Текст книги "За Ширмой Свободы. Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том II"

XXV В пыточной камере

Тишине, воцарившейся внутри темнице, не суждено было продлится вечность. Вскоре послышались тяжелые размеренные шаги. Спустя пару песчинок, за которые у всех пленных душа в пятки ушла, дверь со скрипом распахнулась и на пороге появился один из стражников, с которым Тош уже имел счастье быть знакомым.

– Его! – указал пальцем вошедший здоровяк-мышь на первого попавшегося мышонка, которым оказался Пик.

– Эй ты, тростник – хорошо поел?! Смотри не лопни от усердия! – встрял тут Тош.

Стражник, отличавшийся «стройностью» от двух других, бросил недобрый взгляд на посмевшего дерзить паренька и перевел палец на него.

– Нет – его! Посмотрим, как ты заговоришь, когда тебе прижгут язык! – прорычал мышь.

– Каленым железом?! Или быть может изогнутым маленьким прутиком в форме ключика? – произнес Тош, вскочил с места и пристально взглянул на Пика.

– Ну-у, собственно-о-о, – опешил стражник.

Никогда еще он не видел подобной радостной реакции на предстоявшие пытки.

– О-о-о, это моя любимая пытка! – подскочил к нему Тош, чуть не обнимая толстую мышь.

– Взять его! – отшвырнул его стражник и паренек упал на мягкое место.

После мышонка быстро подхватили под локотки и вытащили из темницы.

– Тош! – воскликнула Ноча и хотела броситься ему на выручку, но Пик вовремя остановил девушку, схватив за руку.

Затем он взглянул на Тоша, одними глазами просившего его позаботиться о мышке. В знак согласия он чуть заметно кивнул.

– И куда мы идем? – всё не умолкал храбрый не по годам мышонок, крута по сторонам головой.

– В пыточную! – прогремел стражник, закрывая дверь темницы увесистым ключом, что всегда держал у себя на шее.

– Значит, нам прямо по коридору, затем налево, еще раз налево, затем по лестнице на второй этаж и до конца прямо по коридору?

– Да-а, – крайне удивился пузан. – Ты у нас что, уже сидел?!

– Не-а, работал! – усмехнулся Тош. – И скажу Вам, я выполнял поручения начальника тюрьмы со всей возможной бережливостью и завидным усердием…

Стражник, решив, что его разыгрывают, не подал вида. Немного опасаясь непредвиденных обстоятельств со стороны этого странного мышонка, он сам повел его на пытки.

Когда голоса в коридорах стихли, Ноча бросилась к двери и обреченно рухнула на колени.

– То-о-ош, – жалобно проскрипела мышка. – Ну зачем ты так?!

– Порой мне кажется, что он просто сумасшедший! – вставил своё неуместное замечание Себ.

– Не говори так о нем! На его месте мог оказаться каждый из нас! – повысила голос девушка.

– Он спас всех нас, – прервал их назревавший спор Пик.

– Эх, если бы у нас была хоть какая-нибудь заточка или крючок, я бы вмиг взломала замок, – сетовала бедняжка и поднявшись на ноги, стала наворачивать круги по темнице.

– А еще лучше ключ от всех дверей, – добавил Себ, понимая, что и того и другого здесь днем с огнем не сыщешь.

«От всех дверей… От всех дверей…»

Эхом раздались слова Себа в ушах Пика.

Вспомнив кое-чем, мышонок повернулся к Ночи и Себу лицом и зубами принялся разматывать бинт с правой руки.

– Пик ты что?! Какая польза нам от… – подошла к нему ближе девушка.

– Маленький изогнутый прутик, говоришь?! – неустанно Пик повторял себе под нос слова друга, освобождая руку от бинтов.

– Я сказал лекарю, что он мне дорог, как память. Так как он раскрыл моё Сердце и способен открыть еще ни один «замок» – прошептал мышонок, вытаскивая из-под нескольких слоев бинтов небольших размеров ключик.

– Он забинтовал его тебе в руку?! – не на шутку удивилась мышка.

– Да, на удачу, – отдал он его Ночи.

Девушка, покрутив его в руках, попробовав на зубок, ловко подкинула в воздух и со словами:

– А что, может и получится, – в следующую песчинку поймала ключик и крепко сжала в ладони.

