Текст книги "Суперопер"

Папенькин сынок

Макар быстрым шагом шёл в сторону гостиницы при Управлении, где остановился сразу по прибытии. По широкой, хорошо освещённой, центральной улице двигалось в разных направлениях довольно-таки много народа. Люди наслаждались тёплой весенней погодой, дышали свежим воздухом, общались, с разных сторон слышались громкие возгласы и взрывы смеха.

От центральной улицы к гостинице вела аллея из сросшихся кронами деревьев. Здесь освещения не было, только в конце аллеи у входа в гостиницу горел на столбе одинокий фонарь.

Со скамейки впереди поднялись три фигуры и перекрыли проход, поджидая Макара. Одна из фигур выделялась габаритами.

«Ну, конечно, как же без этого», – Макар подсознательно чего-то подобного и ожидал, – «сейчас скажут – «дай закурить», а потом – «ах, ты ещё и не куришь!»

– Слышь, ты, деревня, – лениво процедил Владик, – а кто тебе разрешил с нашими девками гулять?

– А кто запретил? – машинально ответил Макар, прикидывая, успели навести о нём справки Машины знакомые или нет. Если они не знают, с кем имеют дело, то уверены, что втроём легко справятся, тем более, что громила – боксёр. А если кто-то ещё есть для подстраховки, спрятался в кустах, а потом подскочит сзади с колом? Получать по голове у Макара желания не было. Надо подстраховаться, решил он. Время остановилось.

Оставив замерших гопников стоять посреди улицы, Макар заглянул за ряд ровно подстриженных кустов вдоль аллеи. Ещё один Машин «друг», стоял, согнувшись, и, вытянув шею, напряжённо смотрел между кустов. В руке он держал обрезок трубы, обёрнутый с одной стороны газетой.

«Руки пачкать не хочет, сволочь, чистоплюй», – на Макара накатывала волна бешенства, – «такой трубой можно запросто череп проломить».

Он точным ударом отключил паренька и проверил другую сторону аллеи. Там никого не оказалось. Вернувшись на исходную позицию, Макар «запустил» время.

– Я запрещаю, – Владик, видимо, привык, чтобы от одного его тона у оппонентов душа уходила в пятки, тем более таких, по сравнению с ним, щуплых, как Макар.

– А у тебя запрещалка выросла? – Макар откровенно издевался.

– Ах, ты… – замах у громилы был короткий. Точный удар в голову, если бы не навсегда поставил точку на жизненном пути Макара, то хорошее сотрясение гарантировал наверняка. Время замерло.

Макар поднырнул под зависшую руку и, в свою очередь, нанёс два сильных удара в солнечное сплетение. Сделал шаг назад о «отпустил» время.

Не ожидавший встречного удара боксёр Владик даже пресс особо не напрягал. За что и поплатился. Схватившись руками за живот и согнувшись пополам, он несколько секунд судорожно пытался вздохнуть, потом задом шмякнулся на асфальт и простонал:

– Ох, мать твою!…

Макар сделал шаг вперёд, похлопал его по щеке и заботливо произнёс:

– Что, Владик, поплохело? – при этом он не выпускал из вида оставшихся двоих. Те явно не ожидали такого развития событий, растерянно топтались на месте. Один из них, глядя за спину Макара, свистнул.

Макар даже оглядываться не стал. Нагнувшись к боксёру, он сказал ему на ухо:

– Забудь про Машу. И ещё. Запомни, папенькин сынок. На каждого генерал-майора, найдётся генерал-лейтенант или генерал-полковник. Это, чтобы ты не считал себя неприкасаемым.

Выпрямившись, он шагнул к оставшимся:

– У вас тоже ко мне есть претензии? – он смотрел в лицо крайнему.

– Нет, претензий нет, – тот развёл руки в стороны.

Макар посмотрел на второго.

– Какие претензии, братан, – поторопился тот с ответом.

– Жаль, а то я даже согреться не успел. Ну, ладно, счастливо оставаться.

