Текст книги "Русское экономическое чудо: что пошло не так?"

Когда мы говорим о крахе экономики, то мы имеем в виду восприятие положения дел в общественном сознании. В СССР признаком краха экономики стали талоны. Сегодня для кого-то крахом привычной жизни явилось то, что он не смог купить себе новый автомобиль (и таких людей в России в прошлом году было миллиона два с половиной, если считать с членами семей). А для кого-то не является крахом ситуация, когда твои доходы опускаются ниже прожиточного минимума (по данным правительства, таких людей в России больше 22 миллионов человек, их количество увеличилось на 3 миллиона за один год). Можно ли измерить это “восприятие краха”? Наверное, да. Для этого и существуют социологические опросы. Которые пока не показывают “бурю”. И ФОМ, и “Левада-центр” дают примерно одинаковые оценки: половина населения воспринимает текущую экономическую ситуацию как среднюю (нормальную), а чуть больше трети – как плохую.

При этом хорошо видно, что ситуация меняется, и достаточно быстро: с мая прошлого года (по данным ФОМа, который проводит ежемесячный опрос на эту тему) соотношение “оптимистов” и “пессимистов”, составлявшее почти 2:1, снизилось до 1,15:1. Поскольку никакого “света в конце тоннеля” пока не видно, а все кризисные явления в экономике в ближайшее время будут только нарастать, то следует ожидать, что количество “пессимистов” будет постепенно расти. Но с другой стороны, за тот же 2015 год оценка населением вероятностей проявлений общественного протеста уменьшилась, то есть пока что экономические проблемы не ощущаются как катастрофа в сознании населения, но хорошо видны в холодильниках.

Военно-политическая авантюра на востоке Украины дорого обошлась российской экономике – и здесь я имею в виду не столько эффект финансовых санкций, сколько изоляцию России от процесса глобального разделения труда. И этот негативный процесс только усиливается в результате российских контрсанкций против Европы, Америки, Турции, в результате шапкозакидательской кампании по импортозамещению, в которой сгорают, как в топке паровоза, миллиарды бюджетных рублей. Все это будет вести к технологическому отставанию российской экономики, к еще большей ее зависимости от всего импортного, но это не станет ее коллапсом.

Более того, как и в любой экономике (а в рыночной особенно) всегда будут находиться предприниматели, у которых “жадность побеждает страх”. Которые будут готовы рисковать своими деньгами, имуществом и даже свободой для того, чтобы попытаться реализовать свою мечту. Да, сегодня их меньше, чем вчера, а вчера было меньше, чем 10–15 лет назад. Но именно поэтому объем инвестиций в российской экономике снижается уже третий год подряд. Возможно, этих людей завтра будет еще меньше, и это означает, что пределом мечтаний для российской экономики в среднесрочной перспективе будет 1 %-ный рост.

Несомненно, все это станет катастрофой для России в историческом плане – наша страна, также как она пропустила “сланцевую революцию” в нефтегазодобыче, “пропустит” прорывы в биотехнологиях и автомобилестроении, в создании искусственного интеллекта и в генной инженерии. Правительственные эксперты будут называть все это термином “ловушка среднего уровня доходов”, объясняя, что не одни мы такие, что попасть в эту ловушку – это норма, а миновать ее или вырваться из нее – исключение. А для простых россиян это все выльется в нарастающее, практически вечное отставание по уровню и качеству жизни не только от наиболее развитых стран, но и от стран Прибалтики и Восточной Европы, которые всего 25 лет назад были с нами рядом.

Вот таким был бы мой ответ Борису. И сегодня я бы снова ему сказал: “Не могу нарисовать сценарий, в котором в течение двух лет случается настолько резкое ухудшение ситуации в экономике, что оно приводит к политическим изменениям в России”.

О программе Алексея Навального
2017

Это программа кандидата в президенты. И это программа, основным читателем которой будет избиратель. Поэтому программа не может содержать 1250 страниц, как программа Алексея Кудрина, потому что он готовит ее для правительства, он знает даже, для какого правительства, знает президента, для правительства которого он готовит программу. Такую программу избиратель прочитать не может. 1250 страниц мало кто может осилить, а тем более разобраться во всех хитросплетениях, лозунгах и тезисах, различных причинно-следственных связях. Одним словом, с такой программой на выборы не ходят. Программа должна быть написана так, чтобы избиратель смог ее осилить, чтобы избиратель понял, что ему обещает кандидат. И мне кажется, что программа Алексея Навального выполняет эти функции.

