Текст книги "Узник комнаты страха"

Жогов отметил для себя, что эти двое совсем не так глупы, как казалось вначале. Или они нашли кого-то, кто им всерьез помогает. Это, кстати, тоже говорило в их пользу. Игорь был циничен во всем, даже своих врагов он оценивал не так, как было приятно его самолюбию, а по тому, насколько разумно или безмозгло они поступали. Если они смогут выдержать еще немного, то скоро можно будет заявлять о них как окончательно пропавших без вести и закрывать дело за несостоятельностью следствия.

Однако вся эта «пирушка» с Асановым обошлась Игорю в итоге гораздо дороже, чем он рассчитывал. Даже не понятно пока, стоит ли овчинка выделки, получит ли он, благодаря ликвидации этого капризного сквалыги, то, на что нацелился, но то, что старая, устроенная жизнь разрушена – это уже точно. Кроме затрат на Цилицкого впереди будут еще финансовые издержки, связанные с этой перестройкой.

Однако в очередной раз Игорь Жогов не преминул отдать должное своей судьбе, потому что даже сейчас в итоге она дает ему компенсацию! Впрочем, может быть, что этот случай – как раз результат только его личного усердия.

Если бы он не поднял всю эту кутерьму вокруг убийства важного на уровне района чиновника, то его враги не попали бы под прицел госструктур и, следовательно, вели бы, как и прежде, свой подпольный грязный бизнес, мешая расширению его дела. Теперь же, вынужденный выкручиваться, Мураталиев сам пришел к нему. Мало того, он отдает половину! А это уже отличное начало. По крайней мере, теперь-то Жогов его не отпустит, так появляется шанс перехватить его канал. Да что там говорить, ведь весь товар на какое-то время попадет в распоряжение структур Игоря. Он сможет сделать, что захочет. За день-два он придумает массу вариантов того, как выкрутить таджику руки и захватить то, что развивал он.

Действительно, день складывался удачно.

Игорь ехал на склад заранее. Надо было посмотреть, как там идут дела, потому что, закрутившись, давно этим не интересовался. Он не просто верил своим работникам, он знал, что выбирает лучших, таких, которые не подведут, независимо от того, на какой длительный срок их оставляет шеф без пристального контроля.

Также он хотел проверить систему контроля и наблюдения и заранее включить камеры на запись – чтобы иметь улики против Мураталиева, если надо будет его подставить.

И, в-третьих, имело смысл совсем отпустить охранника, чтобы избавиться от лишних глаз, чтобы не подставлять человека под случайную раздачу свинца на душу населения – никогда не знаешь, что может произойти в подобных случаях.

Игорь набрал номер Кузнецова.

– Пал Палыч, как наша с вами договоренность?

– Все в силе, Игорь! В шестнадцать ноль семь моя группа приедет к тебе на новый склад с проверкой и, если все будет хорошо, зафиксирует ложный вызов. Если что-то пойдет не так, то мы все равно разберемся должным образом.

– Отлично. Очень на вас рассчитываю. Сочтемся, как вы знаете.

– Да, ты старика еще не обижал. Мигалки и вой сирен будешь заказывать?

– Обязательно! Вся эти бижутерия предупредит загодя ваше появление и, как бы там ни шло дело, позволит развернуться в нужном направлении. Либо спрятать все, что необходимо, либо остановить эскалацию напряжения.

Игорю нравилась грядущая интрига. Он соскучился по адреналину в крови, по ощущению опасности, по напряжению мышц, готовых в долю секунды правильно отреагировать, чтобы унести тело в безопасное место.

– По твоему голосу мне кажется, что у тебя бодрое состояние духа, – точно подметил его состояние Кузнецов.

– От мудрого глаза истину не скроешь, – отозвался преисполненный добродушием Игорь.

– Но ты не теряй бдительности! Не знаю, чему ты так радуешься, но помни, что счастье больше чем горе притупляет окончания нервных рецепторов и, следовательно, интуицию. Поэтому люди оскальзываются чаще пребывая в состоянии счастья, чем в горе. А все потому, что они становятся слепыми, полагаясь на судьбу и неосторожно ступают прямо в пропасть.

