Текст книги "Точная дата"

28. Пятница 12 июня

Всё было как-то неправильно. Обнаружив себя с утра в гостиничном номере, Андрей несколько секунд осматривался, но, вспомнив события предыдущего дня, чуть восстановил душевное равновесие и пошёл умываться.

Всё шло не так. Андрей, который всегда гордился своим умением распределять время, был в явном тупике. С одной стороны, оставшихся дней казалось очень мало, таким образом Дорохов не затевал ничего затратного, требующего большого времени на организацию, на дорогу и тому подобное. С другой же стороны, никаких идей, чтобы потратить эти дни сейчас, у Андрея Юрьевича не было, и так, получалось, что времени этого в запасе ещё много. Вот и сегодня, несмотря на то, что шагомер беспристрастно показывал, что до отведённого срока осталось всего четыре недели, Андрей ничего не предпринимал, полдня он просидел в гостинице, ещё полдня бесцельно бродил арбатскими переулками, пытаясь придумать хоть какой-то план.

Ещё совсем недавно он планировал написать книгу по системе отечественного налогообложения, где думал поделиться с читателями секретами своего мастерства в части оптимизации выплат государству. Но даже по скромным подсчётам минимум временных затрат, который требовался на подготовку и написание книги, составлял три месяца работы по восемь часов в день, а этого времени, если верить шагомеру, у Андрея не было. Тратить оставшиеся дни и часы на некачественный продукт, Андрей не хотел, да и сама идея уже казалась ему сомнительной. Налогообложение – вещь динамичная, оно меняется с принятием новых правил, поэтому написать нетленку уровня Толстого или Достоевского у Андрея всё равно не получилось бы, а потратить время на проходящий ширпотреб, который будет забыт через полгода, он уже не хотел.

В итоге Андрей решил съездить за границу, в Париж, Лондон, Америку или Австралию, – в общем, не было значения куда, главное, – чтобы он там не был до этого, ведь теперь появлялась возможность компенсировать упущенное. Но сегодня была пятница, и к тому же государственный праздник, так что пытаться попасть в визовые центры можно было не раньше понедельника. В выходные же Андрей решил по уже многолетней традиции съездить в Веткин, тем более что ему было о чём поговорить с бывшей женой.

Конечно, теперь Дорохов мог позволить себе заказать самое комфортабельное такси, либо взять в аренду машину премиум-класса, но пятница уже перевалила за свою половину, и выезд из Москвы по автомобильным дорогам сулил стояние в многочасовых пробках, поэтому, несмотря на условное богатство, выбор Андрея пал на традиционную электричку. Он всегда выбирал как быстрее. Он ценил самолёты за возможность оказаться в другой точке планеты в считанные часы. При этом в Питер всегда ездил на «Сапсане», потому что, несмотря на преимущества, которые давали мощность и быстрота самолёта, скоростной поезд всё равно выигрывал, увозя пассажиров из центра города, и привозя их в центр же, исключая лишнюю трату времени на аэроэкспрессы и регистрацию, которые это преимущество убивали,

Андрей приехал на площадь трёх вокзалов, взял билет в пригородной кассе и прошёл в свой обычный первый вагон, – так было удобнее выходить на станции назначения, – и занял место у окна по ходу движения. Ему предстояло полтора часа дороги на электропоезде по маршруту, который, изучив за многие годы, он знал до метра и секунды. Рука Андрея машинально потянулась к телефону, он планировал скоротать время в дороге за игрой в шахматы с компьютерной программой, но остановил себя волевым решением. Он давно понимал, что любая компьютерная игрушка, – это пожиратель и убийца времени, но если раньше его такой вариант устраивал, (время, действительно, иногда нужно было убить), то теперь такую роскошь Андрей себе позволить не мог.