Отцы и дети

– Ты мне ничего рассказать не хочешь? – генерал исподлобья смотрел на вытянувшегося по стойке смирно у него в кабинете собственного сына в офицерской форме.

– О чём, папа? – Владика выдернули с работы и приказали бегом прибыть в кабинет начальника Управления. Всю дорогу он лихорадочно размышлял на бегу, кто его сдал – приятели, или капитан кому-то рассказал.

– О том, как ты вчера вместе со своими прихлебаями огрёб звездюлей от капитана с периферии, – генерал хлопнул ладонью по столу так, что все предметы на нём подпрыгнули, карандашница упала, и карандаши раскатились по всей столешнице.

– Да ничего я не огрёб… – начал Владик.

– Молчать! – генерал вскочил, подошёл к сыну и, глядя на него снизу вверх, прошипел, – давно надо было тебя на место поставить. Совсем распустился! Наконец-таки хоть один нашёлся! Ты хоть знаешь, вообще, с кем ты связался?

– Нет.

– Капитан Коробов, чемпион СССР по самбо. Он недавно у себя на рабочем объекте пятерых вооружённых рецидивистов в одиночку отделал как щенков. А таких боксёров, как ты ему и десяток не проблема.

– И что, значит, ему можно теперь с нашими девками гулять? – набычился сынок.

– С кем он гулял? Я знаю, что он один шёл, когда вы на него напали.

– Он Машку Стогову провожал.

– Что! Ты что, сукин сын, ещё и на Машу нацелился?! С каких пор она стала твоей?! Мало ты девок перепортил!? Учти, за Машу я тебе лично яйца бы оторвал. Ты хочешь меня со Стоговым лбами столкнуть?

Генерал замолчал, свирепо глядя на сына. Потом махнул рукой, вернулся к столу, устало плюхнулся на стул.

– Когда ты уже женишься? Может, хоть немного остепенился бы.

– Так вот на Машке я бы…

– Ну, ты и придурок! Маша никогда за тебя не пойдёт, слишком она тебя хорошо знает. И Стогов, тем более, этого не допустит. Ищи себе дурочку где-нибудь… подальше.

Генерал перевёл дух.

– Да и с капитаном этим не всё понятно. Кто-то за ним стоит. И очень серьёзный. Вчера здесь по его душу был представитель из Москвы. Сначала заставил меня ему премию выписать. А потом с Коробовым о чём-то беседовал. Хотя, если честно, за такое орден надо давать, а не деньги.

– Он меня ещё генералами пугал, – вспомнил Владик.

– Какими генералами? Ну-ка, ну-ка, дословно.

– Он сказал, что на каждого генерал-майора, найдётся генерал-лейтенант или генерал-полковник. И чтобы я не считал себя неприкасаемым.

– Ну, точно! – голос генерала дрогнул, – я же и говорю, за ним кто-то стоит. И очень влиятельный. Там, в Москве этого капитана может быть ценят больше, чем меня – генерала. Ты понимаешь, куда ты меня втягиваешь? Вот пнут меня с этого кресла, кем ты будешь? Сыном пенсионера? Ты до пенсии старлеем останешься, если не разжалуют. Пошёл вон!

Владик пулей вылетел из кабинета. Генерал перевёл дух, вытер платком вспотевшее лицо и нажал кнопку селектора:

– Алексей Иванович, зайди ко мне.

Стогов появился в генеральском кабинете через пол минуты.

– Алексей Иванович, ты в курсе, что причиной вчерашней стычки, о которой ты мне докладывал, между моим сыном и Коробовым, была твоя дочь?

– Я в курсе, что Маша с Коробовым вчера вместе гуляли, ходили в кино. Более того, я сам посоветовал так им сделать. А причина… тут скорее не из-за Маши. Ещё в Доме Культуры перед началом фильма Владик хамил Коробову, пытался унизить, в общем, провоцировал. Видимо его возмутил тот факт, что Маша оставалась равнодушной к его намёкам на ухаживание, а пришла с незнакомым парнем.

– Вот оно как… – протянул генерал, – понятно. А что за отношения у Маши с Коробовым, если это не секрет. Насколько там серьёзно?