Быстро втащив Тоша в пыточную и приковав по рукам и ногам к большому металлическому столу, двое из стражников вышли. Остался лишь сам толстяк, да еще одна худощавая, высокая фигура, стоявшая спиной к ним.

На её обладателе был надет изрядно поношенный кафтан с короткими рукавами, подпоясанный кожаным ремнем, на котором висели различные приспособы, облегчающие «работу» Палача.

– А вот и свеженький! – прохрипел с дрожью в голосе длинный худощавый седой крыс в летах, повернувшись к закрепленному к столу юнцу.

Стражник поспешил, при помощи рычагов приподнять стол, так чтобы пленник оказался под острым углом к ним.

Обведя всё быстрым взглядом, и особо заострив внимание на застывших на стенах этой небольшой комнатушки пятнах крови, у паренька ком поперек горла встал.

– Что не скажешь о тебе, высохший тростник, – хриплым голосом подметил мышонок, что с прежней встречи эта крыса изрядно состарилась.

– Закрепи ему голову, – скомандовал Палач, обладающий низким голоском с хрипотцой и острым взглядом своих чуть подслеповатых серых глаз.

Храня полное молчание, стражник повиновался и зажал голову Тоша в металлических тисках. Попутно стаскивая с него кожаные сапоги, которые ему явно приглянулись, хотя и не по размеру были.

– Поаккуратнее с ними – они казенные, – подметил паренек особое отношение стражника к его вещам.

На что полноватый мышь одарил его жестокой усмешкой, которая не предвещала ему ничего хорошего.

– Ничего не изменилось, как я посмотрю… Всё тот же стол, те же тиски… Вот только ты покрылся плешью, да залысина на голове сияет, ярче крыш Дворца Паши, – продолжил «оживленную беседу» Тош, пытаясь сдержать страх, хотя это было очень непросто в подобную минуту.

– Сейчас я прижгу твой наглый язычок! – прохрипел крыс и потянулся за щипцами, что лежали на столе рядом с кучей всяких инструментов для пыток.

– Я вижу, ты совсем состарился! А огонь, кто будет разводить?! Эх, не хватает тебе верных рук…

– Замолчи! – прорычал уже не молодой мужчина и еле ступая на правую ногу хромой походкой направился к очагу, что располагался в дальнем углу небольшой комнаты.

– Одно радует – ты больше не заставляешь детей смотреть на пытки! – прорычал мышонок, чем наконец заставил Палача обратить на себя внимание.

– Что-о-о-о! – повернулся к нему крыс и принялся всматриваться подслеповатым взглядом в наглеца, не умолкающего ни на песчинку.

– Наверное боишься, что кто-нибудь прольет ненароком тебе на ногу горячий свинец! – усмехнулся мышонок.

При этих словах Начальник тюрьмы подскочил к Тошу и нависнув над ним, принялся сверлить его взглядом.

– Фу-у-у, а вонь изо рта осталась прежней! – зашипел паренек.

– Ты-ы-ы-ы! Не может этого быть!? – наконец узнал его «Радушный Хозяин».

– Может, может, – закивал Тош.

– Хе-хе-хе-хе! – заскрипела крыса. – Значит решил вернуться, так сказать «на прежнее место работы»? – прошептал Начальник, потирая от нетерпения руки.

– Если честно, это не входило в мои планы, ну раз я здесь, то – привет! – сквозь, охвативший его ужас, улыбнулся Тош.

– Привет, привет! – как-то резко схватился Палач за металлические щипцы.

– Ну раз мы знакомы, давай отстегни меня и обнимемся как старые добрые коллеги! – задергался мышонок, чувствуя на себе его недобрый ехидный взгляд.

– Ты всё шутки шутишь, как я посмотрю… Ничего, скоро ты за всё поплатишься, наглый мальчишка! Пожалуй, опустим все «формальности» и сразу приступим к делу, – бросил взгляд Начальник Тюрьмы на стражника.

Без лишних слов тот силой разжал Тошу рот и крыс щипцами вытащил мышонку язык.

– Вырвать или прижечь?!

– С какых этхо пох, ты спасиваесь мнения пытуемых, – еле шевеля языком поинтересовался Тош, чуть не захлебываясь в собственных слюнях.

– Ты прав, малец! Вначале отрежу кусочек, потом прижгу и снова повторю, а там и свинец в глотку! – потянулся он за тупым ножом, чьи грани были в заусенцах.