Про других кандидатов пока не могу говорить, потому что они свои программы не объявляли. Но если говорить о программе кандидата Навального, там выделяются четыре главных блока. Первое: реформа государства в широком смысле слова, начиная от того, что предлагается сократить полномочия президента не только по сроку пребывания (четыре года и не более двух раз, безо всяких подряд-не подряд). Предлагается отказаться от контроля президента за силовыми структурами, т. е. дать парламенту больше власти. Одним словом, сдвинуть государство от президентской республики, сделать так, чтобы нельзя было повторить эту ситуацию, когда человек 18 лет сидит у власти и не хочет уходить, и будет сидеть 24, 30, 36 и так далее. Одновременно предлагается передать полномочия и деньги на их исполнение от федерального центра вниз, в регионы и муниципалитеты.

В раздел реформа государства еще безусловно входит реформа силовых структур, правоохранительных органов, судебной системы. Это важнейший блок, без которого многие остальные процессы в российской экономике просто нельзя запустить. Если там не прочистить, если там не навести порядок, если в России не появится независимого суда, то страна не сможет стать “нормальной”, ее экономика не будет устойчивой.

Вторая не менее важная проблема – это очищение бюрократии. Государство не может существовать без бюрократии, всегда будут существовать какие-то министерства, администрация президента, ведомства, и неправильно считать, что все люди, которые там сидят, враги, которые только и хотят, что воровать. Конечно, там сидят нормальные люди, зачастую очень умные, очень квалифицированные. Но те, кто сидит сверху, задают им команду, задают камертон, вот стукнули, и главная нота пошла, и чиновники работают по главной ноте.

У меня был богатый опыт общения с чиновниками разного уровня, и я хорошо понимаю, что чиновник, которому ты ставишь задачу, чиновник, которому ты объясняешь, чего ты хочешь добиться, будет готов и проявлять свою смекалку, и проявлять свою инициативу, и, в общем, ему это нравится. Потому что многим людям нравится решать сложные задачи. И то же самое касается воровства. Я вспоминаю свой разговор с одним хорошим знакомым, который несколько лет был директором крупнейшего государственного предприятия. Предприятие отличалось тем, что там всегда был высокий уровень воровства. И когда он поработал полгода, я к нему приехал в гости и спросил: скажи пожалуйста, как с воровством протекает? Он говорит:

“Знаешь, все очень просто: рабочие смотрят на тебя. Если директор не ворует, то они понимают, что воровать нельзя. Вот не надо бороться, не надо бить никого по рукам, не надо охрану усиливать, просто рабочие сразу видят, директор ворует или не ворует”.

Третье направление программы – это бюджетный маневр. Главный тезис – в России много денег, и не надо говорить, что Россия бедная страна. В России в бюджете, у государственных компаний, в федеральном бюджете, у региональных, у местных бюджетов огромное количество денег в управлении. Просто большая часть денег воруется. И если мы как государство, как граждане не будем разрешать чиновникам и госкомпаниям воровать, если мы перераспределим деньги и не будем содержать полицейское государство, содержать Росгвардию, в которой 400 тысяч человек занимается только тем, что охраняют лично президента Путина, если мы прекратим производить танки, которые в современной войне не нужны, потому что мы не собираемся ни на кого нападать (а танки – это орудие нападения) то Россия сможет высвободить огромное количество денег. И эти деньги будут перераспределяться и в регионы, и в муниципалитеты, и на повышение зарплат, и на здравоохранение, и на науку, и на медицину, то есть на самом деле деньги должны пойти на улучшение жизни населения.

И последний блок – это борьба с неравенством. Здесь очень часто мне приходится слышать, что этого делать не надо, что ипотека 2 % и минимальная зарплата 25 000 руб. – это популизм. Знаете, я изначально тоже к этому скептически относился. Более того, мне очень не нравится лозунг, что в России существует большой уровень неравенства по распределению богатства, давайте мы его сократим. Мне кажется, распределение богатства, наверное, нельзя сократить. Есть Алекперов, есть Потанин, есть Фридман, у которых есть миллиарды, и их единицы, и эти миллиарды никаким образом не перераспределить без новой экспроприации в пользу тех, у кого ничего нет. А вот проблема выравнивания уровня доходов в России существует, и этим нужно заниматься. И второе, что, может быть, даже важнее, это выравнивание возможностей. У людей из бедных семей должны быть возможности для выхода наверх, и поэтому надо всерьез заниматься реформой образования.

