Текст книги "Миро-Творцы"

– Вообще это скорее братство, чем союз, – снова заговорил Стас. – По сути – не по названию, уделанному не хуже прочих красивых слов. И вступают в него лишь родственные духом, поднявшиеся над суетой, достигшие истинной СВОБОДЫ!..

– Избранные? – подсказал Вадим. – “Лучшие люди”?

Стас рассмеялся.

– Никто нас не избирал, – сказал он, – если ты клонишь к этому. И не столько мы “лучшие”, сколько настоящие – таким сделается любой, кто излечится от коросты, покрывающей душу. Мы лишь реализуем свое право – дружить с теми, кто нам близок. И объединяться ради выживания, не покушаясь на благо других.

Его обаяние покоряло не хуже вампирского взгляда – приходилось напрягаться, чтобы не сорваться в радостное поддакивание. Тем более, высказывания Стаса озвучивали мысли Вадима почти дословно, что добавляло подозрений. От этого мира можно всякого ждать – почему, например, не обмануть мечтой?

– А вы уже выяснили, в чем оно, это благо? – спросил Вадим. – За последний век предлагалось столько рецептов общего счастья!.. А на деле оборачивалось горами трупов, будто рецепты подбрасывались вампирами.

– Но ведь мы именно предлагаем, даем альтернативу, – возразил Стас. – Не навязываем, не загоняем в рай, как это делают тотальные благодетели. И, боюсь, наш рецепт годится для немногих – во всяком случае, пока.

Его голос обретал краски и объемность, как и его вид. Теперь Вадим ясно различал, что говорят по-русски, хотя произношение слегка изменилось за годы раздельной жизни.

А Стас продолжал, словно боялся не успеть:

– Мы проникаем в Зазеркалье по-иному, лишь настраивая себя должным образом. Ты б тоже так смог, не окажись под Колпаком, – либо мы дотянулись бы до тебя, как до многих. Есть признаки, что за этим измерением имеется еще одно, сияющее и дружелюбное, но к нему, видно, мы не готовы – там уместны святые, до которых нам далеко.

– Выходит, и в раю свои круги?

– Ну, Зазеркалье скорее преддверье ада – как я его понимаю. Сумеречная зона, ничейная полоса. Или тот Рок, что правит миром. Здесь будто закодирована Вселенная, с ее прошлым и будущим. Вообще, сей лабиринт еще не исследован и на процент. Пока мы заглядываем сюда больше для связи, а события сыплются одно за другим – вздохнуть некогда.

– Тут я вас понимаю, – согласился Вадим. – Будто специально, да?

– Но самое худое, что здешнее пространство открыто как для нас, так и для Духов Тьмы. А это, как понимаешь, чревато. Я даже не знаю, разумны ли они – в нашем понимании, – но пересекаться с ними не советую.

– Ты как тот сундук, – заметил Вадим, – который волны прибивают к острову, чтоб робинзоны не слишком бедствовали. Эх, я бы тебя поспрашивал!..

– Все-таки нас сотни, и кое-что мы успели накопить. А знания – такой капитал, которым лучше делиться.

– Извини, друг, – внезапно сказал Вадим. – Труба зовет. Что-то происходит близ моего тела. А без него пока не обойтись, сам знаешь.

– Ну, пока, – с сожалением откликнулся Стас. – До новых встреч, я надеюсь.

– А уж я-то!..

– Не пропадай.

За доли секунды Вадим пронесся мысле -облаком по извилистому маршруту, возвращаясь к исходной точке, и вновь очутился в своем кабинете, перед затемненным экраном. Сейчас же выключил тивишник и застыл, прислушиваясь к нарастающемуся гулу вертушки. И опять она приземлилась на крышу его дома. Потом, как и вчера, моторы смолкли и по лестнице затопали несколько пар ног, спускаясь все ниже.

Дежа вю! – подумал Вадим. Ситуация повторяется – что-то зачастили гости. И кто теперь? Уж наверно, не спецгарды. Но наверняка за мной.

Как ни обидно, приборами придется пожертвовать. Не убивать же за них людей? И доспехи лучше оставить тут. А вот огрские мечи прихватим – такой сувенир!..

