Текст книги "За Ширмой Свободы. Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том II"

Все её плечи оказались в шрамах и ссадинах, всюду виднелись синяки и гематомы. На прекрасном личике мышки сиял шрам на левой щеке, которым наградил её Монри, в тот самый день, когда его посадили и осудили.

Не в силах видеть эту прекрасную, невинную девушку в столь плачевном состоянии, мышонок упал перед кроватью на колени и припал лицом к её ладоням:

Прости, прости меня Сиба! – прошептал Пик и из глаз его хлынули горькие слезы отчаяния и беспомощности.

Я навлек на тебя столько горя и несчастий, что и словами не передать… Как бы я хотел, чтобы всего этого не произошло… От самого начала, до сегодняшнего дня…

Лучше бы я один всю свою жизнь мучился, страдал, пребывал во лжи, лишенный возможности любить и жить… Но я всё это стерпел… И даже полную унижения и несчастья Жизнь – всё ради твоего счастья! Ради твоего благополучия я готов на всё – горячо шептал мышонок, готовый закричать от боли и мучений, но не смел потревожить ее покой.

Пи-и-и-и-к! – протянула девушка, чуть приоткрыв глазки.

Опустив взгляд на мышонка, что сидел подле нее, она тихо прошептала:

Прошу, не говори так! Ты… ты… Изменил все… Я не желала признавать, что вся моя Жизнь – сплошной Обман! Я… я… – шептала бедняжка, каждое слово которой давалось с трудом, сквозь хрипоту и сковывающую сердце боль.

Не надо Сиба, не трать силы на слова, отдохни! Тебе нужен покой! – успокаивал ее Пик.

Поднявшись на колено, он опустил голову на подушку рядом с её прекрасным личиком.

Ты… Ты… Подарил мне Надежду, что есть еще на Свете… Хорошие… – прошептала она из последних сил и лишилась чувств.

Ее глаза сомкнулись, а руки бессильно повисли плетьми.

Сиба! Сиба! – прошептал Пик, припав губами к ее ладоням, целуя их горячо и нежно, стараясь разогреть ее теплом своего любящего сердца.

Не скрывая слез счастья и горя одновременно, он стал нещадно хрипеть и плакать как малое дитя. С одной лишь разницей – его сердце сейчас разрывалось на маленькие кусочки и ему хотелось – чтобы хоть один из них вылетел наружу. Тогда бы он смог вложить его в руки Сиберии – девушки, без которой отныне не мыслил своего существования»

Слова Тоша про Истинную Любовь:

«Не стоит стесняться своих слез! Это значит, что ты – Любишь! Я отдал бы всё на Свете, чтобы хоть раз испытать, что-то похожее! Меня не пугают ни муки, ни терзания. Я готов пожертвовать ради этого чувства многим… Чтобы та девушка, что станет моей Любимой, никогда в Жизни больше не проронила ни слезинки! – говорил взахлеб паренек, так искренне и горячо, что Ноча, утерев слезы, подняла на него свои мокрые глазки и впилась в него пристальным взглядом.

Если конечно, это не слезы счастья и радости! – чуть улыбнулся Тош, заметив, как девушка немного успокаивается. – Ради неё, я готов пожертвовать своей Жизнью! Она стала бы для меня всем! Смыслом жизни и самой Жизнью!»

Начало Новой Эры:

«Прекраснейшим закатом вышла насладиться еще одна пара счастливых сердец. Совершенно не гадая, что их ждет впереди, взор их обладателей был обращен не на горизонт – Пик и Сиберия смотрели друг на друга. И было что-то чарующее, завораживающее, кристально чистое в их взглядах. В том, как парень и девушка, чьи сердца бились в унисон, стояли друг подле друга и держались за руки.

Казалось, они совершенно не шевелились, боясь даже моргнуть и потерять любимого из виду, пусть даже на песчинку. Их дыхания и биение сердец, мысли и помыслы – всё стало отныне единым и неразлучным.

Обоим так хотелось наслаждаться этими мгновениями всепоглощающего счастья вечность и не знать более ни горя, ни разлуки. Всю Жизнь они желали провести вместе – состариться и умереть в один день.

