Текст книги "Кольцо времени"

– Очевидно. Но вот вопрос, в какую именно? В чем ее основная философия? Если мы правильно определим яд, нам будет проще найти противоядие. Смотри: Кала – это Время. У меня появилась идея. Почти во всех индийских мифах так или иначе затрагивается Время. В поезд попал череп – один из основных предметов в изображении индийских божеств, прошедший через некий религиозный обряд. Поезд не просто где-то появляется время от времени. Его видели даже в прошлом, задолго до исчезновения в Ломбардии. Причем, как ты сам знаешь, не только на рельсах, но и «в чистом поле». И, кстати, еще не известно, не с ним ли связаны древнеиндийские свидетельства о встречах с огнедышащим драконом «с хвостом о трех коленах»?

– То есть гипотезу ты попытался превратить... подвести под эту теорию доказательства? – спросил Стас.

– Пусть слабенькие, но все же обоснования.

– Скорее предположения...

– Слушай дальше, – Юра был заметно увлечен своей идеей. – Я пошел в поисках дальше, придерживаясь идеи о Времени. И нашел. – Он вновь вернулся к своим материалам и перевернул страницу, – вот смотри: Калачакра – это «Колесо Времени». В буддийской религиозно-мифологической системе ваджраяны это отождествление макрокосмоса с микрокосмосом, то есть Вселенной с человеком. Согласно Калачакре, все внешние явления и процессы взаимосвязаны с телом и психикой человека. Поэтому, изменяя себя, мы изменяем мир. Череп изменил свои свойства – он прошел через обряд...

– Получается, что, проходя сквозь Время, череп тоже как бы «изменяет мир», а значит, невольно ускоряет конец света? – перебил Стас, продолжая мысль Юры.

– А «поезд-призрак» в данном случае, это как бы носитель...

– Еще как ускоряет! – подтвердил Юра. – Смотри: в Джайской мифологии «Колесо Времени» – основная категория представления о мировой истории. Мир вечен и неизменен, однако подвержен определенным ритмическим колебаниям – он имеет двенадцать «спиц»-веков: шесть из них относятся к восходящему полуобороту Колеса, «утсарпини», а шесть остальных – к нисходящему, «авсарпини». Авасарпини состоит из шести неравных периодов. «Хороший – хороший» – 4х10 в 10 степени, «хороший» – 3х10 в 14 степени, «хороший – плохой» – 2х10 в 14 степени, «плохой – хороший» – 10 в 14 степени минус 42 тысячи лет, «плохой» – 21 тысяча лет и «плохой – плохой» – тоже 21 тысяча лет.

– Прямо векторная формула бесконечности, но с обратным знаком...

– В том то и дело! В Утсарпини эти периоды повторяются как раз в обратном порядке. Потому что мир безначален и бесконечен. По идее, это что-то вроде «Колеса Фортуны». Кстати, получается, что сейчас мы живем в пятом периоде, «плохом»...

– Чувствуется... – усмехнулся Стас.

Юра перевернул последний лист своих записей. – Пятый период начался семьдесят пять лет и восемь с половиной месяцев после рождения Махавиры, или через три года после его нирваны. И в нем происходит всеобщая деградация. В «плохом-плохом» жизнь человека сократится до 16-20 лет. Земля раскалится докрасна, перестанут произрастать растения. Днем страшная жара, а ночью ледяной холод заставят всех искать убежища в пещерах. Вот, пока все....

– Ну что тебе на это ответить, – сказал Стас. – В общем-то, я все это знаю. Пожалуй, только не так подробно, как ты сейчас рассказал. Все это как, я полагаю, не имеет прямого отношения к нашему поезду и черепу в нем. Разве что Калачакра... Тут на самом деле есть над чем подумать. Но индийский культ здесь явно ни причем. То есть он был как бы отправной точкой во всей этой истории, но... с попаданием черепа в поезд все обернулось совсем другой проблемой. А элементы Времени, или божества, управляющие Временем, есть практически у всех народов.

– Например? – сказал Юра. Стас не понял, что было в его голосе, любопытство или сомнение.

