Текст книги "Не суди"

Сергей Броун
Не суди
Документальная повесть

© 2015 Сергей Броун

ISBN: 978-1519300935

* * *

Светлой памяти родителей

Вступление

Будучи автором пяти профессиональных книг, многих статей и изобретений, «побаловавшись» в писании коротких рассказов и стихов, я «созрел» до документальной повести. По трудо– и нерво– затратам это превзошло всё вышеназванное: приходилось «тонуть» (но нужно было выкарабкиваться) в массе чужих мнений, вранья и огромного количества свидетельств и документов. «Виновата» была тема.

1 – Мой отец прошел Гражданскую войну на Украине и в Крыму, воевал в частях Красной Армии и в 1-ой Конной Армии Буденного, его расстреливали белые и много раз он мог погибнуть.

2 – Его гражданская жизнь после войны была переполнена учебой и успешным трудом. Он дорос за 10 послевоенных лет до высокопоставленного работника ЦК ВКП(б).

3 – В «благодарность» за боевые заслуги и успешный труд с 1937 года и по 1954 год отец провёл в тюрьмах, лагерях и ссылке. Моя мама и мы с сестрой сопровождали его, начиная с 1946 года, по всему Красноярскому краю вплоть до заполярного Норильска. Вера в Ленина и партию прошла через всю его жизнь, несмотря на вырванные ими лучшие годы жизни.

4 – Мои брат и сестра, я и, тем более, мама в полной мере «хлебнули» отцовского «счастья». Поэтому для меня был важен вопрос: кто и что виновны в этом: страна обитания, люди, её населяющие, наше еврейство, наши личностные свойства, вздорные идеи мироустройства или что-то ещё?

На многое я не сумел ответить – тема оказалась необъятной.

С благодарностью к первым читателям многих вариантов моей книги – сыновьям Леониду и Константину, жене Нине и другу А. Берману. Без их советов и замечаний книга была бы другой.

Глава 1. Утро красит нежным светом

 
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля!
 

Бодрая музыка Д. Покраcса ведет моего отца Иону Броуна ранним апрельским утром 1937 года от Дома Правительства вдоль стен Кремля на Старую Площадь к зданию ЦК ВКП(б). Нет, эта песня еще не звучит из городских динамиков: кинофильм «Москва майская» выйдет на экраны кинотеатра «Ударник» только через 3 недели и на много лет она станет главной ежедневной песней страны. Просто Иона слышал ее на закрытом просмотре, и сейчас она звучит у него в голове, поднимая настроение.

Ему почти 39 лет, он полон сил и уверенности в своем большом будущем. Его настоящее и так велико, но, судя по последним 5 годам, он на хорошей восходящей. Правда, последний год…. Стоп! Не надо о тревожном, лучше не задумываться – сегодня много важной работы.

Вот и родная Старая Площадь, здание Центрального Комитета, в котором он сегодня, как и все последние 5 лет, проработает до позднего вечера или до глубокой ночи под шутливо – горькую песенку его жены на мотив популярной песенки «Сердце, тебе не хочется покоя!»:

На снимке: Здание ЦК ВКП(б), Старая площадь, 1935 год

 
Вот снова вечер наступает,
У телефона я опять,
Рука привычно набирает:
Ка-шесть-четырнадцать-ноль-пять
И все опять:
Лёня, в последний раз предупреждаю,
Лёня, я потеряла весь покой,
Лёня, я от тоски здесь изнываю!
Скажи же, Лёня, когда вернешься ты домой?!
 

Его очаровательная жена еще и остроумна, в меру язвительна. Она не пропускает ни одного семейного события, чтобы не «зацепить» его в стишках. Но сейчас она на 8 месяце беременности их третьим ребенком и ей можно посочувствовать – несмотря на жесткую кремлевскую работу, когда «Хозяин» не терпит и минутного ожидания, хорошо бы бывать дома не только ночью. «Лёня, когда вернешься ты домой?» – все домашние и друзья зовут его Лёня – это теплее, или Ёня – совсем близко к Иона.