Сиба, я люблю тебя всем Сердцем и буду любить, чтобы ни случилось, – набравшись смелости, тихо нарушил общее молчание Пик.

Девушка приложила к его устам указательный пальчик и тихо отвечала:

Я всегда знала это… Пик, ты подарил мне куда больше, чем просто Любовь! Вновь ты вселил в мое сердце Веру в себя и Надежду на будущее… Будущее без лжи, обмана, предательства, крови и смертей! Доброе светлое будущее, полное щедрости и любви! И я… Я тоже люблю тебя, мой дорогой Пик!

Прекрасно понимая, что слова здесь лишние – парень и девушка соприкоснулись устами, положив этим начало Новой Эры – Нового Мира, который начинается с одной мыши, с одного вздоха, взгляда, с первого поцелуя и чистой Любви»

Желание покарать убийцу, охватившее Пика:

«В последний раз взглянув на лицо Любимой, на котором запечатлелось счастье и любовь, Пик сквозь желчь, что поступала к сердцу, тихо прошептал:

Прости меня, моя Сиба! – замахнулся он на Монри.

Его глаза вспыхнули огнем, сердце рвалось из груди, а разум совершенно притих, отдаваясь на волю эмоций и чувств, которые смешались в единый чан отчаяния и горя. Отныне мышонок не мог отвечать за себя, его мысли, помыслы, чувства – всё оказалось направленно на то, чтобы наказать убийцу. И пусть после этого он потеряет себя, предаст всё во что верил и любил – он не в силах был остановиться.

Да и нужно ли было делать это?

Прямо у него на глазах эта жестокая, подлая, мерзкая крыса прервала жизнь столь чудесной, милой девушки, такой чистой, невинной, любящей, заботливой и прекрасной, отчего от одной мысли, что её больше не вернуть у Пика в душе всё переворачивалось вверх дном.

Если потребуется он готов был испепелить всё во что верил, ради праведной мести, близость которой он ощущал как никогда. Совершенно не желая останавливаться на полпути, видя перед затуманенным взором лишь один образ, мышонок стиснул зубы и уже представлял рожу этого негодяя, когда он захлебнется в собственной крови, пораженный своим же орудием убийства.».

Уже слишком поздно:

«Удивительная штука – Жизнь! Место, где все мы встретились – станет твоей могилой, Терриус, – залился Монри леденящим душу сиплым смехом.

Ты-ы-ы, – прорычал Пик, силясь высвободиться.

Поздно малыш… У тебя был шанс остановить все это – еще утром на пристани… А теперь – вини только самого себя, – сладостно прорычал крыс, сгорая от желания увидеть предсмертные муки своих жертв.

Малия! – воскликнул тут Пик, у которого голос прорезался после того, как перед глазами предстал образ светло-русой мышки с распростертыми к нему руками.

Не понимая почему именно она явилась перед ним в столь роковой момент, мышонок готов был захлебнуться в мучительных терзаниях по поводу всего, что мог сделать, но не сделал. Как некогда он корил себя за то, что проявил слабость – нет даже больше – жалость к этому крысу. А ведь достаточно было покончить с ним еще утром, тогда всех этих страшных бед и роковых несчастий можно было избежать. Сиберия была жива, Терриус не оказался смертельно ранен, а его сердце не было разорвано в клочья и втоптано в грязь Жестокой Реальностью.

Во всем, что случилось за последние минуты Пик винил только себя, и ничто не могло разубедить бедного мышонка в обратном. Дико хрипя, он рвался к крысе, готовый вцепиться ему в глотку и голыми руками покарать убийцу стольких невинных.

Твоя Малия всего лишь марионетка в настольной игре Графа! И скоро она сыграет свою решающую роль! – не переставая сухо смеяться, прогремел Монри».

Смертельная схватка с Монри:

«От его душераздирающего смеха Терриус очнулся и смог найти в себе силы раскрыть глаза. Быстро развернувшись, он схватил крысу за руку с ножом в ту самую песчинку, когда тот уже замахнулся и готовился покончить с ними. Борясь из последних сил с превосходящим его по силам врагом, Терриус поднялся на ноги. Завязалась ожесточенная схватка в рукопашную за обладание клинком между убийцей и ее жертвой. Оба не желали сдаваться и готовы были бороться до конца.

