Текст книги "Узник комнаты страха"

– Шеф, машина приехала! – сообщил он с порога.

Игорь невольно глянул на часы.

– На двадцать минут раньше получилось, – чуть виновато сказал Марат. – Но тем даже лучше. Сейчас быстро разгрузим и распрощаемся.

Игорь, не вынимая телефон из кармана, нажал кнопку для вызова последнего звонка. Потом он глянул, идет ли запись с камер. Все работало исправно. Игорь так же, не вынимая телефона, выключил его, полагая, что держал вызов достаточно долго, и последовал за Мураталиевым.

Во дворе стояла фура-рефрижератор с громадными буквами какого-то иностранного логотипа на ее боках. Даже регистрационный номер этого безразмерного монстра был иностранным, он принадлежал Евросоюзу.

– Это что? – удивленно спросил Игорь, догнав Марата уже на улице.

– В смысле? Вообще-то, это машина. Наша «маша для гаша», как мы ее ласково называем.

– Почему такая громадная и такая иностранная? Я бы решил, что это кур или свиней из Европы везут.

– В том-то и дело! Маскировка.

Игорь только покачал головой с большим сомнением и недоверием на лице.

– Ты же сам говорил, что для того, чтобы спрятать, надо положить в самом видном месте. Наша «маша для гаша» такая заметная, что вызывает мало подозрений.

– Да я понял, понял.

В машине приехали еще два человека. Оба были по виду европейцами, по-русски не говорили, но Иман, как теперь понял Игорь, без комплексов общался с ними на ломаном английском. Когда выяснилось, что Марат Мураталиев тоже говорит по-английски, его рейтинг в глазах Жогова заметно подрос.

Оба водителя, охранники Марата и Иман открыли фуру и принялись выгружать из нее тюки с продуктом. Работа спорилась: один, забравшись внутрь, подкладывал тюки к краю, четверо остальных бегали от машины в склад, оставляя их там, пока около входа.

– Потом на складе разместим, – зачем-то начал объяснять Мураталиев подошедшему Жогову. – Так быстрее получится.

– Да я понял! А ты что же, уже расплатился? Я смотрю, о передаче денег за полученное имущество речи у вас не идет.

– Да, уже. Это хороший канал, мы на нем друг другу доверяем. Давно. Я тебе ведь говорил, что сейчас речь идет только о том, чтобы придержать на какое-то время то, что готовым приедет.

– Хорошо.

Игорь снова глянул на часы. Прошло десять минут. На складе около входа выросла громадная куча товара.

Водитель фуры, который выкладывал упаковки, выпрыгнул наружу и принялся закрывать двери. Остальные, не получив новую ношу, зашагали к складу.

– Пойдем, – пригласил его Марат, – ты укажешь им место, чтобы ничего не перепутали.

Игорь, послушно направляясь следом за ним, глянул на дорогу, видневшуюся в проеме въездных ворот.

Аккурат в это мгновение раздался визг тормозов, включилась сирена и на площадку перед складом влетели две машины полиции. Не успели они остановиться, поднимая колесами пыль, а двери уже распахнулись, и из каждой вывалились спецназовцы в разгрузках и с автоматами. Парни тут же наставили автоматы на дверь, куда не успели войти только Жогов и Мураталиев.

Марат остановился и в растерянности открыл рот. Он смотрел то на полицейских, то на Жогова. Игорь же, не изменившись в лице, пошел в сторону неожиданного пополнения компании.

– Это свои, – кинул он через плечо Марату. – Не пугайтесь, продолжайте! Все наши договоренности в силе.

Марат, увидев, что хозяин ведет себя уверенно, поверил. Впрочем, ему ничего не оставалось. Он пошел в склад.

Игорь, приближаясь к командиру команды, которого знал раньше по другим делам, спросил, где Кузнецов.

– Мы пока без него, но полностью в вашем распоряжении. Он подъедет попозже, если сможет.

– Хорошо, идите на склад, присмотрите там за порядком. В общем-то, проблем нет и дело уже идет к завершению.

Отряд послушно скрылся за дверью. Игорь поспешил за ними.