Минут за десять до отправления два места напротив занял его знакомый толстяк-безбилетник, что сегодня было Андрею особенно неприятно. Конечно, этот горе-пассажир не покупает билет не от хорошей жизни, но ведь это правило, не получается оплачивать проезд, – не езди, дома сиди. А так выходит, что он, Андрей Юрьевич Дорохов, оплачивает проезд этому толстяку, а тот покупает себе не самый дешёвый смартфон и беспроводные наушники, которые сейчас торчат в его ушах. Получается, что и смартфон, и наушники куплены, в том числе и за его, Андрея, деньги. Электропоезд тронулся, рука Дорохова снова потянулась к телефону, и снова хозяин её отдёрнул. Он просто смотрел в окно, отмечая детали летнего пейзажа, и думал.

На четвёртой станции в вагон зашли контролёры. Две уверенные в себе тётки неопределённого возраста появились из тамбура, и как две хозяйки поезда, оглядев вагон, и поделив его между собой по рядам, они начали своё привычное дело – проверку проездных документов. Несколько человек, завидев это, встали со своих мест и пошли в соседний вагон, чтобы на следующей остановке пробежать по платформе и заскочить в вагон, уже контролёрами проверенный. Контролёры эту тему знали, молчаливо принимали такое правило, и в уже проверенные вагоны не возвращались. Таким образом, контролёры как бы подтверждали, что определённые трудности безбилетникам они уже создали, а дальше не их дело. Некоторые особо храбрые зайцы, как в народе именовались безбилетники, не занимались перебежками по вагонам, а позволяли себе вступать в полемику с контролёрами с разной степенью нахальства, но почти всегда с одинаковым результатом пытаясь доказать свою правоту.

К удивлению Дорохова, его толстый сосед-безбилетник, обычно бегавший от контролёров по вагонам, сегодня при входе проверяющих не двинулся с места. Возможно, сказалась наполненность вагона, обещавшая, что почти наверняка, вернувшись после пробежки по платформе, занять сидячее место больше не получится, а возможно, соседу просто не хотелось бегать по жаре. Начинающийся диалог отвлекал Андрея от его мыслей, но укрыться от него он не мог, в силу публичности пространства самого вагона и отсутствия каких-либо наушников.

– Молодой человек, проездной документ предъявляем, – контролёр начала с заученной мантры.

– У вас автомат, продающий билеты, на станции не работал.

– В Москве не работал? Так ведь касс полно.

– Нет не в Москве, я позже сел, – беззастенчиво соврал заяц. Он точно знал, что Андрей ехал с ним с конечной остановки, но был уверен, что тот в беседу вступать не будет, как не вступали в неё обычные пассажиры.

– Отсутствие кассы не является основанием безбилетного проезда, об этом нужно было позаботиться заранее. Проезд оплачиваем.

– Не буду оплачивать! У вас комиссия сто рублей, я не должен покупать у вас билет только потому, что у вас на станции автомата нет.

– Нет оплаты, тогда встаём, выходим в тамбур и покидаем поезд, – контролёр повторяла текст, заученный за многие годы работы.

– Не буду я никуда уходить! Я готов вам оплатить, но только без комиссии и банковской карточкой. – Парень знал, что говорил и не рисковал, всем было известно, что контролёры продают билеты только за наличные.

– Нет, Галь, ты посмотри на него, – проверяющая тётка призвала на помощь коллегу, – занимает два места, а не оплатил ни одного!

По ходу разговора Андрею становилось всё противнее. Он знал, что толстяк билет не купил, хотя сел на конечной станции. Он знал, что тот вообще никогда не покупал билетов. Кроме того, последние несколько дней Дорохов находился на взводе, и его напряжение могло вот-вот найти себе выход.

Вторая проверяющая подошла и заявила тоном, не терпящим возражений:

– Оплачиваем проезд, либо встаём и покидаем вагон.