Ты – бездушный механизм убийства! Как ты мог стать таким?! Мы все доверяли тебе, приняли в Семью, а ты?! – рычал Терриус, с каждой песчинкой неравной схватки теряя последки сил и истекая кровью.

Я никогда не был, ни членом вашей, так называемой Семьи, ни вашим другом! Я крыса – Вы мыши, этим все сказано! – надрывно хрипел в ответ Монри, прекрасно видя, что его враг слабеет и руки мыши не могут более ему сопротивляться.

Но в одном ты прав, Терриус! Я и вправду люблю свою Работу! Покончив с тобой, я займусь остальными! И в первую очередь твоей милой дочуркой – ей я уделю особое внимание, в память о тебе! – склонил Терриуса Монри.

Еле держась на коленях, мышь стал прогибаться к земле, под тяжестью грузного тела крыса.

Никогда! – прокричал тут Террриус и перехватив руки убийцу у локтей, крепко схватился в него.

И что теперь?! – зарычал Монри, когда его нож достиг цели и впился ему прямо в грудь.

– Всему конец… И тебе тоже! – бросил напоследок Терриус, теряя сознание.

Но, прежде чем сомкнулись его глаза, он ловко вывернулся. Не дав крысе одуматься и что-либо предпринять, он потянул Монри за собой, сбросившись со стены.

Не веря своим глазам, на четвереньках Пик бросился к краю стены. Два всплеска внизу говорили о том, что Монри и Терриус рухнули в воду».

Последняя Воля:

«Я… Я… Снова подвел тебя…

Вне себя от отчаяния, горя, страха и ужаса – от всего, что только произошло и чего уже не исправить, он приник к ее руке лицом. Чмокнув ее холодную как сама смерть ладошку своими окровавленными губами, Пик с нежностью и любовью, что не остыла в его сердце, приподнял девушку на руках. Как в тот самый момент, когда она, ступая на берег, беспомощно упала в его объятия. Это было не позднее чем сегодня утром, но для него эти воспоминания казались из прошлой Жизни, которую уже не вернуть.

И вот снова его Любимая оказалась в его руках. Но теперь, он не был самым счастливым мышонком в Мире, каким чувствовал себя еще каких-то пару минут назад. Отныне он оказался заложником злого рока и жестокости реального Мира, который был куда страшнее и ужаснее, чем он мог себе представить. К своему глубочайшему разочарования Пик не успел осознать это сам и был вынужден до всего дойти через смерть и гибель тех, кого он любил и в ком души не чаял.

Подняв белую мышку на руках, Пик сам не зная куда направляется, пошел вперед с тяжелой невыносимой ношей в сердце. Оставить её здесь, неведомо каким еще врагам, он не мог. Даже сейчас Сиберия оставалась для него девушкой-богиней, до которой он боялся притронуться. Она стала для него Священной.

Как никогда он желал снова заглянуть ей в глаза, услышать её прекрасный мягкий голосок, насладиться лучезарной улыбкой, почувствовать нежное прикосновение ласковых рук – но все это было утеряно раз и навсегда.

Пик так сильно любил её, что даже после смерти не желал покидать. Он шел вперед медленной походкой, еле волоча ноги и хвост, совершенно ничего и никого, не замечая перед собой. Глаза его затмил белой пеленой туман, рассудок помутился. Он ступал по памяти и наугад, ничего не слышал, не чувствуя при этом ни страха, ни боли. Его поглотила бездонная пустота, как если бы из его груди вырвали сердце с корнем.

Даже ожесточенная схватка, воцарившаяся на стенах форта, между его защитниками и группой мышей в длинных темных плащах, не могла остановить Пика.

Совершенно с каменным лицом, не обращая внимание на хаос битвы, со стеклянными глазами, что покрылись прозрачной пеленой, не в силах и слова молвить, со сдавленным сердцем и дрожью во всем теле, парень делал шаг за шагом.