Внутри работа кипела. И водители, и охранники, и Иман спешно перетаскивали тюки от входа на отведенные им полки в спецотсеке. Игорь, расслабившись, решил посчитать, сколько всего пакетов доставлено, чтобы прикинуть свою выручку.

Он еще не досчитал до пятнадцати, когда услышал другой истеричный вой сирен. Едва не сшибив въездные ворота, во двор влетели миниавтобус с черными стеклами и черный форд без опознавательных знаков службы, к которой он мог принадлежать. Вэн не успел остановиться, а из него уже посыпались бойцы ОМОН. Хорошо знавшие свою задачу солдаты выстроились перед входом, напрочь перекрыв возможности выхода.

Лишь после этого из форда не спеша, даже подчеркнуто медленно, вышли Сергей Торчилин и Владислав Зубров.

Жогов глянул на Мураталиева. По его растерянному виду можно было понять, что он удивлен, озадачен, испуган.

Мураталиев глянул на Жогова и, пожав плечами, покачал головой из стороны в сторону, как бы говоря, что он тут ни при чем.

Жогов пытался как можно быстрее сообразить, что делать.

– Техническая проверка помещения, – не скрывая ехидства, еще из-за спин ОМОНовцев крикнул Торчилин, подняв в руке удостоверение, как будто кто-то из складского помещения мог рассмотреть, что там написано. – Имеется предписание на досмотр. Сопротивление властям будет рассматриваться как преступление и караться в соответствии с законом.

– Служба безопасности Российской Федерации, – объявил вслед за ним Зубров, уже протискиваясь между солдатами. – Дежурная проверка документов. Прошу предъявить паспорта, визы, другие документы, которые могут удостоверить ваше законное пребывание на территории нашей страны.

Жогов заметил, что иностранцы явно опешили. Они стояли, беспомощно переглядываясь, и на их лицах рисовалась безмолвная мольба помочь им понять, что происходит.

– Жогов, переведи своим зарубежным коллегам, – подмигнул Игорю Зубров, – что ты попался с поличным и тебя сейчас повезут в тюрьму.

– Склад твой, – поддержал его Торчилин. – Мешки с наркотиками из списка группы А лежат на твоем полу. Состав преступления налицо. О, я вижу, что и Мураталиев попался с поличным! Я же говорил, что я тебя, старик, достану! Правда, я и сам не ожидал, что сделаю это так скоро.

– Эх, Марат, Марат, – сокрушенно кивнул в его сторону Зубров, – а я с тобой дружбу водил. Ты же мне обещал, что не будешь шалить по крупному, а ты…

Мураталиев стоял с обескураженным видом. Жогов сильно сомневался в том, что это он подстроил облаву, хотя знал, что верить нельзя никому и никогда.

– Давай оформлять, Серега, – сказал Зубров, и направился к двум иностранцам. – Your documents, please.

– Прикройте меня! – крикнул Жогов и метнулся в глубину склада.

Прибывшие первыми спецназовцы отреагировали в долю секунды. Кинувшись врассыпную, чтобы спрятаться хоть где-то, они уже стреляли в сторону главного выхода.

Альмир и Талгат выросли по обе стороны от хозяина, Талгат надавил рукой, вынуждая Марата осесть на пол. Тот не сопротивлялся: послушно опустился на колени, а затем лег на пол.

В этот момент пуля попала Альмиру в шею. Он неловко пошатнулся и рухнул на Талгата, который успел его поддержать, но тут же оттолкнул в сторону.

Два белобрысых европейца ползли, прикрывая руками головы, к машине Жогова, стоящей тут же, в помещении склада, чуть в стороне.

Иман лежал на куче тюков животом вниз, его голова и руки безвольно висели над землей. В него попала одна из первых пуль.

Талгат подхватил с земли хозяина и ретировался за тюки.

Зубров и Торчилин, прячась за редкими и тонкими колоннами, пытались добраться до Жогова.

– Серый, постарайся только ранить! – крикнул Торчилину в самом начале Влад. – Этот гад нужен нам живым!

Жогов перебегал от одного столба к другому, метался из стороны в сторону, перекатывался, уклоняясь от прицельных выстрелов. Медленно, но верно он приближался к боковой двери запасного выхода.

