Текст книги "За Ширмой Свободы. Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том II"

XVIII Конец дня и Начало новой Эры

Вне зависимости от планов и помыслов простых мышей и крыс, какими бы страшными или наивными они не являлись, время неумолимо отсчитывало свой ход. Незаметно для всех обитателей острова Вольных на близлежащие земли опустилась вечерняя мгла, которая постепенно перерастала в ночь.

Медленно, но верно, день близился к закату, оставляя позади все тяготы и лишения, что выпали на головы простых мышат – Гостей Форта.

До полного заката оставалось каких-то пары часов. Опускаясь к водной глади лазурного моря, солнечный диск отражался в кристально чистой воде всеми оттенками алого, рыжего и других теплых цветов. Подобное зрелище могло заворожить любого зрителя, окажись он в эту минуту на самой верхней площадке крепостных стен.

Но именно сейчас, в столь чудесным миг ликования Природы, все оказались крайне заняты своими насущными делами и даже не обращали внимание на подобную красоту, что разворачивалась прямо у них под носом.

Воспользовавшись тем, что Тош оказался вовлечен в оживленную беседу моряков и жителей острова, Малия, сославшись на легкое недомогание покинула центральную площадь крепости. Вид этого празднества, которое устроили пираты прямо посреди форта, разместившись за длинными столами, которые ломились от скромной, но приготовленной с любовью и заботой еды, не мог унять глухую тревогу и скребущую сердце боль.

На протяжении всего этого времени она лишь делала вид, что ей весело и охотно слушала байки своего друга Тоша, который и рад стараться. Но как бы не задорны и наивны были его рассказы, наполненные житейской смекалки и балагурства, девушка не могла выбросить из головы того обстоятельства, что здесь же, совсем рядом от неё находился один из её мучителей. Чье лицо девушка не раз видела в самых кошмарных снах, что преследовали её по ночам.

И вот теперь, желая развеять все свои страшные опасения, мышка, ловко укрывшись под пологом вечерней дымки, незаметной для всех юркнула в самый дальний закуток крепости, где располагался каземат – место, где держали пленных.

– Что… Что ты забыл здесь?! – оставаясь в тени и боясь показаться на глаза крысе, поборов свой панический страх тихо спросила Малия.

– Принцессе не подобает бывать в подобных местах, – не поднимая глаз отвечал Узник, тихо сидя в своей темнице при этом оставаясь крайне спокойным.

Его голос, поза, ровное дыхание – всё так и кричало, что пленник вовсе не чувствует себя таковым.

– Я задала вопрос! – повысила голос девушка, которую вид этого самоуверенного крыса бросал в дрожь.

– Не понимаю, о чем Вы, Ваше Высочество?! – крайне ядовито прошипел надменный крыс, не поднимая глаз. – Я вовсе не планировал этого, – развел он руками, указывая на своё нынешнее положение.

– Не ври Монри, я прекрасно знаю вас с Графом! – не выдержала мышка и вышла из тени. – Каждый свой шаг вы просчитываете наперед! И этот не исключение… Так что же вы задумали? – не могла унять свой страх бедняжка, и её голос перешел на хрип.

– Вопрос ни в этом, а в том, что Вы – здесь делаете? – сделал ударение на последние слова её собеседник.

– Я-я-я?! – удивилась Малия, пытаясь разгадать загадочную интонацию Пленника. – Что ты имеешь в виду?!

– То самое, София… Или мне лучше называть Вас – Малия?! – хитро прошипел крыс, чьи глазки вспыхнули огоньком, не предвещающим ничего хорошего. – Ты прекрасно знаешь, что ты здесь лишняя… Так к чему глупые вопросы?!

– Нет, хватит! Довольно Вы играли мною! Я больше не собираюсь притворяться… – запротестовала мышка, сжимая кулачки, не в силах ни бежать, ни кричать.

– Так ты сдаешься?! – бросил на неё крайне жестокий взгляд своих хитро прищуренных глазок верный слуга Де Гри.

– Нет, я вовсе… – перехватило дыхание у мышки.

– Тогда, боюсь Графу придется избавиться от твоего отца! – резко перебил он её. – Ты этого хочешь?! – затем поднялся с места.

