Текст книги "Никола зимний"

Игры на интерес

Часть первая. Пруха1

– Пика.

– Пас.

– Мизер.

– Опять! Прет карта, и вся в одни руки.

– Мизера, мальчики, ходят парами. – Орехов нежно улыбается партнерам.

Волосы «мальчиков» пеги от седины. Один из них – Олег Васильевич, начальник управления, второй – Бельский, такой же, как Орехов, шеф-инженер, а если точнее – бывший шеф-инженер, потому что по новому штатному расписанию они числятся старшими инженерами, но «шеф» звучит все-таки посолиднее. Рука Орехова зависает над прикупом. Они играют втроем, но есть в компании и четвертый – Вадим Демидов, тоже шеф-инженер. Неделю назад он уехал в командировку. Им вообще редко удается собраться полным составом – частые разъезды и всякие бытовые заботы отвлекают не одного, так другого. В прикупе трефовый туз и бубновая девятка. Орехову впору сделать облегченный выдох, но он прикидывается удрученным и ждет, как поведет себя Бельский, и тот попадается на удочку, но тоже не злорадствует в открытую, а так, исподтишка.

– Туз, он и в Африке – туз! – говорит ободряюще и подмигивает начальнику, сейчас, мол, мы его.

Орехов старается выдержать кислую мину. Он медленно вставляет туза в конец длинной масти, а девятку между семеркой и валетом. Он с удовольствием позабавился бы неведеньем Бельского еще минуту-другую, но хорошего помаленьку. Неэтично долго томить товарищей, и он бросает на стол раскрытые карты.

– Неловленый.

Бельский не верит, низко склоняется над столом и пытается сосредоточиться, все еще надеясь поймать, пока начальник не соглашается, что мизер действительно неловленый.

– Интеллект бессилен против прухи, – говорит Бельский.

Может, ему хотелось поиронизировать, но получилось у него озлобленно. Нервишки, ничего не поделаешь.

– Да, Борису сегодня прет, – соглашается начальник.

Игра идет дальше. Только Бельский никак не успокоится. Стоит Орехову замешкаться с определением козыря, и он уже пускается в рассуждения, при этом боже упаси упрекнуть прямо. Обращается он к начальнику и говорит, как бы между прочим:

– Вадим считает варианты со скоростью компьютера. Ему достаточно посмотреть в карты десять секунд, и можно сдавать снова, ему уже ясно, кто сколько возьмет и кто сколько отдаст. Преферансный Боби Фишер.

Орехов молчит, он и без напоминаний знает, что Демидов – классный игрок, высшая лига, можно сказать, но непонятно: Бельскому-то какая от этого радость. Что за манера хвастаться чужими способностями и пытаться принизить ими своих соперников? Мало ли что Демидов считает со скоростью компьютера, пусть даже так, хотя это и явное преувеличение, и у него есть слабые места, и ему случается проигрывать, но все-таки с Фишером-то сравнивают Демидова, а не Бельского, так чем же гордиться Бельскому? Но Орехов не спорит. Игра идет мирно, пока он не ошибается на собственной сдаче.

– В гору! В гору подымайся! – кричит Бельский.

И опять Орехов не извиняется, не клянчит прощения, а безропотно плюсует к своей горе. Конечно, карта слезы любит, но мужчине быть нытиком не пристало, тем более что и без слез прет. Тут не плакаться надо, а рисковать и рисковать, все мелкие залёты окупятся сторицей. И Орехов говорит:

– Темню.

И заказывает восьмерную игру – и выигрывает, хотя мог бы остаться «без лапы», но начальник пожадничал, погнался за вистом. Ошибка была грубейшей, и Бельский имел полное право напомнить о канделябре, по которому скучает голова Олега Васильевича, но смолчал. Он считает себя хитрым, хотя хитрость его на виду. Орехов тихо посмеивается. Кому-то угождают, а он остается в выигрыше.

А начальник уже смотрит на часы.

– Пора закругляться. Время два часа, а завтра на работу.

– Я и вчера не спал, тоже во втором с дачи прикатил. В гроб меня вгонит эта стройка.

– Ничего, Борис, как-никак – недвижимое имущество, так я говорю, Олег Васильевич?

Начальник не отвечает. Быстро подбивают бабки. Орехов кладет в карман семь рублей с мелочью, и они спускаются вниз. У Орехова машина, ему развозить, но здесь никакого подхалимажа – дом начальника по пути.