Но безбилетник лишь отвернулся к окну и сделал на телефоне музыку погромче. Одна из контролёров подошла к встроенному узлу связи с машинистом и что-то быстро сказала. Через секунду мужской голос по громкой связи попросил сотрудников полиции, сопровождающих поезд, пройти в первый вагон. Но это тоже было блефом, – закреплённые бригады полиции поезда не сопровождали уже давно, а те полицейские, которые сегодня были пассажирами и к кому, в общем-то, обращался машинист, на свой счёт это предложение обычно не принимали. Вот и сейчас контролёрши беспомощно стояли над грузным зайцем, не будучи в силах ничего предпринять. Если бы безбилетник был тщедушным, у них был бы ещё шанс вытолкнуть его физически, но сдвинуть с места сто семьдесят-двести килограмм им было явно не по силам, они смотрели на окружающих мужчин, как бы прося у них поддержки, но вслух этой просьбы не высказывая. Андрей заглянул в лицо безбилетнику, и терпение его лопнуло. Эта самодовольная ухмылка сейчас являлась для Дорохова всем, что выводило его из себя в последние дни. Здесь была и злость на мир, который обрёк его на преждевременный финиш, и досада на людскую глупость, не дающую правильно распоряжаться отведённым временем, и Пал Палыч с его широченной жизнерадостной улыбкой и всеобщим мировым знанием о смерти. Андрей даже не пытался сдвинуть противника с лавки для пассажиров, он поступил проще, – ловким движением он выхватил из рук соседа смартфон и, резко встав, сделал несколько шагов и скрылся в тамбуре. Как и ожидалось, хозяин телефона рванул за ним.

Так получилось, что в своей жизни Андрей почти не дрался. Конечно, он ходил на бокс, но применять свои умения в бытовых, уличных драках, ему приходилось нечасто. До пятого класса он не дрался совсем, в то время, когда одноклассники давно не чурались выяснять отношения с помощью кулаков, Андрею удавалось драк избегать, где договариваясь, где уступая. В пятом же классе Андрюша Дорохов решил для себя, что пора становиться мужчиной, а это в его понимании означало, что пора подраться. Тогда он выбрал для себя в качестве потенциального противника одноклассника из спокойных троечников-хорошистов сопоставимого роста и габаритов, и по пустячному поводу начал драку прямо в классе на большой перемене. Тот бой продолжался чуть более пяти минут, оппоненты наградили друг друга яркими синяками под левыми глазами, со звонком на урок сражение прекратилось. Продолжения схватка не имела, после следующего урока Андрей подошёл к однокласснику и пожал ему руку, предлагая мир. Тот согласился, так и не поняв причины состоявшейся битвы. Андрей же для себя, в своём понимании жизни, прошёл на следующий уровень, – теперь он подрался и понимал, что ничего особенного в этом нет, получаемые удары тебя не убивают, так что бояться особо нечего. Но и твои удары не убивают противника, поэтому универсальным решением вопросов драка не является, и всё равно проще договариваться, что Андрей и старался делать всю дальнейшую жизнь. Начиная со следующего, шестого, класса, Андрей пошёл на секцию бокса, и, зная это, одноклассники лишний раз его не задевали, хотя больших соревнований он не выигрывал, занимаясь, скорее, для себя. В дальнейшем, во взрослую уже бытность, жизнь иногда преподносила Дорохову моменты, когда силы словесного убеждения для решения вопросов было недостаточно, и Андрею реально приходилось подраться, но эти моменты можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Сейчас же, как раз был именно такой момент. Распахнувший двери грузный, но безбилетный пассажир сразу нарвался на два встречных удара в голову. Когда Дорохов отрабатывал такую двойку с тренером или Колей Захватовым, противник, обычно, сразу выходил из строя, точные удары сбивали его с ног. Но здесь сыграла свою роль разница в весовых категориях, кулаки Андрея просто воткнулись в крупную голову, но противник остался на ногах. Он беспомощно поднял руки, защищая лицо, но при этом открывая корпус. Андрей чувствовал себя так, как будто он находился на ринге с тяжёлым, но неумелым противником. Он коротко, но сильно пробил правой рукой в солнечное сплетение и левым боковым добавил по печени. Уже после первого удара в корпус здоровяк начал хватать ртом воздух и потихоньку оседать. Его руки опустились, и этого Дорохову было достаточно. Он снова вспомнил улыбающееся лицо Пал Палыча и сильно ударил в челюсть сначала левой снизу, а потом правой сбоку, чем поставил в схватке логическую точку.