С сожалением качая головой, Вадим приблизился к окну, неслышно его открыл. Сегодня прыгать вниз не хотелось, да и зачем? Если прогуляться по карнизу, затем сигануть на тот балкончик… пожалуй, при некотором везении…

– Не валяй дурака! – раздался за спиной знакомый голос. – Это от меня.

Круто развернувшись, Вадим уставился в тивишник, включившийся сам собой. С экрана насмешливо смотрела Эва. Изображение было четким на удивление и, что уж вовсе странно, цветным.

– Поедешь с ними, – распорядилась женщина. – И оденься приличней, вечно разгуливаешь вахлаком!..

– Хорошо, вообще хожу, – ответил Вадим. – После таких-то передряг!

– Уже испугался?

– Незаменимых нет, верно? – печально спросил он. – И чего б тебе не подыскать другую жертву?

– Собирайся, жду. – Ведьма отключилась.

Бросив на экран негодующий взгляд, Вадим пошел открывать. Черт бы ее побрал! И почему она так уверена, что я не откажусь?

Все-таки это снова оказались гардейцы, хотя не из команды Алекса. Как и ожидалось, они повели Вадима вверх по ступеням. На крыше ждал правительский вертолет, изящный и длинный, словно стрекоза. Вот так сюрприз! Не раз наблюдая эти машины снизу, Вадим и представить не мог, что их станут гонять по таким пустякам.

Только взлетели, как Вадим придвинулся к окну и не отрывался от него до самой посадки, запоминая новый маршрут. Ему не препятствовали, хотя неодобрительные взгляды Вадим на себе ловил.

Скоро вертушка пересекла городскую черту и некоторое время летела вдоль шоссе, обгоняя редкие колесники. Затем внизу промелькнул высокий кирпичный забор, огораживавший немалый участок леса с округлым озером по центру. Вертолет скользнул над водой и опустился на уютный, заросший рогозом остров, рядом с нарядным домиком в три этажа. За его стенами звучала музыка, вперемежку с веселым гомоном, а из широкого окна нетерпеливо махала Эва.

Конечно, и теперь она выглядела ошеломляюще, а все ее детали формировали столь безупречное целое, что порознь воспринимались с трудом. Хотелось просто на нее смотреть, впитывая совершенство, – ну и трогать иногда: ведь не экспонат?

Однако характер ведьмы не изменился к лучшему.

– Приличней ничего не нашел? – прошипела она, только Вадим вступил в комнату, и дернула за его рубашку, рискуя порвать. – Хоть бы погладил!

– Чем богаты, – пробормотал Вадим, озираясь.

Конечно, верзила Адам обретался тут же, в соседнем кресле, – равнодушный, как всегда. А по дивану были разложены музыкальные инструменты – самых последних моделей, со встроенными динамиками, усилителями и прочими прибамбасами.

Так вот в чем дело! – наконец сообразил он. Грядет второе рождение нашумевшего некогда ансамбля. И грандиозный же был скандал!.. Но теперь по какому случаю?

На другом конце комнаты переодевалась стайка хорошеньких девиц, наверное со Студии, не стесняясь мелькать юными грудками и худощавыми попками. А по центру деловито пробегали от двери к двери мордатые молодцы из здешней челяди, бросая по сторонам любопытные взгляды. Студийки, похоже, только что закончили выступление и собирались вернуться в зал уже в другом качестве – трудна и хлопотна доля старлеток.

Не удержавшись, Вадим подхватил с дивана гитару, пробежал пальцами по струнам. Черт возьми, это – вещь!.. Интересно, откуда? В нашей-то губернии такого не производят.

– Вот что, сбрасывай к дьяволу свои обноски! – распорядилась Эва. – Слышишь?

– Что, совсем? – удивился Вадим, с нежностью лаская инструмент. Какое звучание, с ума можно съехать!

– По пояс, – уточнила женщина. – Такой у нас будет имидж.

– Насколько я понял, – сказал Вадим, – здесь собрались крепостники. А они не терпят ничего из ряда вон.

– Вот это – моя забота.

– Публику ты не щадишь, вот что! – вздохнул он, однако рубашку стянул. Одновременно обнажил торс Адам, и это действительно впечатляло. К облегчению Вадима, ведьма оставила на себе крупноячеистую майку-сетку и кожаную юбчонку, больше смахивающую на повязку. Мало что скрывая, такой наряд все же удерживал ее в неких рамках.