– Пожалуйста. Начнем почти с того же, что и ты: в мифологии Тибетского буддизма есть символ Мандала – «круглый», «диск», «кольцо» или, с некоторой натяжкой, «совокупность». Внешнее кольцо Мандалы разделено на двенадцать нидан, моделирующих бесконечность и цикличность Времени. Круг Времени, в котором каждая единица определяется предыдущей, и определяет последующую. Мандала, так же, как и твоя Калачакра, несет указания зависимости между типом поведения человека и ожидающим его в новом рождении воздаянием.

– Калачакра такая же моя, как и твоя, – слегка обиделся Юра.

– Извини... Также есть богиня Лхамо – хозяйка судьбы и Времени. Ее облики – черное скелетообразное существо или темно-синяя устрашающего вида всадница на трехногом муле. В ее свите боги четырех времен года. В Монголии Охин-Тенгри – гневное воплощение богини Цаган Дар-эке. Она связана со смертью и загробным судилищем, и наделена функциями божества Времени. Ее сопровождают богини четырех времен года, или Судьбы... В буддийской иконографии это существо тоже весьма сурового вида. В Китае Тай-Суй – «великое божество Времени». Оно соответствует планете Времени – Юпитеру, совершающей почти двенадцатилетний цикл обращения вокруг солнца. Тай-Суй изображался с секирой и кубком, или копьем и колокольчиком, улавливающим души. В поздней мифологии почитался главой управления Временем и временами года. Противодействие ему, равно как и попытка приобрести его расположение, приводят к несчастью.

– Похоже, все игры со Временем, независимо от того, чисты помыслы или нет, ведут к печальному концу, – констатировал Юра.

– Именно так, – сказал Стас и продолжил. – У финикийцев есть «Илу» или «Элим», он же «Элохим» на иврите. Древнесемитское верховное божество. Как владыка Мироздания, создатель Вселенной, протяженной во Времени и пространстве, «Илу» – отец, царь годов. Он во многом схож с «Рибоно шел олам» – владыкой вечности в иудаистской мифологии. В римской мифологии есть Ангерона – богиня, изображенная с прижатым к губам пальцем. В наше время ее часто рассматривают как богиню смены времен года.

В греческой мифологии Эон – «век», «вечность» персонификация Времени. Означает очень продолжительное, но принципиально конечное состояние Времени и всего мира во Времени. Вся история человечества составляет один Эон. В грузинской мифологии есть Бедис Мцерлеби – пишущий судьбу. В мире усопших он следит за временем жизни человека на земле в соответствии с «книгой судеб». Если по ошибке ему попадается душа, срок жизни которой на земле еще не истек, то он сообщает об этом повелителю загробного мира, и душу возвращают телу. Доживать отпущенный срок.

У иранцев есть бог Зерван – персонификация Времени и судьбы. Он существует как бы изначально. В «гимне вечного Времени» сказано, что Зерван могущественнее добра и зла. Ход борьбы добра и зла и все, что происходит в этом мире (кстати, человеческая жизнь в том числе), уже предопределены. Последователи культа Зервана рассматривают мир как владения князя тьмы. В Египте Хонсу – «проходящий». Бог луны. Он также «по совместительству» выполнял функции бога Времени и его счета. Тот – «владыка Времени», бог мудрости, письма и счета. В эллинистический период ему приписывалось создание священных книг. В том числе и «Книги дыхания», которую вместе с «Книгой мертвых» клали в гробницу. Да, кстати, в «Книге мертвых» его изображали около весов, записывающим результат взвешивания сердца... Татенен

– бог земли, сотворивший из первобытного хаоса мир, богов и людей. Он же – бог Времени, обеспечивающий царю долгую жизнь...

– Слушай, – перебил его повествование Юра, – откуда ты все это знаешь?

– Хм-хм... Я археолог, историк, – улыбнулся Стас. – Вся история, по большому счету, это миф. Или, по крайней мере, станет им через какое то время. Сам понимаешь – «нечто, описанное кем-то, кто никогда там не был».

– Честно говоря, – сказал Юра, разглядывая свои ботинки, – я сам не знаю, какие выводы можно сделать из того, что я нашел.

Он поднял голову и посмотрел на Стаса.