– Я запомню это, Пал Палыч. Очень интересное наблюдение. Кстати, приглашаю вас вечером в ресторан. Охота отпраздновать сделку, а вы – мой почетный гость. Больше никого не будет.

– Вера?

– Не хочу. Только я и вы.

– От компании Веры я бы не отказался. Ты понимаешь, она мне и по делу нужна.

– Нет, это не получится, извините. Она в депрессии, потому что срывается выставка Цилицкого из-за того, что он пропал. В галерее аврал, срочно ищут и готовят замену, а жена моя впала в мозговой ступор и душевный паралич. Просиживает целыми днями у психиатра и ездит в подмосковный реабилитационный центр. Мы, кстати, собираемся через неделю уехать в Швейцарию.

– Неужели все так плохо?

– Именно так, – вдохновенно врал Жогов. – Так что – мы с вами сегодня вечером гуляем?

– Пожалуй, я соглашусь. Мне, старику, терять нечего, но, возможно, удастся что-то найти.

* * *

Ворота склада оказались открытыми. Значит, понял Цилицкий, Вера уже на месте.

Из-за событий последних дней Виктор совершенно перестал верить в свое счастье и доверять судьбе, поэтому сильно сомневался в том, что все может закончиться для него вот так вот просто: погожий осенний день, тишина, чемодан денег, новые документы, билет в другую жизнь, свобода и презумпция невиновности. Все его чувства были обострены, мнительность зашкаливала, а разум работал как бешеный – мысли скакали, будто капли, которые стучат о землю во время проливного дождя. Соблюдая предельную осторожность и из-за этого неустанно озираясь по сторонам, Цилицкий заглянул во двор.

Mini Cooper Веры должен был бы стоять в самом центре площадки или хотя бы поближе ко входу. Но его там не было. Это озадачило и разочаровало Виктора. Во дворе вообще ничего и никого не было. Только ветер, случайно влетевший в этот бетонный колодец, тыкался от стены к стене, гоняя по кругу легкие куски каких-то строительных материалов. Дверь в ангар склада была закрыта. Виктор машинально посмотрел на крышу, потом по сторонам.

Некоторое время назад он ясно и четко представлял, как все случится. Он подсядет к Вере в машину, проверит сначала чемодан, потом паспорта, скажет ей: «Спасибо и прощай навсегда», выйдет и уйдет. Один и гордый. Он дотащит любой чемодан до магистрали, каким бы тяжелым тот ни оказался – потому что своя ноша не тянет, – но принимать еще хоть какую-то заботу этой женщины, даже простое предложение подвезти его до метро, он не станет.

И вот он увидел, что нужной машины нет.

Холодная испарина покрыла лоб мужчины. Он понял, что это – засада. Он еще раз глянул на крышу, но ожидаемого снайпера не обнаружил. Вероятно, тот прячется где-то в другом месте и уже целится, чтобы пристрелить его, Цилицкого, при первой же попытке вторжения на территорию.

Но тишина сбивала с толку. Она успокаивала и убаюкивала разум. Виктор еще раз глянул по сторонам. Вроде, все чисто. Все еще осторожничая, он вошел во двор.

Пустота тоже действовала умиротворяющее. По крайней мере, тут было невозможно спрятать какие-либо коварные замыслы. Окруженный четырьмя голыми бетонными стенами, он почувствовал себя в безопасности и расслабился. Но что дальше делать, он не знал. Судя по всему, оставалось ждать, когда приедет знакомый Mini Cooper и привезет желанные документы, билеты и деньги.

Не зная, чем себя занять, мужчина пошел по кругу, рассматривая те куски и обрывки, с которыми играл ветер. И вдруг, заставив его перевозбужденную нервную систему вздрогнуть, зазвонил телефон. Виктор за время, проведенное взаперти у Зуброва, даже успел забыть, как звонит мобильный телефон. Включил же он его только сейчас, потому что предполагал, что это может понадобиться, чтобы встретиться с Жоговой.

Определитель номера показывал, что это Вера. Виктор насторожился, потому что она давно уже должна была приехать сюда лично, а не звонить. Вероятно, что-то пошло наискосок. Дрожа от напряжения, он нажал кнопку связи.

