Текст книги "Последняя утопия. Права человека в истории"

Случай с французским негритюдом предстает, по-видимому, немного иным, поскольку кое-кто из сторонников этого направления сразу после войны, по завершении Браззавильской конференции, искренне надеялся на то, что Франция, наконец, начнет относиться к ним как к равным. Поэтому даже в самых гневных их текстах великая французская традиция droits de l’homme изображалась в качестве не изначально фальшивой, а всего лишь извращенной. В 1950 году в своем классическом «Рассуждении о колониализме» поэт и уроженец Мартиники Эме Сезер писал: «Моя величайшая претензия к псевдогуманизму состоит в том, что он слишком долго умалял права человека, а предлагаемое им понимание этих прав как было, так и осталось узким и фрагментарным, неполным и предвзятым – и, говоря предельно откровенно, омерзительно расистским». Контекст, безусловно, имел здесь значение. Предложение, касающееся альтернативного гуманизма, родилось в межвоенном диалоге, посвященном колониальной реформе, и, скорее всего, ни для Эме Сезера, ни для Леопольда Сенгора оно поначалу не связывалось с суверенной автономией. Последний из них, выступив основателем негритюда, отстаивал вдохновляющее ви́дение, в котором возвращение к культурной самобытности и ее возрождение могли бы способствовать, а не препятствовать, становлению по-настоящему универсалистской цивилизации. На протяжении 1950‐х Сенгор надеялся, что такой взгляд сформирует Франция; тем не менее ни Сезер, ни Сенгор никогда не ссылались на права человека в международном их измерении164164
  Césaire A. Discourse on Colonialism. New York; London: Monthly Review Press, 1972. P. 15. Ср.: Senghor L. S. L’ UNESCO // Idem. Négritude et humanism. Paris: Editions du Seuil, 1964; Senghor L. S. La Négritude est un humanisme du XXe siècle // Idem. Négritude et civilisation de l’universel. Paris: Éditions du Seuil, 1977. О контексте, в котором возник негритюд, см.: Wilder G. The French Imperial Nation-State: Negritude and Colonial Humanism between the World Wars. Chicago: University of Chicago Press, 2005.


[Закрыть]. Позднее, после предоставления Сенегалу независимости, в фокусе размышлений Сенгора, как и многих его единомышленников, оказалось развитие африканского социализма некоммунистического типа165165
  В частности, Сенегал под управлением Сенгора принимал в Дакаре в январе 1976 года конференцию по Намибии, в ходе которой один из ее вдохновителей, сенегальский адвокат и судья Кеба Мбае, использовал учение сенегальского президента об «универсальной цивилизации» для того, чтобы осудить незаконную опеку ЮАР над Намибией с точки зрения антиколониальных принципов и прав человека. См. принятую на форуме Дакарскую декларацию: Revue des droits de l’homme. 1976. Vol. 9. № 2–3.


[Закрыть]. Масштабная инфильтрация марксизма в антиколониальное движение, набравшая силу с середины 1960‐х годов, не изменила прежних установок; среди участников антиколониальной борьбы по-прежнему преобладал самопровозглашенный новый «гуманизм», терпимый к насилию. Для Франца Фанона, например, главным был «вопрос о запуске новой истории человечества – такой истории, которая по-настоящему реализует изумительные идеи, в свое время выдвинутые Европой». Но при этом права человека не упоминались ни в качестве составной части, ни тем более сущностного принципа этой грядущей истории166166
  Fanon F. The Wretched of the Earth. New York: Grove Press, 1963. P. 317.


[Закрыть].

Была еще одна важная причина, из‐за которой права человека, фигурировавшие в военном и послевоенном языке, не смогли реструктурировать антиколониальное воображение: Организация Объединенных Наций, вместо того чтобы сделаться лабораторией обновляющего и освобождающего свода принципов, поначалу была настроена на поддержку сговора, предполагающего восстановление колониального правления. «Помните, что документы Думбартон-Окс», – первые проекты новой международной организации, – «оставляют 750 миллионов человеческих существ за рамками организованного человечества», – с горечью отмечал афроамериканский приверженец антиколониализма Уильям Эдуард Бёркхардт Дюбуа весной 1945 года167167
  Du Bois W. E. B. 750,000,000 Clamoring for Human Rights // The New York Post. 1945. May 9. Эта статья недавно была перепечатана; см.: Aptheker H. (Ed.) Writings by W. E. B. Du Bois in Periodicals Edited by Others. 4 vols. Millwood: Kraus-Thomson, 1982. Vol. 4. P. 2–3. См. также: Idem. The Colonies at San Francisco // Trek (Johannesburg). 1946. April 5. Репринт: Aptheker H. (Ed.) Op. cit. Vol. 4. P. 6–8.


[Закрыть]. Действительно, в этих документах ни словом не упоминалось о самоопределении, как будто бы Атлантической хартии никогда не существовало. Несмотря на все усилия, противникам колонизаторов не удалось отвратить новую международную организацию от потворства восстановлению колониального правления.

Эта тема вызывала немалые волнения. Тем не менее высокая политика не желала концентрироваться на вопросе о том, требуется ли покончить с колониализмом целиком и полностью – особенно после того, как США к началу Ялтинской конференции согласились с «урезанной» трактовкой Атлантической хартии, предложенной британцами. Вместо этого американцы активно включились в дебаты, развернувшиеся по поводу того, в каком виде целесообразнее восстановить внедренную в свое время Лигой Наций систему мандатов; в частности, победителей интересовало, следует ли распространять мандатную систему на все зависимые территории и должно ли мандатное управление опираться на силу168168
  См.: Louis W. R. Imperialism at Bay. Parts III–IV; Gordon W., Morrell G. W. A Higher Stage of Imperialism? The Big Three, the UN Trusteeship Council, and the Early Cold War // Douglas R. M. et al. (Eds) Imperialism on Trial: International Oversight of Colonial Rule in Historical Perspective. Lanham: Rowman & Littlefield, 2006.


