Текст книги "Происхождение марксистской психологии"

§ 2. Дискуссия между К.Н. Корниловым и Г. И. Челпановым: хронология и библиография

Дискуссия между К.Н. Корниловым и Г.И. Челпановым по проблеме «психология и марксизм» началась еще до первого психоневрологического съезда, проходившего в Москве в январе 1923 г. Есть все основания считать, что осенью или в самом конце 1922 г. между Челпановым и Корниловым (точнее говоря, между Челпановым со своими учениками и сторонниками, с одной стороны, и Корниловым, Блонским и другими психологами-марксистами – с другой) проходили устные дискуссии, не нашедшие, однако, своего отражения в печати. В частности, Г.И. Челпанов в двух своих работах в качестве отправной точки обсуждения проблемы марксизма указывает не 1923, а именно 1922 г.: «Научная психология в России в 1922 г.

должна была подвергнуться реформе в согласии с идеологией марксизма» [128, с. 7]; «В 1922 г. в России психология должна была подвергнуться реформе в согласии с идеологией марксизма» [130, с. 19]. Характерно в этом плане предисловие Челпанова ко второй брошюре, где он прямо пишет: «Вот почему я счел нужным изложить весь спор, как он велся (с конца 1922 г. до конца 1924 г.) …» [130, с. 4].

Не менее ясные свидетельства о дискуссии в конце 1922 г. мы находим в статье А. Залманзона, в которой описывается хронология борьбы между психологами– марксистами и субъективной психологией: «Многим читателям, вероятно, еще памятна эпоха «бури и натиска» марксистской психологии: горячие дискуссии в переполненных до отказа аудиториях вузов с Челпановым и его школой, психоневрологические съезды с яркими и боевыми выступлениями марксистов, многообещающие декларации на тему «психология и марксизм», наконец, как завершение борьбы, переход Психологического Института в руки психологов-марксистов. Со времени этих бурных выступлений прошло четыре года» [41, с. 189]. Добавим, что статья А. Залманзона была опубликована в 1926 г.

К тому же выводу – о начале дискуссии еще в 1922 г. – заставляет нас прийти и содержание самых первых полемических выступлений Корнилова и Челпанова друг против друга. Так, Корнилов в докладе на первом съезде говорил: «Попытка применить марксизм … к области психологии для многих кажется наиабсурднейшей мыслью, содержащей в самой себе коренное противоречие» [48, с. 41]. Вряд ли стоит сомневаться, что под «многими» в первую очередь имелся в виду Г.И. Челпанов.

Правда, можно думать, что, выступая на съезде, Корнилов высказывался здесь по поводу ранее уже прозвучавшего доклада Челпанова [130, с. 5-18]. Однако в этом докладе Челпанов, стремясь оставаться на научной почве, спорил не с Корниловым и не по поводу марксизма и марксистской философии, а с В.М. Бехтеревым – по поводу соотношения психологии и философии вообще, так что Корнилов мог иметь в виду лишь какие-то слова и оценки Челпанова, сказанные в устных дебатах до первого съезда, т.е. еще в 1922 г.

Не исключено, что именно эту устную полемику имел в виду Н.И. Бухарин, когда в 1923 г. писал: «Не так давно проф. Челпанов жаловался на «идеологическую диктатуру» марксизма и, будучи опытным стратегом, учитывающим реальности, предлагал "приспособляться"» [23, с. 195]. Здесь важно учитывать то, что в публикациях Г.И. Челпанова каких-либо высказываний об «идеологической диктатуре» мы не находим.

Итак, мы будем исходить из того, что дискуссия между Корниловым и Челпановым началась еще в 1922 г., но вначале она носила только устный характер и, кроме того, была коллективной: Челпанов со своими учениками и последователями полемизировал с Корниловым и другими психологами-марксистами.

Непосредственно переходя к работам Челпанова и Корнилова, посвященным дискуссии о марксизме, следует обратить внимание на то, что в качестве первой публикации Корниловым «марксистской работы» обычно указывается его доклад на первом съезде [48], а в качестве первой работы Челпанова – брошюра «Психология и марксизм» [128] (первое издание вышло в 1924 г.). Однако из нижеследующих слов Корнилова можно сделать вывод, что еще до первого съезда Челпанов обратился в вышестоящие инстанции с «докладной запиской», где доказывал необоснованность марксистских претензий К.Н. Корнилова (а также В.М. Бехтерева и П.П. Блонского). Корнилов писал, что сначала Челпанов обратился с докладной запиской в Главнауку, дабы «обратить внимание на очень серьезное ошибочное толкование идеологии марксизма в применении к разработке научной психологии», а затем уже выпустил брошюру «Психология и марксизм» [54, с. 231].