– Нет! Он не посмеет, он нужен ему! – сделала шаг назад мышка, чувствуя, что сердечко вот-вот остановится от страха и ужаса перед этой крысой и его словами.

– Нужен был, чтобы держать твой язычок за зубами! Но теперь, когда ты почувствовала Волю, он ему более без надобности, – хитро скривил рот Монри.

– Нет! – вскрикнула Малия, кинувшись к железным прутьям единственного здесь каземата, что находился вдали от всех глаз, в самом дальнем, темном и сыром углу форта.

– Не так громко, моя дорогая Принцесса! – выпрямился во весь рост Дворецкий, снова почувствовав себя Хозяином положения. – Если по-прежнему дорожишь им, ты сделаешь всё, что я тебе скажу… – расправив спину и надменно бросив взгляд на мышку, сухо и сурово прогремел Монри с уверенностью в голосе.

Загнанная в угол Малия не зная, что делать и к кому кинуться за помощью, опустила голову в знак молчаливого согласия.

– Ты сделала правильный выбор… Не забывай – твой Отец куда дороже, чем эти мышата – Пик и Тош… Тем более они получили что хотели: девушку и свободу! А ты получишь куда ценный Дар – Семью!

За всё то время пока томился в ожиданиях благих новостей у дверей в лазарет, Пик да такой степени перенервничал и вымотался телесно и душевно, что как только оказался внутри и осознал, что Сиберии более ничего не угрожает, почувствовал некую слабость. Желая всем своим сердцем отдать остатки сил бедной израненной девушке, паренек опустился на колени перед кроватью и прильнул лицом к её ручкам. Незаметно для себя мышонок впал в крайне беспокойный поверхностный сон.

Так продолжалось неопределенное время, за которое Сиберия, даже пребывая в забытье, смогла почувствовать себя в безопасности и хоть немного поспасть.

Вскоре размеренное частое горячее дыхание у ладони вывело девушку из дремоты. Через силу и боль приоткрыв глазки, она оторвала голову от подушки и опустила взгляд, полный благодарности и нежности на простого серого мышонка, мило дремавшего подле неё.

Не желая потревожить Пика, прикрываясь простыней она потихоньку присела на кровати и опустила босые ножки на студёный каменный пол. Тут же морозный холодок пробежал по её обнаженной спине, и девушка закуталась в простыню с головой. Понимая, что так ей не согреться, мышка быстро отыскала взглядом свою одежду. Всё в заплатках и швах простое длинное платье, которое подлатала одна из мышек, позаботившихся о её ранах – оно висело неподалёку на крючке. Содрогаясь всем телом от каждого дуновения ветерка, что проникал сюда через небольшое окошечко под потолком, девушка потянулась к нему.

Но не успела и пальцем тронуть, так как в коридоре раздались тихие приглушенные шаги мимо проходящих мышей. В мгновение ока они вывели Пика из тревожного сна. Он вздрогнул и поднял мягкий взгляд на девушку, которая тут же замерла.

Его измученному томительными ожиданиями и кошмарными сновидениями сердцу предстала прекрасная белая мышка. Даже будучи раненной и побитой, Сиберия казалась легким белоснежным облачком, до которому ему – простому мышонку никогда не дотянуться.

С замиранием сердца он протянул к ней обе ладони, и не успела девушка ответить на его глухие мольбы, как паренек сорвался с места. Не позволил ей и шага ступить, Пик, не поднимаясь с колен, припал к её ножкам. Обхватив их обеими руками, он прижался к девушке.

– Сиба-а-а! Ты жива! Жива-а-а, – тихо проскрипел паренек, не в силах с собой совладать и отпустить от себя мышку.

– Пик?! – тихо прошептала девушка, опуская на него немного ошарашенный взгляд своих прекрасных чарующих зеленых глазок.

Заглянув в них и не встретив отвращения или пренебрежения Пик, схватил ладошки Сиберии и принялся осыпать их поцелуями, не переставая крайне горячо и пылко шептать:

– О-о-х, как же я боялся, что никогда не увижу тебя вновь! И вот ты здесь! Мы снова вместе и никто, слышишь – никто не сможет нас разлучить! Мы уедем! Уедем далеко отсюда, и ни Граф, ни Монри, никогда не смогут нас найти!