[Закрыть]. Крайние варианты решения этих вопросов провалились, и это, с одной стороны, резко ограничило охват режима международной опеки, а с другой стороны, восстановило в его рамках, хотя и не целиком, немощную надзорную инстанцию времен Лиги Наций в лице международного сообщества. На подъеме послевоенного колониализма под действие международной опеки попала лишь десятая часть колониальных подданных; но даже в такой ситуации, как подразумевалось главами XII и XIII Устава ООН, достижение главной цели организации, под которой имелось в виду сохранение мира, опиралось на «добрую волю» передовых стран, чистосердечно действующих в интересах подвластного им населения – и не предполагающую при этом каких-либо определенных обязательств по продвижению опекаемых народов к независимости169169
  Тем не менее, в отличие от главы XI Устава ООН («Декларация в отношении несамоуправляющихся территорий»), глава XII («Международная система опеки»), по крайней мере, приоткрывала путь к независимости, предписывая режиму опеки способствовать «прогрессивному развитию в направлении к самоуправлению или независимости, как это может оказаться подходящим для специфических условий каждой территории и ее народов». Упоминаемая цифра взята из следующего источника: Jacobson H. K. The United Nations and Colonialism: A Tentative Appraisal // International Organization. 1962. Winter. Vol. 16. № 1. P. 45. Литература, посвященная режиму опеки, на удивление скудна; тем не менее можно обратиться к следующему источнику: Bain W. Between Anarchy and Society: Trusteeship and the Obligations of Power. Oxford: Oxford University Press, 2003. Chap. 5. Особенно интересны P. 108–114, где речь идет об Атлантической хартии. Об эволюции процедурных аспектов, касающихся несамоуправляющихся территорий, см.: El-Ayouty Y. The United Nations and Decolonization: The Role of Afro-Asia. The Hague: Martinus Nijhoff, 1971.


[Закрыть]. В отличие от набросков Думбартон-Окс, понятие самоопределения все же упоминалось в Уставе ООН, причем дважды – хотя и в сугубо риторической форме. (Кстати, именно на этом этапе в документе появились и права человека, в таком же, впрочем, декоративном виде.) Ежемесячный бюллетень «Новая Африка», издававшийся Советом по делам Африки во главе с Полем Робсоном, отметил завершение конференции в Сан-Франциско, на которой был подписан Устав ООН, следующим горьким комментарием: «Надежда и вера, которые африканцы связывали с Америкой, пока был жив Рузвельт, сейчас стремительно тают»170170
  Цит. по: Duberman M. Paul Robeson: A Biography. New York: Alfred A. Knopf, 1989. P. 297.


[Закрыть].

В итоге же, если ООН и смогла оказать заметное влияние на деколонизацию, то не из‐за того, что так изначально задумывалось. Вместе с тем, несомненно, крах колониализма оставил на организации заметный отпечаток: на смену «годам западного доминирования» пришла «эпоха деколонизации»171171
  Эти фразы взяты из подзаголовка к двухтомнику: Luard E. A History of the United Nations. New York: St. Martin’s Press, 1982, 1989; тома охватывают 1945–1955 и 1955–1965 годы соответственно. Ср.: Jacobson H. K. The United Nations and Colonialism; Wainhouse D. W. Remnants of Empire: The United Nations and the End of Colonialism. New York: Harper & Row, 1964.


[Закрыть]. Бесспорно, первым знаком грядущих перемен стало обращение, в 1946 году внесенное в Генеральную Ассамблею Индией: оно касалось расовой дискриминации, которой граждане индийского происхождения подвергались в Южной Африке172172
  Эти события детально исследованы в статьях Лорны Ллойд: Lloyd L. A Family Quarrel’: The Development of the Dispute over Indians in South Africa // Historical Journal. 1991. Vol. 34. № 3. P. 703–725; Idem. «A Most Auspicious Beginning»: The 1946 United Nations General Assembly and the Question of the Treatment of Indians in South Africa // Review of International Studies. 1990. April. Vol. 16. № 2. P. 131–153. См. также: Mazower M. No Enchanted Palace: The End of Empire and the Ideological Origins of the United Nations. Princeton: Princeton University Press, 2009. Chap. 4.


[Закрыть]. Развернувшиеся дебаты, в основе которых лежала апелляция к принципам ООН, касающимся прав человека (хотя к тому моменту таковые не были даже четко сформулированы), постепенно вошли в русло принципиального неприятия расизма и дискриминации; вмешательство в чьи-то суверенные дела предполагалось допускать только в связи со специфическими преступлениями, творимыми колониальными государствами173173
  Любопытно сравнить первые дебаты, прошедшие на совместном заседании Первого и Шестого комитетов, с обсуждением на пленарной сессии: UN Doc. A/C.1&6/SR.1–6 (1946); A/PV.50–52 (1946). Например, Карлос Ромуло в ходе обоих обсуждений поддерживал озабоченность индийцев: A/C.1&6/SR.3 (1946). Р. 29–30, A/PV.51 (1946). Р. 1028–1030.


[Закрыть]. Как и на более поздней Бандунгской конференции, преобладавшая на сессиях Генеральной Ассамблеи версия антиколониализма допускала попрание суверенитета исключительно в отношении империализма белого человека174174
  Ср. с неверной трактовкой, предложенной в заключительной главе великолепного во всех иных отношениях исследования Мэрилин Лейк и Генри Рейнольдса: Lake M., Reynolds H. Drawing the Global Colour Line: White Men’s Countries and the International Challenge of Racial Equality. Cambridge: Cambridge University Press, 2008.