2

Какое там выспаться, пока машину поставил, пока поел – четвертый час пошел, а к половине девятого на службу: голова, как тыква, завтрак не лезет, движения неуверенные, переходить дорогу – сплошное мучение. Но надо. Играть с начальником в преферанс – одно, а работа – совсем другое. У Орехова свои соображения об этике. Опаздывать нежелательно и раскисать нельзя.

От дома до гаража четыре остановки. Автобусно-трамвайная встряска давно уже заменила большинству горожан утреннюю гимнастику. За рулем к Орехову возвращается реакция. Он готов продолжать очередной этап гонки. На одной из остановок он замечает женщину из планового отдела и тормозит.

Она, обрадованная, бежит к машине, неуклюже усаживается, возится с ремнем, а машина уже тронулась. Начинает дребезжать дверь. Орехов на ходу дотягивается до ручки. Его плечо плотно прижимается к женщине, разумеется, невинно, однако она зарделась. Орехову весело.

– Ну как, будет реализация в этом месяце? – Он знает, что будет, но спрашивает, не молчать же.

– Обязательно, Борис Николаевич, с такими опытными инженерами, как вы, без премии не останемся.

Откуда бы ей знать, какой он инженер? Разумеется, лесть. Или благодарность. За что? За то, что избавил от автобуса? За то, что прижался плечом? Не все ли равно? День начинается хорошо, и это главное, такие дни урожайнее. К чему плодить врагов?

А Бельский не пришел – очевидно, успел пошептаться и выпросить дообеденный отдых. Но это его дело. Орехову же, по народной пословице, путь не древней, да и не мудрой, – приходится жить в борьбе – до обеда с голодом, а после обеда – со сном. Раньше было легче: начинают закрываться глаза – скорее из-за стола в курилку, подымил, глядишь, и дрему разогнал. Но уже год как он бросил. Собирался долго. Перечитал кучу статей, выслушал множество советов от тех, кто прошел через подобную пытку, но все не устраивало. И мешало ему не легендарное мужское слабоволие, а страх перед полнотой. Маялся, пока не выдумал собственную теорию – бросать надо летом в самую жару, в самый разгар огородно-дачного сезона. А если еще и любовницу завести, тогда и старые килограммы растрясутся.

Чтобы не клонило в сон, приходится быть на ногах. Сидячая работа у них переложена в основном на молодежь. Пусть чертят, пусть делают расчеты – им положено учиться. У Орехова в избытке других дел. Ему приходится вроде как исполнять обязанности начальника. Почему «вроде как»? Да потому, что прежний начальник отдела ушел в конструкторское бюро, а нового пока не назначили. Официального приказа на Орехова не было. Претендентов на место трое: Орехов, Демидов и Бельский.

Орехова еще восемь лет назад сватали на должность главного инженера, совсем зеленый был, но отказался. Теперешнее предложение можно расценивать как понижение. Правда, сильно его не уговаривают – просто попросили на время. Может, надеются, что войдет во вкус? Пусть надеются.

С Демидовым – другое, начальство сомневается. Администратор, который не держится за свой пост, для вышестоящих неудобен. А они знают, что он не будет держаться – слишком капризен или принципиален – это смотря на чей взгляд. Но есть и второе, более простое, объяснение – найти человека на место начальника отдела все-таки нетрудно, однако на место Демидова, точнее, не на место, а вместо, подыскать инженера, которому можно поручить самые сложные работы и быть уверенным, что их выполнят, тут придется поискать.

Так что будет точнее назвать их возможными кандидатами, а претендент остается один – Бельский. Этот не откажется от должности. Мало того, он жаждет ее получить. У него на лице написано.

Но в том-то и дело, что сытого зовут к столу чаще, чем голодного. Орехов давно заметил закономерность; когда он приезжает в командировку и пытается найти женщину, то их оказывается или много, или ни одной. Потому что, когда их нет, начинается суета, торопливость – и вся энергия, вся изобретательность, а иногда и деньги уходят впустую. Женщины чувствуют, что он на мели, у него это на лице написано. А зачем им мужчина, который никому не нужен? Но стоит появиться подружке, и уже ощущаются заинтересованные взгляды других. Этим открытием Орехов делится с друзьями, и после некоторых раздумий старые волки подтверждали: да и у них такое случалось. Однако у Бельского с женщинами все в порядке. Вид у него импозантный, и работницы всяческих бытовых служб его чуть ли не боготворят. Случалось, в гостиницах его селили в люкс, а главного инженера объединения отправляли в общий номер.