– Вот здорово! – пошутил напоследок бедняга и задергался, понимая, что это конец и ему уже не отвертеться.

Спустя мгновение Палач поднес лезвие ножа к языку мышонка. Почувствовав леденящее душу, прикосновение стали, у паренька сердце замерло, и он уже не мог более ни о чем думать, как о предстоящих муках и страданиях.

Но тут за дверью внезапно послышался непонятный шум и грохот, как будто мешок с чем-то тяжелым рухнул на землю.

– Проверь! – бросил Палач стражнику, тот кинулся к двери.

– О-о, как же долго я мечтал об этом, – прорычал «сладкозвучно» крыс, скривив жестокую ухмылку, находясь в предвкушении сладостных для его ушей стонов и криков того, кто попался в ему руки.

Но его заоблачным мечтам не суждено было сбыться. В следующее мгновение мышь, открыв дверь и высунув голову, получил мощный удар по голове древком копья. После чего он рухнул с невыносимым грохотом на каменный пол. Тут же в пыточную один за другим заскочили Ноча, Себ и Пик.

– А вы еще кто такие? – прохрипел крыс, поднимая глаза на непрошенных Гостей, которым втроем еле удалось вытащить пузана-стражника за дверь, где они его и оставили «отдыхать».

Не получив ответа, крыс был сбит с ног, накинувшимися на него Ночей и Себом. Пик, тем временем захлопнул увесистую глухую металлическую дверь и закрыл её на металлический засов.

– Вы не представляете, как я рад вас видеть! – воскликнул Тош, когда серый мышонок быстро освободил его из плена пыточного стола.

– Это спасибо тебе, что напомнил про ключик, – отвечал ему паренек.

– А что дальше? – спросил Тош, поглаживая запястья рук.

Тем временем Ноча и Себ быстро подняв крыса приковали его к столу. На вопрос Тоша они лишь переглянулись, отчего паренек шлепнул себя по лбу.

– Я, конечно, рад, что вы решили присоединиться ко мне, тем самым пусть хоть ненадолго отсрочив пытки, но нельзя же так, – покачал он головою.

Не зная, чем себя занять, мышонок подошел к столу и начал выбирать инструменты для предстоявших «пыток» Палача.

– Откройте! Живо откройте дверь! – послышались снаружи грубые голоса и в дверь пыточной стали ломиться по крайней мере с десяток стражников.

– Окно!? – воскликнула Ноча, припомнив рассказ Тоша.

Но повернувшись к дыре в стене, именуемой окном, она замерла в ужасе.

– Что?! Здесь решетка!

– Тош, но ты же рассказывал… —повернулся к мышонку Себ.

На что тот спокойно взял в руки воронку и принялся запихивать её в глотку крысе.

– Эта крыса, по-видимому, поставила её после моего побега, – преспокойно отвечал мышонок.

– Тош, да что ты творишь?! – кинулась к нему Ноча.

– То, что он хотел сделать со мной – пытать разумеется. Благо некий опыт в подобном деле имеется, – горько усмехнулся паренек, пожирая своего прежнего мучителя взглядом горящих праведным гневом глаз.

– Не время забавляться! – прохрипел Себ, улавливая шутливые нотки в его голосе.

– Да ладно! Нас всё равно скоро казнят, так хоть напоследок повеселимся! Правда, Начальник?! Я не буду нарушать твою традицию и спрошу, что предпочитаешь – свинец или свинец?!

Услышав подобный вопрос, крыс заметался и заскрипел, наверное, впервые в жизни на собственной шкуре ощутив то, что чувствовали в подобные минуты все его пленники.

– Я уважаю ваше решение! Оно достойно королей! – похлопал его по макушке паренек и схватив стакан с непонятной жидкостью, что стоял на столе чуть в сторонке, быстро вылил в воронку.

– То-о-о-ш! – вскрикнула Ноча, не успев его остановить.

– Вы что?! Вправду решили, что я способен на подобное?! – выбив он изо рта «пытаемого» воронку.

– Хотя… – косо улыбнулся мышонок, бросая взгляд на Начальника тюрьмы, который проглотил от страха язык, вместе с водой, что влил ему озорник.

Оставив в покое крысу, он перевел взгляд на безвыходное положение, в котором оказались невольные Гости Эсфира.