– Просто столько всего открылось, чего я раньше не знал. И везде присутствует понятие Времени, черепа в изображениях. Вообще я надеялся, что ты мне поможешь разобраться.

– Хм, – улыбнулся Стас. – Нужно подумать. Может, что-то и придумается. Хотя, конечно, я считаю что культ, в котором участвовал Лукавский, мало известный, если на сегодняшний день вообще не умерший. С другой стороны, эти вполне реальные мордовороты со шрамами... – Стас помолчал и вздохнул, – извини, но вряд ли нам помогут все эти сведения, что ты собрал. Я думаю, что если где и можно что-нибудь найти, так это в Италии – или манускрипт, или информацию о поезде. Но ты же понимаешь, что с нашими «доходами» это не реально.

– Боюсь, ты прав... Да, помнишь, я говорил, что когда мы с Бондарем ходили по рельсам, то видели, как ремонтировали заброшенный путь?

– Помню. Ты еще хотел что-то проверить.

– Я проверил.

Юра передал Стасу вчетверо сложенный лист бумаги. Стас развернул его и, монотонно бубня, прочел в слух:

– «На Ваш запрос сообщаем, что в августе месяце сего года на участке платформа „Красный Балтиец“ (локомотивное депо „Подмосковная“) – платформа „Ленинградская“ Рижской железной дороги никаких работ по ремонту путевого хозяйства не проводилось». Подпись...

Бумаги, которые успел скопировать Юра, кроме непонятных карт и зашифрованных записей, содержали эссе неизвестного историка Виктора Прудовского на тему явлений мистического характера. Датировано оно было 1914 годом и написано для популярного в то время альманаха «Зеркало тайных наук», издаваемого в Санкт-Петербурге до самой революции. Альманах, как объяснил Бондарь, был посвящен описаниям различных малообъяснимых явлений и их обсуждению. В эссе были приведены некоторые примеры подобных явлений и их трактовка, как учеными разного времени, так и обывателями. Также в бумагах было сказано, что в Италии, неподалеку от Пизы, есть горный монастырь Картезианского ордена – Certosa di Pisa. Часть его монахов испокон веку оберегает тайну некоего Подземного Храма. Храм этот тоже находится где-то в Пизанских горах. В нем хранится множество предметов, которые однажды уже спасли мир от пришествия зла, и те, которым это еще предстоит это сделать.

Стас высказал предположение, что именно там может находиться тот самый манускрипт, в котором рассказывается про закономерности возникновения зла на Земле.

Бондарь ответил, что уже слышал об этом таинственном Храме, только он не знал, где именно тот находится. В эссе также говор-илось о миланском Кафедральном Соборе (Duomo di Milano), служителей которого одно время принимали за тех самых Хранителей, выходцев из ордена Хранителей-Сальваторов – монахов, посвятивших жизнь сбору по всему миру предметов, способных каким-ли-бо образом воспрепятствовать наступлению царства вечного мрака. Но со временем эта версия оказалась несостоятельной. Однако в соборе имеется некий «Зодиакальный Путь» – проходящая через пол мраморная полоса с изображениями знаков зодиака. Назнач-ение этого напольного орнамента неизвестно. Также неизвестно, как астрологическая символика попала в один из крупнейших христианских храмов и с веками не была уничтожена. Но каждый месяц в ясную погоду полуденный луч высвечивает на мраморной полосе знак того созвездия, в которое входит солнце. По преданию, «Зодиакальный Путь» в Миланском кафедральном соборе сконструировали представители загадочного монашеского ордена, следы которого, как было написано, «затерялись во Времени».

Бондарь сообщил, что эффект «Сошествие луча» ему хорошо известен, а в кафедральном соборе Милана у него есть знакомый священник, который его с удовольствием продемонстрирует и непременно поможет в поисках Подземного Храма. Тем более, что это дело святое. И вообще, он часто бывал в Италии «и ничего плохого никому не сделал», у него там много друзей. В завершение всего, Бондарь сказал, что готов добыть денег на поездку в Италию, как он выразился, «всей командой» – затягивать с поисками Подземного Храма было просто опасно – подлинники эссе находятся в руках противника, а он ждать не будет.