После этого мне задают вопрос: послушайте, а где же экономика? Экономика состоит в том, что не надо писать ничего особого экономического. Не надо думать, что кто-то умный от имени государства напишет колоссальный план, экономика прочитает его и узнает, что нужно сделать, и начнет немедленно реализовывать. Не будет ничего такого, потому что это невозможно. Рыночной экономике невозможно приказать. В рыночной экономике можно либо дать стимулы, либо начать кошмарить. Путин и его окружение кошмарят бизнес, кошмарят много лет подряд, последствия этого всем хорошо видны – экономического роста нет и не предвидится. Поэтому то, что хочет делать президент Навальный, – это снижение бюрократического давления на бизнес, это нормальная налоговая политика, где сырьевые компании, которые получают огромную ренту, делятся с бюджетом, делятся с населением. Это экономика, в которой есть право на ведение бизнеса, а бизнесмен является важным и нужным гражданином общества, который создает добавленную стоимость и благодаря которому растет экономика. И не надо его трогать. И не надо просить кандидатов в президенты: а вы напишите, что вы будете делать с индустрией медицинских препаратов. Не будет ничего делать президент с индустрией медицинских препаратов. Не его это дело.

Последний сюжет, о котором мне хочется поговорить. Приходит много таких замечаний: не прописаны детали, программа общая, неконкретная. Первое, повторю: программа рассчитана на широкого избирателя, и он должен ее понимать. Второе: представьте себе 18 марта. Путин и Навальный выходят во второй тур, через две недели Навальный второй тур выигрывает, становится президентом. Но он президент с той самой Думой, которая у нас есть. Это Путин может сегодня сказать: знаете, у меня есть программа Кудрина и программа Титова, у меня есть законы-постановления, и Дума в течение трех дней нажмет все нужные кнопки, и все законы будут немедленно приняты. Вы же понимаете, что у Навального так не будет, потому что эта Дума в любом случае будет вставлять ему палки в колеса, так что разрабатывать сегодня проекты законов, наверно, не стоит. Дальше у Навального возникает огромная проблема: а кто будет в правительстве? Вот представьте: он победил, ему нужно формировать правительство, ему нужно провести переговоры со многими интересантами, со многими политическими силами, потому что нужно как-то договариваться, нужно будет строить новую страну. Я пообщался с чиновниками, бизнесменами и экспертами, предлагая им поучаствовать в разработке программы Навального, но в лучшем случае ответ следующий: давай мы анонимно тебе что-нибудь скажем, но ты, пожалуйста, не ссылайся, и вообще лучше потихоньку, даже не оставляя следов в электронной почте. Люди боятся, их тоже можно понять, не все готовы идти на баррикады. И Навальному будет безумно тяжело сформировать правительство. Потому что ему со многими людьми и со всеми проблемами нужно будет знакомиться.

Мне хорошо знакома позиция, когда говорят, что в программе нужно проработать все детали и до мышей, что называется дойти, чтобы последний эксперт закрыл последний вопрос, но я думаю, что это пустая трата времени. Программа конкретных действий пишется тем человеком, который будет эту программу реализовывать. Каких бы мы сегодня умных экспертов ни набрали, какая бы замечательная программа ни получилось, невозможно ее дать в руки министру, который придет после победы Навального на президентских выборах в мае после инаугурации, и сказать: вот это делай! Какой бы человек ни пришел на это место, у него будет свой взгляд, он будет сам думать и принимать решения. И с этим человеком, с этим министром, с тем правительством, которое возникнет, будет разговор о целях. С ними нужно будет договариваться, что есть четыре главные цели, и давайте все планы действий в вашем ведомстве вы будете делать в соответствии с этими целями, с базовыми принципами. И тогда те люди, которые станут во главе ведомства, будут сами решать, что им делать и с какой скоростью, что – через законы, что – через постановления, что – через приказы по министерствам.

Разговор с читателями о будущем, про План перемен
2018

1. Многие эксперты высказываются в пользу президентско-парламентской или полупрезидентской системы правления в России. Поддерживает эту концепцию у себя в программе и Алексей Навальный. Это означает расширение прав парламента и премьер-министра и сужение полномочий президента вплоть до церемониальных. Как это будет работать на практике: приходит к власти, например, Алексей Навальный и сразу лишает себя полномочий? Как общество может в это поверить?

