Текст книги "Узник комнаты страха"

Первым делом Люся приготовила нехитрый перекус. Пока она занималась на кухне, Цилицкий закрылся в ванной и как следует отогрелся в горячем душе. За едой он постарался как можно подробнее рассказать, как и от кого получил заказ на пакетики, и как пришла Катя.

Он сознательно признавался во всем. Он думал, что честность поможет избежать путаницы в будущем. Он надеялся на то, что Люся, возможно, сможет помочь ему выпутаться из передряги, в любом случае у него не было больше никого, на кого можно опереться. И, в-третьих, он пытался подстраховаться, даже не столько ради защиты самого себя, сколько ради мести Вере и Игорю Жоговым. Он не был уверен в том, что эта парочка не отправит его на тот свет и надеялся, что в случае его исчезновения Люся сообщит полицейским, кто во всем виноват.

Для того чтобы посильнее привязать девушку к своей проблеме, Виктор сознался и в том, что его кураторша накануне всех бед обнаружила следы Люси в его комнате и потребовала рассказать, кто она такая.

– Значит, так она узнала, что я работаю в больнице, да? Скажи, а какое ей дело до того, что у тебя кто-то был? Ты с ней спишь?

Виктор чуть не поперхнулся. Он растерялся и покраснел, не зная, что сказать. Он не мог сразу решить, какую часть правды озвучить, но потом, кашлянув, признался:

– Нет, все гораздо хуже. Дело в том, что я в той квартире прятался. Ну, как бы. То есть я там временно пересиживал. Некоторые неприятности. Да! Я там прятался, – сознался он наконец. – И не должен был никому показываться. Она же, узнав, что кто-то в курсе о моем существовании в этом месте, пришла в ярость и вытянула из меня все.

– Раз пошла такая пьянка, – сказала Люся, – выкладывай, от чего ты прятался. Теперь, по-любому, твоя жизнь и свобода у меня в руках. Я должна знать все.

– Нет, милая, мы равны. Потому что ты никогда не докажешь, что пакетики с бутиратом Кате дал я, а не ты. Более того, ты же сама поняла, что весь смысл был как раз в том, чтобы через тебя подставить больницу под удар. Тем более, я знаю, что ты была в момент Катиной смерти рядом, но никто кроме тебя и меня не скажет, как именно умерла твоя сестра. Месть из ревности налицо.

– Все это не доказуемо, Витя. Все это недоказуемо.

– Да, так же, как и моя вина. Тем более, ты не знаешь деталей моих приключений, а в твоих я участвовал лично. Я знаю детали твоих приключений. У меня, согласись, более выигрышные карты.

– Нет, не соглашусь, потому что то, что ты участвовал, вовсе не значит, что ты сможешь что-либо рассказать в точности так, чтобы оно совпало с результатами экспертизы. А все потому, что ты ничего сам не помнишь. Это же то же самое, что не знаешь.

– Ты виновата, пока не докажешь обратное. Это тебе не Америка. Это наша страна!

– Пожалуй, да. Презумпция невиновности у нас, увы, не работает. У нас ты виноват, пока сам не докажешь обратное. Жаль, что мы не в Америке…

Виктор уставился на девушку, как загипнотизированный. Ему почудилось, что он слышит, как в мозгу тикают механизмы, отсчитывая последние мгновения и вот сейчас…

– Бинго! Люся, ты умница! У меня сложилось. Я знаю, что мы будем делать!

– Что? – лишь с легким оттенком любопытства спросила девушка, убирая посуду со стола.

– Мы поедем в Америку!

– О да! Подожди, я только посуду помою!

– Вот это ты зря. У меня есть план!

Испытывая его терпение, девушка хладнокровно вышла в комнату. Виктор потянулся за ней, уговаривая отнестись серьезно и выслушать внимательно его идею.

Люся молча выудила из сумки маленькую полупрозрачную белую коробочку для таблеток, которые часто используют в больницах для раздачи лекарств пациентам. Она с озорной ухмылкой потрясла ею перед носом Цилицкого.

– Милая погремушка. И что это? – спросил Виктор.

– Сперла перед уходом у шефа. Это метилендиоксиметамфетамин.