– И чья это была непревзойденная идея – запереться в пыточной?! – спросил Тош, впившись укоризненным взглядом в Пика, который всё это время стоял у окна и не сводил глаз с вида, что открывался – на площадь позади тюрьмы, с небольшим фонтаном и свежей зеленью.

– Ну конечно, здесь нас будут искать в последнюю очередь! – не получив ответа, колко подметил мышонок – Да им даже не придется тащить нас далеко – здесь есть всё, что им потребуется, – указал Тош на инструменты для пыток.

Не зная, что и ответить, присутствующие потупили взоры и притихли, понимая всю абсурдность ситуации, в которую угодили.

XXVI Нежданное Спасение или снова на Казнь!

Не зная, что предпринять Ноча молча уставилась в пол, а Себ тем временем замер на месте, весь обратившись вслух. Где-то там, в коридорах первого этажа тюрьмы стали доносится еле уловимые звуки схватки и беготни.

– Эй, а может быть посоревнуемся!? – не зная, чем себя занять, воскликнул тут в голос Тош.

Ни с того, ни с сего, он подскочил к двери и принялся с разбегу биться об неё плечом, после каждого напористого толчка с той стороны.

– И раз… И два… И три, – со всей дури ударялся паренек плечом, благодаря чему вскоре отшиб руку и замер, ожидая очередной стук.

Но вместо него раздались тихие глухие удары, чьи-то протяжные истошные возгласы и стоны.

– Именем Императорского Величества, наследного Принца… – начал отчеканивать уверенный правильно поставленный голос незнакомца с той стороны двери. – Немедленно откройте дверь!

– Бла-бла-бла! – передразнил его Тош. – Как бы не так!

После чего копошение снаружи как-то резко стихло и послышалось тихое шипение. Уловив этот звук, которому никто из мышат не придал особого значения, Себ с криком:

– Тош, берегись! – кинулся наперерез мышонку, который для пущей «шутки» решил, как следует разбежаться для последующего удара о дверь.

В тот самый момент, когда крыс сшиб его с ног, раздался тихий хлопок. Дверь в пыточную со свистом влетела внутрь помещения, и чуть не сшибла Пика и подошедшую к нему Ночу. За песчинку до этого она увидела, то, что предстало взору серому мышонку из окна.

Там, внизу на небольшой площади позади тюрьмы показался целый отряд солдат в мантиях цвета ночи, подобно тем, в которые был облачен Себ, когда штурмовал стены форта острова Вольных.

В самый последний момент Пик утянул мышку в сторону от металлической двери, которую, словно тонкую жестянку, свернуло, как скомканный лист бумаги и отбросило к стене.

Не успели мышата очухаться, как в пыточную ворвались несколько коренастых мышей в подобных темных плащах, что прикрывали плечи и спины. Набросившись на всех присутствующих, не позволив им и рта раскрыть, они подняли их и выволокли отсюда.

– Ты?! – тихо прошептал Себ, крайне удивившись, когда в одном из очередных Гостей Городской тюрьмы Эсфира узнал знакомое лицо.

– Не волнуйся, друг, мы вытащим тебя отсюда! – ответил высокий, статный мышонок, помогая ему подняться.

Бросив взгляд на прикованную к столу старую крысу, крайне ошарашенную всем произошедшим и потерявшую дар речи, он кивнул своим.

– Это начальник тюрьмы, – ответил невзначай Себ, на его вопросительный взгляд.

Мыши в плащах, что за мгновение до этого желали освободить пленника, махнули на него рукой и выскочили за остальными.

– Что всё это значит?! – окончательно пришел в себя крысенок, когда все они оказались под открытым небом.

– Мы пришли освободить тебя, Себа! – отвечал молодой мышь, примерно такого же возраста, что и он, ярко-коричневого окраса, обладающий чуть волнистыми волосами до плеч, ровной осанкой, уверенным твердым голосом и властным взглядом прекрасных чарующих бирюзовых глаз.

Облаченный в длинный суженный у талии и расклешенный внизу черный плащ, что отлично прикрывал сверкающие на солнце нагрудные пластинчатые доспехи из посеребренного металла, парень выглядел очень грациозным и стройным. А его узкие штаны из атласной ткани, высокие черные начищенные до блеска кожаные сапоги с металлическими бляшками и ремень, перекинутый через плечо, отлично дополняли образ эдакого благородного рыцаря.