Цели, которые заявляют кандидаты на выборах, могут быть разные: крупные и мелкие, популярные и не очень, понятные для простого избирателя или не совсем. Победивший кандидат может стремиться выполнить свои обещания, а может про них забыть и начать жизнь с чистого листа. Мы не знаем будущего и не имеем никаких гарантий, что президент Навальный выполнит свои обещания. Единственный залог исполнения обещанного – постоянное давление на кандидата со стороны общества. Давить на него нужно, требуя, чтобы на этапе избирательной кампании он четко формулировал свои цели и методы их достижения. Чтобы он окружал себя советниками, взгляды которых хорошо известны. В какой-то момент рядом с кандидатом в президенты должны появиться те, кто будет реализовывать реформы. Хорошо понимаю, что сегодня открытое сотрудничество с Навальным может создавать экспертам проблемы на работе и в жизни, но это не значит, что такие люди не могут помогать анонимно. Если этого не делать, нужно помнить, что “свято место пусто не бывает” и в случае прихода кандидата к власти рядом могут появиться случайные люди, многие из которых окажутся шарлатанами (вспомните окружение Ельцина в 1990–1992 гг.).

2. В чем смысл ограничения власти президента в пользу премьер-министра? Зачем это нужно?

У российского президента, который придет после Путина, будет исторический шанс стать отцом-основателем российской государственности, потому что сегодня государство в России фактически разрушено. Опыт последней четверти века показал, что президентская форма правления содержит в себе зародыш авторитарной системы, которая лишает страну будущего. Новому президенту (возможно, даже из лучших побуждений) может показаться: чуть-чуть порулю в одиночку, в стране наступят порядок и процветание, вот тогда и поделюсь полномочиями. Но время одиночек в политике осталось в далеком прошлом. Сегодня во всем мире, и тем более в России, придать стране и обществу динамику развития можно, только объединив различные политические силы и создав работающие институты. Если президент Навальный этого не сделает, то у него не будет места в истории.

Президент не может в одиночку изменить законы (а тем более Конституцию) в части разделения полномочий – потребуется согласие Думы и Совета Федерации. Каждая из палат парламента должна будет получить дополнительную власть, значит, можно ожидать, что они пойдут на уступки и компромиссы по каким-то другим вопросам.

Не думаю, что палаты парламента будут сильно сопротивляться урезанию полномочий президента, но для содержательной дискуссии по вопросам сохранения баланса властей потребуется какое-то время.

3. Как быть с тем, что новоизбранный парламент может выбрать премьера, который будет видеть ситуацию по-своему? Или премьера будет назначать президент?

Первая неопределенность возникает еще до появления “новоизбранной” Думы: сначала нужно уговорить старый состав распуститься, или придется несколько лет ждать очередных думских выборов. Расписание выборов выглядит на сегодня вот так:

Второй вопрос: кто предлагает кандидатуру премьера, если Россия идет по пути усиления роли парламента? Есть два варианта:

1) немецко-британский: лидер крупнейшей фракции в Думе получает от президента предложение сформировать правительство, и для этого ему нужно сформировать большинство в Думе, которое поддержит его кандидатуру на посту премьера;

2) украинский: фракции в Думе самостоятельно ведут переговоры о создании большинства, которое формирует правительство и решает, кто будет премьером.

В результате первых свободных выборов в Думу, вероятнее всего, не будет одной партии-победителя с большим перевесом голосов, и процесс создания парламентского большинства может занять много времени. Поэтому у президента в такой конструкции (возможно, в течение первых десяти лет после перехода к новым правилам) должно быть право создания “технического правительства”, то есть он сможет назначать и. о. премьер-министра. Кроме того, у президента должно исчезнуть право роспуска Думы в случае троекратного неутверждения кандидатуры премьера, но должна появиться норма о внеочередных выборах в Думу, если через шесть месяцев после выборов не удается сформировать правительство.

4. Какие полномочия должны перейти в компетенцию премьер-министра и парламента, а какие – остаться у президента?

На мой взгляд, конституционные полномочия президента не столь велики, как многим думается. Вспомните период 2008–2012 годов со слабым президентом и сильным премьером. Много ли мог сделать президент Медведев? Основную часть “избыточных” полномочий президент сегодня узурпировал, отобрав их у правительства. Президент, по факту, подчинил всех министров себе и присвоил право принимать решения по всем вопросам, которые входят в компетенцию правительства, а это недопустимо. Министрам должно быть запрещено ходить на доклады в Кремль, а президенту – проводить совещания по обсуждению проблем, выходящих за рамки его полномочий.