Загадка: Сколько лет разделяют эти два снимка? Правый снимок – Иона, слева, с товарищем, 1928 год. Левый снимок сделан в санатории ЦК в 1932 году: отец и мама. Тяжело дались Ионе эти четыре года.

От дома (знаменитый Дом Правительства – потом прославился как Дом на Набережной) до здания ЦК Иона доходит за 25 минут бодрым шагом, машину заказывает только тогда, когда очень торопится – вся экономия 10–15 минут. Он в гимнастерке, галифе и хромовых сапогах, но не в шинели, как «Хозяин», а в пальто. Подчеркнутая скромность в одежде всё еще в правилах партийных работников. Пропуск на входе в здание, пропуск на свой этаж. Секретарь уже на месте. Всё! За работу, товарищ зав. Сектором ЦК ВКП(б), ответственный Секретарь комиссии Политбюро ЦК по выездам заграницу! Не шутка – любое пересечение границы СССР тайное (разведка) или явное (дипломаты, торгпреды, деятели науки, техники, культуры) проходит с ведома ЦК; его специальную комиссию возглавляет член или кандидат в члены Политбюро. Быть Ответственным Секретарем этой комиссии это значит входить в главную тройку, собирать сведения на всех будущих назначенцев и делать представление их документов на заседании Политбюро. Сейчас работы, как никогда, много: кроме перетряски кадров во всех посольствах и торгпредствах идет работа по подбору добровольцев на войну в Испанию. Недаром «Сам» (он же «Хозяин», он же товарищ Сталин) «благословил» Иону на эту работу. Иона помнит монолог «Хозяина» до мелочей. Огромный кабинет. Сталин (на снимке) говорит медленно, с растяжкой, с тяжёлым акцентом, тихо: – Товарищ Броун! Партия доверяет Вам важный участок работы. Кадры. Закалённые в революции и молодые. Преданные партии. Но… Как сказал один Гегель… а может быть пророк… – слаб человек! Еще один умник сказал: истязайте жену и детей на глазах мужчины, и он скажет все…. Мы должны лишить наши кадры нашего главного врага – слабости! Идите. Остальное Вам расскажет товарищ Жданов.

Почти 3 года на этой работе – надо суметь удержаться. Помогает могучая работоспособность, блестящие организаторские способности, знание аппаратной работы, умение выходить из почти безвыходных ситуаций, могучее здоровье. Начальства много, непосредственное – до 1934 года – Н. Ежов, как зав. Распредотделом ЦК, куда Иона пришёл в марте 1932 года на должность помощника зав. Отделом, а в 1933 году стал зав. сектором того же отдела.

Редчайший снимок: Распредотдел ЦК ВКП(б), 1934 год. Во втором ряду: в центре (пятый справа) – Н. Ежов, второй слева – И. Броун.

С назначением ещё и Секретарем Комиссии по выездам за границу Иона стал подчиняться Секретарю ЦК А. Жданову, а затем – Секретарю ЦК А. Андрееву. Неплохой получился треугольник!

Работа в высокой комиссии началась для Ионы в 1934 году с инспекционной поездки по советским посольствам Германии, Австрии и Италии. Поездка мыслилась секретной, но уже при пересечении границы с Германией Иона обнаружил, что ему «сели на хвост». Работе на территории советских посольств это не помешало, но погулять по столицам Иона себе уже не позволил. И только в Италии он слегка «оттянулся»: в сопровождении посла прогулялся по Венеции, покормил голубей на площади Святого Марка, а в Риме ему сделали экскурсию в знаменитую винотеку, где угостили старинным вином. Пить Иона умел всегда и поначалу был шокирован мизерной дозой вина, налитого в его рюмку, но когда после выпитого, поблагодарив хозяев, он попытался подняться с кресла, то не смог даже пошевелить ногами. При этом голова оставалась на удивление чистой и ясной. В следующий раз Иона пересечёт границу СССР почти через 30 лет.

Редчайший снимок: (На снимке: отец (слева) кормит голубей. Площадь Святого Марка, Венеция, 1934 год).