Оставив тень смущения, мышонок поднял на девушку мягкий полный нежности и заботы взгляд синих глаз. Сквозь глухую боль в сердце мышка одарила его своей лучезарной улыбкой. Чувствуя, что не в силах более справиться со всё нарастающим желанием прижать любимую к своему сердцу, Пик кинулся к мышке и заключил её в свои объятия. Да так пылко, страстно и любяще, как никогда и никого не обнимал. Ведь эта девушка была его первой и единственной Любовью – самой чистой, верной, прочной и нерушимой на всем Белом Свете.

– Пи-и-ик! – прошептала Сиберия, обняв его в ответ.

Чуть опустившись на кровать, девушка уткнулась ему носиком в грудь. Не в силах более держать всё горе в себе, глотая слезы она тихо засопела. Как никогда еще в жизни она почувствовала себя такой защищенной в объятиях этого чудесного маленького мышонка, чье горячее и верное сердце смогло преодолеть все преграды и беды, пережить так много горестей и несчастий, чтобы вновь воссоединиться с ней.

– Пик я… Я… – тихо шептала она, боясь поднять на него свои мокрые от слез счастья глазки.

Всё её нутро кричало и дрожало, но сказать самого главного она не смела, боясь в ответ услышать: «Нет».

– Не говори ничего Сиба! Я всегда знал, что ты на самом деле другая… Ты самая прекрасная и чудесная мышка, которую я когда-либо встречал! Я не страшусь того, что должен был сказать тебе еще тогда! Я… – не выпускал её из своих рук паренек.

– Пик! – перехватило дыхание у мышки, которая своим израненным сердечком и без слов почувствовала его искренние, не угасшие даже после предательства, чувства к ней.

– Я… Я люблю тебя! И всегда буду любить, несмотря ни на что! – готов был во всеуслышанье прокричать своё признание мышонок, но голос от нахлынувших чувств перехватило.

– Я тоже люблю тебя, мой храбрый мышонок! – подняла на него свои полные счастья и раскаяния глазки Сиберия, в которых Пик утопал с каждым мгновением.

После длительной ночи кошмаров и бед, всё это казалось ему Сказочным Сном, который он ни за что бы не променял, ни за какие богатства всего Мира.

Спустя мгновение их влюбленные взгляды встретились и уста соприкоснулись. Все беды, несчастья, муки и обиды прошлого – вмиг всё потеряло всякий смысл. Между ними с новой силой и жаром воспылала Любовь – сила способная преодолеть многие преграды, дарующая смысл жизни тем, кто уже отчаялся и готов был упасть духом.

Прикрыв от наслаждения глазки и отдаваясь порывам сердца и души без остатка, парень и девушка с каждой песчинкой всё глубже утопали в безграничных теплых и нежных чувствах друг к другу. Отныне Мир, каким они его знали – жестоким, полным несправедливости, лжи и коварства, перестал существовать – остались только Он и Она.

В этот самый момент, когда комната наполнилась Любовью двух мышат, дверь позади них скрипнула и обладательница золотистых глазок стала свидетельницей их горячего страстного поцелуя. Казалось, он длится целую вечность и ничто более не способно было разлучить Любящие Сердца, воссоединившиеся вновь на зло всем злыдням и недругам.

Не успела черная мышка отвести от них взгляда широко распахнутых глаз, в которых читались лишь боль и страдания, как ладони парня скользнули по хрупким плечикам девушки, с которых на кровать плавно упала белоснежная, как их Любовь простыня.

Затем Пик, не в силах остановиться и отпустить от себя девушку, которую любил больше жизни, подался вперед. Вмиг всё его тело обуяла мелкая дрожь, сердце бешено заколотилось, разум затмило небывалое желание подарить своей любимой Счастье и Заботу. Ощущая некий страх и трепет, испытывая сладостное желание быть любимой и нежной, а также ища защиту и утешения в объятиях любимого, Сиберия положила обе ручки ему на шею. Сомкнув ладони, она потянула мышонка на себя.