Из дальнейших слов Корнилова следует, что текст этой записки близок к тексту брошюры «Психология и марксизм». Так, Корнилов риторически спрашивает: «Кто же является этими неправильными истолкователями марксизма в отношении его к психологии? Таковыми оказываются, по докладной записке проф. Челпанова, «некоторые лица – Блонский, Корнилов …» [54, с. 231]. При этом Корнилов ссылается на текст брошюры Челпанова [128, с. 7]. В конце статьи К.Н. Корнилов позволяет себе саркастически высказаться по самому факту записки Челпанова в Главнауку: «Какой же вывод можно теперь сделать из всей этой брошюры о психологии и марксизме проф. Челпанова? Что касается «психологии» проф. Челпанова, то она, несомненно, самая что ни на есть «эмпирическая», основанная, по-видимому, на длительном «опыте», ибо в случае каких-либо принципиальных разногласий – сейчас же она превращается в «докладную» по начальству» [54, с. 242].

Эти слова показывают нам весьма слабое представление Корнилова о научной этике при ведении научных дискуссий. Действительно, что предосудительного в докладной записке Челпанова как факте? И разве сам Корнилов не писал «докладных начальству» по поводу философских взглядов Челпанова? И разве можно в тексте научной статьи ссылаться на неопубликованный документ? С таким же успехом Корнилов мог бы цитировать и комментировать и устные высказывания Челпанова. Но слова Корнилова свидетельствуют помимо прочего о том, насколько сильно и докладная записка, и брошюра Челпанова задели Корнилова. Очевидно, Челпанов попал в самое больное и уязвимое место в теоретических построениях Корнилова, ставя под сомнение его марксизм. Свою роль (о чем мы писали в § 1 главы 2) могло сыграть и то, что заведующим Главнаукой в то время был профессор И.И. Гливенко, учившийся у Г.И. Челпанова в Киеве, а затем работавший вместе с ним на историко-филологическом факультете Киевского университета.

Челпанов в ходе полемики, как мы убедились и убедимся далее, таких упреков и методов борьбы, которые демонстрировал Корнилов, себе не позволял. Моральные экскурсы Челпанов предпринимал лишь в письмах. В частности, в одном из писем своему бывшему ученику А.М. Щербине он писал (письмо датировано 6 апреля 1926 г.): «Когда правительство объявило, что психология должна, подобно всем наукам, разрабатываться в духе марксизма, нас обвинили в том, что мы как метафизики и идеалисты для дальнейшей работы не годимся. Мы пытались доказать, что мы как психологи совершенно нейтральны, стоим на строго эмпирической точке зрения и в качестве таковых не можем быть ни идеалистами, ни материалистами. Но никого убедить не в состоянии. Вернее сказать, они все это прекрасно знают, но делают вид, что не согласны. Главные наши изгнатели – это Корнилов и Блонский» [43, с. 90].

1923 г. начался с важного события – первого съезда по психоневрологии. Съезд проходил в Москве 10-15 января 1923 г. Г.И. Челпанов, будучи председателем психологической секции и членом президиума съезда, на вечернем заседании 10 января выступил с докладом «Предпосылки современной эмпирической психологии». Этот доклад Челпанов смог опубликовать значительно позже в брошюре «Психология или рефлексология?» [130]. Сама брошюра вышла в 1926 г., хотя предисловие к ней Челпанов написал еще в январе 1925 г. [130, с. 3-4]. В отличие от дореволюционных съездов по экспериментальной педагогике и педагогической психологии, сборники статей или тезисов с материалами съезда опубликованы не были. Материалы о съезде мы можем найти в газетах «Правда» [81] и «Известия» [26]. Характерно, что Б.М. Теплов в этом вопросе за неимением лучшего ссылается на неопубликованную работу (рукопись) Н.А. Рыбникова «Психологические съезды и конференции» [107, с. 20].