– Офигеть! Еще раз, и по-русски, пожалуйста.

– MDMA!

– А по-русски, экстази, как я понимаю?

– Правильно понимаешь.

– Знаете, милая девушка, сегодня утром я подумал и понял, что уход на ту сторону жизни – это добровольная смерть.

– Ты что, решил завязать?

– Кажется, да.

– Совсем-совсем?

– Ну, да.

– Брось глупости! Просто не надо злоупотреблять и пользоваться злыми штуками. А от экстази только настроение улучшится, вот и все. Ну, краски повеселеют…

– Не говори мне про краски, я про них все знаю. И скажу тебе как профессионал, что все, что мы видим в обычной жизни, то, что мы воспринимаем как реальность – всего лишь холст, ждущий нас, чтобы мы изобразили на нем любую картину, какую пожелаем. Но наш разум запрограммирован на свободу до определенной ступени. И, прежде всего, это потому, что психика у нас недостаточно зрелая, мы не умеем существовать в других мирах и в этом одновременно. Нам либо плохо там, либо мы сходим с ума в этом мире, вываливаемся из адекватности по мере увеличения нашей свободы сознания и перестаем быть социально пригодными. Наркотики, и я давно, надо признаться, это понял, делая нас на какой-то момент более раскованными, свободными, на самом деле топят в пучине одиночества.

– Что-то ты загоняешься, Витя, – перебила его девушка. – Я тебе предлагаю просто дозу хорошего настроения.

– Ладно, давай. От дозы хорошего настроения я не откажусь. Тем более, что я на грани нервного срыва.

Девушка выделила Виктору таблетку и еще одну положила себе на язык. После этого она плюхнулась на диван, похлопала по плюшу, приглашая гостя пристраиваться рядом, взяла пульт от аудиосистемы и включила музыку.

Цилицкий, потирая руки, некоторое время еще ходил по комнате. Он усиленно обдумывал только что пришедшую ему в голову идею.

– А все-таки, – потребовала на глазах веселеющая Люся, – ты должен признаться, от чего ты прятался! Я не могу тебе до конца доверять без этого. Потому что «доверять» – значит согласиться нести ответственность за поступки человека. А как я могу нести, если не знаю о тебе все-все. Тем более, что это, как я понимаю, напрямую связано с нашей текущей ситуацией. Ну, ты же меня понимаешь? Давай, раскалывайся скорее…

– Молчать! – шикнул на хозяйку возбужденный художник. – Тебя уже понесло в социализацию через общение. Постарайся помолчать, пока я думаю. Но, впрочем, ладно, пока я думаю, я могу тебе рассказать. Теперь уже все равно. И лучше, действительно, если ты будешь знать. Слушай и не удивляйся.

Когда Цилицкий, увлеченно махавший руками во время своего повествования, наконец, закончил, он повернулся к Люсе:

– Ну, чего ты молчишь?

Девушка сидела с возмущенным видом и сверлила его взглядом исподлобья.

– И ты еще спрашиваешь?!

– Ну вот! Начинается…

– Я не пойму, то ли ты мое наказание, то ли ты моя судьба. Ты знаешь, что «Если судьба, то она и на этаж поднимется, и в дверь сама позвонит?».

– Нет. А что?

– Ты, стало быть, причастен к смерти Асанова?

– Ну нет, я в этом участия не принимал…

Она его резко перебила:

– Он был моим любовником и нехило меня содержал.

Виктор оторопел посреди комнаты. Но ему вдруг стало смешно. Сердитость тут же слетела и с Люсиного лица, и девушка расплылась в улыбке:

– Впрочем, он был мне противен. Тогда, когда я услышала, что он вдруг перешел в статус покойников, я очень разозлилась и поклялась ухлопать того, кто лишил меня кормушки…

– Но это был не я, Люся!

– Значит, ты – моя судьба. Ты – мой билет на станцию мести.

– Ну, можно подумать, что так. А что ты будешь делать с этим билетом?

– Получается, что эти же милые люди теперь зачем-то пытаются закопать уже меня? Совсем, до плешки…

– Ну, получается. Но мы им не дадим. Мы их используем и уедем туда, где работает презумпция невиновности! Только ты послушай, наконец, мой план, девочка! Ну пожалуйста-пожалуйста!