Всё это произошло так внезапно и неудержимо, отчего мышка, которая стояла подле дверей оказалась не в силах более лицезреть этого и отпряла от неё в ужасе. Её сердце екнуло и вмиг, одновременно сжалось и разорвалось на мириады маленьких кусочков. Глотая горькие слезы, кусая губки и прикрывая ушки в трубочку, девушка кинулась со всех ног прочь отсюда.

– Ноча… – прошептал Тош вслед убегающей мышки.

За пару минут до этого паренек, отправившись за ней по пятам после того, как черная мышка резко исчезла с пира, наткнулся на неё в темных коридорах крепости. Не смея нарушить её покой, он решил проследить за ней, оставаясь до последнего в тени.

Но когда та, вся в слезах кинулась наутек, паренек бросился за ней вдогонку. Добежав до двери, у которой только что она стояла, Тош невольно одним глазом заглянул внутрь комнаты. Увидев там Пика и Сиберию, обнимающихся в порыве страстной Любви, он потихоньку прикрыл дверь. После чего, не раздумывая более, бросился за Ночей.

– Ноча… Ноча! – наконец нагнал он черную мышку, спустя минут пятнадцать погони по лестницам и стенам форта.

Когда ей надоело бегать от самой себя, девушка остановилась около края стены. Держась за сердце и надрывно плача, она не сводила разбитого взгляда с обрыва. Тош, боясь, что она задумала скинуться, стал не спеша осторожно приближаться к ней.

– Ноча, прошу не надо! Это того не стоит, – тихо обратился к ней парень.

– Чего, не стоит?! – отвечала девушка, шмыгая носом, явно пытаясь успокоиться.

– Не прыгай! – поднял к ней ладони мышонок, готовый рвануться к ней и, если придется, силой вырвать из оков Отчаяния.

– Я!? Да с чего ты это взял? – чуть обернулась на него мышка.

– Я всё видел, – прошептал он уже увереннее. – Если честно – я рад за него! После всех злоключений он вновь обрел свою Любовь!

– Мне всё равно! – проскрипела Ноча в ответ.

Отвернувшись от парня, она поспешила спрятать от него свои красные непересыхающие от слез глазки, что вновь потекли по щекам ручьем.

– Не говори так, Ноча! – подскочил к ней Тош.

Схватив её за плечи, он развернул лицом к себе. Засмущавшись пуще прежнего, мышка виновато опустила глазки.

– Не стоит стесняться своих слез! Это значит, что ты – Любишь! Я отдал бы всё на Свете, чтобы хоть раз испытать, что-то похожее! Меня не пугают ни муки, ни терзания. Я готов пожертвовать ради этого чувства многим… Чтобы та девушка, что станет моей Любимой, никогда в Жизни больше не проронила ни слезинки! – говорил взахлеб паренек, так искренне и горячо, что Ноча, утерев слезы, подняла на него свои мокрые глазки и впилась в него пристальным взглядом.

– Если конечно, это не слезы счастья и радости! – чуть улыбнулся Тош, заметив, как девушка немного успокаивается. – Ради неё, я готов пожертвовать своей Жизнью! Она стала бы для меня всем! Смыслом жизни и самой Жизнью!

– Тош! – тихо молвила мышка и отбросив стыд и смущение, кинулась к парню.

Обняв Тоша своими маленькими ручонками, она положила свою головку ему на плечи и снова заплакала.

– Ну, ну не надо плакать, Ноча! На месте Пика я бы выбрал тебя! – шептал ей на ушко мышонок, не выпуская её из объятий.

– Правда?! – отпрянула она от него, пытливо заглядывая в глаза.

– Правда Ноча, правда! – отвечал Тош.

Сам не понимая, что с ним, мышонок одарил девушку мягким взглядом, полным противоречивых чувств, которым еще не знал имя. По-своему растолковав его взгляд и слова, полные нежности и заботы, Ноча снова обняла паренька. В ответ мышонок возложил на её плечи ладони, а свой подбородок – на темечко. После чего прикрыл очи, наслаждаясь этими чудесными умиротворяющими мгновениями.

– Решили подышать свежим воздухом!? – раздался тут, как гром среди ясного неба сухой твердый голос позади застывших на месте Тоша и Ночи.

Мышата тут же вздрогнули и отлетели друг от друга на добрых пару шагов.