Работа Ионы в новом качестве была организована так: все Наркоматы направляют в Комиссию просьбы и предложения на выезд своих сотрудников заграницу. Помощники Ионы делают предварительную проверку документов, направляют запросы при малейших неясностях как в Наркоматы, так и в «компетентные органы». «Отработанные» документы идут на стол Ионы – за ним, во многих случаях, окончательное решение. Но просьбы часто идут за подписями Наркомов, Секретарей и членов ЦК. Вот тут не подставься, если не согласен – ищи выход. И находил: за 3 года ни одного «прокола». Почти еженедельно – высший экзамен. На заседании Политбюро Иона представляет для утверждения кандидатуры высоких сотрудников советских посольств, торговых представительств, командиров в воюющую Испанию. Списки лежат перед каждым членом Политбюро, Иона – перед столом с папками дел в ожидании вопросов. «Хозяин» медленно просматривает список, в руках карандаш, делает пометки. Иногда говорит: – «Знаем».

Редкий случай, когда кто-то из присутствующих осмелится «высунуться»: кадры – за «Хозяином»! Аккордное – «Идите, товарищ Броун» – и гора с плеч! Но если у «Хозяина» есть вопросы по предложенной кандидатуре – дело плохо! Как у В. Маяковского: «Потолок на нас пошел снижаться вороном». Могучий рост, косая сажень в плечах, а стоять тяжело – безоружен. Открыть папку с делом и сунуть под нос задавшему вопрос участнику заседания – одно, а с «Хозяином» это не пройдёт, он в этом не нуждается, так как уверен – комиссия не может принести Ему непроверенные многократно документы. «А где у комиссии партийное чутье, товарищ Броун?» – жуткий вопрос. «Хозяин» – гений человекознания, от него исходят какие-то угрожающие флюиды. Окружающие безоговорочно верят в его способность проникать в твоё самое потайное. Он и сам в это верит. Несколько лет назад по его указанию был создан секретный отдел по изучению экстрасенсорных способностей человека. В 1932 году Ионе довелось участвовать в организации эксперимента по передаче мыслей на расстоянии. Профессор – психолог по программе, расписанной в «органах», мысленно общался с женой по «мосту» Москва – Свердловск. Члены комиссии предлагали профессору вопросы, он транслировал их жене, а та диктовала их находившимся при ней другим членам комиссии. Уже первые результаты были ошеломляющими – 40 % попаданий. О дальнейшей судьбе эксперимента Иона не знал: любопытствовать было не положено – времена наступали суровые.

Итак, Иона, конец апреля, 1937 год. С чего начнем рабочий день? Вернее – продолжим: с работы он ушел сегодня в 3 часа ночи, 3 часа тяжелого сна и вот, еще нет и 8 утра, пора за дело: через 2 часа нужно докладывать А. Андрееву о готовности группы переводчиков, посылаемых в Испанию по просьбе Долорес Ибаррури.

Долорес Ибаррури – Пассионария (исп., «страстная», или «цветок страстоцвет»). Во время гражданской войны в Испании (1936–1939) – депутат и вице – председатель кортесов, руководитель испанской компартии, автор знаменитых фраз: «но пасаран!» (они не пройдут!) и «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!».

Стук в дверь. Фельдъегерь. В руках красный конверт. Такие конверты с фельдъегерем – только из Политбюро. Иона получает их почти ежедневно. Он отпускает фельдъегеря, ломает сургучную печать и медлит вынимать бумагу… Что такое, почему на мгновенье останавливается сердце? Ведь в конверте, наверняка, очередная выписка из решения Политбюро о направлении очередной группы заграницу. «Спокойно, ты не на сеансе передачи мыслей на расстоянии – бумага как бумага. Читай!». Читает:

«Освободить товарища И. Броуна от работы:

1. Ответственного Секретаря Комиссии Политбюро по выездам заграницу.

2. Зав. Сектором внешней торговли.

И. СТАЛИН»

Ком к горлу. Он понимает – это первый звонок, первый шаг в бездну. Вторым шагом будет перевод на работу вне ЦК, вне партийных и НКВД органов. Третий шаг – Лубянка. Лубянка, в которую он иногда заходил по делам.