Среди друзей Бондаря в Италии оказались люди, способные оперативно помочь в оформлении выездных документов. В крайнем случае, Бондарь предложил купить недорогой тур в любой туристической фирме. Стас, много читавший о том, что деятельность ряда московских турфирм напоминает скорее цыганский «конский бизнес», нежели цивилизованную продажу путевок, саркастически хмыкнул, выражая тем самым свое отношение к «турфирменным» услугам. На это Бондарь возразил, что у него, в случае чего, есть «знакомая контора», которая, если будет необходимо, сама возьмется все организовать, все устроить, а по приезду накормить, напоить и, разумеется, спать уложить.

Решение о визите в Италию было принято.

Знакомства Бондаря сделали чудо при оформлении документов. Вся компания, увешенная дорожными сумками, стояла посреди зала вылета аэропорта «Шереметьево-2», рассматривая огромное электронное табло. Вовка – с интересом, Стас и Юра – пытливо, с явным желанием выудить из него побольше информации. У Вовки это был первый случай жизни, когда он приехал в аэропорт. Первое, что его поразило, так это огромное количество людей, снующих туда-сюда, несмотря на ранее утро, красочная иностранная реклама, и объявления по радио, которые тут же дублировались на английском языке. «Внимание! Начинается регистрация билетов и оформление багажа пассажиров, вылетающих рейсом Эс У двести восемьдесят пять в Милан...». Из всех участников экспедиции только Тамара и Бондарь имели опыт зарубежных полетов. После объявления по радио Тамара уверенно сказала: «Нам туда», махнув сумкой вправо, в сторону скопления народа. Все отправились к одной из очередей на таможню. Вопреки ожиданиям Юры, таможенная процедура заняла всего полторы минуты. Еще через минуту объемные сумки Стаса и Бондаря скрылись в жерле багажного конвейера.

– Как гробы в Митинском крематории, – мрачно пошутил Стас, глядя вслед своему багажу.

Тамара заразительно засмеялась, обнажив безупречные белые зубы. Заспанная девица за пультом багажного оператора недобро зыркнула на непрошеного шутника, пулеметной очередью вбила в клавиатуру компьютера очередную порцию данных и, желчно глядя на Тамару, буркнула:

– Следующий!

Однако желающих «сдаваться в багаж» больше не оказалось, и вся команда направилась на пограничный контроль.

– Странная какая-то, – сказала Стасу Тамара, отходя от багажной стойки, – смотрела на меня так, как будто я ей год, как тысячу долларов задолжала.

– Тамарочка, – усмехнулся идущий рядом Бондарь, – у вас, у женщин, это как м-м-м... внутривидовая борьба. В общем, классовое.

Очередь на пограничный контроль была длинной, но продвигалась на удивление быстро.

– Григорий Ефимович, у Вас есть семья? Дети? – неожиданно спросила Тамара.

Бондарь откровенно растерялся.

– А... а почему Вы спросили об этом?

– Просто спросила и все, – Тамара улыбнулась.

– Варианты моего ответа способны что-то изменить?

– Нет, конечно. Просто многие вещи встанут на свои места. Не спрашивайте какие, – Тамара вновь белозубо рассмеялась.

– Тамарочка, я, кажется, понял, что Вы имеете в виду, – похоже, Бондарь слегка обиделся. – Боюсь, что Вы правы. Я действите-льно старый эгоист и хочу жить так, как хочу. Можете осудить меня за такую формулу жизни, но лучше примите ее как данность.

– Григорий Ефимович! Я не хотела Вас обидеть, честное слово! Вы мне верите?

– при этом она такими глазами посмотрела на Бондаря, что ему только и осталось, как развести руками и пробормотать:

– А что мне остается...

Сидящая в застекленной будке девица в погонах внимательно смотрела в лицо каждому, проходящему через ее пост, особо остановившись взглядом на Бондаре. Ее руки незаметно подвинули паспорт Бондаря к маленькой видеокамере, встроенной в козырек стола и передающей изображение оператору спецконтроля. Однако спецконтроль не выявил в паспорте никаких нарушений, и на столе мигнула зеленая лампочка: «Все в порядке». Пограничница еще раз странно взглянула в лицо Бондарю и вежливо произнесла:

– Счастливого пути.