– Наткнувшись в море посреди ночи на пиратский корабль мы пустились на поиски… И они привели нас сюда. Зная, как скоры Эсфирские тюремщики на расправу я, взяв с собой верных мне мышей, высадил десант. Отныне – ты свободен! – с этими словами он протянул Себу запасную шпагу.

– Что не скажешь о нас! – скрежета зубами прорычал Тош, которому, как и Пику и Ночи, на голову набросили веревочные петли.

– Как видно, не одни они быстры на расправу, – добавила Ноча, прекрасно понимая, что спасение оказалось лишь временной отлучкой от очередной казни.

– Молчите, пираты! Вы ответите за похищение члена нашей команды, сына самого графа Де Гри – виконта де Себа! – прикрикнул на них молодой мышь.

– Ты знал?! – крайне удивился паренек, поднимаясь на ноги.

– Конечно, – не задумываясь отвечал его боевой товарищ.

– Но откуда?

– Не ты один прятал своё истинное Имя от других…

– Так, кто ты?! – только успел спросить Себ, как со всех сторон их стали окружать стражники города, вместе с солдатами, сбежавшимися сюда со всей округи по сигналу тревоги, поднятой недобитыми охранниками тюрьмы.

– И что теперь, умники?! – спросил их Тош.

С петлей на шее и завязанными руками за спиной, он бросил взгляд на численное превосходство солдат Эсфира, всё пребывающих нескончаемым потоком.

– Снимите путы, мы не хотим обратно в тюрьму! – прохрипела черная мышка, на что их «Спаситель» вопросительно взглянул на друга.

Себ, недолго думая, дарованной ему шпагой перерезал путы троим мышатам.

– М-да-а-а, – проглотил ком в горле песчаного окраса мышонок, описав круг на месте и везде лицезрел одно и тоже – сбежавшихся со всех сторон солдат с копьями и с саблями наперевес.

С каждой песчинкой они смыкали кольцо окружения, готовые по первому приказу Старшего накинуться на наглецов, осмелившихся вот так дерзко ворваться в город посреди белого дня.

В тот самый момент, когда оцепление сжалось в разы и между небольшой группой горе-десантников, насчитывающих полтора десятка бравых мышей с флагмана, и стражниками Эсфира оставалось не более семи шагов, позади, заглушив лязг копий, раздался пронзительный звук вдуваемого в большой горн воздуха. Вслед за этим прогремел правильно поставленный и очень уверенный в себе Голос глашатая:

«Приветствуйте Великого, Непревзойденного, Всесильного, Наимудрейшего и Всемилостивейшего Правителя города Эсфир, Владельца всех Земель востока – Тимура-Ибн-Пашу!»

Тут же, все как один, солдаты, побросав копья и сабли, пали ниц и стали расступаться, точнее расползаться, перед Свитой Великого Правителя Эсфира, который возлежал на гигантском помосте-платформе, размером с дом.

Здесь находилось всё: столы, лежаки, слуги и служанки, танцовщицы и многие другие мыши, обеспечивающие пребывание Великого Правителя вне стен Дворца комфортным.

– Вот сволочь! – сорвалось с языка у Тоша, который, как и Пик смотрел не на всю эту ослепительную красоту, а на по меньшей мере сотню рабов, на чьих плечах и спинах, покоилась вся эта Роскошная Церемониальная Процессия.

Эта движущая Платформа больше походила на гигантских размеров многоножку, с одной большой разницей, что каждый шаг бедным мышам, облаченным в кафтаны на голое тело, давался с неимоверными усилиями.

Протяженностью не менее сотни шагов, Процессия «двигалась» очень медленно и прошло не меньше четверти часа, прежде чем Платформа Паши достигла того места, где оказались в окружении друзья с группой Горе-спасателей. Все они замерли, где кто стоял, не зная радоваться им избавления от расправы или ожидать чего похуже.

Приблизившись на добрых три десятка шагов, Платформа замерла.

В самом её центре располагался большой шелковый навес-шатер ярко-лазурного цвета, что отлично защищал находившихся внутри Господ от нещадно палящих лучей солнца. Отдернув занавес, на свет вышел роскошно разодетый в пышные царские одеяния и великовозрастный тюрбан песчаного цвета мышь. Точнее не сам – его вынесли на мягких носилках, заполненных перилами, четверо коренастых слуг и возложили на возвышение, подобно трону, неподалеку от края Платформы.