Даже обжигающие языки пламени, через которые пролегает его путь – не способны были вывести его из состояния полной обреченности, отрешенности, горя и страдания. Только его Сердце не переставало бешено колотится, а Душа метаться и разрываться на мелкие кусочки – и не было этому конца».

Похоронная процессия Пика:

«Пик ступал по каменным плитам совершенной босой, со свежей кровью на лице и руках. Словно призрак в ночи, не обращал он внимания на ожесточенную схватку вокруг него, на лязг железа и кровь, что проливалась всюду. Он даже не шелохнулся, когда тишину разрезал оглушительный залп с корабля, что подплывал к пристани. Весь Мир для него погрузился во мрак, а глаза покрылись пеленой непроглядной тьмы.

Со стеклянным взглядом он шел все вперед и вперед, пока не оказался снаружи форта. Оставив его позади, Пик дошел до той самой развилки, где еще утром беззаботно бежал навстречу воде. В этот раз он свернул налево, и направился по пустынной, казавшейся заброшенной тропинке, ведущей в самый дальний уголок острова Вольных.

Спустя некоторое время оказавшись посреди небольшого кладбища, Пик вдруг очнулся. Страшная картина предстала его взору – целое поле было усеяно «лесом» могильных надгробий и плит. Только сейчас он осознал, что находится уже далеко за пределами крепости. Не понимая, как он сюда попал, паренек опустил взгляд на лицо девушки, чья голова покоилась на его плече.

Мышонок по-прежнему не выпускал ее из своих рук, в сердцах теплясь надеждой что она пробудиться ото сна. Сиберия казалась такой счастливой, полной жизни, готовой вот-вот раскрыть свои глазки, протянуть к нему ручку и нежно погладить по щеке…

Но к чему обманывать себя – этого не произошло – ни сейчас, ни час спустя…

Упав на колени, потеряв всякую надежду и смысл бороться с Законами Жизни и Смерти, Пик осторожно положил тело девушки на землю возле себя. Не имея сил проливать горькие слезы, он увел взгляд от прекрасной мышки и пополз от нее на четвереньках.

Преодолев таким образом пару шагов, он припал устами к земле и принялся грызть сухую траву зубами. Вырывая клок за клоком, ему вскоре открылась сырая земля. Обезумев от горя и страданий, он принялся рыть ее пальцами, ломая ногти и раня себя до крови. Ведь отныне ни к чему было беречь себя – с гибелью Сиберии в нем умерла часть его самого – самая значимая и дорогая сердцу и душе».

Безжизненный и совершенно разбитый Пик:

«На нем лица не было, а его совершенно опустошенные и безжизненные глаза, лишенные всякой Надежды, говорили сами за себя. Бледный цвет лица, иссушенные повисшие как плети руки, разрезанные до крови пальцы и локти, запекшаяся на губах и висках кровь – все это заставило Тоша и Ночу вздрогнуть при одной только мысли, через что пришлось пройти их другу. С ног до головы он был покрыт кусочками сырой земли, как если бы только что встал из могилы.

Пик! Ты… ты… – сдавленным голосом выдавил из себя Тош, прекрасно понимая, что слова неуместны и перед ним стоял тот, кто собственными руками похоронил свою Любовь.

Пусть сейчас их друг мало что осознавал и понимал, но от мысли, что вскоре ему придется все вспомнить и жить с пережитым горем всю оставшуюся жизнь, к нему кинулась Ноча.

Прости нас, мы… – сквозь слезы проскрипела девушка и крепко обняла его.

Но в следующее мгновение невольно коснувшись его ладони, она в ужасе отпряла. Это была рука не полного жизни мышонка, а хладного трупа. Холодного, безжизненного, лишенного всяческих чувств и эмоций.

От её прикосновения, такого горячего и наполненного жизнью, Пик отдернулся словно от раскаленного металла. Задрожав всем телом и душой, он продолжил свой путь в сторону входа в северную башню, через которую можно было попасть на пристань.

Ноча, прошу, – тихо молвил Тош, подходя к ней, видя какую реакцию произвело только одно ее касание. – Поди за Пиком, и проследи чтобы он не навредил себе.