– Ну и чего ты там бродишь?

– Где?

– Зайти внутрь не додумался? У тебя вообще мозги отшибло, Цилицкий. Тебе срочно надо ехать на курорт.

– Откуда ты знаешь, где я? – настороженно и испуганно спросил мужчина, оглядываясь по сторонам.

– Я за тобой наблюдаю, глупое ты создание.

Виктору показалось, что он теряет сознание. Мысль о том, что именно тогда, когда он думает, что защищен и пребывает в безопасности, за ним, как раз-таки, и наблюдают, довела его разум до ступора, он отказывался дальше как-то реагировать на мир и сделал попытку отключиться. Виктор чуть пошатнулся.

– Не бойся, деревня! – вернул его к жизни голос из трубки. – Все путем. Заходи внутрь. В ангаре справа увидишь железную дверь. Иди туда. Найдешь меня.

Он послушно выполнил все предписания.

Вера сидела перед панелью с мониторами, на которых можно было видеть не только двор, но и прилегающую к складу территорию, а также, наверное, все-все внутренние помещения.

– Ты же говорила, что склад мертвый, – с растущим подозрением и предположением, что против него точно что-то затевают, напомнил Виктор.

– И что с того? Разве на нем, при всем при том, не может быть живой системы слежения? – искренне удивилась Вера наивности художника. – Тут давно все готово к работе, и чтобы запустить слежение, достаточно одну кнопку нажать. Более того, тут и сторож есть.

– Ты, что ли? Я кроме тебя никого не вижу.

– Я его подкупила и отправила погулять на часок.

– А где твоя машина?

– А я разве похожа на идиотку? Тоже мне придумал: мне на своей машине ехать! Ты разве не в курсе, что тебя ищут с собаками? За мной же могут присматривать.

Виктор оглянулся, как будто боялся нападения со спины, он совсем забыл, что они разговаривают в меленькой комнате при закрытых дверях и никого, кроме их двоих, тут нет.

– Что ты такой пугливый стал? Совсем тебя семейная жизнь доконала, я смотрю.

При упоминании о семейной жизни Виктор вспомнил свое последнее произведение, которое оставил в подарок Зуброву за его доброту и заботу прямо на его стенах, на полу и даже немного на потолке. Одновременно Виктор осознал, что семейная жизнь ему больше не угрожает, и вдруг все подколки Веры по этой теме показались ему нелепыми. Да и сама Вера с такими шуточками показалась глупой и напыщенной гусыней, не заслуживающей ни внимания, ни уважения с его стороны. Виктор распрямил плечи и ухмыльнулся прямо в лицо своей бывшей хозяйке. Та, заметив перемену, сбавила спесь и продолжила уже спокойнее, без оттенка язвительности:

– Я добиралась на перекладных. Пришла довольно давно, чтобы подготовиться. Всю территорию с помощью вот этого, – она кивнула на панель мониторов, – просмотрела. Все чисто, уверяю тебя.

– Отлично. Дай мне, что я заказывал, и разбежимся по-хорошему.

– Вон там твой чемодан.

Ярко-красный чемодан действительно стоял в углу комнаты за небольшим стальным сейфом. Но его наличие не доказывало Виктору наличие в нем денег. Более того, мужчину весьма смутил яркий цвет.

– И меня не волнует, как ты собираешься с ним идти через весь город, – как будто прочитав его мысли, поспешила отговориться Вера.

– Ладно. Проехали. Паспорта? Билеты?

– Паспорта вот, – она выложила на стол два бордовых паспорта, – а билеты заказаны электронным образом на эти фамилии. В паспорт вложена распечатка информации о рейсе. Вы уже в базе аэропорта, поэтому тебе достаточно просто прийти, назвать фамилию и все – ты улетаешь.

– Когда?

– Вы улетаете двенадцатого утром. Подробности посмотришь в распечатке.

– Это через неделю!

– И что?

– Разве нельзя было придумать что-то поскорее?

– Нельзя. К тому же неделю с этим, – она махнула головой на чемодан, – вы нормально продержитесь где угодно, и останется еще и на пенсию. Тем более, вам надо это как-то вложить на счета на свои новые фамилии. Ты же, я надеюсь, не собираешься это все декларировать в аэропорту, нет же?

