Текст книги "Царская рать"

Наклон снова уменьшился до терпимого. Вездеход ехал куда-то вниз по извилистой ложбине. Прямо на них слева двигались верхушки редких сосен. Одна из них на миг закрыла левую сторону экрана и хрустнув, пропала из виду. Мелькнули большие красноватые шишки. Кире показалось, что они размером с их заварочный чайник.

Как в сказке про Буратино.

– Что за глупая машина, – с досадой промолвил доктор Уэрр.

– У неё в программе 30°, – сказал Торстен, наблюдая за чайным ручейком.

Он потёк обратно, не дойдя до конца стола. Киру наклонило в сторону Уэрра, и она схватилась за стол, чтобы удержаться.

– Это не ваша работа, коллега? – поинтересовался Уэрр.

– У них так и было, – сказал Торстен. – Наверно, Карелин приказал.

– Ну сделайте 25.

– А может, нам по воздуху? – предложил Торстен. – А, доктор?

Уэрр и сам об этом думал… уже не раз. Но здесь были свои минусы… и плюсы. И он пока он не определил, что из них перевешивает.

– М-мм… – сказал он.

– Ты что, вытирать не собираешься? – ядовито спросила Кира.

Торстен как раз доел красное яблочко и левой рукой забросил огрызок в маленький умывальник в углу сбоку от стенки со стеклянными окошками.

Печки.

– Ловко я, – сказал он.

Кира уничтожающе посмотрела на него. Она не любила беспорядка. И вообще, всякого баловства. Пол шевелился, гася удары, оставшиеся после гусеничных амортизаторов.

– Вы меня извините, Кира, – сказал доктор Уэрр, виновато разведя руками, – Но мне пора на дежурство.

– А мне что делать? – обеспокоенно спросил Торстен.

– Отправьте Торстена в лазарет, а сами приходите в рубку часов в двенадцать, – сказал Уэрр, оглядев их обоих и поднимаясь.

Он не любил муштры.

– А почему не в рубку? – нахально спросил Торстен.

– Нам не нужно сидеть в одном месте, Торстен, – сказал Уэрр мягким голосом. – Но ты можешь пока помочь барышне здесь убраться.

Кире стало немного грустно, что он уходит.

– Отдаю больного в ваше полное распоряжение, Кира, – оказал Уэрр, слегка пожав ей руку.

«Так», – сказал Уэрр сам себе, войдя в овальную дверь главной рубки.

Экран медленно включился. Здесь было прохладно и пахло персиками. Вместо тёмного экрана перед доктором спускалась узкая зелёная ложбина с руслом каменистого ручья посредине. По ложбине были разбросаны валуны.

«Откуда они здесь», – подумал он, держась за высокую спинку кресла.

Наклон был довольно сильным. Спинка подалась вперёд, и пол ещё больше ушёл вниз. Ему не хотелось садиться.

«Куда его понесло», – подумал Уэрр, упираясь руками в спинку.

В ручье были плоские камни, песок и прозрачная вода. С одной стороны из почвы выходила слоистая горная порода. Ложбина была покрыта густой зелёной травой с высокими пучками, выбивающимися из-под круглых камней. Сплошной травяной ковёр расстилался от слоистого камня у ручья, поднимаясь к корявым деревьям в отдалении. Возле деревьев с чёрными ветками и редкой ярко-зелёной листвой два небольших птеродактиля с серыми перепончатыми крыльями шириной с человека нападали на обыкновенного одногорбого верблюда. Впрочем, его узкая морда и бурая окраска скорее выдавали один из видов антекамелуса. Верблюд стоически прижимался к корявому чёрному стволу. На дереве виднелись среди листвы еле заметные красные ягодки.

«Вишня, что ли», – подумал Уэрр и почувствовал запах спелого кавказского персика. – «Наваждение», – подумал он и оглянулся.

Ночью они с Кирой дежурили в нижней рубке.

Перед тем, как сменить Уэрра в два часа ночи, она заходила в лазарет проверить, как дела у Торстена. В углу широкого кресла в кожаной нише лежал персик.

Он был большой, сочный и белый.

Наклон пола почти пропал. Рубка покачиваясь неслась над разнотравьем в голубой простор с редкими белыми облаками.

Кира пришла к доктору в двенадцать часов пять минут.

– А, заходите, Кира, – заинтересованно произнёс Уэрр, обернувшись в кресле. – Вот скажите мне, водятся ли здесь птеродактили?