Храня полное молчание Ноча взглянула на своих моряков и кивнула им. Те в свою очередь все прекрасно поняли и не стали ее останавливать. Еле ступая на землю, дабы не испугать идущего впереди мышонка, девушка последовала за ним, стараясь держаться на расстоянии».

Флагман Яна Фрида – Его корабль – настоящий Шедевр военной Индустрии Концерна Ренна. Флагман, заменяющий собой целый флот!

Секретное оружие пиратов – размерами два локтя в длину пушки. Страх, перед которым держал долгие годы любителей наживы на расстоянии и заставлял оплывать эти воды стороной.

Много лет назад все как один моряки острова Вольных пообещали капитану Терриусу не притрагиваться к ним более… «Но тем не менее их не воспрещается использовать для защиты нашего Родного Дома!» – с такими словами моряки решили принять бой с флагманом Ренна.

Письмо Сиберии:

Читая послание Любимой, словно видение перед глазами Пика явственно предстала прекрасная девушка из его грез. Поздно ночью, склонив обреченно голову над листком бумаги, дрожа всем телом и спеша как можно, она пишет прощальное послание своему Любимому. До сегодняшнего дня она считала его погибшим, но по городу пробежал слушок, что он уцелел после казни.

Как в доказательство сегодня утром ее вызывал к себе сам граф Де Гри, намекнув что в скором времени ей придется покинуть город, дабы помочь выполнить одно очень щекотливое дело. Эта сволочь прекрасно знала об их отношениях с «казненным» парнем и посему у девушки не осталось сомнений, что эта ночь станет для нее последней.

Желая, чтобы ее Любовь не угасла в темных казематах тюрем, она решилась написать это Послание. Совершенно не зная – достигнет ли оно получателя когда-нибудь, заливаясь горькими слезами, мышка решается на свой последний Подвиг во имя Любви.

Пусть его найдут при обыске, и оно затеряется в бездонных шкафах Тайного Отдела, Сиберия не теряла Надежды, что однажды этот сокровенный листочек бумаги попадет в руки Любимого. Пусть для этого потребуются года, а может и больше – ее Любовь, как и это Письмо не уничтожить и не предать Забвению.

«Долгое время я пребывала в безутешном горе, прекрасно понимая, что тебя, мой дорогой Пик, уже не вернуть. Ничто не могло заглушить эту боль и вернуть меня в прежнее русло моей никчемной, наполненной ложью жизни…

Но вдруг, к своему счастью или горю, сегодня днем я узнала, что ты выжил. Вначале я несказанно обрадовалась, но затем Граф вызвал меня к себе. По его хитро прищуренным, полным жестокости глазам, я сразу осознала – он замышляет что-то ужасное и твои беды, Мой Любимый, на всем пережитом не заканчивались…

Я должна тебе все рассказать, прежде чем за мной придут! У меня слишком мало времени, поэтому пишу это Письмо поздно ночью, при свете лампады, молча глотая слезы и думая только о тебе!

Однажды, ты спросил меня: «Зачем?! Зачем, я это делаю, прекрасно осознавая, что меня используют?!»

Тогда я не знала ответа…

 
Ты счастьем озарил всю тьму, что тучей нависла над нами.
Ты словно яркий света луч – пронзил пелену кошмара.
 
 
И вот теперь, раскрыв глаза, яснее прежнего я вижу,
Насколько Мир прекрасен – он полон Света и Добра…
 
 
До встречи с тобой Жизнь моя была мне в тягость.
Запутавшись в сетях обмана, Я пребывала как в кошмарном сне.
 
 
Но познакомившись с тобой, Мой мир перевернулся.
Надежду даровал ты мне, что не все еще потеряно.
 
 
Я не лгала, твердя тебе, что изменил ты Жизнь мою.
Заставил вновь в себя поверить и счастьем озарил всю тьму в душе.
 

Теперь, когда стало уже слишком поздно, что-либо исправить, я пишу тебе это Письмо в надежде, что когда-нибудь ты прочтешь его и простишь меня…

Мой дорогой Пик, возможно оно затеряется в темных сейфах ТаДа, но я не теряю Надежды вновь увидеть тебя…

Я люблю тебя!

