Текст книги "Суперопер"

Москвичи

После развода Макар со следователем опять работали в кабинете оперчасти за зоной. После развода подошла для допроса ещё одна свидетельница – Наталья Пивоварова – подруга продавщицы Тоньки.

Наташа вела себя скромнее подруги, хотя тоже бросала на Макара заинтересованные взгляды. Она с удовольствием, хихикая, рассказала о своём участии в захвате преступников, как изображала пьяную. Чувствовалось, что рассказывает это она уже далеко не в первый раз.

– Только одного я до сих пор не могу понять. Как это он, – она посмотрела на Макара, – так быстро с ними расправился. Только вошёл и бах… все уже отключены, а он стоит рядом с Тонькой.

– Этот вопрос мы уже выяснили, – следователь показал пальцем в нижнюю часть протокола, – вот здесь, Наталья, распишитесь и можете быть свободны.

Во время допроса Макар размышлял, как бы тонко намекнуть Наташе, чтобы она обратила внимание на Серёгу, и вышел вслед за ней, чтобы поговорить на эту тему. Но тут внизу хлопнула дверь, и послышались голоса. Заглянув за перила, Макар увидел поднимающихся по лестнице офицеров. Первые двое были с погонами полковников.

«Москвичи!» – сообразил Макар и юркнул за дверь. Привычка держаться подальше от начальства внедрилась в подсознание ещё во время срочной службы в армии. Но отсидеться не получилось.

Сначала кто-то рывком распахнул наружную дверь тамбура, о чём просигналила загоревшаяся лампочка, затем от сильного толчка распахнулась внутренняя дверь, и в кабинет шагнул стройный моложавый полковник. Макар вскочил.

– Где здесь у вас кабинет начальника колонии? – Полковник быстро окинул насмешливым взглядом небольшое помещение, задержавшись на огромном портрете Дзержинского работы неизвестного художника из зеков.

– Прямо по коридору в торце, товарищ полковник, – отрапортовал Макар.

– Угу, – полковник повернулся к выходу, но задержал взгляд на следователе, – так, капитан, судя по табличке на двери, новый оперативник, а вы…

– Следователь прокуратуры Ветров, – представился тот.

– Вы ведёте дело по тройному убийству?

– Так точно, я.

– Тогда вы нам прямо сейчас будете нужны. Можете подойти в кабинет начальника колонии?

– Да, конечно.

Полковник вышел из кабинета, Ветров – вслед за ним, прикрыв за собой дверь.

Макар растерянно присел за стол, не зная, что делать, решил пока вскипятить чай в электрочайнике.

Минут через пятнадцать, когда он, не спеша, прихлёбывал горячий чай, зазвонил телефон (тот, который «внутренний», в отличие от второго – «городского», для связи с посёлком). Голос дежурного сообщил, что его ждут в кабинете начальника колонии.

Макар, постучав, толкнул вторую дверь тамбура в кабинете начальника колонии, вошёл и замер.

Кабинет был полон офицеров. Кроме стульев, стоявших вдоль стен, добавились ещё три ряда в противоположном от стола начальника конце кабинета. Здесь было всё руководство колонии, отделения, комиссия из Управления, к которым добавились новые персонажи с большими звёздами на погонах. На месте начальника восседал генерал-майор, которого Макар сразу узнал. Он сопровождал министра при награждении.

Глядя на генерала, Макар приложил руку к головному убору и доложил:

– Капитан Коробов по вашему приказанию прибыл!

Генерал откинулся на стуле, который больше напоминал царский трон и, с интересом глядя на Макара, сказал:

– А расскажи-ка нам капитан, кто первым опознал в троих убитых сотрудников колонии?

– Первым их опознал заместитель начальника колонии по режиму майор Ткачёв. Вообще-то мы были вдвоём, но я их не знал, так как работал в колонии первый день.

– Но вы туда шли, уже зная, что там три трупа. От кого?

– Информация поступила от дежурного по бирже. Он обнаружил в чулане три трупа, но рассмотреть их хорошо в темноте не смог, так как был без фонарика, светил спичками. Он увидел, что три человека мёртвые и раздетые вот и решил, что это те трое осуждённых, которых не досчитались при съёме.

– Понятно, – генерал что-то отметил в лежащем на столе блокноте, – и второй вопрос: сколько человек участвовало в задержании беглецов?