После обычной уборки помещения Кира сообщила ему, что будет штудировать в кают-компании прикладную математику, и Уэрр её больше не тревожил.

– Какие? – удивлённо спросила она.

– Ну, такие… серые. С перепонками, – сказал Уэрр, в замешательстве глядя на неё.

Она была свежа, как ромашка после дождя.

– Н-не знаю, – сказала она неуверенно, не понимая, шутит он или нет.

Она хотела ему что-то сказать.

За последние два часа она придумала целую речь, сидя за учебником Перельмана. Точнее, большую часть времени она лежала на кожаном диване в кают-компании, почти не заглядывая в учебник с картинками. И приготовилась так, чтобы незаметно отступить в случае необходимости.

Мама не учила её, как поступать в конкретных случаях жизни, полагаясь на волю Божью и природный инстинкт девочки. Ведь случаи бывают разные. И там, где один отвернётся, другой посмотрит в глаза.

В широко раскрытых глазах девушки была синева весенних небес. Она открыла рот и шагнула к доктору по качающемуся полу.

– А я, представьте, видел двух, – сказал Уэрр. – Не надо, Кира, – добавил он мягким голосом. – Лучше садитесь сюда.

Он показал на сиденье рядом.

Кира послушно подошла и села. Она была в шароварах и синей рубашке в клетку. В таких рубашках ходили мальчишки в школе. В широкое окно обзора перед ними светило солнце. Его свет был убавлен, чтобы не слепило глаза.

– Вам не кажется, Кира, что мы с вами дальние родственники? – вдруг сказал доктор. – Я – англо-сакс, а вы – русская.

У Киры просохли слёзы. Она села в кресло около доктора, выдвинув свой штурвал. На маленькой белой руке была родинка.

– А что? – спросила она, не смотря на него.

– Меня всегда интересовала родословная племён и народов, – доверительно сказал доктор. – Как и моя собственная. Ведь мы с вами действительно дальние родственники. Хотите расскажу?

Кира кивнула.

– Наверно, вы этого не знаете, а когда-то, ещё в начале прошлой эры, мы были одним народом, жили в Данмарке и назывались Свевы. – Вы знаете, Кира, интересная вещь… – сказал Уэрр задумчиво. – Но в наше время мы этого не проходили. А вы?

Кира посмотрела на него искоса синими глазами с тёмными ресницами. Теперь она поняла, что он имел в виду. Она покачала головой.

– А до этого Свевы жили между Альбой и Одером, рядом с Дурингами на юге.

Кира снова посмотрела на него. Ей было тоже интересно. Как и всё, что говорил доктор Уэрр. Она даже вспомнила, что когда-то давно уже слышала что-то похожее от папы. Только очень давно, когда она была ещё маленькая. Папа рассказывал ей что-то о Дурингах и Дурригах…

– Свевы и Дуринги разделились во втором веке прошлой эры, когда их пути разошлись сразу после переселения от Готов из Таврии. Переселившись на запряжённых волами кожаных фургонах, Киммеры разделились на три ветви: Маркоманны, Свевы и Дуринги. Конечно, всякий существующий в наше время народ состоит из многих ручьёв, как река… или как ветка старого дерева, – добавил Уэрр своим мягким волшебным голосом. – Очень старого… Но если говорить о главных, которые дали нам своё имя…

Кира взглянула на него, и ей стало до слёз грустно и одиноко.

– Простите меня, старого болтуна, – сказал он вдруг печально и поднялся с кресла перед пультом. – Мне надо пойти проведать Торстена, Кира.

Чуть сгорбившись, Уэрр подошёл к овальной серой двери с зелёным огоньком и оглянулся. Кира покачивалась в кресле, свернувшись калачиком. Трактор шёл по пологой равнине вдоль невысокой гряды. У него не появилось даже мысли сделать ей замечание.

Они шли в боевой обстановке.

– Вы пока подежурьте, ладно, Кира? – сказал он и вышел.

Дверь прозвенела тонким колокольчиком. Кира не успела ничего сказать, проводив его взглядом. Она не поняла, что случилось.

И почему он вдруг ушёл.

Нижнее полукружие обзора в палате было занято какими-то схемами.

– Похвально, – сказал Уэрр, мельком взглянув на экран и садясь на соседнюю кровать. – А что вы скажете о рельефе местности? Скорее постледниковый, чем складчатый, а?