И эта Любовь куда сильнее, всех врагов и наказаний, что могут упасть на мою голову, если это Послание обнаружат наши недруги.

Когда я говорила, что ты совершенно другой, и что никогда еще не встречала подобных тебе мышей – я не лгала. Как и не лгала, когда говорила, что служить Монри меня заставила нужда.

Прибыв в Эхтер сразу после окончания сельской школы в моей родной деревушке, что находится на севере в горах, я думала, что образование обеспечит мне Дорогу в Жизнь. Сразу по приезду я поняла, как сильно заблуждалась. Жизнь, которую я вела раньше крайне отличалась от городской. Шло время и пусть не сразу, но мне удалось найти работу…

С каждым днем я стала замечать, что мой начальник взял меня не только для работы. Однажды он попросил меня задержаться. Я согласилась, не имея иного выбора. Он стал приставать ко мне, и я отвесила ему пощечину. Это лишь подстегнуло его и тогда он набросился на меня…

Все, что произошло после, было для меня как в тумане.

Я очнулась стоя над ним держа в руках нож, с которого стекала алая кровь. Вне себя от ужаса и дикого страха, я бросилась бежать куда глаза глядят. В этот самый момент, на моем пути появился он – Монри. Эта крыса предложила помощь, обещав всё уладить, если я буду выполнять его Поручения.

Я была так сильно напугана, сбита с толку и совершенно ничего не соображала, отчего тут же согласилась. На следующее утро Монри лично отвел меня на мою новую работу – в полиграфический комбинат. Я стала Публицистом на службе Государства…

Не сразу я осознала, в чем именно заключалась моя работа. А когда это произошло, было уже слишком поздно поворачивать назад. День за днем, я все больше погружалась в Мир лжи и обмана, топя простой народ во лжи СМИ.

Спустя несколько месяцев я осознала истинную личину Монри и Графа. Однажды задержавшись на работе больше обычного, я столкнулась в коридорах типографии с моим «благодетелем». Он шел в сопровождении нового начальника издательства, которым был не кто иной, как тот самый негодяй, который приставал ко мне. Я долгое время считала его убитым моими собственными руками, а тут – такое!

Само собой он сделал вид, что не узнает меня, ведь я очень изменилась, но я его прекрасно признала. Сгорая от желания накинуться на мерзавца и выцарапать глаза, я чуть не сделала это, но в эту песчинку Монри схватил меня за руки и сильно сжав их, прошипел:

«Это Пыхча, твой новый Директор. Скажешь хоть слово, и я отдам тебя ему на вечное пользование».

Залившись сиплым смехом, он отшвырнул меня. Мне ничего не оставалось, как проглотить свою обиду, которой не было предела.

Все, что происходило после, не имеет никакого интереса. Он делал свою работу – я свою. Мы оба молчали, боясь потерять «теплые места».

О нет!

Я слышу их шаги!

Они пришли, за мной!

Прости еще раз, мой маленький серый мышонок Пик.

Помни – я любила и буду любить тебя всю Жизнь,

Где бы ни оказалась и что бы со мной не случилось…

Прощай!

Мой любимый»

Видение, представшее Пику:

«Когда всё казалось совершенно обреченным на погибель, внезапно чье-то теплое нежное прикосновение к щеке заставило паренька поднять глаза. В следующее мгновение он обомлел и застыл с немым вопросом на устах.

Перед его глазами предстал чистый и невинный Образ Сиберии. Словно легкое еле уловимое облачко, она казалась такой реальной и осязаемой, что Пик невольно потянулся к неё. Толи девушка, а толи Видение, поднявшись с колен, излучая невиданную доселе Небесную теплоту и нежность, не показывая никаких эмоций не спеша направилась по палубе вперед.

Оказавшись не в силах и слова молвить, как завороженный, мышонок поднялся с ног. Сгорая от одного единственного желания – хотя бы еще раз в своей жизни прикоснуться к Любимой, ставшей ему смыслом Жизни, словно мотылек в ночи, протягивая к Видению обе руки, паренек направился за ней. Ни Тош, ни Ноча, ни даже крыс, не посмели и звука издать. Застыв на месте, они провожали его одними глазами, в которых читалось столько жалости и боли, что хватило бы на весь Белый Свет».