Входит секретарь, с ней – двое. – «Иона Григорьевич!» – голос прерывается, в нем испуг и слезы. – «Товарищи должны опечатать сейфы». Сил хватает, чтобы встать, показать рукой на сейфы и ящики письменного стола. Мысленно отмечает, что левую руку поднять не смог бы – сердце и левая рука в ноющей боли. Двое работают профессионально: опечатывают сейфы, ящики стола, забирают ключи, без единого слова выходят из кабинета вслед за секретарем и Ионой, запирают и опечатывают дверь.

Конечно дело шло к этому, и догадаться можно было уже по наградным событиям за Испанию. Когда «Хозяину» принесли списки на представление к орденам, где напротив фамилии И.Г. Броун стояло «орден Красного Знамени», Сталин вычеркнул отца со словами: – «Броун – наш человек. Мы его сами наградим!». И наградили (на снимке). В связи с 50-летием революции в 1967 году, за полгода до смерти, Иону наградили этим орденом. Без формулировки.

Называется эта награда «Орден Красного Знамени». В своё время это был высший наградной знак за боевые заслуги.

Приложения к главе № 1

Приложение № 1. Копии страниц из записок Ионы Броуна.

Приложение № 2. Разъяснение Фонда А. Яковлева об отце.

Глава 2. 1937, апрель – июнь

ДАЛЕЕ рассказывает сам Иона в записках, начатых в ноябре 1956 года в Москве.

«Удивительное спокойствие. Спокойствие обречённого, многократно потом испытанное и однажды испытанное в прошлом, овладело всем телом. Небывалая усталость и вместе с тем небывалое облегчение, вялость и безразличие – вот, что я испытал в первые минуты. А мозг четко работал, связывая все виденное и слышанное. Сразу же передо мной ярко встала большая пачка досье, просмотренная мною только вчера на столе у секретаря Ежова по ЦК – Рыжовой. Эти досье с описанием «контр – революционных злодеяний» большевиков были отпечатаны крупным ясным шрифтом на прекрасной бумаге. На них требовалась виза секретарей ЦК и Комитета партийного контроля (КПК) при ЦК, как санкция на арест. Их было больше сотни и среди них досье на моего помощника Федора Зявкина, две недели тому назад освобожденного от работы также неожиданно, как и меня, кавалера двух орденов Красного Знамени, бывшего рабочего, кристально честного и чистого человека, которого хорошо знали два члена Политбюро Андреев и Микоян.

В этих пачках, поступающих ежедневно и с каждым днем все в большем количестве, уже тогда была видна тенденция изъять из жизни, из партии основные кадры партии, вступившие в её ряды до октября, во время гражданской войны, в Ленинский Набор. Ежов, в результате многолетней борьбы с Ягодой, протекающей с переменным успехом и всячески подогреваемой Сталиным, в августе 1936 года был назначен Наркомом Внутренних Дел.

Совмещая работу Наркома и Секретаря ЦК ВКП(б), он получил в партии и в стране такую власть, такое могущественное влияние, что он вскоре встал рядом со Сталиным, культ которого рос. Сочетание имён Сталина и Ежова все чаще и чаще встречалось в агитации, пропаганде, в прессе и литературе. Это влияние он употребил во вред партии, на её уничтожение, практически применяя сталинское положение о том, что чем больше крепнет страна социализма, тем больше растут и крепнут враждебные элементы в стране, – так называемая «5-ая колонна».

Постепенно Ежов начал прибирать к рукам партийный аппарат. Арестовывая секретарей обкомов, работников аппарата, он в аппараты обкомов и крайкомов насаждал преданных ему лично работников МВД. Чего он добивался? Куда он шёл? Он добивался сначала стать рядом со Сталиным, а затем его заменить.

Для достижения этой цели Ежов шёл неуклонно, не брезгуя никакими средствами. Кровь тысяч и тысяч большевиков, фальсификация, обман, предательство и провокация – вот пути, по которым он двигался.

Такими же методами и таких же целей добивался и закадычный друг, товарищ и собутыльник Ежова – Берия. Но о нем позднее.

Кто такой Ежов? Каким образом он набрал такую могущественную власть и такое влияние?