– Все, двинулись! – скомандовала Эва и повела мужчин по широкому коридору, навстречу многоголосому гулу. Перед зальной дверью женщина остановилась, положив ладонь Вадиму на грудь, и произнесла:

– Сейчас ты увидишь многих. Присмотрись к ним, попробуй понять. Это важно.

– Хорошо, – ответил он удивленно. – Я попытаюсь.

– Быстрее, быстрее, – заторопил какой-то толстяк, хватая их за бока потными руками. – Заждались уже, пора!..

– С богом? – усмехаясь, спросила Эва. – Или с кем?

И они вступили в зал, неожиданно огромный для такого компактного здания. Под изумленными взглядами пирующих прошли вдоль стены, взобрались на сияющую эстраду, дополненную длинным подиумом, покато спускающимся к столикам. Раздвинулись, оставив Эву по центру. Укрывшись от беспощадных юпитеров в глубине сцены, Вадим разглядывал публику – малочисленную, зато отборную дальше некуда.

Торжественная часть уже завершилась, к общему удовольствию, и теперь крепостники жаждали развлечений. Судя по нарядам, настоящих функционеров тут было не много, большинство составляли двор Первого (то ли придворные, то ли обычная дворня), – номинальное губернское правительство. Якобы это они решали в Крепости ключевые вопросы: издавали указы, сочиняли воззвания, давали развернутые толкования заявлениям Первого, придумывали нынешние достижения и мечтали о будущих, делясь нажитым оптимизмом с крепостными.

А украшал сборище, конечно, Первый – Савва Матвеевич Погорелов. Вадим опознал его по портретам, хотя на них тот выглядел моложе. В жизни это оказался рыхлый, сутулый, очень подвижный мужчина с плутоватым улыбчивым лицом. Поначалу-то Савва не стеснялся вещать с экранов, и для себя Вадим давно установил: бездарь почти во всем, держится на кипучей энергии и апломбе. От него за версту разило провинцией – впрочем, каким еще быть правителю заштатной губернии с населением менее миллиона?

Вокруг Первого кучковались отборные девицы и раскормленные перезрелые мужики, в большинстве известные Вадиму по настенной агитации. Кое-кого он даже сподобился узнать лично – к примеру, Генерала, двенадцать лет заведовавшего приборным главком. А вот кабэшного Управителя здесь не оказалось – видимо, рангом не вышел.

Обращал на себя внимание Второй, бессменный зам Погорелова еще со времен Отделения. По странному совпадению звали его Сава (именно так, с одной “в”) Мартьянович, а фамилия была и вовсе чудная: Горгоф. После стольких лет совместной службы они с Погореловым походили друг на друга, точно старинные супруги, – но лишь очертаниями. Второй тоже выглядел широким, приплюснутым, но отнюдь не рыхлым. Даже мясистое лицо его казалось твердым и плотным, будто из дерева, а взгляд мог уколоть не хуже шипа. Видимо, он и тянул на себе Управление, оставив Первому парадную дребедень, – а на большее не претендовал. Еще один “серый кардинал” губернского значения!

В толпе выделялись внимательные крепыши – малоподвижные, зато непрерывно стреляющие глазами по сторонам. Судя по всему, экипированы ребята были стандартно: компактный огнестрел под мышкой, пара клинков в сапогах, броневой жилет взамен обычного, зашитый в ворот переговорник, – и натасканы без особых изысков. Любой сформировавшийся Хищник прошел бы сквозь них, как через камыш.

Второй центр конденсации Вадим обнаружил чуть позже – анемичный хрупкий юноша, утонувший в глубоком кресле. Возле него тоже мелькали знакомые физиономии, но этих Вадим запомнил по фильмам, спектаклям, концертам, выставкам. Меценатствуем помаленьку? Наверно, этот бледноликий дистрофик и есть Орест – сынок Первого… даже наследник. Выходит, мы будем стараться главным образом для него? Но какова Эва: устроить прослушивание в таком месте!..

Ведьма вдруг шагнула к краю эстрады и застыла, подперев кулаками бока. Великолепная ее грудь бесстыдно выпятилась, прорываясь сквозь сетку, а на лице проступила жутковатая ухмылка, обещавшая то ли блаженство, то ли погибель. От оцепеневшей фигуры женщины веяло такой первозданной страстью, что Вадиму сделалось зябко. И в зале быстро стихал гомон: Эва умела притягивать взгляды, выделяясь даже среди первых красоток Крепости. А уж как она могла околдовывать мужчин, Вадим знал лучше других.