– Не секрет. Маша без памяти влюбилась в своего спасителя. Просила меня навести справки о нём. Я тянул сколько мог. А вчера она сама его увидела, он зашёл к ним в бухгалтерию. И сразу притащила ко мне в кабинет. Хорошо, хоть парень серьёзный оказался. Сам объяснил Маше, что нужно получше познакомиться, пообщаться, а потом уже делать выводы. Хотя чувствуется, что он на неё тоже запал. Я и посоветовал вчера им погулять вместе, чтобы присмотрелись друг к другу.

– И что, если у них срастётся, ты согласен на такого зятя?

– Маша у нас единственная дочь. Я сделаю всё, чтобы ей было хорошо. Если она не остынет к Макару, пусть выходит замуж. А что, парень умный, смелый, такую карьеру сделал за короткое время. Не пьёт, не курит, спортсмен, чемпион СССР. Я думаю, он далеко пойдёт. Что ещё нужно желать дочери.

– Какой-то он… таинственный, что ли. Не совсем понятный. И связи у него в Москве на самом верху.

– Я в курсе. Вчера подполковник Васильев с ним общался. Какая должность у Васильева, я так толком и не понял. Когда он был в составе московской комиссии, что работала по тройному убийству, я пытался через других членов комиссии выяснить. Понял только, что Васильев возглавляет какой-то секретный спецотдел по особым поручениям. А Коробов, видимо хороший исполнитель этих самых поручений. Способности у него феноменальные. Вы сами знаете.

– Да уж, знаю. До сих пор не могу понять, как можно бежать на стреляющий в тебя очередями автомат, чтобы ни одна пуля не зацепила.

– Там, вчера, кстати, ещё один непонятный момент был. Ваш Владик для подстраховки велел одному из приятелей – Сашке Кейзину – спрятаться в кустах с обрезком трубы. Чтобы тот, значит, в крайнем случае, оглушил Коробова сзади.

– Ну, Владик, ну, мразь. Я этого ещё не знал…

– Так вот, этот Кейзин почему-то потерял сознание на некоторое время. Коробов к нему не подходил. То ли это случайность, то ли с Коробовым был ещё кто-то, хотя это вряд ли, он здесь никого не должен знать. То ли я вообще ничего не понимаю. Уж, больно вовремя это произошло.

– Интересно. Ну, ладно. Со временем во всём разберёмся.

Любовный треугольник

В этот раз полёт на «кукурузнике» Макар вообще не заметил. Машинально купил билет, машинально сел в самолёт, тупо смотрел в окно на однообразный таёжный ландшафт, машинально вышел из самолёта. Очнулся только, когда уже шёл по улице посёлка.

Все его мысли занимала Маша, её голубые бездонные глаза, в которых плескался то восторг, то испуг, но нежность, но в основном – огромная, всепоглощающая любовь. В голове звучал её голос, её хрустальный смех. Помнился даже аромат её волос, свежего девичьего тела, ставший вдруг каким-то родным.

Погруженный в свои мысли, Макар шёл по улице, машинально отвечая на приветствия знакомых, а это – практически все жители посёлка, и, только повернув к двухэтажке, до него дошло, что сейчас он попадёт прямо в объятия Ларисы. Хотя нет, она сейчас должна быть на работе. Всё равно, не сейчас, так немного позже, когда на обед придёт. Если сейчас увильнуть, сбежать на работу, то вечером неизбежно придётся исполнять мужские обязанности.

А ведь это предательство по отношению к Маше! От этой мысли Макар даже остановился. Оглянувшись по сторонам, он сообразил, что выглядит нелепо, и шагнул в подъезд.

Открыв дверь своим ключом, Макар вошёл в квартиру, сел за стол и задумался. Как быть? По идее, надо было сегодня объясниться с Ларисой, забрать свои вещи и уйти от неё. А куда? От квартиры он сам отказался. В общагу к ребятам? Как-то уже и не охота, отвык он от такой неуютной жизни.