– Папа! – воскликнула Ноча, встретившись с пристальным взглядом своего отца.

– Капитан! Папа! Это не то, что Вы подумали! – залепетал Тош, совершенно запутавшись в себе.

Скрестив обе руки на груди, поигрывая пальцами рук, могучий Терриус стал приближаться к нему.

– Мы здесь просто… – подхватила его волну нелепых оправданий Ноча.

– Наслаждались вечерней зорькой?! – ответил за обоих мудрый мышь, сохраняя всю суровость и строгость отца, заставшего свою единственную любимую дочку в объятиях молодого мышонка.

– Ну-у-у, э-э-э, – протянул Тош.

– Папа прости меня! Он мне нравиться! – заступилась тут за парня девушка.

– И это взаимно! – подхватил Тош, поравнявшись с неё.

– Ни слова больше! – прогремел сурово Терриус.

Нависнув над мышонком, втянувшим голову в шею, он потянул к нему свою могучую руку, сжатую в кулак. Но в следующий момент увел её от его лица и аккуратно толкнул Тоша кулаком в плечо.

– Смотри мне! Береги её! Она у меня единственная, – улыбнулся ему мужчина.

– Папа! – на радостях бросилась к нему дочка и обняла его.

Отец, погладив малышку по голове, тихо произнес:

– Жаль, что твоя мама не дожила до этого момента…

Ноча печально опустив голову, шмыгнула носиком.

– Она, как и я, гордилась бы тобой, – закончил наставление молодежи Терриус и направился прочь, не оборачиваясь более, без лишних слов и эмоций оставляя мышат друг другу.

– Прости Ноча, а можно спросить – что с ней произошло?! – подошел к девушке Тош, когда папа исчез из виду.

– Она погибла много лет назад от тропической лихорадки, так и не дождавшись возвращения моего отца… Я была тогда совсем ребенком, мало что помню… Но до сих пор я боюсь снова остаться совершенно одной, – прискорбно отвечала мышка.

– Теперь ты никогда не останешься одна! С тобой буду я! – твердо заявил Тош.

Понимая, что мышке сейчас совершенно не до разговоров, он повернулся к ней боком:

– А я вот никогда не знал и не видел своих родителей, – тихо прошептал паренек.

– Мне очень жаль! – положила она ему на плечо ладошку.

Прижавшись к ней щекой, Тош позволил себе пустить слезу, упавшую мышке на ручку. В ответ Ноча взяла паренька за руку и встала рядом с ним. Оба обратили свои взоры, полные грез и мечтаний на горизонт. Туда, где солнце нежно и ласково касалось водной глади, сливаясь с ней в единое целое, словно два обломка надломленного Сердца.

Спустя некоторое время этим прекраснейшим закатом вышла насладиться еще одна пара счастливых сердец. Совершенно не гадая, что их ждет впереди, взор их обладателей был обращен не на горизонт – Пик и Сиберия смотрели друг на друга. И было что-то чарующее, завораживающее, кристально чистое в их взглядах. В том, как парень и девушка, чьи сердца бились в унисон, стояли друг подле друга и держались за руки.

Казалось, они совершенно не шевелились, боясь даже моргнуть и потерять любимого из виду, пусть даже на песчинку. Их дыхания и биение сердец, мысли и помыслы – всё стало отныне единым и неразлучным.

Обоим так хотелось наслаждаться этими мгновениями всепоглощающего счастья вечность и не знать более ни горя, ни разлуки. Всю Жизнь они желали провести вместе – состариться и умереть в один день.

– Сиба, я люблю тебя всем Сердцем и буду любить, чтобы ни случилось, – набравшись смелости, тихо нарушил общее молчание Пик.

Девушка приложила к его устам указательный пальчик и тихо отвечала:

– Я всегда знала это… Пик, ты подарил мне куда больше, чем просто Любовь! Вновь ты вселил в моё сердце Веру в себя и Надежду на будущее… Будущее без лжи, обмана, предательства, крови и смертей! Доброе светлое будущее, полное щедрости и любви! И я… Я тоже люблю тебя, мой дорогой Пик!

Прекрасно понимая, что слова здесь лишние – парень и девушка соприкоснулись устами, положив этим начало Новой Эры – Нового Мира, который начинается с одной мыши, с одного вздоха, взгляда, с первого поцелуя и чистой Любви.