Когда тишина стала тягостной, он с усилием выдвинулся из укромной тени и заиграл. В общем-то Вадим владел инструментом прилично, к тому же был наэлектризован близостью Эвы. Почувствовав, что дело будет, он попытался разжаться и повел мелодию. Сейчас же вступил Адам. Голый по пояс, с закаменевшим лицом и гитарой наперевес, он выглядел устрашающе. Однако с ролью справлялся и ритм держал железно, как хронометр, – бил и бил в одну точку. А большего от него не требовалось. Затем в мелодию стали вплетаться импровизации Эвы, сразу добавившие музыке жизни. А потом они запели.

Голос Вадим себе сконструировал. Он за все брался основательно – если брался. Тщательно изучив возможности своей гортани, Вадим перебрал множество тональностей и оттенков, прослушивая варианты на магнитоле, пока не остановился на самом приемлемом. Теперь его певческий голос, не отличаясь широтой диапазона, имел запоминающийся тембр, с пикантной хрипотцой, а в последнее время поднабрал и силу. Выступать Вадиму было не стыдно в любой аудитории, однако на шумный успех рассчитывать не стоило: темпераментом не вышел.

Зато у Эвы этого добра было в избытке. Со своим голосом она вытворяла, что хотела, с легкостью брала любые ноты, жонглировала тембрами, изумляла, покоряла, проникала в самое естество. При этом Эва виртуозно наяривала на гитаре и, одновременно, танцевала – да так, что глаз не оторвать. Даже Вадима она умудрялась зажечь: забывая себя, он погружался в мелодию. И громила Адам был в их ансамбле вполне на месте. Удивительным образом три таких разных индивидуума на время игры сливались в целое. Не останавливаясь, они обрушивали на притихшую публику одну песню за другой. Конечно, в песнях были слова, – но и здесь тему задавал Вадим, а вокруг накручивались Эвины фантазии. Может, уязвимые сами по себе, тексты вполне гармонировали с мелодией – во всяком случае, ей не мешали.

Когда певцы смолкли, в зале надолго повисла тишина. Как ни странно, первым в себя пришел Орест. Подняв над головой тонкие руки, он трижды хлопнул в ладони. Словно по команде, чиновничья публика разразилась аплодисментами – будто на очередном Крепостном шабаше.

Успех был полный. Правда, Вадиму показалось, что к концу выступления Погорелов заскучал – однако вида не подал, сыграл под культурного. Зато Горгоф смотрел на певицу не отрываясь, и на его жестком лице проступило что-то глубинное, давнее, почти забытое. Но встретившись взглядом с Вадимом, он вдруг нахмурился и отвел глаза.

– И хватит! – весело сказал Первый, энергичным взмахом руки обрубая овации. – Спасибо, милые, потешили.

Он одобрительно оглядел певцов, задержав взгляд на Эве. Неприятный взгляд – хозяйский, оценивающий. Вообще, Савва слушал их? Или только смаковал Эвины прелести? Козел старый!

– Накормить ребят до отвала, – распорядился Первый. – Таким молодцам надо много, хе… И чем же вас одарить? – Он задумался на секунду. – А берите эти тарахтелки – разве плохо?

Куда лучше! – подумал Вадим, тихонько касаясь струн. Королевский подарок – воистину. Но не хватит ли старичку глазеть на Эву?

– И подберите им чего-нибудь из одежды – срамно же так! – добавил правитель со своим знаменитым “лукавым прищуром”. – Ну идите, ребятки, идите. А вот вашу красавицу я пока…

– Папуля, я хочу с ними говорить, – неожиданно раздался вялый голос. – Не против?

Круто развернувшись к сыну, Первый набычился, гневно раздувая ноздри. Съежившись, Орест погрузился в кресло еще глубже, но отец вдруг выдавил улыбку и закивал:

– Конечно, конечно – ваше дело молодое! А мы уж тут по-стариковски, хе-хе…

Больше не обращая на Эву внимания, он притянул к себе пухленькую девушку, годившуюся ему во внучки, и зашептал что-то на ухо, похохатывая. Девушка прыскала, преданно жалась к правителю пышным бюстом.

