Делились мы с владыкой своими переживаниями, он сочувствовал нам, понимал, как непросто верующему человеку жить в современном богоборческом мире, и говорил нам в утешение: «Чтобы приобрести человеку хотя бы каплю доброго для души, надо пролить ведро слез».

Владыка рассказывал нам о своем духовном сыне иеромонахе Науме. Они познакомились в середине 1950-х, когда игумен Иоасаф служил в Воскресенском соборе города Фрунзе. Однажды к нему пришел студент мехмата Фрунзенского университета Николай Байбородин. За его плечами уже были восьмилетняя армейская служба и четыре курса университета.

– Сразу было видно – чистый человек, – отозвался о нем владыка.

Архиепископ Иоасаф сам был высокого духа и в людях разбирался. Уже сорокалетнего иеромонаха Наума он называл старцем. Он смиренно говорил, что его духовный сын стал ему духовным наставником.

Владыку Иоасафа отличала исключительная простота. На даче он ходил в черных сатиновых шароварах и белой рубашке навыпуск, подпоясанный кушаком.

Однажды Нина Комарова полушутя сказала:

– Владыка, вы совсем как дедушка.

– И все-таки я – архиерей, – возразил он. В эти слова было вложено много достоинства.

В школе мы проходили пьесу Горького «На дне», где один из героев резонерствует: «Человек – это звучит гордо!» Это стало афоризмом, а ведь гордость – свойство демоническое. Точнее было бы сказать «Человек – это звучит достойно», потому что в каждом человеке есть богоподобное достоинство, о чем сказано в Библии: Бози есте и сынове Вышняго вси (Пс. 81, 6).

Господь восстановил здоровье владыки Иоасафа, и он успел еще немало потрудиться для Православной Церкви.

Владыка любил прославлять Божию Матерь, а певчие, бывало, роптали и не хотели петь акафисты. Тогда архиерей давал им деньги и просил:

– Пожалуйста, возьмите, только пойте для Матери Божией.

За такую любовь и удостоила Царица Небесная архиепископа Иоасафа совершенно дивной кончины. Она призвала любимого послушника в Свой праздник – на Похвалу Пресвятой Богородицы, в вечер пятницы пятой седмицы Великого поста. 2 апреля 1982 года после прочтения первой половины акафиста Божией Матери владыка вошел в алтарь, приложился к Престолу и сел на свое архиерейское место.

Когда наступило время выхода для чтения второй части акафиста, священники окликнули сидящего архиерея:

– Владыко, пора выходить!

И никто не отозвался… Господь забрал его боголюбивую душу.