Указав на подошедшего следом Вовку, она спросила:

– В чей паспорт вписан ребенок?

Вовка испуганно заоглядывался.

– Ребенок не в писан в паспорт, он летит по доверенности, – Стас развернул сложенный вдвое документ с обилием печатей.

Доверенность эту вместе с детским загранпаспортом с ужасным трудом пробил Бондарь. О сумме, которую ему пришлось за это уплатить, он деликатно умолчал.

Проходя мимо зала с магазином «Duty Free», Стасу чуть ли не насильно пришлось оттаскивать Вовку от огромного плюшевого бегемота, в грустных глазах которого ясно читалось: «Купите меня! Ну, пожалуйста!».

– Мужику через полгода тринадцать, а как маленький! – усмехнулся Стас.

– А я читал, что детство только до четырнадцати! А я еще не все успел...

Стас хотел сказать, Вовке, что когда он ныл и просился с отцом в археологическую экспедицию, то всеми силами выдавал себя за взрослого, но вовремя вспомнил, что любые напоминания об отце – лишняя соль на душевную рану мальчишки. Он тоже присел перед бегемотом, обнял Вовку за плечи и сказал:

– Давай сделаем так... Сейчас нам не сподручно лезть с этим монстром в самолет. Согласен? Молодец. Я думаю, что за время нашего... гм... путешествия... он никуда не денется. А когда полетим обратно... Вот тут-то мы его и купим. А?

Вовка вздохнул.

– Хорошо. Я тоже думаю, куда нам с ним в самолет, – ответил он и украдкой подмигнул бегемоту.

Стас заметил это, но не подал вида. В конце концов, у человека, в пять лет потерявшего мать, а на исходе детства еще и отца, могут быть свои тайны и привязанности.

Единственное, с чем не смог справиться Бондарь, так это чтобы места в самолете были рядом. Но, по сравнению с той глыбой трудностей, что ему пришлось преодолеть, это казалось сущим пустяком.

– Ну что, полетишь бизнес-классом? – спросил Бондарь накануне отлета, вручая Вовке синий продолговатый билет, – А нам, друзья, придется довольствоваться «экономкой». Себе я оформил «курящее» место, остальным – «некурящие». Увы, в разных концах салона.

Вовка рассеяно полистал страницы билета, посмотрел на рекламные вклейки, и передал билет Тамаре:

– Возьми ты, а то я потеряю.

И вот, наконец, самолет взмыл в воздух. Вовкино место оказалось в середине салона первого класса у иллюминатора, в котором виднелась стремительно уходящая вниз земля. Вовка откровенно трусил – его пальцы непроизвольно теребили позвякивающую пряжку ремня безопасности, а в широко открытых глазах читалось: «А мы не упадем? А что будет, если мы упадем? А он сразу весь упадет или в воздухе на куски развалится?».

– Первый раз летишь на самолете? – спросил Вовку круглолицый старичок с тремя подбородками. Он сидел на соседнем кресле.

– Ага... – ответил Вовка, заметно нервничая и вцепившись в подлокотники.

– Зря боишься. Ты уже в самолете, а он уже взлетел, – хохотнул дедушка. – Так что если ему и суждено упасть, то непременно вместе с тобой. Раньше надо было бояться, пока по трапу шел.

Вовка, и до того чувствовавший себя неуютно, ощутил себя совсем погано. Каждой молекулой своего естества он осознал ту громадную ошибку, которую совершил, поднявшись на борт самолета. Дедушка еще немного поулыбался и продолжил.

– Я уже тридцать лет летаю и, как видишь, жив и здоров. Всего две катастрофы. Не бойся, в этот раз все будет хорошо. Это как игра в карты – новичкам всегда везет. Правда, бывает, что один двигатель откажет или проводка загорится, но как я уже сказал, тебе это не грозит. Потому что ты летишь первый раз.

– Но вы-то совсем не в первый! И большинство пассажиров, могу поспорить, тоже, – угрюмо ответил Вовка. Подумал немного, и добавил фразу, которую любил повторять отец, – Количество имеет привычку переходить в качество.