Виктор стал на колени перед Люсей и взял ее ладони в свои руки.

– Хорошо, я тебя внимательно слушаю, – согласилась подружка.

– Нет! Пусть это будет моим тебе подарком! – вдруг вновь вскочил на ноги Цилицкий. – Я выдам тебе результат! Это будет моей компенсацией.

– Так тоже хорошо, – кивнула на все согласная и всем довольная Люся.

– Где мой телефон? – засуетился мужчина и побежал в коридор за пальто.

Вернувшись, он сел рядом с Люсей и принялся набирать номер.

Люся тем временем отошла к серванту, порылась в ящичках, достала пузырек и два шприца.

– Тебе со мной повезло, у меня сегодня есть еще и кет, – сказала она с улыбкой, с трудом управляя блуждающим взглядом.

* * *

Кафе еще не открылось для посетителей, поэтому «своим» и гостям «своих» общаться в это время суток было тут комфортно. Правда, если быть предельно точными, то стоило бы заметить, что прошло всего только пару часов, как оно закрылось за последними ночными гуляками, любящими покуролесить до утра. Отработавшая свое смена официантов ушла, а свежие работники едва начали подтягиваться. Кое-кто из них сразу же взялся за наведение порядка, но размеренная суета не мешала. Влад поймал себя на мысли о том, что ему даже нравится эта умиротворяющая обстановка. Он воспринимал этих мальчиков и девочек со швабрами, подносами или стульями в руках как рыбок в аквариуме, перемещающихся кто куда хочет в ограниченном кем-то для них пространстве.

До открытия дверей оставалось еще часа три. День только начинался.

Зубров пришел к Мураталиеву по его просьбе. Он нашел для этого лишь такое раннее время, да и сам Марат просил встретиться непременно утром, как можно раньше. При этом сейчас он позволил себе задержаться уже на десять минут.

Влад начал порядком злиться. Он делал одолжение хозяину этого заведения, поэтому ожидал, что к нему отнесутся более вежливо. Честно говоря, он рассчитывал даже на некоторое подобострастие.

– История про московские пробки меня не устроит, – сердито предупредил Влад, когда сухощавый мужчина наконец появился в зале. – Ты должен был быть тут уже час назад и ждать, когда я приду, раз это ты назначил мне встречу!

– Я не собираюсь оправдываться, но прошу меня извинить. Пришлось заскочить по дороге в «скорую», чтобы собрать кое-какую информацию для предстоящего сейчас, Влад, разговора.

– Ладно, оправдался. Прощен. Выкладывай, что у тебя.

Марат махнул рукой кому-то из официантов, и тот тут же подошел и застыл в выжидательной позе. Распоряжения хозяина официанты всегда выслушивали с подобострастием. Шеф тихо отдал какие-то распоряжения и сел за стол к гостю. Через мгновение на столе появились минеральная вода, чистая пепельница, две чашки кофе, термос, набор сладостей.

– Сыр, мясное? Заказывай, что на завтрак хочешь. – предложил Зуброву хозяин.

– Пару вареных яиц было бы отлично, – подобрел Зубров. – И выкладывай скорее свое дело. Не задерживай развитие жизни. У меня мало времени.

– Я не знаю, Влад, то ли уже началось бурное движение событий в связи со смертью Эрлана, то ли это все еще простое совпадение… В общем, вчера ко мне приходил Торчилин.

– Официально?

– Лично. Но содержательно.

– Чем торгует?

– Совершил налет на один из моих дальних складов. Пол бы беды, что нашел кокс и немного гашиша. Там новенькие сидели на охране, по-русски ни бельмеса, но для Торчилина все равно не аргумент, что это, якобы, личные запасы.

– Этому только примерещится хавка, он тут же нападет и откусит голову. Это плохо. Не до него сейчас.

– К сожалению, это еще не все.

– Что еще? – недовольно спросил Зубров, справедливо предвидя ухудшение ситуации.

– Там были пушки. И он на них нарвался.

Влад раздосадовано откинулся на спинку стула и тяжелым укоризненным взглядом уставился на Марата.

– Так получилось.