Судя по газете «Известия», затем события на съезде разворачивались следующим образом: «После нескольких дней работы в секциях в воскресенье, 14 января состоялось пленарное заседание съезда, которому предшествовало заседание марксистской группы съезда. Одним из наиболее острых вопросов, стоящих перед съездом, является вопрос о психологии, которая до последнего времени находится в значительной степени в плену метафизики, являясь, по выражению проф. Корнилова, «служанкой умозрения», подобно тому, как философия была служанкой богословия. Этому вопросу на заседании марксистской группы был посвящен доклад академика В.М. Бехтерева «Субъективное или объективное изучение личности», а в заседании съезда – вызвавший горячие прения доклад проф. К.Н. Корнилова «Психология и марксизм» [26, с. 4].

Далее в газете приводятся авторефераты докладов Бехтерева [9] и Корнилова [47]. Вскоре доклад Корнилова (по-видимому, отредактированный и с измененным названием – добавлено слово «современная») был опубликован в журнале «Под знаменем марксизма» [48], а затем в первом и во втором изданиях сборника статей [52], [56]. Таким образом, между выступлением Челпанова с докладом на съезде и публикацией его прошло четыре (!) года, в то время как доклад Корнилова в сокращенном виде был опубликован в газете через день, а целиком – через несколько месяцев. Если судить по газете «Известия», то в резолюциях съезда марксистские идеи не нашли своего непосредственного отражения. В газетном отчете лишь сообщается при изложении резолюции, что «съезд указал также на то, что ввиду важности правильного освещения вопросов психологии, рефлексологии, педологии и психопатологии, при разрешении проблем, стоящих перед страной, необходимо обратить внимание на пересмотр преподавания этих предметов и расширения их» [26].

Наиболее развернутое изложение результатов съезда содержится, насколько нам известно, в брошюре П.О. Эфрусси, вышедшей в 1925 г. [141]. Г.И. Челпанов в 1923 г. вообще не публиковался. Более того, в ноябре 1923 г. [37, с. 396], [83, с. 93] он был отправлен на пенсию. На его место директором Института психологии был назначен Корнилов, который в течение 1923 г. опубликовал две статьи полемического содержания. Объектом критики в них были, однако, не эмпирическая психология и взгляды Челпанова, а психологические взгляды Павлова и Бехтерева [50], а также Енчмена [51]. Кроме того, в 1923-1924 годах в стенах Института психологии продолжались устные дискуссии, в которых принимали участие не только Корнилов и его сотрудники, но и Челпанов, а также, по-видимому, другие заинтересованные или специально приглашенные лица. Сокращенную программу этих институтских конференций мы можем найти в [87]. Многие из докладов Челпанова на этих конференциях нашли отражение в брошюре Челпанова «Психология или рефлексология?», в которой Челпанов указывал: «Настоящая книга составилась частью из докладов, прочитанных и обсужденных в Психологическом Институте» [130, с. 30].

Через год после первого съезда, в январе 1924 г., в Петрограде состоялся второй психоневрологический съезд. Челпанов, к тому времени уже несколько месяцев как отправленный на пенсию, не участвовал в работе съезда. Корнилов на съезде выступил с двумя докладами: «Диалектический метод в психологии» [49] и «Основные течения в современной психологии» [57]. Первый доклад был снова оперативно опубликован в журнале «Под знаменем марксизма», затем оба доклада вошли в первое и второе издание сборника статей Корнилова.

В докладе о диалектическом методе Корнилов приводит иллюстрации из области психологии к четырем принципам, которые согласно Корнилову, характеризуют диалектический метод. Во втором докладе Корнилов выдвинул идею о марксистской психологии как синтезе субъективной и объективной психологии. Первый доклад не содержит вообще критики в адрес кого бы то ни было. Во втором Корнилов фактически лишь повторяет свои аргументы, сказанные год назад на первом съезде против эмпирической психологии Челпанова.

В 1924 г. Челпанов получает возможность (разрешение) печататься: третьим изданием выходит «Введение в экспериментальную психологию» [126]. В письме Щербине от 25 апреля Челпанов пишет о том, что «сейчас получил разрешение на напечатание брошюры "Психология и марксизм"» [43, с. 90]. Несмотря на название и год издания, мы не находим в ней упоминания о первом (и тем более о втором) съезде и докладах Корнилова на них: Челпанов критикует работы Корнилова, Бехтерева и Блонского [8], [14], [46], вышедшие в период 1918-1921 годов.