– Непосредственно – двое, майор Ткачёв и я. Ну, ещё местная жительница, подруга продавщицы, которую мы привлекли, чтобы убедить преступников открыть дверь.

– Чья идея была привлечь женщину?

Макар взглянул на Ткачёва, который сидел у стены напротив него, сложив руки на коленях. Указательный палец на его руке в этот момент указал на Макара.

– Идею предложил я в общих чертах, но товарищ майор её развил, объяснив, что одна из женщин у магазина является подругой продавщицы, поэтому задуманное может получиться. Я то в тот момент никого в посёлке не знал.

– А теперь подробно: кто и как нейтрализовал преступников?

Макар подумал, что большинство присутствующих уже в курсе по этому вопросу, и ответил уверенно:

– Я и нейтрализовал.

– Один троих?

– Капитан Коробов, – внёс справку сидевший сбоку за столом полковник Стогов, – является чемпионом Союза по самбо.

Генерал перевёл удивлённый взгляд со Стогова на Макара и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ну, конечно! А я думаю, где я видел этого капитана! При награждении! Он получил медаль и внеочередное звание за выполнение секретной операции.

Генерал на секунду задумался, а потом махнул рукой:

– Сейчас уже гриф секретности снят, так что можно рассказывать. Для тех, кто не в курсе, – Коробов был внедрён в воинскую часть под видом молодого бойца, вместе с очередным пополнением. Хотя сам он, к тому времени, срочную уже отслужил и успел закончить спецшколу МВД. Благодаря его умелым и отважным действиям, была выявлена и отправлена за решётку целая группа «старичков» -беспредельщиков. Эксперимент был признан положительным. Сейчас готовится большая группа из молодых спортивных сотрудников для выполнения такой же задачи. Об этом был издан приказ по Министерству Обороны и зачитан во всех воинских частях. Случаи дедовщины уже резко пошли на спад. Я думаю, после весеннего призыва, когда поработают такие же парни, это позорное явление совсем заглохнет. И всё, благодаря вот этому герою. Кстати, а как получилось, что чемпион СССР оказался в такой глуши? Он ведь должен и дальше, так сказать, защищать честь отечественного спорта.

– Я и здесь, если надо, защитю… то есть защищу… – Макар смутился, увидев, как заулыбались лица офицеров, тряхнул головой и отчеканил, – если Родина прикажет, готов защищать интересы советского спорта в любой момент, в любом месте, в любой точке земного шара! Уверен, что смогу победить любого противника, независимо от веса и роста.

– Ух, ты! – Генерал захохотал, – орёл! Побольше бы таких, – он достал платок, вытер слёзы, выступившие от смеха, высморкался и, сделав серьёзное лицо, спросил, – а всё-таки, кто-то сможет объяснить, почему спортсмен такого уровня находится здесь? – Он посмотрел на свою свиту.

– По распределению, товарищ генерал, – услышал Макар знакомый голос и с удивлением узнал, поднявшегося в среднем ряду подполковника Васильева.

– Странное какое-то распределение, – проворчал генерал, но в его взгляде, брошенном на Васильева, мелькнуло понимание, – ну, всё, капитан, мы вас больше не задерживаем, можете идти.

– Товарищ генерал, – Васильев продолжал стоять, – разрешите, я тоже выйду. Нужно срочно уточнить несколько рабочих моментов по оперативной линии.

– Да, конечно, занимайтесь, – генерал махнул рукой.

– Ну, здравствуй, герой, – Васильев, убедившись, что в коридоре никого нет, приобнял Макара, – веди в кабинет, надо пообщаться тет-на-тет.

– Чай будете? – Макар, войдя в кабинет, сразу воткнул в розетку, не успевший остыть, чайник.

– Не откажусь, – Васильев присел за стол, посмотрел на портрет Дзержинского, – хорошая работа, видно, что не репродукция. Как бы этот Феликс в Москву не уехал. Такой и в генеральском кабинете повесить не стыдно.

– Да, ради бога, – Макар махнул рукой, – пусть забирают, мы себе ещё сделаем, если художник не откинулся.

– Да-а, ты уже и тут успел отличиться. Хоть медалью опять награждай. Единственный из всех сотрудников, кого при всём желании нельзя наказывать, – первый день работал, да ещё и отличился при задержании. А вот зам по РОРу вашему, как его… Ткачёву, я не завидую. Как бы вообще погоны не сняли.

