Текст книги "Царская рать"

– А можно, я переоденусь? – вдруг спросила она.

– Хм, – пожал плечами синеглазый вихрастый парень.

Он был всё в том же белом тренировочном костюме с голубыми нашивками.

– А во что? – спросил он после некоторого раздумья.

– Не знаю… – проговорила фея… по имени Эйринна.

– Если хочешь, сними комбинезон, – сказал он со скрытым ехидством.

– А можно?.. – спросила она. – Только сделай теплее, ладно?

– Хм, – пожал плечами Торстен. – Как хочешь… мне-то что.

Он немного вошёл в колею.

– Тогда отвернись.

– Зачем? – спросил он с подозрением.

– Ну отвернись же.

– Ладно, – пожал он плечами и чуть крутнул кресло вправо, посмотрев на обзор.

Вдалеке под серым облачным небом был неровный сине-зелёный горизонт. Высота полёта была до пятидесяти метров.

Наступило долгое молчание.

– Чего ты там? – спросил он наконец, чувствуя подвох.

– Ничего, – произнесла она непонятным голосом.

Торстен облизал губы и обернулся, почти не двинув сиденья. Он ожидал всего, в том числе и волшебных фокусов Цирцеи. Девушка спокойно сидела и смотрела вперёд в окно обзора. Комбинезон болотного цвета валялся за её креслом. На ней был такой же тренировочный костюм, как у Торстена, только чёрного цвета. И, пожалуй, чуть более облегающий. И из более тонкого трико. И вообще он был другого вида – с низким горлом, как у футболки. Сапоги она тоже сбросила. Один торчал из-под комбинезона на мягком бледно-вишнёвом ковре. Торстен с любопытством поглядел вниз на её ноги.

Они были в чёрных носках.

– Можно? – робко спросила она, приметив его взгляд.

Стало заметно теплее.

Впервые в жизни белобрысый парень с научным складом ума ощутил нечто невыразимое на человеческом языке. А именно, задержался на её голубых глазах и словно растворился в них.

Время остановилось.

«Пропал…» – промелькнуло у него в голове.

Это было его последней мыслью.

– Ты что? – спросила Эйринна, моргнув ресницами. «Странный парень…» – подумала она.

Она вспомнила, что говорил пастор о наркотиках и гипнозе в легионах двойной Империи, и невольно поёжилась. Кто их знает…

Далёкий сине-зелёный горизонт снова качнулся вниз, и корабль загудел чуть сильнее.

– Ничего… – пожал плечами Торстен, подняв глаза на туманную даль у неё за спиной.

На заднем экране было так же серо и пасмурно. Эйринна в нерешительности смотрела на него, не зная, что сказать.

– Торстен, как там у вас дела? – спросил голос Уэрра с пульта. – Как ваша ученица?

– Нормально, док, – сказал тот, не сразу оторвав взгляд от пасмурного неба.

– Нельзя ли её у вас позаимствовать на пол-часа? Как вы на это смотрите?

– С удовольствием, – проворчал Торстен.

– Вот и прекрасно, – сказал доктор Уэрр. – А вы пока развлечёте нашу Кирочку, хорошо?

– С удовольствием, – сказал Торстен.

– Тогда идите сюда.

– Сейчас, док, – сказал Торстен. – Только она разделась, – виновато сообщил он.

– Развейте вашу мысль, – попросил доктор Уэрр, чуть помолчав и хмыкнув.

Торстен вспомнил профессора Вяземцева.

– Он мне сам разрешил, – сказала Эйринна.

– Сняла комбинезон, – сказал Торстен. – Я ей разрешил. Только у неё тапочек нет.

– Ну вот что, баловень судьбы, – сказал Уэрр, вздохнув. – Через пять минут будьте здесь. Ясно?

– Так точно, – ухмыльнулся Торстен.

– А почему баловень, доктор? – спросил голос Киры.

Зелёный огонёк на пульте погас.

* * *

Ей нравилось идти по лесу, отклоняя сыплющие каплями мягкие хвойные ветви и перешагивая через твёрдые корни. Упругая почва была покрыта мокрой пожелтевшей хвоей и шишками. Тут были и кедровые, и длинные, как у ели, и круглые красные, и маленькие зелёные шишечки. Попадались размером в два-три кулака. По земле то и дело шастали белки. Они были двух видов: толстые сумчатые, и чёрные, с серебристым кончиком на хвосте. Последние смешно фыркали, как девчонки-второклассницы.