Член партии с июля 1917 года, помощник мастера Путиловского завода, с первых же дней он примкнул к «рабочей оппозиции», возглавляемой Шляпниковым, подписав её платформу».

Примечание автора книги: справочные тексты впредь я буду печатать наклонным шрифтом, чтобы выделить их из текстов моих и отца. Начало и конец текстов отца я буду открывать и закрывать кавычками – «» и печатать прямым жирным шрифтом. Тексты мамы и брата – печатаю простым, большим чем мой, шрифтом. Биографические данные и фотографии я беру из справочных материалов (Википедия, Хронос, энциклопедии и др.), в противном случае я буду делать соответствующие ссылки по тексту. На Приложения №№ 1, 3, 12, 19, 21, 26 (копии из записок отца, письма родителей) я, как правило, не делаю ссылок в тексте.

Шляпников А.Г. (30 авг. 1885 – 2 сент. 1937). Родился в старообрядческой семье – беспоповцы, за что семья неоднократно преследовалась. Образование 3 класса Мурманского начального училища. Работал на заводах России (1900–1914), Франции, Германии и Англии. В 1917–1918 годах – член Русского бюро ЦК РСДРП, Нарком труда РСФСР, 1918 – член РВС Южного фронта, 1920 – работа в ВЦСПС. Один из создателей «рабочей оппозиции», главным лозунгом которой было: управление хозяйственной деятельностью государства не должно принадлежать компартии, это – дело профсоюзов. Под давлением Политбюро ЦК в 1925 году «раскаялся» и пообещал впредь не заниматься фракционной работой. В 1932 году постановлением Оргбюро ЦК осуждён за написанные им «клеветнические книги и статьи», в 1933 году исключён из партии. В 1935 году за принадлежность к «рабочей оппозиции» осуждён на 5 лет (заменено на ссылку в Астрахань). В 1936 году вновь арестован («давал директивы о подготовке террористического акта против Сталина»). Расстрелян 2 сентября 1937 года.

«Первым же Ежов покинул «рабочую оппозицию», предав своих товарищей и, в первую очередь, Шляпникова, Колонтай и других.

Летом 1934 года Шляпников был возвращён из ссылки и решением ПБ Ежову было поручено подобрать ему работу.

В течение нескольких недель, ежедневно по 3–4 часа, Ежов держал его в приемной, наблюдая как волнуется, ёрзает на стуле, бледнея и краснея, Шляпников в ожидании приема. Я, после того, как Шляпников был принят и вошёл в кабинет Ежова, спросил секретаря Ежова – Рыжову:

– Сима, кто это ожидал Ежова и почему так долго?

– Да разве ты не знаешь? Это Шляпников, с которым Ежов был в одной «рабочей оппозиции» и поэтому он его так долго выдерживал в приёмной.

Позже заместитель Ежова – Россов (погибший также от рук Ежова), присутствуя при разговоре Ежова со Шляпниковым, рассказывал мне как грубо, с окриком, поучая Шляпникова за его прошлые ошибки, разговаривал с ним Ежов.

Колонтай он вообще не принимал, всячески уклоняясь от встречи с ней. Позже, будучи избраным на 17 съезде членом ЦК, Оргбюро ЦК, Председателем КПК и вскоре секретарем ЦК, он начал ее всячески третировать, и только поддержка Молотова и дружба Молотова и Колонтай спасли последнюю от неприятностей.

До 1930 года Ежову стоило больших трудов двигаться вперед для осуществления своих авантюристических замыслов.

От работы Семипалатинским губвоенкомом, через работу в НаркомЗеме, учебу на Курсах Марксизма, пришёл он Заместителем в Распредотдел ЦК ВКП(б).

Интриги, провокации и наговоры – вот методы борьбы с Зав. Распредотделом Москвиновым, которого он свалил и в 1932 году взял в свои руки кадры партии».

Прерву отца справкой:

Центральный комитет ВКП(б) в 1930-ые годы состоял из 24 отделов, одним из главных среди них был Распредотдел, вскоре преобразованный в Отдел административно – хозяйственных кадров ЦК, а затем в Отдел руководящих парторганов ЦК. 22 марта 1939 года он был преобразован в Управление кадров ЦК. В республиках СССР Центральные комитеты партии имели соответствующую бюрократизированную структуру.