Не выпуская гитар из рук, трио спустилось с эстрады и подсело к столику Ореста, скромно помалкивая. Да уж, кормили тут изрядно! Эдакое многообразие сейчас доступно немногим – даже княжеское угощение уступало здешним изыскам. Впрочем, Брон и не гнался за роскошью.

– Ансамбль “Атлетико“, с ума сойти! – пробормотал юноша, с опаской разглядывая певцов. – Вас бы на конкурс. – Он скосил глаза на окружавших его девиц. – Мальчиков обижать не будем – да, мышки? Займите их чем-нибудь, накормите и обласкайте. Не все же вам со мною скучать…

– Этот останется здесь, – твердо сказала Эва, положив ладонь Вадиму на плечо. – Второго пусть забирают.

– Да? – кисло осведомился Орест. – И что же мы будем делать – втроем? – Он слабо хмыкнул и скомандовал: – Ладно, мышки, уходите. Все, все идите!..

Адам хладнокровно поднялся и направился к выходу, окруженный стайкой щебечущих девиц. Интересно, что там, за дверью? Эва, похоже, знает.

– Ишь, заспешили! – с ехидцей заметил Орест. – И чего это нынешние шлюжки так падки на телеса? Ассоциируют их с крутарями, романтичными и щедрыми?

Он спросил об этом без зависти, вполне отстраненно. Видно, своим окружением не дорожил.

– Ну, слава богу, – произнес юноша, когда проем поглотил последнюю из “мышек“. – Надоели, сил нет! – Усмехнувшись, добавил: – А без них скучно.

– Специально их набираете? – спросил Вадим.

– Еще вопрос, кто кого набирает, – хихикнул Орест. – Всем хочется в Студию, спасу нет! Как же: у студийцев слава, поклонники, цветы… Положим, это-то есть, хотя не у каждого, но чтобы безбедно жить, нужен покровитель. А раз он имеется, зачем работать? Девочки надеются выехать на смазливых мордашках, а талант кто им даст – я, что ли? Набиваются ко мне в наложницы, а что я могу?

С неохотой подняв голову, он огляделся.

– Пожалуй, пора уматывать. Когда папенька войдет в раж, ему всё нипочем. А на что нам скандалы, верно? Хотя, если б ему кто вмазал… н-да… – Орест вздохнул и стал выбираться из кресла – так осторожно, что Вадим ощутил потребность ему помочь: рывком за шиворот. Будто подслушав чужие мысли, Орест скосил на гостя глаза и подмигнул. В выпрямленном положении юноша оказался довольно высок и неправдоподобно тонок.

– Можно на вас опереться? – спросил он, берясь женственной рукой за плечо Вадима. – Бог мой, да вы железный!.. Эх, врезать бы ему хоть раз. – Хмыкая, Орест покрутил головой и показал подбородком: – Вон туда пойдем, к лестнице.

Тяжело налегая на Вадима, юноша доковылял до ступенек, где их уже поджидала Эва, нетерпеливо постукивая носком.

– Господи, – промямлил Орест, – еще и подниматься!..

Он умоляюще поглядел на Вадима. Сжалясь, тот взял его за ломкую талию и почти отнес к невзрачной двери под самым потолком. За дверью обнаружилась скромная комнатка, впрочем обставленная не без вкуса. Вдоль стен тянулись полки с книгами. (Боже, да сколько их здесь!) А в решетчатые окна светило закатное солнце, еще теплое. День кончался, пронесясь точно по рельсам, – как и большинство предыдущих. Вадим усмехнулся: и станут ночи наши, как дни. В самом деле, счет событий пора вести по темному времени.

– Пожалуйста, заприте на засов, – попросил Орест. – Когда папенька буен, от него лучше держаться подальше. Как-то он даже сломал мне руку – неудачно пошутил, видите ли.

С облегченным вздохом юноша опустился в кресло, очень удобное и легкое, обхватил подлокотники длинными пальцами. И кресло резво покатилось в другой конец комнаты, где под просторным экраном размещался многокнопочный пульт. Помимо прочего Вадим разглядел там беспроводный факсовый телефон с двухкассетным автоответчиком. (Не бог весть какое новшество, но попробуйте переправить его катапультой!) Сбоку от пульта Вадим узрел еще одну полку, заставленную лазерными дисками. Нехилое собрание – учитывая, что на каждом умещалось до сотни томов. Все-таки как здо рово быть наследником!..