– Чего хочет?

– Чемодан денег.

– А при чем тут «скорая»? Или ты хотел его туда прямо с разбега уложить, поэтому ходил заказывать врагу палату? Или проверял наличие свободных мест в морге?

– Вчера днем я думал, что «скорая» тут ни при чем. Я вообще о ней не думал. Но вечером мне донесли, что там ЧП.

Влад с интересом уставился на Марата, всем своим видом показывая, что с этого момента намерен ловить каждый нюанс поступающей информации.

– Массовое отравление детей. Торчилин, как мне донесли, сразу после визита ко мне оказался в горячей точке, то есть в больнице, и долго сидел там с разговорами.

– Думаешь, Прилепский?

– Уверен.

– Думаешь, это связано с твоим складом?

– Думаю, что если и нет, то это временное положение вещей. Сам посуди: у него какая-то неприятность, которую надо развести. И у него есть возможность надавить на меня.

– Это правда. Я полагаю, – предположил Влад, при этом с удовольствием принимая у официантки свежесваренные яйца и майонез в соуснице, – что он постарается удвоить откупную. Я бы на его месте так и поступил.

Мураталиев только тяжело и громко вздохнул, опустив глаза.

– Но меня интересует другое, мой старый друг, – продолжал рассуждать Влад, не забывая про яйца, – вот скажи, если ты откупишься или я как-то помогу тебе в рамках нашей недавней пацанской договоренности, то на кого ему придется вешать дело? Торчу же нужен козел отпущения, которым он прикроет висяк. Кто это будет, если не ты?

– Я не уверен, но мне кажется, что с прачечными у него, как и со мной, тоже большой любви не сложилось.

– Будь уверен. Не сложилось. Прачку охраняет ментовка. Я вижу только два варианта развития событий. Либо Торчилин уже договорился с Жоговым, и тогда у тебя в принципе мало шансов отделаться легким испугом. Тогда – готовься к длительной осаде с большими потерями с твоей стороны.

Зубров сунул половину яйца в рот и принялся тщательно пережевывать пищу. Наступила случайная пауза, которую Мураталиев не замедлил прервать.

– Либо? – нетерпеливо спросил он. – Каков другой вариант?

– Либо все не так плохо, потому что он пришел к тебе в надежде на то, что с тобой легче справиться, потому что у него уже есть поставленные на тебя мишени. Прямо на лоб уже прилепил, осталось стрельнуть – и дело будет закрыто быстро, надежно, да еще и с наваром. Он считает тебя слабым звеном, поэтому будет рвать тут, в этом кафе. А Жогова он, пока суть да дело, даже спрашивать не станет, чтобы не тратить время впустую.

– Вообще-то, – в слабой надежде на справедливость, попытался сопротивляться Марат, – нет никакой связи между тем, что он нашел на моем складе, и тем, что он мог найти в больнице.

– Ты за него не волнуйся, этот найдет, как тебя подставить, чтобы ты не ломался и не торговался.

– Да какое там торговался? В любом случае при торговле – я в большом проигрыше.

– Похоже.

– Мне остается только защищаться.

– Ну? Что будем делать? Торговаться или сядем в глубокую оборону?

– Что советуешь выбрать?

– Я тебе давно сказал: готовься к длительной осаде и большим потерям.

– Нет, Влад. Я не хочу! Я предпочитаю нанять толкового полководца в твоем лице. Чтобы ты перешел в наступление и предотвратил осаду в принципе.

– Хорошо, – сразу согласился Зубров. – Я готов. И для тебя в целом маленькая доплата мне за дополнительные напряги обойдется дешевле, чем откупная для Торчилина.

Влад не стал обращать внимания не то, как отреагировал на его слова о финансовых отношениях хозяин кафе. Ему было все равно, потому что свое заявление он рассматривал не как намек, а как констатацию факта, не подлежащую оспариванию.

– У меня, – продолжал он, равнодушно пережевывая остатки вареных яиц, – даже есть кое-что на господина Прачку. Кое-что такое, о чем не знают ни Торчилин, ни Кузнецов. Только я. Потому что я не ленивый и терпеливый. Ты понимаешь? Не дрейфь! Со мной у тебя есть шанс победить.