[Закрыть]. Резолюция, внесенная для разрешения кризисной ситуации Францией и Мексикой, с трудом, но прошла. Делегаты поддержали ее вопреки возражениям южноафриканского премьер-министра Яна Смэтса, который испытал сильное потрясение, увидев, как издавна ценимый им и даже введенный по его инициативе в преамбулу Устава ООН либеральный интернационализм теперь обратился против его собственной страны. Таков был лишь первый шаг в долгом процессе маргинализации и изоляции Южной Африки, обусловленном послевоенным внедрением в ней апартеида175175
  UN Gen. Ass. Res. 44 (I). December 8, 1946. Заметную роль в этом сыграл также вопрос о Юго-Западной Африке. См., например: Ballinger R. B. UN Action on Human Rights in South Africa // Luard E. (Ed.) The International Protection of Human Rights. London: Thames & Hudson, 1967.


[Закрыть]. Более того, это были лишь первые предвестия настоящего потопа.

Если антиколониализм смог возобладать столь стремительно, вызвав настоящий шок, то это произошло отнюдь не под давлением процессов, происходивших внутри самой ООН. Ничего подобного нельзя было предсказать в 1945 году, не говоря уже о жестоких послевоенных годах, когда разработка Всеобщей декларации казалась лишь малозначащим фоном, на котором шло восстановление имперских порядков. Подавление британцами восстания в Малайе задало образец для других, например для США во Вьетнаме, но этот успех не превратился в правило. Напротив, правилом стала антиколониальная победа, достигаемая либо силой оружия, либо же договоренностями о добровольном уходе европейцев. Начиналась эпоха «новых государств». Именно на площадке ООН, и в первую очередь на ней, состоялась встреча антиколониализма и прав человека. Причем происходила она при сохранении Западом нерушимой верности верховенству nation-state как наиболее адекватному пространству для реализации прав.

К тому времени, когда в 1948 году состоялось голосование по Всеобщей декларации, членами ООН были 58 государств; в последующие несколько лет их совокупное число увеличилось настолько внушительно, что очень скоро афро-азиатский блок на Генеральной Ассамблее мог брать верх в голосованиях – правда, с помощью Советского Союза. Еще через несколько лет (в особенности после 1960 года, когда к ООН присоединились шестнадцать африканских государств) они могли уже делать это без всякого постороннего содействия. Всего за два десятилетия количество людей, живущих под той или иной формой колониального владычества, сократилось с 750 миллионов до менее чем 40 миллионов. И хотя в 1945 году такую метаморфозу нельзя было предсказать, через десять лет великие державы уже понимали, что антиколониализм будет иметь самые серьезные последствия. После форума в Бандунге, на котором присутствовали делегаты множества ранее исключенных из мировой политики народов, вероятный исход был уже ясен. Как предсказывал один впавший в смятение британский наблюдатель, только что ставшие независимыми государства «используют успех конференции как инструмент, позволяющий продвигать арабско-азиатскую точку зрения и настаивать на том, что странам Бандунга теперь причитается гораздо большая доля власти, чем та, которой они располагали к моменту учреждения ООН»176176
  Цит. по: Ampiah K. The Political and Moral Imperatives of the Bandung Conference. P. 147. См. также исследования, посвященные «просачиванию» самоопределения в политику ООН, на которые я опирался: Rivlin B. Self-Determination and Colonial Areas // International Conciliation. 1955. January. № 501. P. 193–271; Shukri M. A. The Concept of Self-Determination at the United Nations. Damascus: Al Jadidah Press, 1965; Emerson R. Self-Determination // American Journal of International Law. 1971. July. Vol. 65. № 3. P. 459–475. О более широком воздействии деколонизации на ООН см.: Sharma D. N. The Afro-Asian Group in the United Nations. Allahabad: Chaitanya Publishing House, 1969; Kay D. A. The Politics of Decolonization: The New Nations and the United Nations Political Process // International Organization. 1967. Autumn. Vol. 21. № 4. P. 786–811; Idem. The New Nations in the United Nations, 1960–1967. New York: Columbia University Press, 1970.


[Закрыть].

Даже если подобное возвышение и означало развитие чего-то такого, что можно было назвать «правами человека», то это нечто подчинялось самоопределению или вообще отождествлялось с ним. Весьма примечательным выглядит то, что на первых порах в ООН не наблюдалось никакой доктринальной или организационной связи между проектом прав человека и проблемами зависимых территорий. Но нарастающее давление присоединявшихся к организации новых и новых наций радикально изменило ситуацию. За невероятно короткий отрезок времени ООН прошла путь от рассмотрения предложения вывести колониальные (подопечные и несамоуправляющиеся) территории из-под охвата разрабатываемых правозащитных пактов до обозначения права народов на самоопределение в качестве первейшего из всех прав человека, которые упоминались в тех же самых пактах. Эти дебаты, коренным образом изменившие значимость прав человека для ООН, стоит изучить более подробно.

В октябре 1950 года Третий комитет Генеральной Ассамблеи ООН, занимающийся социальными и гуманитарными вопросами, а также вопросами культуры, собрался на специальную дискуссию. В центре внимания участников было обсуждение того, могут ли колониальные державы связывать себя обязательствами, касающимися прав человека, – которые предстояло закрепить в будущем правовом пакте, – не опасаясь при этом, что подобный расклад позволит ООН беспрепятственно вмешиваться в их дела. В ходе обсуждения представитель Бельгии заявил: принцип прав человека «предполагает высокую степень цивилизованности и потому нередко несовместим с представлениями народов, которые еще таких степеней не достигли. Одномоментно навязывая им подобные правила, можно разрушить фундаментальные основы их общественных укладов. Это равнозначно желанию одним рывком вытолкнуть их в ту точку, которая была достигнута цивилизованными нациями только после длительной эволюции»177177
  UN Doc. A/C.3/SR.292 (1950). Р. 133.