Ответ на «Психологию и марксизм» Челпанова Корнилов дает в двух статьях [53], [54]. Хотя в качестве года издания указан 1925 г., предисловие было написано Корниловым-редактором 1 июня 1924 г. Это, в частности, означает, что к тому времени брошюра Челпанова уже вышла в свет (судя по письму Челпанова Щербине, это произошло в мае). Обе статьи Корнилова расположены в сборнике несколько странным образом: во-первых, фактически это не две статьи, а одна большая статья, разбитая на две части и посвященная достаточно подробному разбору десяти тезисов работы Челпанова. Во-вторых, в первой статье [53] Корнилов анализирует тезисы с седьмого по десятый, а во второй [54] – тезисы с первого по шестой. Корнилов защищает свои марксистские взгляды и обвиняет Челпанова в искажении и извращении марксизма. Несколько позже работу Челпанова подверг резкой, но малограмотной и многословной критике соратник Корнилова Ю.В. Франкфурт [112]. О стиле Франкфурта, его отношении к Челпанову мы можем, например, судить по разбору Франкфуртом в газете «Правда» полемических брошюр Челпанова [115].

В том же 1924 г., в июне, выходит первое издание сборника статей Корнилова «Современная психология и марксизм» [52], куда Корнилов включил свой доклад на первом съезде, статьи с критикой И.П. Павлова, В.М. Бехтерева и Э. Енчмена, а также два доклада на втором съезде. В ноябре 1924 г. Корнилов в руководимом им Институте экспериментальной психологии на одной из очередных конференций делает доклад «О наивно-материалистических тенденциях в современной психологии», о чем есть ряд свидетельств [60], [87, с. 251], [130]. По-видимому, именно этот доклад, пройдя апробацию на конференции, затем в значительно переработанном виде лег в основу статьи Корнилова о наивном и диалектическом материализме [55].

В 1925 г. выходит в свет сборник статей сотрудников Института психологии с упомянутыми выше двумя статьями Корнилова [53], [54]. Кроме того, критику Челпанова содержит также статья (своего рода манифест) П.П. Блонского в этом сборнике [16]. Отметим, что Челпанов в брошюре «Психология и марксизм» [128, с. 7] ошибочно указывает на работу Блонского «Психология как наука о поведении». На самом деле, судя по цитатам, приводимым Челпановым, речь идет о работе Блонского «Очерк научной психологии» [14]. Блонский, трактуя психологию как науку о поведении (слово «бихевиоризм» тогда еще не было русифицировано), защищается от обвинений со стороны Челпанова в антипсихологизме.

В январе 1925 г. Челпанов пишет предисловие к сборнику своих работ [130, с. 3-4], написанных с января 1923 г. (книга открывается докладом Челпанова на первом съезде) по октябрь 1924 г. Год выхода книги в свет – 1926.

В 1925 г. Челпанов публикует две работы – «Объективная психология в России и Америке» [129], где мы не находим ни одного упоминания о Корнилове, и второе издание работы «Психология и марксизм» [128], где по сравнению с первым изданием 1924 г. Челпанов добавил на двух последних страницах свои ответы на накопившиеся к тому времени замечания его критиков по проблеме «психология и марксизм».

Первого марта 1925 г. Корнилов пишет предисловие ко второму сборнику статей сотрудников его Института, где сам публикует статью о наивном и диалектическом материализме [55]. Сборник был опубликован в 1926 г. В том же 1925 г. Корнилов публикует второе издание сборника своих работ [56], где по сравнению с первым изданием 1924 г. добавлено предисловие и две статьи: шестая «Путь современной психологии» [58] и седьмая «Наивный и диалектический материализм…» [55]. Шестая статья является сокращенным вариантом статьи «Психология и марксизм», исключены рассуждения по ряду проблем, поднятых в докладе на первом съезде: о соотношении субъективного и объективного, психического и физического, принципов параллелизма и взаимодействия, о пространственности и непространственности психики, соотношении биологического и социального (как мы убедимся далее, в основном это было обусловлено критикой со стороны Г.И. Челпанова). 15 марта 1925 г. Корнилов пишет предисловие к первому изданию своего «Учебника психологии, изложенной с точки зрения диалектического материализма». Книга выходит в 1926 г. [61].

В 1926 г. выходят брошюры Челпанова «Психология или рефлексология?» [130] и «Социальная психология или условные рефлексы?» [131], а также его книга (фактически учебник) «Очерки психологии» [132], которую можно с полным правом назвать «психология без всякой философии». Однако это ему все равно не помогло избежать упрека со стороны Ю.В. Франкфурта за «полный эклектизм» [115, с. 5].