– Постой, Тим, – сказала Ирина, прислонясь спиной к тёмному стволу дерева.

Плотная земля с травинками дыбилась от корней. Она была ещё влажная. Ирина встала на шершавую кору корня возле самого дерева, еле уместив на нём обе ступни. Тёмная кора с глубокими бороздами была жёсткой, как камень.

– Слушай, застегни мне этот сапог, – сказала она. – А то он не до конца…

Сапог был не до конца пристёгнут к голубой джинсовой штанине. Она забыла про него, когда собиралась. А в этом широком поясе было не очень удобно наклоняться.

– Уже и сапоги застёгивай, – ухмыльнулся Тим, став на одно колено.

Пахло влажной землёй и прелыми листьями.

Ирина смотрела по сторонам, зорко оглядывая заросли папоротника. В лесу гулко куковала кукушка, совсем как дома на даче. «И наверно, с такими же заботами», – подумала девушка. – «Или почти такими же».

Она посмотрела сверху на окошечко бленгера. Зелёные как малахит цифры показывали 12:50. Прошло уже два часа. Бленгер висел у неё на шее на ремне защитного цвета. Он весил на кило меньше, чем Б-б у Тима.

– Спасибо, – сказала Ирина, спрыгнув с корня. – Пошли.

Вокруг вздымались могучие пихты и северные кипарисы, чуть шумя мохнатыми тёмно-зелёными ветвями. Высокая лесная трава покачивала белыми головками от вспорхнувшей птицы с зелёной грудкой. Нa небольшой полянке возле тёмных осин были разбросаны крупные мухоморы с тёмно-красными шляпками. Ветки осины окатили Тима холодным душем. Две мелкие капли попали ему на подбородок и губы. Резные листочки дерева свешивались ниже плеча. Стояла лесная тишина.

«Красиво…» – тихо сказала про себя Ирина.

– Ага, – сказал он, облизнувшись.

Капли были холодные, как из колодца.

Над головой громко захлопал крыльями зловещий лысый филин, слетев с закачавшейся ветки. На концах крыльев виднелись рудиментарные жёлтые когти. Ирина вздрогнула, махнув головой с вылезающим из-под шлема каштановым хвостом.

– Что-то зверья не видно, – подивился Тим, проводив птицу взглядом.

Раздался чей-то резкий писк.

«Ещё четыре часа», – подумала Ирина.

Она недавно смотрела на окошечко нарукавника, перед тем, гак заметила свой незастёгнутый сапог. Ей не очень-то хотелось подцепить какую-нибудь мелочь вроде клеща, когда Тим и так уже больной, а вездехода нет.

И Крис молчит.

«Как он там?» – подумала она, вспомнив тот ужин после истории с бревном, и вечернюю тишину за бортом, с летящей над заводью уткой.

А потом – ночь…

В этой форме навигатор был подключён только к нарукавнику. В этой машине не было предписанных шлемов средней защиты.

– Крушина cumulis. – удивлённо пробормотала девушка, увидев совсем знакомый куст. Без малейших вариаций.

– Волчья ягода, – сказал Тим, не отрывая большого пальца от удобной вогнутой кнопки на своём лазере.

– Это одно и то же, балбес, – сказала она.

Где-то вдали еле слышно закуковала кукушка.

– Слушай, Ир, – сказал Тим.

Он давно уже думал над одним вопросом.

– А если мы оставим машину, а местные найдут её через миллион лет?

Они шли вдоль зарослей низкорослой рябины, над которыми было открытое серое небо. Стая чёрных птиц энергично клевала яркие красно-оранжевые ягоды. Под ногами пружинила мягкая лесная почва, усеянная шишками и иногда целыми гроздьями ягод.

«Пожар был», – подумала Ирина. – «Лет девяносто назад».

– Холодный сырой воздух пах прелыми листьями. Ты думаешь, от неё что-нибудь останется? – проговорила она задумчиво, поправляя редукторы у себя под шлемом и позавидовав Тиму.

Многие девушки носили короткую причёску, но ей она совсем не шла. Боевые редукторы отражали звуковую атаку средней силы.

Любой частоты.

– А как же, – сказал Тим.

Он хорошо знал, из чего она сделана.

– Растащат небось, – сказала она.

«Интересно, что будет через миллион лет?» – подумала она.