– Отлично! Я рад. Каковы твои условия?

Влад, не задумавшись ни на секунду, как будто был готов к этому вопросу, взял со стола салфетку, призывно махнул рукой проходившей мимо девушке и, когда та, ничего не подозревая, подошла, запустил ручищу к ней в карман передника. К тому моменту, как девушка отреагировала и попыталась смущенно отскочить, у Влада в руке уже красовалась ее авторучка. Он написал на салфетке несколько цифр и показал число Мураталиеву.

Марат слегка приподнял брови, тень мелькнула на его лице, но он мгновенно справился с собой, достал телефон, встал из-за стола и отошел, чтобы получить некоторое ощущение интимной секретности. В нескольких словах он отдал нужные распоряжения и вернулся за столик. Зубров уже окончательно прикончил яйца и принялся посербывать кофе, закусывая сладостями.

– Скажи мне, Марат, а как ты вообще делишь территорию с этими прачечными? – слегка причавкивая из-за того, что разговаривал во время еды, полюбопытствовал Зубров.

– Никак. Где кто побеждает, тот там и обосновывается.

– Я слышал, что вы недавно вцепились друг другу в горло за один домик с прилегающей огороженной территорией.

– Было дело.

– Напомни детали.

– Если ты забыл, все уперлось в того же Асанова.

– Вот и я о том же. Одному из вас он категорически мешал.

– Ты считаешь, что если он собирался поддержать сторону одного, то другой мог попробовать заблаговременно его убрать, так ты думаешь?

– Да. Рассчитывая позже договориться с тем, кто займет его место. Идеальный ход, не так ли? Простой и очевидный. Так кто из вас на момент смерти Эрлана ходил в победителях?

– А ты разве так плохо знал Асанова, что задаешь мне этот риторический вопрос? Эрлан был непредсказуем. Он мог обещать одно, даже взять большие деньги, но в итоге получалось другое.

– Поэтому я и спрашиваю, кто был в победителях. Думаю, именно этому человеку было выгодно, заручившись подписями руководства, вовремя убрать неверный фактор с дороги, пока ветер не переменился.

– Да, с Эрланом было сложно вести дела, но как-то они все же велись. А новый человек может и пересмотреть результаты предварительного решения, пока сам не получил деньги, свою дозу вливаний.

– Я вот подумал, что такое желание «своей дозы вливания», кстати, тоже дает повод отодвинуть Асанова подальше. Вот нам и третий подозреваемый. Ты не знаешь, кстати, кто может занять его место?

– Не знаю, но если вернуться к первым двум, то скажу тебе, Влад, честно: в последнее время Эрлан выказывал знаки дружбы со мной. Он обещал землю мне. А любой другой, кто сядет на его место, не будет моим земляком.

– Да, это не может работать в твою пользу, но мы не знаем, что ты задумываешь на самом деле.

– И тем более ты не знаешь, какие планы у Жогова. Вот, кстати, и Альмир.

Охранник принес небольшой портфель. Сев за стол рядом с Зубровым, он поставил чемодан на колени и раскрыл замок. Внутри лежали пачки зеленых банкнот. В этот момент зазвонил телефон Зуброва.

Перенося портфель себе на колени, Влад нажимал кнопки, чтобы принять вызов. Услышав первые слова сказанного, он побледнел и с выражением зверской ненависти и жажды возмездия на лице уставился в никуда. Через полминуты он, медленно переставив портфель на стол, встал и, оттолкнув вскочившего Альмира, выбрался из-за стола. Дослушивал Зубров информацию, шагая по залу взад и вперед короткими маршрутами: всего несколько шагов туда и несколько шагов обратно.

Наконец поток информации из трубки иссяк. Влад механическим движением выключил телефон, спрятал его во внутренний нагрудный карман куртки, развернулся корпусом к столику, за которым только что сидел, и со всего размаху саданул кулачищем в нос Альмиру.

Парень даже не успел поставить блок, настолько неожиданной оказалась эта выходка гостя. Бедный Альмир полетел спиной на пол и теперь лежал посреди кафе, вытирая кровавые ручьи, льющиеся из разбитого носа.