Цилицкий вытащил чемодан и положил его на стол, потом осторожно и не спеша расстегнул молнию. Чемодан был до самого верха заполнен пачками американских долларов.

– Хорошая работа, Вера, – кивнул он одобрительно.

Виктор провел рукой по деньгам, взял на выбор пару пачек и пролистал купюры. Потом он заглянул поглубже и поднял на Веру изумленное лицо:

– Я не понял, почему часть из них мелкого номинала? Ах ты, сучка! Ты хотела меня обмануть, как я и предполагал.

– Цилицкий, – ни на мгновение не смутилась женщина, – у тебя совесть есть?! Ты вообще когда-либо такую сумму в глаза видел? Ты что же думаешь, легко столько денег собрать наличными? И вообще, напомню тем, у кого память короткая, что они не называли, сколько им хочется денег в размере суммы, а назвали только примерный объем.

– Могла бы чемодан побольше состряпать.

– И этим сыт будешь, если с умом освоишь.

– Хорошо! Принимаю.

Виктор сунул паспорта во внутренний карман пиджака, застегнул чемодан и взялся за ручку, готовый уйти со своим имуществом.

– Оревуар, – с улыбкой сказал он Вере через плечо. – И я уже забыл, как тебя зовут. Хотя… было приятно познакомиться.

– Стоять! – скомандовала Вера и нажала какую-то кнопку на столе.

В двери щелкнуло.

– Начинается! – выдохнул он. – Что меня еще ждет?

– Ничего страшного, расслабься. Ты только подпишешь мне на прощание два документа.

Вера вынула из сумки несколько бумаг и ручку.

– Один, это договор на твое старое имя, а другой – на новое имя. Суть разнится только в мелочах. Старый договор мы оформляем задним числом. Ты мне завещаешь все свое имущество, включая картины. Договор на новое имя говорит о том, что все картины, которые будут тобой, новым, созданы на протяжении ближайших десяти лет, автоматически становятся собственностью моей галереи.

Цилицкий поставил чемодан на пол, достал из кармана паспорта, положил их на стол и повернулся к двери.

– Открывай. Я ухожу. Сделки не будет.

Вера, как ни странно, без возражений нажала кнопку. В двери снова щелкнуло. Виктор уже взялся за ручку, когда она сказала:

– Ты хорошо подумал? Чемодан баксов и американская виза против нескольких лет в тюрьме? Тебя же все равно посадят за содействие убийству, если еще раньше не пристрелит Жогов. А он намерен это сделать, если ты сделаешь хоть один неудачный шаг.

Услышав о намерении Вериного мужа его застрелить, мужчина вспомнил про свою новую игрушку и почти автоматически запустил руку в карман. Пистолет был на месте, он приятно скользнул в ладонь, приятной прохладой сообщил, что всегда готов прийти другу на помощь. Но пока – рано, решил Цилицкий, и вынул руку.

– Я своим творчеством так дешево не торгую! – гордо сказал он, но не сдвинулся с места.

– Но ведь ты и в самом деле не торгуешь. Ты просто даришь мне на память за все, что было между нами, несколько своих картин. Все равно, увезти ты их не сможешь, соображай, деревня! А если захочешь выкупить их у меня от своего нового имени как новоявленный коллекционер, то будь уверен, я назову сумму продажи гораздо более высокую, чем составляют те деньги, что лежат в этом чемодане.

Виктор повернулся к ней и укоризненно посмотрел в глаза.

– Мне не стыдно, Цилицкий, не старайся. Вижу, ты в конце концов понял, что попал в капкан. Ты сам это придумал, заметь.

– Оставь мне хотя бы новое.

– Нет.

– Я не буду ничего писать! – взвизгнул художник.

– Твое право. К тому же, может быть, в американском раю ты не сможешь найти вдохновение. Очень многие, если ты забыл, там сгорают, даже не начав трудиться после переезда. Так подумай, много ли ты теряешь? А десять лет пролетят быстро. Ну а мне будет приятно получать от тебя подарочки, если все у тебя сложится наилучшим образом.