Жертва Пика – в самый безнадежный момент Пику явилась Сиберия. В результате подсказки, мышонку удалось привезти в движение механизм судна. Но за все приходится платить. Цена оказалась не столь высока, как хотелось Пику – он лишился мизинца и безымянного пальцев на правой руке, но готов был пожертвовать своей Жизнью.

Миг Прощания:

«Оставаясь незаметной ни для кого из присутствующих на горящем судне, Видение нежно коснувшись лица серого мышонка, провела по щекам ладошкой и покинула его.

– Прощай, Мой любимый, – были подхвачены яростным порывом ветра её прощальные слова, и подобно легкому еле осязаемому облачку посреди чистого бескрайнего неба, она испарилась без следа…»

Семафорная азбука – является одним из способов связи на море, где каждой букве и условному знаку соответствует определенное положение рук с флажками.

Переговорные трубы – служат на судах флота Ренна одним из средств связи. Изготавливаются они из латуни или красной меди и проводятся по кораблю в защищенных местах, оканчиваясь в пунктах, которые соединяют амбушюрами-раструбами конической или параболической формы для передачи и восприятия звуков. Конец труб обыкновенно затыкался пробками со свистком, служащим для вызова.

Предвестники грядущих Бед:

«Немой свидетельницей Трагедии, развернувшейся этой ночью в самой южной оконечности Эфирского моря стала безмолвная, не имеющая возможности кричать от нестерпимой жуткой боли и лить горькие слезы – Природа. Все, что ей оставалось это созерцать те злодеяния и опрометчивые поступки своих неразумных Детей, что в погоне за Наживой, Властью и Богатством готовы были уничтожить все живое вокруг себя.

Совсем не желали они понимать, что без Нее – они ничто…

Не успела пожирающая все живое Стихия стихнуть и открыть взору Небесному Светилу ужасающий пейзаж, оставленный после себя Огнем и Смертью, как еще задолго до рассвета на горизонте появилось нечто более устрашающее. Подобное зрелище могло повергнуть в ужас даже самого бесстрашного и смелого «немого зрителя».

С юга, где повсеместно считалось ничего нет, кроме безжизненной пустыни, на уцелевшие от огня островки зеленой растительности стала надвигаться бескрайняя Черная Масса. Словно тягучая смола, покрывала она собой все склоны и тропы, опускалась, растекалась и распадалась на более мелкие «капли». Вскоре эта Масса стала убыстрять своё движение, пока не заволокла собой близлежащие горы, холмы и скалы.

Как Предвестник надвигающейся Беды на уже потухшие руины форта ступает мохнатая нога гигантского Существа. Потоптавшись здесь всеми шестью лапами, оно, не задерживаясь более, кидается бежать дальше. Спустя полминуты весь холм оказывается усыпан надвигающейся Волной подобных черных мохноногих Чудищ, не ведающих страха и жалости».

Плачевное состояние Ночи – после роковой ночи, мышка оказалась с ног до головы покрыта пеплом.

Всё это время девушка была так занята тяжелыми думами, что совершенно позабыла в каком плачевном состоянии находилась.

Засученные до локтей рукава изорванной почерневшей от гари и копоти рубашки, истерзанные огнем штанишки, полное отсутствие обуви и бардак на голове – всё так и кричало, что бедняжке очень досталось. Ко всему прочему ладони оказались перебинтованы, дабы не занести заразу в многочисленные ожоги, которыми наградила её Свобода.

На сердце было невыносимо больно и тоскливо от осознания того, что её Родного Дома больше нет. А вместе с ним оказался вычеркнут из жизни и Любящий Отец, с которым она лишь в самых сладостных грезах с самого раннего детства мечтала встретиться. И вот теперь – всему пришел конец…

Лекарь Энос – средних лет высокий, худощавый песчаный мышь, с аккуратно подстриженными волосами цвета пшеницы. Его темно-карие глаза излучали доброту и заботу, вне зависимости от статуса тех, кто обращался к нему за помощью. Сдержанность в эмоциях и жестах, говорило о том, что ему не раз приходилось со спокойным выражением лица выносить родным и близким раненных свой «вердикт». Тем не менее, он не казался жестокосердечным, холодным или безучастным к своим пациентам.