– Василий Васильевич, я вас очень прошу, если, конечно, от вас это зависит, Ткачёва нужно оставить на месте.

– Почему? Что, хороший начальник?

– Он на своём месте. Всё знает, во всём разбирается, имеет авторитет среди сотрудников и осуждённых. Да и вообще, – сами подумайте: в оперчасти сейчас один я. А я практически ничего не знаю в колонии. Если новых пришлют, даже, если опытных, и то они будут владеть обстановкой в колонии хуже меня. Нельзя же так резко оголять важнейший участок работы. Начальник колонии в первую очередь озабочен выполнением плана. Остальные службы оперативной работой заниматься не имеют права. В общем, как хотите, а Ткачёв должен остаться. Если, конечно, от вас это будет зависеть.

– Как раз от меня это и будет зависеть. Именно я в этой комиссии отвечаю за проверку оперативной работы.

Макар поставил на стол заварной чайник.

– Вы крепкий чай предпочитаете, товарищ подполковник?

– Дай-ка я сам заварку налью, – он налил чай, принюхался, – чай-то хороший, чувствуется.

Макар открыл тумбочку рядом с холодильником и показал рукой на упаковки пачек сигарет и ряды пачек чая с нарисованными слонами:

– Это мне по наследству досталось, видимо трофеи.

– Нормально, такой чай и в Москве сложно достать. Как ты тут устроился? Как личная жизнь?

Макар вспомнил Ларису и смутился, поэтому ушёл от прямого ответа:

– Жизнь бьёт ключом, тут как видите, скучать пока некогда было.

– Это точно, – Васильев отхлебнул чай и задумался, – привыкай, втягивайся. Ты же хотел поработать в колонии. Но учти, как только понадобишься, я тебя отсюда выдерну. Причём, на сборы у тебя будет меньше суток. Это я к тому, чтобы ты тут сильно не прирос. В смысле – хозяйство, мебель, громоздкие вещи, которые жалко бросать и так далее. Но пока – рано, ситуация не созрела.

– Понятно. Да мне здесь, в общем-то, даже нравится.

Комиссия проработала всего одни сутки. Видимо, не очень-то нравились москвичам, привыкшим к комфорту, местные спартанские условия.

Через сутки после их отъезда был зачитан приказ о наказании виновных в допущенном происшествии. Ткачёву было объявлено неполное служебное соответствие, но с должности не сняли. Взыскания получили и начальник колонии, и всё руководство отделения, и многие из аппарата Управления.

Погибших оперативников похоронили на местном кладбище под автоматные залпы. Их жёнам была выплачена приличная сумма. Постепенно жизнь колонии входила в привычную колею.

Пополнение

Макар втягивался в будничную работу. Первое время ему здорово помогал Ткачёв. Через месяц оперчасть пополнилась двумя сотрудниками: капитан и старший лейтенант. Оба раньше работали в уголовном розыске. Капитан – под Ленинградом, а старлей – в Ростовской области. Оба были уволены из органов за проступки. Таких, как они, уволенных часто подбирают вербовщики Управления и предлагают восстановиться в МВД, только в лесном Управлении. Некоторые соглашаются и дорабатывают до пенсии.

Капитан Станислав Моргун из города Всеволожска под Ленинградом после работы зашёл в кафе недалеко от своего дома, «принял на грудь» и в хорошем настроении направился к родному подъезду. И тут заметил, как в припаркованную машину садится человек с очень знакомой физиономией. Эту рожу он видел каждый день на стене возле дежурного как находящегося во всесоюзном розыске. Ошибиться он не мог, уж очень характерное лицо.

Моргун метнулся к стоявшему рядом автомобилю такси и потребовал следовать за автомобилем преступника, предъявив удостоверение. На что таксист в грубой форме ответил, что не может, так как ждёт клиента. Тогда Стас выкинул его из машины, сел за руль и рванул в погоню.

Преступник, заметив погоню, начал наращивать скорость, Моргун тоже. На бешеной скорости в центре города на повороте опер не справился с управлением непривычного автомобиля, вылетел на тротуар и врезался в киоск «Союзпечати».

Скандал был страшный. Пьяный милиционер угнал автомобиль, разбил его и киоск. Объяснение Моргуна о преследовании преступника расценили, как жалкую попытку оправдаться. Сначала хотели судить, но начальство сумело замять дело, и ограничились увольнением из органов.