Об этом как-то мало говорили. На занятиях. Однажды она задала этот вопрос преподавателю истории. Лет восемь назад. Он посмотрел на неё и, задумчиво пожевав губами, сказал: «То же самое».

Без разъяснений.

– Кто? – спросил Тим.

– Мало ли, – сказала она туманно.

Под рябиной впереди кто-то смачно хрюкнул, подняв длинное грязное рыло. Тим двинул рукой и прошил это рыло тонким лучом. Бурое туловище упало и забилось в агонии. Над ним закачал головкой белый кипрей.

Ирина не успела остановиться, только услышав писк в ушах.

– Кабан, – промолвил Тим.

– Ореодонт, – поправила она, поморщившись от вздрагивающего тела коричневого борова с чудовищными клыками и бьющей из раны тёмно-красной крови. – Типа мерихиуса.

– А эта рябина как у нас или другая? – спросил Тим, наподдав гроздь ногой.

– Вряд ли, – отрезала Ирина строгим голосом. – Не вздумай пробовать.

Она хорошо знала повадки солдат.

– Ботаник называется, – протянул он.

– А ты балбес, – сказала Ирина, оглянувшись и скользнув взглядом по дремучему бору за Тимом.

Малая система слежения могла не сработать по полу-скрытым объектам.

– Тим, залезь на дерево, – сказала Ирина, взглянув на серое небо. – Я тебя посторожу.

В десяти шагах были густые зелёные заросли. С аккуратных листочков стекали крупные прозрачные капли. Листочки подрагивали, словно от холода. Стал накрапывать дождь.

– Ладно, – сказал Тим и подойдя, прислонил свой лазер к стволу.

… Крюк был довольно большой. Но лучше было идти среди деревьев по редким травинкам и шишкам, чем по густому болотистому лесу с зарослями.

Было уже около трёх.

– Мне сегодня сон приснился, – сказал Тим немного погодя, ступая по мокрой пружинистой почве в трёх шагах от своей веснушчатой наставницы.

– Выкладывай, – сказала Ирина.

– Про тебя… как будто вы с Уэрром собирали ромашки.

– И это всё? – иронически сказала она через полминуты молчания.

– А ты что хотела?

– Поговори ещё у меня тут… придумал, что ли? – спросила она строго, как учительница классного остряка.

– Не, правда, – сказал он. – Ир, подожди, дай воды попить.

Пока он пил из своей матово-зелёной фляги, Ирина топталась на месте, осматриваясь. Средь мощных тёмных стволов видимость была довольно сносная.

Метров двадцать.

– Как ты себя чувствуешь, Тим? – спросила она.

– Ничего, – сказал он, сунув флягу в карман у колена.

День начал клониться к вечеру.

– Обрыздл мне этот лес, – сказал Тим сзади.

– Разве есть такое слово? – удивилась Ирина.

– А разве нет? – сказал он.

– По-моему, нет, – сказала она. – Ты сильно устал?

– Нет, вроде.

– Давай я тебе таблетку дам.

«Дай только дойти, а там мы тебя вылечим», – подумала она.

Окошечко нарукавника показывало ещё пять с половиной километров.

– Давай, – сказал он безразличным голосом.

«Ой-ой-ой», – подумала она.

Она совсем забыла про ревазин. Точнее, она не думала, что он так скоро понадобится. Они прошли ещё только пять часов.

«А говорили, на день», – подумала она.

А теперь от этой таблетки было толку, как от прошлогоднего снега. Тим нахохлившись молча шёл сзади. Голубые глаза за прозрачным щитком наполняла мировая скорбь.

– Иди вперёд, – сказала Ирина, чуть подтолкнув его в спину.

Через несколько шагов парень остановился возле красноватой сосны с шелушистой корой и всхлипнул. Веснушчатая практикантка опустила руки. Она не знала, что ей теперь делать. Было уже полпятого вечера. Светло-серое небо в вышине за колышущимися верхушками стало слегка темней.

«Свалился на мою голову», – жалобно подумала она.

– «Уу-у… никогда уже… никогда уже я не буду жить… в своём доме в Егорьевске, с родителями и Андрю-ушкой…» – заплакал Тим, обхватив руками красноватый сосновый ствол и съехав вниз.

По его лицу текли обильные слёзы.

– Тим, миленький, – беспомощно потрясла она его, взявшись за край шлема.