В 1926 г. выходит сборник «Проблемы современной психологии» со статьей Корнилова [87]. Публикуется первое издание «Учебника психологии…» Корнилова [61]. В.Я. Струминский в двух статьях в журнале «Под знаменем марксизма» [105] подвергает обстоятельному анализу и серьезной критике марксистские построения Корнилова в психологии. Ответ Корнилова публикуется здесь же [59]. Корнилов напоминает о вышедшей еще в 1923 г. книге Струминского «Психология» [104] и квалифицирует взгляды Струминского как «механистический материализм». На этих работах полемика между Корниловым и Струминским заканчивается.

В 1927 г. Челпанов публикует брошюру «Спинозизм и материализм» [133] с красноречивым подзаголовком «Итоги полемики о марксизме в психологии», где констатирует свою победу в споре с Корниловым, Блонским, Франкфуртом и другими психологамимарксистами. В том же году выходит в свет статья Корнилова [62], посвященная десятилетию Октябрьской революции, где Корнилов упоминает только две (!) работы Челпанова [121], [128]. Оценивая пройденный этап и результаты «ожесточенной полемики», Корнилов пишет, что к началу 1926 г. «полемический период» был закончен в пользу психологов-марксистов. На этом полемику между Корниловым и Челпановым можно считать законченной, т.к. Челпанов больше не публиковался, а статьи Корнилова периода 1928-1931 годов были посвящены уже совсем другим вопросам.

Итак, хронологические рамки дискуссии между Корниловым и Челпановым в печати мы определяем периодом 1923-1927 гг. Специального изучения и проверки требует наше предположение о том, что дискуссия между Корниловым и Челпановым все-таки вышла за рамки 1927 г. Мы имеем в виду полемику Ю.В. Франкфурта и М. Окуня, причем логика полемики такова: выходит работа Челпанова [128], Франкфурт отвечает критической статьей [112]; полемика продолжается в статье М. Окуня [78]; Франкфурт отвечает статьей [117], на что Окунь отвечает работой [79]. Дискуссия заканчивается статьей Корнилова [63]. Стиль работ, язык статей М. Окуня (тезисы, архаизмы, защищаемые положения и т.д.) поразительно (если не сказать больше – подозрительно) напоминают стиль Челпанова.

В заключение хотелось бы подчеркнуть одно немаловажное обстоятельство: ни одна из пяти полемических брошюр Челпанова не была опубликована под грифом Госиздата (что, впрочем, вовсе не отменяло прохождения через цензуру Главлита), не печатался Челпанов и в журналах. Две брошюры Челпанова вышли со словами «Издание автора» [131], [133].

§ 3. О четырех принципах диалектического метода

Проблема метода, понимаемого в широком, философском смысле, а именно, с точки зрения марксистской философии, впервые была поставлена К.Н. Корниловым в докладе «Современная психология и марксизм».

Делая первую попытку «применить марксизм к области психологии» [48, с. 41], ставя вопрос о том, во что «должна превратиться психология под влиянием марксизма» [48, с. 42], Корнилов, помимо переосмысления с точки зрения марксизма «самого объекта психологии» [48, с. 42], затрагивал также проблему современной психологии, «требующую разрешения и могущую найти такое разрешение в марксизме, которая касается выяснения принципов, которым подчиняется течение психических процессов» [48, с. 49]. Марксистская психология должна подойти к разрешению этой проблемы «с точки зрения того диалектического метода, который оказался столь плодотворным в применении как к процессу течения общественной жизни, так и вообще биологического развития. Поскольку же психические процессы являются лишь частным видом общебиологических процессов, постольку и основные принципы течения психической жизни могут быть вскрыты именно на этом пути применения метода диалектического материализма к области психологии» [48, с. 49-50].

Далее Корнилов указывал: «Я не даю разрешения этой проблемы сейчас, ибо это требует специального исследования, но едва ли может быть сомнение в том, что основной метод марксизма окажется плодотворным и в разрешении этой основной проблемы современной психологии» [48, с. 49-50].