Старший лейтенант Виктор Коваль из Ростова на Дону был обвинён в «крышевании» проституток. Как он ни доказывал, что все они были его секретными сотрудницами, источниками ценной информации, поэтому он помогал им в конфликтных ситуациях, ничего не помогло. Выгнали с треском. Хорошо, хоть в спецлес удалось восстановиться в том же звании.

Оба парня были оперативниками с опытом, способными, но со своей спецификой. Например, долго не могли понять, почему нельзя здороваться с зеками за руку. Или – почему на встрече с агентом нельзя распить бутылку водки на двоих, для установления доверительных отношений.

На эти вопросы терпеливо отвечал Ткачёв:

– Нельзя здороваться за руку – по правилам внутреннего распорядка. Осуждённый при встрече с любым представителем администрации обязан снять головной убор и первым поздороваться: «Здравствуйте, гражданин начальник!» И ни каких – за руку! К тому же, представь, что тот с кем ты поздоровался за руку, оказался «петухом». Как ты дальше работать будешь! Над тобой вся зона будет смеяться. Теперь, насчёт водки. Чтобы её выпить с осуждённым, тебе её нужно занести в жилую зону или на рабочиё объект. А за это увольняют из органов. А если водку принёс твоему агенту кто-то другой, и он решил тебя угостить, то ты обязан установить, кто занёс спиртное и привлечь его к административной ответственности по ст. 168 КоАП РСФСР (если это вольнонаёмный) или к дисциплинарной (если он в погонах). Тем самым ты спалишь своего агента, потому что без его официальных показаний ты никого привлечь не сможешь.

Новички постепенно втягивались в работу, вникали в специфику. Макар также втянулся в рутину работы с осуждёнными. В течение месяца он провёл встречи со всеми негласными сотрудниками, троих из них исключил, убедившись, что толку от таких мало. Он взял себе за правило, если ничего не мешало, каждый день вызывать на беседу человек восемь-десять из каждой камеры, постепенно знакомясь с людьми. Между делом завербовал несколько человек в бригадах, где не было агентурного прикрытия.

Чтобы не привлекать лишнего внимания к своим негласным сотрудникам, Макар договаривался со всеми, чтобы они оставляли сообщения в тайниках на рабочем объекте, а при встрече условным жестом сообщали, что записка оставлена.

Приём у врача

В списках осуждённых, записавшихся на приём к врачу, Макар увидел знакомую фамилию и решил воспользоваться возможностью, чтобы хотя бы переглянуться с агентом «Крутой».

Начальник медчасти ИТК – молодой выпускник мединститута Анатолий Маленков, среднего роста, худощавый с постоянно всклокоченными волосами всегда выглядел каким-то сонным, заторможенным. Ткачёв по секрету поделился с Макаром подозрением, что их главный врач, имея возможность распоряжаться спиртом и настойками на спирту, злоупотребляет этой возможностью. Говоря проще – сам всё это и употребляет. А также таблетки из группы транквилизаторов и снотворных – элениум, реланиум, этаминал натрия и тому подобное. Поэтому у него постоянно такой вид.

Макар давно установил с Маленковым дружеские отношения, как и с большинством молодых сотрудников колонии.

– Толик, я поприсутствую на приёме, с твоего разрешения? Хочу кое к кому присмотреться.

– Да мне по барабану, – доктор равнодушно уселся за стол, разложил медприборы и лекарства и буркнул контролёру, – выводи по одному, кто там на приём записывался.

Макар присел на стул сзади и сбоку врача, листая толстый журнал и поглядывая на входивших зеков.

– На что жалуетесь? – врач записал в журнал фамилию первого посетителя – пожилого мужичка с седой щетиной на щеках.

– Голова болит, доктор, вот здесь, – больной показал пальцем на затылок, – каждое утро спасу нет. И ещё, живот что-то донимает в последнее время. Что ни съем – обязательно пронесёт.

Макар встал, прошёлся по кабинету, остановился за спиной у врача. Тот что-то медленно записал неразборчивым почерком в журнал приёма, затем открыл ящик стола, достал одной рукой таблетку (как показалось Макару – наугад, первую попавшуюся), двумя руками под столом разломил таблетку пополам. Правой рукой он протянул больному одну половину таблетки:

– Держи, это от головы.