Марат вскочил и ошалело уставился на Зуброва. Он внутренне уже готовился к следующей резкой выходке командира отряда ФСБ, но одновременно с гневом в его глазах разгоралось недоумение.

– Ты чего?! – взвизгнул он дрогнувшим от неожиданности происшествия голосом.

Официанты исчезли все до единого, как будто их никогда и не было в этом зале. Даже бармены испарились, покинув свои уютные гнездышки за стойкой, защищенные ею, как каменной крепостью.

Влад, тяжело ступая, подошел к поверженному Альмиру и наклонился. Парень увернулся, не давая Зуброву схватить себя за грудки. В следующее мгновение он уже твердо стоял на ногах и сам готовился броситься на противника при первом же его неосторожном или подозрительном движении.

В этот момент между двумя горами мышц и взаимной неприязни материализовался щуплый Марат. Вид худого пожилого мужчины слегка остудил горячие головы. Мураталиев жестом приказал своему охраннику остановиться, затем повернулся к бордовому от напряжения Зуброву.

– Влад, изволь объясниться! – потребовал он. – Что случилось?

– Это я хочу у твоего бугая спросить, что случилось? Он нес ответственность за Катю, но теперь она мертва.

У Альмира сами собой опустились руки. Он выпрямился из боевой стойки, развернувшись в полный рост, но побледнел и совсем забыл про кровавые реки, стекающие по его шее, перестав их вытирать тыльной стороной руки.

– Что ты несешь, тупой мент? – упавшим голосом с нескрываемой ненавистью спросил он, глядя на Зуброва прямо, открыто, в упор.

– За тупого ответишь, за мента – дважды! – процедил сквозь зубы Влад, невольно сжимаясь, чтобы снова занять боевую позицию. – Колись, животное! Что ты сделал с девчонкой?! Я же тебя предупреждал, ублюдок, что ты отвечаешь за нее головой! И говорил, что с тобой сделаю, если с ее головы хоть волос упадет! Говорил?

Альмир уже не слушал Зуброва. Он отошел в сторону, плюхнулся на стул за соседним столиком и, отвернувшись, заплакал. Влад рванулся, было, к нему, готовый напасть еще раз, но животом уперся в хозяина кафе и, встретив его холодные спокойные глаза, обмяк.

– Влад, мы тут совершенно ни при чем, уверяю тебя! – мягко сказал, увидев, что гроза прошла мимо, Марат.

– Да она только у вас тут бывала! Колитесь: что, кто, когда, куда?

– Сядь, прежде всего, – попросил его Марат. – И послушай. Мы не могли держать ее за руки и за ноги. И ты не прав в том, что она паслась только у нас. У нее были еще друзья. Такие друзья, контролировать которых мы не могли.

– Говори прямо! – изнемогал от нетерпения Влад. – Ты вечно стороной ходишь, пока не выведешь из себя.

– Когда мы попробовали поговорить с ней, – не обратил внимания на его слова Марат, – это было еще три недели назад, она только посмеялась и сказала, что мы пытаемся ее отговорить из зависти и из ревности.

– Что ты городишь? Говори прямо! Почему я до сих пор ничего не знал?

– Я не буду тебе ничего рассказывать. Я тебе покажу. Думаю, своим глазам ты поверишь больше, чем моим словам.

Хозяин заведения махнул рукой, предлагая Зуброву следовать за ним.

Они пришли в небольшую комнату сразу за гардеробом, где расположилась охрана.

– Покажи нам вечер два дня назад, – попросил хозяин дежурного. – Нет, не позавчерашний, а еще раньше.

– Какое время, шеф? У меня на него четыре кассеты, – уточнил парень.

– Нас интересует Катя.

– Я понял, – кивнул юноша и уверенным движением вытащил с полки нужную кассету.

Без сомнений, на записи из кафе вышла Катя. Когда машина отъехала, Влад спросил:

– Вы знаете, кто это был? Чья машина?

– Конечно, знаем, – спокойно, как будто говорил о чем-то таком, что выше всяческих сомнений, ответил Марат. – Это машина Жогова. Водит он сам. Это – частная встреча, Влад.

– На что ты намекаешь? – снова начал злиться Зубров.