– До отрогов двести километров, – стазал Торстен.

Он сидел полулёжа на мягком верблюжьем одеяле, которое служило и покрывалом. Все кровати в салоне лазарета были покрыты бежевыми шерстяными одеялами.

– Да, но где же тогда южная ветка Ульгур?

– Не знаю, – сказал Торстен. – Я ещё не изучал глобуса.

– Я тоже, – сказал Уэрр.

– Что-нибудь не в порядке, док? – спросил Торстен. нет, ничего, – сказал Уэрр, потирая ладонью лоб. – Вот только Кира…

– Заболела? – спросил Торстен, подняв голову.

– Нет… просто хандрит.

Уэрр сидел на кровати, чуть ссутулившись.

– Влюбилась, наверно, – сказал Торстен.

– Откуда вы знаете?

– Хм, – сказал Торстен, убрав с обзора нижнее полукружие.

Рядом с ним на одеяле лежал выносной пульт. Торстен был в белом тренировочном костюме с голубыми нашивками капитана «ёлочкой». Вообще-то он был биологом, а не доктором.

Костюм был из мягкой хлопчатобумажной ткани.

На тумбочке лежал недоеденный пирожок с мясом. Вчера вечером ему на ужин дали бульон с пирожком. Трактор перевалил через какую-то возвышенность и пошёл вниз.

Доктор покосился на пирожок,

– Как вам сказать… девушки любят влюбляться в зрелых мужчин, – сказал он грустно.

– Так им и надо, – сказал нечувствительный Торстен.

– Не скажите… – вздохнул пламенно-рыжий доктор, о чём-то думая.

– Пройдёт.

– Вы думаете, это нечто вроде флюса?

– А что? – сказал Торстен.

– И какое вы предлагаете лечение, коллега? – спросил Уэрр, наклонив голову. – Кстати, дайте я посмотрю вашу руку.

Вездеход ехал по роще, как по кустам бузины. Где-то внизу качались зелёные ветки верхушек. Слышался слабый треск. Стало сильнее качать, как на море. Доктор положил руку на бортик поверху округлой тумбочки между кроватями.

– Клин клином вышибают, – предположил Торстен, протянув свою руку.

– И как вы себе это представляете? – поинтересовался Уэрр, снимая лечебный пластырь.

– Возьмите да женитесь, – сказал Торстен.

– А где у вас здесь… – сказал Уэрр, выдвигая нижний ящик светло-серой кожаной тумбочки. – А, вот он.

«Молодец, девочка», – подумал он.

Всё было на месте.

– Я был влюблён в детстве, – проговорил он задумчиво. – И это до сих пор не прошло. То есть прошло, но не совсем.

Он вспомнил зимний Монреаль… На улице пахло снежинками и Новым Годом. Торстен рассматривал свою наполовину синюю руку.

Правда, синева уже заметно сошла.

– А почему вы не женились в молодости? – спросил он.

Он представлял себе жизнь немного иначе.

Доктор бросил старый пластырь, открыв крышечку на боку тумбочки. Пластырь ушёл в глубину трактора. На переработку.

– У молодости есть странное свойство, – сказал он. – Она проходит…

Раздался нежный звон вызова.

– Доктор, там девушка, – растерянно произнёс голос Киры.

Доктор и белобрысый парень одновременно повернули головы к экрану. Обзор был совсем низко, на уровне человеческого роста.

Трактор замедлил ход и остановился с небольшим креном.

В высокой колышущейся траве стояла молодая женщина, чуть расставив ноги и беспомощно опустив лёгкое лучевое оружие.

Серо-зелёные глаза и чуть припухлые губы.

На краю поляны возле деревьев прижалась к земле серебристая машина с боевой башенкой на крыше. Из раскрытой дверцы торчали ноги в бежевых сапогах.

– Чушь какая-то… – проговорил доктор Уэрр, потерев себе лоб.

Торстен вспомнил, как они «загорали» с отцом в отпуске на Урале. На какой-то бесконечной вьющейся по лесистым горам дороге.

В девушке было что-то неуловимо чужое. Но это были, конечно, не жиды. На совершенно пустой планете… по всем данным Центра.

Не считая обезьян.

«Если только…» – смутно промелькнуло у Уэрра.

Но машина была тоже не жидовская.

«Значит, «Плутус»?» – подумал он, недоумённо подёргав себя за ус.

Ничего страннее он не мог придумать. Тайные базы всегда делали в астероидах. А все промышленные базы были известны.

Они охранялись.

– Что делать, доктор? – повторила Кира.

Внизу экрана шла оперативная информация.

Женщина в странной шляпе с полями оглянулась вбок на серебристую машину поодаль у леска. Длинная ветвь с дубовыми листьями почти касалась сверху маленькой башенки. Из-под круглой как каска шляпы выбивалась каштановая прядь. Шляпа и комбинезон незнакомки с лёгким лазером были болотного цвета.

Ей было лет двадцать восемь.

– Не наш, – сказал Торстен и тут же свистнул.

– Притворяется? – проговорил он.

Доктор покачал головой. Человек в машине был мёртв. Об этом говорили не только оперативные данные на обзоре, но и его интуиция.

– Так, – сказал он серьёзно. – Кира, быстро со мной наружу. Только оденьте шлем. Возьмите лазер. – Торстен, в рубку и к бою.

Он мельком оглядел Торстена и поднялся. Парень вскочил с кровати, как будто его подбросило, и оказался у дверцы лифта.

– Иду, доктор, – сказала Кира.

Её голос шёл сверху экрана.

Девушка на экране в опустевшей палате Торстена снова посмотрела на них. Уэрр увидел её, обернувшись из двери. Она побледнела и закусила губу.

– Кира, выходим в первый колодец, – сказал он в обводном коридоре со светло-зелёными кожаными стенками и матовыми плафонами вдоль потолка, включив нарукавную связь.

Торстен и Кира столкнулись в коридоре наверху, у дверей главной рубки.

– Торстен, пока, – успела она крикнуть и скрылась в продольном коридоре, где был «сквозняк».

Уже возле дверцы сквозного колодца с красным ободком Уэрр сдёрнул из открывшейся антресоли свольвер. Кира бежала к нему с конца коридора. За дверцей был «пятачок» платформы с алой резиной, а далеко под ним – земля. Встав на него, Уэрр вдавил глубже наушник и застегнул шлем. На его нарукавнике мигала зелёная звёздочка. Сзади прижалась Кира.

«Сквозняком» называли сквозной лифт на служебный этаж.

– Всё в порядке, док, – доложил Торстен у него в ухе.

Согласно инструкции об устной связи.

– Торстен, сообщи Крису особой связью, – сказал вполголоса доктор, сходя на высокую траву в тени под днищем. – Если минус, то боевым импульсом. – Кира, прикрывай.

В трёх метрах от него кончалась тень и начиналось солнце. Ветер играл высокой травой. Кира вдохнула забытый запах странствий и горных трав. Она оглянулась, держа палец на кнопке спуска. По бокам в тенистой траве застыли чудовищные траки и ленивцы.

– Закрой щиток, – сказал не оборачиваясь доктор, и вышел как из пещеры под чернеющей горой.

Выйдя на солнечный свет, он распрямился и повернулся направо. Кира вышла следом, став боком в трёх шагах за спиной Уэрра и оглядывая свой сектор. Наушник молчал. За спуском к далёким елям виднелся новый подъём. Над метёлками трав жужжали пчёлы. В голубом небе плыло белое облачко. Ярко светило солнце.

Краем глаза она увидела незнакомую девушку в высоких чёрных сапогах.

Девушка была там же, в четырнадцати метрах от Уэрра. Трактор остановился наискосок к ней и возвышался чёрной горой. Кира шевельнула рукой с оружием и остановилась, чем-то поражённая. Уэрр поднял левую руку, опустив в траву дуло свольвера.

Он вдруг почувствовал жалость.

«Так…»

– Не стреляйте! – крикнул он по-среднегермански.

Девушка стояла к нему лицом, неуверенно сжимая серебристое оружие с лёгким сквозным прикладом. В густой траве были рассыпаны мелкие голубые цветочки на перепутанных стеблях, за которые обычно задевают ногой. Кое-где качались сиреневые шарики колючек. Девушка смотрела, открыв рот, как будто увидела великана из сказки, и в её глазах отражалось чистое изумление. Это было видно даже отсюда, на таком расстоянии.

Среднегерманский – язык разбитой и уничтоженной конфедерации Донны и Фариссы.

Из-под матовой чёрной горы на исполинских гусеницах, вышел человек с ярко-рыжей бородой в белой как халат гимнастёрке с алыми нашивками на плечах вместо погон. Он казался маленьким рядом с чёрной громадой у него за спиной. Правее за ним осматривал окрестности совсем юный парень с боевым лазером в руках. Парень был в защитной форме и шлеме с прозрачным щитком. У рыжего на белом шлеме блестела на солнце красная звезда.

Эйринна поражённо замерла на месте, лишь шевельнув рукой с оружием.

Царство Антихриста…

«Откуда они тут?» – пролетело у неё в голове.

Оно было почти уже добито крестоносцами Соединённого Королевства. Она слышала, что через десять лет от него ничего не останется.

– Не стреляйте! – крикнул рыжий с еле заметным акцентом.

На вид ему было наверно лет сорок.

Она оглянулась на лесок. Из раскрытой дверцы машины всё так же торчали ноги в мягких бежевых сапогах. Затемнённые стёкла окошек поблескивали глубиной.

«Вот и хорошо», – мстительно подумала она и бросила в траву оружие старикашки.

Он был не очень злой, но…

Она содрогнулась, вспомнив его голову. Как и все на подземном пункте, он выходил наружу не менее раза в неделю. Даже солдаты внутренней охраны.

«Как в тюрьме…» – проплыло у неё.

– Эй, я сдаюсь! – крикнула она и пошла к рыжему человеку по высокой траве.

Всё остальное было уже не важно.

– Всё в порядке, док, – доложил Торстен.

На складном экране перед собой он видел сверху три малюсенькие фигурки около великанского чёрного яйца. Фигурки были разного цвета. Шар был на высоте пятьдесят пять метров. Все четыре боевых индикатора на обзоре молчали. Это были тонкие пульсирующие кружки красного, оранжевого, жёлтого и зелёного цвета. Индикаторы нападения, среды, техники и людей.

Зелёный работал на обнаружение.

Он переместил большой обзор правее. Незнакомая девушка подходила к Уэрру. Оружие она бросила в траву. Она шла, медленно шагая по высокой траве.

«Вот сапожки», – подумал Торстен, держа палец на оранжевой клавише общего огня.

Правая рука лежала на коленях. Он, правда, мог шевелить тремя пальцами, но не так уж хорошо. Сапоги чуть расширялись кверху.

– Уходим, доктор? – спросила Кира, оглянувшись на него.

В середину поля за ней упал чёрно-серый коршун и тут же взлетел, хлопая крыльями. Торстен усилил звук. В когтях падающего коршуна ничего не было. Торстен ухмыльнулся.

Он любил точность.

– Сейчас… – проговорил Уэрр, глядя на незнакомку.

Она стояла в трёх шагах и неуверенно улыбалась.

– Что с ним? – спросил он на норрском наречии, махнув в сторону машины.

Она не поняла бы вопроса, если б не знала языка. Поэтому он и перешёл на верхнегерманский. Нужна была информация… и не только от приборов.

– Он сам виноват… – проговорила она приятным нежным голосом, немного удивлённо посмотрев в сторону Киры.

Её глаза казались серо-зелёными под мягкими полями болотного цвета.

Солдат обернулся и что-то сказал рыжему в белой форме на незнакомом языке. Эйринна удивлённо посмотрела на него. Это был не солдат, а девушка в солдатской форме. У неё исчезли последние сомнения. Только у нечестивых во Флоте служат девушки.

– Тут база крестоносцев, – заговорила она. – С Норры. – Я убежала из плена. Надо скорей… сейчас они придут.

«Да», – подумал Уэрр. – «Только надо проверить».

– Кира, – сказал он, – ведите её в машину. – Я сейчас. – Приборы оставьте в тамбуре! – крикнул он, отбежав и оглянувшись.

Хотя она и так его прекрасно слышала в своём наушнике. Да и в шлемофоне. Но… она не торопилась назад в трактор без доктора.

– Дайте мне ваши приборы, – сказала она чудесной незнакомке.

Та повернула голову, и Кира увидела большие голубые глаза в тени под широкополой шляпой болотного цвета.

Туманно голубые, как озеро Ильмень.

– Ты кто? – сказала Кира.

– Я… Эйринна, – сказала незнакомка.

Высокие венчики касались её сапог. В её глазах были слёзы. Она улыбалась, сама не зная почему. Она знала, что попала из огня да в полымя.