Дверь оказалась запертой.

Еще глубже в ангаре склада высилась груда старых ящиков из-под стиральных агрегатов для прачечных. Несколько месяцев назад агрегаты поставили на точках обслуживания, а тара, в которой они добрались до Москвы, оказалась ненужной, но заниматься ее утилизацией пока было недосуг, поэтому ящики сложили на складе.

Игорь знал, что ящики поставлены так, чтобы между ними оставались проходы. Еще раньше он догадался, что где-то там и спряталась его жена, но сейчас не это волновало мужчину. Он также знал, что еще чуть дальше есть комната, в которой можно запереться и пересидеть, пока кутерьма не уляжется. Что он станет делать потом, он потом и решит, сейчас же надо добраться до комнаты. Но сначала – до ящиков. Ему предстояло пересечь довольно широкое открытое пространство.

* * *

Как только раздался первый выстрел, у Цилицкого похолодели щеки, а ноги стали совершенно ватными. Он медленно сполз наземь по стенкам ящиков.

– Ты что, перетрусил? – спросила Вера, бросив на него быстрый взгляд. – Тряпка ты, а не мужик! А вот я – закаленная! В молодости, бывало, когда Жогов только начинал строить бизнес, нас крутило в переделках похлеще этой, даже похлеще всех тех, которые в американских боевиках показывают!

– Не верю. Вы бы не выжили. Там все надуманно и неправда.

– Точно! Правда страшнее, безобразнее, жестче.

Женщина осторожно выглянула из-за укрытия и тут же спрятала голову.

– Палят, дебилы. Ничего, Вик, ты потерпи немножко. Зато будет что вспомнить. Потом свою невесту позабавишь в самолете, а спустя годы детям расскажешь, как у нас в России бывает!

Веру так и тянуло высунуться наружу, чтобы оценить ситуацию. Она просто не могла стоять и ждать, когда все разрешится само, без ее участия. Но пули свистели так часто и так близко, что она сдерживала себя, боясь подставить лоб под одну из них.

– А ты хотел, чтобы тебе прямо на блюдечке все подали?! – прошипела она. – Нет! Ты выстрадай сначала столько, сколько надо! Вот я – настрадалась. Я знаю, как это – деньги зарабатывать. В кино не показывают и половины.

Виктор вдруг решил поддержать разговор, суливший хоть какое-то отвлечение от ужаса, творившегося рядом.

– Потому что само страдание, – ответил он, – показать нельзя. Можно только показать, как оно отражается на человеке, но у каждого свой порог терпимости боли. Один завизжит, когда лишь уколется, другой и бровью не поведет, когда ему за родину и отечество пулю в сердце влепят. Еще можно вывалить на зрителя кучу стереотипов, узнаваемых штампов, таких символов, которые напомнят об определенных эмоциях и, таким образом, заставят сопереживать герою.

Одна из пуль чирикнула по углу ящика, и кусочек дерева отлетел к Цилицкому, угодив ему в волосы. Мужчина стряхнул щепку и продолжил, как ни в чем не бывало, говорить, даже не думая о том, слышит ли его Вера.

– Можно показать, например, как выглядит человек, который страдает. Или, скажем, радуется. Или любит, печалится. Зритель может только догадаться и поверить или не поверить, но само чувство мы не увидим никогда. Чувства невидимы. Они только отражаются в нас. Вот это отражение мы и показываем. Но сейчас в искусстве моднее, Вера, если ты помнишь, вызывать чувства, а не отражать их.

– Не к месту ты лекцию затеял, не к месту. Или ты так молишься? – скользнула она по нему ехидным взглядом. – Ты еще не тронулся умом?

Не ожидая от него ответа, женщина отвернулась и вновь подалась вперед, пытаясь рассмотреть происходящее.

– Вот где кино, – шептала она, – десять дэ! Реал экшн. Это даже круче, чем кино!