Более конкретно подойти к проблеме применения диалектики в психологии Корнилов попытался в докладе «Диалектический метод в психологии», с которым он выступил на втором Всесоюзном съезде по психоневрологии в Ленинграде в январе 1924 г., т.е. спустя год после первого психоневрологического съезда. Перечисляя четыре принципа диалектического метода, Корнилов к каждому из них привел ряд примеров-иллюстраций из различных областей и направлений психологии. Согласно Корнилову диалектический метод включает в себя следующие четыре принципа:

1. принцип непрерывной изменчивости всего сущего [49, с. 107];

2. принцип всеобщей связи явлений, всеобщей закономерности [49, с. 107];

3. 3) принцип скачкообразного развития процессов, с переходом от количественных определений к качественным [49, с. 108];

4. принцип прогрессивного развития, триада Гегеля (тезис – антитезис – синтез) [49, с. 111].

Такое понимание диалектического метода, в рамках марксизма традиционно представленного в виде трех законов диалектики, вызывает ряд вопросов. В частности, каково происхождение этих принципов? Взял ли их Корнилов в готовом виде или же они были его собственной интерпретацией диалектического метода? На каких источниках основывался Корнилов, из каких представлений о диалектике и диалектическом методе он исходил?

Мы знаем, что критика в адрес Корнилова с точки зрения диалектичности его варианта марксистской психологии (реактологии) шла (особенно после 1931 года) по линии оценки его теоретических взглядов как далеких от истинно марксистских ввиду их механистического и эклектического, т.е. в конечном счете не диалектического или даже антидиалектического характера. Но чем была обусловлена эта механистичность представлений Корнилова о диалектике? Насколько в упрощенном понимании диалектики (и марксизма в целом) следует винить самого Корнилова? Не были ли его представления о марксизме и диалектике типичными для того времени? В нашем исследовании мы исходили из того, что разрешение вопроса о четырех принципах позволит нам увидеть общие пути и механизмы проникновения марксизма в советскую психологию в начальный период ее становления.

Вначале обратимся к историографии вопроса. В трудах по истории советской психологии вопрос о принципах диалектического метода «по К.Н. Корнилову» непосредственно не ставится. Так, С.Л. Рубинштейн в «Основах психологии» хотя и раскрывает в отдельном параграфе требования и элементы диалектики [90, с. 69-70], в главе «Советская психология» ограничивается указанием на дискуссионный характер идеи Корнилова о марксистской психологии как синтезе эмпирической и поведенческой психологии [90, с. 36].

Пять лет спустя в первом издании «Основ общей психологии» С.Л. Рубинштейн отмечал, что «Корнилов выдвинул в 1923-1924 гг. лозунг построения марксистской психологии на основе диалектического материализма. Однако дальше чисто декларативного провозглашения принципов диалектического материализма Корнилову пойти не удалось» [91, с. 69]. Во втором издании этой книги Рубинштейн в параграфе, посвященном истории советской психологии, вообще отказывает Корнилову в какой-либо диалектике: «Под лозунгом марксистской психологии К.Н. Корнилов фактически в своей реактологии создал эклектическую механистическую концепцию, ничего общего с марксизмом не имеющую» [92, с. 83], [93, с. 99].

В работах А.А. Смирнова вопрос о диалектических принципах также не обсуждается. В статье [95] А.А. Смирнов в контексте рассмотрения проблемы развития психики упоминает (без каких-либо комментариев), что Корнилов «в качестве первого положения, характеризующего диалектический метод, называет "принцип непрерывной изменчивости всего сущего"» [95, с. 16]. В другой юбилейной статье Смирнов пишет, как это ни парадоксально, о законах (как это принято в марксистской традиции), а не о принципах диалектического метода у Корнилова: «Впервые именно в выступлениях Корнилова указывалось на значимость законов материалистической диалектики в психологии» [97, с. 14]. Ту же картину мы обнаруживаем и в монографии А.А. Смирнова: «Раскрывая диалектико– материалистическое учение о психике, К.Н. Корнилов особое внимание уделил характеристике законов диалектики в психической жизни человека, приводя, как он полагал, конкретные примеры действия этих законов» [99, 145]. Далее Смирнов кратко излагает примеры, которые приводит Корнилов к закону перехода количества в качество и скачкообразности развития [99, с. 145-146], единства и борьбы (взаимопроникновения) противоположностей [99, с. 146], отрицания отрицания [99, с. 146]. Тот факт, что здесь никакого упоминания о четырех принципах нет, объясняется просто: Смирнов цитирует не доклад Корнилова на втором съезде, а статью «Психология с точки зрения диалектического материализма», вышедшую в США в 1930 году на английском языке [151], где Корнилов действительно пишет уже не о принципах, а о законах. Естественно, при таком подходе вопрос о первоначальных представлениях Корнилова о диалектическом методе А.А. Смирновым обходится, генезис и динамика взглядов Корнилова по этому вопросу не фиксируется и не изучается.