Потом левой рукой предал вторую половину:

– А это – от живота. Смотри, не перепутай! Обе вечером перед едой. Если не поможет, завтра опять придёшь.

Макар, еле сдерживая смех, отвернулся к окну. В кабинет тем временем вошёл нужный ему человек. Встретившись с Макаром взглядом, он, как бы случайно почесал пальцем кончик носа. Еле заметно, глазами Макар дал ему понять, что «маяк» принят. Это означало, что информация его дожидается в штабеле дров в дупле одной из чурок. Значит, вечером нужно будет сходить на лесобиржу, забрать сообщение.

Однако, когда перед отбоем Макар вышел из жилой зоны, его планы изменились. Глядя на кружившиеся снежинки, Макар подумал, что сейчас снег засыпает все старые следы, оставленные ногами зеков на рабочем объекте. Если пробежаться утром до выхода осуждённых на рабочий объект, то все следы, оставленные ночью, будут как на ладони. Почему бы не совместить полезное с полезным? Всё запрещённое заносится на объект в основном ночью и прячется в условленных местах. За ночь свежих следов добавится немного, и проверить, куда они ведут вполне возможно.

По лесобирже вглубь все передвигаются по линии УЖД. Натоптанная в снегу на шпалах и рядом с ними тропа здесь как центральный проспект, от которого к бригадам отходят более узкие тропинки-переулки. Если пробежаться по этому проспекту и внимательно присматриваться к свежим следам, отходящим в стороны, то можно запросто перехватить незаконную передачу.

По пути к дому Макар тщательно продумал возникшую идею, прикинул время, чтобы успеть пройтись быстрым шагом от дома до конца лесобиржи и обратно. При этом выйти с объекта нужно раньше, чем туда зайдёт первая партия осуждённых. По всему получается, что будильник нужно заводить на шесть часов.

С сожалением посмотрев на Ларисины окна, Макар повернул к общаге. Что-то зачастил он в последнее время к подруге. И вроде бы про эту связь никто в посёлке пока не знает. Но сегодня точно нельзя. Расслабишься, потом вставать будет тяжело.

Ночной следопыт

Утром в половине седьмого Макар быстрым шагом шёл по шпалам УЖД, внимательно присматриваясь к следам. Сразу от входа вглубь объекта вели несколько цепочек следов, оставленных разными людьми в разное время, судя по степи занесённости их снегом.

Одни следы – самые старые – свернули с линии УЖД и упёрлись в домик, где, как знал Макар, находится бесконвойник – пожарник. Там горел свет. Не задерживаясь, Макар прошёл дальше. Пройдя немного дальше середины лесобиржи, он подошёл к домику нужной бригады, где работал агент «Крутой», и забрал записку из дупла в нижней части штабеля дров. Там же он оставил две пачки сигарет и пачку чая. Затем прошёл дальше, потоптался у входа в будку и вернулся обратно к УЖД, приглядываясь к своим следам. То, что он делал остановку возле штабеля дров, по следам не читалось.

Быстро пробежал глазами записку. В сообщении речь шла о назревающем серьёзном конфликте между двумя бригадниками, указывались причины и возможные последствия.

«Возьмём на заметку», – подумал Макар и увеличил скорость. Он уже не шёл, а бежал лёгкой трусцой, поглядывая на часы. Поэтому чуть было не проскочил следы, уходящие вбок, под эстакаду.

Согнувшись и подсвечивая фонариком, Макар осторожно двигался под эстакадой. Здесь снега почти не было, но следы всё равно просматривались на замёрзших опилках и стружках. За вторым рядом деревянных столбов-опор стояли две матерчатые сумки. В крайней оказалось пять стеклянных бутылок – три с водкой, две с коньяком и какие-то свёртки. Во второй – два блока сигарет «прима» и ещё что-то, завёрнутое в газетные свёртки. Времени разглядывать, что там, уже не оставалось.

Вернувшись с сумками на УЖД, Макар убедился, что дальше в глубь биржи уходит только одна цепочка следов, причём человек, который их оставил, обратно не выходил. Интересно было бы выяснить, кто это может быть, но по времени уже не получалось. Подхватив сумки, Макар быстрым шагом направился обратно, размышляя на ходу, кто бы это мог пройти. Надо будет выяснить, дежурит ли ещё один пожарник в конце биржи. А может, оставивший следы человек, вернулся обратно на тепловозе? Поэтому и нет следов возврата. В любом случае пробный выход на объект можно считать удачным. Предотвращена пьянка с непредсказуемыми последствиями.