– Я не намекаю. Я сказал, что сказал. Понимай как умеешь. Каждый предполагает в меру своей распущенности, если знаешь. Но я уверен, что твоя распущенность как раз и позволит тебе понять правильно то, что снято нашей камерой.

Влад ошалело сел и начал озадаченно тереть лоб.

– Как давно… вы это начали… записывать?

– Как давно мы обнаружили, что они встречаются? Ну, с месяц. Но сначала думали, что… ну, мало ли, какие у них дела… Ведь она же несовершеннолетняя. Ты понимаешь? Не допускали дурной мысли. А потом, как я тебе уже говорил, она, смеясь нам в лицо, сказала, что мы просто ревнуем. И продолжала мягко держать рядом Альмира. Мы были озадачены ее поведением. Но мы также не имели никакого права держать ее за руки.

Влад размашисто стукнул по столу кулаком.

– Почему вы мне не сказали?!

– Мы не были до конца уверены. Она продолжала принимать ухаживания Альмира, и мы думали, что, возможно, там, – он кивнул на монитор с поставленной на паузу картинкой отъезжающей машины, – ничего нет. Сейчас я тебе сказал только потому, что ты не верил, что она имела дела не только с нами. А уж какие там дела – это тебе разбираться.

– Поздно разбираться! – обреченно сказал Влад.

Марат знаком приказал своему парню убирать запись и сел рядом с Владом.

– Мне очень жаль. А что с ней случилось?

– Нашли мертвой. На окраине города в неизвестно чьей квартире. Детали пока не знаю. Поеду сейчас выяснять. Хотя вряд ли коллеги из внутренних органов мне что-то скажут… А девочка уже в морге в «скорой».

– Бедовая девка… Кстати, ты про «скорую»-то уже слышал? Дети, которые травились вчера вечером, были из ее школы. Это совпадение? Что ты думаешь?

Влад молча пожал плечами, достал телефон и набрал номер.

– Адрес. Где ее нашли? Мать вашу, честное слово! Где Караваеву Катю нашли? Дайте мне адрес.

Влад записал названный ему адрес на клочке бумаги, спешно подсунутым охранником, потом открыл в телефоне карту города и ввел в поисковик названную улицу.

– Мать твою! – ошарашенно протянул он, глядя на результат. – Неужели это…

Он изменил масштаб, чтобы уточнить какую-то свою догадку, присвистнул и, пряча аппарат в карман, сказал Мураталиеву:

– Вот что, Марат! Придется тебе с недругом подружиться. Звони Торчилину.

– Ты, уважаемый Владислав, от меня отказываешься? Но что стряслось? В чем я виноват? Или кейс не достаточно полон?

Зубров невольно улыбнулся и, как следствие, слегка расслабился. Похлопав тяжеленной рукой по худосочным плечам хозяина кафе, он заговорщицки подмигнул и сказал:

– Хорошего много не бывает, уважаемый, как ты, я уверен, знаешь. Хорошего всегда по-хорошему мало. Но я не об этом. Ты уж не записывай меня в отпетые мародеры! А случилось то, что война приобрела серьезный размах.

Эфэсбэшник на какое-то время снова погрузился в свои мысли, отошел к окну, сел на подоконник, почесывая загривок. Мураталиев начал терять терпение.

– Ты зачем меня пугаешь, уважаемый? Если надо чего, так говори прямо. Мы же свои люди. Или объясни, – потребовал он наконец.

– Не о том нервничаешь, Марат. Не воин ты, Мураталиев! Не воин.

– Я – не воин. Я – человек домашний, почтенный муж. Тут ты прав.

Резкий грохот прервал его речь. Дверь с треском открылась. На пороге стояли Альмир, Талгат, еще два совсем юных таджика и три бритых белобрысых головореза в разгрузках.

– Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков! – констатировал Зубров, который лишь на миг приподнялся на своем месте на подоконнике, но тут же, увидев Торчилина во главе его банды за спинами охраны Мураталиева, снова расслабился. – Сергей Торчилин, собственной персоной. Ты-то нам и нужен, дорогой. Какими судьбами?