– Хорошо, – кивнул Виктор. – Меня радует хотя бы то, что ты меня так высоко ценишь.

– Не мечтай! – усмехнулась женщина. – Глупые люди высоко ценят легенду о смерти творца. Как только ты исчезнешь, мы объявим, что ты, скорее всего, умер. Я стану очень богатой, независимо от того, сколько на самом деле стоит твоя мазня.

Виктор зло посмотрел на бывшую подругу, плюнул и потянулся к авторучке.

– Где подписывать, подлая жаба?!

– Стой! – вдруг выкрикнула Вера, выдернула у него бумаги и схватилась за чемодан.

– Что ты задумала? Это мое! – воскликнул Виктор.

– Идиот! Глянь на монитор! Мой муж сюда едет.

Она ткнула пальцем в один из мониторов, прямо в экран. Он свидетельствовал о том, что по дороге к ангару на всех парах несется машина.

– А почему тебя это пугает? – наивно спросил Виктор.

– Меня это не пугает, меня это настораживает. Его не должно тут быть. Он знать не знал, где я с тобой встречаюсь. Но он ушлый, он мог узнать. Везде шпионы. Я собственного отражения иногда опасаюсь. Раз он приехал, значит, что-то случилось. Возможно, он передумал. Денег пожалел. Возможно, он задумал тебя застрелить прямо тут.

– Черт! А что делать?! – растерялся Виктор.

Вера за это время успела-таки сунуть чемодан в шкаф и даже заперла дверь маленьким ключом. Ключ отправился в нагрудный карман ее леопардового пальто. Метнувшись к панели мониторов, она заявила, что уходить из ангара поздно, потому что им уже не успеть выбежать за территорию не замеченными.

– Значит так, Цилицкий, ты должен довериться мне, – тараторила она без умолку, поспешно убирая все следы их присутствия. – Мы спрячемся внутри, только ты шагай за мной без вопросов, без сопротивления быстро и четко. И не отставай!

Совершенно обалдевший, на ватных ногах, Виктор поплелся за ней, потому что ему больше ничего не оставалось. Ему казалось, что они летят со скоростью реактивного самолета, но Вера все равно время от времени требовала, чтобы он двигался еще быстрее.

– А как мы узнаем, что он уже ушел? – невпопад спросил Виктор.

– Вот это уже не самый важный сейчас вопрос. Как-то, да узнаем. Ты, главное, пошевеливайся!

Они еще были на открытом пространстве ангара и, как понимал Виктор, до двери, куда они спешили, оставалось довольно большое расстояние, а ворота уже загудели и начали плавно подниматься вверх.

Вера с силой толкнула его в сторону и, практически безвольного, впихнула между какими-то ящиками, как будто заткнула им щель. Сама она тоже просунулась следом и, вытянувшись, затаила дыхание.

В следующий миг Цилицкий услышал шум мотора. Игорь, похоже, въехал вовнутрь. Затем хлопнула дверь машины, послышались шаги, а дверь ворот медленно закрывалась, снова отрезая их от внешнего мира.

– Черт! – выругалась Вера немного расслабившись, когда решила, что первая опасность миновала. – Я подставила сторожа: хозяин приехал, а тут ворота открыты, сторожка открыта, камеры наблюдения включены, но никого нет. Ни души.

– Ну, охранник выдаст тебя, когда его вздрючат. Конечно, он скажет, что ты приехала и выдворила его.

– Это, Цилицкий, как раз не самое страшное. Задним числом мне ничего не будет. Я, конечно, скажу, что с тобой здесь встречалась. Просто я не хочу, чтобы он сейчас тебя видел. Он на тебя зол. К тому же, раз он сам приехал, значит, что-то затевает. Как бы мы не попали под раздачу.

– Искать, наверно, сейчас пойдет, – предположил Виктор, все еще стараясь отдышаться. – Мы можем куда-то быстро перепрятаться?

– Если мы двинемся, пока он стоит перед мониторами, он тут же нас обнаружит. Так что сиди и молись, если умеешь.

Дверь сторожки хлопнула.