XIX Конец всему!

Последние лучи заходящего солнца озаряли верхушки бастионов каменного форта острова Вольных. Полюбоваться этими чудными мгновениями уходящего дня, вышла парочка влюбленных. На их Судьбу выпало немало бед и горестей. И вот теперь, после долгих расставаний они воссоединились вновь. Их сердца поют в унисон, они хранят молчание, не сводя друг с друга влюбленных взглядов.

Здесь без слов всё ясно…

На фоне вечерней зорьке они и подумать не смели, что их время медленно и неуклонно подходит к Концу. Близился приход ночи с её мрачной леденящей душу атмосферой. Время, когда замыслившие недоброе готовятся нанести сокрушительный удар, что обдумывали на протяжении нескольких дней. Время – когда легче всего всадить нож в спину ничего не подозревавшей жертве. К которой, так легко было подкрасться, ведь она не ожидала ничего дурного. Особенно сейчас, в подобные минуты переполняющего душу счастья и умиротворения.

Последние лучики солнца скрылись за горизонтом. С каждой песчинкой на воде таяла тропинка в страну Счастья и Надежд.

Наступило время Тьмы – время Зла…

Скрываясь под покровом, всё разрастающейся темноты, начала подкрадываться к своей жертве некая мрачная фигура в плаще. Окутавшись тенями форта, словно в непроницаемое покрывало, она вскоре достигла своей цели. Расстояние между ней и жертвой было достаточно близким для нанесения удара.

В следующее мгновение в ночи блеснул короткий клинок. Злодей замахнулся, подняв его высоко над собой. Он готов был вонзить свой кинжал в спину, ничего не подозревавшего Пика. Как вдруг, сбоку раздался пронзительный крик Терриуса, прогуливавшегося по стенам форта. Издалека завидев блеск клинка, он кинулся вперед.

– Пик, сзади! – разрезал тишину безмятежного вечера, полного Любви и Счастья крик мыши.

Не успел паренек обернуться и осознать какая ему грозит опасность, как раздается второй крик души, сорвавшийся с уст Сиберии.

– Не-е-е-е-ет! – вскрикнула девушка, первой завидев горящие в ночи глаза Злодея и подобный ему смертоносный блеск кинжала.

Недолго думая, она схватила Пика за плечи и оттолкнула в сторону, заняв его место. Блеск клинка исчез. Он вонзился прямо в сердце бедняжки. Раздался тихий вопль, за которым последовал истошный крик Пика.

– Не-е-е-е-е-е-т! – разрезал тишину наступившей ночи несравнимый ни с чем на свете крик отчаяния и боли, вырвавшийся из самых глубин его души. – За-а-че-е-м?! – дрожащими устами проскрипел он, ощутив, как свою собственную, всю боль Любимой, что беспощадно резала его изнутри пополам.

Дыхание перехватило, сердце сжалось в разы, и он явственно почувствовал острие клинка в своей груди, как если бы он достиг цели.

– За-че-е-е-м!? – прокричал во всё горло мышонок.

Не в силах подняться на ноги, он пополз к девушке, которая как стояла, так и замерла на месте. В следующее мгновение Сиберия пошатнулась и упала ему в объятия, подхваченная любимым.

– Потому что я… я… Люблю-ю-ю… – тихо прохрипела белая мышка, не отрывая полного любви и нежности взгляда от Пика, и это несмотря на то, что оказалась смертельно раненной. – Те-бя! – прошептала напоследок девушка и её глаза сомкнулись, раз и навсегда.

Всё произошло слишком быстро…

В одно мгновение весь Мир для Пика рухнул и погрузился в безрассветную тьму. Не устояв на земле, паренек упал вместе с мышкой на землю. Крепко и горячо обняв Любимую, прижимая её голову к груди – к разбитому на части сердцу, он зарыдал, что было сил. Горло сдавил невыносимый жгучий ком желчи, а разрываемое на части сердце источало кровь. Такую же алую, горячую, как и кровь его Любимой, в которой оказались его руки по локоть.

– Не-е-е-е-е-ет! Си-и-и-ба-а! – задрав голову к небесам завопил бедный паренек.