– Что здесь происходит?! Кто вы такие? – с паузами, не поднимаясь на ноги медленно, с неким пренебрежением проговорил Правитель Эсфира, разглядеть которого как следует не представлялось возможным, ибо к группе непрошенных Гостей подскочили Телохранители Паши и заставили силой всех склонить головы и опуститься на колени.

Эти верные Сыны своего Отечества отличались от обычных стражников города не только выправкой, могучими плечами и высоким ростом, но и богато украшенными доспехами из дубленной кожи, что могла сравниться по прочности с металлическими. А вставки из драгоценных металлов делали подобный «наряд» крайне ослепительным – в прямом смысле этого слова.

Солнечные лучи так и отражались от их сапог, наплечников и нагрудного доспеха, делая созерцание этих Стражей крайне затруднительным вне пределов дворцовых стен. В народе их так и прозвали – Сош-уфа, что на местном наречии означает: «Отражающие Свет».

Эфесы их сабель и рукояти копий также отличались более роскошной выделкой и проработкой деталей, вплоть до мельчайших подробностей. И чем богаче была отделка этих немаловажных деталей оружия, тем почетнее был тот или иной Сош-уфа.

Впившись в недостойных лицезреть Его расчудесный Лик проницательным, холодным, расчетливым взглядом – Всемилостивейший Правитель строго нахмурил брови. Явное недовольство Паши «вероломством» Гостей подкреплялось нервным подергиванием ноги, которую он, полулежа, задрал одну на другую.

Его мягкие, кожаные сапоги с остроконечными, вздернутыми носами, так и сверкали на солнце. Несмотря на всю мягкость обуви, грозный Правитель Эсфира, способен был одной пятой «втоптать в грязь» всякого ему неугодного.

– Прошу прошения, О Всемилостивейший… – вышел к нему из-под навеса высокий черный мышь в белом одеянии с изображением красного меча на груди. – Ты?! – глухо воскликнул он, лишь раз бросил взгляд на Спасителя Себа.

– Вы знакомы, Ян?! – чуть тише спросил Тимур-Паша, обращаясь к нему, как к равному себе.

– Да, Алатан-Паша! – крайне учтиво поклонился Ян Фрид, как никто другой ценя подобное Гостеприимство.

– Это мой двоюродный брат! Сын императора Ренна – Август Роме Реннский, – во всеуслышание огласил Магистр Ордена Мира, чем немало ошарашил виконта де Себа, который уже иначе взглянул на своего друга.

А вот троих мышат подобная новость нисколечко не тронула. Для них высокие титулы и регалии, являлись лишь пустым звуком. Ибо лучше всего за тебя говорят твои поступки, а не вся эта мишура, что вешают на детей с рождения их высокородные родители.

– Правда!? Тогда я очень рад приветствовать у Нас в Гостях будущего Императора северных Земель, сына моего давнего друга – Императора Ромуса, – протянул к нему распахнутую ладонь Тимур-Паша, тем самым приглашая взойти на помост Августа и его спутников, которых тут же аккуратно подняли с колен.

Наследник Ренна, а вслед за ним Себа и мыши, которые спасли всех из тюрьмы взошли на платформу. Где их крайне радушно встретил Ян, похлопав каждого отличившегося по плечу.

Тем временем Тоша, Пика и Ночу не допустили к помосту. Заслонив «лесом» копий, их окружили стражники из личной охраны Паши.

– Что вы здесь делаете?! – хитро прищурив серые глазки, поинтересовался Ян, когда очередь выказать свою благодарность дошла до племянника.

– Мы пришли за своим… Знакомитесь – виконт де Себа, сын графа Де Гри, – не слишком учтиво отвечал Август, особо не разделяя подход Магистра к делам государства.

– Сын Де Гри?! – пригляделся черный мышь к парню, вид которого явно говорил, что ему пришлось несладко за последнее время.

– Тимур-Паша, простите моё легкомыслие, но я не мог медлить! Себа могли замучить в вашей тюрьме, прежде… – затараторил Август.

– Говорите короче! – остановил его поток лишних слов Тимур, напустив на себя пренебрежение.

– Прошу лишь о снисхождения для меня и моих помощников, – приклонил Август колено перед правителем Эсфира.

В ответ Тимур-Паша лениво зевнул и отмахнулся от него, словно от надоедливой мошкары, тем самым давая понять, что они прощены.