Из имеющихся полномочий я бы оставил президенту только внешнюю и оборонную политику. Его главная работа – обеспечивать соблюдение Конституции, т. е. обеспечивать работу сдержек и противовесов, гарантировать разделение властей, сохранять федерацию, защищать права и свободы граждан.

Я считаю, что у президента нужно отобрать руководство правоохранительными органами (ФСБ, МВД, Прокуратура, СКР, Росгвардия) и судебной системой. У него должно быть право вносить свои предложения в парламент по назначению руководителей этих структур, но не должно быть права вызывать их на доклады и увольнять их. У президента нужно отобрать право назначения руководителей Верховного и Конституционного судов – пусть это делают сами судьи.

Из “хозяйственных” вопросов, которые нужно отобрать у президента и передать в ведение правительства, я бы назвал все, что связано с собственностью (списки стратегических предприятий, управление госкорпорациями, решения о приватизации). Управление делами президента в нынешнем виде нужно ликвидировать; у этой структуры должна быть одна функция: исполнение сметы, и никаких предприятий в собственности, никаких коммерческих проектов. У правительства и парламента должны быть свои подразделения, обеспечивающие их нормальное хозяйственно-административное функционирование.

5. Чтобы россияне почувствовали эффект от реформ, должно пройти время. Поначалу реформы могут быть болезненными. Как избежать отката назад на следующих выборах, как было в 1996 году? Какие реформы должны быть первоочередными, от каких положительный эффект будет самым быстрым?

Главной причиной “отката” в 1990-е стала неудача реформ. Экономические реформы с первой попытки не удались, и их пришлось растянуть на следующие 10 лет. Политические реформы (включая реформу правоохранительных органов) были остановлены в самом начале. Поэтому залог успеха – последовательность в реализации своих обещаний.

Первоочередными, безусловно, должны быть политические реформы, связанные с развитием политической конкуренции, восстановлением федерации, передачей власти на местный уровень, свободными выборами, ликвидацией цензуры и пропаганды на ТВ. Одновременно с этим нужно сразу же начать судебную реформу и реформу правоохранительных органов, создание Антикоррупционного бюро. Все это – фундамент России будущего, на его сооружение уйдет много времени, но, не решив эту задачу, нельзя рассчитывать на успех во многих других направлениях.

Считаю, что положительный эффект в течение первого срока можно получить от передачи власти на местный уровень и проведения свободных выборов исполнительной и законодательной власти на уровне регионов. Перейти к суду присяжных и выборам мировых судей. Россияне должны увидеть, что от них многое зависит.

Для бизнеса крайне важно увидеть, что правительство реально прекратит его кошмарить и начнет разбюрократизацию.

Главные задачи нового президента – создание своей команды и реализация плана реформ. Главные риски – если президент отложит решение важных вопросов “на завтра”.

6. С кем из элит стоит дружить и искать компромисса, а с кем можно не церемониться и люстрировать/не взаимодействовать? Есть ли какой-то консенсус между группами сил, который может привести кандидата к власти?

Дружить и искать компромисса нужно со всеми, кто готов идти в будущее, а не предпочитает стоять на месте или идти назад. Президент-политик не может не взаимодействовать со всеми группами интересов, если он хочет быть гарантом Конституции. Взаимодействовать – не значит обязательно соглашаться. Но нельзя никого отбрасывать в сторону, говоря, что нам с ними не по пути.

Люстрация – в смысле увольнения и запрета занимать должность в будущем – один из технических элементов очищения госаппарата, судебной и правоохранительной системы. Я готов предположить, что в России (как и в Грузии) многие согласятся на самолюстрацию в обмен на амнистию и отказ от преследования.

Думаю, что значительная часть элит готова подписаться под тем, что жить нужно по правилам (законам), а не по понятиям. И именно на этом нужно строить широкую политическую коалицию в поддержку реформ.

7. Судебная реформа. Уволить вообще всех судей и набирать заново или исправлять кривизну системы, внеся набор изменений, обновив состав Верховного суда и постепенно люстрируя других судей?