– Сергей! – послышался сердитый мужской голос. – Малкин! Ты где?

– Смотри-ка, мы с тобой довольно удачно спрятались, – не к месту довольная собой сообщила Вера. – Он нас не увидел на мониторах. Та комната, куда мы не успели добежать, тоже не просматривается. Там камера сломалась, мне охранник доложил, как жене хозяина.

– Малкин! – еще раз позвал Игорь.

Вера снова выпрямилась и затаила дыхание.

– Ни слова! – едва слышным шепотом, только губами, но весьма жестко приказала она Цилицкому.

Тот решительно закивал, показывая, что он и не собирался разговаривать.

На короткое время наступила тишина. Не было слышно ни шагов, ни хлопанья дверью. Вера и Виктор замерли, почти перестав дышать и напряженно вслушиваясь. Шорох выдавал присутствие человека в этом огромном гулком пространстве, но что он делает, понять было невозможно.

И вдруг заверещал, как истеричный ребенок, телефон Веры. Жещина судорожно задергалась, пытаясь добраться до него, а Виктор, похолодев, еще плотнее прижался спиной к ящикам и начал оседать вниз. Женщина не успела добраться до аппарата – он сам перестал звонить.

– Вера! – закричал со стороны входа Игорь. – Ты где? Я слышал твой звонок. Это я тебе звонил.

Его шаги железным звоном начали отмерять сокращающиеся между ними метры.

– Вера! Что за игры?! Ты где?! Вера!

– Блин! – прошипела женщина.

К этому моменту она уже добралась до телефона и решительно выключила его.

– Это чтобы он не нашел нас по звонку, он умный, он догадается! Дурацкая ситуация… Зачем я пряталась? Глупость несусветная.

Женщина вдруг приосанилась и расправила плечи. Готовая выйти, она посмотрела на Цилицкого и спросила, будто тот мог дать совет:

– Что сказать? Что сказать-то ему?

И вдруг шаги замерли. Моментально замерла и Вера, как будто кукла, которая двигалась, только подчиняясь ритму окружающих звуков. Она застыла и напряженно вслушалась в странный далекий гул на улице, без сомнений, приближавшийся к складу.

Шаги снова зазвенели в гулком пространстве, но сейчас они были быстрые, гораздо более решительные и они – отдалялись. Жогов возвращался к сторожке.

Вера выглянула, чтобы оценить, что происходит.

– Судя по звукам, – сообщила она, вернувшись через пару секунд в исходную точку, – снаружи много машин. Кажется, муж назначил тут какую-то встречу. А я была не в курсе. И одному богу известно, Цилицкий, чего нам сейчас ожидать. Молись, если умеешь.

* * *

Кто бы там ни приехал, они явились не в срок! До времени назначенной встречи оставалось еще полчаса. Игорь встревожился. Он категорически не любил, когда события выходили из-под его контроля и шли своим чередом, заставая его врасплох.

К тому же, а на что рассчитывают эти люди, на какой прием? Он совершенно не обязан находиться на точке раньше назначенного времени! Конечно, это какая-то нелепая ошибка, случайность. Сейчас он быстренько выяснит, что происходит, выставит прочь Веру и ее любовника. Скорее всего, они в той комнате, где не работает камера.

О том, что жена его где-то тут, Жогов узнал еще в дороге – Малкин, охранник склада, позвонил и сообщил, что она вдруг приехала и попросила его погулять примерно час.

– Чем объяснила просьбу?

– Ничем.

– Что заметил?

– Приехала на такси и с большим красным чемоданом.

– Отлично. Я все понял. Иди гуляй. Все нормально. Только гуляй не час, а два часа. Раньше пяти ты мне не нужен.

Жогову было совершенно все равно, чем Вера и Цилицкий сейчас занимаются, но он точно знал, что им не место тут, на этом складе, накануне крайне важной сделки. И, блин, опасной.

Пульт лежал в кармане, и Игорю ничего не мешало нажать кнопку, чтобы открыть дверь и посмотреть, что там происходит. Но он, как осторожный человек, предпочел сначала узнать, что за ней, а потом уже выходить навстречу.