Виктор подергал ее за рукав:

– Вер, ты бы не вылазила, а? Шальная пуля, мало ли чего…

– Не дрейфь! Их обычно надолго не хватает. Я же знаю! Смотри, вон еще четверо прибежали… Твою ж мать! – женщина еще дальше высунулась из-за ящика и одновременно вцепилась в руку Виктора, причем хватка ее ладони была сопоставимой со сжатием стальными автоматическими тисками. – Они Жогова подстрелили!

– Ну и черт с ним, – пробормотал Виктор, кривясь от боли в запястье.

Вера, похоже, думала иначе. Она метнулась вперед, видимо, желая помочь мужу, но тут же ойкнула, летя спиной назад на ящики.

Полжизни успело пронестись перед внутренним взором Цилицкого, пока его пожирала громадная, как девятый вал, волна осознания собственной уязвимости: он остался без защиты.

Для Виктора, похолодевшего от страха и сжатого в комок, стук Вериной головы о пол прозвучал гораздо оглушительнее, чем все выстрелы, вместе взятые. Голова упала в просвете между ящиками, как раз там, где Виктор, дрожа и истекая холодным потом, сидел на корточках.

Виктор сунул руку в карман и вытащил оттуда пистолет.

– Надо было сразу сделать это, – сказал он своему металлическому другу. – Тогда Люся была бы жива, да и Вера, наверное, тоже.

Он сунул дуло в рот и, на этот раз не рассуждая, решительно нажал на курок. Пистолет щелкнул, да и только. Магазин был пуст. Патроны закончились на Люсе.

Виктор отшвырнул теперь уже бесполезный предмет в сторону и, уткнувшись головой в колени, громко завыл – все равно его никто не слышал в этом стуке, треске и свисте.

Но и это не изменило мир волшебным образом. Чуть погодя он, преодолевая шквал эмоций, все же сделал усилие, приподнялся и посмотрел – глаза Веры были широко открыты, неподвижны и все еще полны удивления. Она, без сомнения, была мертва.

Виктор зарылся лицом в коленки и снова завыл. Там, у входа в ангар, все еще стреляли. Звуки выстрелов разносились, множились эхом и гудели под сводами просторного помещения. В голове у мужчины кружилось, сознание меркло.

Интуитивно желая спрятаться куда-либо еще глубже, чем эта щель между ящиками, он упал на четвереньки и попятился. Он испугался, когда уткнулся задом в стену, но, поддаваясь природному человеческому любопытству, оглянулся.

Между ящиками и стеной грузчики оставили узкий, но все же явственный проход. «Пожарная безопасность», – промелькнуло у Цилицкого в голове. Виктор даже увидел далеко сбоку дверь сторожки, где до сих пор был заперт его заветный чемодан. Впереди же, в начале того прохода, откуда он только что выполз, лежала голова Веры, а значит, чуть-чуть дальше, уже в зоне обстрела, находился вожделенный ключ. Виктор все так же на четвереньках пополз и вернулся на старое место.

Для начала он взялся руками за голову Веры с обеих сторон и попытался подтащить тело. Ничего не получилось. Тогда он рискнул все же высунуться, лишь чуть-чуть, самую малость, но это позволило ему дотянуться до ее плеч, ухватиться руками за пальто и, пускай медленно, но подтащить тело поближе. В конце концов нужный карман оказался в пределах досягаемости.

Виктор, не мешкая ни секунды и не рефлексируя из-за того, что обворовывает труп, поспешно просунул в карман пальцы и вытащил ключ. Это был второй на сегодня ключ к его мечте, к его счастью, к его новой жизни. И он нисколечко не был похож на тот первый, на ключ от ящика стола в квартире Зуброва.

– Единственный мой вопрос, Верунчик, – сказал осмелевший от этой маленькой победы мужчина трупу, помахивая у него перед носом кулаком с зажатым в нем ключом, – заключается не в том, как я буду идти с этим большим красным чемоданом по улице, а в том, как я отсюда вообще выберусь. Надеюсь на то, что они там все очень скоро перестреляют друг друга и ни одного из них в живых не останется. Дай-то Бог, дай-то Бог. По крайней мере, твой благоверный мне уже не страшен. Вы меня не достали. Удача на моей стороне.