Шлем снялся и остался у неё в руке. Вокруг шумел вековой лес. Ей захотелось надавать ему пощёчин, но это было бы бесполезно.

«А почему же сейчас так быстро?..» – подумала она растерянно. – «Прогрессия, что ли?»

Она попыталась поднять плачущего Тима за плечи, отпустив на минутку свой синеватый бленгер, но в ушах раздался писк и тихие как во сне слова: «справа вверху». Вскинув голову, она увидела на широкой разлапистой ветке чёрную кошку размером с рысь. Кошка стояла и смотрела. Толстая еловая лапа чуть заметно покачивалась.

– Кыш, – сказала она, махнув свободной рукой.

Зверь не шевельнулся.

– Вот тебе, – сказала она, приподняв бленгер другой рукой и длинно нажав на удобную гашетку с ямкой.

Извернувшись и мяукнув, зверь шлёпнулся вниз с высоты двух с половиной метров. Яд уже подействовал. Ирина смотрела чуть не плача на застывшую кошку. Откуда-то спорхнула уродливая птица с длинным и загнутым жёлтым клювом.

– Ну пойдём, Тим, – сказала девушка. – Ну вставай, миленький…

Надо было идти.

Она могла бы его тащить, подперев под плечо, но тогда от её бленгера было бы мало пользы. Ирина оглянулась, встала не колени, и сняв с себя шлем, принялась целовать его мокрое от слёз лицо, упрашивая:

– Ну вставай, я тебя прошу, Тимушка, миленький мой, голубчик, не сиди, пожалуйста, будь добр, ну для меня, Тимошенька…

У неё из глаз закапали слёзы.

Тим чуть-чуть удивлённо посмотрел на неё голубыми глазами. Ирина оглянулась на лес, не вставая с колен. Сняв перчатки, она ладонями повернула к себе его голову.

– Ну Тимушка, – сказала она, слегка шмыгнув носом. – Ну мой родненький, встань, пожалуйста, для меня, ну пожалуйста, что тебе стоит… – стала она снова просить, осыпая его поцелуями и заглядывая в глаза.

Тим почувствовал тепло её рук.

Он молча поднялся и подобрал свой шлем. Ирина радостно посмотрела на него и тоже живо поднялась с колен, не отряхивая старой хвои.

– Ну спасибо, мой хороший, – сказала она, заботливо надевая ему шлем. – Только подожди минуточку, я свои вещи одену…

Тим то плакал, то шёл как в полусне.

Левая рука Ирины обнимала его за плечи, а правая лежала на висящем на шее бленгере. Вековой лес качал мохнатыми ветками.

– Иди, миленький, иди, а то мне страшно одной… – говорила она что попало, прижимаясь к Тиму, чтобы его расшевелить.

– Уу-у… мама… – всхлипнул он и приподняв левую руку, изрезал лучом высокий бурьян.

Высокий бурьян снова пошевелился. Из него высунулся толстый змеиный хвост и пропал. Он отливал чёрной зеленью.

«Как Змей Горыныч», – подумала она. – «Накаркал, олух».

Никакого писка в наушнике она не слышала. Тим продолжал жать на гашетку. От бурьяна повалил густой белый дым.

– Она дохлая уже… – проговорила Ирина, мягко отрывая его палец от кнопки, как воспитательница у малыша.

Было двенадцать минут седьмого. Серое небо стало чуточку темней. Ветер сильнее шумел вершинами. До Криса было чуть меньше километра, но оставалась ещё топь.

Это была классическая игра в «вымпел». Выходит на связь тот, кто подвергается нападению. И все собираются в назначенной точке.

Крис сидел без дела.

Спецсвязь не нащупала «капли», а Уэрр был неизвестно где. Прошлую ночь он спал в верхней рубке. Точнее, дремал. По инструкции было положено в нижней, но он уже не стал переходить. За весь день он только раз сходил к себе в каюту, переодеться в тренировочный костюм. У каюты Ирины у него сжалось сердце от желания оказаться там, в лесу. На душе было тошно от предчувствия самого худшего. Он вспомнил разговор после завтрака и чуть округлённые глаза, когда она стояла, облокотившись на «каплю». Он провёл рукавом по лицу.