«И тут открылось широчайшее поле деятельности и бурного роста этого человечка маленького роста с землистым подвижным лицом, умными бегающими глазками. Вечно улыбающийся, для большей демократичности часто матерится, с тобой нелестно отзывается о другом, а с другим нелестно отзывается о тебе.

Волевой, удивительно тренированный, с непревзойденным нюхом, он, вовремя и почти всегда, на Секретариате, Оргбюро и Политбюро попадал, как он выражался, в «масть», особенно он знал и чуял чего хочет Сталин.

Добравшись и взяв в свои руки кадры партии, он двинулся на борьбу с Ягодой, замыслив взять в свои руки и НКВД. Эта борьба продолжалась около 5 лет. Где только мог, на каждом вопросе он давал ему бой. Все кандидатуры Ягоды на должности начальников областных отделов НКВД он на Политбюро проваливал, выставляя свои кандидатуры, которые чаще всего и проходили».

Прерываю отца: не было у него ни времени, ни интернета, чтобы подробнее описать деяния Ягоды, Ежова и иже с ними. Попробую я что-то добавлять к его описаниям. Для меня необходимо понять тот мир, ту атмосферу, в которых прожили мои родители и о которых они так мало рассказали. Виню себя: я их и не расспрашивал – «всезнайство» молодости.

Иегуда (Ягода) Генрих Гиршевич. Нарком внутренних дел СССР в 1934–1936 гг.

Генрих Ягода – сын мелкого ювелира, образование получил только домашнее, сдав экстерном гимназический курс, строитель самой мощной и зверской системы сыска и подавления людей и целых народов. Это единственный человек, который сумел продержаться на руководящих постах в этом «крысятнике» (ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД) без малого 18 лет. Карьеру в сыске начал сразу после октября 1917 года в качестве управляющего делами Высшей военной инспекции Рабоче-Крестьянской Красной Армии. С ноября 1919 года – управляющий делами особого отдела ВЧК, проявил большие способности по реорганизации и улучшению деятельности всей ВЧК. Считается, что не только его личные качества: талант организатора, беспринципность, жестокость, знание людей, но и родственные связи (его отец Иегуда Гершон и отец Якова Свердлова были двоюродными братьями, а в 1914 году Генрих женился на племяннице Якова Свердлова Иде Авербух) позволили Ягоде сделать беспримерную карьеру:

– с 1918 года – работа в Петроградской ЧК;

– 1918–1919 годы – сотрудник Высшей военной инспекции ВЧК;

– 1919–1920 годы – управляющий делами особого отдела ВЧК;

– 1920 – член Президиума ВЧК, затем член коллегии ГПУ (преемник ВЧК);

– с сентября 1923 года – второй зам. Председателя ОГПУ Феликса Дзержинского;

– июль 1927 – начальник секретно – оперативного управления ОГПУ;

– С 1926 в связи с постоянной болезнью нового председателя ОГПУ В. Менжинского становится фактическим руководителем аппарата ОГПУ – НКВД.

Здесь я прерву Википедию и возражу по поводу Менжинского. Я не хотел говорить о нём, так как пытаюсь говорить только о тех, кого упоминает в своём дневнике мой отец. Однако Менжинский был идеологом и организатором всех политических процессов тех лет. За 8 лет руководства он создал мощную систему госбезопасности в СССР и разветвлённую систему разведки за рубежом. Несмотря на действительно серьёзные заболевания, он был очень работоспособен и вел в управлении рабочие приёмы, часто лёжа в кабинете на диване. Вопросы исполнения его «изобретений» он действительно возлагал на исполнительного Ягоду. Продолжу о Ягоде в Приложении № 4.