Виктор понимал, что любые его дальнейшие действия должны быть крайне осторожными, потому что сейчас для любого стрелка, где бы тот ни укрылся, всякое шевеление – цель. А где именно попрятались стрелки, а значит, где можно напороться на кого-то из них, Виктор понятия не имел.

Снова докарабкавшись до прохода вдоль стены, он свернул к сторожке. Оказалось, что в этом нагромождении ящиков скрывались еще несколько проходов, таких же как тот, где прятались он и Вера, но параллельных ему. Когда они бежали от Игоря, Виктор не обратил на них внимания. Теперь, каждый раз выходя на такой перекресток, он, напрягаясь от страха, сначала осторожно заглядывал за угол, а потом уже перескакивал на другую сторону, под прикрытие спасительного нагромождения.

В проходе, который был ближе всего к месту боя, действительно прятался стрелок. Выглянув, Виктор зафиксировал объект и мгновенно отшатнулся. В укрытии он перевел дух и усилием воли прогнал слабость в коленках, которая пыталась помешать ему двигаться дальше. Чуть погодя, не слыша ни единого выстрела с места засады, Цилицкий осторожно выглянул в проход.

Парень в разгрузке, на тыльной части которой было написано «Полиция. Спецназ», лежал на животе, уронив голову на автомат. Из дырки в голове густо сочилась кровь. Он был мертв.

– Контрольный в голову? – шепнул ему Цилицкий. – Знаю, это мы уже проходили. Сочувствую. Спокойной ночи.

Виктор подметил, что пальба утихает. Ему показалось, что он стоит под навесом и прячется от проливного дождя, и вот наконец капли становятся все реже и тоньше, и вот их уже почти не видно: уже можно идти, не боясь промокнуть и простудиться. Он рванул к двери и сходу дернул за ручку.

Все обошлось. Но когда дверь хлопнула сзади, мужчина услышал несколько почти одновременных шлепков пуль о ее железную суть и порадовался тому, что он уже не снаружи.

Цилицкий быстро нашел на столе нужную кнопку и защелкнул замок. Теперь можно было перевести дух. Спустя минуту, отдышавшись, он осторожно открыл шкаф и достал чемодан.

В свете новых обстоятельств чемодан показался ему слишком большим, чрезмерно тяжелым и очень красным. Но выкладывать часть денег ради того, чтобы облегчить ношу, он никак не собирался.

– Пусть я еще чуть-чуть помучаюсь сейчас, но потом получу сполна. Пускай это будет моей платой за успех. Все должно быть уравновешено. Зато потом все наладится и забудется!

Через двойное железо было невозможно услышать, что происходит снаружи, но, встретив проблему, его мозг сразу же выдал вариант ответа: камеры наблюдения. Они все работали исправно.

Изображение было не ахти какое четкое, но мужчина все же смог понять, что интенсивность военных действий снаружи ослабла. Огоньки выстрелов вспыхивали уже редко, в основном у выхода. Значит, соваться туда не было резона. Тем более, как понял Виктор, посмотрев на монитор внешнего наблюдения, пара еще живых стрелков держала ворота на прицеле. У него не было шансов пробраться живым через парадный вход.

Виктор вспомнил, как один таксист, не желая слушать долгое и сложное объяснение, как, не разворачиваясь, выбраться из двора, поделился секретом мастерства:

– Как въехал, так и выезжай, если не знаешь иной дороги. Это – беспроигрышный вариант.

Точно, нужно идти обратным ходом. Не обязательно всегда двигаться только вперед, иногда разумнее сделать несколько шагов назад.

Цилицкий приоткрыл дверь, стараясь оставаться под ее защитой. Ни одна пуля не наказала его за это. Тогда Виктор приоткрыл ее еще чуть-чуть, как раз настолько, чтобы суметь просочиться самому и протащить чемодан, потом он сосредоточился и одним рывком метнул себя, нагруженного поклажей, за спасительные ящики. Чемодан был с колесами, но Виктор предпочел нести его в руке, чтобы не зацепиться, не споткнуться, чтобы полагаться только на свои ноги и свою выносливость.

Все получилось. Проход вдоль стены был чист. Путь в глубину ангара был открыт. И еще оставалась надежда на то, что там есть доступный пожарный выход.