Андрей посмотрел на свои сбитые руки, а затем на дела своих рук, – упитанный безбилетник лежал на грязном полу в тамбуре, из признаков жизни присутствовали только судорожные вдохи, которыми поверженный глотал прокуренный воздух. Андрей достал из кармана брюк и положил на мокрую от пота рубашку противника его уже ненужный смартфон, выполнивший свою задачу.

Во избежание каких-либо проблем с оставшимися пассажирами и, не дай бог, с правоохранительными органами, Дорохов вышел на следующей остановке, – это был пригород районного центра соседнего с Веткинским района. Не имея никакого желания здесь задерживаться, или повторять похождения по электричкам, а также принимая во внимания, что все пятничные пробки остались далеко позади в Москве, Андрей запустил на телефоне программу каршеринга и уже через двадцать пять минут покинул город на сносном арендованном «Рено».

Приехав в Веткин ещё через полчаса, Андрей оставил машину в районе вокзала, и пошёл домой пешком. Войдя в квартиру, он, не отвечая на приветствие бывшей жены и кивок через плечо сына, увлеченного компьютерной игрой, вымыл руки и, сразу разложив раскладушку, лёг и отвернулся к стенке, – спать Дорохов ещё не собирался, но разговаривать сегодня с кем бы то ни было, он не имел ни желания, ни настроения.

27. Суббота 13 июня

Андрей любил свой родной город. Чудесное свойство памяти, держащей в глубоких хранилищах в основном хорошие детские воспоминания, и услужливо стирающей воспоминания плохие, сформировало у Дорохова картину почти идеального мира его далёкого детства, города, где знаком каждый камень, каждое здание и каждая тропинка. Возможно, поэтому, несмотря на то, что подавляющее большинство его знакомых уже перебрались в Москву, Андрей не торопился рвать связи с Веткиным. То, что иной назвал бы провинциальным болотом, Андрей Юрьевич ценил за спокойствие, неторопливость и предсказуемость.

Вот и сейчас, ещё толком не проснувшись, Андрей вслушивался в звуки города, доносившиеся из полуоткрытого окна, почти безошибочно угадывая, что происходит во дворе. Вот громкое хлопанье крыльев, – это соседка с четвёртого этажа, выгуливающая старого чёрного ризеншнауцера, в нарушение правил спустила своего питомца с поводка, и тот рванулся по двору, наводя свои порядки и вспугнув стаю городских голубей, пригревшихся на солнце возле канализационного люка. Вот заскрипели маленькие колёсики, – это Дима из соседнего подъезда вывез на сдвоенной коляске на утреннюю прогулку своих детей, мальчишек-близнецов двух лет. Пацаны ведут себя на удивление тихо, видимо, спят, согретые лучами июньского солнца, проводящими тепло даже через надвинутый козырёк коляски. А теперь свистнули колёса, – сосед из второго подъезда, имени которого Андрей не знал, до сих пор не наигрался в детские игры. Купив недавно совсем дёшево старую «Ладу», машину – ровесницу Андрея, он без дела жёг резину, выполняя залихватские развороты и резкие торможения, показывая всем окружающим, что он не абы кто, а автовладелец. Машина выехала со двора на улицу, и Андрей ожидаемо услышал громкую музыку, – сосед опустил окна и на полную громкость включил магнитолу, пусть все знают, что это самоходное ведро ещё и поёт.

Андрей усмехнулся, потянулся, посмотрел на часы, и настроение его тут же испортилось. «Двадцать семь дней, девять часов, одиннадцать минут ноль секунд» шагомер показывал своё время. Нужно было вставать. Андрей ещё не знал для чего, но вставать нужно было обязательно, потому что секунды шли, а валяться дальше смысла не было. Дорохов встал, раскладушка заскрипела. Он знал, что услышав этот звук, Лена на кухне начнёт готовить кофе, и об этом можно не беспокоиться. Андрей взял сигарету и вышел на балкон.