– Ну-с, посмотрим, посмотрим, – усмехаясь, Орест коснулся рукой пульта, и на экране возник шевелящийся клубок нагих тел, среди которых Вадим не сразу распознал Адама.

– Вы глядите, справляется! – с воодушевлением пропел юноша. – В самом деле – гигант!

Его бледное лицо даже порозовело – он упивался зрелищем, на время забыв о гостях. А Вадиму стало жаль “мышек“ – бедняжки еще не поняли, с кем связались. Уж Адам надолго отобьет у них охоту к подобным играм.

Внезапно к пульту скользнула Эва, безошибочно ткнула пальцем – экран погас.

– Ну зачем? – с обидой спросил Орест. – Только собрался записать!..

– Зачем?

– Милая, каждому свои радости. Я ж не виноват, что…

– Хватит с меня одного наблюдателя! – отрезала Эва, и юнец беспокойно зашевелился, вместе с креслом сдвигаясь под защиту Вадима.

“Востер парень, – оценил тот. – На его месте и я бы держался от Эвы подальше!.. Вот на своем я оплошал”.

Эва снова коснулась пульта, и на экране появилась длинная комната, где, вокруг разделочных столов, хлопотали опрятные миловидные женщины, смутно напомнившие Вадиму Алису.

– Разовая обслуга, – пояснил Орест. – Набраны из особо доверенных – в основном жены управителей среднего уровня, не оставляющих надежды подняться выше.

– Их не трогают? – спросил Вадим. – В смысле… – Он замялся, подыскивая слово.

– Иногда, – Орест посмотрел на него с интересом. – Обычно с обоюдного согласия – это ведь тоже шанс. Кстати, мужья не возражают. – Он бледно улыбнулся: – На эту тему у меня обширная коллекция записей. Не желаете взглянуть?

– А что, – осведомился Вадим, – наблюдать за теми, кто это смотрит, и вправду интересней?

Юноша пожал узкими плечами, ничуть не обидясь.

– А хочешь подсмотреть, как этим занимаюсь я? – внезапно спросила Эва. – Может, и записать, а?

Паренька даже пот прошиб от такого поворота.

– Весьма… – Орест сглотнул и поправился: – Очень хочу.

– Но вот беда: я рабски завишу от этого ужасного человека (юноша с недоверием покосился на Вадима), от этого деспота, от этого…

– Будет врать-то! – не выдержал и Вадим. – Кто тебе чего запрещает? Да и проку в таких запретах! – Он безнадежно махнул рукой.

– А ты делаешь это не словами, – сказала женщина. – Даже не взглядом. Ты просто отворачиваешься и уходишь. Как смеешь ты уходить! – гневно топнула она ногой. – От меня!..

С усилием ведьма притормозила и заключила почти спокойно:

– Короче, без его дозволения я целомудренна, как монашка. И, честно сказать, такого позволения он дать не может, ибо тогда перестанет быть собой. А на что мне не он, верно?

– Похоже, вы меня дразните? – спросил Орест. – В такой замкнутый круг не втиснуться даже с моими мощами!

– Кто может определить границы допустимого компромисса? – с улыбкой сказала Эва. – В конце концов, я монашка лишь с другими, но не с этим бессовестным собственником. И ты б видел, что мы вытворяем!..

– Но ведь не увижу? – тоскливо возразил наследник.

– Кто знает? – повторила женщина. – Если стену нельзя перепрыгнуть, к ней ставится лестница. – Смышленный юноша навострил уши, а она продолжала с той же усмешкой: – Предположим, мы снимем это на пленку – для себя, естественно. Потом сами и смонтируем, для пущего эстетизма. А затем сия фильма – конечно, нечаянно! – попадет на глаза еще кому. Разве в этом такой уж грех? – Эва вызывающе рассмеялась. – А если на другую чашу весов положить весомую цель и чьи-то робкие надежды, и чье-то болезненное чувство справедливости, и жалость сильного к слабым, а одаренного – к обделенным… Заметь, речь идет не о предварительном сговоре, не о взаимоунижающей сделке! Все на доверии, при полной свободе воли для всех. И после каждой ступеньки возможен обратный ход. Кроме, разумеется, последней.