Стрелок, которого Виктор видел чуть раньше в проходе, лежал уткнувшись лицом в автомат. Вик даже подумал, что надо получше запомнить этот образ, чтобы при случае изобразить его на одной из своих картин.

Вера распласталась на полу, все так же удивленно глядя в потолок. И это Виктор постарался запомнить.

Больше никаких ярких образов на его пути не встретилось. Он спокойно добрался до конца склада. Кажется, удача, наконец, повернулась к нему лицом.

С этой стороны здания Цилицкий обнаружил в стене такие же ворота, как при главном входе. Где-то должен был быть механизм, поднимающий дверь, но Вик не смог обнаружить его в зоне видимости.

– Что же делать, что же делать, – бормотал он себе под нос, тщетно высматривая на соседних с воротами стенах приспособление, которое могло бы быть открывающим механизмом.

И, наконец, приглядевшись в полутьме, он обнаружил чуть сбоку служебную дверь, выводящую наружу.

– Подходяще! – одобрил находку Цилицкий. – Но где у нее кнопка?

К пущей его радости, дверь запиралась изнутри только на толстую железную задвижку. Чуть помучившись, потому что замок из-за долгого простоя без употребления заело, он, наконец, открыл дверь и очутился снаружи.

Яркий свет и холодный ветер показались ему величайшим подарком человечеству от матушки Природы.

Пожарный выход вывел Цилицкого сразу за забор, за пределы территории, потому что эта стена, как оказалось, сзади служила продолжением забора. Теперь оставалась только одна проблема – выбраться незамеченным из этой промышленной зоны, раскинувшейся на громадном по размерам пустыре. Выставлять себя на длительное время на обзор со всех четырех сторон Виктор интуитивно не хотел.

Раздумывая, мужчина побрел вдоль бетонного забора, всматриваясь в пустырь и пытаясь найти какое-то решение. Минуты через четыре, завернув за угол, он понял, что дошел до главного входа, ведущего обратно на складской двор.

Только наполовину въехав в ворота из-за того, что двор был переполнен автомобилями, стоял черный «форд». Дверь его была сиротливо распахнута. Внутри никого не было, но ключ торчал в замке зажигания. Судя по всему, хозяин лежал где-то на полу в ангаре.

Виктор осторожно заглянул во двор. Там стояли еще несколько таких же осиротевших машин. Рядом с некоторыми валялись тела солдат ОМОНа. Цилицкий внимательно всмотрелся в их неестественные позы.

«Почему в смерти мы не похожи на таких, какими были в жизни? – мысленно спросил он, обращаясь к одному из трупов. – Или это все вовсе не уродство, просто мы не связываем это с нашим счастьем, поэтому не любим?»

Мысль зацепилась за воспоминание, как однажды в ранней-ранней молодости он сопроводил подругу с ее собачкой к ветеринару. Шавке должны были делать операцию. Подруга боялась и дрожала всем телом на грани истерики. Виктору пришлось идти в операционную вместо нее и, лаская, придерживать песика, пока тот не отрубится.

Врач сделал собаке укол кетамина. Виктор стоял в изголовье, почесывал Стэнли подбородок и с растущим интересом наблюдал, как по мере действия лекарства прямо на его глазах в считанные секунды собака расслабляется и распластывается по столу – иначе он не мог бы это назвать. Врач для своего удобства вывернул ее, лежащую на спине, как цыпленка табака на сковородке.

– Ей не больно? – в ужасе спросил Виктор.

– Конечно, нет. – объяснил ему врач. – Тело контролируется мозгом. Каждая клетка. Сейчас у этого пса мозг практически отключен, он не контролирует тело, а сами по себе мышцы очень мягкие, их можно крутить, как хочешь.

– Но вы же сломали ему тазобедренные суставы!

– Не говорите ерунды! Все суставы держат в определенном положении мышцы. Поэтому не бойтесь – как только мозг вашей собаки начнет «просыпаться», он включит контроль на полную мощность, и все с ней будет так же, как раньше.