[Закрыть]. Рене Кассен и Элеонора Рузвельт – светочи идеологии прав человека на заре Организации Объединенных Наций – согласились с таким подходом, выступая, как обычно, от лица собственных правительств. Однако предложение сделать нормы прав человека неприменимыми в имперских владениях не выдержало испытания современностью.

Между тем Генеральная Ассамблея в том же году одобрила резолюцию, которая была внесена Афганистаном и Саудовской Аравией; документ призывал Комиссию по правам человека разобраться в том, что нужно сделать для более широкой реализации права на самоопределение, в послевоенный период оказавшегося в забвении178178
  UN Gen. Ass. Res. 421(V). December 4, 1950.


[Закрыть]. Идея о том, что право на самоопределение должно быть внедрено в текст будущего пакта о правах, причем несмотря даже на то, что Всеобщая декларация о нем не упоминала, породила сенсационные дебаты: сначала в Третьем комитете в конце 1951-го, а потом на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи в начале 1952-го. Бельгийский делегат Фернан Деусс выражая протест против «преумножения границ и барьеров, разделяющих нации», назвал самоопределение реликтом экономического либерализма XIX столетия, ныне упраздненным «идеей международной солидарности»179179
  UN Doc. A/C.3/SR.361 (1951). P. 84.


[Закрыть]. Включение принципа самоопределения в международные документы, продолжал бельгиец, будет чревато ущемлением колониальных держав. Абдул Рахман Пажвак из Афганистана не согласился с этим; по его словам, ни он сам, ни другие сторонники самоопределения как легального права «не собирались никого учить, ибо здесь учит сама история» – тем более что «под началом держав, которые считают себя достойными поучать других, мир уже познал угнетение, агрессию и кровопролитие»180180
  UN Doc. A/C.3/SR.362 (1951). P. 90.


[Закрыть]. Самоопределение, настаивал Колли Тамба из Либерии, «является важнейшим правом, стоящим над другими правами»181181
  UN Doc. A/C.3/SR.366 (1951). P. 115.


[Закрыть]. На пленарном заседании, прямо перед голосованием, представитель Саудовской Аравии Джамиль Баруди произнес пространную и прочувствованную речь в защиту того, чтобы сделать его первейшим правом:

Немало воды, образно выражаясь, протекло под мостом с тех пор, как впервые было внесено предложение о том, чтобы пункт о самоопределении включили в пакт. Выстраданные мольбы о свободе и избавлении от чужеземного ига, которые доносятся из разных уголков планеты, становятся все громче; даже те, кто пытался заткнуть уши ватой политической целесообразности, больше не способны отрицать, что они слышат эти вопли. Не могут далее притворяться и те, кто до сих пор прятал глаза от зари нового дня, делая вид, будто ночь еще не закончилась, а тьма по-прежнему царит повсеместно… Миллионы и миллионы толпятся у ворот, за которыми их ждет свобода – но пока их удерживают штыками, танками и пулеметами. Натиск масс велик, многие из оказавшихся в первых рядах уже пали, став мучениками свободы, тысячи томятся в тюремных застенках, а еще тысячи ушли в подполье… Мы хотим, чтобы люди, живущие на территориях, на которые не распространяется самоуправление, стали бы, наконец, свободными. Они не смогут насладиться никакими правами человека до тех пор, пока не освободятся; несомненно, в столь важном документе, как обсуждаемый пакт, самоопределение обязательно нужно провозгласить182182
  UN Doc. A/PV.375 (1952). Р. 517–518.


[Закрыть].

В итоге Генеральная Ассамблея решила включить в будущие пакты о правах человека статью о том, что «все народы должны иметь право на самоопределение». Это решение в силе и сегодня; упомянутое право остается первейшим в обоих важнейших международных документах – как в том, который защищает гражданские и политические свободы, так и в том, который обеспечивает экономические и социальные гарантии183183
  UN Gen. Ass. Res. 545(VI). February 5, 1952. В резолюции также содержался призыв к принятию такого пакта, который «обязал бы все государства, включая и несущие ответственность за несамоуправляющиеся территории, способствовать реализации этого права [на самоопределение]». Такая формулировка, пусть неофициально, пересматривала положения главы XI Устава ООН. Вплоть до 1970‐х годов ведущие юристы-международники критиковали это ретроактивное изменение как незаконную ревизию Устава ООН, проведенную в обход предусмотренных в нем процедур внесения поправок. См.: Gross L. The Right of Self-Determination in International Law // Kilson M. (Ed.) New States in the Modern World. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1975. О более поздних дискуссиях в ООН, касающихся самоопределения в сочетании с прочими правами, см.: Normand R., Zaidi S. Human Rights at the UN: The Political History of Universal Justice. Bloomington: Indiana University Press, 2008. P. 212–224.


[Закрыть].

Независимо от того, с радостью или с печалью был встречен тот знаменательный день, неоспоримым остается следующий факт: возвращение к правам человека в связке с принципом самоопределения в очередной раз подчеркивало, что они коренятся в человеческой коллективности, а суверенность по-прежнему предстает первейшим и важнейшим правом. И хотя в теоретическом плане прозвучавшим на площадке ООН призывам подчинить самоопределению все прочие права следовали далеко не всегда, в практической плоскости зачастую именно так и получалось. Прежде всего, международная организация накрепко соединила их с коллективным суверенитетом; потом это обстоятельство окажется главнейшим препятствием, которое правам человека придется преодолевать. Именно поэтому в 1960‐х годах Луис Хенкин, профессор-юрист из Колумбийского университета, который позже стал борцом за права человека, осуждал их послевоенное переосмысление, видя в нем всего лишь «обретение дополнительного оружия, применяемого против колониализма»184184
  Henkin L. The United Nations and Human Rights // International Organization. 1965. Summer. Vol. 19. № 3. P. 513.