Дедушка взорвался смехом. Пару минут он хохотал от души, регулярно промокая глаза носовым платком. Вовка растерялся и как-то зло смотрел на соседа. Наконец тот начал успокаиваться.

– Простите меня, молодой человек, – сказал дедушка сквозь все еще проступающие смешки. – Я просто не смог удержаться, чтобы не пошутить над вами. У вас было такое лицо при взлете...

Дедушка почувствовал новый приступ смеха, и, чтобы не обижать соседа, мобилизовал весь свой многолетний опыт ведения переговоров. Опыт дал себя знать, и через несколько секунд дедушка всего лишь улыбался.

– А какой был у меня вид? – почти обиделся Вовка.

– Обреченный. Ну да ладно. Давайте знакомиться. Вячеслав Николаевич, – протянул дедушка пухлую руку.

– Вова, – ответил Вовка и пожал протянутую ему руку.

– Значит можно «на ты». И тогда я просто дядя Слава.

– Можно и «на ты».

– Да не бойся ты так. Все будет хорошо. Тут лету всего три часа с хвостиком.

С соседнего ряда с кресла возле иллюминатора поднялся итальянец и, сказав соседке «Скузи, синьорина», выронил целую колоду разноцветных кредитных карточек. Соседка улыбнулась незадачливому итальянцу. Дядя Слава сделал тоже самое.

– Порка путана![1]1
  популярное итальянское ругательство


[Закрыть] – прошептал итальянец. Неуклюже наклонившись, он собрал карточки и направился к туалету.

Дедушка проводил его взглядом и два раза хмыкнул.

– Сколько знаю Маурицио, столько он роняет свои карточки.

– А вы с ним знакомы? – удивился Вовка.

– Да. Уже восемь лет, – ответил дядя Слава. – Я был знаком еще с его отцом. Их семейная фирма продает «Фиат» с 1958 года. Она появилась через год после того, как была выпущена первая «Нуова-500». Эта микролитражка принесла всемирную славу «Фиату». За пятнадцать лет было изготовлено больше трех миллионов автомобилей.

– Откуда Вы все это знаете? – удивился Вовка.

– Мы договорились «на ты», – напомнил дядя Слава. – Я работаю в нашем торгпредстве в Италии с семьдесят второго года.

– Ого!

– Вот тебе и ого, – улыбнулся дядя Слава. – Италия – благословенная страна! По делам службы я много поездил по миру, но лучше Италии ничего не встречал. Она буквально создана для счастья.

Маурицио вернулся на свое место и при этом снова просыпал свои карточки. Вовка улыбнулся.

– Ты один летишь в Италию?

– Нет, с друзьями, – ответил Вовка. – Мой отец был археологом. Недавно он пропал без вести, в экспедиции.

– О-о... прости. Я не хотел сделать больно.

– Ничего страшного. Я уже почти привык.

– В Милане есть много интересного. Кафедральный собор, крепостной замок, церковь Санта Мария делла Грация с «Тайной Вечерей» великого Леонардо... Бесподобный город! Милан – центр Ломбардии. Кстати, именно там произошло то, что газетки в последнее время называют «ломбардский эффект». Или «ломбардский феномен» – кому как лучше в голову взбредет.

– А что это за феномен?

– Говорят, в начале века где-то там исчез поезд с сотней пассажиров. Прямо Бермудский Треугольник недалеко от центра Европы!

Вовка внутренне напрягся, но не показал виду, что сказанное его взволновало.

– Кроме Милана есть идея посетить что-нибудь еще?

Вовка скрутил невеселые мысли и с радостью переменил тему.

– Да, наверное, мы еще поедем в Пизу.