Хлопнула входная дверь, и в квартиру ворвалась Лариса:

– Я узнала, что ты приехал, и решила на обед сходить немного пораньше. Ты, наверное, голоден? Тут, на печке, в сковороде мясо и картошка, сейчас разогрею.

Всё это Лариса выпалила скороговоркой, подошла к вскочившему Макару, обняла его и чмокнула в щеку. Тут же пальцем затёрла след от губной помады и заглянула ему в глаза.

– Ты чего такой мрачный? – Лариса присмотрелась внимательней, – случилось чего?

– Случилось, – Макар решился, – Лариса, нам надо поговорить.

– Та-а-ак! – Лариса каким-то шестым женским чувством сразу уловила причину. Отошла на два шага, скрестила руки на груди, спокойным взглядом внимательно оглядела Макара с головы до ног и безошибочно определила, – кого-то нашёл?

– Лариса, я влюбился.

– Поздравляю, – Лариса даже бровью не повела, – и кто же она?

– Не важно. Просто она такая… такая…

– Можешь не продолжать. Если уж ты, наконец, в кого-то влюбился, там должно быть что-то действительно волшебное. Городскую, значит, нашёл. Поздравляю ещё раз. Надеюсь, жениться на ней ещё не успел?

– Нет, конечно, но думаю…

– Тогда повторяю вопрос, мясо будешь? Любовь любовью, а обед по распорядку.

– Так это… как-то неправильно всё. Мне, наверное, надо съехать от тебя. Рано или поздно она узнает, как я тут живу.

– А как ты живёшь? На квартире у одинокой женщины? Ну и что, так многие живут. Ты мне платишь за квартиру и за кормёжку. А как и где мы спим, все могут только догадываться и строить свои предположения. Свечку тут никто не держал. У меня две комнаты. Диван стоит пустой. Будем считать, что ты на нём спишь. Хочешь, я его разложу и застелю постелью?

– Нет, зачем? Это уже лишнее, – Макар почувствовал, как его начало отпускать то напряжение, что держало в последнее время. Лариса права. Зачем сейчас что-то менять? Пока он не женат, изменять жене он не может. Когда он ещё женится и женится ли вообще – неизвестно. А молодой здоровый организм всё равно своё потребует.

Макар посмотрел на Ларису, как она хлопочет возле печи, переставляя сковородки, и понял, что организм уже требует. И не еды.

– Ты права, Лариса, – он обнял её сзади и запустил руку в кофточку, – но мясо подождёт, надо сначала другой голод утолить.

– Я всегда права, – Лариса развернулась к нему лицом и закинула руки на плечи, целуя в губы, – а то придумал какую-то проблему. А проблемы-то и нет.

Лейтенант Коровин

Чтобы душевные страдания ушли на задний план, лучше всего с головой погрузиться в работу. Что Макар и постарался сделать.

Утром после развода он устроил небольшое совещание со своими оперативниками.

– Что нового произошло за время моего отсутствия?

– Всё как обычно. Только тут такое дело… – Коваль немного замялся, – понимаешь, Макар, у меня в пятом корпусе молодой начальник отряда лейтенант Коровин постоянно приносил зекам чай и курево по двойной цене. То есть, они дают ему деньги, он покупает в магазине посёлка. Проносит через КПП и отдаёт им. На этом зарабатывает себе на водку. Любит выпить. Причём пьёт в одиночку, сам на сам. О каких-нибудь его друзьях – собутыльниках мы со Стасом ничего не слышали.

Но это пол беды. Тем более, что действует он через дневальных в пятом бараке, а они оба мои агенты. Но недавно они попросили его принести бутылку водки по заказу одного из «блатных». Он принёс, за двойную цену, естественно. Они её отдали заказчику и попросили ещё две. Больно уж выгодно для них оказалось. Коровин пообещал, взял деньги и не принёс. Оправдывался тем, что забухал, не выдержал и всё пропил. Обещал вернуть с получки. Они ему простили и дали ещё столько же. Он поклялся, что принесёт, и опять их кинул. Потом извинялся, мол, опять бес попутал, больше такого не повторится и предложил, чтобы убедиться, дать ему ещё раз возможность исправиться. Причём, при этом поклялся так, мол, если не принесу, можете меня отпидорасить. Они поверили, дали денег, а он опять не принёс. Теперь они спрашивают у меня разрешения, чтобы этого лейтенанта «опустить». Что делать? Может, дать им «добро»?