Не желая свыкнуться с мыслью, что Сиберии больше нет с ним, он попытался из последних сил растрясти её и тем самым вернуть в этот Мир.

Почувствовав горячее объятие любящего сердца, мышка в ответ чуть приоткрыла глазки и нашла в себе силы протянуть к лицу паренька холодеющую ладошку. Проведя по щеке пальчиком, она смахнула горькую слезу и прошептала:

– Никогда… Я не была… Еще… Так счастлива-а-а… – совсем шепотом прошептала она на выдохе.

Не успел бедный Пик и слова молвить ей на прощание, как руки девушки повисли как плети. Не выпуская из своих объятий, паренек припал лицом к её груди и зарыдал еще сильнее.

– Си-и-ба! Си-и-ба-а-а! – сжимая кулаки, сдавленным голоском хрипел он во всё горло, вне себя от нестерпимой боли и горя.

Совершенно не веря в то, что только что произошло прямо у него на глазах за считанные мгновения, паренек беспомощно зарыдал над Любимой, которой отныне уже ничем не мог помочь. Ударяясь головою о её бездыханное тело, он готов был рвать на себе волосы, если бы смог поднять руки. Силы совершенно покинули его и всё на что он был сейчас способен – оплакивать свою Сиберию, которую не смог сберечь.

Оплакивать потерянную навсегда Любовь, Веру и Надежду на Новый Мир, каким они вместе его представляли в своих Мечтах…

Пику было уже всё равно, что над его головою нависает окровавленный клинок убийцы. Быстро вытащив его из груди подвернувшейся ему на зло белой мышки, он в первые мгновения отскочил назад. Но видя, что паренек совершенно разбит, убийца, молча поглумившись над его горем, решил довести начатое до конца.

– Кровожадный убийца! – с криком кинулся на него подоспевший после времени Терриус и сшиб с ног, прежде чем тот нанес очередной смертоносный удар. – Монри-и-и! – зарычал мышь, сорвав плащ с крысы и тут же прижал его к земле.

Подмяв под себя ненавистного бездушного убийцу, он ловко заломил ему руку. Словно по велению злого рока кинжал выпал из рук Монри прямо перед не знающим утешения Пиком.

– Я так и знал, что ты ни перед чем не остановишься! – зарычал Терриус сквозь зубы, не выпуская крыса из рук, как бы сильно тот не старался вырваться.

– Легко убивать беззащитных!? А-а? – прокричал он ему прямо в ухо. – Если бы я знал, кем ты станешь, утопил тебя еще при нашей первой встречи! В тот роковой день, когда я лично доставил тебя на своем судне, по приказу Де Гри…

– Не только беззащитных, но и женщин и детей! Я убивал их всех без капли жалости и сожаления! – прохрипел Монри, вырываясь, но Терриус схватился в него мертвой хваткой.

Услышав подобные речи, полные пренебрежения и жестокости по отношениям к своим жертвам из уст убийцы, Пик оторвал свои очи от безжизненной Сиберии. Затем нежно опустив тело своей Любимой на каменную кладку крепостной стены, он перебросил взгляд на клинок.

Сам не понимая зачем, паренек потянулся за ним. В следующую песчинку подняв его и крепко сжимая в руках, Пик бросил на Монри полный ненависти и глухой боли взгляд, говоривший о небывалой решимости сделать с ним то, чего он заслуживает:

– Ты… Ты убил её! – прохрипел Пик не своим голосом.

Медленно поднимаясь с места, он не сводил глаз с Монри, который почувствовав близость смерти, задергался сильнее обычного.

– Давай Пик, покончи с ним! Отомсти за Сиберию! За всех, кого он убил! -прорычал Терриус.

Он и сам бы сделал это с превеликим удовольствием, но не мог ослабить хватку. Это означало дать убийце шанс вырваться.

В последний раз взглянув на лицо Любимой, на котором запечатлелось Счастье и Любовь, Пик сквозь желчь, что поступала к сердцу, тихо прошептал:

– Прости меня, моя Сиба! – замахнулся он на Монри.