[Закрыть]. На тот момент, по словам другого критика, самоопределение превратилось в своего рода «шибболет»185185
  Шибболет – характерная особенность речи, присущая определенной группе людей и обособляющая ее от прочих групп. – Примеч. пер.


[Закрыть], использование которого «свидетельствует о приобщении к сонму праведных»186186
  Van Dyke V. Human Rights, the United States, and the World Community. Oxford: Oxford University Press, 1970. P. 77.


[Закрыть]. По мере того как международное сообщество расширяется, сетовал еще один наблюдатель, забота ООН о правах человека все более зримо трансформируется в «дополнительную форму набирающей силу атаки на колониализм и связанные с ним практики расовой дискриминации»187187
  Kay D. A. New Nations in the United Nations, 1960–1967. New York: Columbia University Press, 1970. P. 87; ср.: Idem. The Politics of Decolonization. P. 802. Обсуждение этой темы см. также в сборнике: Bull H., Watson A. (Eds) The Expansion of International Society. Oxford: Oxford University Press, 1984. Особого внимания заслуживают тексты Хэдли Булла («The Revolt against the West») и Джонсона Винсента («Racial Equality»).


[Закрыть].

Бесспорно, эпохальная Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятая в 1960 году, подтвердила почти абсолютную эквивалентность прав человека и самоопределения. Согласно тексту этого документа, «вера в основные права человека» означает «неотъемлемое право на полную свободу», имеющееся у «всех народов». Декларация превращала ООН в еще один форум, на котором можно было разворачивать борьбу против империи. «Колониальная система… теперь стала международным преступлением, – воодушевленно заявлял гвинеец Амилкар Кабрал, гроза португальского владычества в Африке. – Наша борьба перестала быть узко национальной и вышла на международный уровень». Усиливая драматизм момента, это возвышение антиколониализма до уровня международных институций совпало с бойней в южноафриканском Шарпевиле, усугубившей стигматизацию ЮАР и повлекшей принятие целого ряда резолюций ООН, касающихся прав человека188188
  UN Gen. Ass. Res. 1514 (XV). December 14, 1960; Cabral A. Anonymous Soldiers for the United Nations (December 1962) // Idem. Revolution in Guinea: Selected Texts. New York: Monthly Review Press, 1969. P. 50–51. См. также несколько резолюций, принятых после бойни в Шарпевиле: UN Gen. Ass. Res. 1598 (XV). April 15, 1961 (в ходе принятия документа только Португалия проголосовала против); 1663 (XVI). November 28, 1961; 1881 (XVIII). October 11, 1963; 1978 (XVIII). December 17, 1963. Комментарии к этим событиям см. в работах: Ballinger R. B. UN Action on Human Rights in South Africa; Akpan M. E. African Goals and Diplomatic Strategies in the United Nations. North Quincy: Christopher Publishing House, 1976; Klotz A. Norms in International Relations: The Struggle against Apartheid. Ithaca: Cornell University Press, 1995, особенно P. 44–55. В тот же период принимались и резолюции, касающиеся давнего спора о Юго-Западной Африке, а также шокирующего решения Международного суда по этой проблеме, что другие африканские страны не могли подавать иски на форуме.


[Закрыть].

Эти резолюции и прочие сопутствующие события показывают, что отныне борьба за права человека определялась противостоянием расизму и колониализму, которое полностью устраняло империалистические коннотации, присущие новому концепту непосредственно после войны. И хотя первым объектом приложения новоявленной декларации стала португальская Ангола, в декабре 1961 года в ходе своего вторжения на территорию Гоа, принадлежавшую тем же португальцам, Индия прямо ссылалась на декларацию 1960-го. В следующем году, решая вопрос о том, как лучше отметить пятнадцатилетие принятия Всеобщей декларации, Генеральная Ассамблея одобрила резолюцию, по сути связывающую прогресс прав человека с упразднением колониального правления: в ней будущее торжество прав человека объявлялось еще одним «решительным шагом к освобождению всех народов». Тот же настрой был запечатлен и в принятой в 1963 году Декларации о ликвидации всех форм расовой дискриминации, а также в последовавшей за ней через два года одноименной международной Конвенции. Показательным образом упомянутая конвенция была принята в тот же день, что и Декларация о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета, в очередной раз восславившая самоопределение189189
  UN Gen. Ass. Res. 1775 (XVII). December 7, 1962; 1904 (XVIII). November 20, 1963; 2106A (XX). December 21, 1965; 2131 (XX). December 21, 1965.


[Закрыть].

Подобные декларации становились узловыми точками работы, посвященной правам человека в рамках ООН в ходе повсеместного институционального переустройства. Последовали также бесконечные дискуссии с Южной Африкой и (позднее) Израилем, которые неизменно оставались в фокусе правозащитного внимания. И хотя все это кипение почти никак не проявляло себя за пределами организации, оно способствовало выходу из тупика холодной войны, позволяя правам человека развиваться в виде юридического проекта под эгидой ООН. Между 1961 и 1966 годами Экономический и Социальный Совет почти вдвое расширил размер Комиссии по правам человека. К 1966 году, благодаря преобразующей роли новых государств, состоялось окончательное оформление пактов, затрагивающих права человека190190
  Несмотря на то что в последний момент это достижение было серьезно подорвано пересмотром имплементационных положений, коалиции африканских и азиатских стран одновременно удалось отстоять Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах, допускающий подачу индивидуальных жалоб. См., например: Schwelb E. Notes on the Early Legislative History of the Measures of Implementation of the Human Rights Covenants // Mélanges offerts à Polys Modinos: Problèmes des droits de l’homme et de l’unification européenne. Paris: Editions Pedone, 1968; Hoare S. The United Nations and Human Rights: A Brief History of the Commission on Human Rights // Israel Year Book of Human Rights. 1971. Vol. 1. P. 29–30.