– О! Да у вас маршрут – лучше некуда! Пиза... Удивительный город! Самый непокорный и загадочный из Вольных Городов средневековой Европы. Так до конца и не понятый... Главное – не останавливаться только у Падающей Башни, тем более что она сейчас закрыта. В Пизе есть масса интересного. А окрестности ее полны достопримечательностей и загадок. Дядя Слава отпил немного коньяка из рюмки, стоящей перед ним на откидном столике, промокнул губы платочком и продолжил:

– Рекомендую посетить Водопровод Медичи. Грандиозное сооружение! Загадочное... В тринадцатом веке в горном массиве буквально выгрызли несколько километров подземных, точнее «подгорных», галерей с ваннами-отстойниками, которые выходят на поверхность. Этот водопровод много веков питал Пизу чистейшей горной водой. Сейчас это место заброшено, и местные жители не жалуют его вниманием. Суеверия, знаешь ли. Всякие блуждающие огни, воет там кто-то по ночам... В общем, обычная фольклорная дребедень. Уцелевшие галереи образуют что-то вроде лабиринта. Довольно занятно там лазать. Главное, это не забывать, что выход – там же, где и вход.

– Как у Джером К. Джерома?

– Умница, а не ребенок! – рассмеялся дядя Слава, – Мы с Антонио, это мой старинный друг – итальянский историк, в свое время облазили там почти все. Помоложе, конечно, были, полегкомысленнее... Эх, где мои сорок лет...

Он весело потянулся в кресле и вдруг зычно гаркнул на весь салон:

– Маурицио! Коме ва?![2]2
  Маурицио, как дела? (итал.)


[Закрыть]

– Аббастанца бене...[3]3
  неплохо (итал.)


[Закрыть] – переливчатым тенором отозвался итальянец, оторвавшись от стакана с вином «Старый Тбилиси», поднесенного ему очаровашкой стюардессой.

– Но мало кто знает, – продолжил дядя Слава, вновь пригубив рюмку, – что из этого лабиринта есть еще один выход. Тот самый Антонио мне его как-то показывал. Это целый разлом, он выходит за три километра в сторону, возле скалы, на которой стоят остатки древней и недоступной Козьей Башни.

– А что, эта башня действительно такая недоступная? – Вовке становилось все интереснее.

– Что? – дядя Слава, сбившись с канвы рассказа, обалдело поморгал, но быстро сориентировался. – Нет, она недоступная потому, что доступ к ней никому не нужен. Совсем, как в анекдоте про «Неуловимого Джо». Никто туда не ходит – это просто древняя заброшенная сторожевая башня, вся Италия такими утыкана. И потом, эти местные суеверия... Не способствуют, знаешь ли, восхождению к таким вот историческим памятникам. Так вот, по легенде, один из крестоносцев бежал со священными реликвиями от преследовавших его осквернителей христианских храмов. Говорят, в тех местах якобы есть Подземный Храм. Это основное хранилище священных реликвий, которые однажды принимали участие в борьбе с наступлением конца света, или еще будут участвовать в будущем. По крайней мере, так говорит легенда, – улыбнулся дядя Слава. – Спасаясь от погони, крестоносец укрылся в Водопроводе Медичи. Он знал, что из него есть тайный ход в лже-Подземный Храм. Понимаешь? Не настоящий. Он же не мог привести преследователей к хранилищу святынь. Вот представь себе: полутемное подземелье, позади – погоня, впереди – лже-Храм. А выход – только там, где вход, но он занят преследователями. Не позавидуешь... Тогда рыцарь пал на колени и в отчаянной молитве попросил Господа спасти если не его, то реликвии. И Господь услышал его – ударом молнии Он пробил гору и показал путь на свободу...

Вовка восторженно молчал, переваривая рассказ своего неожиданного собеседника. Подземелья, рыцари, погони... – все эти приключенческие атрибуты способны поразить воображение любого нормального мальчишки, а уж сына археолога и подавно.

– Красивая легенда, правда? Жалко, что я не кинематографист. Я бы обязательно снял об этом кино, и снял бы именно там, у Водопровода Медичи. Удивительное место – никаких декораций не надо.

– Да. Классное получилось бы кино, – подтвердил Вовка.

– Там, у алтаря, – продолжил дядя Слава, – есть две каменных статуи, два рыцаря-крестоносца. Один с мечом, другой с копьем. Легенда гласит: если повернуть в сторону башмак копьеносца, низкий свод, дальний от алтаря, обвалится.