Но здесь, в управлении, из Бельского так и лезла суетливая жажда хоть маленькой, но власти. Сам он этого не замечал. А если бы заметил – ушел бы в снабжение, в торговлю или куда-нибудь еще в родственном направлении. Ушел бы и быстро продвинулся. Орехов не сомневался в его деловых качествах.

И при таком раскладе исполнять обязанности приходится Орехову.

3

– Орехов, на провод!

На управление два телефона: один начальника, другой – главного инженера, и оба выведены в приемную. У секретарши Марии скучающе-рассеянное лицо, но Орехов замечает у скуки напряженный и чуткий оттенок – любознательная девушка – но и у него соответственный тон:

– Да, это Орехов.

Он узнает голос, но Марии незачем знать фамилию его собеседника.

– Да, есть у нас такие специалисты. – Он долго слушает молча. – Надо сначала посмотреть объект, потом уже заключать договор.

Напряженная скука с лица Марии пропадает. Ей уже незачем притворяться, чисто служебные разговоры ее не интересуют.

Орехов кладет трубку и кивает на дверь начальника. Мария таким же молчаливым кивком подтверждает.

В кабинете он застает Бельского. Орехову непонятно, почему тот оказывается здесь, минуя рабочее место.

– А, везунчик наш, – улыбается начальник.

– Прушник! – подхватывает Вельский.

– Мне через часок надо будет отлучиться, жена какую-то малую механизацию для сына присмотрела и требует консультации.

– Ну конечно, да присядь ты. Куда все время торопишься?

Орехов садится, присоединяется к разговору, вроде как и о деле, но все равно о пустом. Месяц закончился, план выполнили, и начальник благодушен. При первом удобном случае Орехов уходит. Но случай выбирает тщательно – глупо и небезопасно слишком приближаться к начальству, потому как близость подобная всегда односторонняя, но удаляться из поля зрения тоже нет смысла. Однако Орехову действительно надо спешить. Мария по-прежнему скучает. Приходится идти на улицу к автомату, когда наконец управление разживется телефонами на каждый отдел?

– Позовите, пожалуйста, Орехову… Надежда?.. Тут вот какая петрушка получается… Надо срочно съездить на один объект… Начальство просит… Нет, не только машина, но и она тоже… Придется продать, пока в таксиста не превратили… Если задержусь, не беспокойся, но может, и быстро обернусь.

Он вешает трубку, возвращается в управление и заходит в комнату химиков. Но там одни химички. Спрашивает, где мужчины, и узнает, что Гущин в бухгалтерии. Орехов поджидает его в коридоре. Химиков-мужчин – трое, и Юра Гущин, пожалуй, самый подходящий для него.

– Привет, Юра!

– Привет, как жизнь молодая?

– Ничего, только молодая – это у тебя, холостяка, а у меня какая может быть жизнь?

– Не прибедняйся, знаем вас. Ты в Калангуе был?

– Нет, а что, скоро лететь?

– В понедельник.

Орехов морщится и прикидывает, стоит ли заводить разговор о деле.

– Слушай, за сколько времени ты обычно чистишь котел?

– Что это тебя вдруг заинтересовало?

– Да спрашивал один энергетик.

– А почему он спрашивал тебя?

– Просто никого из ваших не оказалось.

Орехову не нравятся вопросы Гущина, их насмешливый тон, но он терпит, старается казаться беспечным чтобы в любой момент превратить все в случайный разговор, праздное любопытство.

– Так я сказал ему, что за три дня вы управитесь.

– Раз на раз не приходится. Если все готово, можно и за сутки.

Орехов молча идет рядом с Гущиным. Спускается с ним по лестнице и уже возле двери спрашивает:

– Деньги тебе нужны?

– Деньги всем нужны, но чистить котел перед отъездом я не пойду. Ты уж извини.

Гущин, видно, сразу понял истинную причину разговора и отвечает напрямик. Тем и хорош старый работник, что ему нет надобности задавать наводящие вопросы. Однако котел надо чистить, и Орехову приходится упрашивать:

– Может, выкроишь сутки? Я все организую. За тобой только техническое руководство.

– Нет, личная жизнь для меня важнее, ты же знаешь.

Орехов начинает злиться. Сейчас бы он даже и закурил.

– Тебе что, лишняя сотня помешает?

– Я же сказал, некогда.

Чтобы химик не ушел, Орехов осторожненько придерживает его за локоть и ласково заглядывает в лицо.

– Ладно, тогда нарисуй схему, я им отдам, и пусть сами ищут людей. Понимаешь, очень хороший мужик, не хочется портить отношения.