[Закрыть]. Однако еще более непосредственную значимость получила новая технология учета «грубых» нарушений прав человека, а также отмена нормы 1947 года, ранее не позволявшей Комиссии по правам человека рассматривать петиции. Впрочем, несмотря на все сказанное, почти сразу же стало понятно, что селективная работа нового механизма ничего не меняет в главном: антиколониализм в интерпретации ООН по-прежнему превозносил суверенитет – всячески поощряемый второстепенными интернационализмами и отодвигаемый на второй план только в случае расистских государств, – причем до такой степени, что приходилось заново прояснять сам смысл концепта «права человека»191191
  О грубых нарушениях и, спустя несколько лет, о формальной процедуре подачи петиций, позволяющих такие нарушения расследовать, см.: ESC Res. 1235 (XLII). 1967; Res. 1503 (XLVII). 1970; ср.: Schwelb E. Complaints by Individuals to the Commission on Human Rights: Twenty-Five Years of an Uphill Struggle (1947–1971) // International Problems. 1974. January. Vol. 13. № 1–3. P. 119–139. Обзор, касающийся применения так называемой процедуры 1503, см. в книге: Zuijdwijk T. J. M. Petitioning the United Nations: A Study in Human Rights. New York: St. Martin’s Press, 1982. Для формирования более широкой картины, охватывающей, в частности, работу Подкомиссии по предотвращению дискриминации в составе Комиссии по правам человека, можно обратиться к следующим книгам: Marie J.‐B. La Commission des droits de l’homme de l’ONU. Paris: Pedone, 1975; Moskowitz M. The Roots and Reaches of United Nations Actions and Decisions. Alphen aan den Rijn: Sijthoff, 1980; Tolley H. The United Nations Commission of Human Rights. Boulder: Westview Press, 1987.


[Закрыть]. Если правам человека в ту эпоху и удавалось выходить за рамки ООН, то они делали это лишь в упомянутом обновленном смысле; ярким примером в этом отношении служит деятельность афроамериканского активиста Малкольма Икс.

Если мы попытаемся вписать афроамериканскую борьбу против угнетения в интернационалистскую и антиколониальную рамку, то тогда придется признать эпизодичность и сложность отношений, связывающих этот порыв с правами человека. Сейчас хорошо известно, что в межвоенный период левые афроамериканцы, часто во взаимодействии с заграничными сетями, считали свою борьбу частью общей антиколониальной программы и неразрывно связывали преодоление наследия «Джима Кроу» с эмансипацией цветных народов планеты. Многообещающие виды глобальной эмансипации, которые рисовал Дюбуа, формировались издавна: по крайней мере, с начала ХX века, когда он обозначил расовый конфликт в качестве основной проблемы эпохи. Уже через три года после выхода его книги «Души черных людей» (1903) он утверждал: «Цветной барьер опоясывает весь мир»192192
  Так называлась одна из его статей. См. ее репринт: Mullen B. V., Watson С. (Eds) W. E. B. Du Bois on Asia: Crossing the World Color Line. Jackson: University Press of Mississippi, 2005.


[Закрыть]. Хотя в межвоенные годы эта широкая солидарность набирала силу медленно, Вторая мировая война придала ей значимость и популярность. В частности, афроамериканцы разделяли тот необычайный энтузиазм, который Атлантическая хартия породила по всему миру; многие из них полагали, что крестовый поход против гитлеровской тирании не позволит институциональному расизму удержаться где бы то ни было193193
  См. обстоятельную подборку откликов на Атлантическую хартию: Eschen P. M. von. Race against Empire: African-Americans and Anticolonialism, 1937–1957. Ithaca: Cornell University Press, 1997. P. 25–28.


[Закрыть]. Вернувшись в Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения – НАСПЦН (National Association for the Advancement of Colored People) в 1944 году, после десятилетнего отсутствия, Дюбуа посвятил себя возрождению панафриканизма. Опираясь на панафриканскую идею, он всеми силами пытался убедить высокопоставленных американцев, участвовавших в разработке проекта будущей Организации Объединенных Наций, отказаться от великодержавного цинизма (и очевидного неоколониализма) документов Думбартон-Окс в свете изначальных принципов Атлантической хартии. Для НАСПЦН в целом это дело тоже стало приоритетным.

Оставаясь в рядах ассоциации выраженным индивидуалистом и постоянно скандаля с ее умеренным руководством – особенно часто в лице Уолтера Уайта, – Дюбуа в те годы был весьма везучим в том смысле, что цели организации, которую он несколько десятилетий назад помог основать, вдруг ненадолго совпали с его собственной радикальной повесткой, прежде чем начавшаяся вскоре холодная война вновь не разлучила их. Дюбуа продолжил выполнять свою миссию: желая выплеснуть тот гнев, который вызвали в нем проекты Думбартон-Окс, он зимой 1945/46 года написал великолепную книгу «Цвет кожи и демократия», весной организовал Гарлемскую колониальную конференцию, а осенью посетил гораздо более громкий Панафриканский конгресс в Манчестере, представ перед делегатами в качестве старейшины движения и его историка194194
  См. тексты Дюбуа: Du Bois W. E. B. Color and Democracy: Colonies and Peace. New York: Harcourt, Brace, 1945; Idem. The Negro and Imperialism (1944); Idem. The Pan-African Movement (его выступление в Манчестере). Две последние статьи опубликованы в сборнике: W. E. B. Du Bois Speaks: Essays and Addresses 1920–1963. New York: Pathfinder Press, 1970. Обо всем этом см. первые главы книги: Horne G. Black and Red: W. E. B. Du Bois and the Afro-American Response to the Cold War, 1944–1963. Albany: State University of New York Press, 1986.