Но лучше лагеря…

– А я – Кира, – оказала Кира. – А сколько тебе лет?

Обе глазели друг на друга.

– Двадцать восемь, – не сразу ответила девушка из чужого мира.

Она сняла с запястья широкий мягкий браслет из кожи и как очарованная протянула его Кире. Тут он уже ей не понадобится.

Никогда…

– Откуда ты? – спросила Кира, оглядываясь.

Вокруг только ветер играл травой.

– С Норры, – ответила девушка, качнув головой.

Голубые глаза в тени под мягкими болотными полями были всё ещё полны слёз. Она вытащила из кармана на поясе что-то круглое и блестящее.

– Спасибо, – сказала Кира.

Доктор бежал к тому месту, где он бросил в траву свольвер. Кира держала лазер в правой руке. Это был Б-4, не очень тяжёлый.

– Торстен, как дела? – спросила она, чтоб удостовериться, что он там.

– Нормально, – отозвался голос у неё в правом ухе. – Валяй дальше.

Кира помахала лазером, отгоняя здоровенного шмеля.

– А ты не подслушивай, – отчитала она его.

Она до сих пор не могла прийти в себя от того, что случилось. После отчёта Центра и вообще… Как будто увидела по дороге к Крису живого Буратино.

Девушка была очень красива.

Эйринна не понимала этого языка.

Она оказалась в сказке. Ведь планета была совершенно безлюдна. А это… она меньше бы удивилась, если бы встретила около базы живого тролля.

Лицо за прозрачным щитком лёгкого боевого шлема было совсем белое. А синие глаза – полны задора. Они смотрели на колышущуюся под молочно-голубыми небесами высокую траву, как будто это был их мир.

А не чужой.

… Это было совсем не похоже на фильмы и книжки.

А рыжий человек в белом, побежавший к машине Мейнара, был в два раза старше своей юной напарницы в защитной форме.

«Если не в три», – подумала Эйринна.

– Эйринна… – повторила девушка с синими глазами за прозрачным боевым щитком.

Она смотрела куда-то вбок.

Эйринна повернулась и встретилась с взглядом с рыжебородым в белом шлеме с острым концом, как шишаки у древних рыцарей. Он был на том месте, где она остановилась, когда увидела чёрную гору крейсера. У неё сжалось сердце от страха за него. И за весь крейсер.

У них под ногами в глубине земли был пункт «А».

«Что ему надо…» – подумал Торстен.

Он тоже был бы не прочь побыть сейчас там на месте Уэрра.

Добежав до того места, где в высокой траве лежал чужой лазер, Уэрр подобрал его и бросив свольвер, побежал к машине недалеко от леска. Он не сразу нашёл спусковую кнопку. Она была внизу, а не вверху, где большой палец. Толстые узловатые ветви шуршали резными листьями. В машине был человек с отрезанной по лицу головой. Каска с макушкой валялась на чёрном кожаном сиденье.

… Схватив из травы свольвер, доктор вдруг увидел возле чёрной горы трактора Киру с незнакомкой в шляпе с полями. Они обе смотрели на него.

«Старик я», – с досадой подумал он.

Признак старости – когда перестаёшь понимать бескорыстное нарушение инструкций. Он понимал, но увы… уже не так, как раньше.

В юности.

– Берите, – хмуро сказал он незнакомке, остановившись в высокой траве.

Она взяла лёгкое длинное оружие непривычной рукой, смешливо наморщив нос. Она была по-настоящему симпатична.

И красива.

«Только этого не хватало», – подумал Уэрр.

– Вот, доктор, – сказала Кира.

Она чувствовала себя виновато.

– Быстрее, барышни, – торопливо сказал он по-германски. – Я в другой люк.

«Надо будет поговорить с ней потом», – подумал он о Кире.

За такое нарушение полагалось взыскание с занесением. В руке у него был ещё тёплый кожаный браслет и какая-то круглая штука с цепочкой.

– Заходим, Торстен, – сказал он, встав на «пятачок» и увидев сквозь просвет в колёсах мелькнувший краешек лифта в соседнем межгусеничном проходе.

Чёрный металл и тихая высокая трава. Чем-то это напоминало башенные часы в замке Кащея. В срочный лифт помещалось только два человека.

– Ну как она? – спросил Торстен.

– Что как? – спросила Кира на сиденье рядом.

– Такая же, как мы?

– Сам не видел, что ли?