– А этих отдайте мне! – прорычал тут Ян, сверля жестоким холодным взглядом бедных мышат. – Они пираты и заслуживают смерти…

– Постойте, Дядя Ян… Вы, итак, за последние дни немало дров наломали… – взял слово Наследник Ренна.

– Дядя?! – удивился про себя Себ, ведь только что Ян назвался братом Августу.

– Вы про что, Принц?! – несмотря на него, спросил непреклонный мышь.

– Вы уничтожили форт на острове Вольных и открыли огонь по кораблю пиратов, прекрасно осознавая, что на нем находился один из наших, – крайне вразумительно продолжил парень.

– Так это был ты – Убийца-а-а! – прорычала Ноча, готовая испепелить ненавистного капитана флагмана одним взглядом.

– Если бы я знал, что это сын Де Гри… – совершенно не обратив на мышку внимание принялся оправдываться Ян, разводя виновато руками.

– Хотите сказать, что окажись на его месте любой из нас – Вас это не остановило!? – прервал его лживые речи Август, которому всегда в подобных спорах приходилось отстаивать свою точку зрения супротив Воле своего дяди.

Ян немного осекся, понимая, что не время для склок и сбросил с себя спесь. Сжимая кулаки за спиной, изобразив смирение, он тихо произнес:

– Простите, Ваше Величество, каюсь – я погорячился… Раз Вы здесь, то Вам и решать их Судьбу! Но прежде, хотелось бы сказать, что именно эти пираты причастны к похищению Принцессы Софии Эхтерской, – крайне вкрадчиво поделился подобной ценной информацией Ян.

– Это правда?! – бросил Август взгляд на без вины виноватых мышей.

Те замялись и промолчали, понимая, что их слова совершенно не имеют сейчас веса.

– Тогда… – призадумался Август, не зная, как поступить.

– Позвольте мне разрешить Ваши споры?! У нас с пиратами разговор короткий – мешок на голову и в реку! – по легкому взмаху указательного пальчика Тимура, на троих мышат в мгновение ока набросили мешки.

– Это ложь, мы не виноваты… – как мог сопротивлялся Тош, но всё было тщетно.

– Всё то – дело рук этого Монри… – вырывалась Ноча.

– Мы не похищали Принцессу, мы друзья Малии… – надрывно кричал Пик.

Но было уже слишком поздно. Мешки быстро затянули на шеях, и голоса друзей охрипли.

– Малия… Кто это?! – свысока спросил Август своего друга.

– Себ, скажи им, что мы… – донесся тихий сдавленный голос Тоша, когда мышат стали вязать по рукам и ногам, чтобы «лучше плылось».

– Ты понимаешь, о чем они говорят? – одарил парня пронзительным взглядом Ян.

На что Себ, опустив взгляд и тихо ответил:

– Нет…

– Уведите их и утопите! – отдал последнее распоряжение Тимур-Паша.

При этом он особо пристально взглянул на своих стражников из личной охраны, единственным, из всех солдат города, кому разрешалось находиться в стоячем положении в присутствии Правителя.

Оглушив приговоренных к смерти мышат ударами древками копий по голове, Телохранители Паши понесли их прочь с глаз Господских.

– Прошу Вас Гости Дорогие… – когда всё было кончено, развел руками Паша, приглашая Принца присоединиться к его Свите на платформе.

– Но вдруг они говорят правду… И эти мышата не причастны к этому? – в последний раз засомневался Себ, шепнув на ухо Августу.

– Разве они не пираты?! – спросил тот, заглянув ему в глаза.

Одними этими словами он пресек все сомнения виконта.

– Тебе лучше всех известен Закон, по которому: «Смерть – лучшее наказание для них!»

При подобных словах друга, которого, как, оказалось, он совершенно не знал, парня обуяла некая дрожь от страшных предчувствий. Но проглотив язык и отбросив в сторону все страхи и сомнения, не желая больше вызывать недовольство окружающих, он направился за всеми под навес.

Процессия тронулась, оставляя после себя множество мышиных следов непосильного рабства и мук, пота и крови тех, кто не по своей воле оказались на самом дне Бытия в этом Жестоком Мире.

Следы этих страданий были так незаметны и никем не осуждаемыми, что дуновения горячего ветерка хватило, чтобы вмиг сравнять их с землей, оставив после себя лишь пустоту и голый песок.