В России 35 тысяч судей, и я сомневаюсь, что кто-то готов взяться за такую кадровую задачу – найти 70 тысяч кандидатов (чтобы президенту было из кого выбирать). Не думаю, что будет преувеличением сказать, что как минимум в 70–80 % случаев к судьям нет претензий в отношении приговоров. А если так, то почему их нужно всех увольнять? Кроме того, нужно учитывать принцип несменяемости судей, т. е. законодательный запрет на их увольнение без четко прописанного повода. Есть богатая практика восстановления уволенных в разных странах судей в должности через ЕСПЧ.

Нужно обновление Верховного суда и очищение судейского состава по четким критериям, например: 1) несоответствие доходов и расходов; 2) вовлеченность в политические приговоры; 3) принятие решений, которые были опровергнуты в ЕСПЧ.

Также я бы пошел по пути выборности мировых судей с сокращенным сроком полномочий (2–3 года) и с правом их отзыва по итогам референдума в судебном округе. Это позволит получить быстрый приток свежей крови в судебную систему.

8. В случае полной децентрализации, когда все регионы получают политические свободы (выборы губернаторов и мэров) и право свободно распоряжаться своими бюджетами, довольно остро встает вопрос с республиками Северного Кавказа. Эксперты указывают, что в этом случае вырастают риски местного авторитаризма или сепаратизма. Чтобы как-то снизить эти риски, можно оставить некоторые настройки контроля из центра или провести глубокие институциональные реформы в регионе, но это займет время. Как быть с Северным Кавказом? Можно ли рассматривать сценарий его отделения, и, имея такой сценарий в виду, о чем нужно позаботиться новой власти?

Первое: не нужно никого пугать отделением кавказских республик. Захотят уйти? Пусть проводят референдум и уходят.

Второе: почему проблемы кавказских республик нужно решать иным образом, чем проблемы Татарии или Тюменской/Тамбовской областей? У них есть одинаковые проблемы, которые должны решаться сходным образом. Например, бюджетные полномочия, свободные выборы, компетенция местного самоуправления, управление школами и медицинскими учреждениями и т. д. У них есть проблемы, которых нет в “русских” областях, – например, проблема национального языка (школы, культура, СМИ), и здесь у них могут быть дополнительные полномочия, возможности и право принятия решений.

Третье: я считаю, что главный противовес “местного авторитаризма или сепаратизма” – сильное местное самоуправление. Поэтому, когда мы говорим о реформе восстановления федерации, мы говорим о передаче большой части полномочий не в регионы, а на местный уровень.

9. Если сокращать численность армии, силовиков, чиновников, повышать эффективность производства (что также часто требует сокращений персонала или закрытия неэффективных заводов), возникает большое количество людей, оставшихся не у дел. Учитывая старение населения, наличие рабочей силы – это хорошо, но как эти десятки и сотни тысяч людей могут вписаться в рынок и занять те рабочие места, которые экономике необходимы? Может ли тут помочь государство или это утопия?

Государство может и обязано помочь. Есть два пути:

1) традиционный – государство создает центры переобучения, принимает решения, каким профессиям нужно учить, разрабатывает программы обучения и т. д.;

2) государство выпускает для этих групп людей образовательные ваучеры, которыми они могут оплатить услуги частных образовательных центров; чтобы не было махинаций, “откэшить” такие ваучеры можно будет только после того, как обучавшийся три месяца будет получать зарплату на новом месте работы.

Первый вариант – заведомо низкоэффективный и бесперспективный. Второй – не проверен практикой и чреват жульничеством. Предлагаю оставить право выбора между ними тому человеку, который в это время будет министром труда.

10. Государство должно снижать свое участие в экономике? Нужно ли распродавать государственные банки и компании нефтегазового сектора?

Банки – обязательно. Хотя этот процесс не будет быстрым, слишком много их набралось.

Я не считаю, что приватизация “Газпрома” и “Роснефти” является первоочередной задачей. Задача – повысить их эффективность (дивиденды и рост капитализации) и качество корпоративного управления. Для этого нужно проводить открытые конкурсы на должности их СЕО (не только этих двух компаний, но и всех крупных госкомпаний) с ограничением полномочий, как у президента (два срока по четыре года).

Бонус: Какие министерства и ведомства можно ликвидировать без всякого ущерба?

– Министерство культуры;

– Минвостокразвития;

– Минкавказ;

– Росрыболовство;

– Минспорт;

– Минстрой;

– ГИБДД;

– Ростуризм;

– Росмолодежь;

– Роскомнадзор.