[Закрыть].

Конечно, осуществленное Дюбуа присвоение афроамериканской миссии антиколониального освобождения не было ни бесспорным, ни простым делом, в особенности если учесть его напряженные отношения с руководством НАСПЦН. И лишь после того как неадекватность отстаиваемого им уравнивания стала полностью очевидной, в его рассуждениях появились права человека. Поначалу же Дюбуа пытался реализовать куда более напористую антиколониальную программу, агитируя за пересмотр заготовок Думбартон-Окс в преддверии и в ходе конференции в Сан-Франциско. В статье, опубликованной весной 1945 года в The New York Post, Дюбуа напрямую предложил уравнять все расы между собой и покончить с колониализмом. Однако в работе «Цвет кожи и демократия» предлагаемая им аргументация стратегически формулировалась отнюдь не в терминах прав человека (за всю его продолжительную карьеру это словосочетание вообще им не использовалось), поскольку в правах ему виделся лишь второстепенный императив реорганизации мира. Дюбуа больше интересовали другие вопросы: так, он смягчил свой громкий призыв к колониальному освобождению, порекомендовав создать мандатную комиссию, которой, по его замыслу, предстояло надзирать над всеми колониальными владениями с очевидной целью готовить «отсталые расы» к последующей независимости195195
  Du Bois W. E. B. Color and Democracy. P. 10–11, 43, 54, 73, 140–141.


[Закрыть]. В то время как НАСПЦН была готова объединиться с некоторыми другими группами ради внедрения прав человека в Устав ООН, чтобы компенсировать их отсутствие в проектах Думбартон-Окс, сам Дюбуа на этом этапе гораздо больше – и тщетно, как выяснилось позже, – заботился о том, чтобы в основополагающем документе новой международной организации принцип нерушимого суверенитета был распространен и на колониальные владения196196
  Я основываюсь здесь на материале, представленном в книге Кэрол Андерсон: Anderson C. Eyes Off the Prize: The United Nations and the African American Struggle for Human Rights. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. Chap. 1. Кроме того, см. следующие публикации: Eschen P. M. von. Race against Empire. P. 74–85; Aldridge D. W. III. Black Powerlessness in a Liberal Era: The NAACP, Anti-Colonialism, and the United Nations Organization 1942–1945 // Douglas R. M. et al. (Eds) Imperialism on Trial; Sherwood M. «There Is No New Deal for the Black Man in San Francisco»: African Attempts to Influence the Founding Conference of the United Nations, April – July 1945 // International Journal of African Historical Studies. 1996. Vol. 29. № 1. P. 71–94.


[Закрыть].

Только на втором этапе, восемнадцать месяцев спустя, Дюбуа начал работать над «Обращением к миру», в котором подчиненное положение афроамериканцев трактовалось как нарушение прав человека. С инициативой подготовить такую акцию выступил Макс Ерган, коммунист и председатель Национального негритянского конгресса – ННК (National Negro Congress), пораженный теми возможностями, которые открывались в связи с принятием в 1946 году резолюции ООН о проблемах индийского населения в Южной Африке. Когда ННК рухнул, Уолтер Уайт, пренебрегая возражениями Роя Уилкинса, посчитал, что создание аналогичной петиции может стать для НАСПЦН чем-то бóльшим чем обычный «рекламный ход»197197
  Цит. по: Anderson C. Eyes Off the Prize. P. 93.


[Закрыть]. Дюбуа, который теперь начал ощущать потенциальную пользу от применения риторики прав человека в отношении чернокожих меньшинств внутри отдельных государств – к тому моменту он уже проиграл битву за превращение ООН в главного освободителя колониальных народов, – с головой ушел в подготовку этого коллективного обращения. Этот текст, однако, так и не был опубликован; в конечном счете его передали функционеру ООН Джону Хамфри в ходе частной встречи в октябре 1947 года.

К тому времени было уже ясно, что Комиссия по правам человека – чья первейшая и неоконченная миссия состояла в том, чтобы наделить смутные упоминания о правах, встречающиеся в Уставе ООН, более или менее внятным смыслом, – не будет заниматься жалобами. После того как в ООН «Обращение к миру» отвергли (к глубочайшему разочарованию Уайта, доверившегося Элеоноре Рузвельт как члену правления НАСПЦН), Дюбуа разослал подготовленный им документ в некоторые газеты, благодаря чему он получил хотя бы минимальную огласку. Советская делегация попыталась извлечь из обращения какую-то выгоду для себя на встрече (опять-таки частной) Комиссии по правам человека в Женеве. Следующим летом Дюбуа вторично попробовал привлечь внимание к своему обращению, чтобы вынести его на осенние заседания ООН, но Рузвельт высказалась в том духе, что «в долгосрочной перспективе для чернокожих американцев гораздо полезнее» отказаться от провальной кампании, нежели снабдить советскую пропаганду дополнительными материалами, порочащими США. Между тем поддержка, которую НАСПЦН оказала недавно учрежденному и весьма влиятельному Президентскому комитету по гражданским правам, погасила интерес к «Обращению к миру» даже внутри самой афроамериканской организации. Подготовленный Президентским комитетом доклад «В защиту этих прав» получил большой общественный резонанс, одновременно дискредитировав «устаревшую и нелепую» кампанию Дюбуа не только внутри чернокожих активистских групп, но и за их пределами. Столкнувшись с такой ситуацией, Уайт и его единомышленники пришли к заключению, что наилучшим способом отстоять устремления афроамериканцев будет их согласование с интересами США в холодной войне. В итоге Дюбуа, возмущенный подобным отступничеством, был вынужден покинуть организацию. Он не оставил никаких комментариев относительно Всеобщей декларации, принятой через год после того, как НАСПЦН от него отказалась, и дальше шел своей дорогой198198
  Цит. по: Ibid. P. 140; Lewis D. L. W. E. B. Du Bois: The Fight for Equality and the American Century, 1919–1963. New York: Henry Holt and Company, 2000. P. 529; см. также: P. 521–522, 528–534.