На нем красовался восточного покроя кафтан до пола из плотной темно-коричневой ткани с небольшим ворсом, подпоясанный на талии широкой полоской обычной ткани. Он был накинут поверх алого цвета рубахи на пуговицах и шаровар, заправленных в узкие остроконечные сапоги.

«Вам воздастся!» – обращение благодарности, принятое на Востоке Эйринии.

Эсфир – прекрасный, поражающий своим великолепием и роскошью город. Он располагался на самой восточной точке Эфирского моря, на нескольких холмах и тянулся вдоль всего побережья вплоть до самого горизонта.

Всюду куда хватало взора располагался сам город, представляющий из себя великое множество хаотично расположенных построек простых жителей у окраин. Они были слеплены из светло-песчаного цвета глины, имели плоские крыши с дырками наверху для сбора дождевой воды.

Более солидные сооружения богатых горожан: различные Лавки ремесленников и торговцев, общественные Дома с более строгой и правильной планировкой и полукруглыми крышами в виде куполов и остроконечными шпилями, устремленными в небо, располагались ближе к подножию холмов, подальше от городской суеты и шумящих днем и ночью пристаней.

Даже отсюда с корабля, можно было приметить, что каждый Дом в городе был уникален и не похож на остальные. Их купола, украшенные мозаикой и покрытые яркой блестящей краской – глазурью, переливались на солнце всеми цветами радуги. А блеск белокаменных стен сразу привлекал внимание и заставил Пика, хоть на время позабыть про все беды и горести, что выпали на его голову.

На всю эту Необычайность и Хаотичную Неповторимость можно было любоваться часами – не спеша, скрупулезно, не отпуская ни единой детали. Но нынешнее состояние мышонка не позволяло ему заострить на чем-то одном внимание более, чем на минуту. И его затуманенный взгляд медленно поплыл от окраин города к центру.

Там вдали, на самой высокой точке холма располагался поистине впечатляющий и внушающий страх и трепет Дворцовый Комплекс самого правителя Эсфира – Алатан-Паши. Размахом застройки и помпезностью отделки Дворец напоминал Королевский Дворец города Эхтера. С одной лишь разницей – здешний не отличался высотностью и не был снабжен сетью крепостных стен.

Водные каналы и даже целые реки служили разделением территории Дворцового комплекса на отдельные кварталы. Даже невооруженным взглядом были видны не только целые ручья с пресной водой, но и водопады, окруженные буйной растительностью прекрасных по своей уникальности и масштабам Садов. Повсеместно на стенах Дворцовых зданий росли ползучие вьюны, а оградой служили аккуратно подстриженные кусты.

Весь этот Комплекс так сильно выделялся на фоне песчаного цвета города: засушливого, сплошь засыпанного песком, как и берега в округе почти лишенные растительности, что казалось – Жизнь в Эсфире цветет и благоухает только внутри этого изящного Оазиса – «Не для Всех».

Благодаря совершенно черным, подобно бархату водам этой части Эфирского моря, водная гладь, омывающая береговую линию Эсфира, казалась такой же непроницаемой, без единого просвета, мрачной и бездонной, как и жизнь простых подневольных мышей, лишенных всяческого права выбирать свой Путь.

Никогда, даже в самых заоблачных мечтах, мышонок и подумать не смел, что когда-нибудь он увидит берега столь далекой и недосягаемой страны, как Эсфир. И вот теперь воочию узрев эти земли, ему стало невыносимо больно и тяжко от осознания того, сколько сил, богатств и непосильного труда не одного поколения мышей ушло на создание подобного «Чуда», а также на его содержание.

Ощутив легкую тень отвращения ко все этому Великолепию, мышонок отвел взгляд от города. Скукожившись, ему стало крайне жалко весь этот песчаный народ, который оказывается жил еще хуже, чем простые трудяги Эхтера.