Именно после той операции Виктору стало любопытно, как это все ощущается изнутри. Очень скоро нашлась компания, которая, обеспечив кетамином, помогла ему получить искомые знания. Кроме ответа на этот вопрос, Виктор нашел в трипах много других интересных открытий.

Правда, все чаще и чаще, вспоминая тот случай в ветеринарной клинике, он думал о том, как же нелепо и обидно проснуться после милого увлекательного путешествия в миры подсознания, но вернуться в себя другого – в боль от разрезанной плоти и невозможности двигаться…

Позы погибших людей некрасивы, потому что безжизненны. Люди, может быть, не понимают умом, почему они боятся трупов, но совершенно очевидно, что такой страх возникает у них интуитивно – они не видят узнаваемых признаков жизни. Виктор еще раз глянул на погибших и сказал вслух:

– Надо запомнить!

Вдруг из широких ворот ангара выбежал, сильно хромая, еще один солдат. Он пытался бежать спиной к улице, целясь в темноту склада, чтобы в случае необходимости защитить себя от неприятеля.

«Неприятель»! До чего докатился мир, подумал Цилицкий. Теперь в того, кто нам просто неприятен, мы запросто стреляем, полагая, что весь мир крутится только вокруг нас, поэтому мы имеем право устраивать так, как выгодно, как уютно нам. Весь мир!

А может быть, он просто не хотел подставить спину под вражескую пулю, которая выполняет желание своего хозяина – чистит мир в соответствии с его приоритетами.

Все мы боремся за место под солнцем, выдавливая, как сорняки, тех, кто мешает нам раскинуть собственную корневую систему и крону.

Боец спрятался за первой же машиной, которая попалась ему на пути и, прислонившись к ней спиной, осел на землю. Он взялся рукой за живот, и Виктор понял, что он сильно ранен и страдает от потери крови.

– Случайное попадание в живот. Да, знаю, – сказал ему Виктор, не беспокоясь о том, что собеседник не услышит, – и это я уже проходил. На примере. Слава Богу, на чужом примере.

* * *

Когда Игорь подтвердил, что рассчитывает на поддержку согласно плану, у Кузнецова уже все было готово.

Кузнецов позвал несколько дружественно расположенных парней из их полицейского спецназа. Все они за очень щедрое вознаграждение из кармана Жогова – несравнимое с зарплатой в государственных структурах – сейчас сидели по машинам рядом с автомобилем Пал Палыча, готовые выступить на защиту клиента, даже немного пострелять для разнообразия и разминки. Такие вылазки эти ребята, как правило, и рассматривали как тренировочные, чтобы кости размять и профессию не забывать.

Все сидели, расслабившись в ожидании. Эти парни привыкли к бесконечным ожиданиям, потому что их миссия начиналась только тогда, когда действительно уже надо, и начиналась она так: глазом моргнул – а это уже другая реальность, такая, в которой ты бежишь и стреляешь и уклоняешься от пули.

Перед выездом Пал Палыч выпил чашку зеленого чая, и мочегонные свойства сей жидкости проявили себя почему-то очень быстро. «Видимо, возраст сказывается», – решил про себя Кузнецов.

– Парни, я отойду, с природой пообщаюсь, – сказал он вслух, выбираясь из машины.

Телефон завибрировал в кармане в самый неподходящий момент. Через три секунды он начал еще и петь, причем звук нарастал и нарастал, заглушая шорох машин по проезжей трассе и пение птиц. Как мог скоро Пал Палыч завершил свое общение с природой и нажал кнопку соединения:

– Але!

Он услышал выдох облегчения на том конце связи. Это был Игорь.

– Подъезжайте максимально близко и ждите, – быстро и сухо скомандовал он. – На протяжении десяти– пятнадцати минут я дам «глухаря». Это будет сигналом. Держите телефон под рукой.

Не давая Кузнецову возможности ответить, связь выключилась.

Старик вернулся в машину.

– Алексей, – обратился он к водителю, – а сколько времени нам надо, чтобы отсюда долететь до нужного места?

– Минуты три, Пал Палыч.

– Могут ли быть заторы где-то по пути?

– Если только ремонт на дороге или ГИБДД зачем-то посреди ровной трассы свои игры затеет.