Если б он их не послал…

Ужинал он тут же в рубке, набором НЗ из холодильника. В коричневом пакете оказался бутерброд с бастурмой и сушёными помидорами, запечатанный в фольгу. Толстая фольга была белой, как снежный иней. Запивал он клюквенным соком из бутылки. Ночью в одинокой рубке горел синеватый ночной свет, а за окном сквозь тучи еле-еле пробивалась белая луна. Под утро ему снились змеи, ровно тридцать штук.

Такой гадости он давно уже не видел.

Передний обзор был повёрнут в сторону редкого ельника у холма возле речки.

Солнце заходило где-то с другой стороны, освещая косыми лучами поросшее разнотравьем поле, поднимающееся на холм у более тёмного ельника, и болотистую излучину с дальними лесами за ней. Речная гладь отражала тёмно-голубое вечернее небо. Из-за небольшой ёлки под косогором показалась маленькая фигурка без шлема. Из ранца за спиной торчала высокая гибкая антенна с шариком на конце.

Она была еле заметна.

Протяжно засвиристел сигнал встречи. Машина установила соносвязь. Фигурка обернулась назад, и из ельника показалась чуть прихрамывая вторая, в шлеме.

До них было метров сто.

Крис взглянул на время внизу экрана. Было без пяти девять вечера. Он не заметил, что уже стоит, как будто готовый к прыжку.

– Смотри, Тим! – проговорил мелодичный далёкий голос.

Он не сразу его узнал.

– Ира, – наконец выговорил Крис.

Фигурка посмотрела в его сторону.

– Как дела, Крис? – спросила Ирина.

У неё был просто очень уставший голос.

– Нормально, – сказал Крис. – Дойдёте сами?

– Он машинально включил ближний план на складном экране. Постараемся, – сказал слегка апатичный голос Тима.

Его фигурка с лазером в руке оглядывалась на ёлки.

– Готовь полотенца и свежие простыни, – сказала Ирина.

Она шла к трактору по полю с поздними белыми одуванчиками, и Крис видел её еле различимое лицо. Ветер слегка трепал каштановые волосы, собранные в пучок на затылке. Правая рука поднялась с автомата на шее и махнула ему.

Крис оглянулся.

Сзади и слева касалось острых верхушек золотистое заходящее солнце.

– А мне чай с ромом, – сказал усталый голос Тима.

– Может, помочь, ребят? – спросил Крис, не зная, садиться ему или нет.

Он стоял и смотрел на большой обзор. На нём люди были ростом с пол-пальца. А на раскрытом экране перед ним стояла знакомая фигура Ирины в тёмной болотной грязи, с перемазанным лицом и без шлема. Она оглянулась, снова поджидая хромающего Тима, чуть согнувшись от усталости под тяжестью ранца и автомата. Бленгер был заляпан грязью вперемешку с болотной ряской. Крис вдруг почувствовал к ним такую любовь, о которой и не подозревал. Особенно к Ирине без шлема и со слегка растрёпанным пучком волос.

«Привела всё-таки», – с благодарностью подумал он.

– Что с Тимом? – спросил он.

– Ничего, – ответил Тим. – Укусил кто-то.

Крис огляделся, нажал на пульте «арбуз» и рванул к себе в каюту по обводному коридору с бледно-малиновыми стенками, топая как стадо бизонов.

«Арбузом» называли кнопку самостоятельного оповещения в случае атаки. Красную с зелёным ободком. Через пару минут он спрыгнул во влажную траву с откидной лестницы бокового люка. Он и забыл, что днём шёл дождь.

У этого трактора под днищем были только аварийные люки.

В пяти шагах перед ним стояла Ирина с измазанным грязью лицом, а сбоку за ней – Тим, не снимающий пальца со спусковой кнопки среднего лазера у бедра. Крис от неожиданности поднял руку к голове. Он забыл надеть шлем и перчатки. Ирина оглядела его статную фигуру с тяжёлым оружием в руках.

– Хорош, – сказала она, улыбнувшись и смахнув с лица волосы.

Она еле держалась на ногах от усталости.

– Сейчас, ребят, – сказал торопливо Крис и подскочив, снял у неё с шеи заляпанный глиной бленгер. – Давай, Тим.

Недолго думая, он взял Ирину за пояс, перенёс и поставил на третью ступеньку, включив подъём. Почувствовав себя в клещах, Ирина задрыгала ногами.

– Ты что? Медведь, – только и успела она сказать, очутившись на ступеньке.

От неожиданности ей показалось, что он чуть не раздавил её. Лестница поехала вверх. Ирина скрылась в чёрной громаде трактора, и лестница снова упала к их ногам.

– Давай, Тим, – хлопнул его по плечу Крис и нагнулся за брошенным оружием.

Одно поблескивающее, а другое – в полузасохшей грязи, словно его нашли где-нибудь на дороге за околицей. Крис в последний раз оглянулся на потемневшее поле и редкие ёлочки вдали, и повернулся к махине трактора.

Солнце уже зашло за лес.

Перед ним было неподвижное исполинское колесо из чёрного металла. На высоте вытянутой руки начиналась сплошная чёрная броня.

Внутри было сухо и слегка пахло ароматизированной резиной. Овальный люк мягко защёлкнулся, скрыв за собой посеревший в сумерках дневной свет.

– Сначала мыться, – сказала Ирина и потащила Тима за собой в овальную дверь напротив.

Оба валились с ног от усталости.

Крис поднял с пола оружие и стал засовывать в антресольные гнёзда. Два из них сразу же слегка загудели. Тимов лазер был так же заляпан грязью и тиной.

«Да…» – подумал Крис с некоторой завистью. – «И машины нет…»

Он поднял с ребристого пола два ранца и забросил их в мойку, нажав коленом на кофейную клавишу в кремовой кожаной стене.

Потом стал мыть пол.

С трёх сторон поднялись до пояса прозрачные шторы из аллюзитовой плёнки, отгораживая коридоры, и внизу по полу весело зашипели водные струи. Вода с лёгкой пеной уходила между серебристыми полосками и нежно-малиновыми рубчиками пола. Крис стоял спиной к выходному люку с гладким красным ободком, а перед ним уходил вглубь трактора широкий как тоннель коридор. Плафоны на арочном потолке были потушены, и в слабом запасном свете нутро корабля казалось таинственным. По сторонам от Криса шёл обводной коридор шириной чуть более метра. Он был ярко освещён белыми полосками вдоль стен у потолка.

Водяные струи пропали, и прозрачные шторы пошли вниз. Из овальной двери рядом в начале тоннеля вышли Ирина и Тим в чуть влажной форме. Дверь осталась открытой. За ней блестела водой мягкая стенка моющей камеры.

– Отнеси его шлем, Крис, – попросила Ирина. – Я только в лазарет его отведу, ладно?

Она устало прислонилась к стенке коридора.

– Ладно, – сказал Крис.

– Ты где будешь? – спросила она.

– В нижней рубке, – сказал он. – А вы сразу спать или как?

– Ты ужинал? – спросила Ирина.

– Да нет ещё…

Он не стал объяснять.

– А почему?

«Почему, почему…» – передразнил он про себя.

Он надеялся, что по его лицу ничего не заметно.

– А когда ты без нас спать ложился? – спросила она, как будто была в отлучке дней пять.

– Как обычно, – сказал Крис, угрюмо посмотрев в пол с бледно-малиновыми рубчиками.

Два ранца вывалились на пол.

– Ну тогда вместе поужинаем, ладно? – сказала она.

– Ладно, – согласился Крис и пошёл вперёд по освещённому коридору с ранцами и шлемом в руках.

Ирина с Тимом скрылись в широком полутёмном тоннеле.

– Крис, пошли в кают-компанию, ладно? – сказала Ирина по внутренней связи.

Крис пощёлкал себя по наушнику.

Он не работал. Вообще-то это была довольно надёжная штука. Он засунул его в карман тренировочных брюк и достал новый из гнезда под пультом. Было уже десять часов вечера.

В рубке было почти темно.

– Ладно, – сказал он и поднялся с капитанского кресла в середине пульта.

На широком как стена обзоре ветер гнал куда-то рваные ночные облака в жёлтом свете луны.

Кают-компания была на жилом этаже наверху. Это была уютная комната в форме груши, длиной метров восемь, с кожаными диванами впереди и полунишами в более широкой округлой части в глубине. В нишах было по два красных кожаных кресла с полукруглыми спинками от пола в человеческий рост, закрывающими низкий столик между ними. Кресла умещали по два человека, если потесниться. Над столиками горели бра, а в стенке между креслами были буфетные дверцы.

В передней части с диванами стенки были обшиты светлым деревом, а в округлой с нишами – более тёмным орехом. Между ними висел с двух сторон тяжёлый бархатный занавес тёмно-зелёного цвета на круглом тёмном древке. Передний обзор был чуть меньше заднего. Крис посмотрел на жёлтую луну и лес в изогнутом окне обзора и сел на диван в полутёмной комнате. Ремень немного притянул его к мягкой кожаной спинке.

Трактор был в боевом режиме.

Он стал смотреть на клочья облаков в жёлтом свете и тёмный лес под ними. В кают-компании было довольно прохладно. Крис подвернул регулятор под столом.

– Ты уже здесь? – невинно спросила Ирина, войдя в ту же дверь напротив. За ней следовал приглаженный Тим в светлом тренировочном костюме. Крис ждал уже минут пятнадцать. Часы над двойной раздвижной дверью показывали пол-одиннадцатого.

– Чего так долго? – спросил Крис.

– Отмывались, – сказал Тим. – А ты ещё не начал?

Он всё так же хромал.

– Пошли? – предложила Ирина.

Её лицо блестело, словно от воды из волшебного источника в сказке далёкого детства. Она была в своём обычном виде – рейтузах и джемпере неизвестного цвета в полутьме. Было всё так же полутемно, и жёлтая луна на двухметровом обзоре всё так же пробивалась сквозь тёмные рваные тучи.

– Ага, – сказал Крис.

Они сидели в матовом свете бронзового бра. В спинке тёмно-красного кресла над головами Ирины и Тима светилась луна на тёмном чуть вогнутом экране.

– У меня к вам один вопрос, – сказал серьёзно Крис, когда Ирина вытащила из буфетной дверцы всё, что следовало, и все не вставая перекрестились на икону вверху над дверцей.

Дверца была из такого же красного дерева, как и стенка.

Это были бутерброды с рыбой и мясом, две запеканки в коробочках из фольги и двухградусное пиво. Ирина подвинула к себе малиновый чай.

Выбор здесь был небольшой.

– Пока вопрос, – уточнил он. – Почему вы больше не вышли на связь?

– А… ты же нам не сказал, – растерялась Ирина.

– Хм, – сказал Крис. – И это всё?

– Но… они же могли тебя засечь… – слегка запнулась она, так и не откусив свой бутерброд.

Воцарилось молчание.

Ирина молча смотрела на Криса, округлив зелёные глаза и держа в руке бутерброд. Они с Тимом сидели напротив Криса.

– Ты что, ненормальная? – наконец нашёлся Крис, перебрав все возможные выражения. – Я же мог добраться за пять минут.

Тим стал медленнее жевать, посмотрев на Ирину у стенки с буфетной дверцей.

– А если бы тебя сбили? – тихо сказала она, ещё больше смутившись.

– А это не твоя забота, – сказал Крис. – Вообще-то за такие штучки положено выговор с занесением давать. Или представление.

Ирина молчала, в растерянности хлопая глазами. Представление о переводе на низшую должность – всего на шаг от списания.

– Ты же сам сказал, сообщать в случае нападения, – вступился Тим.

– Нападения или потери машины, – жёстко сказал Крис. – Боевой устав надо знать.

– Но… у нас же особое положение… – робко оправдалась Ирина, положив бутерброд на тарелку.

Тим отпил из бутылки пиво и остановился, не донеся до рта бутерброд с бужениной и сушёными помидорами. Он был голодный как волк. За весь день в лесу оба не притронулись к еде в ранцах. Было не до того… Ирина смотрела на Криса, мигая зелёными глазами. Три веснушки около носа стали ещё заметнее. Она сидела на краешке кресла, устало опустив руку на подлокотник. Крис вдруг почувствовал себя свиньёй. Возмущение улетучилось, как будто его и не было.

– Прости пожалуйста, Ир, – выдавил он с отвращением к себе.

Но она понимала, почему он так психанул.

– Это ты прости меня, Крис, – тихо сказала она.

– Ладно вам, ребят, – проговорил Тим и потянулся за вторым бутербродом. – Налетайте. После такой прогулки шибко жрать хочется.

– А ты сейчас в лазарет пойдёшь, – сказала Ирина, повернувшись.

– Дай доесть только, – сказал Тим, улыбаясь во весь рот.

Он был доволен, вспоминая болото и всё остальное.

– Хорошо, запасов надолго хватит, – мечтательно протянул он. – Народу мало…

– Мало, мало, – передразнила Ирина и принялась за свой бутерброд с сёмгой.

Он был размером с московскую булку.

Доев всё, что было на столе, Тим потянулся, чтоб вытащить из буфета ещё. Ирина потеснилась. Ниши были рассчитаны на четырёх человек, но впритык. По двое с обеих сторон.

– Повторим? – сказал он.

– Ну рассказывайте, – сказал Крис, смахнув в ладонь крошки и допив своё пиво.

Ему уже надоело ждать.

Ирина посмотрела на него и взяла третий бутерброд, преодолевая некоторую стеснительность. Она запивала его вторым стаканом малинового чая.

– Не смотри, а то я подавлюсь, – сказала она с полным ртом.

– «Сарделек» для бустеров не было, – сказал Тим.

– … Ты бы видел его грусть-печаль там, за ёлками, – сказала Ирина. – Уже двенадцать часов! – ахнула она. – Пошли скорей спать. Нa встроенных в тёмно-красную дверцу буфета хрустальных часиках было пять минут первого. У Тима уже слипались глаза. – Я в лазарет, Крис, – сказала веснушчатая научная сотрудница, слегка зевнув. – А ты здесь уберёшься?

– Ладно, – кивнул Крис. – Давай я сам отведу, а? А ты иди спать.

– Ничего… я в лазарете останусь, – произнесла она чуть сонно. – Может, опять приступ начнётся, – добавила она озабоченно.

Где-то там, за морями и горами, к ним шёл вездеход Уэрра. И над ним светила та же луна… только у самого горизонта. Над чёрными скалами и альпийскими полями.

В докторской горел мягкий рассеянный свет. За открытыми раздвижными дверями с молочно-матовыми стёклами было темно. Там светились только синие ночники. Ирина подняла голову с пульта, сообразила, что заснула, вспомнила, что дала Тиму все лекарства и сладко зевнув, пошла спать на докторскую кровать в угловой нише комнаты, погасив большой свет. Комната погрузилась в темноту, в которой светилось тёплым светом уютное маленькое купе в нише с низким потолком. Добредя до манящей своей белизной постели и стянув с себя джемпер, Ирина забралась под одеяло и заснула, не успев выключить свет в изголовье. У неё в ногах темнела ночными тучами полоска обзора, а к светлой кожаной стенке под блестящей ручкой шкафчика была пристёгнута тонкая книжка выносного пульта с матовыми кнопками.

Широкие пристяжные ремни на одеяле не стесняли движений.

Укус возле коленки у Тима был не опасен. Она уже сняла анализ крови и провела основное лечение, после укола в болоте. А приступ должен был повториться ночью.

Крис заснул позже всех, в два часа ночи. Как он и делал всё последнее время. То есть, вчера… хотя ему казалось, целую неделю.

– Оставь свои выкрутасы, – сказала Ирина. Было десять часов утра.

Кухня была залита солнечным светом. Свет шёл с обзора во всю стену. Они сидели за угловым столиком, на угловом диване с подушками тёмно-бордового цвета и деревянными краями. Тим сидел спиной к обзору, Ирина боком к нему, а Крис – рядом с ней, у края стола. Закруглённое угловое место около Тима не было занято.

– Здесь лучше, – сказал Тим, снова свеженький, как огурчик.

Подвинувшись, он загородил от Ирины голову великолепного белого тура с царственной осанкой и витыми рогами в левом нижнем углу обзора.

– Видел, Крис? – толкнула она его в бок.

– Подумаешь, – оглянулся на тура Тим, широко улыбаясь. – У нас лучше есть.

– Ну прямо, – сказала Ирина. – В Егорьевске, что ли?

– Ага, – сказал Тим с белозубой ухмылкой. – На мясокомбинате.

– А ты зубра-то видел?

– Охотился, – сказал Тим.

– Герой.

Всё было по-прежнему, как позавчерашним утром.

Почти всё… на столе стояла превосходная яичница с помидорами. Масло ещё чуть шкворчало в ямках на подрумяненной красно-жёлтой поверхности. Крис с Тимом уже положили себе по трети сковородки. Тарелка Ирины была пуста. Она откусывала намазанный маслом кусок бородинского чёрного хлеба, отпивая маленькими глоточками свой дымящийся чай. Крис засмотрелся на густо-красный чай и свежий ломтик лимона в белой как снег чашке с красивой изогнутой ручкой. Это была личная чашка Ирины. В прошлый раз она была ещё у неё в каюте.