[Закрыть].

В этом эпизоде иногда видят момент упущенных возможностей, причем не только для афроамериканцев, но и для самих Соединенных Штатов, но подобная оценка кажется сомнительной. Ведь Дюбуа обратился к языку прав человека в то время, когда тот еще не устоялся и не оформился, причем сделал это лишь эпизодически: ни в каких иных случаях активист больше не употреблял его ни до, ни после. Еще важнее то, что лексика прав человека послужила для чернокожего деятеля лишь инструментом, не имеющим отношения к самой сути его мыслей и поступков – несмотря на все апелляции к интересующим нас словам. Понятно, что после провалившейся попытки заложить в Устав ООН более действенное толкование коллективного самоопределения, отстаивание прав человека предстало перед Дюбуа лишь следующей по эффективности стратегией, позволяющей обеспечивать «права меньшинств» в рамках крупных политических образований. Название главной статьи, которую он написал, прорабатывая эту линию, – «Права человека для всех меньшинств» – хорошо иллюстрирует его тогдашнюю стратегию. Та же идея была воплощена и в подзаголовке его обращения, которое в полном виде именовалось «заявлением по поводу отказа в признании прав человека за негритянским меньшинством в Соединенных Штатах Америки и обращением к Организации Объединенных Наций с целью исправить эту ситуацию». Пустившись в «одиночное плавание», Дюбуа вернулся к своим давним идеалам, включая национальное самоопределение, панафриканизм и экономическую демократию в коммунистическом духе. Его петиция привлекла лишь мимолетное общественное внимание, а новый концепт прав человека ни тогда, ни позже никак не сказался на преобладающих подходах к проблеме угнетения афроамериканцев199199
  Du Bois W. E. B. Human Rights for All Minorities // W. E. B. Du Bois Speaks. Текст представляет собой публичное выступление, произнесенное в ноябре 1945 года перед Ассоциацией Востока и Запада (East and West Association) Перл Бак. В этом же сборнике опубликовано и предисловие Дюбуа к его обращению. См. также комментарии прессы по поводу петиции: Streator G. Negroes to Bring Cause before UN // The New York Times. 1947. October 12; Idem. UN Gets Charges of Wide Bias in US // The New York Times. 1947. October 24.


[Закрыть].

По мере того как НАСПЦН и другие подобные группировки принимали стратегию холодной войны, антиколониальный настрой, присущий афроамериканскому активизму военной и послевоенной поры, понемногу выветривался. С одной стороны, это способствовало грядущей победе движения за гражданские права, а с другой стороны, акцентировало ее ограниченность200200
  См.: Eschen P. M. von. Race against Empire. Chap. 5; Singh N. Black Is a Country: Race and the Unfinished Struggle for Democracy. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2004. Chap. 4. О влиянии холодной войны на правовую стратегию НАСПЦН, а также о последствиях судебного решения Brown v. Board of Education см.: Dudziak M. Cold War Civil Rights: Race and the Image of American Democracy. Princeton: Princeton University Press, 2000.


[Закрыть]. Среди оставшихся интернационалистских стратегий наиболее умеренную реализовал Ральф Банч, который какое-то время руководил подразделением ООН, занимающимся проблемами опеки: этот политик рассчитывал связать друг с другом – как потом оказалось, безрезультатно – международное попечительство над африканцами и поэтапно-упорядоченный переход к самоопределению, казавшийся ему единственно разумным201201
  См.: Bunche R. The International Trusteeship System // Lie T. (Ed.) Peace on Earth. New York: Hermitage House, 1949; Finkelstein L. S. Bunche and the Colonial World: From Trusteeship to Decolonization // Rivlin B. (Ed.) Ralph Bunche: The Man and His Times. New York: Holmes & Meier, 1990.


[Закрыть]. Ошибкой и анахронизмом стали бы утверждения о том, будто «права человека» в интерпретации Дюбуа представляли собой подлинную историческую альтернативу всем этим итогам; столь же некорректно и уравнивание его тогдашнего толкования прав человека с их изменившимися нынешними смыслами. Позже, в тех редких случаях, когда это словосочетание все же задействовалось в классической фазе американского движения за гражданские права – например, в деятельности Алабамского христианского движения за права человека (Alabama Christian Movement for Human Rights), которое возглавлял преподобный Фред Шаттлсворт, – его значения были приземленно узкими. В конце концов, не стоит забывать, что речь идет о тех годах, когда права человека почти нисколько не волновали антиколониальное воображение – несмотря на ту поддержку кампании Дюбуа, о которой в частном порядке ему говорили Джомо Кениата и Кваме Нкрума202202
  О Шаттлсворте см.: White M. L., Manis A. M. (Eds) Birmingham Revolutionaries: Fred Shuttlesworth and the Alabama Christian Movement for Human Rights. Macon: Mercer University Press, 2000. О поддержке, которую Дюбуа оказывали Кениата и Нкрума, см.: Horne G. Black and Red. P. 79.


[Закрыть]. Наконец, даже позже, в середине 1960‐х, когда стигматизированная и периферийная традиция вовлеченности афроамериканцев в глобальную борьбу против колониализма была впечатляюще реанимирована, права человека вернулись лишь ненадолго, причем в такой форме, которая не имела никаких шансов выжить в последующую пору их зенита, наступившую в 1970‐х годах.