Мимо рядов вновь прошла стюардесса, предлагая пассажирам напитки. Вовка не смог отказаться от Кока-колы. Маурицио снова поднялся, чтобы добраться до туалета, и из него вновь посыпались кредитные карточки.

Гостиница показалась Вовке огромной. Он не переставал озираться по сторонам с приоткрытым ртом и повторять «вот это да!» и «ух-ты!» вплоть до дверей номера. Как только он осмотрел номер изнутри, то смачно выдохнул: «Кла-асс»! Стас улыбался и по-хозяйски осматривал владения. Он в принципе не сомневался, что в ванной будет из всех кранов течь вода, но все же, удостовериться лично будет вовсе не лишним. Когда с ревизией было покончено, Стас сказал Вовке «я сейчас» и вышел на несколько минут позвонить. Вовка быстро вывалил на свою кровать содержимое сумки и достал отцовский бинокль. В три прыжка он оказался на небольшом балконе и его поглотил окружающий пейзаж.

Через несколько минут вернулся Стас.

– Позвонил? – осведомился Вовка, не отрываясь от пейзажа.

– Так точно... Портье никак не мог въехать, что мне от него нужно, если телефон есть в каждом номере.

– А ты? – Вовка хихикнул и на пятке повернулся к Стасу.

– Настоял, как мог. Не объяснять же ему принципы сомнительной «русской конспирации». В общем, так – у нас есть двадцать минут. Успеем принять душ, а на улице чего-нибудь перекусим. Давай, ты первый.

– Вовка вздохнул, отложил бинокль и направился в ванную.

– Смотри, не затопи гостиницу, – пошутил ему вслед Стас.

Юра сходил на разведку, нашел, где в отеле ресторан, осмотрел прилегающую территорию, и, когда вернулся, то на стук в дверь никто не отозвался. Ключи от номера были у Бондаря. Юра тихонько выругался и, постояв несколько минут в раздумье, побрел в небольшой бар возле гостиницы. Выйдя из стеклянных дверей, Юра заметил уходивших за угол Стаса и Вовку.

– Стас! – крикнул Юра. – Стас!

Двое свернули за угол. Юра сорвался с места и побежал вдогонку. Когда он забежал за угол, то Стаса и Вовки уже не было. Юра подумал, что ему показалось, и быстро вернулся в гостиницу. По лестнице вбежал на шестой этаж, постучал в номер Стаса и Вовки. Никто не отозвался.

– И этих нет, – вслух сказал Юра.

– Desidera? – спросил проходивший мимо метрдотель

– Не, ничего не надо, – улыбнулся Юра, – Грацие.

Метрдотель улыбнулся и ушел. Юра прищурился в задумчивости и рассудил трезво. Нет худа без добра. Раз никого нет, то почему бы ему не распить с Тамарой бутылочку шипучки? Сказано – сделано.

Юра спустился в уже разведанный бар и на английском языке попытался объясниться с человеком у стойки. Странно, но итальянец совершенно не понимал английского. Юра вспомнил рассказ Бондаря, когда тот говорил: в Италии господствует концепция «Извольте говорить по-итальянски!», но, на худой конец, и если очень приспичит, можно объясниться на немецком. Английский Юра учил в университете. С душой учил. Немецкий проходил в школе. Но в то время его больше интересовали футбол и кинотеатр. Юра мобилизовал все свои знания и на корявом немецком повторил попытку.

– Э-э... херр... битте айн... ну шампанского... шампань!

– Эй! Бледнолицый брат.

Юра оглянулся и увидел двух молодых людей, юношу и девушку, сидящих за столиком рядом со стойкой.

– Расслабься, – сказал юноша. – Какие проблемы?

– Бутылка шампанского, – автоматически ответил Юра, хлопая ошалевшими глазами.

– К подружке?

– Почти.

Юноша перевел просьбу на итальянский. Бармен улыбнулся и вынул из холодильника под стойкой пузатую бутылку с этикеткой «RiccaDonna».

– Спасибо за помощь. Юра – представился Юра. – А ты хорошо говоришь по-русски.

– Причем чуть ли не с рождения... Паша, – с улыбкой ответил бледнолицый брат, пожимая протянутую руку. – Я здесь учусь четвертый год, а вообще я из Питера.