Сегодня нужно было сделать то, зачем он приехал, – поговорить с бывшей женой про деньги, наснимать наличных со своих дебетовых карт и передать их Лене, а ещё лучше положить на её счет. План не казался технически сложным, нужно просто было как-то рассказать экс-супруге про надвигающийся конец игры, называемой жизнью, и сделать это так, чтобы она не устраивала истерик и могла обсуждать вопросы и принимать адекватные решения. Дорохов затушил сигарету, положил её в пепельницу и прошёл на кухню. Лена колдовала над столом, накладывая тонко нарезанный сыр на белый хлеб, делая симпатичные маленькие бутерброды.

Андрей внимательно посмотрел на бывшую супругу. «А ведь она ещё очень ничего, – подумал он, окидывая её взглядом с головы до ног. – Даже очки её не портят, а только обаяния добавляют. Сколько ей сейчас? Сорок один? Интересно, какой она будет в старости?» Андрей вспомнил свою тёщу, и решил, что в старости Лена, скорее всего, сохранит свою привлекательность, просто перейдя на другой её уровень. При нормальной жизни она проживёт ещё минимум лет тридцать пять-тридцать восемь. В два раза больше, чем они знают друг дуга на сегодняшний день. Ещё две жизни. Она симпатична и наверняка найдёт себе кого-нибудь. Пусть даже не для официального брака, а так, для сожительства, но найдёт. И этот «кто-то» будет спать в его кровати, воспитывать его сына и тратить его, Андрея Дорохова, деньги. И если она не ищет себе партию именно сейчас, то только потому, что ещё глупо рассчитывает на восстановление их отношений, или просто боится, что Андрей перестанет давать ей деньги.

Дорохов вспомнил их совместную жизнь. Ну, хорошо же было! И зачем было всё ломать и врать ему? Вот глупая баба!

Он сел за стол в настроении разительно отличавшимся от того, что было ещё пять минут назад, когда он курил на балконе. Лена улыбнулась, пододвинула ему кружку с кофе и тарелку с бутербродами.

Андрей посмотрел на кружку. Посуду для чая и кофе он всегда выбирал себе сам, так повелось с давних времён. Кружки он покупал объёмные, предпочитая долгое чаепитие нескольким подходам к чайнику с маленькой чашкой. Последним его приобретением была кружка почти на пол-литра, которую он привёз года три назад из командировки из Калининграда. На ней красовалось изображение готического собора на Острове Канта, и присутствовали загадочные надписи на немецком языке. Но сейчас Лена пододвинула ему другую кружку, такую же по объёму, но тёмно-синего цвета, с рисунком, представлявшим ночной Париж с Эйфелевой башней.

Дорохов вопросительно поднял глаза и посмотрел на бывшую супругу.

– Это я тебе купила, – Лена робко улыбнулась. – А то ведь я на день рождения так тебе ничего и не подарила.

– Спасибо, – сухо ответил Андрей. – А моя кружка где?

– Так это теперь твоя кружка, подарок же! Или не нравится? – бывшая жена уже начала подозревать, что сделала что-то не так, но пока не понимала размера проблемы.

– Нравится. А моя кружка где? – повторил вопрос Дорохов.

– Так я её в мусор выбросила. Три года ведь уже, вещи нужно обновлять, а то энергетика плохая будет.

– Ты разве не знала, что большие кружки я всегда выбираю и покупаю сам?

– Андрей, ну это же подарок! У тебя же день рождения был!

– Спасибо, – так же сухо ответил Андрей. – Ты разве не знала, что большие кружки я всегда выбираю и покупаю сам?

– Вот заладил «не знала, не знала». Говорю тебе, это подарок. Я на свои деньги её купила, не на Максимкины. «Максимкиными» она называла средства, которые Андрей без судов и объявленных алиментов регулярно переводил на содержание семьи.

– За то время, что мы с тобой знакомы я сменил четыре кружки, и всегда выбирал и покупал их себе сам.

– Андрей, ну нельзя быть таким бесчувственным занудой! – на глаза Лены навернулись слёзы, голос её предательски дрожал. – Это же подарок! По-да-рок!

В их супружескую бытность Андрей никогда не допускал слёз жены. Он безошибочно ловил это дрожание голоса и принимал экстренные меры, – сбавлял тон, менял тему или обращал ситуацию в шутку. Вот и сейчас сработала привычка, и он уже был готов понизить градус разговора до нормальной температуры. Но в голове почему-то опять мелькнула картина не очень далёкого будущего, – другой мужик ходит по его квартире, чешет неуёмное пузо, – в мыслях преемник Андрея почему-то был плешивый и имел здоровый пивной живот, – причём чешет его через его, Андрея, немецкий спортивный костюм. Андрей отогнал от себя видение и вернулся к жене, в мыслях уже объявленной виновной во всех его бедах, включая знакомство с Палычем и геморрагический инсульт. Две жизни! После него она проживёт ещё две жизни!

– А если я такой бесчувственный зануда, что же ты жила со мной четырнадцать лет? Четырнадцать! Лет! – Андрей повысил голос, чего раньше в общении с женщинами не допускал.

– Да потому что я любила тебя! – Лена ещё всхлипывала, но было понятно, что её голос вот-вот сорвётся на полноценный плач.

– Любила?! Творчество современных отечественных писателей ты любила! Творчество! Тьфу, язык не поворачивается! – голос Андрея Юрьевича громыхал на маленькой кухне и наверняка был слышен на улице через полураскрытое окно, но это уже не имело значения.

Лена уже плакала навзрыд, сев за стол и закрыв голову руками. Плечи её безвольно тряслись. В этот момент на кухню зашёл их сын Максим, не отрывая взгляда от телефона и не вынимая из ушей наушников, он сел напротив матери и пододвинул к себе тарелку с бутербродами.

– Доброе утро, – Андрей сухо поздоровался с сыном, тронув его за плечо, чтобы привлечь внимание.

– А? – Максим вытащил наушник из правого уха.

– Доброе утро, говорю.

– Привет, – сын пододвинул себе чашку кофе с молоком.

– Как дела? – Андрей чуть повысил голос, и Максим вытащил второй наушник.

– Норм.

– Ага, «норм», – подняла заплаканные глаза Лена. – Расскажи отцу, что ты придумал.

Максим отвёл глаза к окну и выпалил заготовленную фразу, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я решил уйти из гимназии в обычную школу. И Карен меня поддерживает. Мы оба уйдём.

Кареном звали товарища Максима, они оба плелись в хвосте класса по успеваемости, и учителя не могли понять, кто на кого хуже влияет. В гимназию они оба поступили год назад и ровно год в ней проучились. Устроить сына в самое престижное учебное заведение города год назад стоило Дорохову времени и нервов, он уже смирился, что отличником его отпрыск не будет, но с тем, что Максим вернётся в обычную школу, где будет учиться также спустя рукава, но уже со слабыми учителями и одноклассниками, он мириться не собирался.

– Это что ещё за новости?

– Это не новости. Это моё решение, – Максим всё ещё боялся смотреть в глаза отцу. – Карена вот родители поддержали.

– Мне плевать, кто поддержал Карена, – Андрей повысил голос ещё на тон. – У него папа половину города мандаринами снабжает, Карену достаточно на калькуляторе считать научится, и его будущее обеспечено. Ты-то чем заниматься будешь после школы обычной?

– А я буду деньги зарабатывать, играя в компьютерные игры. Блог заведу в интернете, и на рекламные поступления буду жить.

– Говори серьёзно, тебе двенадцать лет! – Андрей отодвинул так и не тронутый и уже совсем остывший кофе в новой кружке с Эйфелевой башней.

– Так и я говорю, двенадцать. Знаешь, сколько мои ровесники-блоггеры уже зарабатывают? А по компьютерным играм чемпионаты мировые есть и призы там по несколько миллионов долларов!

– В общем, мой ответ – категорическое «нет».

– А я тогда перестану домашние задания делать, буду двойки получать, и меня всё равно из гимназии выгонят.

Андрей даже не представлял себе степень запущенности проблемы. Он никак не ждал, что его толковый, в общем-то, сын удивит его такими глупостями. Было совершенно ясно, что с Максом следует провести серьёзную беседу с примерами и статистикой заработков в интернете, с детальным разбором ситуации и рынка. Авторитет Карена в этом вопросе был весомым, и победить здесь можно только железной логикой с цифрами и фактами. Но к такой беседе сегодня Андрей Юрьевич готов не был. Хотя, время ещё есть, – он посмотрел на шагомер, – как минимум, двадцать семь дней. «Теперь ещё и эта задача», – подумал он, снова подавляя признаки растущего гнева. Но воевать с ребёнком в его планы не входило.

– Хорошо, – твёрдо ответил Дорохов сыну, – я твою позицию уважаю. Но раз ты принимаешь взрослые решения, давай обсудим всё как взрослые. Ты подготовься, материалы посмотри, информацию собери и к следующей субботе представь мне обоснование твоего решения. Лучше с цифрами, как, на чём и сколько ты собираешься зарабатывать. А также, сколько ты планируешь тратить, учитывая, что ни я, ни мама не сможем вечно тебя кормить, одевать и платить за квартиру, просто потому, что ты моложе, и проживёшь дольше нас. Давай договоримся о разговоре через неделю, и, если у тебя получится меня убедить, я полностью поддержу твоё решение. Если же у тебя этого не выйдет, не обессудь, пусть Карен зарабатывает, играя в игры или торгуя мандаринами, а ты ещё год в гимназии проучишься. Идёт?

– Идёт, – вяло ответил Максим. Он не любил вот этой игры в обоснование. Он понимал, что ему будет лень готовиться, искать какие-то подтверждения, да и говорить убедительно он не умел и не учился. Таким образом, исход беседы с отцом через неделю был практически решён, а сейчас просто была объявлена отсрочка. Следовало, конечно, посоветоваться с Кареном, но сейчас же каникулы, они меньше говорят и больше играют в эти свои сетевые игры.

Андрей Дорохов встал из-за стола, взял сигарету и вышел на балкон. Ну как он может их оставить сейчас? Ну, хорошо, не сейчас, а через уже неполные четыре недели. Чтобы Ленка привела мужика пузатого, а Макс совсем забросил учёбу и пошёл «зарабатывать, играя в компьютерные игры»? Чушь полнейшая! Родители Карена потакают всем капризам своего единственного сына, потому что имеют такую возможность. Он же, Андрей Юрьевич Дорохов, такой возможности не имеет, и должен хотя бы настроить наследника правильно. Хоть напоследок. Андрей вспомнил, что именно сегодня хотел рассказать Лене о проблеме геморрагического инсульта в жизни человека. Он, глубоко затянулся и пришёл к окончательному выводу, что ни озвучивать свою новость, ни решать денежные вопросы в эти выходные не будет. Сегодня он слишком зол.

Не говоря больше ни слова членам своей некрепкой семьи, Андрей обулся и вышел из дома. Несколько часов он без цели проходил по улицам родного города, обходя знакомые места и вспоминая связанные с ними события. Вот здесь раньше стояли частные деревянные дома, а потом район застроили пятиэтажками. Но в короткий период до сноса, они с одноклассником нашли в одном из домов двадцать пять рублей, – огромную сумму для второклассника. На свою долю Андрей потом целый год по два раза в неделю покупал себе эклеры в школьной столовой. А вот здесь раньше была старая водокачка, и как-то по весне он упал тут в лужу и здорово порезал руку осколком от трёхлитровой банки, не видимым под тёмной водой, да так, что на ладонь потом наложили несколько швов и пару месяцев Андрей не мог писать.

Бродя по улицам своей памяти, Андрей на автомате заходил в какие-то заведения, чтобы выпить кофе и перекусить, но делал это бессознательно, вновь и вновь возвращаясь в город своего детства. Все воспоминания закончились так же неожиданно, как закончился город, – в какой-то момент Дорохов поймал себя на мысли, что он прошёл весь Веткин насквозь, и, судя по часам, уже не один раз, а теперь стоял на обочине выездной дороги, и справа и слева от него зеленела трава придорожного луга. Андрей встряхнулся, достал телефон, благо, связь здесь ещё была, вызвал такси и уже через пятнадцать минут ехал в Москву. Он так и не сделал того, зачем приехал.