Трактор уже плавно развернулся и поплыл над травянистыми спусками, подъёмами и серыми скалами, быстро набирая скорость. Изображение покинутой машины на краю луга исчезло, заменившись синим небом над скользящей под ноги местностью. Они летели на высоте десять-тридцать метров от верхушек деревьев и скал.

До этого изображение было на обзоре в верхнем круге.

Прозрачный шар зонда с прозрачным кабелем втянулись на ходу в корпус сверхтяжёлого вездехода. Вдали блеснул солнечный зайчик.

«Наверно, кварц», – подумала Кира.

Торстен его не заметил.

Все боевые индикаторы по-прежнему молчали. Он держал ручку штурвала левой рукой. Штурвал Киры был тоже выдвинут, но она сидела, немного откинувшись. Оба были пристёгнуты широкими тёмно-серыми ремнями.

– А что Уэрр сказал? – спросил он.

– Что сейчас придёт, – повторила она, чтобы отвязаться. – Сам не слышал, что ли?

Ей вовсе не хотелось разговаривать. Она была ещё под впечатлением всего увиденного. Она уже познакомилась с Эйринной, но не успела почти ничего о ней узнать. Кроме того, что ей двадцать восемь лет. Позади нежно прозвенела раздвижная дверь.

– Ну как, док? – спросил Торстен.

Уэрр ничего не говоря поглядел на поднявшегося парня с непокорными вихрами светлых волос. Он думал, что теперь делать.

– Крису передали? – спросил он наконец, пожав Торстену плечо крепкой рукой и садясь в освободившееся кресло.

Торстен сел справа от него и выдвинул штурвал левой рукой.

– Импульсом, док, – сказал он.

Уэрр нажал на пару светло-зелёных клавишей слева на пульте и прослушал сообщение у себя в правом ухе. Мягкий ковёр серо-зелёного пола слегка дрожал. Уши пропускали привычный негромкий гул.

– Хорошо, – сказал он.

По дороге в рубку он размышлял и не успел этого сделать.

Сначала он отвёл Эйринну в каюту на жилом этаже и устроил её на диван-кровати, пристегнув ремнями и показав, как доставать флягу с водой. А также душевую кабинку с туалетом. Они встретились в осевом коридоре, куда выходили «сквозняки».

– Ну иди, – сказала Кира торопливо, не удержавшись и чмокнув Эйринну в щёку, и побежала налегке в рубку к Торстену.

Лазер она оставила внизу.

Увидев, что Уэрр садится на диван напротив, Эйринна опасливо замерла. Он не пристегнулся. У него было доброе озабоченное лицо, но она не знала, чего ожидать. По дороге она не заметила ни души.

«Наверно, все уже на местах», – подумала она.

Доктор хотел задать ей всего пару быстрых вопросов прямо тут. Сейчас было не до «Плутуса» или чего бы это там ни было.

– Сколько человек на базе? – спросил он, держась за поручень у своего колена и ожидая каждый миг крутого виража, лязга и грома.

– Я не знаю, мин херр, – сказала Эйринна.

– Примерно?

– Тысяча… или две тысячи, – сказала она, усаживаясь поудобнее.

Диваны были узкие, но мягкие.

– Сколько минут назад вы убили того, в машине?

Она широко раскрыла глаза.

– Я не виновата, мин херр, – полупрошептала она. – Он сам хотел меня убить.

– Плюньте на это, милочка, – досадливо проговорил доктор. – Сколько минут назад? – Вам ничего за это не будет, – добавил он, сообразив.

Пленница подняла глаза к полям своей шляпы, шевеля губами.

– Наверно, пятнадцать, – сказала она своим нежным голосом.

«М-мм», – подумал доктор.

– Меня зовут доктор Уэрр, – сказал он немного невпопад.

Она посмотрела на него с каким-то непонятным выражением.

– Есть ли другие базы на этой планете?

– Есть другие пункты, мин херр, – сказала молодая женщина с веснушкой на носу. – Наверно, два.

– А на других планетах?

– Не знаю, мин херр.

– А астролёт?

– Не знаю, мин херр… кажется, нет, – поправилась она, что-то вспомнив.

Она сидела, прислонившись чуть откинутой головой к высокой спинке дивана. Это была запасная каюта для дополнительного боесостава.

И прочих.

– Посидите здесь пока, ладно, барышня? – сказал Уэрр извиняющимся тоном и встал с места.