– Мы пытались с ним поговорить, – добавил Моргун, – мол, Володя, мы знаем, что ты таскаешь зекам всё, что закажут, прекращай ерундой заниматься. А он говорит: «Ловите!» Такая злость разбирает. Может, действительно, пусть его «опустят»? Что б другим неповадно было.

– Ни в коем случае! – Макар удивлённо посмотрел на парней, – с ума сошли? Какой бы он не был, но он пока офицер. Представляете, если это произойдёт, и об этом узнает вся зона? На нас самих будут смотреть с насмешкой. Офицера отпидорасили! Нет. Его надо нам самим задержать с поличным и уволить из органов.

– Так в том-то и проблема, – Коваль развёл руками, – мы будем знать, когда он должен занести, задержим, а он в очередной раз придёт пустой. Вони будет! Честного офицера унизили подозрением!

– Значит, нужно знать точно, когда он будет идти заряженным.

– А как? – хором сказали парни, переглянулись и засмеялись.

– Придумаем. Для начала надо пообщаться с агентами. Пошли, Витя, сходим к тебе в барак. А ты, Стас, займись писаниной, пока есть возможность. Кстати, Коровина я видел на разводе. Он сейчас должен быть у себя в кабинете. Может, уже занёс?

– Вряд ли. Зарплаты пока не было, а денег на водку у него точно нет.

В бараке выяснилось, что Коровина в кабинете начальника отряда нет. Один из дневальных заскочил в кабинет к оперативникам:

– Тут такое дело, – зашептал он, постоянно оглядываясь на дверь, – вы, гражданин капитан в курсе, насчёт нашего отрядного?

– Он в курсе, – Коваль кивнул головой, – рассказывай.

– В общем, сегодня лейтенант зашёл в барак и сразу нам предложил за расчет принести две ампулы «омнопона». Это такой наркотик, за него наши наркоманы любые деньги не пожалеют. У него жена работает фельдшером в воинской части. Хочет там взять.

– Да, ладно, – Макар недоверчиво покачал головой, – омнопон не наркотик, а сильнодействующий препарат группы «А», то есть фактически приравнен к наркотикам. Он строгой отчётности. Там даже пустая ампула уничтожается по акту. В комиссию на уничтожение у нас в колонии, например, входит начальник оперчасти по должности. Я уже два раза участвовал, поэтому и знаю. А как там медичка его спишет?

– Не знаю, – зек пожал плечами, – это его проблема.

– А давно он ушёл?

– С пол часа уже. Скоро должен вернуться.

Дневальный открыл дверь кабинета и выглянул в коридор. Обернувшись, он сделал страшные глаза и пальцем на уровне пояса показал в бок.

– Пришёл, – догадался Макар и направился в коридор.

Посреди коридора спиной к ним стоял Коровин и разговаривал с другим дневальным. Тот что-то сказал лейтенанту, Коровин обернулся и увидел выходящих из кабинета оперативников.

– Володя, ты-то как раз и нужен, – Макар пытался понять, «заряженный» в настоящий момент лейтенант, или у него опять «облом». Стоявший лицом к Макару дневальный пальцем указал на лейтенанта, а потом себе на грудь. Этот жест, видимо, изображал, что запретный препарат лежит у Коровина в кармане фирменной рубашки. Но надо это знать наверняка. Время замерло.

Макар быстро подошёл к замершему Коровину и провёл пальцем по карманам его рубашки. В одном чётко выделялся прямоугольник удостоверения, в другом было что-то бесформенное. Макар расстегнул пуговицу на кармане, двумя пальцами нащупал и вытащил из кармана пластиковый блок с двумя ампулами, прочитал название «омнопон», вернул ампулы обратно в карман и застегнул пуговицу. После чего вернулся к замершему Ковалю и «отпустил» время.