Жогов зашел в комнату охраны. Монитор наблюдения за передним двором показал, что приехал Марат Мураталиев. Два черных «галендвагена» стояли рядом друг с другом. Двери обеих машин были открыты. Судя по всему, наружу вышли все, кто приехал: сам Мураталиев и два охранника – из одной, такой же черный и низенький дяденька, как Мураталиев, терся около другой машины. Этот тип без перерыва говорил по телефону, иногда советуясь с одним из маратовых охранников. Было похоже на то, что он дает кому-то указания, как добраться до этого склада.

В целом компания выглядела безобидной. Игорь расслабился.

А и правда, чего ему бояться?! Речь ведь не идет о передаче крупных денег, ради которых может разразиться перепалка. Убивать его, законного владельца этого склада, прямо тут, сейчас, когда люди знают, куда он поехал и с кем – вчера Ира лично давала Мураталиеву указания, как сюда доехать, – нелепо. Это значит, подставить себя по полной. Так что все должно пройти без осложнений. Возможно, приезда Кузнецова даже не потребуется.

– Береженого бог бережет, – напомнил себе вслух Игорь и нажал кнопку вызова Кузнецова.

Пал Палыч долго не отвечал, это заставило Игоря напрячься в ожидании. С каждым гудком настроение его ухудшалось, вскоре он уже считал, что все идет из рук вон плохо и пожалел, что ввязался в эту авантюру.

– Але, – наконец сказала трубка.

Мужчина облегченно выдохнул.

– Подъезжайте максимально близко и ждите. На протяжении десяти – пятнадцати минут я дам «глухаря». Это будет сигналом. Держите телефон под рукой.

Не ожидая ответа, Жогов выключил связь, включил все мониторы на запись и пошел к гостям.

– Здравствуйте, господа! – сказал он. – Вы что-то рановато приехали.

– О! Здравствуй, Игорь, – улыбнувшись, протянул ему навстречу руки Мураталиев.

Жогов заметил, что он перешел на панибратское «ты» и в принципе вел себя так, будто они старые друзья. Это могло быть как сигналом опасности – ему дурят голову, притупляя бдительность, так и знаком того, что все хорошо. Раз клиент считает тебя другом, значит, он в твоих руках. Игорю панибратство не нравилось в принципе, но он решил пропустить этот момент без внимания. В конце концов, это ненадолго.

– Да, так получилось, что мы приехали раньше, – продолжал, улыбаясь, говорить Марат. – Во-первых, мы решили, что надо подъехать чуть загодя, чтобы самим посмотреть дорогу, ты же понимаешь. Кстати, познакомься, это – Иман. Это наш партнер. Он не говорит по-русски.

Игорь поймал взгляд четвертого мужчины и приветливо поклонился. Тот слегка кивнул головой, продолжая при этом неотрывно говорить по телефону и размахивать руками в такт своим словам. Похоже, жестикулировал он не для большей убедительности, как это делают обычные люди, а для себя лично, для того, чтобы выплеснуть природную эмоциональность.

– Во-вторых, – продолжал Мураталиев, – не зная дороги, мы стартанули загодя, боясь попасть в пробки, но проскочили без них.

– Да, я понимаю, – кивнул Игорь.

– Надеюсь, ты не в претензии.

– Нет, все нормально.

– Машина на подходе. Мне трудно судить, сколько ей еще осталось ехать, но как будто уже немного. Покажи место, будь добр. Мы тогда все быстро разгрузим и оставим лежать до тех пор, пока Торчилин оставит меня в покое.

Игорь жестом предложил гостям следовать за ним, затем нажал кнопку пульта, и дверь медленно поехала вверх. Не дожидаясь, когда подъем закончится, мужчины пошли вовнутрь – им для прохода хватало трети высоты въездных ворот.

Склад, действительно, способен был поразить воображение: помещение было громадным.

– Изнутри оно выглядит гораздо большим, чем кажется снаружи, – похвалил Мураталиев.

Он восторженно крутил головой то в одну, то в другую сторону, глаза горели, а на лице блуждала какая-то детская улыбка. По его возбуждению можно было заподозрить, что он думает, что это его личный новый склад.

– Так всегда бывает, – скучая, ответил Игорь, – снаружи трудно судить, каково помещение на самом деле, и только попав внутрь начинаешь соотносить его размеры со своими собственными. И более того, только тогда, когда начинаешь его заполнять, понимаешь, какими пространствами обладаешь.

– Отличное место! И оборудовано прекрасно, – одобряюще кивал головой Марат, в то время как его охранники, как статуи, стояли рядом, не выражая ни одной эмоции.

Игорь заметил, что четвертый мужчина, которого назвали Иман, вообще не пошел смотреть на склад, а остался снаружи, и все еще разговаривает по телефону. И тут же Жогов вспомнил, что где-то там внутри притаилась его жена, и решил, что не стоит пускать гостей дальше. Он поспешно указал рукой на ближайшие стеллажи:

– Я уверен, Марат, что когда вы выгрузите тут свой товар, ты подумаешь, что его мало, потому что в этом помещении он попросту потеряется.

– О, уважаемый, когда наш товар доедет, ты увидишь, что его много, и поймешь, почему я говорил, что и трети тебе хватит для беззаботной жизни!

– Посмотрим!

– Мне нравится твой склад.

– Спасибо, – вежливо ответил Игорь.

– Я, возможно, попрошу тебя сдавать мне его в аренду для хозяйственных нужд: не портящиеся продукты для кафе, утварь, типа посуды, строительные материалы. Мы же строимся то тут, то там. Ты не будешь против?

– Я тебе уже говорил, что мне не интересно возиться со сдачей этого помещения в мелкую аренду.

– Жаль. Но может, позже договоримся.

– Не знаю. Может, и договоримся.

– В общем, мне нравится твой склад, но мне это место не нравится. – Мураталиев указал туда, где Игорь только что предложил разместить его товар.

– Почему?

– Не безопасно. Прямо перед носом у каждого, кто входит.

– Ерунда! Это же закон – если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место.

– Не в нашем случае.

– Наш случай не самый исключительный.

– Подальше положишь – поближе возьмешь.

– Ищут обычно там, где можно спрятать.

– Хорошо, – начал сдавать позиции гость. – Но покажи хотя бы другие возможности. У нас еще есть время.

– Ладно, – вдруг согласился хозяин. – Пойдем.

Оба мужчины в сопровождении охранников зашли в комнату охраны.

– Смотри, – сказал Жогов, и указал на панель мониторов. – Вот тот угол, который я предложил тебе. И вот тут тоже он. И тут. Видишь, он просматривается с трех камер. Все остальные места имеют только по одной контрольной точке.

Мураталиев задумчиво чесал затылок, рассматривая экраны. Жогов, видя его нерешительность, открыл стол и достал рулоны каких-то планов. Порывшись немного в пачке, он вытащил из свертка то, что хотел показать, и ткнул пальцем.

– Смотри! Видишь этот механизм? Это автоматическая перегородка, которая закрывает отсек, который я тебе предложил, в случае пожарной опасности. Тут так все устроено, что механизмы полностью блокируют доступ воздуха сюда, и получается как будто сейф. А материалы, из которых все это сделано, настолько прочные, что если тут все сгорит или взорвется к чертовой матери так, что не останется даже камня на камне на этом участке, то этот отсек с твоим товаром будет монументом возвышаться над бренной землей. Ты понял?

Мураталиев хмыкнул.

– Поражает. Но я иного боюсь. Человеческий фактор меня беспокоит больше, чем пожары и ураганы.

– Да уймись ты! – начал раздражаться Игорь. – Половина того, что мы тут собираемся прятать, моя. Неужели ты думаешь, что я допущу кого-то к своему добру?

– Но ты можешь свою часть перепрятать.

– Зачем мне? У меня нет более защищенного места. Не веришь, на, посмотри технические документы и планы. Кроме того, давай договоримся, раз уж ты такой недоверчивый, что мы поделим товар по факту его возврата. Я возьму половину от того, что ты приедешь забирать обратно.

– А это предложение интересное. Оно меня успокаивает, – покивал Марат.

Тут в сторожку зашел один из его охранников, который остался сторожить снаружи, когда мужчины отправились рассматривать планы технического устройства.