Что же сделал Ягода – этот чудовищный исполнитель за годы работы в ЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД, разумеется не в одиночку, а с другими головорезами и «под мудрым руководством ленинской партии, её Политбюро и лично товарища Сталина»? Их неустанным трудом:

1. Создана тотальная система сыска и надзора за инакомыслием, в которую фальшивыми лозунгами, обманом и страхом вовлечены массы трудовых и не трудовых (в том числе и уголовных), молодых и не молодых людей. Цитата из речи Н. Хрущёва на ХХ съезде КПСС в 1956 году: – «в СССР каждый четвертый (если учитывать и детей), иными словами, 50 миллионов человек сотрудничали с КГБ или МВД и доносили на соседей, на своих сослуживцев и даже на родственников». Дааа… Хотел бы я спросить Н. Хрущёва: – а если не «учитывать детей», то каждый третий взрослый был «стукачём»? Это многое объясняет!

2. Создано тоталитарное государство, начало которому положила гражданская война и создание однопартийной системы. Наш «герой» всерьёз приложил руку (под руководством Менжинского… «копай» дальше – Сталина) к фабрикации материалов и организации знаменитых политических процессов: разгром «троцкистско – зиновьевского блока» (1926–1927), «шахтинское дело» (1928), «трудовая крестьянская партия» (1930), разгром церковных и сектантских организаций и др., знаменитый процесс с разгромом «правой оппозиции» – Бухарин, Рыков, Томский (1928–1929), который позволил Сталину, по существу, стать диктатором в партии и государстве.

3. Осуществлена принудительная тотальная коллективизация бедных и средних крестьянских хозяйств и «ликвидация кулачества как класса» что создало систему принудительно-«добровольного» труда крестьян, потерю стимулов к труду и, как следствие, к резкому сокращению урожаев, забою и падежу скота, неумелому ведению хозяйства. Неурожай зерновых 1930–1931 годов усугубился «прелестями» коллективизации и раскулачивания. Итогом стал страшный «Голодомор» 1932–1933 годов, когда от голода в стране (особенно в Украине и Казахстане) погибло порядка 7 миллионов человек (цифры до сих пор уточняются).

(На снимке: раскулаченная семья покидает дом, землю, имущество)

4. Создан ГУЛАГ – государственное управление лагерей, развернувшее тюрьмы и «трудовые лагеря для перевоспитания трудом кулаков, уголовников и политических преступников» по всей стране «от Москвы до самых до окраин». За этот «подвиг» Генриху Ягоде был присвоен официальный титул «организатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера».

Он действительно был высокого класса организатором, человеческая жизнь для него не значила ничего.

Чего, например, стоит сооружение за 20 месяцев Беломорско-Балтийского канала силами 100 тысяч заключённых, сопровождавшееся массовыми жертвами.

Это не помешало Ягоде сделать грандиозную «показуху», с массовыми экскурсиями на строительство, в том числе для делегации из 36-ти писателей во главе с Горьким.

(На снимке: М. Горький и Г. Ягода во время экскурсии).

В результате писатели тоже «героически» потрудились, издав книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства».

5. После убийства С. Кирова в 1934 году началась окончательная «зачистка» партии и государства от «террористов и диверсантов» из числа бывших оппозиционеров.

Под руководством и при участии нашего героя в 1935–1936 годах прошли несколько громких политических процессов, закончившихся массовыми арестами и расстрелами.

6. Для серьёзного освоения «тайги и Севера» сотен тысяч заключённых было недостаточно. Начиная с 1930 года ОГПУ освоило политику депортаций неугодных и провинившихся лиц. К началу 1933 года в северные и отдалённые районы было переселено больше 2 миллионов человек. 13 февраля 1933 года в записке на имя Сталина и Молотова Г. Ягода проявил «здоровую инициативу» и предложил депортировать в Западную Сибирь и в Казахстан ещё по 1 миллиону человек.

Общее количество спецпереселенцев за вычетом умерших, бежавших и освобожденных из спецпоселков составило (на январь): в 1934 г. – 1 137 678 чел., в 1935 г. – 1 074 491 чел., в 1936 г. – 976 516 чел. и на 31 декабря 1936 г. – 1 017 133 чел.

7. Велика «заслуга» Ягоды и построенной им системы в тотальном разрушении морали, совести и остатков человечности в массе своих подчинённых: от следователей НКВД до рядовых надзирателей и конвойных в лагерях и тюрьмах, до уполномоченных и помощников на местах. В воспоминаниях Л. Гинзбург, В. Шаламова, А. Солженицына и многих других об этом рассказано из первых рук. Приведу только малоизвестные факты о зверствах самозванных следователей и о расстрельных командах ЧК – ОГПУ – НКВД (см. Приложение № 5).