На выходе с рабочего объекта Макар осмотрелся. В домике, расположенном недалеко от входа на биржу, где базировались бесконвойники из ночной разгрузки, светилось единственное окно. По всему получалось, что он зашёл и вышел с рабочего объекта никем не замеченный. Это обстоятельство тоже можно использовать. Например, никому не признаваться, что «грев» забрал именно ты. И пусть тот, кто заносил, доказывает заказчику, что всё сделал правильно. Зек, который не получил свой заказ, за который наверняка заплатил по двойной, а то и тройной цене, естественно будет возмущаться и требовать своё. В результате недоразумения и возникшей взаимной неприязни канал нелегальной доставки прекратит своё существование.

Об этом размышлял Макар, быстро двигаясь в сторону жилой зоны. Несмотря на морозец не меньше двадцати градусов – о чём свидетельствовал характерный скрип снега под ногами – Макар весь вспотел.

Как ни торопился, всё равно едва не опоздал. Солдат в черном полушубке уже открыл замок на воротах шлюза и собирался их распахнуть. Макару пришлось бы пройти оставшиеся десять метров с сумками в руках на глазах у выстроившихся осуждённых. Выручили сверхспособности. Время остановилось.

Макар спокойно прошёл за спиной у солдата, застывшего, как по команде «замри!», зашёл в штаб, убедился, что внутри никого нет, и только потом время вернулось к естественному течению.

Зашёл в кабинет, быстро сунул сумки в нижнее отделение сейфа, решив, что разберётся с ними позже, и пошёл в жилую зону на развод.

В шлюзе навстречу ему заканчивала выходить первая партия осуждённых. Увидев Макара, стоявший с группой офицеров Ткачёв, демонстративно посмотрел на часы и недовольным тоном сказал:

– Опаздываете, молодой человек.

Макар молча поздоровался за руку со всеми офицерами, подошёл к Ткачёву и, здороваясь с ним, попросил отойти в сторону на пару слов.

– Докладываю, товарищ майор. С утра пробежался по бирже, проверил следы, что появились на объекте в течение ночи. Под эстакадой пятой бригады изъял «грев», видимо ночью забросили. А также забрал сообщение, оставленное моим агентом в условленном месте.

– Ого! Неплохо. Тогда извини, я думал, ты опоздал, а ты, оказывается, давно на работе. И как результат? Есть что-нибудь интересное?

– Я всё пока не рассматривал. Некогда было. Но водка и коньяк точно есть. Три бутылки водки и две коньяка.

– Прекрасно! – Ткачёв уставился на Макара, и его лицо расплылось в улыбке, – ты же не пьёшь, что будешь делать с горючим?

– Не знаю, – Макар пожал плечами, – пока не решил. По закону разбить полагается, вроде бы…

– Я тебе разобью! Придумал тоже! Ты что, не русский?! Короче. По бутылке водки и коньяка нужно поставить в сейфы мне и хозяину. Так сказать, на представительские расходы. Одну оставь себе. Вот увидишь – пригодится. А остальное…, парни обычно как делали: сигареты и чай – агентуре. Только, если приметные пачки – высыпай в пакет. Продукты – в холодильник на закуску. Ах, да, ты же не пьёшь… Всё равно, что съедобное: сало, консервы, – можно и самому съесть. Всё меньше покупать. Ты же холостой, готовить то некому. Или ты уже нашёл, кому готовить?

Макар смутился:

– Я над этим работаю.

– Хорошо работаешь. Почти никто про Ларису не знает. Ха-ха, чего смутился? Ты, конечно, неплохой конспиратор, но тут деревня. Не переживай, кроме меня по ходу, действительно никто не знает.

– Так, а вы… откуда, Михаил Иванович?

– Так ведь я тоже в разведке работаю, ха-ха! Поживёшь с моё в этой деревне, тоже будешь всё знать, кто с кем, сколько раз, в какой позе. Хотя, я думаю, ты намного раньше моего освоишься, быстро прогрессируешь. Вот сейчас – додумался по следам пробежаться – и сразу результат. Наши оперативники, царство им небесное, за все годы работы до такого не додумались, да и я тоже. А ведь идея простая, на виду. Только не ленись. Молодец! Ну что, развод закончился. Пошли к тебе, помогу трофеи рассортировать.