Марат очень внимательно осмотрел представителей местной власти одного за другим. Ни единым мускулом на лице он не выдавал свои чувства, только по глазам было видно, что в глубине его черепной коробки активнее, чем когда бы то ни было, работает аналитическая машина его хитрого мозга.

– Однако, чем обязан, господа, – решил он, наконец, по-хозяйски взять ситуацию в свои руки, – такому блистательному вторжению?

Торчилин просунулся между Талгатом и Альмиром и заполнил собой чуть ли не весь остаток пространства комнатушки, и без того перегруженной посетителями.

– А я тут работаю! – сказал он, нависая над Мураталиевым и подавляя его своими значительно превосходящими размерами.

Сначала он нагло оглядел старичка сверху вниз, затем брезгливо кивнул в сторону Зуброва:

– А этот что тут делает?

Влад, не считая забавным наблюдать спектакль, который старательно отыгрывал его конкурент, поднялся, чтобы выступить в защиту хозяина заведения. Тут же в их сторону двинулись одновременно Талгат и Альмир, но Талгат, сообразив, что всем не развернуться в этом, практически, чулане, да и из желания предупредить опасность, принялся оттеснять парней из команды Торчилина из комнаты в коридор. Те, естественно, наоборот, наперли вперед, чтобы добраться до командира ради обеспечения его безопасности.

Альмир умудрился всунуть свое широкое плечо между Сергеем и Маратом и попытался втиснуться между ними еще больше, закрывая своей массой хозяина, как орлица закрывает птенца от опасности. При этом он, конечно же, лицом повернулся к хозяину, а не к интервенту.

Взбешенный Торчилин потянулся к кобуре за пистолетом. Сидевший перед мониторами охранник, предугадав его намерения, вскочил, готовый схватиться с захватчиком в рукопашном бою. За миг до того, как пистолет мог оказаться готовым к работе, широкая ладонь легла на руку Торчилина и крепко сжала ее, сдерживая возможность даже малого движения. Это Влад Зубров как-то умудрился обогнуть Альмира и добраться до Торчилина первым. Довольно скоро ему удалось также оттеснить Мураталиева с его личной охраной ближе к окну, заняв их место перед Торчилиным.

Два командира в упор уставились друг другу в глаза.

– Есть разговор, – не моргая, сказал Влад без намека на эмоции.

– Я не стану с тобой ни о чем договариваться! Проваливай. У меня тут официальное дело. Ордер на обыск. Тебе знакома методика официальной работы?

– Знакома. Выйдем?

– А я думаю, что не знакома. Ты же всегда, как крот – роешь и червями питаешься.

– Торчилин, это бессмысленно. Выйдем!

Воспользовавшись тем, что эфэсбэшник отвлек ФСКНовца, Альмир провел Мураталиева вдоль стенки и выпроводил наружу. Представители власти молча стояли напротив друг друга, ладонь Влада по-прежнему крепко сжимала запястье конкурента.

– Руку убери! – приказал тот.

Зубров не стал спорить. Он снял ладонь, но положил ее около своей кобуры.

– Эй! Вояки! – возмутился местный охранник. – Дуэли где-нибудь в другом месте устраивайте! Проваливайте давайте! Тут нельзя быть посторонним.

– Ты у меня еще поговори, – стрельнул на него глазами Сергей, не отворачиваясь, при этом, от Зуброва. – У меня ордер на обыск. Я у тебя тут сейчас все вверх ногами переверну! Ты понял?!

– Что ищем, коллега? – почти по-приятельски спросил эфэсбэшник.

– Ты мне тут глаза не пудри! Что ищем – то найдем. Ты тут по какому такому делу? Отвечай. А если не понял вопроса, то еще раз предупреждаю: у меня ордер и я тебя сейчас замету как сообщника!

Влад тем временем уже вышел из комнатки и, медленно шагая по коридору, давая Торчилину возможность последовать за ним, сказал:

– А я тут, знаешь ли, расследую одно очень интересное дело. Тоже, между прочим, официально. – Влад остановился, обернулся и, убедившись, что его хорошо слышат окружающие, четко сообщил: – У нас есть подозреваемый в убийстве чиновника. Есть версия, что он совершил это убийство, прикрываясь этим вот кафе. Поскольку замешана иностранная наркомафия, я веду расследование.