Про Ягоду заканчиваю. Я не сумел рассказать коротко, ведь это попытка описать, хотя бы кратко, важнейший кусок эпохи, в которой жили мои родители.

Отец продолжает рассказ о Ежове:

«Так он готовил свои позиции в НКВД и преданных ему, Ежову, людей. Влияние за кадры НКВД было направлением главного удара против Ягоды, но были и другие линии. Это, в первую очередь, разговоры о либерализме по отношению к троцкистской и правой оппозиции, отсутствии политической заостренности в борьбе с ними и неудовлетворительной работе контрразведки. Характерны два факта: в 1934 году, проездом из Италии на родину, я остановился на два дня в Вене. В это время Ежов находился на лечении в клинике профессора Нордена. Жена Ежова, Евгения Соломоновна, жила в посольстве. В этот же день мы вместе с Ежовой и советником Посольства Петровским поехали к Ежову».

Евгения Соломоновна Фейгенберг, по первому мужу Хаютина, по второму – Гладун, была довольно известной журналисткой, главным редактором журнала «СССР на стройке». Была близка с И. Бабелем, Отто Шмидтом, М. Шолоховым и даже с Валерием Чкаловым.

Ежов, с которым она имела приёмного ребёнка Наталью, страшно ревновал её, бил посуду и мебель. В обвинительном заключении великого Бабеля сказано: – «женой врага народа Ежова Бабель был вовлечён в антисоветскую заговорщицкую деятельность…». Попав под подозрение, Евгения Соломоновна впала в глубокую депрессию. Была отравлена люминалом самим Ежовым (ещё успел) или кем-то по его приказу; есть версия о её самоубийстве.

«Больше полудня, сидя у постели Ежова, я разговаривал с ним. Он подробно расспрашивал о новостях и моей работе. В это время я уже был подчинен не ему, а А.А. Андрееву. Рассказывая, я ему вскользь сообщил, что у меня был конфликт с Ягодой и я отобрал у него 15 заграничных паспортов, по существу предназначенных не для работы, а для контрабанды или, как выражались работники НКВД, «для пополнения секретно-оперативного гардероба». Я также ему рассказал, что Ягода жаловался на меня, но что Секретари ЦК согласились со мной. Ежов живо этим заинтересовался и, с присущим ему цинизмом, начал меня поучать, что с Ягодой нужно вести непрестанную борьбу, каждый раз показывая Секретарям ЦК его неприглядность, вплоть до того времени, пока его не свалишь».

И свалил. «Слабы в коленках» оказались Вы, товарищ Ягода, правильно заменил Вас Сталин Ежовым, «железным наркомом».

Ежов, Николай Иванович (19 апр. 1895 – 4 фев. 1940), сын литейщика, образование – 1 (2?) класс(а) начального училища (в автобиографии написал – «незаконченное низшее») и курсы марксизма – ленинизма.

(Кстати, все его предшественники были образованными людьми: Ф. Дзержинский закончил, правда, на «удовлетворительно» 7 классов гимназии, а В. Менжинский, ещё один польский дворянин, – юридический факультет Петербургского университета, писал и публиковал прозу, знал много языков).

Ежов – участник Октябрьской революции и гражданской войны (военный комиссар ряда частей до 1921 г.), с марта 1922 года – секретарь Марийского обкома партии, с октября 1922 – Семипалатинского губкома, затем – Казахского краевого комитета партии. Прозвища Ежова: «кровавый карлик», «железный нарком», «сталинский монстр», «око страны». На торжественном собрании в честь 20-летия ВЧК-ОГПУ-НКВД член Политбюро ЦК А. Микоян в докладе назвал Ежова: «чудесный несгибаемый большевик», «любимец советского народа», талантливый «сталинский ученик».

Великий акын Джамбул Джабаев (в переводе нашего Енисейского друга К. Алтайского), как и многие до него и после, пропел однажды: