Текст книги "Царская рать"

И что все три проекта, как и исследования ещё четырёх ведомств, были лишь соской, которой утешают младенца.

И что он находится под наблюдением контролёра, потому что ввиду всего этого должен был вступить в Братство или умереть.

– Херр Моргентау, как там поживает ваш «джинн»? – спросил деловитый голос доктора Хайзе с пультового стола. – Через час будем начинать сеанс.

– Превосходно, – чуть брюзгливо пробурчал Моргентау и сделал ход.

Он тоже имел степень доктора.

– Так-так… – пробормотал Туронен и покосился на недопитую кружку с кофем около Моргентау.

В ней оставалась ещё половина.

«Неужели не допьёт?» – подумал он.

Правда, доза была тройная… Значит, полторы… Пока что всё шло хорошо. Часы над дверью показывали полдесятого.

– А теперь вот так, – Моргентау потёр жилистые руки и эффектно перенёс чёрную королеву на Е 8.

Это была изящная фигурка соблазнительной женщины из чёрной слоновой кости. Туронен потрогал свою королеву в сомнении остановился. Она была стройна и очаровательна в своём длинном до пят платье.

«Нюня», – злорадно подумал Моргентау.

Эти шахматы Туронен получил по наследству от богатой двоюродной тётушки Эльзы. Всё остальное она завещала своему беспутному сыну Хирги, былому товарищу Туронена по детским играм и проказам. Которому не нужно было грызть гранит науки…

Иногда Туронен ему немного завидовал.

Он хотел что-то сказать, но Моргентау вдруг положил голову прямо на доску из зелёных и белых клеточек и заснул. Между клеточек были золотые прожилки.

Туронен быстро встал, с трудом откинул его назад и торопливо придал ему более естественную позу человека, в задумчивости прикрывшего глаза. К счастью, старый лис не разинул рта.

Было без пяти десять.

А надо было ждать так минимум до десяти. Это был момент пробежки по открытому месту после долгих переходов по укрытиям и окопам. Он нервно потёр руки и оглянулся вокруг.

Всё это он видит в последний раз…

О судьбе Эйринны он не хотел думать. Но в любом случае это было лучше, чем то, что её ожидало. И даже лучше, чем то, что было.

Он ничего не знал о присутствии на планете врага.

Но за последние полгода у него уже возникала смутная мысль, крамольность которой раньше могла вызвать у него иные чувства. Люди меняются…

Становятся самими собой.

Ровно в десять часов, за полчаса до опыта, дверь в разделяющей круглую залу решётке из толстых «квадратных прутьев белоснежного цвета отомкнулась.

В пять минут одиннадцатого Туронен зашёл в режимную половину зала, запустил симулятор а и соединил его шлем с оперативным пультом Моргентау, набрав команду поиска и подключения.

Симулятор А представлял из себя полную ЛМИ с симуляцией управления системами боевого корабля.

Откуда-то из воздуха возникло и окрепло гудение, напоминающее человеческий крик. По спине поползли противные мурашки.

Через двадцать секунд сверхсекретная запредельная система в подвалах научного сектора внедрилась в оперативную систему пункта. Это была Ахиллесова пята его мощной самозащиты, и поэтому к работе в секциях ЛМИ допускались только восемь учёных, абсолютно неспособных добровольно расстаться с жизнью.

Вроде Моргентау и Туронена.

Туронен оглянулся на развалившегося в кресле Моргентау и привычными руками ввёл программу. Она была совсем проста: бессрочная охрана Эйринны Радон от любых посягательств на её свободу и помощь в этом Снидуру Скевацу и Хельмару Годфри. Плюс самозащита и полная анонимность.

У Туронена не было шансов выжить, и он это знал. Но всё равно воспользовался пультом Моргентау, а не своим. Инстинктивно.

Экран симулятора остался пуст. Оперативные пульты никак не среагировали. Видимо… Здесь их было три штуки. Он отошёл и снова сел в кресло у массивного кофейного столика. Всё вокруг было по-прежнему. На круглом столике из красного дерева в безмолвии стояли и валялись изящные шахматные фигурки. Усталый Моргентау задумался, прислонив голову к спинке высокого кресла.

Только противный, словно прямо в голове, голос симулятора, похожий на «а-а-аа…». И неприятный холодок в волосах. И мурашки по коже. И постепенно растущая подавленность и безысходность.

Что было обычно.

Он проглотил обычную капсулу «элиума» и взглянул на часы. Было десять минут одиннадцатого. Теперь оставалось только ждать. Те солдаты ещё не вышли, но это не имело почти никакого значения. «Джинн» их не станет задерживать. Ему вообще пока нечего было делать.

Туронен не знал, что программа начнёт действовать всего через четыре минуты.

Везилиус криво улыбнулся.

– Как хотите, – сказал он.

Его большая голова с залысинами чем-то напоминала редьку. Хотя фактического сходства и не было. Ротмистр явно позволял себе слишком много.

Два лейтенанта в коричневой форме техслужбы незаметно переглянулись.

– Извольте заниматься своим делом, – сварливо обернулся к ним обер-майор, лишь усугубив своё положение.

Оба оператора уже снова просматривали строчки текущей информации. Запасной оператор сидел в уютном углу под торшером и читал «Огнём и мечом». Он интересовался церковными вопросами и собирался сдавать экзамен на капеллана.

Кристоферссон был оператором-механиком по линии Научного сектора, и сидел у себя в отдельной комнатушке, похожей на фиолетовую внутренность футляра от аккордеона. Комнатушка находилась тут же, за длинным и узким экраном главного пульта. Экран изгибался, повторяя полукруглую стенку из гладкого перфорированного пластика нежно-оливкового цвета. Отделение Кристоферссона было режимным, и он никого к себе не пускал. кроме имеющих допуск советников.

Напротив был уголок отдыха с торшером, а с другой стороны – угловой диван. На нём сидел дежурный майор с кем-нибудь из начальства, когда оно удостаивало их своим посещением.

На длинном настенном экране замигал жёлтый огонёк. Появилась слово: «Задержание». Лейтенант Кригсхаммер тихо присвистнул.

– Тихо, – угрюмо оборвал его Везилиус.

Информация шла дальше. В верхнем правом углу зажёгся красный огонёк. «Место боя: нижняя площадка наружного лифта 03».

Оба лейтенанта, Везилиус и запасной Макк из своего угла уставились на оперативный экран.

«Синие: один убит, один ранен. Красные: один убит, один ранен». «Итог» 6–1–1».

«Синие: двое убито, двое ранено». «Итог» 5–2».

«Синие: трое убито, четверо ранено». ««Итог» 4–2».

«Красные: двое убито. Синие: шестеро убито, один ранен. Красно-белые: один ранен. Красно-белые: один убит». «Итог 1–0. Бой – 0. Итог» 1–0».

«Повреждения: 0; несущественные: две камеры наблюдения, три датчика, дверца оружейного шкафа, три плафона освещения…»

Везилиус повернул голову назад.

Макк бросил журнал и смотрел на общий экран, нервно покусывая губу. Чёрные усики слегка дёргались. Раздался резкий сигнал общей тревоги. Посередине длинного экрана вспыхнул большой красный круг.

Внешняя тревога № 2.

Везилиус вскочил с сиденья перед длинным изогнутым пультом. Макк, как на учениях, в два прыжка плюхнулся на свободное четвёртое сиденье с краю.

Программа «джинна» оказалась слишком проста – она не защищала самих солдат.

Годфри и Скеваца.

Загорелась надпись «Нижняя площадка 1», и просторная кабина лифта остановилась, поднявшись за минуту вверх на сто пятьдесят восемь саженей. Теперь их отделяло от поверхности земли лишь двадцать восемь саженей.

– Двигай, – толкнул Хельмар Олле кулаком в печёнку.

Они со Снидуром ехали в шлемах.

– Сейчас двину, – ухмыльнулся тот многообещающе и вышел в тяжёлых «доспехах» на освещенную площадку.

Это был прямоугольный зал с широкими дверями четырёх лифтов, небольшими воротами в верхний арсенал и дверью в аварийный КЦ, а также серыми эмалированными дверцами оружейных и экипировочных шкафов.

За дверями лифта стояли люди точно в такой же серо-зелёной форме средней защиты.

Полевая форма средней защиты была частично бронирована вшитыми пластинками, и от этого казалась носившему её древними латами.

– Отойдите, – резко сказал офицер позади солдат. – Профилактика.

Он знал, кто ему нужен, не только визуально, но и по опознавательному огоньку на своём д-автомате. Их было человек семь, и все незнакомые.

– Вы, – сказал офицер в лифт. – Сдайте оружие.

Хельмар шагнул вперёд, вытаскивая карманный разрядник, и вдруг оказался за спиной ближнего к себе солдата. У того подкосились ноги от боевого разряда спереди.

Олле попятился к стене со шлемом в руках.

Снидур нырнул головой меж двух солдат, увлекая одного с собой и закрывшись им на полу, как щитом. Солдат был здоровенный, как бык, и, вырываясь, чуть не сломал ему руку.

Хельмара стукнуло под лопатку и перевернуло, и он на миг увидел потолок и перекошенные лица за прозрачными щитками шлемов. В одно он стрельнул и увидел, как разлетелась огненная сетка разряда по прозрачной броне.

КЦ различал людей по опознавательным браслетам. За обмен браслетами по внутреннему Уставу полагалась высшая мера.

Краем глаза Хельмар увидел распахнутую эмалированную дверцу и стреляющего у стены Олле в серо-зелёном шлеме, и потерял сознание от второго и третьего толчка в грудь и голову.

Ещё миг у него в глазах бесшумно вылетал огонь из бронебойного «виласа».

В здоровенного верзилу попало вместо Снидура сразу два заряда, один из них – из оружия КЦ в стене. Он обмяк, Снидур попал в кого-то из толпившихся врагов и ощутил точно огонь в голове. Он уже не видел Олле, слабо нажимающего на гашетку и сползающего по стене на прохладный каменный пол с обгорелыми дырами в груди и животе. Шлем Олле был сбит набок двумя игольчатыми пультами. Через секунду в шею уже безжизненного полулежащего тела вонзилась третья.

Поражённый в забрало ударом разрядника, офицер не успел сообразить, что стреляет третий из заступающего дозора. Но это за него сделал автонаводчик КЦ.

– Что-то Хельмар запаздывает, – сказал наверху егерлейтер утреннего дозора Мерра. Было уже десять шестнадцать.

Над ними был прозрачный колпак, с одной стороны скрытый густыми устами ракитника. НП был наполовину врыт в скалу.

– Помолиться не успел, – ухмыльнулся в ответ смешливый Бео Ростин со светлым пушком на губах и веснушками вокруг носа.

– Ну да, жди больше, – качнул головой Ролле Свенсон. – Опять с той бабой кофе пьёт. Помнишь, вчера рассказывал?

– Ребята, смена будет в десять тридцать, – проговорил Вилли Мерра. – Егор сообщил.

– Чего они там… – неуверенно сказал Бео.

– Ладно, потом узнаем, – сказал Вилли.

Ролле молча посмотрел в синее небо. Он полулежал в дозорном кресле. От небесной синевы в голову приходили сказочные мысли.

– Всем солдатам Внутренней охраны, – проговорил голос в ухе у Вигмара Проста. – Особое положение «зета». До оповещения.

– Опять кого-то взяли, – процедил он. – Как в прошлом году.

– Ага, – сказал его слегка захмелевший приятель и заядлый партнёр по «очку» Веслин Рагессон. – небось снова из Внешней охраны. Там полно козлов.

– Ну, – качнул головой Прост.

Перед ними на стойке стояли две полупустые кружки со светлым пивом «королевский стрелок». Мосластый Кнутсен в чуть измятой форме ничего не сказал, глядя мутными глазами в жёлтое пиво в стеклянной кружке. Ему представлялось, что он в пивной у себя в Маркграфстве, житнице Дальнего Запада. Он тайком выдул с пивом пузырёк спирта.

– Пошли, что ли, – сказал Прост, с некоторой завистью взглянув на Кнутсена.

У того сегодня был свободный день, и он ещё только начался. А начальства в этих местах никто и в глаза не видывал. Было десять шестнадцать утра.

– Пока, милашка, – стазал Веслин с умильной улыбкой статной Меалинде на высоком табурете по ту сторону стойки.

Он точно знал, что она гуляет. Прост ему сам рассказывал. Но он был простой солдат, и домината его не особенно опасалась. А жаль…

– Пока, пока, – сказала она. – Смотри не грохнись опять, как тогда. А то в лазарет попадёшь.

– Внимание! Особое положение «б», – объявил голос откуда-то с потолка шестиместной комнаты. Валявшиеся на кроватях парни привстали.

– Слышал? – сказал один.

– Ага, – сказал другой, сев. – Особое «б»… это СД. Пятьдесят восьмая статья.

– А., – понимающе сказал Ханс Вебер.

Ему было всего двадцать лет. Он прибыл сюда с последним регулярным рейсом шесть месяцев назад. В глубине души он завидовал тем, кто служил в СД. Но попасть туда было трудно. Особенно без блата.

– А чего они с ними делают? – спросил он.

– Вьшлют, – бросил бывалый Вольф Хоффнер. – Со следующим рейсом.

Следующий рейс был через две недели.

– Я бы их сразу кончал, – убеждённо сказал Ханс. – Чего с ними церемониться… Из-за этих гадов мы и красных никак не добьём.

– Точно, – подтвердил Вольф. – Ничего, там наши разберутся.

Они снова разлеглись на кроватях, обсуждая эту тему. Их кровати были рядом. Плафон в середине потолка мигнул.

«Интересно, что скажут ребята?» – с нетерпением думал о вечере Ханс.

На часах было десять семнадцать утра.

Противно завизжал сигнал общей тревоги. На экране пульта в круглом угловом закутке на той стороне каюты мигала белая цифра «2».

– Общая тревога номер два! – произнёс с потолка незнакомый мужской голос. – Все к ярусным арсеналам!

Ханс растерянно вскочил с кровати.

Программа заработала раньше, чем он ожидал.

«Интересно, этот вой настоящий или только в ушах?» – подумал Туронен. – «Мы даже и не знаем».

Он не помнил, чтобы кто-нибудь задавался этим вопросом. Хотя все его слышали. Про это как-то не думали. А может, и думали…

Он был не в курсе.

На трёх настенных экранах пульсировал красный знак, общей тревоги #2. Экраны были узкие, во всю длину стола. При общей тревоге #3 знак занимал бы половину экрана. Туронен пересел за пульт Моргентау. Тот по-прежнему полулежал в бежевом плюшевом кресле у тёмного кофейного столика с шахматной доской и фигурами. Его форма была почти не видна на бежевом фоне кресла. Моргентау спал, а шахматная доска из белого и зелёного малахита с живописно разбросанными восхитительными фигурками словно ждала своих праздных игроков. Туронену стало жалко всего… Но пути назад уже не было.

Он вспомнил тёмно-голубые глаза.

На поднятом сером пультовом экране горела только надпись: «Общая готовность». Больше учёным знать было не положено.

Пока.

«Значит, пока всё нормально», – подумал он, и вспомнил двух солдат.

Их явно задержали. Хотя они не производили впечатления людей, которых задерживают без шума. Значит, уже был бой…

«Значит, нет…» – подумал он с чувством странного удовлетворения.

Теперь была его очередь. На секунду у него появилось искушение войти в систему и узнать, что происходит. Наверно, отрезана связь с другими пунктами… Он знал, что они есть. Но инфозащита сразу сработала бы.

Наверно.

Соображая как в лихорадке уровни взаимодействия и взаимопроникновения двух систем, он вдруг понял, что если сейчас станет отключать «джинна», то получит пулю в лоб. Скорее всего, сразу несколько. Он с опаской покосился на лежащий рядом шлем Моргентау и слегка отодвинулся от пультового стола. Сиденье на колесиках легко скользило по блестящему паркетному полу.

«Сюда может кто-то зайти… Моргентау может проснуться… «Джинн» не знает, какие у меня планы…» – думал он. – «Значит, защита может сработать. Только уже не та, а эта, запредельная.»

«Ну что ж… Придётся сидеть вслепую», – подумал он, пожалев, что не ввёл себя как союзника.

Теперь было уже поздно.

Система замкнулась. Он больше не мог менять программу. Попытка любого изменения будет оценена как враждебное действие.

«Интересно, что там происходит», – думал он, посматривая на пультовый экран. – «А если уйти отсюда? Какой толк… Будет только хуже».

На экране всё так же светилась надпись «Общая готовность». Он заранее отключил любое звуковое общение со своим тайным научным центром.

«Вот падлы», – подумал он. – «Сами всё знают…»

«Джинн» скрывался за программой Оперативного центра. Молодой учёный не особенно сочувствовал начальству. Здесь на Станции многое было видно совсем под другим углом. Изнутри, а не снаружи. Особенно сейчас.

«В принципе, система продержится до связи с другими пунктами», – размышлял он. – «Но что они могут с ней сделать? Вот в чём вопрос».

Теоретически, ничего.

Или почти ничего. База была в её полной власти. Чтобы освободиться, надо было: первое – понять, что происходит, и второе – пожертвовать всем, чтобы её отключить. Он вдруг нервно встал и нарочно не смотря на шлем, отошёл к Моргентау. Здесь всё было по-старому. Моргентау дрых с безмятежном выражением на обрюзгшем лице.

«Небось сны видит…» – подумал Туронен.

Это было забавно.

… Он, скорее всего, мог бы это сделать. Когда был возле шлема. А может быть, и нет. Ведь «джинну» виднее. Он представил себе горы трупов на улицах и в коридорах… Впрочем, это было глупо. Кто же отдаст им приказ?

Теперь «джинн» будет играть в войну руками оперативной системы, и конечно не даст включить запасные.

И руками всех обитателей базы.

До каких пор?..

«Значит, был сигнал Мейнару о её возвращении», – вдруг сообразил он. – «а тревога – чтобы она могла выбирать, вернуться или нет».

Следовательно, утренняя встреча в кофейне была раскрыта… Только немного поздно. Эйринну уже выпустили. А почему…

Он пожал плечами.

Какая разница?

Он сидел и смотрел в одну точку, остро сожалея об упущенных возможностях. Было жалко до слёз. После кофейни он был как в горячке, и ничего как следует не обдумал. Умереть, но не здесь и не в этой компании… А сейчас уже было поздно. Как назло, сейчас-то он был совершенно спокоен.

Он почувствовал злорадство.

«Джинн» в Оперативной системе был практически неуязвим.

«Кто первый влез, тот и хозяин», – вспомнил он детскую сказку про теремок.

В этом была своя логика.

Конечно, слабым местом «джинна» была прерванная связь. А также «чужие». Но он мог симулировать связь, и владел всеми боевыми, транспортными и прочими системами базы.

Туронен не знал о системе «Кронос» у контролёра Кристоферссона в закрытой комнатушке, похожей на внутренность стёганого сундука.

И лишь догадывался о «ручной» спецсвязи в отдельном подвальном отсеке СД и у советников.

И забыл об автономных анализаторах.

И самое главное, он не знал, что Станция – владение не только Соединённого Королевства, в лице своего тайного Министерства.

Потому что по-настоящему никогда не задумывался о названии этого министерства.

На часах было уже десять тридцать.

«Интересно, а выпить разрешается?» – вспомнил он о бутылочке сладкой смородиновой наливки у Моргентау в дальнем уголке шкафа на верхней полке.

Мысль о тягучей ароматной наливке была слишком притягательна. Он не спеша встал и помедлив, подошёл к стенному шкафу с розово-серой эмалевой дверцей.

«Он знает, что там ничего нет», – подумал он и открыл дверцу.

В самом углу за запасной рубашкой в свежей упаковке и блоком безъядных сигарет виднелась черносмородиновая бутылочка. Она была не распечатана. Так же не спеша он вернулся к массивному тёмно-вишнёвому столику и сел на своё старое место перед доской из полированных камней в золотой сетке и раскиданных изящных белых и чёрных фигурок. Он так и не успел сделать свой решающий ход…

На самом краю доски одиноко стояла стройная и очаровательная фигурка белой королевы в длинном платье до пят. Эти шахматы стоили не меньше пяти тысяч ромбо. Чёрная слоновая кость была большой редкостью. Распечатав бутылку, Туронен налил себе половину тонкого бокала, достав его из стойки под столиком.

После объявления тревоги «Кронос» не смог зайти в оперативную систему пункта. Вместо этого «джинн» неожиданно отключил предохранители и выжег батарею его ручной спецсвязи. В ответ «Кронос» отключился от оперативной системы. На экране Кристоферссона появилась надпись:

«Тревога ложная. В Оперативной системе – симулятор Научного сектора».

Свет мигнул, и зажглись аварийные лампы.

Не зная, что делать, он тупо уставился в надпись. Потом включил связь с Наставником. Связи не было. Он включил связь с Педерсеном на Западном континенте. Связи не было. На экране появилась новая надпись:

«Вся связь отключена. Используйте аппарат спецсвязи».

Он нажал кнопку спецсвязи у себя на пультовом столе.

«Батарея испорчена. Вставьте новую батарею.»

Холодея от внезапного страха, Кристоферссон встал, чтобы пойти к Наставнику в кухню закрытой офицерской столовой во втором уровне. Словно уловив его мысли, надпись на экране потеснилась и сверху прибавилась другая:

«Не выходить. Выход опасен».

Вздрогнув, он опустился обратно в кресло.

– Почему? – спросил он непонимающе.

«Оперативная система во власти врага. Он вас убьёт», – сказал голос «Кроноса» у него в ухе.

Контролёр всегда носил незаметный наушник.

В его стёганой фиолетовой клетушке не было оружейной системы, как и в кабинетах советников и военачальников. Но глаза и уши КЦ были везде.

«У вас отключена вентиляция», – появилась другая надпись. – «Подключите меня к аппарату ручной связи. Вставьте в него запасную батарею».

«Кронос» предпочитал визуальную связь.

«К вам должен быть направлен наряд Внутренней охраны. Он может прийти через пять-десять минут. Торопитесь.»

Кристоферссон вскочил и дрожащими руками начал вытаскивать батарею из аппарата спецсвязи. Это был стоявший у стенки эмалированный ящик лилового цвета. Клеммы атомной батареи никак не снимались. Они были приплавлены к гнёздам. Кристоферссон отчаянно рванул и вспомнил, что можно подключить новую батарею просто к гнёздам на боку «ящика». Всё ещё дрожа, он сел на своё сиденье перед небольшим пультом и посмотрел на экран. Старая надпись потеснилась, и сверху появилась новая: «Связь установлена».

– Сообщение получил, – сказал Педерсен у него в ухе. – Ждите помощи.

– Буду ждать, – пролепетал Кристоферссон. – Меня хотят убить.

– Это им дорого обойдётся, – бесстрастно ответил Педерсен. – Ждите помощи. У меня всё.

Кристоферссон посмотрел на время. В углу экрана спокойно горели цифры «10:34». Раздался приглушённый стук в толстую стальную дверь.

– Не может быть, – сказал Лунц с немного посеревшим лицом и взглянул на экран.

– Как хотите. Я передаю полномочия Риминасу. Ввиду вашего несогласия, – сказал, потемнев, фон Шницзекер. – Решайте, у нас нет времени.

– Хорошо, – нехотя буркнул Лунц, впервые пожалев, что он главсоветник.

– Всего хорошего, – сказал Шницзекер и отключился.

«Джинн» отрезал связь, но в Оперативной системе это не отразилось.

Запредельная система сымитировала нормальный контакт, и Лунцу со Шницзекером не пришло в голову пустить в ход ручную спецсвязь.

В том числе и их нормальный контакт с контролёром Педерсеном, синтезировав его видео-картинку и голос. В расчётах «джинна» присутствовала неизвестная величина: человеческая психология.

А значит, и риск.

Скомбинировав несколько уставных операций, можно было и сразу устранить все пять точек с автономными аппаратами спецсвязи. Но эта сложная комбинация была рискованна и втягивала «джинна» в водоворот необратимых положений, входящих в противоречие с его главной задачей и средствами её решения.

А в попытке сначала устранить контролёра с его запредельной системой руками Лунца и Шницзекера было меньше риска и больше свободы действий.

«Разоблачение» контролёра произошло сразу после того, как он встал с места, то есть на десять минут раньше крайнего срока. Но на полминуты позже, чем было нужно.

Педерсен уже знал.

На приказ об аресте контролёра и уничтожении местной ячейки «Кроноса» «джинн» уделял четыре минуты. Потому что не знал Лунца и Шницзекера.

Советник СИС не очень любил контролёра, а Лунц его побаивался.

Этот приказ могли отдать только лично Лунц и Шницзекер, через своих адъютантов. После этого можно было их изолировать.

– Мне переданы полномочия по устранению объекта, – сказал Риминас. – Прошу вашей санкции.

Риминас сидел у себя в четвёртом ярусе, а Арвидас – в круглом как низкий купол штабе. Штаб соединялся с основной базой двумя широкими коридорами с её южного и северного фланга, нижним тоннелем метро, и лифтом к нижнему подвалу СД. Впрочем, у лифта была автономная блокировка.

С той стороны.

– Шницзекер? – сказал Арвидас.

В его голосе чувствовалось лёгкое презрение настоящего солдата к «тыловым крысам». Шницзекеру было положено подтверждать передачу адъютантами полномочий на операцию.

– Да.

– Выполняйте.

Комендант с седыми бровями уже видел на узком общем экране наверху на уровне головы, что попытка захватить управление пунктом исходит из КЦ, от оператора-механика Кристоферссона. А из глубин космоса приближалось два вражеских звездолёта.

– Первый, вас сменили? – спросил бывалый служака с короткой седеющей чёлкой, как у древнего гоплита и прозрачными голубыми глазами.

Увидев мигающий синий огонёк, он включил визуальную связь.

Внизу на пультовом экране появился край ярко-зелёных кустов, синее небо и голова Вилли Мерра. Рядом стоял сменный егерлейтер, а за ним – ещё один солдат в полной экипировке.

Три штабных офицера на секунду оглянулись. Они сидели веером перед общим экраном на стене, а комендант – за ними.

Солдаты Внешней охраны Ульфиласа ещё ничего не знали о Годфри и Скеваце.

– Так точно, – сказал Мерра. – Сменный Лундберг.

Лундберг обернулся.

Это был здоровенный парень с красным лицом и белесыми бровями. После короткого боя Ульфиласу сообщили о замене по болезни командира первого наряда, Годфри.

Пока.

– Егерлейтер Лундберг, – прогудел он густым голосом.

– Смотри там, – сказал Арвидас. – Гляди в оба.

Наблюдательный купол на экране пропал.

Военное командование Станции знало о присутствии на планете вражеского десанта, и об отлёте его звездолёта. А также о строительстве горнопромьшшенной базы на Вируне. У врага была обычная вспомогательная когорта, и у неё было мало шансов обнаружить Станцию в глубинах гранитной коры Рюйгенса.

Но сейчас обстановка несколько изменилась. Вдоль степей доисторического Алтая по скалистым холмам с лесами и полями пырея, ковыля и татарника шёл вражеский крейсер класса «А», а к планете подлетали два звездолёта. Они двигались на субсветовой скорости уже где-то за орбитой луны.

А главная задача Станции – не быть обнаруженной.

Остальное коменданта не касалось.

– Подходим, – сообщил офицер в мягкой песочной форме.

– Хорошо, – сказал Шницзекер и вдруг заметил мигающий огонёк спецсвязи.

Раздался длинный звонок вызова.

Но сначала задание уровня «А»… Белые цифры в углу пультового экрана показывали «10:34». Обер-майор Везилиус и все офицеры КЦ чуть привстали, с напряжением наблюдая за происходящим.

Стальная дверь толщиной в два дюйма была снабжена чёрной резиновой прокладкой. Кристоферссон уже почувствовал некоторую спёртость воздуха. Длина и ширина комнаты была всего полторы сажени. Теперь она была особенно похожа на внутренность недорого чемодана.

Дверной сигнал не работал.

А замок открывался простым ключом длиной с палец. Ключ висел у него на поясе. Су-контролёр пункта А лихорадочно огляделся. Обычно он совершенно спокойно думал о смерти, зная, что его ждут ещё неизведанные возможности. Но теперь его почему-то охватил страх. Он с тоской вспомнил о Наставнике, с которым говорил ещё недавно, сегодня утром.

Это было всего два часа назад…

Он не знал, что его бедная уже погребённая душа не могла быть введена в круг. В детстве у него было прозвище «Джузеппе»…

В руках у офицера Ростмайера был тяжёлый спецлазер. Вырезав место, где был замок, он приказал ваппенмейстеру Вергау пнуть дверь ногой. Она не поддалась.

– Зацепи крючком, – отрывисто бросил он.

Солдат сунул в отверстие короткий зазубренный штык, и распахнул дверь на себя. Везилиус и три оператора застыв, наблюдали эту сцену. Макку было жалко этого тихого и серого человечка.

У майора Везилиуса было ощущение, что у него наконец вытащили маленькую и давно мучившую его занозу, какие бывают от неструганых досок.

Кристоферссон вскочил и забился в округлый угол своей стёганой комнатушки.

– Не надо! – пискнул он и бросил в ближайшего солдата свой карманный разрядник.

Тот поднял пехотный автомат и всадил в него короткую очередь. Шницзекер по своей инициативе слегка изменил устную формулировку задания. Контролёр получил три пульки величиной с утиную дробь, хотя достаточно было и одной. Они вызывали почти мгновенную смерть.

У пулек были жёлтые вольфрамовые наконечники, похожие на жала.

Ростмайер мельком увидел на экране красную мигающую надпись «Остановитесь!» и, не читая, что написано ниже, пару раз провёл по экрану и пульту лучом, оставив от стола груду металла и пластика. Поднялся лиловатый дым.

Так же деловито и быстро была изрезана часть стены.

«Джинн» знал, где находится его соперник.

И старый служака Риминас без размышлений выполнил инструкции на уничтожение.

Туронен посмотрел на время, взъерошив редеющие прямые волосы. Было 10:39. В середине общего экрана наверху появился главсоветник Лунц.

– Внимание, – сказал он. – Пункт на особом положении. Расследуется измена. Научному сектору продолжать работу. Выход из своих помещений временно воспрещён.

«Хм», – хмыкнул про себя Туронен. – «Значит, всё кончено? Или это подделка…»

Во рту всё ещё ощущался вкус густой благоухающей наливки.

Он не знал, что Лунц и фон Шницзекер уже пять минут полностью изолированы, а Мюлау убит у себя в приёмной, куда он вышел, чтобы распечь уже мёртвого адъютанта. Логос сообщил ему, что тот спит, а вызов Педерсена с пункта С зазвенел через минуту в уже пустом кабинете с тёмно-ореховой книжной стенкой.

В глубоких полках стояли молчаливые книги.

Туронен погрузился в раздумье.

Конечно, главная тактика «джинна» – делать всё, чтобы не дать себя раскрыть. И изолировать раскрывших. То есть, уничтожить и свалить на измену – в обоих смыслах. Можно убить изменника, и может убить изменник.

… А это значит – врать при необходимости и уничтожить всех, кто может проверить.

«Занятно», – подумал он, увлёкшись этой сложной игрой. – «Жалко, жалко…»

Это было почище шахмат.

Снидур и Хельмар, наверно, убиты… или нет, если причиной «тревоги» был вызов Эйринны обратно на базу. Слишком много неизвестных… Он был словно с повязкой на глазах.

«Интересно, что первичнее, цель или средство?» – подумал он.

Ведь без средства невозможна и цель… Эту загадку бытия ему не суждено было разгадать. В том числе и для данного частного случая.

«Успел ли кто-нибудь связаться с другими пунктами?» – думал он. – «И главное, стал ли?»

В любом случае, «джинн» должен их изолировать и уничтожить. И симулировать связь. Но у начальства и в СД вряд ли есть автоохрана, которая работала на КЦ… как везде. А если Эйринна убила своего хозяина на воле, то что тогда? Сверхсистема спишет на случайную смерть без поисков в условиях общей тревоги, или симулирует возвращение. А может, и смерть внутри базы… Скорее всего, первое.

Поскольку метод – максимальная достоверность внутри базы и изоляция всего, что нарушает её. В том числе реальной внешней связи. А заботиться об Эйринне вне досягаемости своих средств «джинн» не обязан…