Его глаза вспыхнули огнем, сердце рвалось из груди, а разум совершенно притих, отдаваясь на волю эмоций и чувств, которые смешались в единый чан отчаяния и горя. Отныне мышонок не мог отвечать за себя, его мысли, помыслы, чувства – всё оказалось направленно на то, чтобы наказать убийцу. И пусть после этого он потеряет себя, предаст всё во что верил и любил – он не в силах был остановиться.

Да и нужно ли было делать это?

Прямо у него на глазах эта жестокая, подлая, мерзкая крыса прервала жизнь столь чудесной, милой девушки, такой чистой, невинной, любящей, заботливой и прекрасной, отчего от одной мысли, что её больше не вернуть у Пика в душе всё переворачивалось вверх дном.

Если потребуется он готов был испепелить всё во что верил, ради праведной мести, близость которой он ощущал как никогда. Совершенно не желая останавливаться на полпути, видя перед затуманенным взором лишь один образ, мышонок стиснул зубы и уже представлял рожу этого негодяя, когда он захлебнется в собственной крови, пораженный своим же орудием убийства.

Еще каких-нибудь пару мгновений хватило бы, чтобы раз и навсегда наказать убийцу, но в следующую песчинку позади них, где-то совсем близко, раздался истошный девичий крик:

– На помощь! Чужаки-и-и!

– Ноча! – ослабил хватку Терриус, прекрасно узнав голос девушки.

Этим не замедлил воспользоваться Монри. Вытащив запасной короткий клинок из сапога, он всадил его в живот мыши.

– Передавай привет от меня Марии! – прорычал он ему на ухо.

Затем еще сильнее и глубже всадил нож в мышь. Изо рта Терриуса потекла кровь. Его лицо замерло с немым вопросом, а губы неустанно зашептали:

– Так это был ты… – успел он прохрипеть, прежде чем Монри отшвырнул его прямо на Пика.

Мышонок был сбит с ног и придавлен мужчиной. Кинжал выпал из его руки и оба оказались как на ладони перед быстро вскочившим на ноги убийцей.

– Прости меня, Пик, я… Так много хотел поведать всем вам, – прошептал Терриус, прежде чем потерять сознание.

Подскочивший к ним Монри, быстро поднял свой клинок с земли и нависнув над обоими, прохрипел:

– Удивительная штука – Жизнь! Место, где все мы встретились – станет твоей могилой, Терриус, – залился он леденящим душу сиплым смехом.

– Ты-ы-ы, – прорычал Пик, силясь высвободиться.

– Поздно малыш… У тебя был шанс остановить всё это – еще утром, на пристани… А теперь – вини только самого себя, – сладостно прорычал крыс, сгорая от желания увидеть предсмертные муки своих жертв.

– Малия! – воскликнул тут Пик, у которого голос прорезался после того, как перед глазами предстал образ светло-русой мышки с распростертыми к нему руками.

Не понимая почему именно она явилась перед ним в столь роковой момент, мышонок готов был захлебнуться в мучительных терзаниях по поводу всего, что мог сделать, но не сделал. Как никогда он корил себя за то, что проявил слабость – нет даже больше – жалость к этому крысу. А ведь достаточно было покончить с ним еще утром, тогда всех этих страшных бед и роковых несчастий можно было избежать. Сиберия была жива, Терриус не оказался смертельно ранен, а его сердце не было разорвано в клочья и втоптано в грязь Жестокой Реальностью.

Во всем, что случилось за последние минуты Пик винил только себя, и ничто не могло разубедить бедного мышонка в обратном. Дико хрипя, он рвался к крысе, готовый вцепиться ему в глотку и голыми руками покарать убийцу стольких невинных.

– Твоя Малия – лишь марионетка в настольной Игре Графа! И скоро она сыграет свою решающую роль! – не переставая сухо смеяться, прогремел Монри.

От его душераздирающего смеха Терриус очнулся и смог найти в себе силы раскрыть глаза. Быстро развернувшись, он схватил крысу за руку с ножом в самый последний момент, когда тот уже замахнулся и готовился покончить с ними. Борясь из последних сил с превосходящим его по силам врагом, мышь поднялся на ноги. Завязалась ожесточенная схватка в рукопашную за обладание клинком между убийцей и её жертвой. Оба не желали сдаваться и готовы были бороться до конца.