Гущин явно не верит ему. Но Орехову терять нечего, и он продолжает говорить о хорошем человеке, к которому ну никак нельзя прийти с категорическим отказом, так пусть эта схема будет клоком шерсти с паршивой овцы, а паршивая овца, конечно, он, Орехов.

Гущин не успевает ответить, а ему уже подсунуты и записная книжка, и авторучка, и ему приходится рисовать, а потом и рассчитывать реагенты.

– Спасибо, Юрочка, ты меня здорово выручил. Теперь не стыдно человеку на глаза появиться.

– Ты загляни в общагу, может, Сережа еще не улетел, он тебе наверняка поможет.

Гущин уходит. В общем, он нормальный парень. В молодости случалось вместе донжуанить и лучшего напарника Орехову не выпадало. Только лодырь непревзойденный, и притом с убеждениями. Однако – не дурак, все понял как следует.

И снова Орехова зовут в приемную. Потому он и не хочет быть начальником, даже временно – в любую минуту о тебе могут вспомнить вышестоящие. Но это опять телефон. Звонит его подшефный молодой специалист, Славик, и приглашает на свадьбу.

– На свою? – смеется Орехов.

– Обижаешь, начальник. Нас, то есть меня и Гену, пригласили, а мы сказали, что придем с тобой, как же мы без чуткого руководства.

– Ждите в общежитии до семи, если не появлюсь, идите одни.

Славик продолжает говорить, но Орехову некогда. Быстрее вниз, к машине, пока снова не задержали.

Возле речного вокзала он глушит мотор. Минут через пятнадцать подходит грузный мужчина лет сорока пяти. Дыхание у мужчины тяжелое, пиджак под мышками в белых солевых разводах. Это инспектор котлонадзора Новоселов. Он садится в машину и приказывает трогаться. Потом достает сигарету и закуривает. Орехов видит, как падает пепел на коврик. В машине пахнет дымом и кислым потом. Орехов опускает стекло.

– Закрой. Сквозит. Сколько раз можно говорить, что сквозняки для меня опасны, тем более когда вспотел.

– Я не понимаю, зачем было тащиться по жаре. Я бы подъехал к подъезду и забрал.

– А не понимаешь, тогда ничего не говори.

Новоселов в который раз начинает объяснять, что им незачем афишировать знакомство. Говорит он назидательно. Орехов молчит. Он почти не слушает. Пусть человек потешится, пусть покажет, какой он дальновидный и хитрый. Орехов и о подъезде-то сказал специально, чтобы дать ему возможность произнести мудрую речь и выставить себя этаким крупным дельцом, на самом же деле все намного проще: инспектор узнал, что предприятию необходимо срочно почистить котел от накипи, и сообщил Орехову. Ну какая в этом хитрость? Так или иначе предприятие нашло бы нужных людей, может быть, и его, Орехова, только без посредничества инспектора.

– Показываться вместе нам нельзя, – продолжает Новоселов, – сейчас оставишь меня на одной базе, это почти по пути, а сам поедешь к ним, найдешь энергетика и все обговоришь, а на обратном пути заскочишь за мной.

База оказалась овощной. Орехов однажды уже привозил сюда инспектора. Ему даже дыня перепала, может, и теперь что-нибудь достанется. Новоселов еще раз повторяет, чтобы его имя не упоминалось, и скрывается за воротами.

Орехов отъезжает и на ходу приспускает оба стекла, чтобы проветрить. Дорога хорошая, стрелка на спидометре ползет к восьмидесяти. Скорость требует внимания, и он напряженно смотрит вперед. Губы его кривятся в улыбке. Что ни думай и сколько ни усмехайся, а после встреч с Новоселовым настроение портится.

А энергетик, оказывается, ничего, – или действительно прижало с котлом, или от природы такой собранный, но за час, который Орехов пробыл на котельной, он успел напоить гостя чаем и поставить людей варить схему прямо с листа, вырванного из записной книжки. Договорились, что завтра к обеду можно подъезжать и начинать чистку.

4

В начале седьмого он подъезжает к гаражу. Хорошо иметь площадку, где не ступает нога жены. Он даже рад, что этот уголок отделен от квартиры четырьмя остановками. В гараже, может, и не слишком уютно, не хватает времени закончить отделку, но зато все под руками и на свадьбу он пойдет в свежей рубашке и гладко выбритым, не заезжая домой.