– Ну прикинь, может, нам лучше где-то поближе кости бросить? Чтобы потом уже обойтись без неожиданностей и неприятностей?

– Да не вопрос, Пал Палыч.

Водитель включил зажигание. Кузнецов вышел из машины и распорядился, чтобы две другие группы следовали за ним. Ребята оживились и с готовностью повиновались.

Не успели они остановиться на небольшой площадке, откуда уже даже был виден забор жоговского склада, как снова отозвался телефон. Определитель номера показал, что звонит его дочь.

– Таня, как ты поживаешь? – спросил отец.

Пал Палыч любил своих детей, но после смерти матери они разлетелись в собственные гнезда. Отец сильно без них скучал, но понимал, что не может привязывать молодежь к себе старческими капризами, поэтому сам старался не звонить. Сейчас же делать было совершенно нечего, так почему не поговорить?

– Дед! Мы с Леликом случайно зарулили к вам в Бутово. У них тут школьное мероприятие. Посещение какого-то мемориала. Ты что делаешь, не можешь ли подскочить на пару минут? Повидаемся.

Кузнецов не видел внука Олежку два месяца. В этом возрасте дети меняются быстро, и каждый их новый день – новый человек, новые приключения, новые впечатления.

– Вообще-то, у меня работа… – с сомнением пробормотал Кузнецов. – А вы где?

Таня назвала адрес. Пал Палыч спросил у своего водителя, далеко ли это от того места, где они находятся.

– Минут семь ехать, если без заторов.

– Подожди, я тебе перезвоню, – сказал Кузнецов дочери и вышел из машины.

– Парни, – окликнул он скучающих коллег, лениво развалившихся в ожидании в своих машинах, – сможете ли вы без меня прикрыть тылы Игорю? Я старик, от меня пользы все равно никакой. А там делов-то, стрему своим видом напустить, автоматами показательно потрясти, да и все, пожалуй.

– Да не вопрос, Пал Палыч! – ответили ему ребята. – А что, случилось чего? В участке? Интересное?

– Нет, дорогие мои, – честно признался благодарный Кузнецов. – Там все тихо и спокойно. Личная у меня потребность. Личного свойства.

– Нет проблем, Пал Палыч!

– Тогда я поехал, позвоню тебе, Володя, – повернулся он к командиру отряда, – когда от Жогова получу сигнал. Вы – сразу туда гоните и по ситуации действуйте. Наша задача создать прикрытие, тыл Игорю Павловичу.

– Понятно, шеф, сделаем! – ответил Владимир.

Кузнецов, полный волнения от предстоящей встречи с внуком, забрался в машину, и та тронулась. Уже через пять минут дед увидел впереди по ходу движения Лелика, как называла его мама, беспечно бегающего в толпе таких же как он первоклашек. Еще через пару минут дед, умиляясь и любуясь внуком, сурово, по-мужски, пожал ему в приветствии руку.

Конечно же именно в этот момент снова позвонил Жогов. Вызов не ограничился одним звонком, поэтому Кузнецов, немного погодя, все же ответил. Он решил, что если Игорь звонит и звонит, значит, это не «глухарь», значит, он хочет поговорить, значит, что-то изменилось. Только после третьего «Але! Але!» до деда, идущего к мемориалу за руку с внуком, дошло, что включенный телефон лежит у Игоря в кармане – были слышны какие-то далекие разговоры, невнятные шумы. Все звучало довольно мирно.

Пал Палыч впал в задумчивость. С одной стороны, это мог быть и тот самый «глухарь» – сброшенный заблаговременно, до ответа абонента, звонок. Тогда надо было срочно отправлять ребят на дело.

С другой стороны, будет очень нелепо, если они появятся слишком рано, тогда, когда они категорически не нужны и могут разрушить все дело. Ведь, вполне возможно, что кнопка телефона сама собой случайно нажалась в кармане. У Пал Палыча такое случалось не раз, даже довольно часто. Игорь мог не заблокировать телефон, готовясь воспользоваться им в любой момент и как можно быстрее. Тем более что шум, который он слышал, был вполне мирным, ничто не выдавало наличия военной обстановки, требующей срочного вмешательства.