– Да, – со вздохом признал Вадим, – по этим ступеням можно и на небо взобраться – по аналогии с “дорогой в ад”. Но цель должна быть очень весомой!

– Кто же спорит?

– Всё, что пожелаете! – заверил юноша. – В чем вы нуждаетесь?

– Все-таки ты не понял, – сказала Эва. – Люди подобного склада, – она кивнула на Вадима, – не нуждаются даже в признании. Они лишь делятся, а взамен не берут ничего.

– Тогда он выбрал не лучшее место, чтобы одарять, – заметил Орест. – Во-первых, очень немногим здесь вообще что-то нужно, кроме самых…

– Довольно и одного страждущего, – перебила Эва. – Тебя. Разве нет?

– Ну, – слабо улыбнулся юнец, – как раз я потребитель по высшему разряду, гурман – можно сказать, венец здешней эволюции паразитов!.. Однако вам-то я к чему? Не собираетесь же меня выкрасть?

Женщина бросила скучающий взгляд на Вадима, уступая инициативу. Как и обычно, ее хватило только на разгон. Что ж, лишь бы не пыталась повернуть на полном ходу – в самый неподходящий момент!..

– Ты только гурман? – спросил Вадим. – Или наркоман тоже? Наверно, не хватает новых впечатлений, скучища? Так у нас их в избытке!

“Их есть у меня!” – прибавил он мысленно. Но в избытке ли?

– И вы раздаете их направо и налево? – Орест недоверчиво покачал головой. – Чего я научился бояться, это подарков: обычно они обходятся дороже покупки.

– Хорошо, перейдем на деловые рельсы, – легко согласился Вадим. – Что тебя интересует: качество товара, стоимость дозы?

– А образец у вас есть? – с готовностью подыграл юноша.

– Еще бы! – Из кармана обтягивающих брюк Вадим выудил дискетку, прихваченную будто по наитию. – Хочешь попробовать?

– Вон туда, – показал Орест на компьютер и достал из-под сиденья дистанционную клавиатуру, на удивление крохотную, как раз под его тонкие пальцы. Но едва промелькнули по экрану первые чужеродные твари, больше похожие на бредовые видения, как Эва скользнула к компу и забрала дискетку.

– Начинается торг, да? – спросил Орест, с сожалением отрывая взгляд от застывшего на экране чудища. – Они настоящие, вы гарантируете? А то на Западе сейчас такое снимают!..

– Это не чучела-роботы, будь спокоен, – сказала Эва. – И не компьютерная подделка – все без обмана! Если захочешь, можем свести с живыми.

– С такими вот? – Юноша содрогнулся. – Лучше не надо!

– А много ты знаешь о крутарях? – спросил Вадим, настраиваясь на жертву “всеми фибрами” и со стыдом сознавая, как мало у нее шансов отразить атаку. – Представляешь, каково после Крепости, этого стоялого болота, в котором все предопределено на годы, окунуться в совершенно иной мир, где жизнь бурлит, где каждый день что-то меняется, где в открытую сталкиваются интересы и амбиции! А видел ты их боевые разборки, их поединки на мечах или массовые колесные баталии, их погони наконец?

– Думаете, я не накушался этим в боевиках? – неуверенно возразил Орест. – А поединки… Что ж, есть и такая штука, как рестлинг!

– Сравнил! – фыркнул Вадим. – Там все делается на потребу, простенькая игра в экстрем-жизнь, имитация бега по краю…

– Знаете, если сцена исполнена со вкусом, даже я предпочту подделку оригиналу, – продолжал упорствовать юнец. – “Сделайте мне красиво”, да! А смаковать настоящую кровь, увечья, трупы – по-вашему, я садист? И дерутся вживую не так эффектно – уж я насмотрелся!..

– Значит, ты не видел настоящих бойцов, – сказал Вадим. – Лучшие из крутарей-мечников по зрелищности обставят любых каскадеров. Настоящий бой – это ведь тоже искусство, хотя страшненькое. Ну вот представь, будто воскресли былинные богатыри…

– Снова шутите, да?

– Хорошо, я подброшу тебе пленку – можешь крутить ее на всех скоростях, при любом увеличении. И если сумеешь придраться хоть к чему-то…

– А если нет? – спросил Орест. – Чего вы потребуете в обмен на кусочки вашей Истины, прекрасной и ужасной?