На заднем сиденье машины лежат пять апельсинов, презентованных Новоселовым. Орехов долго не может разделить их на две кучки, вернее, не знает, которую из них взять с собой. А стрелка подходит к семи. Он кладет в карманы два апельсина и закрывает гараж. Рядом выезжает «запорожец». Орехов приветливо машет хозяину. Они знакомы не сказать что близко, но достаточно, чтобы можно попросить подвезти, если, конечно, по пути. И снова ему везет.

Ехать до общежития недалеко, и на всю дорогу хватает разговора о ценах на запасные части. Было бы дальше, пришлось бы говорить о бензине, о гаражах.

В начале восьмого Орехов уже на месте.

– Привет, мальчики, заждались?

– Опаздываете, шеф, дам расхватают.

– А что за свадьба? Кто женится?

– Партнер Гены по теннису. Так, мелкая сошка. Но невеста живет в общаге квартирного типа – четыре комнаты подруг и ни одного вахтера. Мы и решили, почему бы не угостить шефа приятным вечером.

– Я разве против? Кстати, вы Сережу-химика не видели? У меня разговор к нему на пару минут.

– Полчаса назад он в душ пошел, может, и вернулся.

– Вы пока готовьтесь, а я мигом, он в какой комнате живет?

– В седьмой.

Орехов идет договариваться. Сережа, друг Вадима Демидова, такой же пижон, вдобавок еще и стишки пописывает, но в отличие от Гущина не слишком печется о своем здоровье и выпить не промах. Только поди узнай, что у него на уме – возьмет и откажется…

Сережа сидит в трусах и пьет пиво.

– Тебе когда в командировку?

– В понедельник. Пиво будешь?

– Давай. Я к тебе по делу. Тут один мужик просит котел почистить. Ты сможешь выкроить вечер? У них все готово, завтра в обед можно приступить. Понимаешь, нельзя человека подводить, вот так вот нужно. Плата по семьдесят пять колов.

– Прекрасно. Я как раз уничтожил почти все командировочные. Пей пиво, не стесняйся. Может, тебя шокирует мое волосатое тело, так я могу прикрыться. Бери пиво.

– Нет, спасибо, я побежал, значит, завтра, в половине двенадцатого, я за тобой заеду. Только смотри не подведи.

– Об чем речь, я же говорю, что у меня микрокризис.

На прощанье Орехов протягивает ему руку, как бы скрепляя уговор.

А ребята уже готовы. Нервничают: где-то веселится свадьба – и без них.

– Вы подарок взяли?

– Пока только горючим запаслись. Думаем по дороге в магазин заглянуть. Времени не было, – оправдывается Славик.

– И не только времени, – добавляет Гена.

– Ясно, промотались, голубчики.

Орехов достает апельсины и кладет на стол. Апельсины катятся и падают на пол. Гена поднимает их и бросает в портфель. Орехов замечает его нервозность, но вида не подает, он осматривает комнату. На стене висит картина с осенним пейзажем.

– Сними ее, – говорит он Славику.

Славик встает на спинку кровати. Шпагат намотан на гвоздь и затянут путаным узлом. Приходится искать нож. Орехов осматривает картину. Хмурится. Багет немного облуплен. Обратная сторона черна от пыли.

– Неси мокрую тряпку.

Славик уже понял и командует Геной. Через пару минут подарок завернут в миллиметровку. Первотолчок дан, и Славик присматривается к настольной лампе.

– Подарим луч света в их темное царство?

– Сообразительный мужик, – смеется Орехов.

– Слушай, а ты не думаешь, что кому-то придется рассчитываться с комендантом за твою сообразительность? – урезонивает Гена.

– Ерунда, – отмахивается Славик.

– Нет, ребята, лампа, пожалуй, лишняя, – пробует примирить их Орехов, – и в портфель не уместится.

– Упакуем, а насчет коменданта – так лично я увольняться не собираюсь, а соберусь, так видно будет.

Гена не спорит, только губы кривит, а когда на улице не находят машины, совсем замыкается, Орехов тоже молчит. Удивляется только Славик – сама непосредственность.

– Слушай, шеф, а где твой блестящий лимузин, сейчас бы мы подъехали, как белые люди.

Орехов косит глаза на Гену, парень молчит. Выдержанный.

– Вы что, мальчики, преступника из меня хотите сделать?

Они садятся в такси, и Орехов дает последние наставления:

– Приходим и складываем подарки в общую кучу. Сделаем так, чтобы все видели, как мы их достали, но совсем необязательно, чтобы хозяева смогли их потом опознать. Вино сразу не вынимайте, а держите в резерве.