У Б.М. Теплова мы находим, пожалуй, наиболее конкретную оценку представлений Корнилова о диалектических принципах. Перечисляя эти принципы (правда, почему-то не указывая последний, четвертый принцип – принцип прогрессивного развития), Теплов указывает на их недостаточность, не ставя, однако, вопроса об источниках этих представлений: «В своем докладе на ленинградском съезде 1924 г.

К.Н. Корнилов попытался на материале экспериментальной психологии доказать то значение, которое могут иметь в психологическом исследовании основные принципы диалектики: «принцип непрерывной изменчивости», «принцип всеобщей связи явлений», «принцип скачкообразности развития». Принятия только этих положений было еще недостаточно для построения подлинно марксистской науки о психике. Да и не все эти положения, как показала дальнейшая работа, были правильно поняты и до конца освоены в то время» [106, с. 12]. Следует добавить, что в обширной статье [107], посвященной анализу сборника Корнилова «Современная психология и марксизм», Теплов вообще не касается статьи Корнилова «Диалектический метод в психологии», словно ее там нет вовсе.

А.Н. Леонтьев, говоря о первых шагах советской психологии, в своих работах касается проблемы понимания диалектики К.Н. Корниловым в самом общем виде: «Первые попытки строить марксистскую психологию ограничивались утверждением лишь наиболее общих принципов материалистического понимания психики» [70, с. 357]. «Только в начале 20-х годов учеными нашей страны было впервые выдвинуто требование сознательно строить психологию на основе марксизма … Первоначально задача создания психологии понималась как задача критики идеалистических философских взглядов, господствовавших в психологии, и внесения в нее некоторых положений марксистской диалектики» [69, с. 18].

А.В. Петровский, говоря о докладе К.Н. Корнилова на втором съезде по психоневрологии, дословно приводит диалектические принципы «по К.Н. Корнилову», но также не сопровождает их какими-либо комментариями: «Последовательно рассматривая основные положения диалектического метода (принцип непрерывной изменчивости всего сущего, принцип всеобщей связи явлений, всеобщей закономерности, принцип скачкообразного развития, с переходом от количественных изменений к качественным, принцип прогрессивного развития), К.Н. Корнилов стремился показать, что в сфере психологии им подчиняются конкретные явления, факты, законы, что они находят полное применение в психологическом исследовании» [82, с. 63].

У М.Г. Ярошевского в «Психологии в ХХ столетии» только говорится, что К.Н. Корнилов «неизменно подчеркивал важность диалектического развития. Но в его реактологии роль этого принципа ограничивалась общим подходом к психофизической проблеме» [144, с. 335]. В другой работе М.Г. Ярошевский упоминает философские принципы марксизма в советской психологии того периода лишь в самой общей форме: «Представляя цельную и разветвленную систему идей, марксизм, синтезировав достижения философской и научной мысли предшествующего периода, выработал ряд методологических принципов, придавших принципиально новую направленность исследованиям человека и его психической деятельности» [143, с. 248]. «Правда, потребовалась упорная критическая и созидательная работа, чтобы реализовать в конкретном исследовании психических процессов и личности человека это стимулированное потребностями социально-культурного развития молодой республики стремление переориентировать научную психологию на философские принципы марксизма» [143, с. 259], [144, с. 331].

В работе М.Г. Ярошевского [142] вопрос о Корнилове как марксисте заслоняется вопросом о Корнилове как реактологе, в связи с чем М.Г. Ярошевский пишет лишь об идее К.Н. Корнилова осуществить синтез субъективной и объективной психологии и о реактологии как конкретной реализации этой идеи синтеза [142, с. 93]. При этом М.Г. Ярошевский указывает, что в вопросе о конкретных путях осуществления марксистской реформы в психологии «с Корниловым разошлось большинство психологов» [142, с. 93]. В качестве ученых, считавших «марксистскую методологию перспективной в плане поисков выхода психологии из кризиса», но выбравших иной, по сравнению с К.Н. Корниловым, путь, М.Г. Ярошевский указывает П.П. Блонского и Л.С. Выготского [142, с. 93]. О том же М.Г. Ярошевский пишет и в двух других учебных пособиях [149, с. 119-120], [150, с. 369-370].