– Вот здесь вызов, – показал он нежно-салатовую кнопку на застёжке ремня. – Здесь вода.

Он наклонился и коснулся её рукой фляги в гнезде под диваном. Под диваном было много всего… и оружие. Но про него он не сказал.

Рука слегка вырывалась.

– А здесь душ и туалет, – показал он, открыв овальную сдвигающуюся дверь сбоку от выхода в обводной коридор. За дверью блеснуло зеркало. – Если надо, расстегните ремень и вставайте. Но ни в коем случае не выходите отсюда, хорошо?

Он для верности похлопал по входной двери и сдвинул её ладонью, открыв такие же светло коричневые кожаные стены, как в каюте. Диваны были более тёмного цвета. В разложенном виде они были одноместными койками.

– Не скучайте, – сказал он на прощанье и уже на пороге включил ей обзорный экран.

Он был справа от девушки, на стенке между диванами. Там, где в купе бывает окно. Она не успела ничего сказать, немного сбитая с толку и посмотрев на закрывшуюся дверь. Она была словно Золушка на балу… Только было немного страшно.

Он старался понять поведение врага, и никак не мог.

Человек в машине был убит примерно пятнадцать минут назад. Но выход из базы был где-то рядом. Значит… или не получили сигнала, или что-то не в порядке с базой. Или пока собирались, увидели трактор. То есть, видели заранее.

Ну и что?

В этом было мало логики. Или не были готовы? Абсурд. Уэрр поглядел на Торстена справа и Киру слева. Боевые индикаторы молчали.

«Во всяком случае, все в сборе», – подумал он.

Он пожалел, что не привёл и милую пленницу в шляпе с полями, но такова была логика вещей. В таких шляпах ходили гишпанские аркебузиры тысячу лет назад. Это была перебежчица с «Плутуса». В этом он почти не сомневался. Это была редкая удача, наверняка единственная в своём роде.

Точнее, была бы.

Но нельзя же рассчитывать только на худшее. Хотя шансов было маловато. База – это не трактор. И даже не два трактора.

А если худшее – то после них ничего не останется. Доктор знал по роду своей службы, что тогда связи уже не будет. А скорей всего, её уже нет. Нельзя скрыться от запредельной системы. Во всяком случае, технически.

Но что же всё-таки с базой?

«Надо просчитать», – рассеянно подумал он, зная, что ЭВМ здесь мало поможет.

Потому что есть одно неизвестное, недоступное цифровой логике. Поведение людей… и в том числе неизвестной девушки.

«Ну что ж», – подумал он, искоса взглянув на Киру и на парня с забинтованной рукой справа.

Боевые индикаторы молчали.

– Доктор, можно я сниму комбинезон? – спросила Кира.

«Если бы «Ромашка» была здесь…» – подумал он.

– Давайте лучше сделаем похолоднее, – сказал он. – А то что-то стало жарко.

Время в полёте – тринадцать минут. Маршевая скорость – восемьсот километров в час. Высота – до пятидесяти метров.

– Ага, – сказал Торстен и пробежал по клавишам здоровой рукой.

«Но это ни о чём не говорит», – подумал Уэрр. – «Они знают, что нам придётся остановиться.»

– Торстен, рассчитайте мне вероятность обнаружения наших трансляторов, – сказал он.

– А астролёт? – спросил Торстен, поиграв в воздухе пальцами левой руки.

– Пять процентов, – сказал Уэрр. – Лунная станция – десять. И-и… сверхтехника – тридцать три.

– А разве… – немного растерянно сказал белобрысый парень.

Но даже и в сорок пять человек бывает наивным. Даже если он офицер Тайного Отделения. И немало повидал на своём веку.

– Помолитесь за нас, Кира, – сказал доктор Уэрр. – За всех.

У него пропали сомнения ещё там, на поляне. И теперь он был доволен своей интуицией. Если девушка в охотничьем костюме и была подсадной уткой, то она ничего не знала об этом.

* * *

Вдоль заплаты с двух сторон тянулись светло-оранжевые полосы. Ирина спрыгнула на мягкую землю с прошлогодней хвоей и перевела свой лазер обратно на максимальную мощь. Заплата была шириной сорок сантиметров, но они решили её не резать, а положить всю. Обычно колпак не лопался, а пробивался, но здесь не было ничего такого, что могло бы его пробить.