– Баш на баш, – сказал Вадим. – Так получилось, что мы лучше знаем мир крутарей, чем верхние этажи Крепости. А ты шатаешься по ним давно и отсутствием любопытства не страдаешь. Почему не обменяться знанием?

– Как интересно! – неожиданно оживился юноша. – Выходит, вы пробрались сюда шпионить. А если я вызову гардию?

– Тогда ты увидишь, как дерутся настоящие крутари, – но только раз.

– Перед смертью, да?

– Боже упаси!.. Из нас никто тебя пальцем не тронет.

– Хм… А не из вас? – сразу же спросил Орест.

– Не гарантирую. Видишь ли, я ненавижу Крепость (по многим причинам, не только личным), однако пробрался сюда не “шпионить”, поскольку не работаю ни на кого, – а как раз за истиной. Но если кто-то захочет ее утаить, то наверняка попытается обрубить торчашие нити.

– Хорошенькое дело! – забеспокоился наследник. – Выходит, я сам себя подставил – уже тем, что с вами уединился. Или это вы так ловко всё рассчитали?

– Разве сейчас это важно?

– А что же?

– Быстрее избавиться от опасных знаний, подставив под удар уже нас.

– Это называется “политика кнута и пряника”? – уныло спросил Орест. – И впрямь, эффективный прием. Сколько времени у нас в запасе?

– Думаю, до полуночи, – ответил Вадим. – Затем наблюдатели начнут действовать… Кстати, не знаешь, почему Савва предпочитает ночную жизнь?

– Полагаю, из страха, – усмехнулся юнец не без злорадства. – Ночью за него принимаются призраки убиенных, засевшие в памяти. А днем они злобствуют не так сильно.

– И много призраков слетается?

– А как вы думаете? – спросил Орест. – Папенька-то начинал с самых низов – не то что я, пришедший на готовое!.. А знаете, каково это: всю жизнь карабкаться по лестнице власти?

– Понятия не имею.

– В этом даже можно углядеть особую, извращенную прелесть – если взирать со стороны.

– Как на пауков в банке?

– Примерно. Только должно пройти время, пока отзвучат вопли жертв и со ступенек стечет кровь, иначе – бр-р-р! – Юношу в самом деле передернуло. – А дворцовые интриги – это вроде игры, очень древней и сложной, дающей пищу уму, щекочущей нервы. Тоже, знаете ли, искусство – по вашему же определению.

– Меня всегда занимал вопрос, – произнес Вадим, – на чем погорел Основатель? Вот была глыба – не то, что нынешние булыжники. Наломать столько дров, такого наворотить!.. И так легко слететь. А может, не было в нем ничего, кроме кипучей энергии и желания наследить? Эдакий губернский вариант Петра, сильно раздутый впоследствии.

– Во-первых, слетел он не так легко, – вступился Орест. – Во-вторых, заложенное им здание все же стоит, хотя в миру не понимают – почему.

– “В миру” – это хорошо, – оценил Вадим. – Это нас характеризует… И почему оно стоит – как, по-твоему?

– Вот этого не знает даже Первый, – ответил наследник. – Он будто подсел к штурвалу самолета, собранного не им. И бог знает, управляем ли тот или обходится своим умом, как следует из названия. Можете вы представить аппарат с таким запасом прочности, что ему не нужны аппаратчики?

– Нет, – сказал Вадим. – Разве только без Глав.

– Взгляните, – Орест указал на главный экран, где возникла панорама правительской гулянки. – Какая пышность нарядов, экое многоцветье, разнообразие фасонов, сколько золота, каменьев, парчи, регалий, – и все при строжайшей регламентации каждой детали!.. Вам это не напоминает богослужение?

В зале продолжалась концертная программа. Как раз сейчас общим вниманием завладели крутобедрые оливкотелые красотки на шпильках и в просвечивающих майках, спускавшихся чуть пониже сосков. Они наяривали танец живота по самому краю подиума, искусно объединяя турецкое сладострастие с латиноамериканским темпераментом, словно бы в экстазе дергая тазами, больше похожими на амфоры; и сие бесстыдство не вызывало ни у кого возражений – наоборот, полный восторг.