– Тебя начальник срочно к себе требует, – продолжил Макар, – только что звонил сюда в барак, а тебя не было. Сказал доставить живым или мёртвым.

– А зачем, не знаешь? – растерялся Коровин.

– Понятия не имею, – пошли, мне тоже в штаб нужно.

Коровин пожал плечами и направился на выход из барака.

– Витя, ты с нами? – Макар обернулся к Ковалю.

– Я догоню.

На крыльце штаба курил дневальный.

– Хозяин у себя? – спросил Макар, при этом, повернув голову, встретился взглядом с догнавшим их Ковалем. Тот, еле заметно, одними глазами дал понять, что всё нормально.

– У себя. Они вдвоём с режимом, – дневальный угодливо распахнул дверь перед офицерами.

«Прекрасно», – подумал Макар, – «как раз и Ткачёв здесь».

– Здравия желаю, – поздоровался Макар, войдя в кабинет Шепелева. Подтолкнул к столу Коровина и сказал, – Николай Семёнович, прикажите ему выложить на стол всё, что есть в карманах.

Шепелев удивлённо посмотрел на Макара, но сразу всё понял:

– Выкладывай.

Коровин пожал плечами, не спеша, расстегнул карман, достал двумя пальцами удостоверение, небрежно бросил его на стол и замер.

– Другой карман, – поторопил его Макар.

На стол упали какие-то свёрнутые бумажки и блок с двумя ампулами.

– Объясни, что это за ампулы и почему они у тебя в кармане? – строго сказал Макар.

Шепелев взял в руки ампулы и, близоруко щурясь, стал их рассматривать вместе с подошедшим Ткачёвым.

– Это моё лекарство, я его пью от температуры, простыл, – с честным лицом ответил Коровин.

– А что это? – Шепелев так и не разобрал, что написано на ампулах, и ждал объяснений от Макара.

– Это, товарищ подполковник, «омнопон», сильнодействующий препарат группы «А», строгой отчётности. Нашими зеками используется как наркотик и предназначался им. А взять его Коровин мог только у своей жены, которая работает фельдшером в воинской части. Поэтому я сейчас иду в батальон. Прошу вас, Николай Семёнович, предупредить комбата, чтобы оказал мне содействие, только не говорите по телефону про ампулы.

Повернувшись к Коровину, Макар добавил:

– Придурок, если бы ты выпил эти ампулы, то сдох бы сразу. Витя возьми у него объяснение, а я – в батальон.

Территория батальона от улицы была огорожена двухметровым деревянным забором. Макар нажал на кнопку возле калитки. В небольшом отверстии мелькнул чей-то глаз, и дверь сразу распахнулась. Часовой вытянулся по стойке смирно и, отдавая честь, гаркнул:

– Здравия желаю, товарищ капитан!

Макар удивился. У чужих, незнакомых офицеров здесь положено спрашивать: «Разрешите узнать цель вашего прибытия?» Видимо, его уже за чужого не считают. Насколько Макару было известно, его личность среди солдат в последнее время обсуждается чаще, чем других офицеров батальона вместе взятых.

– Комбат у себя? – спросил он, отвечая на приветствие.

– Так точно, товарищ капитан!

Комбат поджидал Макара на крыльце.

– Что-то серьёзное случилось? – спросил он, здороваясь, – начальник ваш меня заинтриговал, а по телефону ничего говорить не хочет. Всё, мол, Коробов объяснит.

– Где тут у вас медпункт? Пройдёмте туда, я по дороге расскажу.

– Прошу, – комбат рукой указал направление.

– Несколько минут назад мы задержали начальника отряда лейтенанта Коровина при попытке передачи осуждённым сильнодействующего препарата, приравненного к наркотикам. Взять это лекарство он мог только у своей жены, которая работает у вас фельдшером, – на ходу объяснял Макар, – лекарство это применяется очень редко при невыносимых болях на грани потери сознания. Например, при серьёзных травмах или раковых заболеваниях. В каждом случае составляется акт. Пустая ампула уничтожается при трёх свидетелях. Мы с вами, товарищ майор, должны сейчас проверить документацию на эту тему.

– Какие-то бумаги она мне приносила на подпись, – задумался Данилец, – я подписывал, особо не вникая.

– Были у вас в последнее время травмы на грани жизни и смерти?

– Сплюнь! На фиг, на фиг! Не дай бог! Травмы бывают. То кто-то руку вывихнет, то палец прищемит, то кому-то фингал поставят, не без этого. Но серьёзных при мне не было.

– Вот сейчас и поглядим, на что она лекарства списывает.

Комбат распахнул дверь с надписью «медпункт»:

– Здравствуй Ольга! Покажи-ка нам документы, где ты регистрируешь применение препаратов строгой отчётности.

– Конечно, конечно, – фельдшер положила на место телефонную трубку, которую держала возле уха в момент их появления и потянулась к сейфу, – какой конкретно препарат вас интересует?

– Омнопон, – подсказал Макар и заметил, как дрогнули её руки.

Ольга достала из сейфа журнал, положила на стол и стала листать:

– Омнопон… омнопон… вот! Последний раз применялся рядовому Жапарову второго мая.

– Это, которого собака укусила? – проявил осведомлённость комбат.

– Да.

Макар засмеялся.

– Что тут смешного? – возмутилась фельдшер.

– Собака ему что, ногу оторвала или ягодицу?

– Да, нет, я помню, – комбат нахмурился, – так, небольшая ссадина на руке.

– Но он жаловался, что ему очень больно, – пыталась оправдаться фельдшер.

Макар в это время, разглядывая кабинет, зацепился взглядом за урну, стоявшую возле стола. Сверху в бумажном мусоре лежала знакомая упаковка.

– А это что у вас, – он достал из урны пластиковую упаковку на три ампулы, её край был неровно обрезан, – обратите внимание, товарищ майор, – из своего кармана он извлёк упаковку с двумя ампулами и приложил краями две упаковки. И без экспертизы было понятно, что две ампулы были обрезаны именно от этой упаковки, – это мы изъяли сегодня у её мужа в жилой зоне.

– И как это понять? – взгляд у комбата стал мрачным, – я у тебя спрашиваю. Ольга.

Фельдшер молчала, уставившись в распахнутый журнал.

– А тут и понимать нечего, – Макар усмехнулся, – налицо несколько преступлений сразу: сбыт наркотиков, совершённый группой лиц; злоупотребление служебным положением, подделка документов…

– Ну, сучка! – взорвался комбат, – ключи мне отдала и пошла нах.. отсюда. Мне принесёшь рапорт… заявление об увольнении. Ты ведь и меня подставила, подсовывала на подпись липовые бумаги!

Когда бывший фельдшер, всхлипывая, выбежала из кабинета, комбат, закрывая дверь отобранными ключами, оглянувшись вокруг, спросил Макара:

– А без уголовного дела как-то можно обойтись?

– Это не от меня зависит, – Макар прикинул про себя возможные варианты, – я думаю, спустят на тормозах. Лейтенанта попугают и уволят за утрату доверия. А вы свою сотрудницу – по собственному желанию.

– Это уж обязательно! Слушай, давай на «ты», а то как-то не по-людски выкать друг другу.

– Согласен, – Макар протянул руку, – Макар.

– Валера, – комбат пожал ему руку, – слушай, тут у нас зимой солдаты новую игру придумали – «в капитана Коробова». Один бежит, остальные в него снежками кидают. Кто дальше сумеет пробежать, то и победитель.

Макар засмеялся:

– Надо же!

– А после последней твоей стычки на бирже начали учиться от топоров уворачиваться. Хорошо хоть, вместо топоров догадались палки использовать. После того, как одному придурку в ухо заехали, я запретил. Мозги ещё повыбивают друг другу, спортсмены хреновы. Эх, можно было бы обмыть это дело, но знаю, что ты совсем не пьёшь. Один на весь посёлок такой идейный.

– Что поделаешь, – Макар развёл руками.